Текст книги "Одиночный побег. Корреспондент. Роман и повесть"

Глава девятая. Скрипка Гварнери

Когда Оля проснулась в квартире Олега и осмотрелась, она увидела, что в ней есть только самое необходимое, никаких излишеств. Все очень скромно.

Еще хранился порядок от прежней женской руки, хотя углы на ванной можно было бы отмыть и получше. Обои кое-где отстали, видно было, что ремонт здесь нужен, и никак это не похоже на квартиру миллионера, скорее на съемную.

За завтраком Олег предложил ей оставить работу и переехать к нему.

– Чем же я буду заниматься?

– Будешь домохозяйкой, или вот что, ты, кажется, на бухгалтера учишься?

– Ну да.

– Тогда давай организуем какой-нибудь магазин-салон. Будем дизайнерскую одежду продавать, только не здесь, за границей. Ты ведь поедешь со мной?

– Послушай, у меня ведь ребенок, – мягко напомнила она. – Да и родители здесь. Не могу же я все оставить?

Олег понял, что здесь понадобится сила убеждения.

– Ну, ребенка мы можем взять с собой, со временем. Родители? Родителем будем помогать. Что тебя держит? Они будут к нам в гости приезжать. Сейчас вон дом в Турции посмотрим.

– Почему в Турции?

– Там проще всего купить, налоги меньше, да и климат хороший. Ты была в Турции?

– Да, один раз в Анталии, и один раз в Египте.

– Ну вот и хорошо, освоишься!

Ольгу несколько смущала такая напористость, да понять она не могла, на что они будут жить? Дорогой ресторан – это хорошо, но где он работает, на что живет? На что он будет их содержать, и на что этот салон открывать?

Позавтракав, он вызвал такси, и они поехали в Балашиху заплатить за квартиру и взять какие-то вещи. Ей все-время казалось, что он торопится.

– Куда мы так спешим? – спрашивала она. – Мы же можем пока так встречаться. Если хочешь, я буду приезжать к тебе. В конце концов, я соскучилась по ребенку, мне нужно съездить домой, родителей повидать!

– Конечно, – согласился Олег. – Езжай домой, а я приеду к тебе позже! Дня через два.

– Ты ко мне?

– Ну да, я же должен познакомиться с твоими родителями! Да и с сыном тоже! – сказал он, специально не произнося «твоим сыном».

Оля не возражала. Наоборот, даже обрадовалась.

Вечером он отвез ее на вокзал на рязанский поезд, и на следующий день она была уж дома.

– Послушай, – говорил он на вокзале, – я понимаю, ты привыкла к своей жизни, тебе все это кажется очень быстрым и странным. Но подумай, чего ждать? Жизнь коротка. Мы даже сотой части не увидели того, что в мире есть. Родители – это хорошо, но ведь есть и твоя жизнь. Решайся!

– Что я буду там делать?

– Да просто жить, ёлки-палки! Работу найдем! Салон откроем!

– Да на что? На что мы будем жить, еще и с ребенком? У тебя что, там работа есть?

– А вот это не твоя забота! Деньги есть!

– Откуда? Я же видела, как ты живешь! Извини, но это не квартира миллионера!

– Хорошо, – задумался Олег, – ты не веришь мне, я понимаю… Да просто я… получил наследство. Умер дядя и оставил кучу бабла, понимаешь?

– Дядя?

– Ну да, – он поцеловал ее, – бывает же такое – повезло!

Она отправилась в путь с легким сердцем, переживая свое новое чувство. Чувство смешанное и сложное. Да, он ей безумно нравился, она отдалась ему по любви, по страсти, но этот шабаш чувств вносил в нее смятение: не может быть все так хорошо, в чем-то должен быть подвох! Неужели аферист?

Всего как месяц она рассталась с одним занудным кандидатом наук, который провожал ее до дома в Балашихе, но за полтора года так и не решился сделать предложение! А этот сразу, без всякого пикапа, и она чувствовала себя такой уверенной в его руках! Как он вступился за нее в клубе!

Ей так хотелось верить, что это все по настоящему, серьезно. Боялась она только одного – уезжать насовсем ей не хотелось. Да и не представляла она, русская девушка, как это можно жить где-то еще, вдали от родителей и подруг, где чужая речь и нравы. Одно дело съездить отдохнуть на пару недель, посмотреть достопримечательности, совсем другое – переехать в другую страну… Хотя кое-кто из ее одноклассников и подруг уехал, жизнь меняется, все летают туда-сюда по земному шарику. Но она, не знающая толком и английского языка, никогда не умевшая постоять за себя, она была в смущении.

Она и интернетом-то почти не пользовалась. Ни дома, ни в Балашихе у нее не было компьютера.

А Олегу в это время предстояло решить пару важных дел.

Во-первых, позвонил «Монах».

– Алло! Есть две новости: хорошая и плохая. С какой начать?

– Давай с плохой.

– Короче, твои векселя настоящие, но предприятие, которое их выдало, пару лет назад попало под уголовное дело, то есть деньги получить с них будет, скорее всего, проблемка.

– Ну, а хорошая? – уже как-то вяло поинтересовался Олег.

– А хорошая в том, что можно продать эти векселя с дисконтом в 50%, и это неплохо, старик! Пол ярда на дороге не валяются. Надеюсь, что и мои проценты ты не забудешь!

– Хорошо, а когда?

– Как только ты встретишься с покупателем. Он хочет лично с тобой поговорить.

– Зачем?

– Не знаю. Думаю, у него вопросы какие-то есть. Например, где ты их взял, может быть? Кстати, он просил назвать твое имя, но я не стал говорить. Сказал, знакомый продает. В общем, чем быстрее ты с ним встретишься, тем лучше.

– Ладно, а это безопасно?

– Думаю, да. Векселя же настоящие. Записывай телефон!

«Какое ему дело, – думал Олег, – где я их взял. Ладно, совру что-нибудь, если что. Обычно ведь об этом не спрашивают. Векселя настоящие? Ну и все. Хочешь – бери, не хочешь, не надо». На самом деле он был доволен, что так получилось. Как-то он не надеялся, судя по виду Бори, что там может быть что-то дельное. Значит, игра Бори стоила свеч! Итого, плюс 500 миллионов за вычетом двух процентов «Монаха»!

Когда-то он гулял по Пироговской и зашел в морг – просто так, от нечего делать. Там были какие-то люди в ожидании справок и еще чего-то, и висел телефон-автомат. По этому телефону можно было звонить бесплатно. Вот сейчас он об этом вспомнил, зашел в морг и бесплатно позвонил на номер, который ему дал «Монах». Человек на том конце провода представился бизнесменом и попросил встретиться без векселей, так как у него есть к Олегу деловое предложение. «Ну, раз без векселей, – подумал Олег, – так отчего бы и не встретиться?» Договорился на 6 часов на Ленинградском вокзале. Так попросил покупатель. «Что ж, место людное, это безопасно», – решил Олег.

Ну, а дальше он заехал в представительство того инвестиционного фонда, о котором рассказал «Монах» и встретился там с его приятелем.

Все показалось ему пристойно и солидно. Большой офисный центр на Войковской, просторные переговорные. Директор, его звали Антон Веретенников, объяснил Олегу, что их инвестиционный фонд имеет отношение к Государственному пенсионному фонду Норвегии – крупнейшему в мире инвестиционному фонду, на счетах которого 900 миллиардов долларов, в том числе часть из них в России. Хоть сама Норвегия и не член Евросоюза, их компания как раз работает с паспортами Евросоюза и визами во все страны мира. Оказалось, что в Европе существует полно программ – ПМЖ в обмен на инвестиции. Вноси бабки, создавай рабочие места, и получай какое-нибудь «экономическое гражданство» или пластиковую карту с ВНЖ или даже ПМЖ!

Олега это вполне устраивало. Можно было бы купить дом, но в старой Европе ты за это получишь в лучшем случае долгосрочную шенгенскую визу, да еще без права на работу. Зато проценты обещали неплохой ежемесячный доход. Поэтому он решил инвестировать в этот фонд и застраховать сделку у сторонней страховой компании. А дом купить в Турции, где все гораздо проще, и налоги меньше и вид на жительство дают сразу.

Где-то 500 тыс. евро Олег запланировал потратить на дом, а 2,5 миллиона у него пошло в инвестиционный фонд.

Они сразу подписали сделку. Олег внес задаток со своего счета, и ему дали 7 дней на «подумать», чтобы, в случае чего, он мог все это переиграть и забрать свои деньги.

У следователя Потапова была проблема.

Он хорошо понял, что этот завод «Урожай» по уши в дерьме. Было уголовное дело, которое замяли. Пропажа директора наверняка с деньгами, затем убийство, никто никого не ищет. Инициировать прокурорскую проверку? Да, он сделал запрос в областную прокуратуру. Там ответили, что дело закрыто за отсутствием состава, читай по распоряжению свыше. Начни он его снова сейчас, снова и закроют – он это прекрасно понимал. Значит, есть высокий покровитель. Да и не его это дело – расследовать экономические преступления, он ведь по уголовке. Поэтому на заседании у главного он сказал, что пока никаких зацепок нет, кроме второй бутылки с отравленной водкой, привезенной самим погибшим Кантором.

В конце концов, могла быть бытовая ссора – нашли собутыльника, распивали в гостинице, тот, третий, почувствовал, что его хотят отравить, ну, и зарезал Кантора. Правда, почему в лифте, а не в номере? Значит, Кантор его догнал зачем-то, а зачем? Наверное, чтобы вернуть свой портфель, ведь на кадрах предыдущего дня портфеля у пришельца не было. Значит, портфель он взял из номера. И там было что-то важное для Кантора. Появление же еще какого-то человека (а это был нотариус), Потапов объяснить никак не мог.

Уже после совещания он узнал, что на внебиржевой торговле появились векселя «Урожая», и появились они после убийства. Через подставную фирму он вышел на продавца, и это была фирма «Монаха». Так как «Монах» сообщил, что бумаги ему достались от его знакомого, Потапов и захотел с ним встретиться.

У Сергея Семеновича Потапова была дочка 14-ти лет, Светочка. И он ее очень любил, а она любила свою скрипку. Скрипка была мастера Гварнери 1742-го года и досталась ей от покойной матери, скрипачки артистки Большого театра, горячо любимой жены Тамары, которой ее подарил сам Иегуди Менухин за годы обучения у него в молодости. Скрипка эта цены не имела, и в прямом и в переносном смысле, так как была памятью о его жене.

И вот с этой скрипкой случился «инфаркт». Да, и у музыкальных инструментов бывают инфаркты! Светочка как-то, болтая с подружкой, неосторожно повернулась и смахнула смычком скрипку со стола. Результат падения – маленькая трещина на деке, под душкой, прямо как трещина на сердце человека. Трещинка маленькая, но меняющая звук инструмента. До этого скрипка издавала чудные соловьиные трели в верхах, а внизу был бархатистый обволакивающий тенор, а теперь все не то. Пропало волшебство, и нужен был дорогостоящий ремонт за две тысячи долларов. Он уже узнавал у разных мастеров, дешевле не получалось. Чем дороже скрипка, тем дороже, увы, и ремонт! При его то зарплате в 28 тысяч рублей! Надо было залезать в кредиты. А ведь нужно было платить и за учителей, и в августе отправить ее за границу! Он обещал ей на остров Корфу, где у них слет каких-то мировых и знаменитых юных скрипачей.

Карьера же у него застряла на одном месте. Лизать зад начальству он не привык, шершавым языком не выделялся. Слыл за неуступчивого и прямого. С коррупционерами не церемонился, почему и дела получал в основном висяковые. А это показатели не улучшало.

В таких раздумьях Потапов пребывал, пока не решил встретиться с продавцом векселей лично. Начальство он об этом решил не извещать.

Встреча была назначена на Ленинградском вокзале.

Когда Олег позвонил ему, и Потапов сказал про Ленинградский вокзал, он сначала был удивлен выбором места, но потом сообразил – вероятно, он страхуется от лишних металлических предметов, например, оружия, ведь на вокзалах хорошие рамки металл детекторов. Значит, он тоже чего-то опасается?

Описав себя по телефону, Потапов ждал Олега в одном из кафе вокзала.

Когда тот появился, он сразу признал в нем смутную фигуру «пришельца» с камер видеонаблюдения отеля. «Значит, в портфельчике-то и были векселя» – смекнул Потапов. Олег даже не догадывался, что его могут взять так просто.

Потапов представился коротко:

– Сергей!

– Олег, – протянул он в ответ руку.

– Чаю?

– Да, можно… Так в чем вопрос?

Потапов подвинул к нему заготовленную заранее чашку.

– Спасибо, – поблагодарил Олег. – И налил себе чашку чая. «Надеюсь, что полония там нет», – подумал он про себя почему-то.

– Я не спрашиваю, откуда эти векселя, – вдруг сказал Потапов. – Вопрос в том, что завод этот полуподпольный, в основном гонит левак, и два года назад там было уголовное дело.

– Да, слышал, – сказал Олег. – Сам не знал.

– Ну, так вот, реализовать их будет нелегко, но я могу это сделать, поэтому и предложил вам продать их мне за полцены.

– Ну, хорошо, я согласен, – как-бы вопросительно проговорил Олег. Мол, какие проблемы?

– Поймите, никто больше у вас их не купит, так как счета завода арестованы, – соврал Потапов. Счета арестованы не были, так как уголовное дело было закрыто. Но то, что 90% проходило по левым счетам, это факт.

– Ну, так и что? – нетерпеливо спросил Олег.

– У меня есть к вам или к вашему другу в связи с этим одна просьба. Вы ведь не вписывали туда еще свои имена?

– Да нет, я его не просил.

– Очень хорошо. Дело в том… я не смогу оплатить вам все сумму сразу – 500 миллионов. Но я вам оставлю залог в обмен на 3 векселя. После того, как я обналичу эти три векселя, я отдаю вам 500 миллионов, а вы мне остальные два векселя. – Он достал футляр. Аккуратно убрал чашки и положил футляр на стол.

– Вот! Это мой залог! Скрипка Гварнери. У нее вообще-то есть цена, но для меня у нее цены нет – это память о моей покойной жене. На ней играли выдающиеся музыканты 20-го века! Вы можете посмотреть в интернете, сколько стоит подобная скрипка. Но только не современная подделка за 20 тысяч рублей! Я знаю, их полно. Эта скрипка стоит миллионы долларов! Десять, или даже двадцать!

У Потапова было два способа воздействия на Олега. Он мог просто представиться следователем, который ведет его дело, выложить отпечатки пальцев, видеозаписи и, таким образом, поставить перед ним выбор – или его пакуют, или он соглашается на условия Потапова. Но он не стал рисковать. Действовал он без ведома начальства и делиться ни с кем не собирался. Поэтому он предпочел второй вариант – ласковый.

Олег с удивлением посмотрел на скрипку, осторожно дотронулся до корпуса:

– Ну, а как я узнаю, что это настоящая скрипка Гварнери, а не подделка, как Вы говорили, за 20 тысяч рублей?!

– Давайте сделаем так, – заговорщицки сказал Потапов. – Вы выбираете любого знатока, оценщика, реставратора на свой вкус, мы к нему завтра подъезжаем, я беру с собой скрипку, и он говорит, настоящий это инструмент или нет. А вы возьмете с собой векселя.

Олег оценивающе смерил взглядом Потапова. «С этим „Урожаем“ одни сюрпризы», – подумал он.

– Хорошо! А почему я должен на это соглашаться? Не проще мне найти того, кто просто заплатит деньги?

– Молодой человек, – посмотрел на Олега Потапов исподлобья.

Олег понял, что сейчас Потапов скажет что-то важное.

«Уж не надавить ли на него?» – подумал Потапов. Но передумал.

– Послушайте, Олег, ведь у каждого в жизни есть что-то важное, самое важное, правда? Вот эта скрипка, вернее, моя дочь и эта скрипка, которая у нее осталась от матери – это и есть самое важное в моей жизни.

– Понимаю, но мне-то что? – улыбнулся Олег. – Это ваши дела.

– Но это еще не все, я не все сказал, – заволновался Потапов. – Самое важное есть и у человечества. Поймите… – он с трудом подбирал слова. – Вот есть прогресс в спорте, например, один прыгнул на три метра, другой на восемь, третий завтра-послезавтра прыгнет на десять и так далее. Тоже самое в науке, например – сейчас это открыли, завтра то… Самолет – вчера медленно летал, завтра быстро, после завтра там со скоростью света полетит! – прочертил Потапов рукою воздух. – Но в скрипках этого нет, вы понимаете?? – он почти закричал. Так, что за другими столиками обернулись. – В скрипках уже достигнуто совершенство, – понизил голос Потапов, – итальянцы… итальянцы, которые жили в 18-м веке делали скрипки так, что лучше уже невозможно. Невозможно это повторить! Человечество не может со всеми своими компьютерами, рентгенами и прочей аппаратурой – сейчас все можно сканировать – они не могут повторить то, что уже сделано 400 лет назад! Это как искусство, невозможно повторить Баха, это как бы высшее достижение человечества! Дальше уже в этом направлении человечество не развивается! То есть это ценнее денег! Деньги – бумага, а это… – поднял палец Потапов вверх и замолк. – Ну, и потом, – добавил он, погодя, – маловероятно, что кто-то купит векселя арестованного завода. У меня просто есть на них свои выходы.

– Хорошо, я понял, – согласился Олег. – Только мне надо посоветоваться с напарником!

Он тут же, слегка отойдя от столика, набрал номер Белова. Белов подумал несколько секунд, а потом постановил: – Твои векселя, ты и решай!

В итоге, они договорились, что завтра они встретятся там, где скажет Олег, и авторитетный реставратор вынесет свой вердикт.

Потапов знал, что обналичить эти векселя он сможет, если слегка поднажмет там, где надо. Завод был явно не в порядке. Нового уголовного дела они точно не хотят, почему и директора своего не искали. На кого завод записан, он прекрасно знает. Вот туда он и обратится. Он, конечно, блефовал, но, в конце концов, вексель – это официальный документ! Подписи-то на то время официальных директора и главбуха подлинные! Так что это даже не рэкет, а законная сделка.

Так все и получилось. На следующий день, Олег с Потаповым ждали вердикта реставратора в музее им. Глинки. Реставраторов такого уровня в Москве немного, и Олегу не составило труда на форумах узнать, кто из них лучший. Реставратор и скрипичный мастер Мавзоян внимательно осмотрел скрипку, повертел ее.

– Этого дель Джезу я знаю. Вот тут скол на колке, я ее ремонтировал лет десять назад. Мне ее приносила, кажется, солистка Большого Тамара…

– Воронина! – напомнил Потапов. – Это моя жена, у нас были разные фамилии.

– О, да-да, конечно! Воронина! – Мавзоян повертел скрипку. – Вы говорите, были?

– Да, три года назад она скончалась.

– Сожалею, – посмотрел через очки Мавзоян. – Примите мои соболезнования. Так что вы хотите? Заделать эту трещину на деке?

– И это тоже, – подтвердил Потапов. – Это я оплачу сам, – обратился он к Олегу.

– Так это настоящий Гварнери? – поинтересовался Олег.

Мавзоян посмотрел на него удивленно:

– Ну, скрипки такого класса я в состоянии узнать, – пробормотал реставратор. – Все Гварнери, которые существуют на сегодняшний день, мне хорошо известны, молодой человек, – Мавзоян подумал и добавил. – Ну, если только на чердаках в Одессе есть еще пара экземпляров, которые мне неизвестны! Вот, обратите внимание на клеймо, – он поднес скрипку к Олегу. – Видите, тут латинские буквы I.H.S. «Jesus habemus salvator» Иисус наш спаситель. Отсюда и прозвище мастера дель Джезу! Это значит, скрипка после 40-го года, когда он начал ставить этикетки.

Олег удовлетворенно покачал головой.

Оформив необходимые документы, они уже собирались уходить, оставив скрипку, когда Олег повернулся и подошел к реставратору:

– А что, извините за любопытство, это правда, что такую скрипку невозможно повторить?

Реставратор смотрел на него, не отрываясь, секунды три:

– Ну, если бы только воскрес сам Гварнери дель Джезу?!

Через несколько дней, когда скрипка была готова, а векселя были у Потапова, он пожал Олегу руку.

Он, честный следак, за всю жизнь не укравший ни копейки, теперь стал преступником. Он не задержал настоящего преступника и, фактически, его просто купили. Даже не так. Он продал сам себя. Домой он возвращался опустошённым. Лица в трамвае, казалось ему, смотрели на него осуждающе. Особенно тот ветеран с седыми усами. «Жизнь проходит быстро, – думал Потапов, – я не пожил хорошо, так хоть дочка поживет!»

Дома он сказал дочери, что скрипка отдана в ремонт, а вечером разложил перед собой векселя и гладил их ладонью. «К черту все!» – подумал он. После этого он посмотрел на портрет жены, пошел на кухню и начислил себе полстакана водочки. И настроение его постепенно улучшилось.

– Ну, что, Светуль, – сказал он, зайдя в комнату дочки, – хочешь в Грецию в августе? Поедешь!

Олег же со скрипкой отправился в ту контору, которая предлагала большой выбор недвижимости в Турции. Они работали с дочкой турецко-австрийского банка, в офисе которого и находились. Ему сразу открыли счет в основном банке, на который он должен будет перечислить задаток, если решит покупать дом, а также дали ячейку, куда он и заложил скрипку со всеми имеющимися у него документами Бори и свое завещание.

Все дома были на сайте этой фирмы, поэтому перед тем, как ехать к Ольге, он вооружился ноутбуком, и прошелся по всем страницам этого сайта и интересующим его предложениям, на случай, если у Ольги не будет интернета. Тогда, в автономном режиме они смогут все это посмотреть.

Вечером он уже садился на пензенский поезд, который шел без пересадки до Кораблино, когда позвонил Белов:

– Старик, тут еще покупатель обнаружился. Он предлагает больше – 60%! Подумай, это ведь на 100 лимонов больше, деньги немалые, да и без всяких залогов! Может быть, ты поторопился?

Олег подумал мгновенье: – А что делать? Я уже договорился. Нет, я так не могу. Человек ведь скрипку отдал – самое дорогое, что у него есть. Что ж я теперь скажу – вертай все взад? А кто такой?

– Русланом представился. Чечен вроде или дагестанец. Мы с этой фирмой, что он назвал, когда-то работали, хотя его я не знаю. А ты не хочешь… – подумал Белов, – отдай ему оставшиеся 2 векселя. 60% от 400 это больше, чем 50%, причем больше на…40 лимонов! Это не мало. Хорошая квартира в Москве! Хочешь скину его телефон?

Олег почти не думал: – Извини, старик, не могу! Договор есть договор.

– Вот это сразу видно, что ты не человек бизнеса! – добродушно заметил «Монах». – Вот за это тебя и люблю! Ладно, как хочешь!

– Прости, брат! Я лучше твой процент увеличу. Пускай будет больше – не 2, а 4. Тем более, я воспользовался твоим советом – вложил в тот инвестиционный фонд!

– О, да ты большой человек! Поздравляю! Можешь быть спокоен, я этого человека хорошо знаю. Ну, а за процент спасибо!

Олег не знал почему, но чем-то ему Потапов понравился, он не хотел его подводить.

Приезд должен был быть ранний, и он попросил проводницу разбудить его. Поезд прибывал в Кораблино в пять утра и шел дальше на Пензу с остановкой в 2 минуты.

Он лежал на верхней полке в полупустом жарком вагоне и ему вспомнилась девушка, которую он видел в Балашихе перед домом, когда приехали отдать деньги и забрать вещи. Пока Ольга ушла договариваться с хозяйкой, Олег прошелся по двору и увидел сидящую на детской площадке девушку лет 17-ти, бессмысленно уставившуюся перед собой. Кое-где на площадке валялись шприцы. Судя по всему, она штырнулась только что и, внезапно откинув голову назад, замерла на скамейке, а затем начала водить бессмысленным взглядом по сторонам, поворачивая голову то направо, то налево. Рядом стоял ее рюкзак.

Олег подошел к ней, остановив ее голову, попытался привести ее в чувство, посмотрел зрачки, ударил пару раз по щекам, но все было бесполезно. Она снова уставилась перед собой невидящим взглядом и нечленораздельно что-то мычала, очевидно, слова из какой-то песни. Все это перемежалось отборными ругательствами. Олег брезгливо отошел, оставив ее в покое. Помочь он ничем не мог, да и Оля скоро вышла с сумкой вещей. Он пошел к ней навстречу с тяжелым чувством.

– Райончик довольно депрессивный! – сказал он. – Наркоманы вон.

– Да, – неопределенно заметила она, – это у нас, как здрасте! Каждый вечер там собираются, или по подъездам.

Олег понимал прекрасно, что все местные знают об этом, знает об этом и участковый, в каком доме продают, кто продает, но за деньги все, кто должен был что-то делать, молчат. Молчит и местное отделение, и РУВД, ведь там тоже наверняка знают! Молчит и администрация. Ну, не может же быть, чтобы никто об этом не говорил? Местные жители наверняка жаловались, писали в газеты! Но вот на местном телевидении все блокируется, потому что оно с потрохами куплено мэром. А на центральном, да, если еще и снимут, можно всегда отрапортовать, что проблема решена или в процессе решения, а потом и подкупить, кого надо, чтоб повторных сюжетов не появлялось. С такими ситуациями он сталкивался и раньше. Ему хотелось тогда брать автомат и идти мочить всех этих гадов – продажных милиционеров и чиновников. Ведь, если не «взять их за яйца», не показать в телевизоре на федеральном канале, и не назвать фамилии, ведь ничего же не изменится!

Теперь он лежал на верхней полке и думал, хочет ли он, чтобы на месте этой девочки оказалась когда-нибудь его дочь, сын? И изменится когда-нибудь в России эта ситуация? Он сильно в этом сомневался.

Он знал из книжек и из политики, что миром руководят масоны. Но, если они руководят везде, – рассуждал он, – то пусть бы они руководили там, где полицейские не продаются, где самого высокого чиновника можно посадить за воровство, а, если ничего этого нет, то какая разница, как называется эта страна? Это страна плохая, в ней нельзя жить – это ему казалось совершенно очевидным. Не то чтобы он не любил Россию, но, поездив слегка по миру, ему казалось, хоть и наивно, как декабристам когда-то, что возможна и другая, более справедливая и правильная жизнь. Где можно жить и наслаждаться жизнью, а не бороться с чиновниками, бандитами и ворами. Одно осталось, и самое важное, – думал он, – убедить в этом Ольгу. Да, к тому же, надо подружиться с ее сыном. В пять лет уже орел, уже чего-то кумекает. А вдруг он ему не понравится? Вдруг он «упрется рогом», что никуда не поедет? Как это бывает с детьми. Вот не хочу и в крик.

Деревья мелькали за окном, все деревья и деревья.

Как писал один популярный современный писатель, что есть русская природа? Едешь в поезде хоть из самой Сибири – как ни посмотришь в окно, все деревья да столбы, вот и вся русская природа. Олег знал, что это точно не так. Вон и речка серебрится, и поля раздольем упираются в самый закат, и церковь на косогоре блестит новыми куполами. А туманы поутру над заливными лугами, да леса бескрайние, синие на горизонте, да небо просторное и бесконечное – это ли не Россия? Словом, дурак этот популярный писатель, – думал Олег, – ни черта он в нашей природе не понимает. И вот, пожалуй, чего не хватать ему будет за границей, так это нашей природы. И ведь не объедешь эту страну и за всю жизнь. Бывал ты, скажем на Урале, да не видел Камчатки или Саян. Случилось тебе побывать в Крыму, так не бывал на Севере. Повидал Онегу и Белое море, удивился деревянным Кижам и Карелии, да не знаешь красоты амурской тайги, не нюхал океана в дальневосточных портах, не знаешь, как на Сахалине распускаются цветы поздней весной. Безгранична страна Россия, – думал Олег, – и досталась она каким-то козлам. Не могут ей управлять достойно, как ни крути. Не даром и предки порешили: «велика и обильна есть земля наша, а порядка в ней нет».