Текст книги "Падение Флавиев"
Автор книги: Максимилиан Маркевич
Жанр: Исторические приключения, Приключения
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 12 (всего у книги 44 страниц) [доступный отрывок для чтения: 14 страниц]
– Конечно, завтра, если захочешь.
– Спрашиваешь? Я ради этого и приехал.
– Тогда отдыхай, а завтра мы отправимся к ней, и я все расскажу. Я пришлю рабов сюда вам в помощь.
Они снова обнялись. Когда рабыня ушла, Туллий вышел на балкон. Ночной город освещался факелами и лампадами на стенах зданий. Но было холодно и он, чтобы не замерзнуть, зашел внутрь. Рабы, прибывшие сюда, принесли теплые туники и тоги. Приготовили постель. Обессиленный событиями дня, Туллий заснул в одежде, обняв Опойю.
Утром Флавий вскочил от скрежета металла.
– Я разбудил тебя? – поинтересовался Меланкомос. – Извини, топор точил.
– Я думал нас убивают.
– Нечего спать до полудня.
– Полдень уже? Как же так? У меня нет времени тут прохлаждаться.
– Во дворце любой расслабится.
– Позовите мне Марту. – приказал рабам Туллий.
– Это еще кто такая? – спросил грек.
– Моя воспитательница.
Появилась Марта, клянясь Туллию.
– Нам пора в путь! – объявил Флавий.
– Только после еды. – сказала, как отрезала, Марта. – Итак, утром наместник интересовался тобой, хотел даже вместе позавтракать. Но я сказала, что ты спишь, как младенец.
– Устал с дороги.
– Тем более, надо поесть и окрепнуть.
Спустя время Марта, Туллий, Опойя и Меланкомос выехали на карруке, данной наместником, за город. Возле пещеры они остановились и вышли. Оказавшись в катакомбах, рабыня зажгла факел, и путники стали бродить по подземным коридорам. Все были тепло одеты, по две туники, но все равно холод пробирал.
– Это место – усыпальница христиан. – начала Марта. – Нас не хоронят, как римлян, не сжигают, а прах не кладут в урну или в могилу. Тело должно быть погребено в землю со специальными молитвами, обращенными к Богу. Человек не сможет попасть в рай, если не крещен.
– В рай? – переспросил Туллий.
– Да, место пребывания Бога. Место покоя и счастья.
– В загробном мире. – дополнил грек.
– А-а-а. – протянул Флавий. – Ну, я крещен, значит уже точно буду в раю, потом.
– Нет. – парировала рабыня. – Даже христианин должен еще заслужить вход в рай.
– Как?
– Своими поступками.
– Какими?
– Запомни десять заповедей и их будет достаточно, чтобы жить по христианским правилам.
– Десять заповедей?
– Да. Но я их тебе не скажу.
– Почему?
– Хочу, чтобы ты встретился с нашим епископом.
– А он хорошо знал мою мать?
– Не знал.
– Тогда нет, я не хочу ни с кем встречаться. Я уважаю Еводия, но…
– Еводий давно скончался, царство ему небесное.
– Мне жаль.
– Познакомишься с новым епископом, и он тебе расскажет о правилах.
– Да, но я, честно говоря, не считаю себя христианином. Меня крестили без моего ведома, и это все как-то нелогично. Человек сам должен принимать осознанное решение, какую веру чтить и делать соответственный выбор.
– Ты язычник? – она резко развернулась и замерла.
– Ты носил буллу? – спросил его уже грек.
– Да, Тит надел на меня буллу, но я давно ее потерял.
– Ты веришь в языческих богов? – вновь вопрошала Марта.
– Я верю лишь в свои силы. Если честно, я считаю, что богов нет, вообще никаких. Ни языческого, ни христианского. Это легенды для запугивания. Живи по тем правилам, живи по этим правилам. Празднуй то, празднуй это. Я не хочу никого обидеть, тем более тебя, Марта, но я, если стану императором, то вообще отменю почитания богов.
– А ты не думал, что людям нужна вера, необходимость верить во что-то лучшее? – произнес незнакомый человек, сорока восьми лет, появившийся с факелом.
– Ты кто? – Меланкомос напрягся и схватился за рукоять меча.
– Не волнуйся, брат мой. Я Игнатий Богоносец, епископ Антиохийский. Я человек мира.
– Владыка! – Марта подбежала к нему и поцеловала руку. – Благослови!
– Бог благословит, дитя мое.
– Это наш всеми любимый епископ. Сам Иисус Христос взял его на руки еще в младенчестве. – объявила она. – Ученик самого Иоанна Богослова, наиболее приближенного ученика из двенадцати апостолов.
– Епископ! Мое почтение. – кивнул Туллий.
– Значит, ты и есть тот, о ком всю ночь рассказывала мне Марта!? Раб Божий Осия?
– Я ничей не раб. Я здесь только лишь для того, чтобы увидеть могилу матери.
– И я покажу ее тебе, а после, мне придется уехать из города ненадолго. Но я очень хотел с тобой познакомиться.
– Зачем?
– Ты первый из рода Флавиев, христианин. Ты был крещен.
– Я как раз только что рассказывал свои мысли об этом…
– И я все слышал. Видишь ли, вера внутри человека, никто не может сказать про человека верит он по-настоящему или притворяется верующим. Порой, вера – это проявление дел человека. Чем больше ты добра делаешь, тем сильнее становится твоя вера в добро, справедливость, прощение, и тем больше шансов попасть в рай, место вечного упокоения рядом с Богом. Вера – это любовь, это твой внутренний яркий свет, которым ты можешь всех осветить и за тобой пойдут другие, пойдут за твоим внутренним светом, внутренним миром.
– Я ничего не понимаю, епископ.
– Я тоже. – поддержал его грек. – Как будто попал на собрание философов.
– Я веду к тому, что, если ты веришь в любовь, добро и справедливость, значит ты уже веришь в Бога. И неважно, как Бог называется, Он всегда в тебе и будет всегда пытаться спасти твою душу, образумить и направить на истинный путь. Пусть сегодня ты не понимаешь моих слов, пусть сегодня, ты категорически против христианства, ввиду того, что ты много плохого в жизни пережил и частично во всем разочаровался.
– Я ни в чем не разочаровывался!
– Твои глаза наполнены яростью, твое сердце живет местью…
– Откуда ты знаешь?
– Я вижу это, чувствую, что от тебя исходит гнев. Этот путь очень губителен, сын мой. Кому бы ты не хотел зла, кому бы не мстил, как бы он этого не заслуживал, пусть все идем своим чередом, рано или поздно все получают по делам своим, и кто что заслужил, обязательно, это получит.
– Домициану отомстят за меня?
– Он, такой же человек, как и все мы. Со своими страхами и проблемами. И чем больше он будет поддаваться этим страхам, чем больше они его будут затягивать, тем больше грехов начнет творить, и тем уязвимее станет. А если к нему не придет покаяние, то наказание будет страшным.
– От кого?
– От Бога, Осия, от самого Бога, в которого ты не хочешь поверить. А ведь вера нужна каждому человеку, равно как надежда, равно как и любовь. Ты же должен даровать Домициану прощение и помилование.
– Простить тирана? Красивые слова, епископ. Я должен его помиловать? Я ненастоящий христианин, ведь меня…
– Крестили против твоей воли, да! Однако христианство для чего это делает, крестит в детстве? Чтобы младенец, если умрет, был похоронен по христианским традициям и отправлен прямиком душою к Богу.
– Душою?
– Тем, что у нас внутри. Вечная и бессмертная душа. Тело наше можно убить, а душу никогда. Именно душа после смерти отправляется в рай – место обитания Бога, или Ад – место обитания Дьявола, который любит таких людей, жаждущих мести, убийств и разврата.
– О, да, епископ. – вмешался грек. – Мы с Туллием именно такие, как ты только что описал, каких любит этот ваш Дьявол.
– Вот папирус. – и Игнатий дал его Флавию. – Там написаны десять заповедей Иисуса Христа. Твой выбор и лишь только твой, выбросить его или прочитать. Но, перед тем как выбросить, помни, твой отец и твоя мать были истинными христианами.
– И погибли за это совсем молодыми. – с горечью произнес Туллий, беря в руки папирус.
– Они уже рядом с Богом, в Раю.
– Ты не можешь этого знать, ведь не видел это своими глазами.
– Могу и знаю. – заулыбался епископ. – Необязательно видеть, чтобы верить. Они ведь жили по заповедям. Впрочем, больше тебе расскажет о родителях тот, кто их хорошо знал.
– Кто же это?
– Епископ Симеон Иерусалимский.
– Он жив?
– Жив, хвала Богу.
– Мне надо в Иерусалим.
– А пока… – и епископ осветил могилу, где за стеной покоилась мать Туллия.
На стене надпись: «Раба Божия Рахиль».
Флавий подошел к стене и разглядывал ее так, будто увидел мать перед собой. Стал гладить стену и прижиматься лбом.
– Я присутствовала при твоих родах. – заговорила Марта. – Как только ты появился, Рахиль сразу же испустила дух.
– Почему надпись раба Божия? Она была рабыней? – слезы Туллия полились градом, а он лишь всхлипывал, не вытирая их.
– Нет. – ответил епископ. – Но мы все пред Богом, нашим создателем, рабы. Ты, я, наместник Сирии, да даже император, тоже раб Божий, хоть и неверующий. Почему мы рабы? Потому что именно Бог создал нас, а не мы его. И каждый из нас служит какой-то цели, необходимой для нашего спасения. Это как урок в школе и задание, с которым мы справимся или нет. Все уже от нас зависит. Подсказки нам даны – это заповеди Бога.
– Дайте побыть одному, прошу! – взмолился Туллий.
Марта отдала ему факел и все четверо ушли в соседний коридор.
– Почему, мама, почему ты меня оставила? – прокричал Флавий. – Почему отдала тем, кто не считал меня настоящим сыном, кто не любил, так как ты бы меня любила? – он облокотился на стену и сполз по ней вниз, рыдая. – Ты умерла, так меня и не увидев, а я тебя. Почему? Зачем ты доверилась этим христианам? Ответь, прошу.
– Осия! – появилась здесь Марта. – Прошу, пойдем. Тут холодно и ты можешь заболеть. Ты достаточно пробыл, чтобы пообщаться с матерью. Но здесь лишь память о ней. Разговаривать с Рахилью ты можешь всегда и везде, и она обязательно услышит тебя, ведь мать в твоем сердце.
Рабыня помогла Флавию подняться, и они вместе вышли из пещеры. В карруке их ждали Опойя и Меланкомос.
– А где епископ? – спросил Туллий.
– Давно уже уехал. – ответил грек. – Не будет же он ждать тебя, пока ты там нарыдаешься. Соберись, ты должен быть сильным. Нам еще Иерусалим пережить надо и тогда можем возвращаться в Рим.
Вернулись они во дворец поздно. Флавий долго плавал в термах[74]74
Термы – античные бани в классической Греции. В период эллинизма ими пользовалось все население города. В Древнем Риме термы возникли по греческому образцу и стали центрами общественной жизни.
[Закрыть] и расслаблялся. Никого видеть не хотел и все обдумывал произошедшее сегодня. Вернувшись в кубикулу, он раскрыл пергамент и прочитал:
Я Господь, Бог твой, Который вывел тебя из земли Египетской, и дома рабства, да не будет у тебя других богов перед лицом моим.
Не делай себе кумира и никакого изображения того, что на небе вверху, что на земле внизу, и что в воде ниже земли. Не поклоняйся им и не служи им; так как Я Господь, Бог твой, Бог ревнитель, наказывающий детей за вину отцов до третьего и четвертого рода, ненавидящих Меня, и творящий милость до тысячи родов любящим Меня и соблюдающим заповеди Мои.
Не произноси имени Господа, Бога твоего, напрасно; так как Господь не оставит без наказания того, кто произносит имя Его напрасно.
Помни день субботний, чтобы святить его. Шесть дней работай, и делай всякие дела твои; а день седьмой – суббота Господу, Богу твоему: не делай в этот день никакого дела ни ты, ни сын твой, ни дочь твоя, ни раб твой, ни рабыня твоя, ни скот твой, ни чужой, который в жилищах твоих. Так как в шесть дней создал Господь небо и землю, море и все, что в них; а в день седьмой почил. Посему благословил Господь день субботний и освятил его.
Почитай отца твоего и мать твою, чтобы продлились дни твои на земле, которую Господь, Бог твой, дает тебе.
Не убивай.
Не прелюбодействуй.
Не кради.
Не произноси ложного свидетельства на ближнего твоего.
Не желай домуса ближнего твоего; не желай супруги ближнего твоего, ни раба его, ни рабыни его, ни вола его, ни осла его, ничего, что у ближнего твоего.
– Нет, это все не для меня. – и Туллий отбросил в сторону пергамент. – Ерунда какая-то. Не был я ни в каком Египетском рабстве.
– Как себя чувствуешь, Осия? – появилась Марта, глядя на него с заботой.
– Не называй меня больше Осией, я ненавижу это имя.
– Почему?
– Рабыня не должна спрашивать почему!
– Прости, господин Туллий, больше не буду. Наместник пригласил завтра на завтрак.
– Хорошо, приду. Свободна.
На утро следующего дня в триклинии сидел лишь Атилий Руф с Фавстом. Флавий же пришел с Меланкомосом.
– Садитесь. – пригласил их наместник. – Я не хотел вас сажать вместе с моими советниками и военачальниками, чем меньше они знают про Туллия, тем лучше для всех нас.
– Благодарю, повелитель. – ответил Флавий.
– Как вчерашняя поездка к могиле матери? Мне донесли, что ты нашел ее.
– Да, наместник. Это было тяжело. Даже не думал, что настолько.
– Я понимаю. Главное, что цели ты достиг. Куда дальше?
– В Иерусалим, к могиле отца.
– Я дам вам лошадей. Так быстрее будет.
– Ты, итак, столько сделал уже, господин, для меня, что я даже не знаю, как тебя отблагодарить.
– Зачем меня благодарить? Я рад, что могу помочь.
– А суд уже был над капитаном и матросами?
– Нет, он не скоро, через месяц где-то. Суды не справляются с разбирательствами разными, работают на износ. А что?
– Интересно, просто. Капитан узнал все про меня и кричал на каждом шагу об этом.
– Не волнуйся, с ними всеми, считай, покончено.
Меланкомос внимательно посмотрел на наместника, затем перевел взгляд на Туллия.
– А, ты, гладиатор, верно?
– Борец. – сурово ответил грек.
– Ты хороший защитник. С тобой нестрашно хоть на войско идти. – и он рассмеялся. – А я уж думал вам охрану выделить.
Разговор прервал советник, который зашел сюда и что-то шепнул на ухо наместнику.
– Извините меня, – произнес Руф, вставая. – но я должен вас покинуть, так как долг зовет решать очередную проблему.
– Наместник, если позволишь, мы сегодня хотим отбыть в Иерусалим. – заговорил Туллий.
– Конечно, лошади буду готовы. Фавст все устроит. Рад знакомству, Флавий. Да благоволит тебя богиня Фортуна.
– Благодарю, повелитель. А тебе долгих лет жизни и здравия.
– Хах. – и он ушел.
– Надеюсь, Туллий Флавий нас еще посетит? – поинтересовался управляющий дворцом.
– Если честно, будь моя воля, я бы остался здесь жить навсегда.
– Так в чем же дело?
– Меня, как и вашего наместника, тоже долг зовет.
– Если когда-нибудь надумаешь здесь поселиться, то милости просим.
– Ага, прямо во дворце и поселите? – спросил грек.
– Ну, от наместника будет зависеть.
– То-то и оно. Зависеть от воли наместника – это уже не свобода.
– Логично. – поддержал его Туллий. – Но предложение хорошее, благодарю Фавст. А где я могу найти Марту?
В тронном зале рабыня-христианка протирала вазу в нише, когда к ней подошел Флавий.
– Здравствуй, Марта.
– Здравствуй, господин Туллий. – холодно ответила она.
– Я сегодня уезжаю, навсегда.
– С Богом! Ой, прости, счастливого пути.
– Я хотел бы извиниться за свое поведение.
Она остановилась и посмотрела на Туллия.
– Мне стыдно, – продолжил он. – за себя.
– Не стоит, мой мальчик. – Марта обняла его. – Я понимаю и знаю, как тебе тяжело сейчас, в первую очередь психологически. Всему свое время. Ты еще слишком молод. Когда-нибудь, ты все поймешь, и я верю, что ты будешь великим человеком, великим христианином.
– Едем со мной?
– Не могу. – заулыбалась она. – Ты же знаешь это.
– Я буду всегда помнить тебя и любить.
– А я тебя.
Глава XIII
До Иерусалима они добрались лишь спустя неделю, делая остановки на ночлег в местных мансионах. Вид самого известного и великого города иудеев ужасал. Тринадцать лет прошло с того момента, как Иерусалим был разрушен легионами Тита Флавия и с тех пор не восстанавливался. Путники могли с любой стороны беспрепятственно оказаться внутри города. Большая часть Иерусалима лежала в руинах, разрушены внешние стены, и внутренние, разделявшие некогда районы. Храмовая гора, на который находился храм Соломонов, была распахана, тем не менее юго-западная часть фундаментной стены осталась, так же, как и единственная стена самого храма. Сейчас она уже больше напоминала не стену, а груду камней. Также уцелели и три башни – Фазаеля, Гиппика и Мириаммы, по личному указанию Тита. Жители, кое-как и своими силами восстанавливали инсулы, домусы и даже мансионы. Но, было очевидно, что город пустовал и жителей было мало. На весь Иерусалим функционировал лишь один рынок и то со скудными товарами и малым выбором продуктов.
– Это не город! – воскликнул Меланкомос. – Это самое настоящее кладбище. Поскорее бы убраться отсюда. Он на меня навеял уныние.
– Нет, надо найти ночлег. – ответил Туллий.
Трое путников зашли в мансион в Нижнем городе. Их встретил радостный хозяин иудей:
– Римляне? – спросил он на латыни.
– Да, нам бы кубикулу на пару дней. – произнес Флавий.
– Конечно, господин. У нас есть хорошие кубикулы и не очень.
– Ты хотел сказать не очень хорошие и плохие!? – сурово выговорил грек.
– Нет, господин. – рассмеялся иудей. – Я может неправильно выразился.
– Берем лучшие. – и Туллий кинул монеты на стол. – Еду нам и воду.
– Еда будет, господин, а вода чуть позже. Мне надо сходить к колодцу. Акведук разрушен и нет средств его восстановить. Да и кто этим будет заниматься?
– Мы подождем воду.
– Тогда неси вино. – вмешался гладиатор. – Много вина.
– Это быстро сделаю. – поклонился хозяин. – Я вас провожу к кубикулам.
– Послушай, – обратился Флавий. – где мне здесь найти христиан?
– Ахаха, господин. – рассмеялся иудей. – Не думаю, что они остались. Иерусалим все покинули, здесь нечего делать.
– Ты же остался.
– Я одно целое с этим городом. Если умирать, то лучше здесь.
Наевшись и отдохнув, они легли спать еще с закатом и лишь утром вышли на улицы Иерусалима, чтобы побродить по ним.
– Где нам искать этих христиан? – задумался Меланкомос.
– Я не знаю. – ответил Туллий. – Может, на форуме знают?
– Я слышать о христианстве. – вмешалась Опойя. – Здесь был распят их Бог. Значит, надо найти место его гибели, и там оказаться христиане, наверное.
– Дело говорит. – восхитился грек.
– Да, но я не знаю, где его распяли. – расстроился Туллий. – Надо было поспрашивать у епископа или Марты.
На улице появилась толпа людей, спокойно идущая группами.
– Простите, – обратился к ним Флавий. – я ищу христиан. Есть среди вас они? Или где тут был распят Иисус Христос? Кто-нибудь знает?
Но все проигнорировали вопросы и прошли дальше.
– На форум идем. – высказался Меланкомос.
Появился еще один человек.
– Прости, друг… где был распят Христос? – на всякий случай опять спросил Туллий.
– Голгофа. – рявкнул прохожий, не поднимая головы.
– Ты христианин?
Но ответа не последовало.
– Голгофа? – переспросил грек. – Уже что-то. Только где она?
– На северо-западе от Иерусалима, сорок четыре локтя от городских стен. – снова рявкнул прохожий, но уже издалека.
– Странный народ здесь.
– Можешь не благодарить. – и незнакомец исчез.
Небольшая скала, скорее холм, действительно находился там, где и указал странник. Не заметить его нельзя было, так как на нем возвышался небольшого размера крест, который явно много раз был сломан и восстановлен.
– И никого!? – поразился Туллий. – Где все?
– Прячутся. – ответил Меланкомос. – Как всегда. Боятся гонений, притеснений и всего самого плохого.
– Это что еще за крест?
– Импровизация чья-то.
– Так или иначе, здесь кто-то да появится. Надо просто ждать.
– Но не под палящим же солнцем. День жаркий, ночь холодная. Ну и погода. Я буду недалеко, найду тень и вздремну. – грек ушел.
– Пойдешь с ним? – спросил у рабыни Флавий.
– Нет, я с тобой остаться. Куда ты, туда и я.
Он ее обнял, и они сели на землю. Подул ветер. Стало свежо и приятно. Флавий снял лацерну и накрыл головы.
– Сильно жарко? – спросил он ее.
– Нет, я люблю теплую погода. В Скифии тоже хороший погода, но зимой холодно.
– Хотел бы я ее посетить.
– Правда? – и ее глаза загорелись.
– Ааа, значит, ты очень хочешь домой!? – улыбнулся он. – Хотя, кто же не хочет попасть домой. Глупый вопрос.
– Хочу, очень.
– Семья жива?
– Надеюсь.
– Тогда мы отправимся туда, не обещаю, что сразу, но я тебя туда доставлю. Обязательно.
– Я тебя очень люблю, господин. – и Опойя поцеловала его.
– Хватит меня называть господином. Ты свободна. Я дарую тебе свободу. На этой земле, где иудейский народ сражался за свободу, ты ее получаешь!
– С тобой мне и свобода не нужна, Туллий. Я никогда не встречать такого людя как ты.
– Человека. – исправил он ее со смехом.
– Человека, да. Все римляне относились ко мне как к… и лишь ты, как к человеку.
– Потому что ты заслуживаешь большего, в тебе есть что-то великолепное, восхитительное, необычное, неуловимое. Для меня ты все. Я очень люблю тебя. – и теперь он уже ее поцеловал. – Тогда с Авлом не стоило мне участвовать в оргии и тебя привлекать. Если бы ты знала, как я все время жалею об этом. Как вспоминаю, что он к тебе прикасался, так сразу…
– Не только он ко мне прикасался, но и другие, пока меня везти из Скифии… и пока продавать.
– Не хочу слушать это. – перебил он ее. – Я тоже не невинным был.
– Надо все оставить в прошлом, чтобы двигаться в будущее.
– Да, ты права. Надо.
Они обнялись и смотрели на крест, пока не стемнело.
– Пора возвращаться. – подошел к ним Меланкомос. – Ночь уже. Опасно. Да и мы ничего не ели целый день и не пили.
– Ты прав, пошли. – согласился Туллий.
Они вернулись в мансион, поели и легли спать. Подождав, пока все уснут, Флавий тихо покинул кубикулу, утеплившись, надев на себя две туники, и вновь отправился к Голгофе. Приближаясь к ней, обнаружил силуэты, стоящие возле креста.
– Кто здесь? – спросил Флавий. Силуэты не шевельнулись. – Христиане? – и вновь тишина. – Я ищу епископа Симеона!
– Кто ты такой? – наконец заговорил силуэт.
– Тоже христианин.
– Имя? Только христианское!
– Осия я.
Силуэты приблизились. Это было четверо мужчин и две женщины.
– Зачем тебе нужен епископ, Осия? – спросила женщина.
– Это личное.
– Наш брат хочет видеть нашего владыку. – заступился мужчина. – Мы обязаны его отвести к нему.
– Вдруг это ловушка? Многие желают смерти Симеону. – встревоженно заговорила другая женщина. – Вдруг за ним следят его враги?
– Даже если это так, они не смогут нас выследить. – после чего обратился к Флавию. – Пошли, Осия.
Путники вернулись в Иерусалим к цитадели с тремя башнями Фазаеля, Гиппика и Мириаммы. Именно у этой цитадели некогда соединялись стены Иерусалима, одна – окружавшая город с юга – и другая, примыкавшая со стороны востока и Храмовой горы. Оказавшись внутри, миновали зал и спустились по ступеням вниз, пока не оказались в катакомбах, пролезая сквозь дыру в стене. Минуя коридоры с зажженными факелами, остановились возле огромного помещения, где сидело множество людей. Все замерли при появлении гостей.
– У нас тут христианин Осия, который ищет епископа. – сразу все пояснил среднего возраста мужчина.
– Епископ придет утром. – ответил один из христиан. – Он спит сейчас на поверхности. Не думаю, что девяностошестилетнему старцу полезно долго находиться в сырых подземных коридорах.
– Долгожитель он у вас, однако. – съязвил Туллий.
– Не смей так говорить о нашем епископе! – возмутились христиане. – Симеон является племянником Иосифу Обручнику, названного отца Иисуса Христа. Он рос вместе со Христом, с юных лет общался со Спасителем, слушал Его Божественное учение, видел совершаемые Им чудеса и входит в число семидесяти учеников, избранных Самим Господом. Был свидетелем страданий, крестной смерти и воскресения Христа из мертвых, а по вознесении Господа на небо, Симеон, вместе с апостолами удостоился получить Святого Духа и, таким образом, был очевидцем и свидетелем всех деяний Господних, начиная с крещения его и до вознесения!
– Я что-то не понял, а кто воскрес из мертвых и куда вознесся?
– Иисус Христос на небо! И епископ Симеон видел это собственными глазами.
– Мда, понятно теперь все. А я-то думал, почему вы всегда и везде от всех прячетесь? С такими разговорами это неудивительно.
– Так или иначе, но наш епископ достоин уважения от таких, как ты!
– Таких, как я? – возмутился Флавий. – Ты на что намекаешь? Да ты знаешь, кто стоит перед тобой?
– И кто же?
– Я Туллий Флавий, сын бывшего римского императора Тита Флавия! И я требую уважения к себе.
– Это ловушка! – вбежал сюда парень. – За ним следили. Сюда идет кто-то.
– А я предупреждала. – закричала женщина. – Я же говорила, что не стоило приводить его сюда.
– Что будем делать? Сражаться?
– Мы же христиане, а не варвары. Не будем уподобляться им, а примем смерть с верою и молитвою. Все читаем молитву Господню «Отче Наш».
Как только христиане стали на колени, сюда вошел вооруженный топором и мечом Меланкомос с Опойей.
– А, вот ты где!? – обратился грек к Туллию. – Когда они затащили тебя сюда, я уж подумал, что здесь и похоронят.
– Они же христиане, – ответил Флавий. – а значит, неопасны.
– Это да, но я подумал, вдруг это иудеи или еще кто. Больше не смей так уходить среди ночи. Или ты думал, что я не услышу или не увижу!?
– Все хорошо. – обратился Туллий к христианам. – Это мой друг и он хороший.
Верующие, завершив молитвы, поднялись.
– Так ты Туллий Флавий? – спросила его христианка.
– Он самый.
– Ты христианин?
– Да, Осия.
– И сын римского императора, язычника?
– Не родной, усыновленный.
– А император знал об этом?
– Конечно, он сам крестил меня у епископа Еводия в Антиохии.
Христиане недоуменно переглянулись.
– Римский император крестил в христианской вере ребенка, которого потом и усыновил!? Похоже, на розыгрыш. Ты уж прости нас.
– Действительно звучит странно, но это так.
– Но ты не похож на христианина и, тем более, на верующего. Извини за такое высказывание.
– Я? Да, ты права, я же не сам крестился. Не по своей воле. Будь моя воля, то я бы не крестился, даже, несмотря на то, что мой отец и мать были настоящими христианами. Но, я все же крещен и этого достаточно.
– Главное вера. Крещение без веры не принесет спасения.
– Может мне и не нужно спасаться!?
Христиане замерли и поклонились. Туллий обернулся и увидел осунувшегося пожилого человека с посохом, на который опирался. Длинная седая борода до пояса и пышная шевелюра делали его вид благородным.
– Я ждал тебя, Осия. – тихо и спокойно произнес Симеон.
– Ты ждал меня?
В помещении появился и епископ Игнатий Богоносец.
– Я только недавно говорил епископу, что ты появишься здесь. – ответил за Симеона Игнатий.
– Тогда все ясно.
– Идем с нами, и я покажу тебе место упокоения твоего отца. – сказал Симеон и ушел.
Флавий с Игнатием пошли за ним. Остановились, когда достигли стены, на которой было написано: «Раб Божий Осия».
– Тит Флавий попросил свою возлюбленную, иудейскую царевну Беренику, чтобы она похоронила его как христианина. Она нашла нас, и я все сделал по христианским канонам.
– Епископ, ты знал его лично?
– Как и Тита Флавия.
– Он мне никогда не рассказывал ни о матери, ни об отце. Я не знаю почему.
– Возможно потому, что Туллий-Старший погиб, защищая Тита. Он закрыл его своим телом от убийцы и получил смертельный удар кинжалом.
– Я вспомнил… мой названный отец говорил мне перед смертью, что мой настоящий отец умер, спасая ему жизнь. Теперь все становится на свои места.
– Что именно?
– Тит усыновил меня из-за чувства вины.
– Это не так.
– Именно так, епископ и никак не иначе. Вначале он оберегал и защищал мою мать, но когда она умерла, рожая меня, пообещал кому-то, будь то моему настоящему отцу, или матери или богам, что усыновит меня и вырастит. Я был для него ношей и бременем, всегда.
– Тит Флавий любил тебя.
– Откуда тебе знать?
– Разве он не относился к тебе как к сыну? Разве не обнимал? Не любил?
– Он обнимал, целовал и любил свою дочь, Юлию. Меня же только хлопал по плечу иногда. Последний раз объятия были, когда мне лет семь было… или еще раньше… я не помню… он меня никогда не ругал. Боялся, видимо, наказывать не своего сына, чтобы не гневить богов.
– Осия, сын мой! В тебе сейчас говорят эмоции.
– Нет, скорее здравый смысл. Я наполовину иудей, наполовину испанец, крещенный в детстве. Брошенный своими родителями, один из которых пожертвовал своей жизнью, позабыв о моей, а другая родила меня и не захотела жить без любимого. Они мне не родители. Я не христианин. А Тит? Он мне больше вообще никто.
Туллий, обогнув их, хотел было уйти, когда услышал от Симеона:
– Осия!
– Я не… – начал было Флавий.
– В скором будущем перед тобой станет серьезный выбор, от которого будет зависеть твоя дальнейшая судьба.
– Что за выбор?
– Правильный выбор поможет тебе сделать только христианство. – дополнил Игнатий. – Поняв христианскую веру, ты поймешь и правильность выбора.
– И что это значит?
– Всему свое время.
Флавий вернулся в помещение, где позвал за собой Меланкомоса с Опойей, и бросился на выход.
– Так ты нашел могилу своего отца? – поинтересовался грек у Туллия.
– Да. – сурово ответил Флавий.
– Попрощался с ним?
– Нет.
– Тогда куда мы идем?
– В Кесарию Палестинскую, а там сядем на судно и в Тарент.
– Почему в Тарент? Нам в Рим надо!
– У меня там остались дела.
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?
