Текст книги "Цена Победы в рублях"

Изобретатели не могут питаться «святым духом»

Получали премиальные не только фронтовики, но и создатели новой боевой техники. 3 марта 1943 года, например, был подписан «Приказ о награждении изобретателей Горюнова П.М., Воронкова В.Е. и Горюнова М.М.», в котором сказано:

«В 1942 году группа изобретателей разработала новый образец 7,62-мм станкового пулемета, который по своим эксплуатационным и производственным характеристикам значительно превосходит 7,62-мм пулемет Максима и не уступает последнему по боевым качествам. За создание хорошего образца станкового пулемета награждаю изобретателей тт. Горюнова Петра Максимовича, Воронкова Василия Ефимовича и Горюнова Михаила Михайловича по 5000 рублей каждого.

Заместитель Народного комиссара обороны маршал артиллерии ВОРОНОВ»[43]43
  Русский архив: Великая Отечественная: Приказы Народного комиссара обороны СССР (1943–1945 гг.). Т. 13 (2–3). С. 87.


[Закрыть].

Таким образом, премия, которую получили оружейники, равнялась той сумме, которую получали Герои Советского Союза – летчики, причем по высшей ставке – не три, а пять тысяч рублей.

Любопытный эпизод мы можем найти в воспоминаниях легендарного конструктора-оружейника Михаила Тимофеевича Калашникова:

«После прибытия из Москвы в Ташкент меня определили на одну из баз Среднеазиатского военного округа в Узбекистане. В помощь распоряжением командующего выделили несколько высококвалифицированных специалистов-рабочих, обеспечили помещением, инструментами, материалами. К моей работе было проявлено огромное внимание. Такое отношение тем более ценно, что происходило все это в военное время, в пору, когда на счету был каждый человек. О большой поддержке, оказываемой молодому конструктору командованием округа в его работе над образцом, свидетельствует, например, такой факт. 10 ноября 1943 года начальнику отдела изобретений Наркомата обороны СССР В.В. Глухову было отправлено письмо за подписью начальника отдела боевой подготовки САВО. В нем, в частности, говорилось: «Сообщаю, что согласно заданию Артиллерийского комитета Главного артиллерийского управления Красной Армии конструктор Калашников М.Т. изготовляет на базе… заводской образец ручного пулемета по сделанному им самим образцу. Представленный им первый образец был рассмотрен и признан вполне отвечающим тактико-техническим требованиям. Срок готовности второго образца – 15 декабря 1943 года. По проведении предварительных испытаний тов. Калашников будет командирован к вам с образцом для окончательного заключения. Прошу санкционировать оплату расхода по изготовлению второго образца приблизительно 2000 рублей и выплату зарплаты конструктору Калашникову из указанного вами расчета».

Разрешение В.В. Глухова последовало незамедлительно – телеграфом: «Оплату образца Калашникова и выплату жалованья полторы тысячи месяц санкционирую три месяца». Хотя я и был в то время старшим сержантом срочной службы, но числился уже профессиональным конструктором. И понятно, что не мог прожить на одном энтузиазме, «святым духом». Требовалось питание, нормальное снабжение продуктами, исходя, естественно, из мерок военного времени. Потому мне и установили временное денежное содержание»[44]44
  Калашников М.Т. Записки конструктора-оружейника. М.: Воениздат, 1992. С. 56–57.


[Закрыть].

Итак, с точки зрения Калашникова, полторы тысячи рублей обеспечивали ему в 1943 году «нормальное питание»? К сожалению, Михаил Тимофеевич не указал, получал ли карточки или полагающееся старшему сержанту в тыловом округе довольствие.

Можно сопоставить затраты на конструкторов оружия с оплатой литературных работ по изданиям главных (центральных) управлений наркомата обороны.

Вот ставки авторского гонорара за один авторский лист (40 000 типографских знаков) в рублях, установленные в 1945 году:

1) военно-теоретические и исследовательские работы по вопросам: стратегии, оперативного искусства, оперативного использования родов войск и служб, военной истории и географии, а также по обобщению опыта иностранных армий по этим вопросам – 1500–3000;

2) военно-теоретические и исследовательские работы по вопросам тактики всех родов войск и служб, а также тактики иностранных армий – 1000–2500;

3) научно-исследовательские работы по вопросам военной техники и оружия – 1000–2500;

4) описание боевой техники – 1000–2000;

5) составление баллистических таблиц, если это является самостоятельным творчеством составителя – 1000–2000;

6) учебники – 1500–2500;

7) учебные пособия и руководства — 1000–2500;

8) методические указания для занятий в военных академиях и институтах – 1000–2000;

9) конспекты лекций, руководства к лабораторным работам, руководства к практике, курсы на правах рукописи 1000–2000[45]45
  Русский архив: Великая Отечественная: Приказы Народного комиссара обороны СССР (1943–1945 гг.). Т. 13 (2–3). С. 372–373.


[Закрыть].

Получается, что гонорар за два авторских листа военно-теоретической работы по вопросам тактики равнялся премии за создание принятого на вооружение станкового пулемета (5000 рублей), а авторский лист с описанием боевой техники или баллистическими таблицами оплачивался так же, как вылет летчика на бомбардировку Берлина (2000 рублей), или 4 танка, подбитых наводчиком артиллерийского или танкового орудия (500 рублей).

Наверное, с точки зрения фронтовиков, такой подход вряд ли был справедливым. Впрочем, те, кто жег немецкие танки, с авторами военно-теоретических работ во время войны вряд ли часто общались. Система премирования за боевые успехи в принципе не могла казаться совершенной для всех.

Глава третья
Рубль на фронте

Возникает вопрос: а сколько же получали в месяц солдаты, офицеры и генералы и насколько значительными на этом фоне были премиальные выплаты? Что они реально значили и сколько вообще платили солдатам, офицерам и генералам?

27 сентября 1941 года Сталин в приказе № 0374 «О мерах по повышению эффективности использования автоматического оружия, материальной части артиллерии и минометов» предписал:

«Установить для заместителей командиров отделений – наводчиков орудий, минометов, первых номеров пулеметов и противотанковых ружей, а также бойцов стрелковых и кавалерийских полков, вооруженных пистолетами-пулеметами, повышенный оклад содержания по категории «Старший красноармеец» и выплачивать: наводчикам орудий и минометов 15 руб. в месяц. Первым номерам пулеметов и противотанковых ружей 12 руб. 50 коп. Бойцам, вооруженным пистолетом-пулеметом в стрелковых и кавалерийских полках, 12 руб. 50 коп.»[46]46
  Русский архив: Великая Отечественная: Приказы народного комиссара обороны СССР 22 июня 1941 г. – 1942 г. Т. 13(2–2). С. 107.


[Закрыть].

27 сентября 1941 г. Приказ о мерах по повышению эффективности использования автоматического оружия, материальной части артиллерии и минометов. № 0374.

Позднее для поощрения снайперского движения было приказано платить снайперам-ефрейторам по 25 рублей в месяц[47]47
  Там же. С. 233


[Закрыть], младшим сержантам по первому и второму году службы – 30 рублей, по третьему году – 100 рублей, сержантам – 35 и 200 рублей соответственно.

Прямо скажем, разница между «доходами» снайпера и автоматчика на практике была малоощутима и мало что значила.

«Гуляй, рванина, от рубля и выше»

Возникает вопрос: а кто же получал минимальное денежное содержание? Ответ мы можем найти в «Положении о штрафных батальонах действующей армии»[48]48
  Там же. С. 312–314.


[Закрыть] и» Положении о штрафных ротах действующей армии»[49]49
  Там же. С. 314–315.


[Закрыть], утвержденных заместителем Народного комиссара обороны СССР генералом армии Г. Жуковым 26 сентября 1942 года.

Надо напомнить, что в отдельных штрафных батальонах в качестве «переменного состава» отбывали наказание «лица среднего и старшего командного, политического и начальствующего состава всех родов войск, провинившиеся в нарушении дисциплины по трусости или неустойчивости». С 1943 года средних командиров стали именовать офицерами.

А в отдельных штрафных ротах – «рядовые бойцы и младшие командиры всех родов войск, провинившиеся в нарушении дисциплины по трусости или неустойчивости». Им предоставлялась возможность «кровью искупить свою вину перед Родиной отважной борьбой с врагом на трудном участке боевых действий». Штрафникам, назначенным на должности младшего командного состава, выплачивалось «содержание по занимаемым должностям, остальным – в размере 8 руб. 50 коп. в месяц». Полевые деньги штрафникам не выплачивались.

Помимо провинившегося «переменного состава» в штрафных подразделениях служили и те, кто принадлежал к так называемому «постоянному составу» – командиры и специалисты. Им, согласно Положениям, «сроки выслуги в званиях, по сравнению с командным, политическим и начальствующим составом строевых частей действующей армии, сокращаются наполовину. Каждый месяц службы в постоянном составе штрафного батальона засчитывается при назначении пенсии за шесть месяцев».

Можно предположить, что рядовой-штрафник получал меньше всех в Красной Армии – 8 рублей 50 копеек.

Генералы и старшие офицеры получали несколько больше. С 1 мая 1943 года были установлены такие штатно-должностные оклады: командующий войсками фронта – 4000 руб., член Военного совета фронта – 3500 руб., первый заместитель командующего войсками фронта – 3400 руб., заместитель командующего по тылу – 3200 руб., начальник штаба фронта – 3200 руб., командующий армией – 3200 руб., член Военного совета армии – 2800 руб., заместитель командующего армией – 2600 руб., начальник штаба армии – 2600 руб., командующий воздушной армией – 3400 руб., начальник штаба воздушной армии – 2700 руб.[50]50
  Русский архив: Великая Отечественная: Приказы Народного комиссара обороны СССР (1943–1945 гг.). Т. 13 (2–3). С. 162.


[Закрыть]

В 1941 году всему начальствующему (высшему, старшему, среднему и младшему) составу в гвардейских частях был установлен полуторный, а бойцам – двойной оклад содержания[51]51
  Там же. С. 85–86.


[Закрыть].

Для начальствующего состава воздушно-десантных войск была установлена средняя зарплата между окладами начсостава ВВС и стрелковых войск. Для рядового и младшего начальствующего состава воздушно-десантных войск Красной армии был установлен курсантский паек и заработная плата в размере на 25 % больше, чем в стрелковых частях соответствующих специальностей других родов войск[52]52
  Там же. С. 75.


[Закрыть].

В 1942 году начальствующему составу истребительно-противотанковых частей и подразделений был установлен полуторный, а младшему начальствующему и рядовому составу – двойной оклад содержания[53]53
  Там же. С. 264.


[Закрыть].

Как обеспечивались семьи военных

Согласно Постановлению Совета Народных Комиссаров СССР № 462 от 28 апреля 1943 года «Об обеспечении семей генералов и лиц старшего начальствующего состава Красной Армии умерших, погибших и пропавших на фронте без вести»[54]54
  Русский архив: Великая Отечественная: Приказы народного комиссара обороны СССР 22 июня 1941 г. – 1942 г. Т. 13 (2–2). С. 143–145.


[Закрыть] женам полагались единовременные пособия в размере (руб.):

Кроме того,

«за семьями генералов и лиц старшего начальствующего состава Красной Армии, умерших, погибших в боях и пропавших на фронте без вести, закрепляется жилищная площадь, занимаемая ими по месту их постоянного жительства, а если эта местность временно оккупирована противником, семье предоставляется соответствующая жилищная площадь в избранном ею месте жительства;

б) учащимся детям генералов и лиц старшего начальствующего состава Красной Армии, умерших, погибших в боях и пропавших на фронте без вести, выплата пенсии производится до окончания образования, независимо от возраста, а отличникам – и независимо от выплаты им стипендии;

в) семьи генералов Красной Армии, умерших, погибших в боях, пропавших на фронте без вести, обеспечиваются литерным питанием и снабжаются продуктами и промтоварами наравне с семьями генералов, находящихся в Красной Армии;

г) при разрешении вопросов о назначении пенсии семьям генералов Красной Армии, умерших, погибших в боях и пропавших на фронте без вести, жены генералов включаются в число лиц, имеющих право на пенсию, вне зависимости от возраста и трудоспособности.

3. Распространить Постановление Совета Народных Комиссаров Союза ССР № 1474 от 5 июня 1941 г. на семьи попавших в плен генералов Красной Армии, о которых имеются данные, что они не являются предателями».

Очень любопытный пункт. Следует отметить, что, вопреки устоявшемуся представлению, далеко не все попавшие в плен, в том числе и генералы, впоследствии были репрессированы.

Известны также размеры ежемесячных пособий семьям рядовых и сержантов. По Указу Президиума Верховного Совета СССР от 26 июня 1941 года «О порядке назначения и выплаты пособий семьям военнослужащих рядового и младшего начальствующего состава в военное время»[55]55
  Русский архив: Великая Отечественная: Приказы народного комиссара обороны СССР 22 июня 1941 г. – 1942 г. Т. 13 (2–2). С. 16–18.


[Закрыть] такие семьи должны были получать:

– семьи военнослужащих рядового и младшего начальствующего состава, призванных в Красную Армию, Военно-Морской Флот, пограничные и внутренние войска НКВД по мобилизации, за исключением семей сверхсрочнослужащих, получают в военное время пособия от государства в следующем порядке:

1. Если в семье нет трудоспособных, пособие выплачивается ежемесячно в следующих размерах:

а) при наличии одного нетрудоспособного – 100 рублей; б) двух нетрудоспособных – 150 рублей; в) трех и более нетрудоспособных – 200 рублей в месяц в городе и 50 % этой суммы в сельских местностях.

2. Если в семье имеется три и более нетрудоспособных при одном трудоспособном, пособие выдается в размере 150 рублей в месяц в городе и 50 % этой суммы в сельских местностях.

3. Если в семье имеется двое детей, не достигших 16-летнего возраста, при одном трудоспособном, пособие выдается в размере 100 рублей в месяц в городе и 50 % этой суммы в сельских местностях.

Стоит обратить внимание на урезание наполовину и без того чрезвычайно скромных пособий в сельских местностях. Почему семьи колхозников – а именно они и составляли подавляющее большинство населения в сельской местности – должны были получать вдвое меньшее пособие? Что это – традиционная для сталинской эпохи манера строить социализм прежде всего за счет деревни и в этом вопросе сказалась? Или у советских руководителей еще с царских времен осталось представление о сельской дешевизне продовольствия в сравнении с городом?

Так или иначе, размер этих пособий был откровенно недостаточным. Неслучайно в некоторых частях пытались именно за счет боевых премиальных материально поддержать семьи погибших товарищей.

На фоне урезанных вдвое для сельской местности сторублевых пособий размеры «премиальных» за боевые успехи выглядят впечатляюще. Даже в сравнении с тем, что ежемесячно получали генералы, премиальные выплаты выглядели достаточно солидно.

После окончания войны согласно «Закону о демобилизации старших возрастов личного состава действующей армии», утвержденного XII сессией Верховного Совета СССР 23 июня 1945 года, демобилизуемым воинам полагалось единовременное денежное вознаграждение за каждый год службы в армии в период Великой Отечественной войны в следующих размерах:

а) рядовому составу всех родов войск и служб, получающему денежное содержание по общевойсковому тарифу, – годовой оклад за каждый год службы;

б) рядовому составу специальных частей и подразделений, получающему повышенное денежное содержание, – полугодовой оклад за каждый год службы;

в) сержантскому составу всех родов войск – полугодовой оклад по должностным ставкам в пределах до 900 рублей и не ниже 300 рублей за каждый год службы;

г) офицерскому составу, прослужившему в период Великой Отечественной войны:

один год – двухмесячный оклад,

два года – трехмесячный оклад,

три года – четырехмесячный оклад,

четыре года – пятимесячный оклад.

Кроме того, в районах, пострадавших от немецкой оккупации, банки должны были выдавать нуждающимся демобилизованным ссуды на строительство и восстановление жилых домов в сумме от 5 до 10 тысяч рублей со сроком погашения ссуды от 5 до 10 лет[56]56
  Русский архив: Великая Отечественная: Приказы народного комиссара обороны СССР 1943–1945 гг. Т. 13 (2–3). С. 378–379.


[Закрыть].

Согласно Постановлению Совета Народных Комиссаров Союза ССР № 1466 от 21 июня 1945 года «Об улучшении жилищных условий генералов и офицеров Красной Армии» генералы и старшие офицеры, прослуживших в рядах Красной армии 25 лет и более, могли получить ссуду на проведение индивидуального жилищного или дачного строительства с погашением их в течение 10 лет. Генералам полагалась ссуда в 35 000 рублей, старшим офицерам – в 20 000 рублей[57]57
  Там же. С. 379–380.


[Закрыть].

Получается, что подбитый артиллеристом или танкистом вражеский танк (500 рублей) оценивался приблизительно как год сержантской службы (от 300 до 900 рублей). А 35 000 рублей было достаточно для строительства дачи генеральского уровня.

Пять тысяч для семьи погибшего товарища

Но приказы приказами, а вот как обстояло дело на практике? Выплачивались ли «танково-самолетные» премиальные на самом деле? Ветераны очень по-разному вспоминают об этом. Например, танкист Юрий Максович Поляновский вспоминает:

«Нет-нет, никаких вознаграждений никогда не было. Я обязан был уничтожать. Ты служишь Родине. Какое вознаграждение?! И вообще денежных премий, кстати говоря, не было никогда»[58]58
  Интернет-сайт «Я помню».


[Закрыть].

Танкист Николай Захарович Александров:

«Под Жагаре мой взвод из засады уничтожил более двадцати броне-объектов. Удачно заняли позицию, и утром, когда солнце только встало, мы расстреляли немецкую колонну, двигавшуюся с запада. Солнце слепило им глаза, и они никак не могли нас обнаружить. Правда, за этот бой я ничего не получил. Наградить не наградили, а денег за подбитые танки нам и не платили»[59]59
  Интернет-сайт «Я помню».


[Закрыть].

Танкист Калиненок Марат Александрович:

«Что-то я не помню такого. Звездочки да, рисовали на стволах пушек, а вот денег не платили»[60]60
  Интернет-сайт «Я помню».


[Закрыть].

Сапер Владимир Михайлович Рябушко на вопрос о деньгах за подбитые вражеские танки ответил решительным отрицанием:

«Да что вы! Кто вам сказал? Не-не-не! Это сейчас, может быть, дают. А в ту войну только благодарности и награды: медали, ордена. Героя Советского Союза могли дать. Вот так награждали, но никаких денежных расчетов не было. Это вы откуда-то получили дезинформацию! Свистят, левое с правым перепутали. Нет, за подбитые танки никому не давали»[61]61
  Интернет-сайт «Я помню».


[Закрыть].

Очень характерный для советского человека той эпохи ответ на вопрос о выплатах за подбитые танки дал танкист Борис Петрович Захаров:

«Говорят, полагалось. Я, откровенно говоря, не знал, какое у меня было денежное содержание. Когда приезжали на формировку, приходил к начфину, расписывался. За что он мне деньги давал – не знаю. Аттестат я оформил матери. Да не до этого было! Жив и ладно, а больше денег или меньше – не столь важно»[62]62
  Интернет-сайт «Я помню».


[Закрыть].

Но чаще ветераны вспоминают о том, что деньги за уничтоженную вражескую технику и боевые вылеты все же выплачивались. Вот эпизод из воспоминаний танкиста Ивана Сергеевича Никонова: «Бой длился до самого вечера. Два танка моего взвода сгорели, но взвод уничтожил 14 танков, из них мой экипаж – шесть. Утром к танку подбегает начфин батальона: «Никонов, куда перевести деньги за подбитые фашистские танки?» – А нам за каждый подбитый танк давали 500 рублей. – «Матери в Липецкую область»[63]63
  Интернет-сайт «Я помню».


[Закрыть]. Фантастически расторопный начфин был в этом батальоне.

К сожалению, так было далеко не всегда. Иногда получалось совсем наоборот. Вот что вспоминает Вера Максимовна Васильева, бывшая на фронте, а затем в госпитале медсестрой: «…когда нам предложили аттестаты родителям отсылать, так с моей зарплаты только два раза дома получили, я на фронте ничего не получала. Когда закончилась война, через пять месяцев, никто ничего не получал. А некоторые командиры полные сумки красных тридцаток везли. В то время, как я ехала в Крым на поезде после демобилизации, то случайно увидела, что у нашего начфина разбросались вещи. Он пьяный был, я случайно увидела полную сумку денег, тогда подумала в ужасе: „Вот где наши денежки!“[64]64
  Там же.


[Закрыть] В общем, начфин начфину – рознь, иначе не скажешь. После войны кто мог разобрать – честно он выполнял свои обязанности или вез домой полные сумки денег, которые не дошли до чьих-то родителей в тылу.

Танкист Дмитрий Федорович Лоза, гвардии полковник, Герой Советского Союза, вспоминал: «Был издан приказ народного комиссара обороны «О поощрении бойцов и командиров за боевую работу по уничтожению танков противника». Им устанавливались денежные премии за каждый подбитый или уничтоженный танк (1000 рублей в старом денежном исчислении). (Возможно, Дмитрий Федорович ошибся в сумме или что-то не так подсчитали в финансовой службе. – авт.)

«Перед Яссо-Кишиневской операцией в 233-й танковой бригаде на митинге личного состава было принято решение причитающиеся премии за уничтоженные (подбитые) танки и самоходки противника впредь перечислять семьям погибших в прошедших боях однополчан.

К примеру, первый танковый батальон под Веспремом и в Вене сжег и повредил 34 вражеских танка и самоходки. Личному составу его подразделений следовало выплатить 34 000 рублей. Вот эта сумма, по 2000–3000 рублей, рассылалась семьям погибших фронтовиков. Эта единодушная воля экипажей боевых машин неукоснительно выполнялась до последнего дня Великой Отечественной войны»[65]65
  Лоза Д. Танкист на «иномарке». М.: Яуза, ЭКСМО, 2005. С. 172–173.


[Закрыть].

Надо отдать должное танкистам 233-й танковой бригады, которые догадались таким образом помогать семьям своих погибших боевых товарищей. К сожалению, далеко не во всех частях возникла такая мысль.

Герой Советского Союза летчик-истребитель Сергей Дмитриевич Горелов рассказал:

«За сбитые платили: за истребитель тысячу, а за бомбардировщик две тысячи, за паровоз 900 рублей, за машину 600 рублей. За штурмовки тоже платили. В 1941-м платили за освоение радиосвязи. Но, знаешь, мы в войну деньги не считали. Нам говорили, что нам причитается столько-то там денег. Мы же их никогда не получали, никогда не расписывались, а деньги шли. Тоже, дураки были, нужно было оформить переводы родителям, а я об этом узнал, только когда отец уже умер. В 1944 году мне присвоили Героя и вызвали в Москву получить Звезду. Летчики, да и техники, зная, что мы летим и нам нужно ведь будет ее «обмыть», отдали нам свои книжки, по которым мы получили деньги»[66]66
  Драбкин А. Я дрался на истребителе. С. 345.


[Закрыть].

Летчик-истребитель Николай Герасимович Голодников также подтверждает:

«Если он отбился – ага, это мой. Считай, две тысячи рублей в кармане (за бомбардировщик давали 2 тысячи, за разведчика почему-то 1,5 тысячи, а за истребитель тысячу). Ну, мы деньги все в кучу складывали, а если затишье, то посылали гонцов (или самолет в мастерскую отогнать, или еще что) за водкой. Я помню, пол-литра стоила тогда 700–800 рублей»[67]67
  Драбкин А. Я дрался на истребителе. С. 44.


[Закрыть].

Пшенко Владимир Арсентьевич:

«За успешные боевые вылеты платили деньги. Я уже забыл сколько. Но, по-моему, командир корабля получал 100 рублей. Боюсь соврать. Но точно то, что за успешные боевые вылеты платили… Я не помню, какие деньги были… За гвардию платили, за успешные боевые вылеты платили. И оклад. Я командиром звена был в конце войны, платили и за это. За сложные условия платили»[68]68
  Интернет-сайт «Я помню».


[Закрыть].

Архипенко Федор Федорович, летчик:

«Оплата за сбитые была – сдавали в Фонд Обороны. Замполит отбирал»[69]69
  Там же.


[Закрыть].

Аверьянов Валентин Григорьевич, летчик:

«За боевые вылеты платили. Еще платили за то, что мы сдавали экзамены по использованию радио. Отпуска предоставляли, но я не ездил»[70]70
  Там же.


[Закрыть].

Афанасьев Юрий Сергеевич, летчик:

«Нам платили деньги, месячное жалование; я их, в основном, отсылал матери. За боевые вылеты платили так: за 50 вылетов – 3 тысячи рублей. Один раз я их получил. Еще за ордена платили; талоны были, и платили по этим талонам. Потом их отменили»[71]71
  Там же.


[Закрыть].

Ваулин Дмитрий Петрович, летчик:

«А за успешный боевой вылет давали 100 грамм и деньги – в зависимости от характера цели была определенная сумма. Допустим, на столицу, на Берлин или столицу врагов-сателлитов командир корабля получал 2 тысячи рублей. Второй летчик и штурман получали по 1600 рублей. За дальние цели типа Кенигсберг, Данциг командир корабля получал 750 рублей. За ближние цели – 100 рублей. Когда накапливались несколько боевых вылетов, тогда командир полка издавал приказ: таким-то и таким-то выплатить за успешные боевые вылеты определенную сумму. За сбитый самолет-бомбардировщик платили 2 тысячи рублей, за сбитый истребитель – 1 тысячу рублей. Мы спим после боевого вылета до обеда. Потом приходит кассир с парашютной сумкой, сует под нос деньги: «Распишись». И вот получил, например, 2700 рублей за боевой вылет»[72]72
  Там же.


[Закрыть].

Рапопорт Борис Элиевич решил потратить свои деньги на покупку самолета, но из этого ничего не получилось:

«Зарплата лейтенанта в авиации, если я не ошибаюсь, была 1600 рублей, да еще доплачивали 10 % за каждый боевой вылет, но наличных денег мы не видели. В 1943 году я перевел все деньги в Фонд Обороны на покупку самолета ПО-2, об этом написали во фронтовой газете, но в наш полк этот самолет не прибыл. Деньги нам нужны были только в тылу, на переформировках. Купить водки и хлеба в довесок к голодной тыловой норме. О судьбе родных я тогда ничего не знал, и высылать денежный аттестат было некому»[73]73
  Там же.


[Закрыть].

Герой Советского Союза Николай Иванович Пургин описал бой, за который группе советских штурмовиков засчитали 9 сбитых немецких пикирующих бомбардировщиков Ю-87:

«20 октября 43-го замполит 820-го ШАП, майор Мельников, повел девятку Ил-2 за Днепр, на цель в деревне Анновка. На пути к цели, прямо по курсу, увидели, что на той же высоте по нашему переднему краю с круга работают 9 самолетов Ю-87. Они оказались на нашем пути, и мы не могли не стрелять по ним. Мы как их увидели, начали пускать РС-ы, из пушек и пулеметов стрелять. Несколько самолетов сбили. Развернулись на цель, сбросили бомбы, вышли из пикирования прямо на группу из 54 или 56 «лаптежников» (так, благодаря неубирающимся стойкам шасси и характерным обтекателям колес, называли Ю-87 советские летчики. – авт.). Проскочили сквозь строй, все стреляли и стрелки стреляли. Опять кого-то сбили. Пошли домой, на пути – опять девятка лаптежников в кругу. Прошли через третью группу, обстреляв и ее. Когда эту последнюю группу обстреливали, смотрю, под четыре четверти, идет Юнкерс. Он выше, я ниже. Поддернуть самолет боюсь, поскольку могу потерять скорость и свалиться. И все же азарт охватил. Я поддернул самолет, дал очередь из пулемета (я всегда так делал – сначала трасса из пулемета, а по ней уже пушечную), трасса прошла прямо перед ним, я тут же стреляю из пушек. От него щепки полетели, он повернулся – и в землю. Нам засчитали девять сбитых; всем дали орден Красной Звезды и полторы тысячи рублей»[74]74
  Интернет-сайт «Я помню».


[Закрыть].

Но возникает вопрос о принципе оплаты – почему по 1500 рублей? Девять Ил-2 сбили 9 пикирующих бомбардировщиков. За сбитый бомбардировщик согласно Приказу № 0489 от 17 июня 1942 года должны были заплатить по 2000 рублей. Или, может быть, заплатили 1500 рублей пилоту и 500 рублей его стрелку-радисту?

А это уже вступило в силу то самое приведенное выше «Положение о наградах и премиях…», которое маршал авиации Новиков подписал 30 сентября 1943 года. Согласно «Положению…», платить за подбитый бомбардировщик полагалось уже не 2000, а всего лишь 1500 рублей.

Штурман По-2 Борис Васильевич Макаров:

«Нам переводили на книжку зарплату и за вылеты. В конце войны у меня что-то тысяч 15 скопилось»[75]75
  Там же.


[Закрыть].

Герой Советского Союза Виктор Иванович Шабанов, пилот По-2: «Оклад у меня был 1200 рублей, плюс 25 % гвардейских, плюс 25 % фронтовых, да еще за каждый вылет получал 10 % от зарплаты. Так что я, старший сержант, получал больше командира полка. Домой отправлял, и на «Марию Демченко» хватало»[76]76
  Там же.


[Закрыть] (самогон из свеклы именовали в честь ударницы Марии Демченко, добившейся рекордных урожаев в свекловодстве).

А Константину Николаевичу Шипову довелось по занимаемой должности – помощника начальника штаба танкового батальона – заниматься учетом подбитой вражеской техники:

«Основная работа заместителя начальника штаба – составление донесений. Каждый день в 19 часов кровь из носа, но в письменном виде донесение должно быть в штабе бригады. Никаких уважительных причин его отсутствия быть не может – сразу взыскание. Что в донесениях? Писали от руки: „Батальон вышел на такой-то рубеж, потери такие-то, успехи такие-то, захвачено столько-то трофеев“. Подписать должен начальник штаба и командир батальона. Исходные данные для донесений добывал сам у командиров рот, командира батальона, связываясь с ними по рации. К концу дня я мог вызвать командира роты. Я же производил учет потерянных и подбитых вражеских танков, за которые платили деньги. Надо сказать, что на моей памяти конфликтов с выяснением, кто подбил, не было. Сказать, что много было подбитых – нет. Не было массового уничтожения противника. Немцы не дураки. Они не стояли и не ждали, когда их подобьют. Да и потом мы не авиация – там собьют самолет, и все бегают, просят акт подписать, что они сбили»[77]77
  Интернет-сайт «Я помню».


[Закрыть].

По воспоминаниям Василия Павловича Брюхова, далеко не во всех частях платить за подбитые танки противника начали сразу после подписания соответствующих приказов.

В первый свой бой он вступил в июле 1943 года на Курской дуге. Свой первый вражеский танк Т-3 подбил под Прохоровкой. Казалось бы, согласно приказу от 24 июня 1943 года, ему полагаются законные 500 рублей. Но на практике все произошло по-другому:

«В октябре сорок четвертого во главе передового отряда я первым пересек границу Румынии и Венгрии в районе города Баттоня и, захватив переправу через реку Тиса, сутки удерживал ее до подхода основных сил. Бой был очень тяжелый, поскольку немцы старались всеми силами вырваться из мешка. За этот бой я был представлен к званию Героя Советского Союза, однако присвоили мне его только в 1995 году.

Я после этой операции первый раз получил деньги за подбитые танки. Поехали в город Тимашара, три дня мы там гуляли с Колей Максимовым. Кубанки заказали, костюмы, сапоги хромовые с модными обрезанными голенищами. За сутки нам все сшили.

Но чтобы деньги получить, надо было доказать, что ты подбил, нужно, чтобы были очевидцы. Была специальная комиссия, которая, если не ленилась, ездила, проверяла. Например, самолет сбили, летчики себе припишут, зенитчики себе, пехота себе – все же стреляют. Как-то командир зенитной роты прибегает: «Василий Павлович, Вы видели, что самолет сбили?!» – «Видел». – «Это мы сбили. Подпишите, что вы были очевидцем». В итоге выходило, что не один самолет сбили, а три-четыре. Когда закончилась война, у нас было приказано подвести итог боевых действий по всем операциям. Нарисовали карты, командир бригады провел совещание, в завершении которого выступил начальник штаба с докладом о потерях противника и о своих. Считать наши потери было очень трудно. Сколько танков погибло, не всегда точно учитывали. А потери противника по нашим донесениям можно было посчитать спокойно. И вот тут начальник штаба говорит: «Если бы я брал все донесения командиров батальонов Брюхова, Саркесяна, Отрощенкова и Московченко, то войну бы мы закончили на полгода раньше, уничтожив всю немецкую армию. Поэтому я все их донесения делил пополам и отправлял в штаб корпуса». Думаю, что штаб корпуса все эти донесения делил пополам и отправлял в Армию и так далее. Тогда может быть какая-то достоверность в них была. А как мы писали донесения за день: «Наступали там-то и там-то. Прошли столько-то километров, на таком-то фронте. Вышли на такой-то рубеж. Потери противника: столько-то танков (танки мы хорошо учитывали – за них деньги платят), минометы, орудия, личный состав – кто их считал? Никто. Ну, напишешь человек пятьдесят. А когда в обороне сидели, стреляли и стреляли: „Ну, пиши два орудия и один миномет…“[78]78
  Там же.


[Закрыть]

Механизм «учета» потерь противника Василий Павлович Брюхов описал чрезвычайно доходчиво. Понятно, что «оплачиваемые» подбитые танки противника, особенно в период, когда Красная армия наступала и поле боя чаще всего оставалось за нашими войсками, учесть можно было более или менее реально. А вот другие потери противника… Понять, какой ценой доставались «премиальные» деньги, очень хорошо помогают, например, воспоминания Героя Советского Союза артиллериста Михаила Федоровича Борисова: