Текст книги "Русская песня в изгнании"

Царский любимец

Я больной, я старый клоун,

Я машу мечом картонным,

И в зубцах моей короны

Догорает светоч дня.

А. Н. Вертинский, «Желтый ангел»

В 1957 году в Париже в нищете умер еще один блестящий артист – Юрий Спиридонович Морфесси.

Он родился в Греции в 1882 году, некоторое время спустя семья в поисках лучшей доли перебралась в Одессу. Мальчик довольно рано выказал способности к музыке: пел в церковном хоре и на частных вечерах у состоятельных горожан. Но всерьез о вокальной карьере до поры не помышлял, а готовился стать архитектором.

Юрий Морфесси.

Начало XX века

Всё, как водится, решил случай. Прогуливаясь как-то раз с друзьями в парке, Юра записал песню на чудо иностранной техники начала века – фонограф, уж очень ему не терпелось узнать, как же его голос звучит со стороны.

Оказалось, просто великолепно. Несколько дней спустя юноша был крайне удивлен, услышав, что ловкий владелец чудо-машины ставит его запись для гуляющей в саду публики, но уже за деньги. С того момента он решает всерьез заняться пением: не пропускает концерты заезжих знаменитостей, посещает занятия в консерватории и, как итог, дебютирует на профессиональной оперной сцене. Морфесси стремительно завоевывает популярность. Оперные подмостки сменяются на участие в модных опереттах и эстрадных представлениях. По приглашению маститого столичного певца Николая Северского Юрий Спиридонович выступает в постановке «Цыганские песни в лицах», много ездит по империи и вскоре становится подлинным любимцем публики.

Молодой исполнитель обласкан вниманием критиков и зрителей. Гонорары за выступления стремительно растут. Двери лучших залов страны гостеприимно распахнуты для талантливого артиста.

Незадолго до Первой мировой войны он пел даже перед Николаем II на его яхте «Полярная звезда». Самодержец был в восторге и сделал музыканту царский подарок – золотые запонки с бриллиантовым двуглавым орлом.

В 1917 году певец оказался в эмиграции. По многим воспоминаниям, до крайности остро переживал отъезд из России, потерю слушателя. «Сам не понимаю, как это я мог оставить Россию? Это было в Одессе… Кругом паника, хаос, все мечутся, куда-то бегут. Я тоже собрал чемодан, вышел на улицу. Все бежали в порт, пошел и я. А там толпа. Все штурмуют пароход. Подхватило и меня… Сам не знаю, как очутился на пароходе. Потом Болгария, Париж. Стал выступать в ночных кабаре… И вот теперь кочую по Европе. Ты знаешь, тяжело! Вот я пою русские песни, романсы, но уже понимаю, что делаю что-то не то… Теряю обаяние, аромат русской песни. Кругом незнакомые чужие морды, ничто не вдохновляет. Не может русский артист, будучи оторванным от своей родины. Он как бы без корня, не питается соком родной земли и поэтому душевно пуст. Вот так и со мной. Мельчаю… Это был крик души», – приводит воспоминания друга «князя цыганской песни» Константина Сокольского известный коллекционер и писатель Борис Савченко.

Юрий Морфесси, несмотря на значительную разницу в возрасте, очень дружил с К. Т. Сокольским (Кудрявцевым), называл ласково Соколенок и был с ним очень откровенен, как видно из приведенного выше диалога. Их дружба прервалась с началом Второй мировой войны: Сокольский уехал из Югославии в Ригу, где и прожил до самой смерти в 1991 году. А Морфесси остался на Западе. Большим другом Юрия Спиридоновича был также известный исполнитель Жорж Северский, сын оперного певца одного из первых российских авиаторов Николая Северского (Прокофьева) (1870–1941).

Н. А. Кривошеина, содержавшая в период расцвета «русского Парижа» ресторан «Самарканд», в своих мемуарах «Четыре трети нашей жизни» пишет о нем так:

«Жорж Северский (1896–1972) был почти профессионал; сын известного до революции в Петербурге опереточного певца Северского и брат знаменитого авиаконструктора…

В войну 1914-го года и он, и отец его, и брат – все были военными летчиками.

Он пел английские и американские песенки тех времен, как, например, репертуар гремевшего тогда на весь мир певца Маккормика, но и некоторые русские песни, и даже советские – братьев Покрасс. Голосок имел небольшой, сладкий, старательно учился английскому прононсу, был роста невысокого, с бледными глазами и чем-то неподвижным в лице. Успехом он пользовался немалым, особенно у высоких, крупных дам бальзаковского возраста…»

Взгяните на «портрет» Морфесси «кисти» А. Алексеева[5]5
  А. Алексеев «Серьезное и смешное». М., 1984.


[Закрыть]! Любили, наверное, покутить на пару два записных «сердцееда»!

В конце 30-х годов Северский перебрался в США, где остался довольно популярным певцом. Hа общественных началах работал вице-председателем Общества бывших русских летчиков в Америке. Старший брат Георгия Александр Северский (1894–1974) превзошел отца и брата в области авиации.

Потеряв ногу в Первую мировую войну, он, невзирая на ранение, продолжил службу. В 1927 году стал гражданином США. Основал компанию, на базе которой сконструировал уникальный самолет-амфибию. В дальнейшем был советником правительства США. Считался лучшим военным специалистом по боям в воздухе. Удостоен многочисленных наград. Его именем названо одно из подразделений Нью-Йоркского технологического университета.

Николай Северский, певец и авиатор

Очень показательный монолог. Морфесси страдал. Причиной тому как творческое, так и личное одиночество. Юрию Спиридоновичу, мужчине яркому, видному, обласканному вниманием публики, не везло со слабым полом.

«Грек по происхождению, черноволосый и черноглазый красавец, он прекрасно знал свои достоинства и держал себя на сцене “кумиром”. Да и в жизни он “играл” эту роль: входил ли он в парикмахерскую, подзывал ли извозчика, давал ли в ресторане швейцару на чай – каждый жест его был величавым жестом аристократа… из провинциальной оперетты. И дамы критического возраста млели, а гимназистки и старые девы визжали у рампы», – делает яркую «зарисовку с натуры» в своих мемуарах конферансье А. Г. Алексеев. Действительно, в судьбе Юрия Морфесси достаточно места отведено любовным страстям. Пассии артиста – женщины, большей частью неординарные, с норовом, под стать кавалеру. Среди них роковая мулатка Монолита, неожиданно бросившая певца в разгар отношений. Или Женя Мельтен из Австрии, покончившая с собой при загадочных обстоятельствах. В 1911 году неизвестная красавица так ранит сердце артиста, что он решает застрелиться и даже приобретает для этого револьвер. Выручили друзья-музыканты. В веселых пьяных кабачках, за кружкой вина его печаль быстро улетучивается.

Последняя любовь пришла к Морфесси в конце 20-х в Югославии, где он имел тогда ангажемент. Ее звали Валентина Васильевна Лозовская. Она была едва ли не вдвое младше избранника, при этом обладала незаурядной индивидуальностью, силой духа и привлекательной внешностью. «Моя невеста оказалась редкой и необыкновенной русской девушкой. После семейной драмы – ее отец был замучен и убит большевиками – В. В. Лозовская, вдохновляемая жаждой мести, со своими братьями очутилась в рядах Добровольческой армии… Передовые позиции, три ранения, георгиевский крест, – так пишет о своей жене Юрий Спиридонович в книге личных воспоминаний. – Это женщинавоин… Еще и выдающаяся спортсменка. На состязаниях в плавании она побила рекорд мужчин-пловцов… Взяла первый приз на женских автомобильных гонках. И вот теперь – я у тихой пристани!»

Не сбылись надежды стареющего «светского льва». Короткое время спустя после шумной свадьбы выяснилось, что у Валентины сохранились отношения с прежним любовником, богатым югославом. Влюбленный муж пытался бороться: увез жену подальше от соперника, во Францию, в свою парижскую квартиру. Но где ему было тягаться с миллионером! «Молодая» сбежала обратно в Белград, предварительно обобрав Морфесси до нитки. Для него это было колоссальное душевное потрясение.

Юрий Морфесси – «стареющий светский лев»

Несколькими годами позже у него случился недолгий брак с ресторанной певицей Адой Морелли, который также закончился разводом и разочарованием.

Так и не нашел «седовласый наш баян» «тихой пристани». В покинутой Одессе остался сын Николай, которого он так и не увидел.

Скончался Юрий Спиридонович, всеми забытый, в маленькой квартире в Париже.

Закончилась одиссея русского грека. Остались в прошлом амурные терзания, ностальгия, мелкие стычки с собратьями по ремеслу.

При жизни он, как и Петр Лещенко, не особенно ладил с Вертинским, хотя, бывало, выступал на одной сцене. Каждый из них нашел место в собственных мемуарах, чтобы «ужалить» конкурента.

Однажды два артиста чуть не подрались, выясняя, кто же из них «круче» в музыкальном плане.

Семья авиаторов Прокофьевых-Северских.

В центре – Николай Северский, слева – старший сын Георгий, справа – Александр

«Мой приятель, Юра Морфесси, в свое время имел большой успех в Петербурге – как исполнитель цыганских романсов. Но, попав в эмиграцию, он никак не мог сдвинуться с мертвой точки прошлого:

– Гони, ямщик!

– Ямщик, не гони лошадей!

– Песня ямщика!

– Ну, быстрей летите, кони!

– Гай-да тройка!

– Эх, ямщик, гони-ка к “Яру”! и т. д.

– Юра, – говорил я ему, – слезай ты, ради бога, с этих троек! Ведь их давно и в помине нет.

Куда там! Он и слышать не хотел. И меня он откровенно презирал за мои песни, в которых, по его выражению, ни черта нельзя было понять», – пишет Александр Николаевич в воспоминаниях о коллеге и сопернике.

Время рассудило оппонентов: имя Вертинского переживает бог знает какую волну популярности, а Морфесси помнят сотня-другая любителей жанра, хотя и пел он когда-то перед Николаем Романовым.

А последний император музыку, судя по всему, уважал, и артисты довольно часто выступали в «царских палатах». Одной из державных любимиц была несравненная Надежда Плевицкая.

Курский соловей

 
Из Гамбурга в Париж, из Лондона в Нью-Йорк,
Холодным ветерком мне в спину дуло,
Простите меня, граждане, простите, господа,
Простите все, кого я обманула.
 

И. Кривов, «По сотке»

Вспоминают, что самодержец, не скрывая эмоций, рыдал под звуки ее голоса и не раз одаривал его обладательницу дорогими украшениями.

Родилась Надя Винникова в 1879 году в деревеньке, что затерялась где-то в Курской губернии. Была двенадцатым ребенком в семье. Образование получила символическое, несколько лет провела послушницей в монастыре, а потом сбежала «от матушкинастоятельницы» с бродячими артистами.

Девушка становится солисткой хора, ездит с выступлениями по России. Первым мужем певицы стал поляк Эдмонд Плевицкий. Его фамилию она будет носить до конца жизни, несмотря на многочисленные браки, романы и увлечения. Судьба свела их в знаменитом «Яре», где оба зарабатывали на жизнь танцами.

Надежда Плевицкая

В 1909 году на Нижегородской ярмарке молодую певицу случайно услышал известный оперный тенор Л. Собинов, который стал ее «крестным отцом», отворив дверь на большую сцену.

Плевицкую ждал колоссальный, поистине всенародный успех: съемки в кино, записи пластинок, лучшие сцены империи, толпы поклонников, запредельные гонорары. Крестьянская девушка становится настоящей примадонной, весь мир лежал у ее ног, и это не избитая метафора. Она вошла в культурную элиту того времени. Ф. Шаляпин, С. Эйзенштейн, С. Коненков, С. Рахманинов восхищались народным талантом и щедро одаривали ее комплиментами.

«Помогай тебе Бог, родная Надюша. Пой свои песни, что от земли принесла, у меня таких нет – я слобожанин, не деревенский», – так подписал ей свою фотографию Шаляпин. Надежда Васильевна будет беречь снимок всю жизнь и хранить среди драгоценных реликвий, в числе которых были алмазные броши, пожалованные когда-то государем.

Николай Скоблин

В Первую мировую погиб ее второй муж, офицер Владимир Шангин. Она вновь выходит замуж, и снова за военного – поручика Юрия Левицкого. В Гражданскую он встал под знамена красных. В один из дней Плевицкую с мужем захватили в плен белогвардейцы армии Корнилова. Можно было прощаться с жизнью, да сыграла на руку известность Надежды Васильевны – ее узнал генерал Николай Скоблин. Он спас ее от верной смерти и влюбился как мальчишка. Впрочем, он им и был. Скоблин являлся самым молодым генералом Гражданской войны, ему было двадцать семь лет, а ей уже далеко за тридцать. С войсками Врангеля они бегут в Турцию. Летом 1921 года состоялось скромная свадьба, где посаженым отцом был генерал А. П. Кутепов. В дальнейшем супруги обосновываются в Париже. Где же еще! В эмиграции певица вновь выходит на сцену, ездит с гастролями по Европе, выступает в «Эрмитаже» вместе с Ю. Морфесси и А. Вертинским.

В США ей аккомпанирует сам Сергей Рахманинов. Особой популярностью среди эмиграции пользуется ее песня «Замело тебя снегом, Россия».

И все же концерты не давали больших денег, супруги жили скромно, как и большинство беженцев. Спасала лишь помощь богатого поклонника М. Я. Эйтингона, на чьи средства в 1930 году Надежда Васильевна выпустила книгу воспоминаний.

В отличие от Лещенко и Вертинского Плевицкая европейской публике была совсем неинтересна. Певица чрезвычайно скучала по России, хотела вернуться. Видимо, об этих настроениях стало известно советской разведке, да и активное участие ее мужа в деятельности белогвардейской организации Российский общевойсковой союз (РОВС) не могло не интересовать «органы». Надежде Плевицкой и «генералу Плевицкому» – как в шутку его звали в эмигрантской среде – разведчики предложили сотрудничество в обмен на финансовую помощь и содействие в возвращении на Родину. Они не смогли отказаться и в конце 20-х годов были завербованы. Надежда Плевицкая получила агентурный псевдоним Фермерша, а Скоблин – Фермер.

РОВС считался в СССР главной опасностью для новой власти.

Руководство ОГПУ принимает решение похитить руководителя Союза генерала Кутепова. На пустынной парижской улице его запихнули в автомобиль, где он оказал отчаянное сопротивление и был убит прямо в салоне машины. Труп борца с большевизмом доставили в советское посольство и растворили в ванне с кислотой. Преемником Кутепова стал генерал Е. К. Миллер. В 1937 году чекисты решили повторить с ним тот же трюк. К операции привлекли звездную чету.

А. П. Кутепов

Николай Скоблин заманил «шефа» на встречу якобы с представителями немецкого посольства, роль которых играли агенты ОГПУ. Руководитель РОВСа был схвачен и переправлен в кузове грузовика в портовый город Гавр, откуда на советском теплоходе «Мария Ульянова» генерала доставили в СССР, где в 1939 году он был расстрелян.

Казалось, всё прошло гладко, но наученный горьким опытом предшественника предусмотрительный Миллер оставил подробную записку с деталями предстоящей встречи. Таким образом, поимка Скоблина была делом времени. Тем не менее Николай Владимирович сумел скрыться и, по некоторым данным, погиб в Испании.

А Надежда Васильевна в 1938 году предстала перед судом. Процесс был открытым. Какими только оскорбительными эпитами не награждали ее газетчики!

Как только не отзывались о ней бывшие соотечественники и поклонники!

Отношение современников-эмигрантов к поступку певицы с пугающей, прямо-таки ядовитой ненавистью выводит в своих мемуарах писатель Роман Борисович Гуль:

«Знаменитую исполнительницу русских народных песен Н. В. Плевицкую (Н. В.) я слыхал многажды. И в России, и в Берлине, и в Париже не раз. Везде была по-народному великолепна. Особенно я любил в ее исполнении “Смеркалось.

Я сидела у ворот, А по улице-то конница идет…” Исполняла она эту песню, по-моему, лучше Шаляпина, который тоже ее пел в концертах.

В Париже Н. В. со своим мужем генералом Н. Скоблиным жили постоянно. Но не в городе, а под Парижем, в вилле в Озуар-ля-ферьер. Концерты Н. В. давала часто. Запомнился один – в пользу чего-то или кого-то, уж не помню, – но помню только, множество знатных эмигрантов сидели в первых рядах: Милюков, Маклаков, генералы РОВСа, Бунин, Зайцевы, Алданов (всех не упомню). Надежда Васильевна великолепно одета, высокая, статная, была, видимо, в ударе. Пела как соловей (так о ней сказал, кажется, Рахманинов). Зал стонал от аплодисментов и криков бис. А закончила Н. В. концерт неким, так сказать, эмигрантским гимном:

 
Замело тебя снегом, Россия,
Запуржило суровой пургой.
И одни только ветры степные
Панихиду поют над тобой!
 

И со страшным, трагическим подъемом: Замело! Занесло! Запуржило!..

Гром самых искренних эмигрантских аплодисментов. “От души”. Крики искренние – “Бис!”, Бис!”. И кому тогда могло прийти в голову, что поет этот “гимн” погибающей России – не знаменитая белогвардейская генеральшапевица, а самая настоящая грязная чекистская стукачка, “кооптированная сотрудница ОГПУ”, безжалостная участница предательства (и убийства!) генерала Кутепова и генерала Миллера, которая окончит свои дни – по суду – в каторжной тюрьме в Ренне и перед смертью покается во всей своей гнусности.

Как сейчас слышу ее патетические ноты, как какой-то неистовый, трагический крик: Замело!.. Занесло!.. Запуржило!..»

«Замело! Занесло! Запуржило!»

Прочитал этот отрывок, и сразу мне вспомнились строки Аполлона Григорьева:

 
Толпа, как зверь голодный, выла,
То проклинала, то любила…
 

Некогда обожаемую артистку современники были готовы едва ли не растерзать…

Приговор вынесли очень жестокий – ДВАДЦАТЬ лет тюрьмы.

Она и скончалась в неволе осенью 1940 года в состоянии, близком к помешательству.

P. S., или «последняя гастроль»

Агент Фермерша

Казалось бы, можно ставить точку в похождениях звездной дамы, но не все исследователи биографии Плевицкой склонны так считать. Прозаик Е. Арсеньева в документальной новелле «Лукавая жизнь» пишет:

«О смерти Плевицкой не имеется точных данных. Говорят, она была отравлена и немцы, захватив Францию, эксгумировали труп. Зачем? А еще говорят, что Надежда Васильевна не умерла в тюрьме, что ее убили сами фашисты: привязали к двум танкам и разорвали…

Но говорят также, что смерть Плевицкой была инсценирована, что на самом деле она, как и Скоблин, была не только агентом ОГПУ, но и работала на Третий рейх, а поэтому фашисты освободили ее, тайно вывезли из Франции, и в шестидесятые – семидесятые годы следы ее обнаружились в Латинской Америке, где спаслось большинство бывших сотрудников германских спецслужб… Далеко же залетел “курский соловей”».

Так по-разному «легла карта жизни» первых российских шансонье.

Последние из могикан

 
Что мне горе? Жизни море
Нужно вычерпать до дна…
 

Цыганская песня

В Москве, на Старом Арбате, живет необыкновенная женщина. Судьба ее авантюрна, терниста и очень красива. Именно это сравнение приходит мне в голову. «Красота» – как нечто совершенное и очень яркое. Когда листаешь книги, посвященные ее жизни и творчеству, захватывает дух. Огромное временнóе пространство, населенное самыми заметными персонажами русской культуры, с самых первых годов века ушедшего до нынешних дней, где наша героиня была не простым наблюдателем, а непосредственной участницей событий, предстает перед нами. Запросто, по-дружески и без прикрас рассказывает она о Федоре Шаляпине и Александре Вертинском, Петре Лещенко и Никите Балиеве, Оскаре Строке и Константине Сокольском. Думаю, многие догадались, что моя маленькая интродукция посвящена Алле Николаевне Баяновой.

Алла Баянова

Очень уважаемые и авторитетные исследователи, такие как В. Бардадым или А. Гиммерверт, называют датой ее рождения май 1914 года. Однако многие, да что там многие, практически все коллекционеры и просто «продвинутые» поклонники жанра утверждают, что в наступившем году (2007) Алла Баянова справит 100-ЛЕТНИЙ ЮБИЛЕЙ. Для любой женщины простительны небольшие мистификации, связанные с возрастом. К тому же если и сегодня она артистка. Поет со сцены чистым, молодым голосом, а иногда и пританцовывает. Внося «корректировки» в биографию, она прежде всего заботится о публике, а никак не о своем самолюбии. В этом плане очень показательна история со знаменитым цыганским певцом Владимиром Поляковым.

Дина Верни, Шарль Этьен и Серж Поляков

В конце 70-х в Париже в довольно преклонном возрасте он приступил к записи своей последней пластинки, которую, как и сольный проект Алеши Димитриевича, финансировал Михаил Шемякин. К 1979 году, когда вся студийная работа была закончена и альбом готовился к выходу, между исполнителем и продюсером состоялся такой разговор.

«Миша! – вкрадчиво сказал Поляков своим роскошным басом. – У меня есть к тебе маленькая просьба, так сказать, деликатного свойства».

«Какая, Володенька?» – насторожился Шемякин.

«Видишь ли, когда мы начинали пластинку, мне было девяносто четыре, а теперь уже девяносто шесть… Ты напиши на конверте, что мне все-таки еще девяносто четыре, а то мне людям неудобно будет пластинку дарить. Скажут, что уже возраст… Ну, ты же понимаешь, ведь я – артист!»[6]6
  Цитирую по книге А. Вереина «Когда-то в Париже» (см. список литературы).


[Закрыть]

Позволю себе отступить ненадолго от персоналии Аллы Николаевны и добавить несколько слов о цыганской семье, которую представляет Владимир.

Хор Поляковых был известен еще в царской России, по выступлениям в знаменитом ресторане «Яр». Братья гениальной певицы Насти Поляковой Егор и Дмитрий вместе с двумя племянниками, бежавшими с ними из России, организовали во Франции новый хор, «уже не такой большой, но хороший». В 20-е годы ему нет равных во всем Париже. Димитриевичи еще колесили в своем фургоне по соседним странам, а Поляковы уже срывали громовые овации в «Кавказском погребке» и «Эрмитаже».

Настя с успехом гастролирует по Европе: Германия, Австрия, Югославия.

В США дает концерт в Белом доме для президента Рузвельта. Правда, последний, по отзывам очевидцев, «ничего не понял».

Да, «счастье было», но…

«Настя Полякова умерла в Нью-Йорке в бедности», – такой фразой заканчивает свой рассказ о «великой цыганке» летописец первой эмиграции Р. Б. Гуль. Следом за ней, в конце 40-х, уходит и Дмитрий.

Настя Полякова

Племянники певицы – родные братья Владимир и Сергей тоже были музыкантами. Старший, Володя, до конца своей долгой и бурной жизни «пел в кабаке», хотя в юности больше увлекался бегами, чем музыкой. Он скончался в начале 80-х в возрасте почти 100 лет! Младший, Сергей, совмещал талант виртуозного гитариста и увлечение живописью. Не сразу, но он стал профессиональным и очень успешным художником. Бросил выступать в ресторанах, сотрудничал с Диной Верни, заключил выгодные контракты с галереями, разбогател и даже купил себе «Роллс-Ройс».

А брату Володе подарил личного арабского скакуна для участия в скачках, но азартный родственник проиграл дорогой подарок на том же ипподроме на второй день после дебютного заезда своей лошадки.

Абстрактные полотна кисти Сержа Полякова сегодня оцениваются в сотни тысяч долларов. И все же душой, даже будучи модным живописцем, он остался «на сцене», остался артистом. Случайно мне на глаза попался анонс выставки его работ во Франции. «Интересные работы Сергея Полякова (1900–1969) были выставлены на стенде парижской галереи… Тех, кто интересуется работами этого своеобразного художника, ожидало приглашение на выставку его произведений, которая проходит в небольшом французском городке… Интересно отметить, что организаторы выставки указывают год рождения Сергея Полякова 1900-й, а не 1906-й (как в русской справочной литературе). Как они утверждают, Сергей Поляков при жизни сам не поправлял, когда год его рождения указывался как 1906-й. Возможно, это было связано с его музыкальной деятельностью – до 1952 года он зарабатывал на жизнь игрой на гитаре преимущественно в русских кабаре в Париже. И ему хотелось быть на сцене «вечно молодым». После того как галерея Бинг “взяла его на контракт” в 1952 году, он навсегда распрощался со своей второй профессией. Однако ясности в вопрос, касающийся года своего рождения, вносить не стал».

Не будем забывать о «виновнице» этой главы и вернемся к биографии Аллы Баяновой.

Родилась она, как я уже говорил, в Кишиневе, в Бессарабии. В 1918 году эти территории стали частью Румынии. Так не по своей воле семья оперного певца Николая Левицкого-Баянова оказалась вне границ Российской империи. Последовала долгая, как полярная ночь, череда переездов, скитаний и лишений. В начале 20-х они в Париже. Здесь маленькая, семилетняя Аллочка первый раз выходит на сцену вместе с отцом. Беспокойный характер гонит Николая Леонардовича по свету: Монте-Карло, Белград, Афины, Иерусалим… В Бейруте Баяновы знакомятся с Петром Лещенко, его сестрами и женой. Вместе выступают на сцене кабаре. Дружат, ссорятся, мирятся…

Юной девушкой, почти девочкой, в Париже Алла знакомится с А. Н. Вертинским, выступает с ним на одной площадке в шикарном «Эрмитаже», многому учится у маэстро. В этот период там работают Поляковы и Ю. Морфесси.

«Летели дни, спешили годы», и на красавицу артистку стали заглядываться молодые люди. Первым, еще детским чувством стал ее платонический роман с князем Андреем Оболенским. Случилось сие событие в Монте-Карло, где Баяновы подвизались музыкантами в «русском» ресторане «Абрек», а «сиятельный князь» был… паркетным танцором, то есть развлекал богатых дам. Отношениям не суждено было получить продолжение: Андрей Оболенский насмерть разбился на автомобиле.

В 30-е годы отчаянно тоскующий по родной Бессарабии Баянов-старший перевозит семью в Бухарест, поближе к родным местам. Дочь к этому времени – уже состоявшаяся певица, да к тому же более чем эффектная женщина. От поклонников нет отбоя, но своенравная девушка наперекор родителям выбирает себе в мужья бедного тапера из бара Жоржа Ипсиланти. Талантливый музыкант-самородок, он напишет для любимой немало красивых песен, популярных и сегодня. Их брак продлится недолго: новая страсть захватит «роковую женщину», и «молодые» вскоре разойдутся. Несмотря на популярность и любовь зрителей, жизнь Аллы Баяновой в Румынии складывалась нелегко. С началом войны «за исполнение русских песен» ее преследуют профашистски настроенные румынские власти и на год с лишним отправляют в лагерь, откуда, продав последнее, ее выкупят родители.

Два десятилетия спустя диктатор-коммунист Н. Чаушеску откровенно терроризирует певицу, фактически делая персоной нон грата на эстраде и снова «за исполнение русских песен».

Перед войной Алла Баянова выходит замуж за местного аристократа Стефана Шендрю. Неожиданное знакомство с богатым и влиятельным представителем бухарестской знати спасает ее тогда от повторного ареста. Казалось, всё наладилось. Супруги живут в огромном роскошном замке, ездят на дорогих автомобилях и обедают в лучших ресторанах, но смена режима в стране в конце 40-х годов вновь отнимает у нашей героини всё. С мужем они бегут из родового имения подальше от собственных слуг и крестьян, которые едва не убили их в порыве революционного гнева, скрываются у друзей в Бухаресте. Стефана ловят, сажают в лагерь, отпускают, снова хотят посадить. Отношения не выдерживают нагрузки, и семья распадается. Она возвращается на ресторанную эстраду, работает солисткой на радио, ездит с концертами по маленьким городкам, изредка записывает диски. Какимто фантастическим образом несколько раз певице разрешают выезд в капиталистические страны: Израиль, Франция, Австрия.

Алла Баянова

В начале 70-х в Вене Баянова недолго выступает в фешенебельном ресторане «Жар-птица», в том самом, где чуть раньше начинал звездную карьеру Борис Рубашкин. Но жить на Западе она не хочет. Родительская ностальгия передалась дочери: всей душой Алла стремится на родину. Следуют долгие отказы чиновников, мытарства по инстанциям. Впервые в СССР певица приезжает обыкновенной туристкой, дает полуподпольные концерты в провинциальных залах. Все меняется с приходом к власти М. С. Горбачева. С 1989 года Алла Николаевна постоянно живет в Москве и очень и очень счастлива. За двадцать лет на вновь обретенной отчизне сделаны тысячи выступлений. Аншлаг! Везде! Всегда!

Она спешит делиться накопленными сокровищами – песнями, опытом, воспоминаниями. В ХХI веке она последняя из той великой плеяды артистов, вдохнувших жизнь в само понятие «русская песня в изгнании». Совсем недавно (в сентябре 2006 года) у Аллы Баяновой состоялся очередной концерт в Санкт-Петербурге. Билетов не купить. Отзывы только восторженные. Вот так умеет «зажечь» Алла Баянова – «славянка с персидскими глазами», как назвал ее когда-то А. Н. Вертинский.