Текст книги "Зов пустоты"

«Это здесь. Возможно, как раз по ней и бегала Элен: здесь нет высокой травы, нет корней, о которые можно споткнуться в темноте. Она бегала вдоль стены, чтобы не потеряться, а ты ждал где-то там, в кустах, у одного из выходов…»

Сеньон, стоявший в стороне с телефоном в руках, убрал его в карман и подошел к Лудивине отчитаться о том, что ему удалось выяснить:

– Шестнадцать гектаров, несколько входов, закрыть невозможно, поэтому парк открыт круглосуточно. Посещают семьи, особенно по выходным, в течение недели скорее спокойно, окрестные жители часто жалуются на то, что по ночам здесь торгуют наркотиками, спят бездомные, устраивают драки. Иногда возле детских площадок находят наркоту или шприцы.

– Особый шарм парка Шармиль, – ухмыльнулся Марк. – Что именно мы ищем?

– Мы больше не ищем, – с отсутствующим видом сообщила Лудивина. – Мы нашли. Еще один кусочек пазла.

Она внимательно смотрела на две фигуры в глубине парка. Мужчина играл со своим псом – бросал ему мяч, а женщина прогуливалась по дорожке с собачьим поводком в руках.

Убийца с железной дороги мог похитить Элен где угодно – на подземной парковке в ее доме, на пути в парк, неподалеку от магазина, где она работала; но по очевидной причине он выбрал именно это место.

– Мужчина, потерявший собаку, – заявила Лудивина бесстрастным голосом. – Это не случайность, это его метод. Что может быть невиннее, чем мужчина, гуляющий с поводком в руках и оглядывающийся по сторонам? Он играет эту роль, когда приближается к ним, чтобы завязать разговор. Возможно, он даже просит их помочь ему… А когда они перестают его бояться, он нападает.

Кусочек за кусочком, медленно, но верно, она собирала пазл.

Перед ней начал вырисовываться смутный силуэт. Без лица.

Сияла хищная ухмылка. В руках пощелкивал собачий поводок, за спиной прятались пластиковые хомуты, готовые в любой момент затянуться на шее жертвы. Зарубка за зарубкой, вплоть до полного подчинения.

Вплоть до небытия.

21

Научные лаборатории национальной жандармерии, где работали наиболее опытные и компетентные лабораторные инженеры, проводящие самые тонкие и сложные анализы, на протяжении нескольких десятилетий располагались на территории небольшого форта в северных предместьях Парижа, во все более и более ветшавших сборных домиках. Точность исследований, которые вели все эти специалисты, решительно не соответствовала обстановке, в которой они вынуждены были работать. Лаборатории выглядели совсем не так, как в книгах и фильмах, где герои проводят экспертизу в суперсовременных зданиях, заставленных плоскими экранами, на которые мгновенно выводятся все результаты анализов.

Но все изменилось. XXI век обеспечил УЦНЖ[19]19
  Уголовный центр национальной жандармерии.


[Закрыть], куда входили Центральное бюро криминальных расследований и знаменитый ИКРНЖ[20]20
  Институт криминалистических исследований национальной жандармерии.


[Закрыть], новыми, ультрасовременными лабораториями.

На обратном пути Лудивина решила сделать небольшой крюк и заехать в Понтуаз. Она остановилась перед сияющим новизной пропускным пунктом нового научного центра жандармерии. Только что отстроенные здания занимали несколько гектаров: гигантские комплексы с матово-белыми фасадами, соединенные стеклянными переходами, сияли в неярком свете ноябрьского солнца. Реальность впервые оказалась куда более впечатляющей, чем вымысел. Обстановка наконец соответствовала уровню профессионализма научных сотрудников. Помещения были обставлены самыми передовыми приборами, спроектированы, продуманы таким образом, чтобы работники могли соблюдать необходимые протоколы работы и получать объективно точные результаты. Как далеко от сборных домиков в Рони-су-Буа ушла жандармерия!

Лудивина уже приезжала сюда на торжественное открытие, но, миновав пропускной пункт, где они с Сеньоном предъявили удостоверения, с удивлением осознала, что и теперь испытывает то же радостное возбуждение. Марк Таллек отклонил их приглашение и поехал прямо в Париж. Лудивина подозревала, что он хочет в канун выходных отчитаться перед начальством, и, если в профессиональном плане она испытывала большое облегчение от того, что никто больше не следит за каждым ее шагом, то в личном плане она почти расстроилась оттого, что он не остался еще ненадолго. Этот парадокс ее огорчал. Ей не нравилось ощущать себя наивной простушкой – но в то же время она запрещала себе заглушать эти порывы, как часто делала раньше. «Проживать собственные эмоции, принимать себя такой, какая я есть, – и грубым профессионалом, и глупой девчонкой, у которой горит все тело, едва на горизонте замаячит какой-нибудь красавчик… И все же, как нелепо».

Навстречу жандармам из ОР вышел капитан Форно. Увидев его, Лудивина сразу забыла о своих мыслях.

– Капитан, – поприветствовала его она, – спасибо, что согласились нас принять.

У Форно, высокого, худощавого мужчины с пробивающейся на висках сединой и ошеломляюще светлыми, словно ледяными, голубыми глазами, на губах всегда играла улыбка.

– Я рад помочь – в первую очередь потому, что вы сообщили по телефону, что дело срочное. Вы же знаете, как я любопытен! Ничего не могу с собой поделать. У вас новое расследование?

– Да, первичное, – повторила Лудивина, отметив про себя, что Сеньон изумленно осматривает здание и не принимает никакого участия в разговоре.

Форно провел их на нижний этаж и указал на широкую деревянную дверь, ведущую в гигантскую, совершенно пустую аудиторию. Он усадил жандармов в первый ряд, а сам встал перед ними.

– Мое рабочее место на другом конце кампуса: недостаток системы таких размеров, но нельзя получить все и сразу. К тому же я хоть развеюсь.

Лудивина знала, что в этих стенах имеются всевозможные приборы и специалисты, способные обнаружить любую, даже самую неприметную улику – будь то средствами физики и химии, токсикологии, баллистики или микроанализа. Одни инженеры разбирали на составляющие компьютеры, телефоны и прочую аппаратуру, другие заставляли заговорить автомобили или определяли модель, марку и год выпуска машины по фрагменту краски, геометрии обломка фары или следу шин; здесь же работали специалисты по анализу письменных документов, аудиозаписей и фотографий, бесчисленные эксперты по флоре и фауне, биологи, судмедэксперты и прочие знатоки из отделов генетики, антропологии, одонтологии, специалисты по установлению личности. Лудивина выросла на романах Томаса Харриса, повествующих о работе ФБР в Квантико, о великолепных лабораториях спецслужб. Теперь воспоминания юности словно ожили перед ее глазами в святилище, достойном и своего века, и своего учреждения. ИКРНЖ в Понтуазе постепенно становился для нее местом, о котором она всегда мечтала: многие коллеги разделяли ее восторг, ее гордость, пусть даже и понимали, что следователю нельзя во всем полагаться лишь на науку. И в то же время такая материальная поддержка могла лишь укрепить веру жандармов в себя и в свои силы.

– Почему вы улыбаетесь? – удивился капитан Форно.

– Я тут как ребенок, – весело ответила Лудивина. – Это место, оно слегка… Не могу подобрать слово. Скажу так: если бы я сейчас выбирала работу, то захотела бы работать только здесь. У вас как в кино.

Капитан Форно был основным связным Лудивины в ИКРНЖ, именно от него она узнавала обо всех новых методах, применяемых в жандармерии: она хотела иметь актуальное представление о научном арсенале, на который сможет рассчитывать в ходе очередного расследования.

Форно расхохотался от удовольствия:

– Кстати, я как раз собирался сообщить вам лично: мы наконец-то создали и запатентовали GendSAG![21]21
  Быстрый метод сбора ДНК, используемый французской жандармерией, название образовано от Gendarmerie + Sample and Go, буквально «собери образцы и иди».


[Закрыть] Больше не будет срочных анализов ДНК, длящихся по семь-восемь часов. GendSAG позволяет провести те же анализы менее чем за два часа, и стоить они будут в три-четыре раза меньше. Если у нас обширное место преступления – к примеру, авиакатастрофа, – мы высылаем свою мобильную команду, они применяют этот метод, прямо там в рекордные сроки идентифицируют все фрагменты тел и собирают вместе останки жертв.

Сеньон кивнул, явно подавленный мыслью о том, как именно проводят идентификацию останков в столь жутких случаях.

– Может, этот метод нам пригодится для работы с образцами, собранными вокруг Лорана Брака? – предложил он Лудивине.

– Я сильно удивлюсь, если прокурор разрешит провести столько анализов, пусть даже их стоимость будет ниже, чем обычно. А над чем вы теперь работаете?

– Мы не стоим на месте, – тут же ответил Форно. – В ближайшем будущем нас всех ждут две великие революции в сфере генетики: теперь мы способны получить человеческую ДНК на месте преступления от комара. Совсем недавно над таким делом работали в Италии. На месте убийства виновного укусил комар. Специалисты по идентификации преступников решили собрать для анализа комаров, обнаруженных возле трупа, и сумели подтвердить, что там присутствовал убийца: образец его крови они получили от комара, который выпил ее, но еще не успел переварить.

– Невероятно!

– Но настоящий прорыв – это генетический фоторобот. Как вы знаете, сейчас мы умеем составлять более или менее сносный фоторобот. Пол, цвет глаз, цвет и фактура волос – прямые, кудрявые, лысина, – пигментация на коже. Чем точнее будут наши исследования, тем точнее станет и фоторобот. Мы уже умеем определять форму ушей, подбородка и носа, хотя нам пока слегка не хватает опыта. Но скоро мы научимся получать сведения о росте, генетической предрасположенности к тем или иным заболеваниям, которые так или иначе влияют на внешность человека…

– И все это дает вам анализ ДНК? – потрясенно спросил Сеньон.

– Да. Одновременно мы работаем на уровне изотопов – или, можно сказать, на уровне атомов. Фрагмента кости, ногтя или волоса – а мы знаем, что волос отрастает на сантиметр примерно за месяц жизни его владельца – достаточно для изучения изотопов, которые его составляют. Все регионы мира не похожи друг на друга: на нас влияет воздух, которым мы дышим, вода, которую мы пьем, воздействие ультрафиолетовых лучей на природу… Возьмем в качестве примера ту же воду. В каждой отдельной зоне вода отличается от той, которую пьют в соседней зоне, – пусть даже эти отличия минимальны и заметны лишь на уровне атомов. Но для нас такие отличия крайне важны. В разных регионах мира отличается абсолютно все: и пыльца, и экосистемы. Если мы составим точную карту всех этих различий – а до этого точно скоро дойдет, – то сможем всего по одному волосу определить, где бывал его обладатель, с погрешностью в две недели. Только представьте: изучив волос длиной пятнадцать сантиметров – что соответствует примерно полутора годам жизни, – мы сможем составить карту всех уголков мира, в которых за это время побывал его обладатель, причем в четкой последовательности! Наш метод настолько точен, что мы уже способны отличить едока мяса от вегетарианца и от вегана. Всего лишь на основе анализа волоса! Проблема в том, что это стоит дорого. Слишком дорого. Но кто знает, что будет дальше? Крошечный образец ДНК поможет нам составить физический портрет, а потом наступит ваша очередь разбираться, на кого похож этот преступник, где и когда он бывал.

– Скоро совершать преступления смогут лишь гении! – пошутил Сеньон.

– Или нам придется строить все новые и новые тюрьмы, – парировала Лудивина.

– Конечно, изотопы могут пригодиться не только для этого. Они позволяют проанализировать взрывчатые или наркотические вещества и увидеть всю цепочку их распространения, а возможно даже и производства. Кроме того, мы готовим к выпуску…

– А этот метод уже можно использовать в суде? – перебила его Лудивина.

– Прецедентов еще не было, мы лишь проводим исследования, но у нас теперь все развивается быстро.

– Если я передам вам образцы ногтей и волос, вы сможете установить, откуда они взялись?

– Я уже сказал, мы столкнемся с вопросом стоимости. Такие исследования очень дороги. К тому же нам не хватает точности, потому что у нас пока нет достаточно подробных карт крупного масштаба. Но если вам нужна примерная оценка, то да, сможем. Я уже сейчас легко скажу вам, бывал ли тот или иной человек в той или иной стране мира. Спустя некоторое время я смогу уточнить, определить конкретные регионы и, конечно, последовательность, в которой он их посетил.

Лудивина бросила краткий взгляд на Сеньона. Оба жандарма думали об одном: о ногтях и волосах, которые преступник оставил на своих жертвах.

– Капитан, пора сообщить вам о причине, по которой мы к вам приехали, – сказала Лудивина.

Она сделала глубокий вдох и рассказала ему обо всем: от момента, когда обнаружили труп Лорана Брака, до ее собственных выводов об убийце с железной дороги. Она не упустила ни единой подробности, касающейся убийства двух девушек. Сеньон время от времени вмешивался в ее рассказ, что-то добавлял, а порой поправлял коллегу, когда она высказывала слишком смелые предположения.

Капитан Форно выслушал ее долгий рассказ, сидя на краю сцены, перед жандармами. Когда Лудивина закончила, он задумчиво кивнул.

– Передайте мне отчеты, я посмотрю, все ли они сделали. Но вообще, лаборатории СП работают очень даже неплохо, не думаю, что они что-то упустили.

– Да, но ведь полицейские не подозревали, что перед ними серийный убийца. В обоих случаях, в силу обстоятельств, дела почти сразу же отложили в долгий ящик. Мы с Сеньоном сейчас восстанавливаем все факты: мы наконец получили общее представление о деле. Скажите, сможете ли вы проанализировать найденные нами волосы и ногти? Изучить те самые изотопы, о которых вы говорили?

– Если прокурор или судья одобрит стоимость анализов… И кстати, у нас пока нет накатанного протокола, будьте готовы ждать несколько недель, пока мы сделаем выводы. Анализ ДНК и отпечатков пальцев до сих пор остается наиболее достоверным и быстрым методом.

– Несколько недель? Быстрее не выйдет? – спросил Сеньон.

Форно задумался, глядя в пустоту своими ярко-голубыми глазами.

– Тела вымыты хлоркой? – переспросил он спустя некоторое время.

– С ног до головы, – подтвердила Лудивина.

– А следы насилия…

– Да, но там он их тоже вымыл хлоркой.

Форно поднял указательный палец.

– Когда провели вскрытие?

– После обнаружения тел. Первую девушку убили почти три года назад, вторую – два года назад.

– Убийца долго удерживал их у себя?

– По несколько часов, не больше.

– Мм… Этого может хватить.

Капитан кивнул, словно отвечая своему внутреннему голосу.

– Судмедэксперты, которые проводят вскрытия здесь, у нас, изменили протокол действий, – пояснил он. – С прошлого года в случае подозрения в изнасиловании они ищут ДНК преступника не только во влагалище и в матке, но и в фаллопиевых трубах. Дело в том, что фаллопиевы трубы всасывают сперматозоиды. Если между изнасилованием и смертью прошло какое-то время, мы вполне можем обнаружить малые количества ДНК насильника в трубах, ведь они расположены гораздо глубже в теле жертвы, а от повреждений их защищает матка и их собственные небольшие размеры. Даже в случае, если жертву тщательно отмыли, велика вероятность того, что до фаллопиевых труб хлорка не добралась. Я сомневаюсь, что судмедэксперты, проводившие вскрытие ваших жертв, додумались рассечь их фаллопиевы трубы, но если они все же это сделали, вам стоит проверить, взяли ли они образцы для анализа.

– Если бы так, об этом было бы сказано в отчетах, – пробормотала Лудивина.

– Можно ли собрать пригодный для анализа генетический материал прямо с трупов, если прошло столько времени? – поинтересовался Сеньон.

Форно внимательно посмотрел на своих собеседников.

– Строго между нами? Это практически невозможно. Но на самом деле вопрос прежде всего в том, как далеко вы готовы зайти в поисках хоть какой-то зацепки.

– Мы готовы эксгумировать оба трупа, – сухо ответила Лудивина.

22

Ночь без движения.

Одна и та же поза, одни и те же навязчивые идеи, одно и то же пятно на потолке. Ночь, когда смотришь, как идет время, и пытаешься его удержать.

Лудивина не выспалась, и лишь обжигающе горячий душ сумел ее окончательно разбудить. Она выпила стакан сока с молоком, на ходу съела какой-то фрукт и помчалась в казарму, где ее уже ждал Гильем.

– Мне звонил Сеньон, – первым делом сказала она. – У Летиции какие-то дела, так что ему придется сегодня завезти мальчиков в школу. Он будет позже.

– Жаль, потому что майор Рено велел нам сегодня взять педофила из Дравея, – сообщил Гильем. – Говорит, мы слишком затянули. У нас есть все, что нужно для его ареста, нельзя слишком долго оставлять его на свободе. Меррик согласен.

Майор Рено, второй по старшинству начальник ОР, Лудивине не нравился. Это был толстяк-карьерист, вечно косо поглядывавший на всех из-за толстенных стекол очков и никогда не говоривший искренне. Лудивина мечтала, чтобы он поскорее добился повышения и получил должность где-нибудь в другом месте. В то же время, она уважала Меррика, капитана из Отдела посягательств на личность, руководившего их работой. Он курировал расследования ОР, а когда какая-то группа, решая повседневные задачи, отвлекалась и упускала из виду те или иные цели, он возвращал их к действительности. Лудивина ему доверяла. Вот в чем состоит важная проблема нашей профессии, – думала она, – в наложении дел. В самом начале нового дела, когда следователи вели первичное расследование, шли по горячим следам, им трудно было не забыть обо всех прочих открытых делах. Накануне, по пути из Понтуаза, застряв в пробках, Лудивина изложила свое новое дело прокурору Республики, чтобы он четко понял, какие задачи перед ней стоят. Она знала, как нелегко добиться эксгумации, в особенности в деле, на которое еще не успели назначить судью. Прокурор вполне мог затянуть разбирательство, чтобы не брать на себя лишнюю ответственность. К счастью, на этот раз ей попался прокурор, с которым она уже раньше работала, человек решительный, не боязливый. Он был известным крючкотвором, однако порой это качество даже помогало ему быстро решать определенные вопросы, при необходимости ускорять административные процедуры – поскольку он понимал, как важно действовать быстро в начале расследования, пока следы еще не стерлись. Он пообещал Лудивине, что за выходные изучит ее дело и примет решение в начале следующей недели.

Лудивина была слишком занята, так что дело педофила вылетело у нее из головы.

– Вы с ним все еще встречаетесь сегодня?

– Софи до ужаса хочется встретиться с ним и попробовать мороженое, которым он обещал ее угостить, – пропищал Гильем голоском маленькой девочки.

Лудивина скривилась от отвращения.

Она сообщила Марку Таллеку, что ему нет смысла сегодня приезжать. Марк запротестовал, напомнил ей о том, что их дело важнее и что она не может тратить силы на что-то другое. Она бросила трубку.

Сеньон приехал поздно, в дурном настроении.

– Сегодня мы ловим педофила, надеюсь, тебя это обрадует! – тут же сообщил Гильем и бросил ему бронежилет.

Они промчались через парижские предместья в закамуфлированном под обычный автомобиль. Сеньон вел машину, а Гильем без конца проверял, не пришел ли ему ответ от педофила на форум или в личные сообщения на сайте, где он специально для этого дела зарегистрировался под видом малышки Софи. Когда они были уже почти на месте, Лудивина увидела за окнами машины парк аттракционов под названием «Царство детства», и от мысли, что где-то совсем рядом живет жуткий извращенец, у нее сжалось сердце. Ей, как и всем ее коллегам, особенно Сеньону, у которого были свои дети, приходилось сдерживаться, оставаться профессионалом своего дела, не отвечать на провокации, на которые порой решались некоторые педофилы – по недоверию, глупости, а иногда и ради того, чтобы добиться нарушения судебной процедуры и потом с полным основанием утверждать, что их избили при задержании. Однажды Лудивина своими глазами видела, как арестованный «неудачно» поскользнулся при выходе из собственного дома и со всей силы ударился лицом о дверь, однако такие инциденты все же случались крайне редко.

Мужчина, которого они собирались задержать, не был новичком в своем деле. Он уже отсидел солидный срок за то, что попытался изнасиловать в своем фургоне маленького мальчика. Тогда при обыске у него обнаружили тонны детской порнографии. В рамках нынешнего, нового расследования группа под руководством Сеньона выследила подозреваемого через интернет-форум, где под видом маленькой девочки зарегистрировался Гильем. Преступник начал общение на ужасающем, совершенно безграмотном французском языке, сначала сказал, что хочет выслушать Софи и помочь ей, затем предложил отправить ей свои фотографии в обнаженном виде и взамен получить такие же фотографии от нее, после чего в открытую завел разговор о сексе и назначил с ней встречу. С учетом всей предыстории этого было вполне достаточно для задержания, к тому же Лудивина была уверена, что они обнаружат у него на компьютере достаточное число файлов, отягчающих его положение: именно так чаще всего и случалось с подобными преступниками.

Они припарковались возле «Макдоналдса», зажатого между двух торговых центров, и решительным шагом двинулись внутрь фастфуда. Они опаздывали.

Мужчина уже был на месте. Лет сорока, оплывший, плохо выбритый, с похотливыми глазками и задранной верхней губой: жалкая карикатура на внешне респектабельного отца семейства – таких они нередко арестовывали по схожим обвинениям. Сегодняшний тип явно не хватал звезд с неба и даже не заметил, как они подошли.

Сеньон собрался было наброситься на него, но Гильем его остановил.

– Спасибо, конечно, но это ведь я часами вел омерзительные разговоры с говнюком. Оставь это небольшое удовольствие мне.

Гильем уселся перед мужчиной. Тот насупил густые брови:

– Ты кто такой? Что тебе нужно? Вали, я занят.

Жандарм расплылся в широкой улыбке.

– Я Софи, мне двенадцать лет, и я хочу тебе сказать, что нехорошо предлагать мне полизать твое мороженое.

Мужчина попытался встать, но ручищи Сеньона, севшего у него за спиной, удержали его на месте.

Гильем протянул ему свое удостоверение жандарма.

– А теперь мы отправимся к тебе в гости и посмотрим, что интересного ты приготовил для деток.

Сеньон остановил машину перед входом в дом, чтобы перекрыть пути к бегству.

Мужчина жил у пруда, на земле, предоставленной социальными службами коммуны. Хлипкий, давно не крашенный заборчик, усыпанная мусором гравийная дорожка, останки пары машин и мопедов, старый, насквозь проржавевший фургон и грязный дом на колесах в самом центре участка. Странно, что что в такой дыре есть интернет, подумала Лудивина.

На троих следователях из ОР во избежание недоразумений были надеты бронежилеты с четкими белыми надписями «Жандармерия» на спине.

Они зашли на участок, и тут из дома на колесах выскочил светловолосый, прыщавый подросток с грубыми чертами лица.

Лудивина выругалась про себя. Она надеялась, что сыновья подозреваемого, как и положено в будний день, окажутся в школе. Подростки уже были знакомы местной полиции в связи с совершенными ими актами насилия, рэкетом и угрозами.

Сеньон достал свое удостоверение.

– Жандармерия, отойдите.

– Э, вы за что батю моего винтите? Жри свое говно, козел! – ответил паренек, бесстрашно демонстрируя приближающимся жандармам средний палец руки.

Он хотел было поднять валявшийся поблизости домкрат, но Сеньон опередил его, схватил под мышки, приподнял и прижал к хлипкой стенке дома на колесах; дом содрогнулся от удара. Темнокожий гигант не оставил подростку никаких шансов, и вскоре тот уже оказался в наручниках. Гильем тем временем вошел в небольшое жилище.

– Жандармерия! – крикнул он, осторожно оглядываясь по сторонам.

Внутри царил затхлый запах застарелого табачного дыма и пота. Узкий коридорчик, на полу – потрескавшийся линолеум, на стенах – засохшие следы пищи, машинного масла и других веществ, о происхождении которых лучше было не думать.

Внезапно перед жандармами оказался второй сын подозреваемого: вероятнее всего, он выскочил из закутка, где находился туалет. Он бросился к задней двери. За ней тут же раздался злобный собачий лай. Понимая, что собака им только помешает, Гильем всем весом навалился на дверь, не давая подростку ее открыть. В щели показалась залитая слюной морда разъяренного ротвейлера, тот бешено лаял и скакал на месте.

Подросток попытался отпихнуть Гильема, и Лудивина кинулась в дом. Плевать на отца, которого она держала за локоть, он все равно был в наручниках и не сумел бы далеко уйти от Сеньона, остававшегося снаружи. Важнее всего сейчас было не попасться в зубы псу. Лудивина подскочила к Гильему и попыталась схватить подростка, но тот отбивался с потрясающей ловкостью. Он приготовился бить справа, но Лудивина отпихнула его руку и со всей силы ударила его в челюсть. Подросток ошеломленно отшатнулся, и девушка тут же свалила его с ног резким ударом под колено. Упав, паренек словно прилип щекой к линолеуму и завопил полным крови ртом, но Лудивина навалилась на него всем телом и вытащила наручники.

– Папка, беги! – орал подросток.

Лудивина тут же услышала шум шагов на гравийной дорожке.

– Черт! – воскликнула она, растерявшись.

Ей еще не удалось обездвижить подростка, который так и пытался вырваться. Гильем держал дверь, трещавшую под яростным натиском пса.

Лудивина заметила грязное оконце.

– Он убегает! С обратной стороны дома! – крикнула она.

Прямо в глубь участка, к пруду, где покачивалась моторная лодка. Если он вот так уйдет, это будет полный провал, запаниковала она, но тут же заметила быструю, огромную тень, что метнулась за беглецом и повалила его на землю. Сеньон не заставил себя ждать.

Когда обоих подростков наконец утихомирили и усадили на крыльце дома на колесах, а собаку закрыли в клетке до приезда специалистов по работе с животными, Лудивина обогнула хибарку и обнаружила, что подозреваемый стоит перед Сеньоном, а тот описывает ему, что сейчас произойдет.

– Вы все поняли? – настойчиво спросил жандарм.

Мужчина раздосадовано кивнул. Он был весь в грязи, под глазами мешки, на лице несколько синяков от камней с дорожки, о которые он ударился при попытке бегства. Сеньон вел себя предельно спокойно.

– Мы приступим к обыску вашего дома, – продолжил он. – Если у вас есть оружие, наркотики или детская порнография, мы все найдем. Можете сэкономить наше время и сами сказать нам, где искать.

Мужчина пожал плечами.

– Они в спальне, – безо всякого стыда ответил он. – И на компе. Чтобы дети тоже смотрели.

– Вы показываете это своим сыновьям? – ужаснулась Лудивина.

– Да, а что? Пусть привыкают.

Она с омерзением выдохнула.

Сеньон подхватил преступника под руку и повел в домик.

– Вас за это уже брали, но вы снова взялись за старое. Тюрьма вас не успокоила? И все то, что там делают с ребятами вроде вас? Вы что, правда хотите туда вернуться?

– Хрен ли делать, я по-другому не могу.

– О чем вы? О том, что вы хотите секса с детьми?

– Да. Я такой. Я не изменюсь. Не могу. Это никогда не кончится.

Лудивина отошла, пропуская коллегу и подозреваемого, и осталась стоять, уперев руки в бока и глядя, как на улице, у заборчика, собираются привлеченные шумом зеваки.

У нее в голове звучали слова педофила.

Бесконечно.

Вот он, неоспоримый вывод, тут же вернувший ее к другому делу – тому, что уже неделю занимало ее целиком.

В ту же секунду у нее в голове словно что-то щелкнуло.

Совершенно естественное заключение.

Очевидное.

Теперь она была уверена.