Текст книги "Основы теории журналистики. Учебное пособие"

Второй фундаментальный вопрос, определяющий сущность теории коммуникации, как отмечает Д. П. Гавра, это «вопрос о движущейся субстанции, обеспечивающей совместное существование и взаимодействие объектов»[98]98
  Там же. С. 31.


[Закрыть]. Субстанцию, движущуюся от одного субъекта коммуникации к другому в ходе коммуникационного взаимодействия, исследователь называет коммуникационной субстанцией. При этом он выделяет субстанции, имеющие материальную, идеальную и комплексную идеально-материальную природу. Например, главной особенностью идеальной субстанции является, по мнению Д. П. Гавры, информационная наполненность, связанная с наличием в ней особого смысла, значимого для субъекта (субъектов) коммуникации[99]99
  Там же. С. 34.


[Закрыть].

Исходя из сущностных характеристик коммуникации, мы действительно можем отнести данное явление к таким всеобщим феноменам, как время и пространство. И оно действительно может выступать объектом изучения соответствующей теории, но только в рамках тех границ, где оно возникает и существует, то есть при взаимодействии между различными субъектами коммуникации в процессе обмена информацией. Отметим, что эти контакты могут иметь как межличностный, так и опосредованный характер. На уровне массовой коммуникации в качестве объекта будут выступать каналы распространения информации, благодаря которым и становится возможным движение смыслов в пространстве и времени, осуществление связи между людьми, контакты, общение и т. д. Здесь мы полностью согласимся с мнением ученых в области коммуникации. Но проблемы у них начинаются тогда, когда они пытаются сравнить объекты теорий журналистики (среди них можно обозначить социальные, филологические, исторические, социологические и др.) и теории коммуникации. При этом некоторые авторы прямо заявляют: «В целом объект теории коммуникации шире объекта теории журналистики: теория коммуникации специально изучает не только особенности и различные виды массовой коммуникации, но и такие уровни социальной коммуникации, как аутокоммуникацию, межличностные коммуникации, коммуникации в группах, а также различные виды невербальной коммуникации (кинесику, такесику, проксемику, густику и др.)»[100]100
  Гнатюк О. Л. Теория журналистики и теория коммуникации: компаративный анализ «предметных полей» исследования // Теория журналистики: анализ концепций / Ред. – сост. М. Н. Ким. – СПб., 2008. С. 36.


[Закрыть].

На наш взгляд, это в принципе некорректно поставленный вопрос. Почему? Если объектом теории коммуникации является коммуникация, то объектом теории журналистики, что естественно предположить, – журналистика. Согласимся, что это два совершенно разных социальных явления, но почему-то берется лишь одна сторона сходства их объектных областей (коммуникативная) и на этой основе делается вывод об их взаимозависимости по принципу «шире – уже». Журналистика не только участвует в коммуникационном процессе, но является и самостоятельной сферой деятельности, и социальным институтом, и особой сферой духовного производства. Ее объектная область не только двойственна по природе (суть этой двойственности в синтезе институциональных и субстанциональных начал журналистики), но и многокомпонентна. На макроуровне в нее входят СМИ, на мезоуровне – медийные предприятия, на микроуровне – журналисты. Не случайно в последнее время ученые стали определять теорию журналистики как «взятую в единстве ее субстанциональных, институциональных, структурно-функциональных, содержательно-гносеологических, ценностно-смысловых и морфологических характеристик»[101]101
  Корконосенко С. Г. Указ. соч. С. 42.


[Закрыть]. О чем это говорит? Во-первых, о том, что мы имеем дело с системным явлением; во-вторых, о многосоставности объекта теории журналистики, который при всем желании не может быть сведен к одной-единственной коммуникативной составляющей; в-третьих, о двойственной сущности данного объекта изучения. Поэтому все попытки включения одной объектной области в другую успеха не имели. А если подобное происходит, то сам общественный феномен, над которым производятся подобного рода теоретические манипуляции, теряет свои сущностные характеристики. Поэтому, по всей видимости, ни литературу, ни искусство, ни журналистику невозможно включить в объектную область теории коммуникации, потому что по своей сути они есть не столько порождение коммуникационных процессов, сколько духовная потребность людей в самовыражении, в самопознании, в саморазвитии, а уже на этой основе – во взаимосвязи и взаимодействию с себе подобными.

Предмет представляет собой категорию, обозначающую некоторую целостность, выделенную из мира объектов в процессе человеческой деятельности и познания. Один и тот же объект может быть предметом различных видов исследования. В общегносеологическом плане противопоставление предмета и объекта является относительным. Основное структурное отличие предмета от объекта заключается в том, что в предмет входят лишь главные, наиболее существенные (с точки зрения данного исследования) свойства и признаки[102]102
  См.: Философский энциклопедический словарь / Под ред. М. М. Розенталя. – М., 1972. С. 308–309; Философский энциклопедический словарь / Ред. – сост. Е. Ф. Губский. – М., 2003 (http://terme.ru/dictionary/184/word).


[Закрыть]. Специфика предмета любой науки раскрывается, по мнению О. Л. Гнатюк, в ее понятийно-категориальном аппарате, в методологии исследования, в соотношении с науками, имеющими тот же сложный и многогранный объект исследования, в функциях и связи с практикой. Таким образом, развернутая схема предмета, по ее утверждению, представляет собой его структуру (понятийно-категориальный аппарат, методологию исследования и закономерности развития объекта); соотношение с другими науками; функции (наблюдаемые последствия, роль для общества в целом, для обучающихся и для других более частных дисциплин); взаимосвязи с практикой, которая всегда обогащает теорию[103]103
  См.: Гнатюк О. Л. Указ. соч. С. 8–9.


[Закрыть].

Именно на основе данной схемы многими разработчиками теории коммуникации определяется ее предмет. Для нас важна демонстрация этих положений, с тем чтобы указать не только на разнородность предметных полей двух анализируемых дисциплин, но и зоны их пересечения, которые в той или степени помогают лучше понять изучаемые нами общественные феномены.

По мнению Д. П. Гавры, «предметом теории коммуникации будут выступать психологические, социальные (в широком понимании), семиотические и сопряженные с ними явления, процессы и отношения, возникающие в ходе и в результате общения (обмена информацией/смыслами) между людьми и их общностями и реализуемые в ходе совместного создания, воспроизведения и преобразования социальных реальностей при помощи знаковых средств»[104]104
  Гавра Д. П. Основы теории коммуникации. – СПб., 2005. С. 12.


[Закрыть].

В более детальном плане к предметной области теории коммуникации, по мнению ученого, относятся следующие содержательные сегменты, ставящие своей задачей поиск ответов на следующие вопросы.

Общая теория сообщений отвечает на вопросы: как создается то, что мы пишем, говорим другим? Как перемещаются сообщения? Какие духовные проблемы включены в человеческое взаимодействие?

В журналистской интерпретации это означало бы общую теорию жанров (газетных, радийных, телевизионных и мультимедийных), в которых рассматриваются не только творческие аспекты медийных произведений, но и технологические. На наш взгляд, сама формулировка «общая теория сообщений» как бы подразумевает создание информационного типа материалов. Но в журналистике создаются и аналитические, и художественно-публицистические произведения, которые вряд ли можно было бы отнести к разряду сообщений. Уже хотя бы потому, что по своему познавательному ресурсу подобного рода материалы намного глубже и основательнее по содержанию. Поэтому вся теория журналистских жанров вряд ли могла бы уместиться в общую теорию сообщений. Когда ученый ставит вопрос: «Как перемещаются сообщения?», он, видимо, имеет в виду систему тиражирования и распространения информации по различным каналам СМИ и СМК. По нашему мнению, данный вопрос носит сугубо технический характер и находится в большей степени в компетенции не теории коммуникации, а соответствующих институтов: Министерства связи, телекоммуникационных компаний, издателей и распространителей. Другое дело – поиски ответов на вопрос: «Какие духовные проблемы включены в человеческое взаимодействие?» Но и этот вопрос требует своего уточнения. По каналам СМИ распространяются не только журналистские, но и публицистические, и художественные, и искусствоведческие произведения, в которых затрагиваются различные духовные проблемы общества. Как видим, общая теория сообщений лишь по каким-то признакам может сходиться с системой журналистских жанров, представляя только определенный срез информационных публикаций.

К предметной области теории коммуникации отнесена и теория интерпретации рождения значений. В рамках данного научного направления, считает Д. П. Гавра, можно получить ответы на следующие вопросы: как образуются значения? Как люди понимают сообщения? Как возникают значения взаимодействия? Нельзя сказать, что подобного рода проблематика не изучается в теориях журналистики. Эти вопросы исследуются на стыке таких научных дисциплин, как лингвистика, герменевтика и, конечно, коммуникативистика. В данном случае предметные поля двух научных дисциплин могут пересекаться, взаимодополняться и взаимообогащаться.

В качестве следующей предметной области теории коммуникации Д. П. Гавра называет интеракционную динамику межличностных взаимодействий, затрагивающую отношения и взаимозависимость коммуникаторов: объединение и создание дискурса и значений, производство и восприятие сообщений.

В журналистике нас больше будут интересовать не только межличностные, но и межгрупповые, межнациональные, международные взаимодействия, в которых участвуют представители нашей профессии. И не только в роли неких безликих коммуникаторов, а в качестве вполне узнаваемых авторов и публицистов, комментаторов и спецкоров, обозревателей и расследователей. При этом заметим, что подобного рода интеракция всегда носит со стороны журналистов ярко выраженный публичный характер, будучи нацеленной на создание определенного общественного резонанса (эффекта). Именно отсюда в теории журналистики происходит понятие эффективности журналистского выступления. Кроме этого сфера влияния журналистики касается не только производства и восприятия сообщений либо отношений и взаимозависимости коммуникаторов, но и языка написания материалов, их декодируемости массовой аудиторией, обратной связи с читателями, слушателями и зрителями и многого другого. В данном случае теория журналистики может во многом обогатить теорию коммуникации в плане выявления закономерностей духовного производства не только различного рода дискурсов и значений, но и смыслов. Ведь именно создание смыслопорождающих текстов является одной из сверхзадач журналистики.

Еще одна предметная область теории коммуникации обозначена как институциональная и социально-коммуникативная динамика социальных взаимодействий. Эта предметная область затрагивает вопросы:

1) распределения власти и ресурсов в обществе и проблемы коммуникации;

2) коммуникативных форм и способов производства культуры;

3) интеракции между сегментами общества[105]105
  Там же. С. 13.


[Закрыть].

Действительно, коммуникация как общественный феномен выступает средством обеспечения социально-коммуникативных взаимодействий между различными социальными институтами. Журналистика же в этом случае рассматривается не как средство, а как вполне самостоятельный и самодостаточный социальный институт. Поэтому она вполне может использовать такие коммуникативные формы и способы производства культуры, как речь, письменный текст, изображение, звук и т. д. Журналистика как «четвертая власть» может реально участвовать в распределении власти и информационных ресурсов в обществе, осуществлять интеракцию между различными сегментами общества. Поэтому в этом случае ее предметной стороной выступают прежде всего институциональные характеристики, а не коммуникативные.

А если коммуникацию нельзя отнести к институциональным образованиям, то как в этом случае в качестве ее предметных областей изучения можно обозначать общую теорию сообщений? Ведь сама по себе коммуникация ничего не создает и не производит. Коммуникация – лишь средство передачи информации, лишь форма движения различных содержательных сегментов, производимых не только отдельными людьми, но и социальными институтами. И в этом смысле мы можем согласиться с Д. П. Гаврой, утверждающим, что к предметным областям данной науки можно отнести теорию интерпретации и рождения значения, интеракционную динамику межличностных взаимодействий, институциональную и социально-коммуникативную динамику социальных взаимодействий, каждая из которых по-своему может быть полезна теории журналистики, предметом изучения которой являются институциональные и субстанциональные характеристики.

Таким образом, рассмотрев объектные и предметные области двух научных дисциплин, мы можем сказать, что они имеют разное содержательное наполнение. Эти две теории формировались на разных методологических базах, отсюда и разность подходов в определении их статуса. Мы не можем рассматривать теорию журналистики как частную дисциплину теории коммуникации, так как феномен журналистики невозможно объяснить, исходя только из ее коммуникативной составляющей. Природе журналистики присуще и творческое начало.

3.5. Теории публицистики и журналистики: общее и особенное

Возникновение теории публицистики было обусловлено всей предшествующей практикой публицистического творчества общественных и политических деятелей прошлых эпох.

В эпоху Античности это публицистические выступления известных ораторов, таких как Цицерон, Демосфен. В Средние века это проповеди Лютера, переписка Ивана Грозного и Курбского. В Новое время – это летучие листки с пропагандистскими воззваниями.

В России развитию публицистики как особого рода литературы способствовали произведения революционеров-демократов Н. А. Добролюбова, Д. И. Писарева, В. С. Белинского и др.

В советский период теоретико-методологической базой будущей теории публицистики выступили труды К. Маркса, Ф. Энгельса и В. И. Ленина. Собственно само становление теории публицистики произошло в 20-е гг. прошлого столетия[106]106
  Данный этап хорошо исследован и описан в монографии Е. П. Прохорова «Публицист и действительность», вышедшей в 1973 г. и подводящей определенный итог всем существовавшим в то время теоретическим подходам в осмыслении публицистики.


[Закрыть].

Вот как описывает это Е. П. Прохоров: «В начале 20-х годов в Московском институте журналистики Н. К. Иванов-Грамен читал курс теории публицистики, самостоятельно разработанный лектором. Он же создал и первую программу курса. Эта программа в кратком изложении сначала вошла в состав его статьи “Теория публицистики как предмет преподавания”, а затем вышла отдельным изданием.

Эта программа и сам курс вобрали в себя результаты наблюдений и размышлений автора над публицистикой, отразившихся в статьях “Искусство писать популярно”, “О живом слове”, “О языке”, опубликованных в “Красном журналисте” еще в 1920 г. Н. К. Иванов-Грамен выступил с призывом “точно уяснить сущность того искусства, которым мы хотим овладеть”»[107]107
  См.: Прохоров Е. П. Публицист и действительность. – М., 1973. С. 21.


[Закрыть].

На какие моменты в разработке учебного курса по «Теории публицистики», по мнению Е. П. Прохорова, обратил внимание Н. К. Иванов-Грамен?

Во-первых, его внимание было сосредоточено на особенностях формы публицистики как отрасли литературы. И это не случайно – исследование начинает осваивать свой предмет с внешних его проявлений.

Во-вторых, раскрывая свое представление об особенностях публицистического творчества, Н. К. Иванов-Грамен соотносил его с наукой и искусством, отмечая в связи с этим, что задача заключается не только в том, чтобы обратиться к читателю с новым словом коммуниста, но и «подогреть это живое слово темпераментом журналиста-художника, расцветить его литературным дарованием, вложить в него красочный образ, усилить его ритмом поэтических настроений»[108]108
  Красный журналист. 1920. № 2–3. Кол. 96.


[Закрыть].

В-третьих, Н. К. Иванов-Грамен рассмотрел чисто художественные элементы публицистического произведения в их взаимодействии: соотношение логики и образа, идея и лиризма, тона и темперамента и т. д.[109]109
  См.: Там же. С. 21.


[Закрыть].

Как видим, Н. К. Иванова-Грамена интересовала не только форма публицистического произведения, но и его различные содержательные элементы. Иванов-Грамен первый обратил внимание на то, что публицистику как особый вид творчества нельзя отнести ни к науке, ни к искусству, хотя элементы этих двух сфер человеческой деятельности, несомненно, присутствуют в ней.

Но можно ли было через характеристику формы и содержания определить саму сущностную природу публицистики, ее социальное назначение, задачи и цели? Наверное, нет, потому что категории формы и содержания относятся, как в последующие годы отмечали исследователи, к «верхним этажам» теории публицистики. Поэтому, чтобы найти ответы на выше обозначенные вопросы, необходимо было начать с построения фундамента теоретического знания о публицистике.

Надо отметить, что указанные проблемы в 20–50-е гг. прошлого столетия не ставились и не разрабатывались. По всей видимости, в этом не было особой заинтересованности ни со стороны теоретиков, ни со стороны самих публицистов. Потребность в разработке теоретических основ публицистики возникает в начале 60-х гг. Как отмечает Е. П. Прохоров, «неразвитость теории, ее многочисленные слабости предопределяли в целом невысокий уровень конкретных исследований публицистического творчества»[110]110
  Прохоров Е. П. Публицист и действительность. – М., 1973. С. 31.


[Закрыть].

По каким же вопросам в основном развернулись научные дискуссии в данный период?

Одни исследователи предлагали разработку теории публицистики с решения общих вопросов, то есть с рассмотрения таких абстрактных категорий, как функция, предмет, метод, форма, содержание и т. д., а другие – конкретных, то есть предлагались эмпирические исследования по анализу различных публицистических произведений.

По-новому стала осмысливаться проблема взаимосвязи публицистики и науки, публицистики и искусства.

Очень остро решался вопрос о взаимосвязи публицистического типа творчества и журналистского.

Скрупулезно рассматривались вопросы о политической природе публицистики, специфических формах публицистического познания и отображения действительности и т. д.

Проанализируем эти вопросы более подробно.

Дискуссии, связанные с различными уровнями исследования публицистики, имели методологический характер. Одни исследователи, как уже отмечалось, предлагали рассматривать проблемы публицистики на уровне общей теории, другие – на уровне специальных исследований (конкретно-типологическом, историческом, критическом, литературоведческом и т. д.), то есть ставка по сути делалась на эмпирические исследования. Разбор данных положений в какой-то мере поучителен и для современных исследователей, которые занимаются разработкой теории журналистики.

Создание общей теории публицистики предлагалось, в частности, с помощью метода идеализации, который вызвал острую критику со стороны сторонников специальных исследований. По мнению последних, абстрактные конструкции нежизнеспособны, а значит, ничего общего не могут иметь с реальной публицистической практикой. Утверждалось и другое, что в искусственно сконструированном идеальном объекте (в нашем случае – публицистике) могут быть исключены многие его реальные свойства. Именно поэтому метод идеализации в основном подвергался сомнению.

Точка зрения сторонников общей теории публицистики была иной. Опираясь на следующие высказывания классиков марксизма-ленинизма: «Бесконечная сумма общих понятий, законов еtс. дает конкретное в его полноте»[111]111
  Ленин В. И. Полное собрание сочинений. Т. 29. – М., 1960. С. 252.


[Закрыть]; «Конкретное потому конкретно, что оно есть синтез многих определений…»[112]112
  Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. 2-е изд. Т. 12. – М., 1961. С. 727.


[Закрыть], они считали, что только методом идеализации можно мысленно отвлечься от одних свойств публицистики и выделить другие ее свойства. Результатом такой абстракции должны были бы стать понятия, категории, законы, содержание которых может выступить в качестве существенных свойств изучаемого явления.

И в этом была доля истины.

Прежде всего анализу подвергалось само понятие «публицистика».

Единства мнений не наблюдается и теперь, что во многом предопределяет не только терминологическую неразбериху, но и отсутствие сколько-нибудь удовлетворительного определения этой важнейшей области литературы.

Разность подходов в определении термина «публицистика» объясняется отсутствием единых оснований анализа. Многие исследователи поначалу полагались на словарные определения. За исходное бралось слово «публицист», и на его основе предпринимались попытки раскрыть понятие «публицистика».

В. И. Даль пишет: «Публицист – писатель, более газетный, журнальный, по современным, общим вопросам, по народному праву»[113]113
  Даль В. Толковый словарь живого великорусского языка. Т. 3. – М., 1955. С. 535.


[Закрыть]. В другом словаре публицистика же толкуется в трех смыслах: «литература по общественно-политическим вопросам; жанр, стиль, характерные особенности такой литературы; писательская деятельность по общественно-политическим вопросам»[114]114
  См.: Толковый словарь русского языка / Под ред. Д. Н. Ушакова. Т. 3. – М., 1939. С. 1063.


[Закрыть].

Приведенное определение в различных вариациях переходило на протяжении века в другие словари и учебные пособия.

Итак, исходя из словарных трактовок, выходило, что публицист – газетный или журнальный писатель, который занимается общественно-политическими вопросами. Из этих положений можно заключить, что публицистика относится и к определенному роду литературы, и к общественно-политической деятельности.

Соотнесение публицистики и литературы встречается во многих определениях. Разница только в том, что одни указывают на цели и задачи данного рода литературы, другие – на ее функции и методы, третьи же – на содержательные характеристики публицистических произведений.

Целевую установку публицистики на ее функции и методы подчеркивал в свое время М. С. Черепахов: «Под публицистикой следует понимать литературу, посвященную актуальным проблемам современности, имеющую своей целью активное идейно-политическое воздействие на сознание и поведение читателя, формирование общественного мнения, оказывающую постоянное влияние на ход социальной жизни и отличающуюся понятийной и понятийно-образной формой»[115]115
  Черепахов М. С. О тенденциях развития жанра советской публицистики // Вестник МГУ. Сер. 10. Филология, журналистика. 1964. № 1.


[Закрыть].

В своем определении М. С. Черепахов не уточняет, к какому роду литературы относится публицистика: к научной, художественной, технической и т. д. Впрочем, целью этой литературы является «идейно-политическое воздействие на сознание и поведение читателя».

Е. И. Лазебник считает, что «публицистикой следует называть произведения общественно-политической литературы на современные актуальные темы, в которых обобщения и политическое освещение фактов достигаются таким сочетанием мышления понятиями и образами, которое обеспечивает наиболее глубокое раскрытие идейного содержания и наделяет его высшим эмоциональным напряжением»[116]116
  Лазебник Е. И. Мысли и эмоции // Советская печать. 1965. № 8. С. 16.


[Закрыть].

Здесь мы видим, что публицистические произведения отнесены к общественно-политической литературе. Но разве публицистические произведения не могут быть написаны на морально-нравственные или, скажем, исторические темы?

В определениях М. С. Черепахова и Е. И. Лазебника указывается на важнейший признак публицистического произведения – синтез понятийной и образной структуры. Об этой особенности публицистического произведения упоминают и другие авторы.

П. С. Карасев в свое время отмечал: «В зависимости от жанра, назначения, литературного замысла, творческой манеры автора в публицистическом произведении используются понятийные или образные средства изложения мысли, их сочетание, средства логического и эмоционального воздействия»[117]117
  Карасев П. С. Проблемы теории публицистики. – Л., 1973. С. 15.


[Закрыть].

В конце 60-х гг. прошлого столетия Е. П. Прохоров попытался проанализировать всю совокупность определений о публицистике. Одни, по его мнению, констатировали, что публицистика представляет собой род (или вид) искусства, другие считали, что в ней преобладает научно-социальный анализ (по логике тогда следовало бы отнести ее к науке), третьи доказывали, что публицистика не имеет отношения ни к науке, ни к искусству и лишь пользуется возможностями, предоставляемыми ими; четвертые полагали, что публицистика находится на стыке науки и искусства, представляя собой иную, некоторым образом синтетическую форму познания и творчества[118]118
  Прохоров Е. П. Публицистика в жизни общества. – М., 1968. С. 26.


[Закрыть].

Сам же Е. П. Прохоров предпринял попытку поставить публицистику в один ряд с наукой и искусством. «Человечество в ходе многовековой истории, – писал он, – выработало три типа, три направления формирования сознания, соответствующих трем типам осознания человеком окружающей действительности. Это наука, искусство, публицистика»[119]119
  Там же. С. 26.


[Закрыть].

По всей видимости, традиция сопоставления публицистики и науки, публицистики и искусства берет начало именно здесь. В чем продуктивность такого подхода?

Прежде всего исследователи искали, с одной стороны, общие черты между научными произведениями и публицистическими, а с другой – между художественными и публицистическими. Благодаря этому им удалось обнаружить то, что именно публицистика заимствовала, какие научные и искусствоведческие методы адаптировала под свои нужды, какие формы отображения действительности стала использовать и многое другое.

Как отмечал П. С. Карасев, «по методам и средствам познания и отражения действительности она родственная науке (прежде всего ее общественно-политическим отраслям, социологии), художественной литературе, некоторым видам искусства. Значительное число произведений публицистики может с равным основанием быть отнесено в разряд произведений научных, художественных, литературно-критических»[120]120
  Карасев П. С. Указ. соч. С. 15.


[Закрыть].

Если говорить о методах познания, то публицист в своем творчестве использует не только общенаучные методы познания, такие как анализ и синтез, индукция и дедукция, но и методы отраслевых наук (социологии и политологии). Впрочем, Е. П. Прохоров по этому поводу писал: «В отличие от науки публицистика непосредственно не имеет дело со строгими математическими доказательствами, не ставит своей целью формулирование законов науки. Она пользуется научными данными… законы науки интересуют публициста лишь постольку, поскольку они могут быть поставлены на службу человеку»[121]121
  Прохоров Е. П. Что такое публицистика? // Журналист. 1957. 10 января. С. 79.


[Закрыть]. Здесь мы видим, что ученые искали не только сходные черты между научным типом познания и публицистическим, но и определенные различия.

То же самое можно сказать по поводу корреляций публицистики и искусства (в частности, литературы). Согласно М. С. Черепахову, «…общим для художественной литературы и публицистики является арсенал поэтической стилистики – эпитеты, метафоры, сравнения, гиперболы, литоты – вся палитра фигур и тропов, средства пафоса, сатиры и юмора… Это эмоциональные ресурсы публицистики»[122]122
  Черепахов М. С. Проблемы теории публицистики. – М., 1973. С. 50.


[Закрыть]. Другими исследователями отмечалось, что «попытка рассматривать публицистику как отрасль (жанр, род или вид) художественной литературы ведет к возникновению иллюзорных представлений о том, что публицистика полностью подчиняется законам искусства и может быть полностью объяснена в рамках литературоведения»[123]123
  Прохоров Е. П. Публицист и действительность. – М., 1973. С. 40.


[Закрыть].

Как видим, уже в те времена осознавался тот факт, что при всей схожести публицистики с научным и художественным типами познания она имеет существенные отличия от них.

Поставив публицистику в один ряд с наукой и искусством, исследователи задумались о том, какими существенными качествами и особенностями в принципе отличается публицистика как специфическая форма познания и отражения, если это не наука и не художественная литература. Именно тогда и возник вопрос о предмете теории публицистики.

Проблема самоидентификации публицистики и журналистики стала одним из самых дискутируемых вопросов в теории публицистики. Во-первых, исследователи были склонны отождествлять эти два понятия (традиция исходила от классиков марксизма-ленинизма, которые использовали эти два понятия как синонимы), во-вторых, данные явления рассматривались как отношение «часть – целое» (публицистика – отрасль журналистики), в-третьих, журналистика вообще воспринималась как форма существования публицистики (как канал распространения публицистических произведений), в-четвертых, и публицистику, и журналистику относили к самостоятельным родам литературы, в-пятых, под публицистикой понимали всю журналистику и т. д. Вся эта терминологическая путаница происходила не только из многозначности самих понятий, но и потому, что ко времени разработки теории публицистики (60–80-е гг. прошлого столетия) теории журналистики не существовало. Да и понятие «журналистика» имело синкретичное значение.

Анализ развернувшихся дискуссий имеет для нас не только теоретическое, но и практическое значение. До сих пор четкое понятийное разграничение отсутствует. Даже сегодня принято говорить о публицистическом типе творчества, о публицистическом типе познания и отображения действительности, публицистических жанрах, а не журналистских, и т. д.

Попытаемся разобраться в этой терминологической неразберихе.

Публицистика как общественное явление появилась намного раньше, чем журналистика. Как пишет Е. П. Прохоров: «В ходе исторического развития человечества публицистика сложилась как особая форма творчества, отображения действительности, пропаганды, формирования сознания масс. У этой формы есть свои законы, здесь есть и практическая необходимость»[124]124
  Там же. С. 8.


[Закрыть].

Есть и одно любопытное наблюдение В. Г. Березиной. По ее мнению, понятие «публицистика» появилось в XIX в. Обратившись к его этимологии, исследовательница отмечает, что специфическим было первоначальное толкование слова «публицист» (выступающий о публичном праве)[125]125
  См.: Тепляшина А. Н. Сатирические жанры современной публицистики. – СПб., 2000. С. 7.


[Закрыть]. Значит, до XIX в. под публицистикой полагали различные тексты, написанные на общественно-политические темы. К ним, в частности, можно отнести эпистолярную публицистику, которая, по мнению исследователей, стала в XVI в. самым массовым явлением в Западной Европе. «Потребность активно воздействовать на адресата понуждает авторов посланий уже в первой половине XVI в. усиливать публицистичность изложения, заострять внимание на определенных темах. Литературные элементы в такого рода посланиях начинают играть важную роль, усиливая воздействие авторской мысли на читателя. Ко второй половине XVI в. послание становится литературным жанром, в котором находят свое отражение характерные явления всего литературного развития этого периода: яркое обнаружение авторский индивидуальности, усиление художественности изложения»[126]126
  История русской литературы. Т. 1. – М.; Л., 1968. С. 255.


[Закрыть].

В XVII в. в Западной Европе печатаются первые газеты, и публицистические произведения занимают там свое достойное место. Возможно, поэтому понятия «публицистика» и «журналистика» употреблялись как синонимы.

Итак, журналистика как общественное явление возникла в XVII в. с появлением первых периодических изданий в Западной Европе. Газетные тексты без исключений относили к разряду публицистических, так как собственно журналистские жанры еще не сформировались.

Синкретичное использование понятий публицистики и журналистики отразилось и в тех теоретических дискуссиях, развернувшихся в конце 60-х и 70-х гг. прошлого столетия. Наиболее показательными из них являются суждения В. Дубовика и В. Жарко, которые объединяли все многообразие толкований понятия «публицистика» в ряд групп: 1) публицистика – это отрасль литературы, преимущественно общественно-политической; 2) журналистика и есть публицистика; 3) публицистика и журналистика – не синонимы, а части друг друга; 4) публицистика – это особый род общественной творческой деятельности, в который входит и лучшая, наиболее яркая и злободневная часть журналистики, и политически заостренные произведения литературы и искусства, отвечающие высоким специфическим требованиям[127]127
  Дубовик В. И., Жарко В. Т. Современные исследования о публицистике // Вестник МГУ. Серия 10. Журналистика. 1968. № 2. С. 31.


[Закрыть].