Текст книги "Мишка Миронова"

Глава пятая

Вершик смотрел на спящую Соню и думал о том, что больше он не будет звонить Адриану. Сестра хотела уйти в мир. Она сама сказала об этом в исповеди. В мир ее отпускать было нельзя, потому что в мире она могла рассказать про Обитель. Конечно, сестра не знала, где именно Обитель находится, до вокзала в Петрозаводске их доставили в закрытом кузове грузовика, но при большом желании Обитель было нетрудно обнаружить. Во-первых, оттуда каждую неделю в город отвозили одежду и ящики из мастерской. Машины водили братья, но за ними можно было проследить.

Во-вторых, Обитель была видна на гугл-картах. Именно так ее обнаружил сам Вершик, когда в первый раз думал о том, чтобы уйти в мир. Он хорошо понимал, что уйти, не раскрыв существование Обители, невозможно. Его бы нашли и заставили покаяться. Вернули в колодец. Поэтому Обитель необходимо было найти.

Власть у отца была ощутимая, но она не распространялась на космические спутники, фотографирующие поверхность Земли. Вершик разбил пространство вокруг Петрозаводска на квадраты и целый месяц рассматривал их по одному, пока наконец не нашел белый квадратик молельни и четыре дома, выстроенные вокруг нее. На карте можно было даже разглядеть круглую крышку колодца.

В конце концов он решил остаться, потому что в нужный момент его смятение заметил Адриан. Духовник не стал наказывать Вершика, а положил спать и потом наглядно объяснил, почему ненастоящая жизнь хуже настоящей. После этого разговора Вершик даже стал получать удовольствие от погружения. Вот и сейчас, разглядывая завернувшуюся в простыню сестру, он уже знал, что скоро пойдет на кухню, расколет одну из оставшихся с последней поставки таблеток и провалится в колодец. Он не мог позволить себе целую таблетку – утром ему предстояла встреча с детективкой, но каплю, четверть таблетки, он мог бы переварить за пару часов.

После того как он смел остатки порошка в ладонь и бросил их в раковину, оставалась всего пара минут на то, чтобы дойти до кровати и упасть на нее. Гости всегда удивлялись, почему в их двухкомнатной квартире стоят две кровати, но близкие друзья знали: во-первых, Вершик и Соня сожительствуют как брат с сестрой, а значит, не могут спать в одной кровати, а во-вторых, падать в колодец лучше в одиночестве, потому что любое прикосновение чужого тела может вызвать невыразимый страх.

Ровно в десять утра Арт ждал Мишку возле розовой церкви. Они пожали руки и вместе направились к Лубянке.

С Артом Мишка решила не церемониться и спросила напрямик:

– Почему ты предложил Софье обратиться ко мне?

На лице Арта отразилась целая гамма эмоций: испуг, облегчение и удивление. Больше всего он напоминал Мишке студента, который вытащил на экзамене единственный незнакомый ему билет.

– Испугался. Я думал, там что-то серьезное случилось, ведь она мне ничего не объяснила. Написала только, что Катю убили. Я сказал, что напишу тебе. Она попросила твой номер, хотела связаться сама, – сказал Арт наконец. Ему приходилось нагибаться к Мишке, чтобы говорить не слишком громко.

– Ты считаешь, Катю убили? – спросила Мишка.

– Нет, – сказал Арт. – Это все дурацкое недоразумение.

– В каком смысле? – спросила Мишка.

– Мне кажется, Соня перенервничала. Она много таблеток глотает – может, ей что-то привиделось. – Арт покачал головой. – Это нам всем знак сверху, пора завязывать.

– Что Софья принимает? – спросила Мишка.

– Да то же самое, что продает, – сказал Арт. – Какие-то таблетки, домашнего производства.

– Она сама делает таблетки?

– Нет, конечно. Где-то покупает, небольшими партиями.

– Что в таблетках?

– Знал бы – не принимал бы.

– Что ты имеешь в виду? – спросила Мишка. Они остановились у пешеходного перехода, и она смогла смерить Арта полноценным осуждающим взглядом. Тот отреагировал правильно – вжал голову в плечи.

– Да они все с ума посходили, кажется. Я у Сони раньше кокаин покупал. Потом пару раз попробовал эти ее таблетки, Двоицу, – сказал Арт. – Но потом вернулся на кокс, потому что ну его нафиг.

– Сильный эффект? – спросила Мишка. Кроме нескольких встреч с никотином, Мишка никогда не принимала наркотиков и поэтому старалась говорить на связанные с потреблением темы осторожно. Она знала, что ничто так не отбивает у свидетелей желание говорить, как необразованность следователя.

– Безбожный, – сказал Арт. – Как будто в колодец падаешь. Свист в ушах, душа в пятки, страшно, как с парашютом прыгать. Первые пару раз прикольно, а потом просыпаешься и понимаешь, что все еще падаешь в колодец, и страх никуда не девается. Желание принимать быстро пропадает.

– Софья много принимает? – спросила Мишка.

– Да не то чтобы. Но больше нужного, это точно, – сказал Арт. – Вот и когда Катя умерла, Соня весь день была в прострации.

– Софья сказала, что в этот день была на парах, – сказала Мишка. – Под этими таблетками можно ходить на пары?

– Э-э-э… – Арт, кажется, понял, что сморозил не то. – Нет, под ними нельзя. Но она уже на отходняках была.

– А Катя принимала? – спросила Мишка.

– И Катя, и все они. За этим и собирались. Вот я и думаю: Катя не отошла еще и под поезд упала. А может, и прыгнула, мало ли что там может быть.

– А почему Софья подумала, что это убийство? – спросила Мишка.

– Да она, когда узнала о Катиной смерти, выложила в инстаграм[9]9
  Instagram – продукт компании Meta, признанной экстремистской организацией, деятельность которой запрещена на территории Российской Федерации.


[Закрыть] фотографию Катину, старую. А сама не в себе была и потом не могла вспомнить, как это вышло, – сказал Арт. – И там уже додумала про убийство.

– Ты эту фотографию видел?

– Видел. Это их старая, с весны еще. Тогда Соня и Катя ездили по метро весь день и целую кучу наснимали, – сказал Арт.

– Откуда ты знаешь, что это Соня на фотографии? – спросила Мишка, уже догадываясь, как он ответит.

– Браслет, кажется, ее, я видел его у нее дома, – сказал Арт.

– Понятно, – сказала Мишка. Ничего не сходилось, но у нее начало складываться ощущение, что чем дольше допрашиваешь Арта, тем больше правды он говорит. Очевидно, выбирая между покрыванием собственной задницы и чужих, Арт выбирал свою.

– Да уж, яснее ясного. Я говорю, надо кончать с этим. Прости, что тебя втянул в эту фигню. – Арт развел руками. Вот это было совсем странно. Арт никогда не извинялся – свойство человека искусства.

– Не страшно, – сказала Мишка. – Странно только, что Софья мне написала такое длинное сообщение. Не похоже на кратковременное заблуждение.

– Странно, – согласился Арт. – Ну, может, ей хотелось заземления. Чтобы кто-то со стороны глянул, проверил, на месте ли у нее шифер.

– А когда она рассказала тебе, что сама выложила фотографию? – спросила Мишка.

– Вчера вечером, написала, чтобы успокоить. Сказала, что вспомнила, – сказал Арт. – Так бывает с трипом. Вспоминаешь все через день или через неделю.

– Да, я понимаю, спасибо. – Мишка остановилась и взяла Арта за руку. – Послушай меня внимательно. Я все равно встречусь с остальными свидетелями. И я знаю совершенно точно, что что-то в ваших показаниях не сойдется. Ты мой друг. Ты помогал мне в расследованиях. Я не подозреваю тебя, потому что ты не стал бы советовать меня Софье, если бы был виноват сам. Ты знаешь, что я обязательно раскрою это преступление. Но если ты знаешь, кто его совершил, например, если ты узнал это вчера, уже после нашей встречи, и сейчас скрываешь это от меня, мы перестанем быть друзьями. И это будет навсегда.

Арт колебался всего мгновение.

– Я не считаю, что здесь было совершено преступление, Мишка. Мне кажется, ты ошибаешься, – сказал он. – И я тебе говорю ту правду, которую знаю.

– Да? – Мишка знала, что художника проще взять на слабо, чем расспросить. – Если ты такой честный, скажи, а где находится квартира Сони и Вершика?

– Это не тайна, – сказал Арт. – Я тебе пришлю адрес.

И полез в карман за телефоном.

Чтобы скоротать время до встречи с Сенатором, Мишка зашла в книжный, прошлась по детективной секции. Взяла с полки хорошо знакомую серебристую книжку – «Стальные кольца» Эсфири Аир, – открыла наугад ближе к концу.

«Рамина улыбнулся и указал девушке на мягкое кресло возле камина. Пожалуйста, присаживайтесь, – сказал он. – Я знаю, сейчас прохладно. Могу принести плед. Девушка благодарно кивнула», – дальше читать не было смысла, потому что четыре предложения спустя наступала развязка, которую Мишка знала наизусть: «Вы убили Жерара! Укололи вот этим самым шприцем прямо в сердце». Как всегда, закрывая книгу про Брамма, Мишка проговорила его любимую присказку: «Мы еще с вами встретимся. Надеюсь, что в этом мире».

Это, конечно, была не молитва, но на Мишку присказка всегда влияла положительно.

Мишка поставила книгу на полку, еще побродила среди шкафов, полистала несколько давно примеченных книг – в основном датские детективы, до которых у нее никак не доходили руки. Потом взяла одну книгу, рассмотрела обложку: две девушки на фоне красной стены. Прочитала описание, поставила книгу обратно. В последний год она выбирала расследования в реальной жизни, а не в книгах.

Еще возле книжного Арту показалось, что за ним следят, и он поспешил спуститься в метро. Кто это мог быть? Вчера Соня сказала, что Мишка решила накрыть ее за продажу наркотиков, и теперь Арт боялся мафии и полицейских. Да, ему нравился кокс, но не как бизнес. Он почти не торговал сам, если только брал для друзей, и уж точно не хотел участвовать в покрывании наркокартеля.

Раньше Мишка говорила, что не занимается наркотиками, но это легко могло поменяться. Арт видел ее дядю пару раз – этот мент был очень похож на человека, которому нравится сажать дилеров. Еще вчера Арт избавился от всех своих запасов, очистил даже тайник в сортире «ЧелХ», о котором вообще никто не мог знать, но успокоения ему это не принесло. Нужно было свалить из города на пару недель, да только учебу бросать было нельзя. Арт даже рассмеялся своей прилежности: взвешивать учебу против собственной жизни. И тем не менее он знал, что не уедет. И если в ближайшие дни Мишка это дело не закроет, то он пойдет к ней и все расскажет. Расскажет, что соврал про звонок Соне, что ни на каких парах Соня не была, а когда он забегал утром к ней на квартиру, она лежала в абсолютной отключке.

Перед тем как выйти из магазина, Мишка привела мысли в порядок, настроилась на серьезный разговор. В отличие от Арта, Сенатор был подозреваемым в убийстве.

Он ждал Мишку в подворотне у выхода из магазина. На стену не облокачивался, на месте не топтался – стоял как памятник.

Прежде чем подойти и поздороваться, Мишка постаралась составить первое впечатление. Сенатор был красив и ухожен, выглядел лет на двадцать. У него было широкое лицо, черные, не слишком длинные волосы и бакенбарды, но никакой щетины. Брюки, не джинсы, и футболка. Сверху что-то напоминающее пиджак, но длиннее и без пуговиц. Легкий и тонкий материал, цвет – темный, возможно, фиолетовый.

Мишка подошла ближе и остановилась, ожидая, что Сенатор ее окликнет, но он смотрел куда-то мимо улицы, будто пытаясь разглядеть под шершавой поверхностью Москвы ее призрачный город-двойник.

– Здравствуйте. – Мишка протянула левую руку. По ее предположению, Сенатор должен был или смутиться, или, что было бы особенно неприятно, взять ее за запястье и изобразить средневековый поцелуй. Некоторые мужчины норовили сделать именно так.

Сенатор взял ее руку собственной левой и крепко сжал. Между ними тут же установилось понимание, частое между людьми с обыкновенными особенностями вроде леворукости.

– Я очень много о вас слышал, – сказал Сенатор.

– От Арта? – спросила Мишка.

– Нет. – Сенатор отпустил Мишкину руку и двинулся в сторону «Китай-города», как бы утягивая Мишку за собой. Ему удавалось идти медленнее остальных прохожих, но не слишком вальяжно. В каждом его движении чувствовалась не только уверенность, но и усталость. «Он идет так, как будто заслужил эту прогулку, этот отдых», – подумала Мишка.

– Я слышал о вас от друзей, с которыми вы работали в прошлом году. – Сенатор помедлил. – Убийство Итковского.

Мишка сморщилась. Дело Итковского было неприятное, потому что закончилось ничем. То есть, конечно, если бы человек, пригласивший Мишку присоединиться к расследованию, сразу рассказал ей все детали дела, она бы и браться за него не стала. А так вышло плохо.

Мишка две недели пыталась разобраться в запутанной жизни московского художника и акционера Владимира Итковского и совершенно внезапно обнаружила, что за несколько дней до его смерти к нему домой заходил известный чеченский боевик Муслим Газиев. Мишка поговорила с теми же свидетелями, только что клявшимися, что никто не мог желать Итковскому смерти, и оказалось, что художник уже второй год жил на чеченские деньги. На такие случаи у Мишки был разработан специальный протокол, который она в шутку называла «Колокольный звон». Мишка собрала всю информацию про Итковского и Газиева и скинула анонимно знакомому, у которого были связи в одной иноагентской редакции. Статья «Личный акционер Кадырова» разлетелась по интернету – Мишкина работа была выполнена. За себя Мишка опасалась не особенно, хотя бы потому что про убийство и так слышали очень многие, материал мог собрать кто угодно.

И вот теперь оказалось, Сенатор знает, что Мишка участвовала в этом расследовании.

– У меня друг общался с Володей, не близко, – сказал Сенатор. – Кто ж знал, что он на чеченские деньги чудит.

– Давайте поговорим про Катю, – сказала Мишка.

– Да, конечно, простите, – сказал Сенатор. – Что вам интересно?

– Опишите Катю, пожалуйста, – попросила Мишка. Ее мнение о Сенаторе успело немного улучшиться, и она предположила, что, называя качества подруги, он в первую очередь скорее упомянет ее ум, а не внешность.

– Она была очень умной персоной. С ней всегда интересно было, – сказал Сенатор. – Ну то есть она всем нравилась. И внешне тоже.

– У вас с ней был роман? – спросила Мишка. Что-то ей почудилось в этом «Ну».

– Что? – переспросил Сенатор. Мишка подумала, что он станет отнекиваться, но вышло иначе. Сенатор покачал головой: – Романа, наверное, не было. Секс был, пару раз.

– А Софья об этом знает? – спросила Мишка.

– Она там была, – сказал Сенатор. – Так что, пожалуй, знает.

И снова Мишку впечатлило то, что ему удалось не прозвучать хвастливо. Было понятно: это не просто уверенный в себе, а уверенный в своем мире человек.

– Понятно, – сказала Мишка. – А что еще вы скажете про Катю?

– Если вы про наркотики, то да, принимала, – сказал Сенатор. Он показал рукой – чуть-чуть.

– Какие? – спросила Мишка.

– Сонины, Двоицу и по мелочи что-то.

– А откуда Софья берет Двоицу?

– Я не знаю, она очень скрытная. Может, даже лично знакома с производителями, – сказал Сенатор.

– Понятно. Расскажите про последний раз, когда вы видели Катю, – попросила Мишка.

– Она пришла к Cоне вечером, поздно, около одиннадцати. Там были Нина, Котя и Вершик. Мы смотрели фильм.

– А когда Катя ушла?

– Утром, вместе с Соней, – сказал Сенатор. – Или нет, простите. Раньше. Я ушел до Сони, не знаю, когда она сама ушла.

– Что, вы думаете, случилось с Катей? – спросила Мишка.

– Я думаю, что она упала под поезд. Еще вечером она приняла таблетку, а значит, весь следующий день была еще не совсем в себе, – сказал Сенатор. – Я их обеих уговаривал никуда не ходить, но у Сони были занятия, а Катя сказала, что у нее встреча или свидание…

– Что вероятнее? – спросила Мишка.

– Я не помню. – Сенатор покачал головой. – Черт.

– Где вы были во время убийства? – спросила Мишка.

– Дома, я живу недалеко от «Кропоткинской». Я весь день провалялся дома. Около двух тридцати ко мне пришла Нина, – сказал Сенатор. – Только я все плохо помню.

– Ничего. А что вы думаете про Софьины подозрения?

– Она очень переживала. Знаете, у Сони очень сложные отношения с религией, она во всем видит знаки. Катя упала под поезд, а за несколько месяцев до этого они вместе наснимали фотографий в метро – вот Соне и показалось, что что-то не так.

– То есть на фотографии Софьина рука? – уточнила Мишка.

– Да, они тогда их много сделали, – сказал Сенатор.

– У вас нет каких-нибудь еще фотографий? Ну, кроме той, которая у Софьи в инстаграме[10]10
  Instagram – продукт компании Meta, признанной экстремистской организацией, деятельность которой запрещена на территории Российской Федерации.


[Закрыть]?

– Нет, это нужно у Сони спросить. У нее наверняка сохранились.

– А как вы думаете, почему Софья все равно решила со мной встретиться, даже если знала, что фотография ее собственная? – спросила Мишка.

– Может быть, она хотела заземления, поговорить с кем-то вне тусовки, – сказал Сенатор.

– Заземления? – спросила Мишка.

Вместо ответа Сенатор указал на Мишкино запястье:

– На вас был этот крестик во время встречи с Соней?

– Я всегда его ношу, – сказала Мишка.

– Тогда можете не обращать внимания на все, что она говорила. Ее пугают люди с православной символикой, – сказал Сенатор. И даже здесь он не прозвучал снисходительно.

– Сильно пугают? – спросила Мишка.

– Она может совсем перестать соображать, – сказал Сенатор и, подумав, добавил: – Воспитание.

– Софья воспитывалась в религиозной семье?

– Я почти ничего не знаю про ее детство.

– Жаль. Но вы упомянули заземление.

– У Сони очень узкий круг близких людей. Когда внутри случается какое-то несчастье, ей может хотеться найти кого-то снаружи, спокойную гавань, в которой можно передохнуть, – сказал Сенатор.

– Вы хорошо ее знаете.

– Мы уже два года встречаемся.

– Расскажите про остальных гостей, которые были в тот вечер, – попросила Мишка.

– Нина Суворова – наша общая подруга. Она бывает в гостях довольно часто. Вы сегодня с ней встретитесь, и она вам все расскажет о себе сама, – сказал Сенатор.

– Хорошо, а остальные? – спросила Мишка.

– Вершик – это Сонин друг детства. Он не совсем обычный парень, но хороший. – Сенатор улыбнулся. – Как видите, мне все люди из нашего круга нравятся. Тем более не верится в то, что Катю мог кто-то убить. За что?

– У Кати ни с кем не было ссор? – спросила Мишка.

– Бывали, конечно, ссоры. С Соней и с Котей, но это обычно была какая-то мелочь. Она ко всем хорошо относилась, всегда старалась поступать как лучше, – сказал Сенатор.

– А почему она ссорилась с Соней?

– Сперва из-за того, что не хотела меня делить. Но с этим мы разобрались. Потом что-то связанное с Двоицей. Катя под дозой становилась подозрительной. Ей казалось, что все про нее сплетничают.

– А про нее сплетничали? – спросила Мишка.

– Да про что? У нас почти ничего не происходит. Тусовка крепкая, меняется мало, а главное, все всё знают, – сказал Сенатор. – Ссоры всегда публичные. За спиной ничего не говорят – все сразу в лицо.

– А когда Соня и Катя в последний раз ссорились? – спросила Мишка.

– Серьезно? Давно, месяца три назад, наверное. Тогда Катя неделю у Сони не появлялась.

– А с Котей Катя почему ссорилась?

– Из-за бога, – сказал Сенатор. – Катя была неверующая, а Котя у Вершика подхватила.

Слово «Бог» он произнес на бабушкин манер, с «х» вместо «г».

– Вершик религиозен? – спросила Мишка.

– В какой-то степени. По крайней мере, все время об этом говорит. Да вы и сами услышите при встрече, – сказал Сенатор.

– Это не совсем обычно, – заметила Мишка.

– Да, в этом смысле тусовка у нас разнообразная. Вершик скорее параправославный – к РПЦ он никакого отношения не имеет. Котя за ним, только ничего не понимает. Соня себе на уме, почти об этом не говорит. Нина и Катя – воинствующие атеисты, а я… – Сенатор засмеялся.

– А вы буддист, наверняка какой-нибудь необычной школы, – сказала Мишка, которая уже заметила кожаную петлю на сенаторском ремне.

– Точно. – Сенатор поднял руки, как бы сдаваясь. – Но я это не очень серьезно воспринимаю. Современный буддизм – это приятная эстетика.

– Не скажите, – сказала Мишка. – Мне иногда кажется, что медитация гораздо выше поднимает человека, чем христианская молитва.

– Так это же и есть эстетика, – сказал Сенатор. Он оживился, и Мишка поняла, что его скука не была наигранной. Напротив, этот парень, по всей видимости, не интересовался расследованием.

– Что вы имеете в виду? – Мишке нужно было время, чтобы осмыслить это перерождение.

– То, как человек общается с высшими силами, – это, выражаясь языком нулевых, гламур, – сказал Сенатор, – А то, что происходит у него внутри, – это…

– Дискурс, – сказала Мишка.

Сенатор даже вздрогнул.

– Вы меня не поняли. Не дискурс, а контроль. Важен не процесс и не то, как он выглядит со стороны, а то, как человек в нем участвует.

– И как же нужно в нем участвовать? – спросила Мишка. Сенатор на глазах превращался из медлительной статуи в резвого, хоть и немного оловянного, солдатика сознания.

– Контроль. Важно выбрать путь и идти по нему. – Сенатор покачал головой. – Вот вы, сразу видно, уже выбрали и идете. Соня такая же.

– А вы? – спросила Мишка.

– Я пытаюсь, но получается, конечно, не всегда. Да и у остальных тоже.

– И никто не стал бы приносить в жертву воинствующего атеиста? – спросила Мишка напрямик.

– Нет. Мы все люди мирные, вы что. Думаете, мы могли бы сосуществовать, если бы не терпимость? – спросил Сенатор.

– Вы сами сказали, что Котя и Катя ссорились по этому поводу, – напомнила Мишка.

– Да, ссорились. Ругались, не разговаривали по несколько дней, но мирились всегда. Иначе Соня бы просто перестала их к себе пускать.

– Понятно. То есть если подвести итог – вы считаете, что…

– Катя упала под поезд. Может быть, ее кто-то случайно толкнул, но никакого преступления там не было. Некому было ее убивать.

– Последний вопрос. Если бы кто-то днем забрал Сонин телефон из дома и потом принес обратно, кто бы это мог быть? – спросила Мишка.

– Да никто. Единственный, кто заходил к ним днем, – это Арт, но он не в тусовке, зачем ему это? – Сенатор развел руками. – Не выносил никто телефон, придумала это Соня.

– Хорошо, спасибо. – Мишка протянула Сенатору руку. Он сжал ее, кивнул зачем-то.

– До свидания, – сказал он и, дождавшись Мишкиного ответа, направился к подземному переходу. Мишка бросила взгляд на телефон – до встречи с Ниной оставалось семь минут.

Ваня знал Соню уже два года, но «знал» было слишком сильным словом. В день знакомства в кафе «Стулья» они занялись сексом в одной из подсобных комнат, и с тех пор их отношения как бы просто были. О своих жизнях они не разговаривали, жили раздельно, но виделись почти каждый день. В общем-то, если бы не общественные устои, которые в Ваню хорошенько вбили родители и школа, он бы с радостью воспринимал общение с Соней как дружбу. Никакой эксклюзивности она от него не требовала, переписки не читала. Он отвечал ей тем же, потому что в душе был все-таки настоящим буддистом и считал, что ревность – это бессмысленное сотрясение души.

Он получал от Сони секс, наркотики и даже рок-н-ролл – она отлично разбиралась в современной музыке, а главное, все время каким-то образом доставала бесплатные билеты на разнообразные концерты. С ней Ваня впервые побывал на «Хадн дадн». Взамен Соня знакомилась с его друзьями, находила себе новых покупателей. К торговле наркотиками Ваня относился философски: если кто-то должен это делать, то почему не Соня?

Мишка замерла посередине тротуара, пробормотала молитву:

Господь, успокой мысли и наставь.

Сенатор оказался совсем не таким, как она его себе представляла, и это влияло и на образ Осы, который, казалось, уже совсем сложился. Если эти двое встречались, значит, в них должно было быть что-то схожее. Пока что Мишка из общего видела только гордость, даже снобизм. Хотя, подумав, она добавила в список еще и либерализм, несколько удивительный для парня вроде Сенатора. Нужно было узнать, позволяет ли он Осе заводить интриги на стороне. Мишка перекрестилась – просто так, для перестройки – и постаралась развеять туман в голове. Нужно было готовиться к следующей встрече.

Нина Суворова возвышалась над большинством прохожих. Мишка не удержалась и скользнула взглядом по ее ногам – никаких платформ или каблуков.

– Метр девяносто, – сказала Нина, протягивая Мишке узкую ладонь. – И нет, в баскетбол я не играю.

Голос у нее был низкий, приятный.

– Спасибо, что смогли со мной встретиться, – сказала Мишка.

– Вам спасибо, что взялись за это дело. Я очень скучаю по Кате. Это ужасно. – Нина указала на скамейку. – Давайте сядем.

Идти вместе им и вправду было бы сложно. Мишка уже чувствовала, как идет почти вприпрыжку, чтобы при своем росте поспевать за Ниной.

– Вы первая, кто открыто говорит мне, что переживает по поводу Катиной смерти, – сказала Мишка.

– А с кем вы уже говорили? – спросила Нина.

– С Соней вчера, а сегодня с Артом и Иваном, – сказала Мишка.

– Соня в шоке от всего произошедшего. По-моему, она совсем не соображает. – Нина грустно улыбнулась. – Вчера она мне сказала, что вообще не знает, кто такая Катя.

– Вы считаете, ее шокировала Катина смерть? – спросила Мишка.

– Да. И, конечно, эта идиотская история с фотографией, – сказала Нина.

– Расскажите, – попросила Мишка.

– А вы не знаете? Соня выложила старую фотографию с Катей. Такую follow me, снятую в метро. Она в тот день совсем не в себе была. Потом ей показалось, что это кто-то другой сделал.

– Вы видели фотографию? – спросила Мишка.

– Нет, – сказала Нина. – Я не пользуюсь инстаграмом[11]11
  Instagram – продукт компании Meta, признанной экстремистской организацией, деятельность которой запрещена на территории Российской Федерации.


[Закрыть].

– Смотрите, – сказала Мишка. Она достала телефон и открыла фотографию в Лабиринте.

– Это Сонина фотография, кажется, – сказала Нина, а Мишка вдруг вспомнила, что дядя Сережа посоветовал ей прикинуть рост фотографа. Соня была Мишкиного роста, может, совсем чуть-чуть выше. Катя же, на которую фотограф смотрел сверху вниз, была выше среднего роста, около ста семидесяти – ста семидесяти пяти сантиметров, это было видно по вагону у нее за спиной. Мишка бросила взгляд на Нину, угрюмо рассматривавшую собственные ноги.

Конечно, и Арт, и Иван были выше среднего роста и также подходили на рост фотографа. Нельзя было исключать и того, что тот, кто делал фотографию, специально пытался выглядеть выше, возможно, просто ради красивого кадра. Тем не менее это было интересно.

– Что вы делали в день Катиной смерти? – спросила Мишка.

– Накануне я была у Сони и Вершика, но ушла рано, до полуночи. Взяла такси до дома. Там легла спать, а проснулась поздно, около двенадцати. Умылась, написала Ване, чтобы узнать, встречаемся ли мы днем. Потом поела и на такси поехала к Ване, – сказала Нина.

– И все? – спросила Мишка.

– Да, все, – сказала Нина.

– А каким такси-сервисом вы пользовались? – спросила Мишка.

– «Убером», – сказала Нина.

– Можете показать мне данные поездок? – попросила Мишка.

– Конечно. – Нина достала телефон. – Я еще записывала Ване видео из такси днем, его тоже могу показать.

– Спасибо, – протянула Мишка.

Нина показала ей экран телефона. Если убийство и было совершено, то не Ниной. Хотя что-то в ней Мишке все равно не нравилось.

– Пожалуйста. Я думаю, что это все дурацкий несчастный случай, но хорошо, что кто-то этим занимается. Хотя бы Соня успокоится, – сказала Нина.

– С ней часто такое случается? – спросила Мишка.

– Нет. Я надеюсь, она станет меньше принимать. Это какой-то кошмар, ее как будто молнией ударило. – Нина покачала головой. – Кто же знал, что все так далеко зайдет?

– Мне очень жаль, – сказала Мишка.

Несколько секунд они молчали.

– Расскажете о себе?

– Да что рассказывать? – спросила Нина, потягиваясь. – Я человек очень простой.

Разговаривать дальше не было особенного смысла, потому что Нина явно что-то скрывала, причем очень уверенно.

– Спасибо вам за разговор, – сказала Мишка.

– Вам спасибо. И удачи в дальнейшем. – Нина встала. – Напишите, если вам еще нужно будет со мной поговорить.

– Хорошо, – кивнула Мишка.

До следующей встречи оставалось больше получаса. Мишка передвинулась на середину скамейки, пошире расправила крылья жилетки, чтобы никто не сел рядом, и стала думать.

Для того чтобы считать дело закрытым, необходимо было еще раз встретиться с Осой и удостовериться, что при первой встрече она делилась бредовыми рассуждениями. Хотя про многое и так уже было ясно. Оса же сказала, например, что Катя никогда не бывала у нее дома. Непонятно, зачем ей было про это врать, если все ее друзья говорили об обратном. Причем не только об обратном, но используя одни и те же слова. Нина не говорила про «заземление», но упомянула удар молнии, и Мишка стала подозревать, что все свидетели получили одну и ту же инструкцию. Только вот в случае, если никакого преступления не было, они бы вели себя точно так же – ведь показания свидетелей сходятся, если они все врут или если они все говорят правду. Хотя в последнем случае не было бы таких совпадений в словах.

Если убийства не было, то выходило так. Мишка стала чертить пальцем на шершавой поверхности досок скамейки. Девушка Катя падает под поезд. Об этом узнаёт ее друг Арт, он сообщает страшную новость Осе. Вернувшись домой, Оса выкладывает в инстаграм[12]12
  Instagram – продукт компании Meta, признанной экстремистской организацией, деятельность которой запрещена на территории Российской Федерации.


[Закрыть] фотографию Кати, возможно, чтобы почтить ее память или пытаясь оживить подругу. Потом она закидывается таблетками, Двоицей, про которую еще предстоит разузнать побольше, и забывает о фотографии. Проснувшись и увидев фотографию, она пугается и предполагает, что ее кто-то разыгрывает. Пишет Арту. Арт предлагает позвать Мишку. Оса соглашается и пишет Мишке. После встречи у Осы вдруг наступает просветление, и она срочно пишет всем своим друзьям. Она извиняется и объясняет, что у нее поехала крыша. Вот только она не пишет Мишке – почему? «Да потому что, – ответила сама себе Мишка, – тогда она будет выглядеть еще подозрительнее. Ведь если Оса считает, что никакого преступления не было, уж лучше она даст мне встретиться со свидетелями и разобраться во всем самой. Кроме пренебрежения к моему времени и силам, обвинить ее не в чем».

Мишка открыла Лабиринт и набрала сообщение Никите: «Двоица???».

Обычно ее основным экспертом по наркотикам выступал Арт, но в этом случае общения с ним лучше было избежать.

Кроме того, Мишка решила наконец написать Осе: «Софья, ваши друзья говорят, что произошло какое-то недоразумение и никакого преступления совершено не было. Я бы хотела получить от вас подтверждение. Еще мне сказали, что фотография Кати относится к весенней фотосессии. Не могли бы вы прислать еще какие-нибудь кадры, снятые тогда же? Заранее спасибо».

Софья ответила почти сразу: «Да, простите, что втянула вас в эту дурацкую историю. Фотографии сейчас поищу».

Мишка оставила попытки собраться с мыслями и расслабилась, прикрыла глаза. Скоро кончится лето, и придется идти в школу, думать про экзамены и поступление в университет. Нужно было решить: браться ли за еще одно дело до конца августа или уже завязать на лето.

– Миша? – спросил незнакомый голос. Мишка открыла глаза, ожидая увидеть человека, говорящего по телефону, но вместо этого встретилась взглядом с молодым парнем, который внимательно ее рассматривал, стоя на самом краю тротуара. Мишка встряхнула головой, посмотрела на телефон и поняла, что провела на скамейке почти полчаса.