Текст книги "Хроника карантина 2020"

День 8-й (04 апреля)

Этой ночью он очень хорошо спал. Снилось море, какой-то шикарный ресторан с официантами в белоснежных накрахмаленных рубашках, яркое летнее солнце. Снилась дача, утопающая в цветении миндаля и сакуры. И, что самое забавное, он играл в футбол! И не просто играл, а сначала вскарабкался на какую-то высокую гору, а вот там уже играл в футбол на идеально ровном, изумрудном поле с белоснежной разметкой, а он в красивой, кипельно-белой форме. Он бегал, бил по мячу и смеялся. И проснулся от этого смеха – рассмеялся во сне в голос и от собственного голоса проснулся. Лёжа в кровати, улыбался, в голове крутились обрывки сна. И ему они очень нравились. Сквозь узкую щёлочку между гардин тоненьким лучиком пробивалось солнце. На душе было спокойно и тихо. Настроение. И не просто настроение, а такое настроение, которое не зависит от того, с какой ноги встать, и чтобы испортить его, нужно очень постараться. Жена ещё спала, обняв дремлющую кошку. Он встал и прошёл в ванную. От избытка наполнявшего его солнца абсолютно непроизвольно, как будто по привычке, сделал зарядку. Принял любимый контрастный душ. Проведя рукой по щеке и вглядываясь в своё отражение в зеркале, подумал, что пора бы и побриться. Да. Будем бриться. Он взял и тут же отставил флакон с пеной. Нет. Раз уж бриться, то красиво! Старый, ещё дедовский настоящий помазок долго взбивал пену в мыльнице, наверно, удивляясь, что о нём вспомнили и он ещё кому-то нужен. Станок медленно скользил по щеке, и было видно, как ему нравится приводить в исполнение приговор семидневной щетине. Вкусный французский одеколон завершал творение, смешиваясь в коктейль настроения и щекоча щёки.

Под лучами яркого солнца играла на солнце кофемашина, призывно приглашая вспомнить наконец и о её существовании. Но он хотел кофе из турки. Турка была. Но кофе не оказалось.

– И это не испортит нам настроения, произнёс он почему-то вслух. – Пойдём и купим. А пока выпьем такого.

Он забросил капсулу в машинку, подошёл к окну и открыл форточку. Потянуло весной. Ветер смешивался с ароматом кофе, создавая давно любимый букет. Не хватало одной нотки. Он открыл ящик и достал начатую пачку сигарет. Настоящее америкосовское «Мальборо» в мягкой пачке. Дым на секунду окутал пространство над чашкой с кофе и потянулся на улицу. Теперь букет был полон. И от этого стало ещё спокойнее. Единственное, что беспокоило, – это отсутствие второй день пернатого товарища.

– Куда же он подевался? Ничего. Прилетит. Всё будет хорошо. Пойду куплю кофе.

Черкнув на салфетке обнадёживающее «Я скоро буду», он накинул плащ и вышел на улицу.

Во дворе было пусто. Не видно даже местных алкашей, круглосуточно нёсших свою тяжёлую вахту за столиком у гаражей. Вокруг щебетали, радуясь первому по-настоящему весеннему дню, воробьи. По пустой улице проехал трактор. Водитель-узбек вытаращенными глазами крутил по сторонам.

– Интересно, что у него сейчас в голове? Наверно, он думает, что все уже умерли. И представляет, как перевозит весь свой кишлак в эти большие красивые дома… А может, просто не понимает, что тут можно убрать трактором, если всё пусто.

Он улыбнулся и закурил. Уже просто так, по привычке. Сзади раздался шум – сработал замок домофона. Он повернулся и непроизвольно отпрянул назад. Из подъезда вышел инопланетянин. Через секунду он понял, кто перед ним. Это была соседка по лестничной клетке. Он очень хотел выяснить у неё, откуда взялась такая страсть к Вагнеру и не пыталась ли она послушать ещё что-то, может быть, вальсы Штрауса, или ознакомиться с многогранным творчеством Петра Ильича Чайковского. Но, ошарашенный её внешним видом, впал в ступор. Синий до щиколоток резиновый дождевик, рукава которого заправлены в резиновые по локоть перчатки, дополняла шапка-балаклава, ещё и с пришитой марлевой повязкой. Мотоциклетные очки довершали костюм. Он бы никогда и не узнал, кто перед ним, если бы не маленькая собачка неустановленной породы, которую хозяйка тянула изо всех сил на коротком поводке. Собака упиралась что есть мочи, всеми четырьмя лапами пытаясь вцепиться в асфальт когтями и при этом заходясь в таком отвратительном и одновременно жалостливом лае, что становилось страшно. Было понятно, что она пыталась объяснить хозяйке, мол, уже достаточно прогулок, четвёртый раз за утро и девятый за сутки – это перебор. Но соседка, как и подобает настоящей валькирии и вдове нибелунга, яростно тянула её с крыльца и не собиралась уступать. Наконец, справившись, она повернулась, смерила его возмущённым взглядом с ног до головы и, наверно, с удовольствием бы плюнула, но его спасла балаклава. Ему показалось, что у соседки даже запотели очки. Скорее всего, от искр, посыпавшихся из глаз. Она повернулась и пошагала вдоль дома, уверенно таща за собой по асфальту собачку и расточая вокруг себя стойкий аромат антисептика. Кофе почему-то сразу расхотелось. Он вернулся домой и налил рюмку водки. Исключительно для профилактики…

Шёл восьмой день карантина.

День 9-й (05 апреля)

Шкворчал на сковородке бекон, пронизывая пространство кухни возбуждающим рецепторы запахом. Лёгкий дымок смешивался с экзотикой гватемальского кофе и, сливаясь воедино со звуками разбиваемых яиц, создавал симфонию уюта и благополучия. Жена готовила завтрак. Он потянулся и решительно откинул одеяло. Напевая марш юных нахимовцев, сделал зарядку и принял душ.

– Доброе утро! – произнёс Максим, входя на кухню, и чмокнул жену в щёчку. За окном опять было серо и пасмурно. От вчерашней весны не осталось и следа. Ветер качал из стороны в сторону птичью кормушку. Но голубя опять не было.

«Уже третий день не прилетает», – подумал он и стал намазывать бутерброд.

– Дорогой, нужно идти в магазин. Хлеба больше не осталось. Кто пойдёт? – произнесла жена и заулыбалась. Было понятно, что это приказ, хотя и отданный в форме вопроса. Даже не возникало желания выяснить, кто же пойдёт. Кто бы отказался «исключительно добровольно» идти в атаку, зная о загранотряде с пулемётом у тебя за спиной…

– Конечно, дорогая! Я и сам уже хотел сходить на разведку.

– Только пойдёшь, соблюдая все меры самозащиты! В маске и перчатках! – сурово и нарочито строго произнесла жена.

– Без дождевика, очков и балаклавы?! В одной маске?! Нет, не пойду. Это ни в какие ворота не лезет! Сущая беспечность! Ты меня совсем не бережёшь.

Жена на мгновение впала в ступор, но его выдала чуть тронувшая губы улыбка.

– Опять ты всё шутишь и шутишь! А это совсем не шутки! Я сказала, что пойдёшь в маске, значит, в маске! И попробуй её только снять!

– Хорошо, дорогая, я обещаю, что пойду в маске. Тем более что соседка, наверно, уже написала штук десять писем в ФСБ и мэру, а может, и самому Вагнеру обо мне как рассаднике коронавируса.

Во дворе было грустно и всё так же серо. Хотя совсем чуть-чуть, но всё-таки веяло весной. Но очень робко и нехотя.

«Зимы не было и весны, по ходу, не будет…» – пролетела и потерялась мысль. Он приспустил маску на шею и закурил. Двор был абсолютно пуст. Он присел на скамейку у подъезда – никогда не любил курить на ходу. Взгляд медленно плыл по двору, пытаясь высмотреть хоть что-то интересное. Но двор был пуст. Докурив, он встал и зашагал к магазину.

На улице было гораздо оживленнее. Кто-то брёл с набитыми пакетами, кто-то, как давешняя соседка, делал вид, что прогуливает собаку. Попался навстречу один бегун за здоровьем. Огромные наушники, чёрные очки и полное отсутствие печати интеллекта на лице воплощали в себе и демонстративно показывали всем окружающим, что это гордый представитель независимого меньшинства, которому плевать на указы полицейского путинского режима, и ему не по пути с гражданами мордера, куда бы они ни шли. Встретилась молодая семейная пара с коляской. Новенькие, десять минут как из коробки, белоснежные кроссовки «Адидас», одинаковые на нем и на ней, словно однояйцевые близнецы, и были той самой главной причиной, заставившей покинуть их семейное гнездо. Ну как, скажите вы мне, не продемонстрировать такую обновку «на районе»? Почти перед самым супермаркетом его окликнули. Хриплый, каркающий голос принадлежал колоритному персонажу. Чёрные с проседью волосы, явно не знакомые с шампунем и давно забывшие запах хозяйственного мыла, а ещё спортивный костюм «Барселоны» времён Рональдиньо и лицо футбольного комментатора Василия Уткина не давали шанса усомниться, к какой социальной группе относится данный товарищ.

– Братан! Купи книгу! – в руках, слегка вибрируя, появилась книжка Сергея Лукьяненко.

– Хорошая! Сто рублей всего!

– Нет, дружище. Спасибо. У меня есть такая.

– Тогда маску купи! – прохрипел тип, доставая из кармана всемирный дефицит. – Маска! Хорошая!

– Дружище, у меня уже есть! Вот смотри, – он показал на висевшую на шее маску, которую так и забыл надеть. Успокаивало только то, что пока ещё на планете Земля не водилось вирусов, живущих в спирте.

– Тогда жене возьми!

– Не. Ей не надо.

– А… Бухает… Тогда да, тогда не надо.

– Ты вот этот дом видишь? – обратился он к типу. – Идёшь туда. Первый подъезд, домофон 21. Скажешь, доставка масок от мэра Москвы. Там купят.

– Точно?!

– Стопудово.

– Спасибо, братишка! – лицо фаната «Барселоны» засветилось искренней радостью, в глазах зажглись огоньки, и, спрятав драгоценный товар за пазуху, тип потрусил по адресу.

Проводив его взглядом и представив лицо поклонницы Вагнера, Максим натянул повязку и с чувством выполненного долга распахнул дверь супермаркета.

Шёл девятый день карантина…

День 10-й (06 апреля)

– Дорогая, где пакет с посудой, что я вчера притащил из магазина?

– На балконе, – ответила жена и рассмеялась.

– Ты чего хохочешь?

– Да я вспомнила твой рассказ о походе в магазин. Расскажи ещё!

– Давай потом. Сейчас нужно делом заняться. Враг у порога, а кто спасёт мир, если не мы. Где у нас пульверизатор, которым ты фикусы опрыскиваешь? Мне нужно. Буду дезинфекцию проводить.

– Ты чего? У меня там фитораствор дорогущий, для пальмы!

– Милая, давай пожертвуем флорой ради сохранения человеческой расы!

Жена надула губы и произнесла через несколько секунд раздумий:

– Ладно, сейчас помою и принесу.

Пока жена занималась подготовкой инструмента, он взял на балконе пакет и извлёк содержимое – три бутылки с прозрачной жидкостью. Посмотрев на этикетку, улыбнулся. В голове началась прокрутка кинопленки событий вчерашнего дня…

…Натянув маску, он открыл дверь магазина. Внутри было практически пусто. На кассе сидела и что-то судорожно писала толстая немолодая узбечка. Где-то в глубине зала возобновлял запасы невзрачно одетый мужичок. Мужичок медленно передвигался по залу, останавливаясь перед каждым стеллажом, подолгу рассматривая товары и проверяя сроки годности. Потом он на минуту задумывался, шевеля при этом почему-то ушами, и затем решительным жестом бросал товар в корзину. В центре зала на четвереньках стоял человек в маске, в резиновых перчатках и с большой губкой в руках. Он тщательно пытался что-то оттереть с плиток пола. Каждые две минуты он громко вскрикивал на узбекском языке, спускал маску, смачно плевал перед собой и начинал тереть с ещё большим ожесточением. Эта картина так заинтересовала, что захотелось зафиксировать акт дезинфекции по-узбекски и показать потом жене. Чтобы и она соприкоснулась с тем, с какой яростью и самоотдачей борются сейчас все вокруг с ненавистной заразой. Он достал смартфон и стал настраивать режим видеосъёмки. Но к нему сразу же устремился ещё один человек. Не менее колоритный. Из узкого пространства на лице между пышными черными бровями сверху и ярко жёлтым строительным респиратором снизу в него буквально всверливались два выпученных, в красных прожилках глаза. Глаза разве что ещё не дымились. Было понятно, что ещё немного – и вместо ярости и ненависти из них реально посыплются искры.

– Э! Дарагой! Зачем снимаешь, а?! Ми же чистата уже делаем. А? Всо саблудаем. А? Сматри, в маска все ходим. А? Сматри, брат, какой пол уже чистая? А? Сматри! Белой-белой, аж синий уже. А? Зачем снимаешь? А? Ты ходи, пакупай что хочешь. Хлеб, мясо. Всё ест у нас. Зачем опять проверять. А? Ты что хотел покупить? А? – человек улыбнулся, продемонстрировав сплошной ряд золотых зубов.

– Хлеб хочу купить. – Можно было ответить жёстко, но не хотелось заводиться и портить настроение. Он просто убрал телефон в карман и зашагал к стеллажу с хлебом.

Но абрек не отставал.

– Сматри, сколько хлеба, брат! Любой выбирай! Лаваш, лепёшка. Всо ест. Почему так мала берошь? А, брат? Болша бери, тры бэри. Пять бэри! А водка будеш пакупать? А? Водка очень хороший. Акция. Два пакупать, третый в падарок. Все бэрут. Очень хороший водка. Антивирусная. Честный слова, – и, схватив за локоть, потащил Максима в глубину зала. Ему стало весело. Он рассмеялся и пошёл вслед за абреком, посмотреть на чудо отечественного спир-товарения. Подведя его к длинному стеллажу с вино-водочной продукцией, абрек широким взмахом руки указал на то место, где находился популярный шедевр.

– Вот смотри, дарагой! Акция. Три бутылка покупаишь, цена за три двэсти семдесят.

– За три?!

– Да, дарагой, за три бутылка. За три!

Ценник подтверждал, что джигит не врал. На горлышке напитка с милым названием «Утренняя сказка» болталась ярко-красная бирка с надписью «Три за 270». Он не смог сдержаться и рассмеялся. Даже было неинтересно уточнять, где же проживают мастера народных промыслов, дарящие такие сказки людям.

– Ну что, дарагой? Берёшь?

– Пожалуй, нет.

– Э… Пачаму нэт?

– Боюсь, привыкну.

– Э… слушай, бэри. Не хочешь пить, не пей! Руки, ноги будешь мыть! Тожа очен полэзна!

– Хм… А это мысль. Беру!

Он погрузил три сказочные бутылки в корзину и прошёл к кассе. Суровый мужской набор из трёх батонов хлеба, трёх бутылок водки и нескольких пачек сигарет впечатлял. Не говоря ни слова и пугливо косясь, толстая узбечка пробила чек, и он вышел из магазина. У дверей стоял абрек. Его глаза лучились радостью и благодарностью.

– Буд здаров, брат. Заходы ишо!

На этом воспоминания о вчерашнем походе заканчивались, и пора было заняться делом. Заполнив пульверизатор «Утренней сказкой», фактически превратив его в волшебное оружие, он надел маску, перчатки и вышел на лестничную клетку.

Он опрыскивал всё. Лифт, мусоропровод, перила и ступени, пол и стены. Вирусы, если они и были, то вряд ли могли выжить после знакомства с русским сказочным эпосом. В воздухе повис уверенный аромат спирта с оттенком зимнего стеклоочистителя и стойкими нотками ацетона. Вдруг его окликнули. Максим повертел головой, но никого не было.

– Это я говорю. Соседка, – голос доносился из-за закрытой двери соседней квартиры. – Что это вы делаете?

– Провожу дезинфекцию. Вы что, не знаете, что с сегодняшнего дня жильцы должны сами проводить дезинфекцию лестничной клетки? – ответил он.

– Я интеллигентная женщина, и у меня нет времени читать и смотреть всю эту ерунду. А скажите, я что, на свои деньги должна буду проводить это мероприятие?

– Да, на свои. Но потом вернут. В двойном размере.

– Да? И кто будет возвращать?

– Как кто? Мэр. По поручению президента. Так и написано в указе. Вы покупаете водку, собираете все чеки. Как накопите чеков на пять тысяч, едите в мэрию. И там лично Сергей Семёнович Собянин или его первый зам отдают вам деньги. И выписывают грамоту за вклад в борьбу с пандемией.

– И что, прямо в двойном размере компенсируют?

– Возможно, даже и больше. С учётом инфляции и цен на нефть.

– А скажите, какую водку нужно покупать?

– Исключительно шведский «Абсолют». Но она дорогая.

– Скажите, а русской водкой нельзя? Почему только «Абсолют»?

– Полезная потому что очень. Витаминов много. Оттого и дорогая. А русская – нет, не берёт. Вирус-то импортный. Наша не справляется.

– А скажите, это только для кооперативов или для всех домов?

– Нет, только для нас, кооперативов. Вы сами подумайте, если бы для всех, то и водки бы не осталось.

– Да это понятно. Я просто думала сестру подключить, она в Бутово живёт.

– У вас ещё и сестра есть?! Тоже, наверно, меломанка?

– Нет, она в суде работает секретарем и кроме Стаса Михайлова ничего не любит. А скажите, когда можно начинать?

– Так что тянуть-то, вот через два дня и начинайте. А то сами знаете, как у нас бывает. Народ сейчас узнает и бросится весь «Абсолют» скупать. Как гречку! Видели же, что творилось.

– Ну да, ну да… Хорошо, я поняла. Вы тогда скажите другим соседям, что я следующая буду проводить обработку.

– Конечно! Включу вас в график. А я могу и с бабушкой из 23-й квартиры поговорить. Ей тяжело будет самой. Она может вам и свою очередь уступить.

– Да? Замечательно. Я поняла. Спасибо вам. До свиданья. – И соседка захлопнула внутреннюю дверь. Но даже через двойную полосу обороны было слышно, как защёлкал калькулятор у нее в голове на фоне очередной оперы бесконечного Вагнера…

Он постоял ещё несколько секунд. Удовлетворённым взглядом обвёл лестничное пространство и, выполнив контрольный впрыск на ручку лифта, зашёл в квартиру.

– Ну что? Произвёл сантехническую обработку? – спросила жена.

– Если бы ты знала, ещё какую! Не дезинфекция, а просто сказка! На нашей площадке создан непроходимый для врага укрепрайон. Практически цитадель! Дня три враг точно не страшен. А там, глядишь, и валькирии с «Абсолютом» подтянутся…

Максим открыл холодильник, достал бутылку «Столичной». Пусть и не «Абсолют», конечно, но уж точно не «Сказка». Улыбнулся и налил рюмку.

– Ну, за дезинфекцию!

Шёл десятый день карантина…

День 11-й (07 апреля)

– Милый, вставай! Уже одиннадцать часов! Сколько можно спать? Смотри, солнце-то какое!

Он открыл глаза. Потянулся и улыбнулся.

– Доброе утро, дорогой! С праздником!

– С каким?

– Благовещенье!

– Блин… Точно. Седьмое. Благовещенье. А я и забыл. Немудрено! Забудешь тут, когда, то дезинфекция, то профилактика. Скоро уже и даты забудем, и цифры.

– Почему? – нахмурившись, спросила жена.

– А чего помнить? Считать-то всё равно будет нечего. Кроме инфицированных. А их чего уже считать – одним больше, одним меньше…

Жена явно напряглась. Он выдержал паузу и захохотал:

– Шучу я, родная! Шучу! С праздником! С Благовещеньем!

– Я уже и не понимаю, когда ты шутишь, а когда нет.

– Шучу! Сделай кофе, пожалуйста, и бутер. Один. А то надо начинать экономить. Может, скоро будем сухарики сосать.

Жена одарила укоризненным взглядом, улыбнулась и пошла на кухню. Он опять откинулся на подушку.

– Благовещенье. Большой праздник. Можно сказать, краеугольный! Основа христианской религии. Беременная Мария… Непорочное зачатие… Архангел Гавриил…

– Милый, ты идёшь? Кофе готов, – прервал размышления голос с кухни. Он вскочил и потрусил умываться.

Сев за стол, стал привычно намазывать масло. Что-то бубнил телевизор. Очередной профессор, радостный от того, что и его вспомнили впервые за пятьдесят пять лет, рассказывал, как он будучи ещё студентом победил практически в одиночку холеру в Одессе, а потом ещё и оспу в далёком Мозамбике.

Бегущая строка рассказывала, что дебиловатый премьер англосаксов попал в реанимацию и уже признал все ошибки и даже готов познакомиться с расчёской и обещает научиться мыть руки. Всё было буднично. Но что-то на задворках сознания тревожило и создавало диссонанс. Съев бутерброд и отпив кофе, он закурил. И тут это «что-то» его потревожило. Заставило замереть и прислушаться. Он напрягся. И точно! Этот самый звук! Звук царапанья когтями по карнизу. Он вскочил и рванулся к окну. За стеклом сидел его пернатый приятель. И причём не один! Рядом с ним, грациозно откинув голову и словно принимая солнечные ванны, примостилась голубка. С первого взгляда было видно, что она не из простых помоечных. Весь ее вид, вся стать, от элегантной посадки головы и до курчавившихся пёрышек хвоста, говорили о том, что её предки были из знаменитых московских почтарей. И даже, возможно, с добавлением крови почти исчезнувших подмосковных горлиц… Её ухажер нетерпеливо расхаживал взад-вперед, цокая когтями по жестяному отливу.

– Прилетел… Прилетел мой голубь, Танюш! Голубь… Голубь! Бля… Какой же я идиот!

Он бросил сигарету в пепельницу и рванулся в комнату. Ошарашенная жена проводила его взглядом и робко спросила:

– С тобой всё нормально?

– Нет, конечно! Не нормально! Я идиот!

– Угу. Если бы… – в её голосе слышалась нотка сожаления.

Он подскочил к шкафу и, что-то бубня под нос, стал доставать с полки книжки.

– Где? Где это… Тициан? Нет… какой Тициан… Джорджоне? Нет… Дебил… Веронезе? Да… По-моему, Веронезе. А! Вот точно! Веронезе! Всё-таки я гений!

– Идиот не может быть гением. Ты определись наконец, – саркастично произнесла жена.

– Нет, всё-таки гений! Если я что-то когда-то запомнил или увидел, я этого никогда не забываю. Даже если это на самой дальней полке мозга.

Он раскрыл альбом и улыбнулся. А ведь утром не хватило, как тем знатокам в «Что? Где? Когда?», всего одной минуты. Недокачал…

– Смотри сюда, любимая. Это художник Паоло Веронезе. Картина «Благовещенье». Это Дева Мария, это Архангел Гавриил, а это…

Жена перебила:

– Это не архангел. Совсем не похож. Это кардинал Ришелье из трёх мушкетёров.

– Согласен, – он рассмеялся. – Но подожди, дело не в Гаврииле. Точнее, сейчас не в нём. Смотри дальше. Что видишь? Это кто?

– Ну как кто? Голубь.

– Вот! Умница. Голубь! Святой дух! Так изображали Святой дух. В виде голубя. И он пропал, ты же знаешь! Его не было несколько дней. И сегодня он прилетел! Представляешь?! Сегодня! А что у нас сегодня? Благовещенье! Он прилетел в Благовещенье! Это Святой дух сегодня сошёл. Ты понимаешь, любимая? Значит, всё будет хорошо. Значит, кончится весь этот вирус. Вся эта хрень. Значит, будут и море, и лес, и горы, и всё, всё будет. Значит, будем жить!

Глаза жены заблестели.

– Правда? Значит, всё будет хорошо? Я так переживаю за маму, за твою маму, за Серёжку, за Вячяслава Дмитрича. За всех переживаю.

– Всё, милая, всё. Теперь всё будет хорошо.

Он вернулся на кухню и подошёл к окну. Картина на удивление не поменялась. Красотка так и сидела, закинув головку и что-то нежно воркуя, а её жених расхаживал по карнизу. Нахохлившийся и явно не в настроении.

– Ну, привет, дружище. И где же это мы пропадали? Я смотрю, ты не один? – Голубь остановился, присел и, опрокинув голову набок, искоса посмотрел ему в глаза, прищурился и недовольно пробурчал:

– Сколько вообще можно ждать? Уже битый час тут сидим. Ты же видишь, я не один. С невестой. Пригласил на обед. Сказал, что есть место клёвое, с хорошей кухней. Хотел официальное предложение ей сделать. И что? Прилетаем, а тут шаром покати, – и голубь снова стал расхаживать по старому маршруту туда-сюда по карнизу…

Не в силах больше сдерживаться от переполнявших его чувств, Максим рассмеялся и, развязав кулёк, высыпал две большие горсти семечек в кормушку.

– Ну на, угощай невесту. И спасибо вам, ребята. С праздником вас!

Он курил и улыбаясь смотрел, как клюёт семечки пара голубей. На душе было очень тихо и спокойно. Хотелось просто вот так стоять вечно и курить.

– Дорогая, а не выпить ли нам шампанского? Праздник ведь!

– Во-первых, с утра шампанское сам знаешь кто пьёт. Во-вторых, у нас в доме из фруктов только солёные огурцы и чеснок.

– Милая, ну я же не «Агдама» с «Чешмой» зову тяпнуть по стакану в подъезде. А предлагаю лучшее в мире шампанское! «Пино Нуар Брют Розе» Золотой Балки. А его закуска только портит.

Жена на секунду задумалась и ответила:

– Ну вообще-то я же рано встала, это ты дрых до одиннадцати. И для меня уже не утро.

– Ну вот и здорово! Бери бокалы, накинь куртку и пошли на балкон.

Струйки пузырьков ровными рядами, играя в лучах солнца, струились упрямо вверх. Лопались и, вырвавшись наконец на свободу, наполняли всё пространство вокруг весной, радостью и надеждой. Всё будет хорошо. Всё вернётся и будет хорошо.

Жена, закутавшись в шаль, смотрела куда-то вдаль, о чем-то думала и улыбалась. Максим поднял бокал:

– С праздником, дорогая! С Благовещеньем!

– С Благовещеньем!

Шёл одиннадцатый день карантина…