Текст книги "Падение Флавиев"

Глава XV

В иды апреля онерария вошла в гавань города Тарент. Туллий сразу же, с Опойей и Меланкомосом, поспешил к инсуле Мания.

– Заходите, – открыл дверь гостям Маний. – родителей нет дома. Я сам с Корнелией.

– Здравствуй. – обратился к ней Флавий. – Ты все еще не беременна?

– Отстань от нее, Туллий. – заступился Маний. – Я сейчас схожу за Луцием. Скоро буду. – и он ушел.

– Не знаю, может быть. – ответила Корнелия и стала солью вычищать пятно со своей паллы.

– Зачем же ты обманула меня насчет беременности?

– Думала, что так смогу удержать тебя.

– А потом сдала меня убийцам твоих родителей.

– Тогда я хотела твоей смерти, потому что ты обещал жениться на мне.

– Я не обещал…

– Обещал сделать меня императрицей.

Меланкомос и Опойя сразу замерли и стали вслушиваться в разговор.

– Я не обещал, а предполагал.

– Так что любая девушка на моем месте желала бы твоей смерти.

– И сейчас тоже?

– Нет, уже все, я полюбила Мания. Он, кстати, лучше любовник, чем ты.

– Хаха. – заулыбался Флавий. – Смешная ты.

– Так вот, значит, на кого ты меня променял? – и она внимательно разглядела Опойю.

– Ты же ее видела в прошлый раз.

– Тогда мне было не до нее.

– Разумеется, после той бойни, на вилле сына префекта, нам всем было не по себе.

– Она хороша, но рабыня.

– Я ее освободил. Теперь она вольна делать все, что пожелает.

– Жениться собрался?

– Да, но не на ней.

– А на ком?

– На римлянке.

– И как ты его терпишь? – обратилась Корнелия к Опойе.

Бывшая рабыня ничего не ответила.

– Она слишком тактична и спокойна, чтобы вестись на провокации. А ты, слишком буйная и энергичная, каких я не люблю. – констатировал факт Туллий.

– Конечно, тебе подавай бесправных рабынь.

– Нет, мне подавай просто спокойную, хорошую, чистую и честную девушку.

– Что? Ты у меня был первым! И я же нечистая после всего?

– Не уверен, что я был первым у тебя.

– Да будь ты проклят всеми богами мира! – закричала Корнелия и швырнула в него паллу. – Если бы ты только знал, как я тебя ненавижу. Это из-за тебя мои родители погибли, тебя хотели убить, а пострадала моя семья.

– Ты бы променяла мою жизнь на жизнь своих родителей?

– Даже не задумываясь!

– Ну вот, а говорила, что любишь меня. Любящий человек никогда бы так не поступил. На самом деле тебе нужна была лишь богатая жизнь в Риме. Тебе чуждо слово любовь, к сожалению.

В этот момент в кубикулу вошли Маний с Луцием и все затихли. Маний смотрел то на Корнелию, то на Флавия, но не захотел вдаваться в детали скандала.

– Вас даже на улице было слышно. – заговорил Маний. – Ну, да ладно, я привел Луция.

– Туллий. – произнес Луций. – Мы получили твое послание.

– Я его просил отослать из Рима. – ответил Флавий. – А сам, тем временем, уже отплыл в Иерусалим.

– Как путешествие прошло?

– Не очень. Я нашел могилы своих настоящих родителей. Это было грустно и бессмысленно.

– Почему?

– Приплыть туда, посмотреть на стены, за которыми они замурованы, и уехать.

– Могилы – это всегда грустно.

– В письме ты нам предлагаешь присоединиться к тебе на воинскую повинность. – заговорил уже Маний.

– Да. – подтвердил Туллий. – Я стану центурионом, а вы будете в центурии под моим командованием, и так далее пойдем ввысь по служебной лестнице. Нам уже по семнадцать лет, время для призыва защищать нашу империю. Со мной вам будет легче, да и мне с вами.

– Что? – поразилась Корнелия. – Ты меня оставишь? – обратилась она к Манию.

– Да, ненадолго.

– На сколько?

– Через двадцать пять лет службы он вернется. – вмешался Меланкомос.

– Что? Как так? Почему так долго? – поразилась Корнелия.

– Таков закон.

– Благодарю за подсказку. – недовольно высказался Маний.

– Маний, Луций. – обратился к ним Туллий. – Вам не избежать воинской повинности. За уклонение от службы – смертная казнь, и вам это известно. Я же предлагаю покровительство. Я быстро стану центурионом и переведу вас в мою центурию. Вместе – мы сила. Решайте.

– Если мы скажем да, то куда отправимся? – поинтересовался Луций.

– Мы поедем в Рим, там примем присягу и отправимся в путь.

– Я пошел собирать вещи. – заявил Луций и, довольный, ушел.

– Так ведь мои родители только завтра вернутся, да и потом, у меня супруга есть. Как же я без нее? – спросил Маний.

– Едешь или нет, Маний? – сурово спросил его Флавий. – Нет времени на все остальное. Решай сейчас.

Вновь сев на судно, через полмесяца они приплыли к Остии и оттуда по Остийской дороге добрались на карруке до Рима, который встречал их в календы мая сильным ливнем. В этот раз всех легко пропустили, так как Меланкомос поручился за своих друзей.

– Все, – заявил грек Туллию. – тут наши дороги расходятся.

– Но, как, почему?

– Я выполнил обещание, данное Титу. Оберегал тебя и доставил к родителям. Ты вырос, окреп, мы тренировались с тобой. Ты уже можешь постоять за себя. Далее у тебя служба и там, в походах, я уже тебе не смогу помогать.

– Мы увидимся еще?

– Храни тот гладиус Тита, который я подарил тебе, он тебя будет оберегать от всего.

– Значит, не увидимся больше. – вздохнул Флавий.

– Если что, ты знаешь где искать меня. Я не всегда буду находиться в Риме, помни об этом при составлении своих планов.

Туллий хотел было его обнять, но он показал рукой не делать этого и вскоре затерялся среди прохожих.

Вскоре четверо путников, с закатом солнца, достигли виллы Сервия. Гней встретил их полностью мокрых:

– С возвращением! Хорошо искупались? Вам уже и термы не нужны! Я смотрю, ты уже расширяешься! Кого усыновил?

Маний и Луций удивленно переглянулись.

– Это мои друзья, – не понял шутки Флавий. – вместе служить будем.

– Верно, спину товарища всегда надо прикрывать, особенно в бою. Проходите.

– Кого родила Лукина?

– Мальчика. Назвали Веспасианом.

– Ого. Это хорошо.

– Идите согрейтесь в тепидарии. – сказал сенатор двум друзьям Флавия и те ушли. Опойя же проследовала в, некогда, свою кубикулу. – Так что, нашел родителей? – поинтересовался Сервий у Туллия.

– И христиан тоже. Даже жив тот епископ Симеон, с кем хорошо знаком был Тит.

– Серьезно? Сколько ему?

– Девяносто шесть лет. Никогда не видел столь старого человека.

– Общались с тобой?

– Да. – и он дал ему папирус. – Даже вот свои правила мне вручили. Десять заповедей или как их там.

– Интересно. – Гней развернул папирус и все быстро прочел. – Необычно. Хм, не убивать и прощать… почитать Бога и слушаться его.

– Да, я тоже смеялся.

– Это не смешно, вообще-то. В римских законах убийство тоже карается. Долги советуют прощать, по возможности, конечно же. Но и богов наших надо чтить и слушать.

– А как же убийства на поле боя? Они же поощряются.

– Тогда спроси и про самозащиту. Если я на тебя сейчас нападу с кинжалом, а ты меня убьешь, что тебе будет?

– Я не знаю. Но мне думается, что ты стал христианином.

– Нет. – заулыбался Сервий. – Для римского сенатора это большая роскошь выбирать, кому поклоняться. Для сенаторов есть свои правила и традиции, их необходимо чтить, иначе прослывешь изменником и предателем, после чего лишишься всего. Мы пленники своего положения… золотые рабы политики.

– Именем императора откройте! – вдруг прервал их разговор крик преторианцев с улицы.

– Гней!? – испугался Туллий.

– За вами следили?

– Я-я-я… я не знаю!?

– Быстро иди к своим друзьям в тепидарий.

Туллий убежал в одну сторону, а сенатор пошел в сад и кивнул рабу открыть ворота. Сюда ворвалось около пятидесяти преторианцев во главе с префектом Фуском.

– Чем обязан столь позднему визиту, Корнелий? – спросил Сервий. – Если у тебя нет законных оснований так врываться в мою собственность, то сенат разберется с этим, обещаю.

– Спокойно Гней, никто к тебе не врывался, ты сам открыл нам. Мы же не выбивали ворота.

– Вы же с именем императора стучались, как тут не открыть?

– Это не моя инициатива.

В это время в сад заходит Домициан. Сервий поклонился ему:

– Мой император, это большая честь для меня. Надо было предупредить, я бы подготовился.

– Ты же пустишь нас внутрь, а Гней? – холодно спросил Цезарь.

– Будь как дома, повелитель! – и вновь поклонился.

Император с преторианцами зашли в атрий и остановились.

– Идемте в триклиний, сейчас рабы быстро стол накроют. – предложил сенатор.

– Не надо. – ответил император. – Где тут таблин?

– Прошу сюда, владыка! – и он указал рукой направление.

В атрии появились Оливия и Лукина с ребенком на руках.

– Это наш император пожаловал! – пояснил им Гней.

Его супруга и дочь поклонились. Домициан приблизился к Лукине:

– Какой милый ребенок. – как-то странно произнес он. – Мальчик, да?

– Да, повелитель! – ответила дочь сенатора.

– Поздравляем! У нас тоже был сын. Это большое счастье иметь продолжателя своего рода.

– Я сочувствую твоей утрате, Цезарь и молю богов, чтобы они послали тебе нового сына.

Домициан округлил глаза и приблизил к ней вплотную лицо. Лукина удивленно взглянула ему прямо в глаза.

– Надеюсь, тебя услышат боги. – и он отпрянул от нее. – Не стоит пугаться нас. Мы очень плохо видим вдалеке. Приходиться постоянно приближать лицо, чтобы четко видеть, от чистого сердца нам говорят люди и не врут ли. По глазам ведь все читается. – и он закивал.

– Я никогда не лгу, повелитель!

– И это похвально. Жаль твоего супруга, как его звали?

– Авл, господин.

– Ах, да, прямо как Авл Вителлий, тот самый император, который хотел нас сжечь в храме Юпитера Капитолийского. Как мы могли забыть такое имя!?

– Чем быстрее забудутся неприятности, тем легче будет дальше жить.

– Золотые слова. – похлопал Домициан в ладоши и повернулся к Сервию. – Мы поражены, Гней, твоя дочь не только очень красивая, да еще и очень умная, вся в отца.

– Или в мать, повелитель. – рассмеялась Оливия. – Вся в мать. Ха-ха.

– Как назвали? – резко спросил у Лукины император.

– Веспасиан, мой господин.

– Веспасиан!? – и он вновь повернулся к Сервию. – Разве ты так любил нашего отца?

– Я люблю весь род Флавиев, владыка. – ответил сенатор.

– Почему же ты тогда убил Туллия?

– А он не Флавий. Ведь всегда важна чистота и законность крови.

– Давай пройдем в таблин, нам нужно поговорить с глазу на глаз.

– Конечно, повелитель. Прошу сюда.

Они зашли в таблин и закрыли дверь, за которой выстроились преторианцы.

– Садись, не стой! – приказал император, а сам лег на софу.

– Слушаюсь. – исполнил приказ сенатор. – Может вина, повелитель?

– Нет, не надо. Ты лучше скажи нам вот что. – он замешкался. – Если скажешь правду, это тебя спасет.

– Я весь во внимании.

– Поползли слухи по Риму, что готовится заговор среди сенаторов, которые недовольны последними нашими решениями. В том числе и из-за нашего цензорства. Ты, как один из самых влиятельных и уважаемых сенаторов, всегда в курсе всего. Кто они?

– Я не знаю, Цезарь, а даже если бы и знал, то не сказал, потому что большая часть сената против тебя. Этими зачинщиками могут быть, кто угодно. Но я никогда не был доносчиком и не буду, я выше этого.

– Ты тоже в этом заговоре? – и Домициан приблизил свое лицо к его лицу.

– Нет.

– Почему же? Ответь нам! Неужели ты доволен нашим правлением? При нас ты опальный сенатор.

– Потому, что я слишком люблю Веспасиана, чтобы ненавидеть его сына.

Домициан вскочил на ноги. Сервий последовал его примеру.

– Ты идеален, Гней. Само совершенство. Если бы еще не обманывал, то мы… Ты ведь обманул нас тогда, во дворце, насчет Туллия.

– Не обманул, а скрыл детали, но факт остается фактом, я его убил.

– Мы вот думали… недавно… твоя дочь и мы… ведь прекрасная пара будет. Верно?

– Ты хочешь взять ее в жены? – удивился Гней.

– Правда, мы слышали, что ты ей нашел достойного супруга.

– Не так чтобы и достойного.

– Кто он?

– Если только повелитель захочет, то я сразу же отменю помолвку.

– Уже и помолвка?

– Через три месяца траур у нее закончится и сможет выйти замуж.

– Ах, да, точно, траур… мы забыли. – расстроился Домициан.

– Не хочешь ждать?

– А ты бы хотел воссоединиться с родом Флавиев?

– Мне никогда не стать Флавием, но такой союз меня бы осчастливил, а мой род прославил бы на века.

– Еще бы. – ухмыльнулся Домициан. – Мыслишь рационально.

– Прости, повелитель, но я впервые увидел на твоем лице улыбку. Я знаю, что всем нам не до улыбок в это тяжелое время, когда кругом заговоры и проблемы, тем не менее, смех и улыбки делают человека лучше. – и он тоже улыбнулся.

– Если ты действительно верен Флавиям, то ты нам нужен.

– Что прикажешь, повелитель?

– Пока ничего.

– Так что насчет моей дочери, владыка? Не пойми меня неправильно, но я спрашиваю насчет того, что разрывать мне помолвку или нет!?

– Пока не надо. Когда траур пройдет там и решим, что делать.

– Хорошо.

Домициан вышел из таблина и стал осматриваться. Нависла тишина. Но, затем, опустив голову, направился в сад с преторианцами. Перед выходом на улицу, он развернулся:

– Извини за вторжение Гней, в следующий раз мы предупредим!

– Что ты, повелитель, мой дом – это твой дом. Всегда и в любое время. – и он поклонился.

Домициан исчез в ночи, как и префект с преторианцами. Сервий вернулся внутрь виллы. В атрий вышел успокоившийся Туллий:

– Он догадывается?

– Нет. – ответил Гней и вытянул свои руки, которые тряслись. – Вот последствия общения с нашим императором. – и он выдохнул. – Если честно, то я думал, что сегодняшняя ночь будет для нас последней. Император никогда еще не приезжал сюда.

– Я серьезно перенервничал. Еле сдержался, чтобы не наброситься на него с гладиусом.

– Успеется.

– С чем же связан был его приезд?

– Хочет жениться на Лукине.

– Что??? – почти в один голос спросили Туллий, Оливия и ее дочь.

– Да, что-то задумал уже. Пока не знаю, что.

– Ты меня отдашь ему? – спросила Лукина.

– Нет, конечно же нет. Этому тирану я бы не отдал даже собственную лошадь.

– Может это будет лучше для нас? Я, как императрица, смогу много чего сделать.

– Слишком опасно, он же непредсказуем. Вспомни Нерона, убившего свою супругу просто так… Побыстрее надо устроить свадьбу с Туллием.

– А как же траур?

– Без разницы. Сделаем все быстро завтра. Минимум гостей.

– Так нельзя. Начнутся расспросы, все вычислят, что свадьба прошла с нарушениями.

– Гней! – вмешалась Оливия. – У нашей дочки нет подходящего пеплума. Его надо шить. Она же не будет, абы как, спешить под венец брака.

– Вот видишь, Туллий. – обратился Сервий. – С ними я живу и каждый день общаюсь! Я им говорю, что надо бежать срочно, а они мне, мол, какую обувь одевать, дорогую или просто удобную. Я им говорю, что опасность близко, а они мне, мол, давайте поедим и поспим. И так каждый раз по любому поводу.

– Матриархат. – лишь выдавил из себя Флавий.

Оливия с дочерью зло уставились на него.

– Так или иначе, они моя семья и я люблю их. – констатировал факт Гней.

– Само собой, на то это и семья. Если вы передумали насчет моего брака, то я все пойму. – обратился он к семье Сервиев. – Домициан более выгодная партия. Это же логично. У нас, итак, крепкий союз против императора.

– Ладно, сделаем вот как. Я сообщу о вас своему другу военачальнику, и вы эти три месяца потренируетесь, пройдете обязательную подготовку, пока что, без присяги. А когда официально вступите под знамена легионов, то будете уже освобождены от обязательной тренировочной практики. Так мы и время не потеряем, и выждем, пока не закончится траур… и тогда уже узнаем, что решил Домициан.

– Как всегда разумное решение. – похвалил Флавий.

– Один иудейский мудрец по имени Иосиф Флавий, когда он вспоминал древнего царя Иудеи Соломона, то говорил, что этот царь был мудр, справедлив и всегда принимал идеальные решения, правильные. Насколько я помню, к царю пришли две женщины, которые никак не могли поделить ребенка, так как каждая утверждала, что это ее сын. Соломон не знал, как решить этот спор, так как доводы у обеих были схожи, поэтому решил разрубить дитя на пополам. Ненастоящая мать согласилась, мол пусть же не достается он никому, а настоящая мать сказала: «нет», пусть дитя будет не у нее, но зато живое. И царь отдал настоящей матери ее ребенка. Это было Соломоново решение. Мудрое и справедливое. Нам всегда надо действовать спокойно, взвешенно и с умом.

– Может быть я не слишком умен пока, но я учусь у тебя.

Здесь появились Маний и Луций.

– Ах, да, познакомьтесь, моя дочь Лукина и супруга Оливия, а это Маний и Луций – друзья Туллия. – представил их друг другу сенатор. – Сейчас будем ужинать.

– А-а-а! – закричала Оливия и указала пальцем на Мания. – Это ты на вилле Авла хотел убить меня, когда держал кинжал у моего горла! Убийца, убийца, на моей вилле убийца!

– Нет, нет, что ты! – сразу начал оправдываться тот. – Я не хотел причинять вреда тебе, просто хотел защитить от смерти своего друга Туллия. Я прощу прощения за свой поступок.

– Ты поступил правильно. – поддержал Мания Гней.

– Я не поняла, ты его поддерживаешь? – поразилась Оливия.

– Если бы не он, нас всех убил бы Авл. Тебе же кроме угрозы ничего плохого не сделал?

– Нет.

– Ну вот и хорошо. Цель оправдывает средства.

– Конечно, очень странно все это. – начал Маний. – Мы один раз посетили Рим, да и то, когда маленькие были. А сейчас в гостях у сенатора, да еще и слышали голос самого императора в нескольких локтях от нас. Быстрые такие перемены. Жаль, что мы не увидели его живьем, лицом к лицу.

– Голос и вид императора, это то, чего бы я не хотел слышать и видеть впредь. Идемте есть.