Текст книги "«Стихли шаги его». Стихи, которые…"

«Стихли шаги его»
Стихи, которые…
Максим Юрин

© Максим Юрин, 2017

ISBN 978-5-4485-8629-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Вы слышите? Слышите? Слышите?

Всё громче и громче шаги его!

«Здравствуйте, дорогие однопланетяне… Я пришёл к вам с намерением, с искренним желанием… дерзнуть подняться, подняться на уровень неба. За небо! Чтобы воспеть, чтобы издалека и сверху, чтобы трезво и глобально… рассмотреть наш общий дом, нашу многодетную мамку».

«Дом-Мамка»

Вот это да! Вот это Дом —

Земля, простреленная Веком!

Ты расцветаешь под гнильём,

И воздух тянешь сквозь прорехи.

А домочадцам дела нет

До всех паучьих троп и трещин.

И люльку обращая в клеть,

Стихает воля человечья.

Свершалось псарням разных каст

Ругать мотивно лай друг друга,

Но ты осилила напасть,

Упрятав от урона чудо.

Безбожным нищим не дала раскрасть

И без того поруганной красы, ветшалой.

Тебя топтали пятки в грязь,

Но не детишек, а разумно малых.

Они же по сей день тревожат заводи,

Выгуливая бешенство отары своих рвот,

Изнанкой прорицания кончину дням накаркали,

Нас отвлекая рыскать потаённый брод.

А он нам нужен, этот лаз – ушко игольное.

Преодолев событий тернии, выйдем в вешний сад,

И молодильны яблочки, и сочево застольное

Уют в сердца внесут – ты будешь Праздником богат.

Вот так вот Дом! Крепчай да продолжайствуй!

Величие не прячь в грехи подброшенных щенков.

Ведь, множа урожай живых, ты откликаешься на Мамку.

Терпи как землепашец ожидает к осени хлебов!

«Ребёнок появляется на этой планете как гость. Смотрит по сторонам – всему удивляется, чистая душа».

«Гость на Планете»

Я гость на этой планете.

Впервые вижу курящих женщин.

Впервые чувствую обманы старших

И помню искры младенцев погасших.

Как чудо меня встречали

Залпами, криками да шлепками,

Обмакнули в поношенную парчу,

Велели здравствовать, начхав на свечу.

С первых дней уяснил основательно:

Не ступать на дороги мечтательно,

Находиться в режиме «Всегда Готов

Чуткий сон по щекам бить на яви зов!»

Этот зов обличает реалии,

Где хозяева нищих гульбанили,

Где усы мёдом липкие нашивал,

Где себя любознательно спрашивал:

Неужели привыкну бояться?

С вражьим станом сподоблюсь брататься?

Зарешечу просветы итак малые?

Разбазарю вклады карманные?!

От вопросов расти к наблюдениям,

Что народ не боится гниения,

Что на сто – лишь один бьёт поклон уму.

Лишь бы зря не свихнуться мне, зрячему.

Я ж дивлюсь, что зелёные ельники

Порубили скупые бездельники.

И тучнеют, и жиру бесятся,

Своим ангелам повелевают повеситься!

Так как гость я, пока не трогают.

Не пугают ни злом, ни тревогою.

Но пройдут времена, когда цельный я.

И смешают с тобой, на кого – плевать!

«Выросли мальчики, выросли девочки из ряда сопливых детишек.

Пора хитрым дядям втянуть их в петлю «интересных» и «выгодных» делишек».

«А если кто воспротивится системе,

Тот не будет ни в элите, ни в богеме.

С тем попрощаются по отработанной схеме».

– «Вам с Травлей собак или с Петлёй на шее?».

«Собака и Петля»

Одна накинулась и грызёт.

Другая накинулась и давит.

Но кто в собаке злость убьёт?

Но кто петлю ослабить заставит?

Веревки вьют для строгих дел

Теоретические знатоки неволья,

Запястья тех стирая в мел,

Которые практично не бегут из строя.

И травля жалкого нутра

Сжимает пуще, чем могилы холод.

И в клочья от клыков крыла.

И кровь – гнильна без кислорода…

Мы все притихли по местам —

Очаровались подконтрольным зельем!

Из нас придёт ли к нам Гигант:

Насаживать плохих собак на петли?!

«Да нет… у людей всё не так плохо… В газетах всё спокойно, справедливо, стабильно, ровно! А то наговорил тут на своих однопланетян… В мире людей – это вам не в мире животных!».

«Ведь у тех, в царстве пернатых, парнокопытных и четвероногих, в отличие от нашей „гуманной“ жизни, ТАКОЕ происходит. Сплошное безумие и зообред!».

«Зообред»

Свинья потеряла в траве карандаш,

Рисунок её незаконченный съелся.

Стряхнула ограда с себя воробья.

Щебеча молитвы, он в лужу уселся.

На бабочку-милочку пал жабий взгляд.

И бархат на крыльях слюною покрылся.

И аист теперь не приносит ребят.

Написан донос – так с пути аист сбился!

В бочонок с враньём окунули сыча,

Подмяли, опутали мудрую силу.

Безвременно жаркий мотор отстучал,

Когда в кровь с вакциной вселили бациллу.

Клыками прогрызан тоннель к потрохам.

Крысиным придворьем трон хлеба раскрошен.

Края непочатые – в пищу волкам,

Коррида – болезнь бычья – чаще и горше.

Имперство природы поймали в разврат,

Закат пристыдили, что заревом полный.

Зачищен к эфиру кострат-стихопат.

Престранен протяжный век, умалишённый.

«Бежать из этого хищнического мира! Из клетки скотобойни – на простор!».

«Сердце замирает, когда перед глазами – стремительный бег молодого, горячего, вольного жеребца, покинувшего грязное стойло, вверив свою душу ветрам!».

«Жеребец Осоки»

Эй, возьмите меня, братцы-ветры, с собой!

Я ж, как вы – не народец господский.

За подкованной сытостью чую убой.

Я ж по масти степной, а не скотский!

Не наездник у гривы, а свист пуль нагана.

Не подковы, а топот да пляс.

Всё пытался словчиться арканом цыган

До тех пор, пока сам не погас

От слюны поцелуя в копытный размах,

За секунду взгляд смерти поймав.

Я прочёл, что скрывали от глаз потроха,

Под собой человека подмяв.

«Не убей, не сотри недоноска судьбы!»

Не смогли травы совесть к смягченью призвать.

Как невинность моя, так и цЫган был-сплыл,

Лишь серьга стала ожегом каменных пят.

Лёгкой поступью ряженых смертушка шла.

К тем, кто прыть проверяет, она тут как тут.

Мои путы не знали, что тряпки из льна

Не страшат тех, что волей бродяжьей живут.

Я один, по-сиротски, лакал из колод

Разорённых конюшен, где люд мирно мёртв.

Отлакав, чтобы жить, мчал от брошенных вод,

В прыть огня добавляя, да в гриву – костёр.

Был подстрижен да мечен холодным ножом —

В детстве мальчик, обрядом играя,

Одну букву рассёк да прижёг. Да с дымком!

Да пройдёт то, что даром не надо!!

Уж извольте, мой бег не в усмешку ветрам.

Их безумство любому даст фору.

Понимает река, кому – вскользь берега,

То, что волю не сдержит опора.

Братцы-ветры, несите меня до седин,

До разрывов моих сухожилий волками.

А по смерти коня пусть расплачутся дни,

Что несли дух бесцепных шатаний.

Да разлили в полшаге пред вами.

«Вот Жеребец Осоки разорвал путы, обрёл Свободу… да только затоптал при этом копытами цыгана, который просто пытался его приручить!».

«Ценой крови далась скакуну вольница…».

«Да и человеку нередко свобода и счастье даётся ценой слёз других… людей».

«Исповедь плохого Человека»

Плох всякий, кто делами портит мир!

Не раз я в том строю кричал отважно.

Слепцом в обиде, грешником в любви…

Я множил не к добру бездушные мытарства.

Я маловером жил и мыслям гадким волю дал —

Отправил в путь ладьями по воде.

Я слаб топить их и призываю Божий вал,

Чтоб гадкие утята не взросли к беде…

Всю жизнь быть суеверным – значит зря дышать.

Без суеты лишь вера должным образом предстанет.

Я нарушал порядки собственной судьбы, но знал:

Когда смогу наладить шаг – мир истины настанет.

…Я скользкий тип. Я на каждый шаг падаю.

На подошвах скрип от железной падали.

О стальную траву поломался зуб мудрости…

Я исполнил крик по ушедшей дурости!

«Выдыхаешь, выплёвываешь всю пакость из себя, и это позволяет задержаться тебе на белом свете… Но мысли ворошат заполненную событиями память».

«И я вспоминаю, вдыхая заново свою боль и счастье, что… улыбаясь, ежесекундно не зря дышал я…».

«Время, которое Прожил»

Я запустил свои руки в темень.

Свет продолжает лизать глаза.

В этой ночи я ищу свое время.

Время, которое прожил зря.

Я вспоминаю, что кто-то там плачет.

Но основной цвет картины – заря!

В этой ночи не моё время, значит.

Может быть, вы своё прожили зря?!

Так отпустите ж ладони обратно —

Свету нужнее дела молодца!…

Впрочем, не против секунды я тратить,

Чтобы во тьме зажечь свет на века!

«Темнота. Шутка ли?».

«Хорошо, когда идешь подготовленным в этот мрачный омут. С факелом в руках, с огнём в сердце, с верой в светлых людей, с надеждой на солнечное завтра. А ежели без всего этого».

«Если опустили завесу, и свет Настоящей Жизни через эту завесу не пробивается нисколечко… Как у одного персонажа, который с рождения пребываешь в затхлом, тёмном, сыром подвале. Без света, без надежды».

«Лишь только аромат цветка, находящегося где-то рядом, привносит в его жизнь… искорку радости».

«У Каждого свой Свет»

Я немного свободен – мне разрешили дышать.

Это счастье в уютном подвале.

Есть цветка аромат и его чернолистый окрас.

Верный друг в тишине и печали.

Шла жизнь

...

конец ознакомительного фрагмента