Текст книги "Макс по прозвищу Лис"

Как ни хотелось Дженгу ответить, что он не ее волк, но не смог: она еще была человеком, а он уже стал зверем, а потом, когда она обернулась, стало все равно: запах течки ударил в нос так, что из головы выдуло последние человеческие мысли. Он навалился на нее, легонько покусывая, а она стонала и двигалась под ним так, что волк забыл вообще, зачем перекинулся, и только после пятого соития жажда заставила его двинуться в ту сторону, откуда ветер нес запах воды.

Там тек ручей – небольшой, грязный, как и все на этой планете, но он своим звериным знанием знал, что эту воду можно пить. Он с удовольствием напился, потом еще раз, и еще, а огромная серо-черная волчица лежала на бугорке и охраняла его. Это была его самка, сильная, неутомимая, с которой можно было заниматься любовью бесконечно. Но у него были дела, хоть он не помнил какие. Но память, он это знал, вернется после перевертывания – другое дело, что делать его не хотелось.

Ветер среди прочих неприятных ароматов принес запах какого-то зверя, и волк поднял голову. Принюхиваясь, волчица тоже поднялась и вопросительно посмотрела на него, он молча кивнул. Говорить не было смысла: на охоте не стоит пугать дичь своим голосом, к ней нужно подкрадываться тихо, стараясь быть незаметным, иначе придется за нею бежать, а удовольствия в этом никакого. Вот если бы была стая – тогда кто-то гонит зверя, а кто-то его встречает, и это здорово.

Он рванулся в степь, чувствуя рядом легкий топот его самки. Зверя в итоге загнала она и перегрызла ему горло, – это оказался какой-то небольшой бычок, которого местный фермер выгнал попастись. Но есть Джунта добычу не стала, она отошла в сторону, выказывая тем самым уважение огромному черному волку с блестящими умными глазами. Ел он много и долго – его продолжала мучить жажда, а кровь и сочное мясо хорошо ее утоляли, да и тело просило пищи, вынужденное из резервов восстанавливать пробитое сердце, легкие и грудину. Так что волчице досталось не очень много, но она была благодарна и за это. К сожалению, когда она принялась за еду, появился фермер и начал стрелять из ружья, за которым успел сбегать в свою покосившуюся хибару.

Убивать его Дженг волчице не дал: человеческое начало понемногу вернулось к нему вместе с утоленной жаждой. К утру они уже были опять возле космопорта, успев за ночь найти рюкзак с запасными комбинезонами и кредитными карточками. А еще через шесть часов уже отлетали от орбитальной станции пассажирами на некрупной, но мощной яхте с небольшим экипажем.

Если бы не спешка и не желание побыстрее убраться с этой планеты, оборотень вряд ли бы решился на такой вариант: уж больно странной выглядела команда. В ней было несколько долианцев, что ему сразу показалось очень подозрительным. Мало того что наемники были сильны и в бою довольно часто побеждали оборотней, кроме того, они обычно работали на императора и его придворных. Что их заставило появиться на затерянной среди погасших звезд планете, да еще превращенной в клоаку самим императором? Нормальные люди сюда не приезжали, чиновники появлялись только с какой-то важной миссией и стремились убраться отсюда как можно скорее. Неужели они сопровождали кого-то из имперского двора? Такое было возможно: долианцы часто служили телохранителями.

Если бы на станции не появились имперские разведчики с генетическими анализаторами, которые явно искали его и волчицу, Дженг бы отказался от этого корабля сразу, как увидел долианца. Но оставаться на станции было смерти подобно, поэтому он под ручку с Джунтой прошел по причальному коридору и представился долианцу, стоящему у входного люка. Тот сверился по коммуникатору с базой данных станции и яхты, нашел уведомление о предварительной оплате и пропустил их внутрь.

Там их встретил стюард, который провел их по кораблю, показал предназначенную для них каюту и сообщил, что обед будет подан сразу, как только звездолет закончит ускорение, пожелал счастливого полета и ушел. Волк задумчиво посмотрел ему вслед.

– Что не так, командор? – Джунта сбросила с себя одежду и отправилась в душ. Они несколько раз перевертывались за вчерашний день, любили друг друга, носились по грязным улицам города и его окрестностям, так что запах от них шел звериный, и вымыться было просто необходимо. – Ты очень напряжен.

– Я давно не верю в чудеса, – пробормотал Дженг, сбрасывая с себя одежду и направляясь во второй душ, который оказался очень кстати. – И когда они случаются, первым делом начинаю прикидывать, чем придется заплатить за такое совпадение, а цена всегда оказывается высокой. Уж слишком удачно оказалась здесь эта яхта, странно, что о ней знал администратор гостиницы, – до них такие сведения никогда не доводятся. И такие яхты никогда не берут пассажиров, потому что у их владельцев столько денег, что чужие люди на борту им просто не нужны.

– Может быть, это бзик хозяина яхты, который захотел путешествовать в компании, так как ему надоело одиночество космоса? – пожала плечами Джунта. – Я слышала, что такое бывает…

– А я не слышал. – Дженг остановился возле двери. – И больше всего мне не нравятся долианцы: они работают по очень дорогим контрактам, заполучить этих наемников может только кто-то из имперского двора…

– Дорогая яхта, богатый хозяин – почему бы и нет? – Волчица дразняще провела по своему роскошному телу руками, так что во рту у оборотня пересохло. – Разве это для нас важно сейчас, командор? – Она тронула соски руками. – Может быть, после душа займемся чем-нибудь более приятным?

– Яхта стартует через полчаса, – проговорил Дженг внезапно охрипшим голосом. – Я слышу, что началась предстартовая подготовка.

– Тогда у нас не так много времени. – И Джунта шагнула к нему. – Поторопимся?

Дженг хмыкнул, вошел в бокс и включил автоматику. Из мощных форсунок вырвался горячий мыльный раствор, который прокатился по его телу, смывая грязь и пот, одновременно массируя. Он понимал, что что-то недодумал, но эта волчица, этот волнующий запах и горячая мыльная вода смыли все нужные мысли. Так бывает всегда, когда появляется Женщина с большой буквы, а Джунта была именно такой – безрассудной, предпочитающей логике интуицию, а долгим, нудным размышлениям – спонтанные решения. Она любила и была любима, и в данный момент ее больше ничто не интересовало, ибо по своей женской логике считала, что не может случиться ничего плохого, когда ей так хорошо.

Для женщины главное – это любовь, создающая новую жизнь, и нет ничего важнее этого во всей вселенной. Оставить после себя след, органический комочек, который передаст искру жизни дальше в глубину времени, – это то, что двигает все живое. И все остальное для нее не суть важно. И она умеет убеждать в своей правоте…

Они любили друг друга с неистовством и желанием, словно до этого не спаривались в волчьих телах. В том-то и разница между людьми и оборотнями – они несут в себе желание продлить себя в обоих видах, а значит, могут этим заниматься часто.

Макс открыл дверь каюты и замер. Грета беседовала с Мумру, правда, беседой это было трудно назвать. Девушка была закована в ручные и ножные кандалы, и рядом с ней стоял огромный долианец, который держал ее сзади, не давая вырваться. По щекам Маши катились слезы ужаса и ненависти, она рвалась вперед, но не могла двинуться с места, а колдунья задавала вопросы, изредка сжимая свой маленький кулачок, и тогда Мумру падала на колени от нестерпимой боли.

– У нее хороший темперамент, – сказала Грета, заметив, что он вошел. – Наверное, она очень хороша в постели. Так?

– Так, – ответил Лис. – Отпусти ее. Пожалуйста. Зачем она тебе?

– Уже ни за чем, – ответила Грета. – Я с ней поговорила, узнала, что хотела, а последнюю пару минут просто развлекалась, ожидая тебя.

– Я пришел…

– Вижу. – Колдунья посмотрела на долианца. – Можете отвести оборотня в каюту вора – теперь я знаю, что она неопасна, точнее, опасна, но только как обычный оборотень-самка. Пусть живут вместе. Кандалы снять.

– Спасибо, – поклонился Макс. – Я искренне благодарен.

– Мелочи, – отмахнулась Грета. – Разговор у нас будет серьезным, так что приготовься, и лучше всего, если будешь говорить правду.

– Я постараюсь…

– Да уж постарайся. – Колдунья нажала на кнопку, и в каюту вошел мрачный Грэг, он быстро и сноровисто привязал пластиковыми путами руки и ноги Лиса к креслу, вытащил острый изогнутый ритуальный нож и встал за его спиной. – Соврать ты мне все равно не сможешь, я услышу любое самое изощренное вранье, а в качестве дополнительного стимула наемник тебе начнет отрезать ненужные части тела – например, ту часть, которой ты ублажал своего оборотня. Этот орган тебе точно больше не понадобится.

Макс побледнел и попытался оглянуться назад, на Грэга, но спинка кресла была высокой, поэтому увидеть долианца он не смог, а значит, и не смог проверить, правду ли говорит Грета. Впрочем, Лис знал, что наемник выполнит любой приказ колдуньи, и он уже сказал, что своей части договора больше выполнять не станет, так что возможно все. Макс сжал зубы, чтобы не расплакаться и не показать, как он испугался, но Грета увидела его побледневшее лицо и усмехнулась:

– Похоже, тебе мое предложение понравилось… Мы, кстати, будем не одни, с нами соприсутствует мой дядя-император… – Колдунья показала рукой на темный экран дальней связи. – Увидеть мы его не увидим – он не любит, когда на него смотрят, – а услышать услышим, если он решит тебя о чем-то спросить. Ты не против?

– Не смею отказаться. – Макс посмотрел на экран и поклонился, точнее, просто склонил голову – больше у него ничто не двигалось. – Мой император, рядовой первого класса десантного линкора «Отважный» Макс по прозвищу Лис готов ответить на все ваши вопросы.

Может, ему показалось, но он услышал тихий смех. Грета также рассмеялась.

– Неплохо сказано, только на дядю такие финты не действуют, и жалости ты у него тоже не вызовешь. Его интересует только выживание империи и ее развитие, и, если для этого потребуется смерть десятка миллиардов жителей, ее составляющих, он легко пойдет на это.

– Для того чтобы спасти империю, убить всех ее граждан? – Макс произнес эту фразу вслух. – Какая странно извращенная мысль. Империя – это я сам?

– Именно так, – послышался тихий голос из динамика, Лис его узнал: это точно был император. – А разве существуют другие критерии?

– Да, – выдохнул обреченно Макс. Впрочем, живым он уже и не надеялся выйти из этой передряги. – Например, империя для людей.

– Для людей бывает республика, – спокойно поправил его император. – А для императора создается империя. У этих разных строев разные задачи, и ведут они к разным результатам. В империи люди – лишь часть империи, причем часто не самая лучшая, в республике они составляют ядро системы, с которым считаются. К сожалению, республики долго не живут, так как без жесткого управления они скатываются сначала в хаос революций, потом приходят к диктатуре, начинаются путчи, смены форм власти. В отличие от них, империю убивает только время. Вы так не думаете, молодой человек?

– Иногда империю убивает и сам император, – проговорил Лис, дрожа от страха, что он смеет противоречить самому императору, но эта беседа могла отдалить прикосновение ножа к его мужскому достоинству. Не то чтобы его было очень жалко, но без него он вроде как становился и не мужчина, а как потом быть с Мумру? Что произойдет с его и ее любовью? И вообще как он сможет жить после этого? А в том, что колдунья может отдать такую команду, а Грэг ее исполнить, Лис нисколько не сомневался. Грета была ледяной змеей, которая если что и делает, то только для себя или для собственного интереса, а на всех остальных в этом мире ей было плевать, как и ее дяде-императору. – Если судить по тому, что происходило в истории…

– Историю пишут победители, в ней мало правды, поверьте мне, юноша. – Император хмыкнул. – Главное обычно оказывается за скобками. Поверьте, империя исчезает тогда, когда она обрастает слишком сложной структурой власти и сам император оказывается от нее отдален. Но мы как-то отвлеклись от главного, ради чего вы здесь, а связь наша скоро может прерваться. Грета… задай этому милому юноше нужные вопросы.

– Итак, вопрос номер один – что произошло с сосудом жизни? – Колдунья отпила из чашки чай и задумчиво посмотрела на Макса. – Когда прошел почти уже месяц и десантники ушли, мы вошли в пещеру и нашли пустой кристалл. Я вижу, ты хочешь мне соврать, что нашел сосуд уже пустым. Не стоит этого делать – я знаю, что в пещере произошел мощный энергетический выброс…

– Выброс действительно произошел, – пробормотал Макс. – Но я в этом не виноват.

– Врать не стоит, это точно, – усмехнулась Грета. – Как произошел выброс, что его спровоцировало? Для инициации кристалла нужно много энергии и требуется особый ритуал, поэтому вызвать его непросто. Что произошло?

– Я вошел в пещеру, – проговорил Лис. – Нашел кристалл, но, как только собрался его взять, сзади появилась огромная лохматая тень…

– Лохматая тень? – вмешался в разговор император. – С этого момента поподробнее…

– Это был оборотень, – выдохнул Лис, зная, что соврать не получится, хорошо, если удастся чего-то недосказать… – Я в них не разбираюсь, но мне показалось, он похож на волка…

– В том районе действительно была замечена активность оборотней, нам известно, что там были барсы и медведи, – проговорил император. – Вы уверены, юноша, что это был не оборотень-медведь?

– Не знаю, – развел руками Макс. – Я никогда не видел оборотней из клана Медведя.

– Хорошо, примем как рабочую версию, что это был волк. Грета, продолжай.

– Что было дальше? – Грета отпила глоток чая, и Лис почувствовал, как ему хочется пить: все эти переживания и страх вызвали дикую жажду, но он не смел попросить даже глотка воды. – Говори!

– Я успел схватить кристалл, но мою руку сдавила лапа оборотня. – Макс вздохнул. – Он так сильно ее сжал, что острая грань прорезала кожу, и у меня потекла кровь. Что происходило дальше, не знаю, помню только, что меня отбросило к стене, оборотень полетел в другую сторону, и все закружилось перед глазами.

– В принципе, – задумчиво проговорила Грета, обращаясь к темному экрану, – кровь могла инициировать высвобождение энергии, но вряд ли человеческая могла это сделать, а вот если и оборотень был ранен – тогда вполне. У волка текла кровь, вор?

– Может быть, – пожал плечами Лис. – Я не видел.

– Что потом? – спросила колдунья. – Почему ты не остался в пещере? Где прятался?

– Я не знаю, – вновь беспомощно проговорил Макс, чувствуя, как кончается терпение колдуньи. – После того как отлетел к стене, я потерял сознание, а когда очнулся, пошел к выходу. Кристалла не взял, потому что боялся оборотня. Я вышел из пещеры и пошел на место встречи, но вас там не было, и вообще никого не было. Я не нашел никаких следов человеческого пребывания, словно все это мне приснилось.

– Дальше, – нетерпеливо проговорил император. – Что случилось с тем волком?

– Он нашел меня в лесу, и мы с ним пошли дальше, – ответил Макс. – Шли долго, больше двух недель, а потом я порезал руку, оборотень облизал мне ее, чтобы она быстрее зажила, и я снова потерял сознание, а когда очнулся, то услышал голоса. Оказалось, что мы остановились возле небольшого поселка, но я уверен, что перед тем, как у меня закружилась голова, его там не было.

– Вполне возможно, что выброс энергии вызвал переход во времени, – проговорил задумчиво император. – Эти два идиота использовали кристалл для непоправимой глупости. Они оба отправились в прошлое, а потом вернулись, снова использовав кровь, поскольку оба стали вместилищем священной энергии. Очень глупо было тратить то, что собиралось по каплям для великой цели. Меня этот юноша больше не интересует, пусть только ответит на последний вопрос: как звали того оборотня?

– Он не представился, – вздохнул Макс. – Правда.

– Врет, – фыркнула Грета. – Он знает.

– Я тоже знаю, что этого оборотня зовут Дженг, – спокойно проговорил император. – Привези мне этого юношу, пусть с ним поговорят мои мастера гипноза, они из него вытащат всю информацию, даже ту, которой он не помнит.

– Хорошо, дядя. – Колдунья сделала знак долианцу, тот перерезал путы и, подталкивая в спину, повел Макса в каюту. – Скоро он будет у вас.

– Ты только что спас свою жизнь, вор, – проговорил Грэг перед дверью каюты. – Я понимаю, что ты мне не веришь, но я убил бы тебя, как обещал, и тем самым избавил от пыток.

– Не знаю, что лучше, – выдохнул Лис. Ноги у него дрожали от пережитого страха – он все еще не был уверен, что избежал кастрации. – Возможно, умереть – это не так уж плохо в моем положении…

– Может быть, – кивнул Грэг. – Но воин не имеет права падать духом, он борется до конца даже тогда, когда нет ни единого шанса остаться в живых, – так велит его профессия.

– Я не воин, а вор, – вздохнул Макс. – Точнее, был им, пока не повстречался с вами, а кто я теперь – мне неизвестно…

– Ты – воин, – пожал плечами наемник. – Нравится тебе это или нет. Я вижу это в тебе, а мы, долианцы, такое чувствуем на уровне инстинкта, и к этому могу добавить только то, что ты становишься с каждым днем все сильнее. Я уже чувствую, что скоро начну жалеть, что не убил тебя.

Что-то было не так. Дженг откатился в сторону от тяжело дышащей волчицы, она замерла, вслушиваясь в себя, пытаясь понять, что его встревожило, но все еще впитывая в себя внутренние ощущения. Оборотень прислушался: ничего не происходило, шла обычная предстартовая подготовка. Старт примерно через пять минут. Может быть, это его встревожило?

Переносить ускорение лучше на специальном противоперегрузочном матраце, а не на полу. Оборотни хоть и скроены крепче других, но и их может убить резкое увеличение тяжести. Дженг наблюдал такое не раз, когда молодые волчата пытались уходить от имперских кораблей на высоких скоростях, надеясь, что тело выдержит ускорение пятнадцать G. Они ошибались, а имперцы спокойно захватывали корабль, на котором пилот превратился в кожаный мешок, наполненный переломанными костями и раздавленной плотью.

– Корабль стартует, – промолвил волк. – Надо нам лечь на свои кровати.

– Но тебя не это волнует. Что-то другое? Что? – спросила Джунта.

– Не знаю, – осторожно проговорил оборотень. – Что-то не так, а что – не пойму. Чувствую опасность, но какая может быть опасность на стартующем корабле, когда все члены экипажа находятся в противоперегрузочных креслах?

– Может быть, позже? – Волчица встала и стала одеваться. При взгляде на нее у Дженга вновь стало разгораться желание. – Может, опасность нас ждет в открытом космосе?

– Может быть. – Волк тоже оделся, лег на противоперегрузочный матрац и пристегнул себя ремнями. – Только мое чувство опасности не реагирует на далекое будущее – максимум полчаса.

– Но через полчаса мы еще будем ускоряться… – Джунта легла рядом на свой матрац, пристегнулась и взяла его руку в свою. – Похоже, твое чувство тебя подводит.

– Раньше такого не наблюдалось, – пожал плечами Дженг. – Но все когда-нибудь бывает впервые. Возможно, это и есть тот самый первый раз. Не хотелось бы: я привык доверять своим ощущениям – они меня не раз спасали.

– Поживем – увидим, – философски заметила волчица и прижалась губами к его руке. – С тобой я ничего не боюсь, думаю, ты справишься с чем угодно. Я чувствую себя защищенной – может, поэтому мое чувство опасности не работает?

– Лучше бы оно работало, – пробурчал волк, высвобождая руку из ее объятий. – Тогда была бы твердая уверенность в том, что с нами ничего не случится.

– Не думаю. – Джунта вновь захватила его руку. – Мне так хорошо сейчас, что не верится в то, что к нам придет что-то плохое.

– Волчица во время течки – это ведьма в юбке, – проворчал оборотень, но руки не забрал. – Не зря же их во все времена считали инструментом дьявола. Так оно и есть…

Корабль дрогнул и начал ускоряться, а когда ускорение достигло максимума и окружающее у Дженга начало расплываться, он скорее почувствовал, чем увидел, как в каюту вошли долианцы в боевых скафандрах. Они поднесли к его носу что-то приторное, сладко пахнущее, отчего его сознание помутилось и он полетел в страну грез, где волчицы были так прекрасны, а волки сильны и молчаливы.

«Старый добрый хлороформ, – подумал волк тоскливо. – До чего же примитивно и действенно. И все-таки мое чувство опасности меня не подвело…»

Наемники связали руки и ноги путами, дополнительно надев каждому металлический ошейник, который используется для стреноживания особо опасных заключенных: внутрь металлического полого обруча был вставлен нейростимулятор, который вызывал боль при нажатии кнопки на небольшом дистанционном пульте. Иногда еще это произведение инженерного искусства называлось «стрекало», потому что служило для изощренных пыток, главное достоинство которых заключалось в том, что на теле не оставалось никакого следа. Обычно после таких пыток человек превращался в овощ обыкновенный, терял ощущение реальности и жил до конца своей очень короткой жизни в мире, где царила нестерпимая боль.

Проснулся Дженг в комнате белизны и стерильности. Он лежал на хирургическом столе, привязанный толстыми ремнями к холодной металлической поверхности, над ним горела яркая лампа, выдавливая слезы из глаз. Видел он только эту лампу – и больше ничего: остальное пространство скрывалось в темноте.

«Это не к добру, – подумал он. – Никогда не верил в сказку о добрых докторах, а в садистов и маньяков верил всегда».

– Очнулся наш храбрый волк, о котором рассказывают так много разных легенд?

Оборотень повернул голову и еще раз попытался увидеть того, кто прятался в темноте, – голос у него был мягким, добрым, слегка раскатистым и грассирующим, – но никого не увидел.

– Невежливо молчать, когда с тобой разговаривают.

Дженг закрыл глаза. Ему и так было понятно, что сейчас над ним начнут измываться и что он находится не в операционной, а в пыточной, следовательно, отвечать не стоит, иначе он сразу потеряет то небольшое преимущество, которое у него еще есть. Правда, преимуществом это трудно назвать, но хотя бы можно позлить пыточных дел мастера.

– Надеюсь, вы понимаете, милый Дженг, что пытать вас буду не я, а долианцы? Они настоящие мастера пыток, они знают каждую болевую точку в организме, поэтому им удается причинить такую страшную боль, что ни один нейростимулятор такого достичь не может. Вероятно, вам известно, что этому их учат с детства, причем тренируются дети на всякой живности, которой на их планете хватает. Сегодня они попробуют свое искусство на вас. Это высокая честь.

– Спасибо за оказанную честь, – хмыкнул волк. – Только, может, не стоит тратить время наемников, я и так все расскажу…

– А удовольствие, которого я не получу, – как быть с ним? – мерзко хихикнул голос. – Вариантов получить информацию много, но не все приносят удовольствие.

– А ошейник тогда зачем, если все сводится к элементарным пыткам? – Оборотень покрутил шеей: лежать на этом куске пластика было неприятно. – Можно просто нажать кнопку…

– Удовольствие не то, – пожаловался голос. – Запаха крови не хватает для полноты ощущения. Ошейник нужен для того, чтобы ты не вырвался, – извини, но твоя репутация говорит о том, что ты всегда выкарабкиваешься из самых неприятных ситуаций.

– Ясно. – Дженг вздохнул. – А если я не выдержу пыток и умру?

– А для чего, по-твоему, мы тебя приволокли в медотсек? – хихикнул голос. – Ты подключен к приборам, твое состояние будет отслеживаться, как и твоей подружки, которой тоже немало предстоит.

– Подружки? – Оборотень попробовал ремень. Слишком прочный. Порвать не получится. – Где она?

– Она здесь рядом, на соседнем столе, – хихикнул голос. – Я наблюдал за тем, как вы занимались любовью, так что можешь не рассказывать мне, что тебе все равно, что с ней станет.

Радом зажегся свет, Дженг скосил глаза – больше он сделать ничего не мог: голова была закреплена ремнями – и увидел Джунту, лежащую, как и он, на втором операционном столе, ее тело было обнажено, и она была очень красива, несмотря на гримасу страдания на лице.

– С нее и начнем, – хихикнул голос. – Или у тебя есть другие предложения?

– Есть, – произнес угрюмо волк. Он хорошо понимал, что в данной ситуации мало что может сделать: тело привязано к столу, свободен только язык, – значит, им и нужно воспользоваться. Может быть, это и глупо, но из своей не очень долгой жизни он для себя уяснил, что даже в самой безнадежной ситуации всегда есть выход. Пусть сначала твои усилия ничего не принесут, пускай они кажутся бессмысленными, но постепенно количество перейдет в качество. Ничего не делать – точно глупее, потому что от этого ничто не меняется. – Скажите, что вас интересует? Возможно, я вам все расскажу сам. Конечно, удовольствия вы получите больше, когда я буду визжать и орать от боли, но, насколько мне известно из опыта, разобрать нужные слова в крике трудно.

– Логично… – Голос помолчал. – Хорошо, я принимаю ваше предложение. Сначала разговоры, потом пытки.

– Спрашивайте. – Дженг мысленно представил, как на ноге у него вырастает щупальце, потом попробовал им добраться до застежек правой руки, которая находилась дальше всего от его долианца. Он мог только надеяться, что у него получится, – больше верить все равно было не во что. – Что вам хочется узнать?

– Больше всего меня интересует история с магическим сосудом, который вы разыскивали на Цитрине, – произнес голос. – Насколько мне известно, в этом поиске участвовало много разных противоборствующих сторон, но только двум существам удалось добраться до кристалла. Ты, Дженг, – один из этих двоих. Итак, что находилось в сосуде? Почему он оказался пуст? Куда исчезло его содержимое?

– Ответ таков… – Застежка понемногу начала поддаваться, и оборотень вздохнул с облегчением. – Я попал в пещеру как раз в тот момент, когда неизвестный мне человек взял в руки кристалл.

– И что происходило дальше? – Голос стал нетерпеливым, а вот волку, наоборот, требовалось дополнительное время, поэтому он его тянул. – Рассказывай!

– Я подошел к человеку и попытался вырвать у него кристалл. – Дженг почувствовал, как пряжка расстегнулась и его правая рука оказалась свободна, щупальце отправилось снимать ремни с ног и пояса. – Он испугался меня, побледнел, вскрикнул…

– Представляю себе это зрелище, – хмыкнул голос. – Наверняка ты находился в наполовину животном облике.

– Именно так, – согласился Дженг. – Когда ты наполовину зверь, это дает огромную силу.

– Верю. Дальше…

– Я схватил его руку с кристаллом…

– Так, с этом места поподробнее. – Голос задумался. – Ты сломал ему кости, раздавил мышцы, и появилась кровь?

– Я не видел, – покачал головой оборотень. Пряжку на поясе ему тоже удалось расстегнуть. – Я просто сжал и почувствовал, как хрустят его пальцы. Рука у него была потной и влажной от страха, но думаю, что кровь должна была появиться.

– Понятно… – Голос продолжал оставаться задумчивым. – Продолжай…

– А потом из кристалла вырвался яркий свет. – Пряжка на правой ноге расстегнулась, осталась левая нога и левая рука, но долианец вполне мог увидеть его манипуляции, поэтому оборотень втянул щупальце и стал думать над тем, как ему нейтрализовать наемника. – Меня отбросило к стене, человек полетел в другую сторону, а что происходило дальше, мне неизвестно: мир померк перед моими глазами.

– Какого цвета был свет? – спросил голос. – Ты запомнил?

– Сам кристалл походил на изумруд, – ответил Дженг. – Поэтому и свет, если он был, мог быть только изумрудным. – К сожалению, точно сказать не могу, я потерял сознание.

– Кровь, насилие, боль – вполне могли активизировать кристалл, – в раздумье проговорил голос. – Но что он мог сделать? Что он мог сотворить с вами, двумя идиотами? Как он повлиял на вас?

Долианец приблизился со стороны головы и воткнул кривой нож куда-то под ключицу. Дженг взревел от неожиданной дикой боли и рванулся, но ремни выдержали. Тогда он взмахнул правой рукой, удлиняя ее и выпуская когти, но наемник нажал на кнопку управления ошейником и, когда волк затрясся от невыносимой боли, перехватил руку и, прижав к столу, вновь привязал ремнями. Потом вернул ногу на место.

– Он освобождается, – недовольно пробурчал долианец. – Не знаю, как он это делает, но похоже, против него нужно использовать металлизированные путы.

– Я предупреждал тебя, что это опасный противник, – ответил голос. – Для того мы и надели ему ошейник. Как видишь, пригодилось.

– Это так. – Наемник обошел еще раз вокруг волка, слизнул кровь с ножа и только потом отключил ошейник. Все это время Дженг трясся мелкой дрожью от нестерпимой боли, которая проникала в каждую клетку его тела, рвала сосуды и связи, убивала мозг. – Даже не думал, что так скоро это произойдет.

– Вернись на место, – приказал голос. – Продолжим. Мне еще многое хочется узнать.

– Может быть, ему добавить? – спросил наемник. – Не нравится мне его рожа, особенно клыки.

– Клыки? – Голос замолчал. – Поправь камеру, я плохо его вижу.

Оборотень мысленно выругался. Вот почему он не чувствовал запаха этого человека: тот находился в другом месте. Значит, нужно быть осторожнее, на камере останется запись его превращений. Долианец подкрутил что-то в лампе, и голос удовлетворенно проговорил:

– Вот так гораздо лучше. Где там клыки?

Наемник раздвинул лезвием ножа рот Дженга и потыкал пальцем в действительно увеличившиеся клыки.

– Вижу, – удовлетворенно проговорил голос. – Не беспокойся, это последствие применения ошейника, наши ученые давно выяснили, что оборотни, когда попадают в неблагоприятные условия, начинают меняться, переходить в родственные виды.

– В родственные виды? – удивился наемник. – Это какие такие виды?

– Когда биологи создавали оборотней, они использовали ДНК всех хищников, причем перемешивали в разных вариантах, – ответил голос. – Им нужно было, чтобы зиготы сами выбирали себе нужную программу. Это был грандиозный эксперимент. На каждую из пяти планет привезли по тысяче молодых женщин, дали им возможность пожить в этой среде примерно год, а потом оплодотворили искусственно созданными зиготами с измененным генным кодом…

Несмотря на то что боль еще не прошла, Дженг насторожился. На самом деле никто из клана Волка не знал, откуда и как они появились. Точнее, о том, что проводился когда-то эксперимент, они знали, только считали, что это сделал кто-то из наставников. И вообще о волках-прародителях почти ничего не было известно. Впервые оборотень услышал об этом от лица, явно принадлежащего к имперской знати.

Уши закладывало, внутренности свернулись от боли в тугой комок, но оборотень вслушивался в каждое слово, морщась и кусая губу, чтобы не застонать.