Текст книги "Шестая сторона света"

2

Стенды Информбюро давно не подвергались такой нагрузке. Десятки тысяч освобождённых от работы железнодорожников ринулись на самую доступную из потех – чтение инфодосок.

Большая давка образовалась возле «Книгосериалов», «Новостей» и «Музыки». Люди стояли в очереди, чтоб получить свою порцию развлечений.

Вспотевшие модераторы разделов бегали от стенда к стенду. Срочно сколачивали и ставили на колёса новые доски, чтоб оттянуть на них часть слишком большой толпы. Отовсюду доносился стук молотков и брань нетерпеливых посетителей.

Поисковики выглядели ещё хуже: карманы были доверху забиты справками, извещениями и поисковыми квитанциями. Посетители хватали их за руки, тянули к себе, орали запросы, требуя непременно найти, то рецепт домашнего кваса, то способ отремонтировать велосипедную педаль, не снимая с корпуса, то какие-то несуразные запросы, типа «пеликозавр оранжевый в горшке!»

Поисковики кивали и извинялись:

– У нас ещё сотня вопросов в очереди! – трясли они бумажками, вываливающимися изо всех карманов. – Ждите или покупайте подписку на индивидуальное обслуживание.

При таком наплыве посетителей активизировались рекламные агенты и социомаркетологи. Выкупили каждый свободный участок на инфостендах и заклеили подвижной рекламой. Было уже не разобрать, где новость о пропавшем поезде, а где призыв к действию: попробовать новый шампунь или подписаться на бюллетень эротической выставки анимастеров-передвижников.

Продавцы толкали свои тележки, добавляя в общий хор:

– Холодный пиво-лимонад берём! Самса, чебуреки горячие, берём!

Пожалел, что не притронулся к пицце у Вольки в гостях. Пришлось потратиться на сосиску в тесте и лимонад. Хмель портвейна испарился, оставив после себя жажду.

Сверяясь с блокнотом, Лебедев вёл меня между досок.

Пиковая нагрузка заставила Модератор сильно изменить конфигурацию. Менее посещаемые отделы задвинул подальше.

Обычно главная доска инфостенда «Частные объявление» стояла на виду, рядом с «Новостями» и «Культурой», теперь же её переместили, судя по указателям, ближе к доскам любителей математики, и пыльным полупустым пространствам фанатов бейсбола.

Многие доски в этом районе Информбюро были заброшены. На них слоилась реклама с порноматинами или препаратами улучшающими потенцию.

3

Наконец, вышли на «Шахматы». Несколько старичков, переписывали ходы оппонентов в блокноты. Кто-то кряхтел, взбираясь на лесенку, чтоб прилепить на стенд объявление с вызовом противнику.

Модератор шахматного раздела был таким же подслеповатым старичком, судя по развратной рекламатине с Джессикой Линс, которая была наклеена посреди большой шахматной доски с анимацией матча Каспарова против электромеханической счётной машины Дип Блю.

Белый конь шёл bd2 и пропадал где-то между ног Джессики. Противник тоже отвечал ходом коня. Каспаров перемещал пешку на е3, присоединяя её к исчезнувшему коню. Красавица подмигивала и приподнимала край юбки, как бы приглашая остальные фигуры.

Джессика Линс – та самая порнозвезда, что я уже видел в другом разделе несколько дней назад. Белые кудряшки, знакомые округлости.

– Популярная тёлка, – бросил Лебедев, проходя мимо.

– Ты Лебедев, уму непостижимо, какой эрудит. Даже рейтинги порнозвёзд знаешь.

– Это входит в сферу моих наблюдений за Информбюро.

– Ну-ну.

– Не тот «ну-ну», о котором ты подумал. Чтоб отвлечь внимание граждан от социальных проблем, правящие элиты наполнили Информбюро новостями спорта, гороскопами, слухами, бессмысленными книгосериалами про вампиров или настоящих детективов. И порнографией. Именно она включает реликтовые человеческие инстинкты.

– Ну, началась конспирология.

Лебедев постучал пальцем по движущейся попке Джессики:

– Глядя на это, скажи мне, гражданин Лех, что ты думаешь о попытках элит уничтожить и Глобальную Перевозку и отключить Судитронов?

Я отвёл глаза от порноматины:

– Их кто-то хочет уничтожить и отключить?

– Что и следовало ожидать…

– Лебедев, ты чокнулся на теории заговора, – возмутился я: – Порнуху мастерят в правительстве, чтоб я не думал о социальных проблемах? Сам себя послушай, бред же.

– Лех, не искажай мои слова. Порнухе попросту не мешают. Она один из инструментов, заглушающих голос разума. Против инстинкта не попрёшь.

– Ой, всё, – отмахнулся я.

4

Доска номер 15, была втиснута между архивными досками прошлогодних шахматных состязаний. Видны следы того, что кто-то уже вытаскивал её, читал и клал на место.

Было грустно и хотелось спать.

Я предоставил Лебедеву читать вслух секретную статью взломщиков из «Армиды». Сел на скамью и попробовал думать об Алтынай. Ничего хорошего, кроме ревности к Вольке не думалось.

Лебедев читал и постоянно тормошил вопросами: «Ты слушаешь?», «Разве тебе не интересно?» и всё в таком духе. Пришлось включить вялые мозги и принять участие в чтении:

БОЛЬШЕ ЧЕМ ПРАВДА

В наши руки попал массив секретных документов. Мы не будем их здесь приводить, а передадим краткую суть…

Естественно, всё, что начиналось обещанием «краткая суть», всегда заканчивалось многими метрами текста.

Действительно краткая суть была такова: поезд угнали не какие-то террористы, о которых нам скоро начнут писать во всех новостных бюллетенях, а тайные силы в самом правительстве, группа заговорщиков, в которую входили несколько богатых промышленников.

Их якобы не устраивала веками сложившаяся экономическая модель на планете. Они решили, что сеть гиперзвуковых железнодорожных путей сообщений, которую мы все знаем под названием «Глобальная Перевозка™», не ускорила, а наоборот затормозила развитие общества. В особенности научно-технический прогресс. Во всём винили Судитронов.

– «Похищение поезда, – читал вслух Лебедев, – это начало серии актов устрашения. Цель заговорщиков: настроить население против пользования поездами. Согласно долгосрочному плану негодяев, дискредитация «Глобальной Перевозки™» приведёт сначала к коллапсу экономики, а потом к осознанию необходимости восстановления и перевода её на другие рельсы».

Фраза про рельсы развеселила. Понял, что листовку писали какие-то энтузиасты, не умнее меня:

– Эй, Лебедев, почему я должен верить этой «Армиде», когда знаю, что группы взломщиков обычно состоят из школьников, которые научились бегать быстрее Модератора?

– Ты оцениваешь деятельность «Армиды», используя иронию в которую тебя вложили через Информбюро, – сказал Лебедев. – Раз над «Армидой» можно смеяться, значит, она и есть шутка. Ты даже не хочешь подумать, что всё в мире устроено гораздо сложнее. Цель заговорщиков не столько Глобальная Перевозка, сколько Судитрон. Ведь именно эта система является основой современной цивилизации.

– Как-то тухло выглядят твои утверждения. Получается, что на страже общества стоят мошенники?

– «Армида» защищает правду, – разгорячился Лебедев. – Поэтому лжецы называют их преступниками.

– Мне, вон, взломщики, пишут письмо за письмом, ни слова правды там нет.

– Взлом-группа «Армида» совсем не такие, – убеждённо сказал Лебедев. – Сам скоро убедишься. Они обещали выложить в Информбюро продолжение статьи, где укажут местоположение пропавшего поезда. Это будет удар по заговорщикам.

– Когда?

– Дня через три, четыре.

– Через четыре дня моя днюха. Кстати, буду справлять на хате у друга, адрес скину по почте.

– Там и встретимся, расскажу тебе о том, что будет в новой статье.

Я хотел сказать Лебедеву, что он занимался ерундой, вместо того, чтоб думать о реальной жизни.

Меня пронзила острая жалость к нему: кто знает, вдруг вся эта конспирология – единственная радость в его существовании?

ГЛАВА 8
Мечты

1

Первый день из оставшихся четырёх до моего девятнадцатилетия я валялся в кровати, слушал компакт-диск-плеер Алтынай. Лебедев был прав. Кемикл Бразерс – офигенные. Композиция Hey boy hey girl служила подложкой размышлений об Алтынай.

Вот сказал «размышлений», и рассмеялся. Какие размышления? Всё те же фантазии, как в пятнадцать. Представлял, как мы где-то встретились, я что-то сказал, она тоже что-то проговорила. Мы поцеловались. Позже – неизбежно сексом занялись.

Тут мне вспомнились сразу две мало схожие друг с другом вещи: полоска голого тела Алтынай, когда она прятала в задний карман джинс справку от Фрунзика. Следом за полоской – образ Джессики Линс. Как-то отложилась она в памяти, не выгнать теперь.

Четыре дня до девятнадцатилетия.

Будто только сейчас осознал величину цифры. Девятнадцать – это почти двадцать! Целая жизнь позади, а ощущал себя, честно признаюсь, как… как… да как в пятнадцать. Не всегда уверенный в себе и постоянно уверенный в окружающих. Фигня какая-то – я не повзрослел. Тело выросло, мышцы появились, особенно на ногах (из-за ходьбы по туннелям). А в остальном я тот же Лех, каким помнил себя с того момента, как начался внутренний монолог с неизвестным слушателем.

Или это у меня кризис среднего возраста раньше времени начался?

Нет, реально, я малолетний дурак. Какого фига так и не спросил адрес Алтынай? Написал бы письмо. Эх… надо что-то делать со своей жизнью, пока не поздно.

Поднялся с кровати, вынул из платяного шкафа тёмные джинсы, белую майку и кожаную куртку. Это моя любимая комбинация: выглядел круто.

Постоял перед зеркалом, оценивая. Нормально. Жаль, что у меня волосы русые и мягкие. Было бы круче, если бы стоял жёсткий ёршик, заострил бы кверху, типа небольшого ирокеза.

Я вышел из своей комнаты. Проходя мимо кухни, бросил:

– Пап, я в Информбюро. Хочу снять объявление о поиске. Тебе что-то надо?

– Да, подожди секунду.

Отец отложил в сторону газету с новой гигантской статьёй о поезде «Ташкент-Алматы-Новосибирск-Киев-Варшава», и принялся писать в блокнот.

Новую статью я тоже читал в туалете. После конспирологических откровений Лебедева, стал замечать скрытые смыслы подобных «материалов». Журналюги подводили читателей к мысли, что с «Глобальной Перевозкой™» проблемы и надо реорганизовать систему.

При этом обильно цитировали радикального философа Цсисека, который предлагал уничтожить и её, и Судитронов, и «посмотреть, что получится», уверяя, что будет лучше.

Я взял у отца листок с запросами и поехал в Информбюро.

2

Продолжение первого дня из оставшихся четырёх

до моего девятнадцатилетия

Прежде, чем подойти к свободному Поисковику, подсчитал деньги, что дал отец на поисковый депозит. Повёл плечами, зная, что кожанка увеличивает их ширину. Поманил пальцем Поисковика:

– Мне надо, первое, «Реставрация поролоновой основы сидений частных вагонов»…

Поисковик секунду подумал, роясь в памяти, но запрос был слишком специфический. Он достал бланк:

– С депозитом или без?

– Конечно, с депозитом.

Поисковик мгновенно записал:

– Могу ли предложить дополнительную информацию? – И не дождавшись ответа, скороговоркой перечислил: – «Устранение прожога сиденья или спинки поролонового шезлонга вагонов класса «люкс», компания «Интерьер-вагон», «Изготовление дополнительного элемента задних спинок плацкартного…»

– Не надо. Ищи по моему запросу.

Поисковик жестом пригласил следовать за собой.

Мы углубились в лабиринты Информбюро. Когда Поисковик работал за деньги, то был предупредительным и вежливым человеком. Он никогда не бежал, как бесплатный, который мог сквозануть за поворот, оставив недоумевающего пользователя в разветвлении незнакомых инфодосок.

– Каков контекст вашего запроса?

Я усмехнулся:

– Ага, а потом будете слать мне контекстную рекламу?

– Ни в коем случае, условия соглашения платного депозита запрещают использовать почтовый адрес пользователя для рассылки рекламных уведомлений.

– Отец работает с комплектующими для вагонов. В одном частном вагоне, во время вечеринки, прожгли сигаретами сиденья.

– О, тогда вас заинтересует огнестойкое полотнище «Файрфлай», доставку в наш Двор осуществляет…

– Меня интересует ровно то, что в запросе.

– Тогда мы пришли.

Поисковик подкатил стремянку, проворно взбежал по ней, что впечатляло, учитывая, как топорщилась его одежда от обилия блокнотов, рулонов и карт Информбюро. Начал подавать сверху книги и брошюры:

– «Материалы мебельной мастерской», «200 решений для вагонного интерьера», «Каталог тканей и материалов, сезон зима-осень 1899—1900», «Лучшие узоры Парижской выставки Мода и интерьер будущего века»…

– Стоп, мне нужна именно технология, конкретное описания и методика, на фига мне узоры?

– Секундочку.

Поисковик оттолкнулся ногой от инфодоски и промчался к противоположной стене. На меня посыпались листы:

– «Перетяжка салона своими руками», «Общая информация по перетяжке салона вагонов личного пользования»…

– О, это то, что надо. Давай в таком же духе.

Поисковик выдал ещё стопку «релевантной информации». Когда он повторно стал пропихивать каталоги и прайс-листы с узорами, я остановил:

– Я нашёл что надо. Сколько с меня?

Поисковик лихо спрыгнул на землю:

– Наличными или почтовым переводом?

– Наличными.

Я сложил пособия в рюкзак:

– Следующий запрос.

3

Первый день из оставшихся четырёх

до моего девятнадцатилетия всё ещё длится

Поисковик подвёл меня к богато украшенному инфостенду, вход в который перегораживала бархатная лента. Пространство входа оклеено рекламатинами. На одной – японский писатель Мураками сидел за столом в скромном кабинете, его руки плавно летали над клавишами печатной машинки «Оливетти».

Напротив этой аниматины – гигантский плакат с изображением плоского устройства, из которого выдвигался не простой лист, как у машинки Мураками, а лента перфорированной бумаги. Над устройством нависала красивая девушка в короткой юбке. Она нажимала клавиши, пропечатывая, буква за буквой, надпись: «Электронная записная книжка Casio».

Девушка улыбалась, над её ртом появлялось облачко с меняющимся текстом:

– Двоичный и текстовый режим программирования стилей

– Набор магнитных перезаписываемых перфокарт для сохранения до сотни страниц текста

– Возможность настроить автоподстановку более тридцати наиболее используемых слов

– Режим «Отмена». Специальные чернила сохраняют возможность правки текста в течение 24-х часов, при этом сохраняют прочность и не размазываются от прикосновения

Поисковик проследил за моим взглядом:

– Новое слово техники. Пожизненная гарантия. Возможность приобретения в кредит.

Я закрыл рот и покачал головой:

– Мне такую не потянуть. Покажи обычные машинки.

– Мобильные? Стационарные? С кейсом для переноски? С пневмонагнетанием кнопок? Двух-трёх и пятицветная лента. Печать на металлических поверхностях…

– Самые простые, одноцветные, компактные, без всяких кейсов.

– Как сортировать ценовую категорию?

– От самой дешёвой.

Поисковик прошёл за бархатную ленту и выдвинул доску, снял с неё рекламатину с изображением пишущей машинки и передал мне:

– Три тысячи тенге.

– Но на ней буквы украинские.

– Белорусские. А вам какой алфавит?

– Русский.

– Вот, пишущая машинка «Ятрань», ЙЦУКЕН-раскладка, пять с половиной тысяч.

Симпатичная машинка. Я приложил пальцы к нарисованной клавиатуре.

– Клавиши маловаты.

– Стандартный размер для мобильных.

Представил, что смогу взять машинку на природу или в кафе. Смогу, наконец, начать писать свой первый роман в обстановке, когда меня никто не потревожит.

Размышления прервал ходячий рекламист. На его промо-панели стоял призыв брать кредит в банке «Алмаз-Инвест». Не замечая Поисковика, скрытого за инфостендом, ходячий рекламист сблизился со мной и резко отогнул верхнюю панель, показывая голую девушку.

– Новая звезда порно! – заорал рекламист. – Джессика Линс! Блондинка, рост сто шестьдесят девять, третий размер. Подписывайся сейчас и получи бесплатный комплект…

Мой Поисковик выскочил из прохода:

– А ну, стоять! Стой, я сказал! Я тебя всё равно запомнил, тварь!

Рекламист-оборотень опустил панель и удрал за поворот. Поисковик записал адрес инфостенда, где бродил нарушитель. Посмотрел на меня и негромко сказал:

– Кстати, интересует? Есть места, где много бесплатных аниматин с порнушкой, и ящик почтовый не запалишь. Можно и эксклюзив с Джессикой этой.

– Нет, спасибо. Отведи меня на выход, я закончил поиск.

4

На второй день из оставшихся четырёх

до моего девятнадцатилетия

читал письма мошенников.

Я так и не сходил до Модератора и не снял объявление. Мошенники быстро ориентировались в ситуации. Теперь мне писал дядя девочки в платьице белом, утверждая, что она пропала «на том самом несчастном рейсе «Ташкент-Алматы-Новосибирск-Киев-Варшава». Дядя собирал деньги на венок и просил выслать незначительную сумму «почтить память племянницы».

В другом письме обращалась сама «девочка в платьице белом». Она предлагала услуги с выездом на дом: классика, минет, золотой дождь, анал (за доплату). Так же есть возможность переодевания в платья любого цвета.

Это письмо возбудило фантазию, которой и без того не требовалась стимуляция.

Вечером не удержался и спросил отца:

– Пап, отчего так бывает, года бегут, а мысли одни и те же, будто я не взрослею?

– Я примерно понял о чём ты. Однородность помыслов на протяжении жизни, не омрачённой резкими переменами, – это и есть твоя личность.

– Но если я не хочу быть этой личностью?

– Нужно самосовершенствованием заниматься. Работай над собой. Найди любимое дело. А для начала пойми, почему ты не хочешь быть тем, кто ты есть сейчас?

И отец вернулся к чтению свежей статьи о поезде.

Как и предсказывали взломщики из «Армиды», милиция якобы вышла на след террористической группировки. Газетчики обещали держать читателей в курсе дела и рисовали уточнённую версию тормозного пути. Будто это важно. Якобы это «проливало новый свет» на «тёмные события в туннеле».

Журналюги, даже не удосужились сходить в гиперзвуковой тоннель и убедиться, что там светлее, чем в их дурных головах.

ГЛАВА 9
Джессика Линс

1

На третий день из оставшихся четырёх до моего девятнадцатилетия я оторвал задницу от кровати.

Выключил плеер и без музыки в ушах пошёл на остановку трамвая. Решил наведаться в Инофрмбюро, чтобы наконец-то снять объявление о поиске Алтынай.

В дороге смотрел в окно: капли дождя ползли по стеклу, велосипедисты кутались в полиэтиленовые дождевики, водители редких в нашем Дворе электромобилей с презрением смотрели на остальных участников дорожного движения.

Дождь.

Завтра тоже будет дождь. Всю мою жизнь будет дождь. Мой постаревший труп с облезлыми наушниками на черепе смоет в канализацию, где он истлеет, превратившись в труху, которая будет сыпаться с потолка туннеля при прохождении состава. А какой-нибудь молодой обходчик будет смотреть на неё и думать, откуда берётся труха?

Держись, не держись, а размазнёй станешь вовсе не от вихревого потока гиперзвукового поезда. С горечью думал: толку-то, что я нашёл Алтынай? Лучше бы продолжал искать.

С этой мыслью пересел на другой трамвай, плюнув на Информбюро. В другой раз разберусь с объявлением. Вышел на остановке у Волькиного дома, поднялся на его этаж и позвонил в дверь.

Волька так долго не открывал, что я решил вернуться.

Дверь открылась. В подъезд ворвались громкие звуки какого-то хеви-метала.

Волька был одет в спецкомбинезон анимастера: на лямках и груди с десяток маленьких кармашков и петелек для инструментов создания анимации. В руке держал помповую кисть, заряженную красной смесью. Во рту дымилась сигарета. Специальные бинокулярные очки с лазерным прицелом закрывали половину лица. Я еле успел прикрыться ладонями, чтоб шальная точка лазера не выжгла глаз.

– Прости, брателло, – заорал Волька, срывая бинокуляры, – я не ждал никого так рано.

– Если помешал, то уйду.

– Ё-маё, стоять, – прокричал Волька сквозь хеви-метал.

Схватил меня за руку и втащил в квартиру. Пока я снимал и цеплял на вешалку мокрую куртку, он отстегнул бинокуляры, уложил в специальный футляр. Дорогая вещь.

Я подошёл к станку для анимастеринга и остолбенел. На полотне дёргалась незавершённая анимация: блондинка с кудряшками выгибала спину и подмигивала мне.

– Волька, это же Джессика Линс?

Волька уже наполнил стаканы портвейном:

– Клёвая тёлка. Нравится?

– Так вот, какую рекламу ты мастеришь.

– Ё-маё, а ты думал, что для шампуней? Мастеря промо-акции для какого-нибудь «Клира», я бы и на сигареты не заработал.

– Неужели так прибыльно?

– Все лёгкие бабки крутятся в порно, брателло. Ну, и в торговле наркотиками. Но я в неё не лезу. Опасно это.

Мы чокнулись стаканами.

Волька отпил:

– И лёгкие бабы тоже, гы-гы, в порноиндустрии.

2

Первая бутылка портвейна закончилась необычайно быстро. Волька достал ещё, а на закуску вытащил из холодильника пакет крупных маслин. Закусили сладкий до тошноты портвейн солоновато-терпкими маслинами. Глаза анимастеринговой Джессики на станке осветились изнутри синим огнём.

Я подошёл к станку:

– Хорошо ты её смастерил, как настоящая.

– Сначала был сделан проектный оттиск с оптической установки автоанимирования. Остальное, да, я подретушировал, округлил, убрал лишнее, добавил нужное. В основном дефекты оптики, а не тёлочки, она и в жизни такая же, как на аниматине. Идеальная.

– А разве оптические автоаниматоры доступны гражданским специалистам? Они же только у ментов и спецслужб.

– Ё-маё, брателло, за бабки можно хоть плазменный двигатель с гиперпоезда снять.

Волька вынул из шкафа плоскую коробку. На обложке Джессика Линс и надпись «Premium Pack». Внутри была стопка различных аниматин с нею. Во всяких позах и ракурсах. Мускулистые мужчины, просовывали ей всюду члены, заламывали руки. Словом, обычные порноматины, необычно то, что они были чьей-то работой.

Я завистливо сказал:

– А я целый день дыролов по монорельсе катаю. Как Вокзал закрыли, вообще ничего не делаю.

Волька досадливо закрыл коробку:

– Не думай, что я только и делаю, что трахаюсь или маслины жру. Анимацию для этой рекламатины с утра сделать не могу, всё как-то неестественно выглядит. То морфинг дерьмовый, то плоскости тела сгибаются не по анатомии.

– А по мне, так очень красиво.

Волька наполнил стаканы, посмотрел на меня сквозь сигаретный дым и прищурился:

– Нравится? Хочешь познакомлю?

– А можно?

– Можно и кое-что большее.

– Больше, чем правда, – глупо повторил я.

– Чего?

– Не важно, – я сделал большой глоток.

– Тогда вперёд, на почту.

Волька переоделся в джинсовый костюм и обул белые кроссовки. На улице слякоть, а ему не жалко обуви. Во внутренний карман куртки сунул бутылку с остатками портвейна.

Впрочем, бутылку мы допили по пути. На почтамте Волька отправил телеграмму:

– Джессика девочка быстрая. Минут через десять ответит.

Я стоял рядом и глупо хихикал, сам не зная чему.

– Джессика – это сценический псевдоним. Реально её зовут Ольга, но не проболтайся!

– А мне как её звать?

– Как она тебе представится, так и называй. Не вздумай намекнуть, что знаешь настоящее имя.

Джессика прислала ответ: «Буду через два часа».

– Считай, это подарок на твою днюху, – помахал Волька телеграфной полоской.

Мы поскорее отправились домой, чтоб продолжить бухать, а то от свежего воздуха хмель стал проходить.

– То есть, ты можешь запросто вызвать любую порномодель и она приедет? – спросил я, перестав стыдиться наивности своих вопросов.

– Не любую, конечно, а из тех, с кем сейчас работаю. Например, Джессике сказал, что нужно позировать для анимации.

– Так она просто позировать придёт?

Волька засмеялся:

– Ё-маё, ты чё расстроился, как ребёнок. Джессика не дура, правила бизнеса знает. Ты главное не обращайся с ней, как с порноматинами, когда закрываешься в своей комнате. Ха-ха, засмущался, именинник. Это же нормально. У меня столько этих порноматин, что дрочил бы круглые сутки, но онанизм для творчества вреден. Поэтому воздерживаюсь.