Текст книги "Теория Гайи"

Максим Шаттам
Теория Гайи

В 2007 году Международная федерация Красного Креста обнаружила, что количество природных катастроф за последние десять лет увеличилось на шестьдесят процентов. С 1997 по 2006 год произошло 6806 стихийных бедствий, тогда как за предыдущие десять лет (с 1987 по 1996 год) их было зарегистрировано 4241. Количество жертв удвоилось, достигнув 1 200 000 человек.

Это говорит о том, что процесс идет по нарастающей.

Худшее еще впереди.

Если вам захочется глубже погрузиться в атмосферу книги, послушайте музыку, которую слушал я, когда писал ее:

– Том Тыквер[1]1
  Немецкий режиссер, сценарист и композитор (р. 1965), создатель знаменитых фильмов «Парфюмер», «Беги, Лола, беги» и многих других. – Здесь и далее примечания переводчика.


[Закрыть], Джонни Климек и Райнхольд Хайл[2]2
  Немецкие композиторы, авторы музыки ко многим фильмам Тома Тыквера.


[Закрыть], музыка к фильму «Парфюмер»;

– Джерри Голдсмит[3]3
  Американский композитор (1929—2004), автор музыки к фильмам; номинирован на 18 «Оскаров», обладатель четырех премий «Эмми».


[Закрыть], музыка к фильму «Чужой»;

– Дэвид Шайр[4]4
  Американский композитор (1937), автор музыки к фильмам.


[Закрыть], музыка к фильму «Зодиак».

Не забывайте, все описанное в этом романе может случиться в любой момент. И еще: сходство с теми событиями, которые происходят в мире сейчас, не так уж случайно. Наше будущее – в наших руках.

Эджкомб, 27 января 2008 года

1

Маленькие синие черточки на циферблате еле заметно светились в темноте. Таймер микроволновки показывал 5:27. Отопление в доме еще не включилось, и на кухне было довольно холодно. На столе лежал свежий номер газеты «Монд», на главной странице крупный заголовок – «Очередное землетрясение в Калифорнии».

Где-то наверху, на лестнице, вспыхнула лампочка, и через несколько секунд кухня ожила. Включился свет, побежав трепещущей волной по металлическим поверхностям. В дверях показалась Эмма Де Вонк, высокая тридцатипятилетняя женщина с густыми темными волосами, непокорной гривой спадавшими ей на плечи.

Нос у нее был самым обычным, губы нельзя было назвать чувственными, подбородок тоже не вполне соответствовал современным канонам красоты, но все-таки Эмма была очень привлекательна. Уверенность в себе сочеталась в ней с природной грацией, живым умом и женственностью.

Эмма была в джинсах и топике, бретельки которого были завязаны на плечах. Топ выгодно подчеркивал грудь и скрывал живот, напоминающий о трех беременностях.

Вслед за Эммой на кухню спустился ее муж Петер. Он только что побрился и держал в руках пиджак.

– Где дети? – спросила Эмма.

– Все вышли из ванной, и это уже хорошо, – ответил Петер с легким акцентом.

Петер тоже был очень высоким, волосы у него были каштановыми, а глаза – зелеными. Ему было чуть меньше сорока лет, и он был в хорошей спортивной форме.

Пока он завязывал галстук, глядя в стекло микроволновки, на столе как по волшебству появились две чашки горячего шоколада, две чашки кофе и пять стаканов апельсинового сока. Продолжая возиться с галстуком, Петер улыбнулся и сказал:

– Хотел бы я знать, как ты ухитряешься быть прекрасной матерью, потрясающей супругой и ученым с мировым именем!

– Ты хочешь сказать, ученым, чьи научные теории вызвали скандал в международном научном сообществе?

– Вот что мне в тебе особенно нравится! Эта твоя язвительность!

– Кстати, научная работа – это самое легкое из всего, что ты перечислил. – Эмма повернулась к двери и закричала: – Зак, Мелисса, Лея! Завтрак на столе! Поторопитесь, а то опоздаете!

Раздался топот, как будто по лестнице спускалось стадо слонят, и все расселись за столом.

– Кому это в голову пришло вставать в такую рань? – тяжело вздохнул старший, тринадцатилетний Зак.

– А что, по-моему, это здорово! – ответила шестилетняя Лея.

Мелисса, средняя, воскликнула, увидев газету:

– Значит, это правда, что настал конец света? Отец Фабьена сказал, что это апокласипсис!

– Апокалипсис, – поправил ее Петер, – но все это глупости.

– Да? А почему тогда повсюду происходят катастрофы? – возразил Зак. – Наша математичка говорит, что если так пойдет и дальше, то из-за природных катастроф в год будет погибать больше людей, чем в Персидском заливе и во Вьетнаме, вместе взятых!

– Хотел бы я поговорить с твоей учительницей!

– Земля скоро взорвется! – замогильным голосом продолжал Зак, нагнетая обстановку.

– Так это правда или нет? – спросила совсем перепуганная Мелисса.

Эмма вмешалась:

– Нет, нет, Мелисса! Это… это как будто Земля подхватила насморк. Через некоторое время она выздоровеет.

– Но микробы, которые вызвали насморк, останутся, – не унимался Зак. – И эти микробы – мы, люди. Чтобы Земля выздоровела, она должна избавиться от нас…

– Зак! – Эмма мрачно посмотрела на сына, и тот умолк.

Лея возмутилась:

– Почему это мы должны умереть?

Эмма посмотрела на Зака, и тот заметил, что ее глаза мечут молнии.

– Да нет же, Лея, твой брат говорит чепуху, – сказал Петер.

– А нам обязательно ехать к дедушке и бабушке? – мрачно спросила Мелисса.

– Дорогая, пройдет еще несколько лет, прежде чем тебя можно будет оставлять одну дома. Давай ешь хлопья.

– Вас долго не будет? – с тревогой спросила Лея.

– Не знаю, милая. Я говорила тебе вчера, мы обязательно должны ехать. Думаю, это всего на несколько дней.

– Но раньше с нами всегда оставался папа!

Эмма и Петер переглянулись, они оба были встревожены. Накануне вечером раздался телефонный звонок. Звонил некто Франсуа Жерлан из Европейской комиссии, он сказал, что Петер должен немедленно выехать на юг Франции, а его жена тоже отправится в командировку. Он несколько раз повторил: дело срочное и совершенно секретное, по телефону ничего обсуждать нельзя, Петер и Эмма получат хорошее вознаграждение, но приступать к работе нужно уже завтра.

Жерлан тараторил не умолкая, но по его голосу было слышно, что он нервничает. Представитель Европейской комиссии повторял: никаких вопросов, вы все узнаете, когда окажетесь на месте. Это связано с вашей научной деятельностью и должно вас заинтересовать. Ответ нужен немедленно. Петер долго молчал, потом вздохнул и сказал:

– Хорошо, я поеду, но мне нужно предупредить лабораторию. Скажите, где вас найти.

– Захватите теплую одежду, вы будете работать высоко в горах. Завтра в шесть утра за вами заедет профессор Бенжамен Кларен. Он уже получил все необходимые инструкции.

– Бен? Брат моей жены?

– Да. Кстати, вы не могли бы передать ей трубку?

Петер пробормотал:

– Да, конечно… Она тоже должна ехать?

– Да, но в другое место. Это далеко отсюда.

Поздно вечером, когда дети отправились спать, Эмма и Петер долго говорили, лежа в постели. Они решили принять предложение из любопытства.

Интересно, зачем это они понадобились Европейской комиссии?

Природные катаклизмы стали повседневной реальностью, и европейские страны объединили усилия, чтобы противостоять им, подчинившись единому управляющему органу. Всего за восемь месяцев Европа получила больше независимости и смогла контролировать ситуацию лучше, чем за всю свою историю. Главные решения принимались теперь в комитетах и залах Комиссии, а затем вступали в силу во всех странах Евросоюза. Важнее всего теперь стала возможность оперативно реагировать на события, происходящие в мире. Ученые предсказывали, что в ближайшем будущем планету не ждет ничего хорошего, и нужно было быть готовыми ко всему.

Так что же за проблема потребовала участия семьи Де Вонк?

К ним еще никогда не обращались за помощью в таких важных и секретных делах. В этом было что-то таинственное, волнующее и… пугающее.

Они надеялись, что смогут оказаться полезными и не окажутся втянуты в какое-нибудь сомнительное предприятие.

Прежде чем выключить свет, Эмма пошутила:

– Похоже на шпионский фильм или роман Майкла Крайтона.[5]5
  Американский писатель-фантаст, сценарист и кинорежиссер, врач (1942—2008); писал в жанре научной фантастики и триллера.


[Закрыть]

Оба заснули с большим трудом.

Дети уже носились по лестнице с рюкзаками в руках и натягивали куртки. Эмма протянула стакан апельсинового сока Заку.

– Ты ничего не съел, выпей хотя бы это, – строго сказала она.

– Ну, мам, – заныл Зак, – бабушка и так закормит меня до смерти!

– Пей! Я буду хотя бы знать, что уж сок-то ты выпил.

Петер положил конец их препирательствам:

– Выходим! Бен приехал!

Дети забрались в машину.

– Здорово, молодежь! – приветствовал их Бен, и в ответ раздался хор веселых детских голосов.

Печка в машине работала на полную мощность, но внутри было почти так же холодно, как снаружи. Ранним октябрьским утром на улице было очень неуютно. Еще не рассвело, и город был залит искусственным светом фонарей и вывесок.

Детей отвезли в Сен-Клу[6]6
  Западный пригород Парижа, расположенный на берегу Сены, в десяти километрах от центра города.


[Закрыть], к родителям Эммы и Бена, и в машине теперь было тихо. Петер, сидевший на заднем сиденье, наклонился вперед и спросил:

– Бен, куда мы едем?

– В аэропорт Бурже.

– А дальше?

Бен покачал головой:

– Больше я ничего не знаю. Я думал, вы мне расскажете, во что мы ввязались…

Бен, с торчащими черными волосами, серьгой в брови и татуировкой, покрывавшей всю правую руку от плеча до запястья, был похож скорее на сёрфингиста, чем на ученого. Ему было двадцать семь лет, он был холостяком, и это его вполне устраивало. Он обожал музыку, концерты, путешествия и считал, что жить с кем-то еще – значит отвлекаться от развития собственной личности.

– Я принял это предложение только потому, – сказал он, – что оно совершенно не похоже на то, чем я занимался все это время. Поздний звонок и предложение выехать на спецзадание! Круто! Как в кино!

– Вот и мы так подумали, – невесело усмехнулся Петер.

Окружное шоссе было уже забито, в одну сторону тянулась полоса красных огней, а в другую – белых. Над дорогой висела коричневая пелена выхлопов, мелькали мосты, рекламные щиты, а на возвышениях – светящиеся вывески. Главная транспортная артерия города была закупорена, и мегаполис оказался на грани сердечного приступа.

Петер внимательно рассматривал Бена в зеркале. Что за исследование, да еще такое срочное, могло потребовать их присутствия?

Бен – социолог, специалист по динамике человеческого поведения. Эмма – доктор палеоантропологии[7]7
  Палеоантропология – наука, изучающая предков человека на основе ископаемых останков.


[Закрыть], автор скандальных гипотез об эволюции. А он сам – биолог и генетик. Странная команда…

«Срочное дело… – думал Петер. – Чем может быть вызвана такая спешка? Какой-то катастрофой?»

Письмо, отправленное по электронной почте с метеостанции на мысе Мизен Хэд (Ирландия) в Европейское агентство по защите окружающей среды (Брюссель)

Господа!

Открывая вновь эту метеостанцию, чтобы превратить ее в центр по изучению изменений Гольфстрима, вы обратились к нам с просьбой оценить ситуацию и составить отчет на основе последних данных о влиянии этого течения на окружающую среду.

Вы получите доклад в ближайшее время. Разумеется, это лишь предварительный отчет, и нам предстоит большая работа. В связи с этим мы надеемся, что обещанное нам финансирование будет наконец предоставлено. Мы полагаем, что нет необходимости напоминать о том, какое огромное значение имеет это исследование.

Уже сейчас мы можем с уверенностью прогнозировать серьезные изменения климата, которые будут происходить с доселе невиданной скоростью. Все радиобуи, установленные в Атлантическом океане, показывают изменение направления Гольфстрима. Возможно, это вызвано таянием льдов на полюсах и в Гренландии, а также других малых ледников по всему миру и опреснением океана.

Последствия не заставят себя ждать. В ближайшее время начнется падение зимних температур во всей внешней части Западной Европы и Скандинавии. Но это не означает, что летние температуры повысятся. Современные модели прогнозирования основаны на анализе ослабления течения, произошедшем 15 000 лет назад, поэтому мы не можем утверждать, что амплитуда температур останется прежней.

Полагаясь исключительно на свою интуицию, я все же считаю, что мы вступаем в эпоху беспрецедентных климатических потрясений.

Никогда еще в истории нашей планеты атмосфера (в том числе и ветры, которые также участвуют в формировании климата) и Мировой океан не подвергались такому насилию как сейчас. А хуже всего то, что изменения такого масштаба впервые спровоцированы живыми организмами – человечеством!

Должен добавить: агрессивное вмешательство человека в жизнь природы, начавшееся всего два столетия назад, идет с такой головокружительной скоростью, что я могу утверждать – планета уже на пределе. Необходимо принимать срочные меры. Но речь идет уже не об охране окружающей среды.

Речь идет о выживании человечества.

2

Оставив машину на стоянке, трое ученых взяли дорожные сумки и пошли к главному входу в аэропорт.

– Я собирался впопыхах. Надеюсь, нам выдадут полотенца, – пошутил Бен.

– Кстати, а что тебе посоветовали взять с собой? – поинтересовался Петер.

– Теплую одежду. Сказали, что работать будем где-то в горах.

– Мне сказали то же самое.

– А мне нет, – вмешалась Эмма. – Мне велели взять легкую одежду для жаркого климата и удобную обувь, потому что придется много ходить.

– Я потребую, чтобы нам дали хотя бы минимум информации, прежде чем ты уедешь, – решительно заявил Петер. – Нельзя же просто взять и отправиться на другой конец света, не получив никаких объяснений!

Эмма видела, что муж нервничает. Она изучала его уже почти пятнадцать лет и знала каждую его интонацию, каждый жест и взгляд. Эмма называла это «второй любовной фазой». После знакомства и страсти («первой фазы») начинается следующий период, когда, чтобы сохранить отношения, нужно по-настоящему изучать другого человека и научиться любить его, не становясь навязчивым. Это самый сложный этап: постоянный контакт с другим человеком приводит к тому, что вы сначала расслабляетесь, а потом начинаете раздражать друг друга, если только не будете постоянно работать над собой. Эмма привыкла анализировать все, с чем имела дело. И это помогало сохранять их семью, делало их единым целым и у многих вызывало зависть.

Невысокий полный мужчина лет сорока, со светлыми, безупречно уложенными волосами, в очках в тонкой оправе, поджидал их у стеклянной двери. Он был в спортивной обуви, свитере и вельветовых брюках и потирал замерзшие руки.

– Франсуа Жерлан, из Европейской комиссии, – представился он. – Будем знакомы.

Они обменялись рукопожатиями, и Бен указал на свою машину:

– Могу я ее здесь оставить?

– Давайте ключи, я попрошу переставить ее на другую стоянку. Ну что вы, никакого беспокойства! Мне самому не по душе вся эта таинственность, но будьте уверены, на это есть причины. Мы еще обо всем поговорим, у нас будет достаточно времени в самолете. А сейчас график поджимает, нужно торопиться… – Он взглянул на Эмму: – Особенно вам, доктор.

Вслед за Жерланом они вошли в здание аэропорта.

– Если я правильно понял, моя жена покидает Францию, а мы едем в Пиренеи? – спросил Петер.

– В Пиренеи, совершенно верно! Я потрясен вашей сообразительностью. Вчера вечером я только упомянул юг Франции и сказал, что мы будем работать в горах… Что касается вас, доктор Де Вонк, – добавил он, обращаясь к Эмме, – тут все несколько сложнее. Вообще-то, вы не покидаете владений Франции, но… Вы все поймете в самолете. – И, улыбнувшись, добавил: – Наверное, непросто, когда вас обоих зовут доктор Де Вонк?

– Ко мне чаще обращаются «профессор», – сказал Петер.

Они шли по пустому длинному коридору, залитому белым светом.

– Господин Жерлан, – начал Петер, – мы пока не задали ни одного вопроса. Но не кажется ли вам, что пора объяснить, куда мы направляемся? Мне не нравится, что моя жена едет неизвестно куда и я даже не буду знать, где она находится. И мне все равно, чья это идея – Европейской комиссии или чья-то еще.

– Я как раз собирался все объяснить…

Они остановились у стойки, за которой стояла молодая женщина в английском костюме. Жерлан протянул ей ключи от машины Бена. Она забрала у всех удостоверения личности, просканировала и вернула, ослепительно улыбнувшись.

Жерлан тут же повел их за собой по другому коридору.

– Я еду вместе с вами, профессор – сказал он Петеру. – Вы успеете удовлетворить ваше любопытство.

Петер остановился, взял Жерлана за локоть и заговорил совсем другим тоном:

– Вы серьезно думаете, что мы сядем в самолет, который отправляется неизвестно куда? До сих пор мы делали все, что вы нам говорили, но теперь хватит! Выкладывайте!

Эмма еле заметно усмехнулась. Она уже давно ждала, когда Петер взорвется. Люди нередко пытались манипулировать им, введенные в заблуждение его невозмутимостью, но продолжалось это только до тех пор, пока он не проявлял свою истинную натуру и крутой характер.

Застигнутый врасплох, Жерлан моргнул и что-то пробормотал. В это время они вышли на бетонную площадку аэропорта. В пятидесяти метрах от них уже ревели двигатели двух частных самолетов.

– Ваша жена едет во Французскую Полинезию… – Жерлан пытался перекричать шум двигателей.

– Я не знала, что там велись раскопки, – удивилась Эмма.

– Раскопки? – переспросил Жерлан. – А… понимаю… Но это не то, что вы думаете. Ваше задание не имеет отношения к…

Эмма удивилась:

– Послушайте, я палеоантрополог, и если там нет…

– Мой коллега вам все объяснит на месте, – коротко ответил Жерлан.

Он повел их к «фальконам»[8]8
  Самолеты деловой авиации, производятся во Франции.


[Закрыть], рядом с которыми уже стояли бортпроводники. Жерлан указал Эмме на ее самолет.

– Не волнуйтесь, – сказал он, обращаясь к Де Вонкам, – вы сможете пообщаться, когда долетите. Сожалею, что все так внезапно и загадочно, но это, увы, необходимо.

Бен поднял брови и пробормотал что-то язвительное, но его слова потонули в рокоте турбин. Он обнял и поцеловал сестру на прощание. Петер тоже крепко обнял Эмму.

– Я позвоню, как только приеду, – успокоила она его, – и если мне не понравится то, что Европейская комиссия мне предложит, я сразу вернусь домой.

– Только без глупостей, – сказал Петер. – Вчера вечером мы думали, что это будет забавным приключением, но теперь мне все это нравится все меньше и меньше.

Они еще раз обнялись, бортпроводник забрал сумку Эммы, и Жерлан подошел к Де Вонкам:

– Доктор, в самолете вы найдете конверт – в нем ответы на некоторые вопросы. Сожалею, что не смогу полететь с вами, но в Папеэте[9]9
  Столица Французской Полинезии, на острове Таити.


[Закрыть] вас встретят. Приятного полета.

Не успела Эмма ответить, как Жерлан уже потащил Петера к другому самолету. Трап убрали, дверь закрылась. Стюардесса проводила Эмму к удобному креслу и предложила шампанского.

– Нет, благодарю, еще слишком рано.

Перед ней на столике лежали маленький ноутбук и конверт из плотной коричневой бумаги. Эмма посмотрела в иллюминатор, пытаясь разглядеть мужа и брата. Все произошло так быстро… То ли у Жерлана времени было в обрез, то ли он старался избежать лишних вопросов.

Вероятно, и то, и другое…

В иллюминатор был виден только нос второго «фалькона», и Эмма решила прочитать письмо.

«Доктору Эммануэль Де Вонк» – было написано черным фломастером на конверте с сургучной печатью. «Как все серьезно», – подумала Эмма, взламывая печать. Из конверта выскользнул какой-то предмет. Это был DVD-диск, на котором было написано: «Доктору Э. Де Вонк, конфиденциально. Проект GERIC».

Эмма включила компьютер и запустила диск.

Двигатели взревели еще громче – самолет пошел на взлет.

3

Петер увидел, как «фалькон», уносящий его жену, набрал скорость и скрылся в облаках. Через несколько секунд их самолет тоже оторвался от земли.

Войдя в салон, Петер и Бен с удивлением увидели, что там уже сидят люди – трое мужчин, которые едва ответили на их приветствие. В их облике все – телосложение, короткие волосы, непроницаемые лица – говорило о том, что это военные.

Когда самолет был уже в воздухе, Петер спросил Жерлана:

– Кто это?

– Чуть позже я вас познакомлю. Они обеспечивают нашу безопасность.

– Разве нам что-то угрожает? – удивился Петер.

Жерлан широко улыбнулся:

– Ну что вы! Просто мои коллеги настояли, чтобы я взял их с собой. Ну, а теперь давайте я вам все объясню.

Бен наклонился к ним, чтобы лучше слышать. Он один не отказался от шампанского, предложенного стюардессой.

– Разумеется, все, что я вам расскажу, не подлежит разглашению и должно остаться строго между нами. Ситуация критическая, поэтому мы были вынуждены вас побеспокоить. Речь идет о репутации Европейской комиссии. Более того, о самом ее существовании… Поверьте, я не преувеличиваю. Если утечка информации произойдет до того, как мы во всем разберемся, нашей организации грозит катастрофа. Итак, меня зовут Франсуа Жерлан, я работаю…

– Координатором в БЕПСе, – прервал его Бен. – Я посмотрел вчера в Интернете. Впрочем, в жизни вы лучше, чем на фотографии, там у вас какой-то затравленный вид.

Ну и наглец! – подумал Петер, хорошо знавший, когда Бен над кем-нибудь издевается.

– Что такое БЕПС? – спросил он. – Сожалею, но я не в курсе.

Жерлан нервно поправил очки:

– Бюро европейских политических советников. Наша задача сводится, в основном, к выработке советов и рекомендаций по вопросам европейской политики для председателя Европейской комиссии и ее комиссаров. БЕПС находится непосредственно под их управлением, поэтому широкая общественность мало что о нем слышала. Я работаю в учредительном комитете и координирую…

– Хорошо, но какая связь между нами и европейской политикой? – перебил его Петер, раздраженный тем, что Жерлан все ходит вокруг да около.

Жерлан поджал губы, помолчал и сказал:

– Пять дней назад служба внутреннего контроля представила председателю Комиссии срочный доклад о том, что в Генеральной дирекции по свободе, безопасности и правосудию существует черная касса. Ее трудно обнаружить: схема увода денег очень сложная. Вероятно, касса существует уже давно, но ее никто не замечал. Управлял ею некий Густав Ле Молль, возглавлявший службу внутренней безопасности и службу правосудия. Разумеется, его немедленно допросили, но он все отрицал. Опасаясь крупного скандала, председатель Комиссии решил не давать делу хода, пока все не выяснится. Ле Молля не арестовали, и это было ошибкой. Когда в кабинетах его ведомства было решено провести обыск, там случился пожар.

– Вы думаете, это дело рук Ле Молля?

– Скорее всего, так как в здание вошли по его пропуску. Председатель Еврокомиссии потребовал провести внутреннее расследование, прежде чем об этом пронюхает пресса. Европа и так в тяжелом положении, и если станет известно, что в Комиссии процветает коррупция… Только представьте себе, каковы будут последствия!

– А куда шли деньги из черной кассы? – спросил Петер.

– Я как раз перехожу к этому. В офисе Ле Молля спасти ничего не удалось, но у него дома, среди прочих бумаг, мы нашли одну интересную папку. Это, конечно, мало, но лучше, чем ничего. В ней оказались материалы об использовании части денег из черной кассы – несколько миллионов евро – на развитие двух объектов, один из которых находится в Пиренеях, а другой – во Французской Полинезии. Вы, возможно, слышали, что на Пик-дю-Миди уже несколько лет собираются закрыть обсерваторию: она очень дорого обходится. Год назад этого едва не произошло, однако Европейская комиссия вложила средства в спасение обсерватории. Официально мы можем только оказывать финансовую поддержку, но, возможно, Ле Молль воспользовался случаем и отправил на Пик-дю-Миди группу ученых, финансируя их из той самой черной кассы.

– То есть на деньги Еврокомиссии? – спросил Петер.

– Нет. Нам не удалось установить, откуда поступали деньги в черную кассу.

– Это все прекрасно, но я по-прежнему не понимаю, какое это имеет к нам отношение, – сказал Петер, теряя терпение.

Сам удивившись тому, каким тоном он заговорил, Петер понял, насколько ему не нравилась история, в которую втянули его и Эмму. Как этот тип меня бесит! Если бы он рассказал все до отъезда, я бы никуда не отпустил Эмму.

– Какое отношение?.. – переспросил Жерлан. – В той самой папке, которую мы нашли, была записка, написанная рукой Ле Молля. Он занимался какими-то исследованиями, которые, похоже, зашли в тупик, и он собирался вызвать вас и вашего родственника на Пик-дю-Миди для обработки и анализа данных. А вашу жену он хотел привлечь для работы в Полинезии, чтобы определить новое направление исследований.

– Кому была адресована записка? – спросил Бен.

– Этого мы не знаем.

– А что сейчас происходит на Пик-дю-Миди?

– На подвесную дорогу прибыла полиция и перекрыла доступ в обсерваторию. До нашего прибытия никто не сможет ни подняться наверх, ни спуститься вниз.

– Если я правильно понял, вы хотите, чтобы мы отправились с вами в какую-то обсерваторию, о которой вы сами ничего не знаете? – удивительно спокойным тоном спросил Петер.

– Профессор, не волнуйтесь. Мы думаем, что найдем там научные материалы, в которых, по мнению Ле Молля, вы могли бы разобраться.

– А моя жена?

– Мой коллега отбыл вчера в Полинезию, с ним двое полицейских. Они будут сопровождать вашу жену и попросят сделать заключение о том, что там будет найдено.

– И вы, конечно, понятия не имеете, что именно ее ожидает? – уточнил Петер.

Жерлан поправил очки:

– Уверяю вас, бояться нечего! Мы ведь имеем дело не с мафией… И это не шпионский детектив, а поручение Европейской комиссии. Спасая нашу организацию от беспрецедентного сканда…

– Вы совершенно безответственны, – проворчал Петер, отстегнул ремень безопасности и встал.

– Профессор Де Вонк, успокойтесь! Поверьте, мне не поручили бы это дело, если бы оно представляло хоть какую-то опасность…

– А что тогда делают здесь эти головорезы? – спросил Петер, указывая на троих охранников.

– БЕПС напрямую подчиняется приказам председателя Комиссии. Это решает множество проблем и обеспечивает полную секретность.

Петер подозвал стюардессу и указал на выход из самолета:

– Будьте любезны, распорядитесь, чтобы самолет развернули.

– Простите, что вы сказали?

– Вы меня прекрасно поняли. Я возвращаюсь в Париж. Немедленно. – Повернувшись к Жерлану, он добавил: – Свяжитесь с самолетом моей жены и скажите, чтобы они сделали то же самое.

Жерлан покачал головой:

– Боюсь, это невозможно. Я должен быть в обсерватории сегодня утром. Нужно успеть до того, как эта история получит огласку! И я не успею расшифровать полученные данные за те несколько часов, которые у нас остались. Все, чего я прошу: взгляните на материалы и скажите, что именно финансировал Ле Молль. Он упоминал в записке ваши имена, и это означает, что вы можете помочь. Если же окажется, что ваше присутствие не требуется, вы немедленно вернетесь домой, даю вам слово. Поверьте, скандал может разразиться в любую минуту, и тогда все будет кончено! Но если мы узнаем, что затевал Ле Молль, и сможем сами его обвинить, нам удастся сохранить нашу репутацию. Я не мог рисковать, теряя время, и вызвать вас только после того, как сам приеду в обсерваторию. Считайте, что я поступил неправильно, пусть так, но я очень прошу вас помочь…

Петер вздохнул. Стюардесса все так же непонимающе хмурила брови. Жерлан пустил в ход последний козырь:

– Если хотите, первым в обсерваторию отправлюсь я в сопровождении телохранителей, а вы подниметесь, только когда мы убедимся, что вам ничто не угрожает. Как только экспертиза будет окончена, мы тут же вернемся в Париж.

Жерлан умоляюще смотрел на него.

– Что касается меня, я готов, – беззаботно заявил Бен. – В кои-то веки выпал случай поразвлечься!

Петер бессильно опустил руки:

– Ладно. Но я хочу поговорить с женой, как только она будет на месте.

Жерлан вытер лоб:

– Обещаю, вы с ней поговорите.

Петер сел в кресло.

– И вот еще что: кто такой этот Ле Молль? Ученый? – спросил он.

– О, нет. Он адвокат и политик.

– Вы провели расследование в его окружении, среди знакомых?.. Может быть, он представляет интересы какой-нибудь фармацевтической компании или… еще чего-то в этом роде?

– Этим сейчас занимаются. Мы делаем все возможное, но вынуждены действовать очень осторожно, чтобы не привлекать ненужного внимания.

– Надеюсь, вы все-таки арестовали его после пожара?

Жерлан облизал губы, отвел глаза и пробормотал:

– Нет. Дело в том… Дело в том, что он мертв. Покончил с собой в ту ночь, когда случился пожар. Рано утром прислуга нашла его в ванне. Он вскрыл себе вены…