Электронная библиотека » Малькольм Холлик » » онлайн чтение - страница 10


  • Текст добавлен: 24 декабря 2014, 16:48


Автор книги: Малькольм Холлик


Жанр: Зарубежная эзотерическая и религиозная литература, Религия


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 10 (всего у книги 32 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Шрифт:
- 100% +
Заключение к части III

Реконструкция жизни и быта доисторических сообществ полна сложных, порой неразрешимых задач. Поэтому наброски, сделанные с помощью немногочисленных фактов, скупые из-за несовершенства методов исследования, неизбежно будут окрашиваться личными и культурными стереотипами. Нарисованные нами портреты охотников-собирателей и первых земледельцев – всего лишь безликие маски, за которыми скрываются многочисленные различия, как в жизни безвестных древних племен, так и в интерпретациях разных исследователей. Тем не менее, все эти картины не являются плодом нашей фантазии: они построены на материалах серьезной литературы.

В целом мы считаем, что жизнь древних, занимавшихся охотой и собирательством, вовсе не была «беспросветна, тупа и кратковременна», как это старался представить Томас Гоббс[179]179
  Гоббс Т. Левиафан. Глава XIII.


[Закрыть]
. Миллионы лет небольшие племена наших предков выживали в жестоком и опасном мире, действуя сообща и помогая друг другу. Сама эволюция говорит, что мы гораздо более приспособлены жить в тесных партнерских группах, чем в больших сообществах с внутренней конкуренцией. Однако эволюция же сделала нас гибкими, способными выжить и приспособиться к любым условиям – от безводных пустынь холодного Заполярья до каменных джунглей больших городов. И хотя большую часть своей истории мы жили в мире и сотрудничестве друг с другом, иногда в нас просыпается и соперничество, и агрессия, и жажда крови. Ведь в наших генах заложено все необходимое, чтобы развиваться в любом направлении в зависимости от жизненного опыта и в особенности – от потенциально травмоопасных ситуаций (ПТС).

Нельзя точно сказать, страдали охотники-собиратели от травм больше или меньше, чем современные люди, но мы считаем, что они страдали меньше – и притом существенно. Мы исходим из предположения, что все те ПТС, с которыми им приходилось сталкиваться (в основном – болезни и естественные опасности дикой природы), были существенно менее сложными, нежели сегодня. Помогало нашим предкам и их отношение к травмам и смерти как к естественным этапам жизненного пути, они вовремя высвобождали энергию возбуждения – в коллективных практиках и обрядах исцеления. Вместо того чтобы подавлять страх и содрогание, как мы сегодня, древние люди избавлялись от них естественным образом, не давая им копиться внутри и превращаться в травмы. Кроме того, у них не было наследственных травм, поскольку, в отличие от современного человечества, им были неведомы войны, геноцид, насилие, жестокость, эксплуатация, изгнания и тому подобные бедствия.

Когда первобытные культуры стали превращаться в земледельческие цивилизации, оказалось, что перемены во всех сферах жизни служат благодатной почвой для травм. Основной причиной стресса были, пожалуй, климатические изменения. Не сменись оледенение эпохой всеобщего изобилия, возможно, мы бы с вами до сих пор охотились и собирали коренья, меняя сезонные стоянки. Не стань климат в позднем дриасе вновь холодным и сухим, мы, возможно, никогда бы не стали возделывать землю. Кроме того, возникновению сельского хозяйства способствовало еще несколько факторов. Среди них накопление имущества, рост населения, ослабление племенных связей и усиление семейных. Складывается впечатление, что наши предки не принимали сознательных решений – осесть на одном месте или разбить огород, – но будто медленно дрейфовали в своем образе жизни в сторону земледелия, пока, наконец, возвращение к прошлому стало невозможным.

Этот медленный переход тоже был временем, полным ПТС. Постоянный риск неурожая – от засухи, наводнения, болезней или вредителей – вызывал страх перед будущим. Изменения климата несли с собой голод и заставляли людей покидать насиженные места. Многие болели артритом от тяжелой работы и умирали от тогда еще непонятных болезней, подхваченных от домашних животных; детская смертность также была высокой. Иногда между общинами вспыхивали жестокие конфликты, где каждая сторона боролась за выживание. А старые способы избавления от накопившейся энергии возбуждения потихоньку забывались, и травмы становились все более частым явлением.

Когда племенная структура общества охотников-собирателей стала разрушаться, просыпались семена собственничества, конкуренции и патриархальной иерархии, основанной на власти и богатстве. Однако чтобы им взойти, потребовалось еще добрых сорок веков. В промежутке между восьмым и четвертым тысячелетиями до нашей эры земледельцы и кочевые племена (за редкими исключениями) вполне мирно сосуществовали и сотрудничали. Каким-то образом прежняя эгалитарная система ценностей сохранялась на протяжении всего этого периода. Только с возвышением так называемых цивилизаций Древнего Египта и Месопотамии, во время очередного климатического изменения, войны и неравенство оказались узаконенными.

Пожалуй, основной мыслью части III является следующая: по природе своей люди не жадны, не агрессивны, не жестоки и не воинственны; у нас нет какой бы то ни было предрасположенности к строгой иерархии и патриархату. Много тысяч лет мы были мирными охотниками, собирателями, садоводами, земледельцами и горожанами. Не в генах следует искать причины нашего стремления к саморазрушению. Мы считаем, что виной всему – наши травмы, и на следующих страницах книги попытаемся это доказать.

Часть IV
Великое Падение

Итак, мы нарисовали почти что пасторальную картину, повествующую о том, как развивались человеческая культура и внутренний мир на протяжении более ста тысяч лет. Но внезапно жизненный уклад наших предков, основанный на равенстве и сотрудничестве, оказался разрушенным. Чуть больше чем за тысячелетие его полностью сменил образ жизни цивилизаций Древнего Египта и Месопотамии – патриархальный, строго иерархичный, воинственный. Произошло это между четвертым и третьим тысячелетиями до нашей эры. В последующие века этот образ жизни распространился по всему миру подобно эпидемии. Деревни и города, прежде и не думавшие об обороне, превратились в хорошо укрепленные форты с профессиональной армией, находящейся в полной готовности. Гармония в обществе дала трещины под ударами битв, завоеваний, изнасилований и массовых убийств. Вместо молодых побегов демократии разросся бюрократический аппарат, обслуживающий власть царей и верховных жрецов. Все остальные – от знати и купцов до крестьян и рабов – стали теперь «простыми смертными». Свобода сексуальных связей осталась в прошлом, и женщины превратились в собственность сильных мира сего. Из воспитания детей исчезла любовь, и ее место заняли строгость и подчинение. Культ Великой Богини и оторванность от природы пришли на смену единению с ней.

Эти изменения оказались даже более серьезны, чем переход к земледелию. По-видимому, они отражали глубинные сдвиги в человеческой природе – в душе и сознании; отсюда возникли новые верования, новые ценности, новое отношение к обществу и самой жизни. В книге «The Chalice and the Blade» («Чаша и клинок», М.: Древо Жизни, 1993), уже успевшей стать классикой подобного жанра, Риан Айслер впервые обратила внимание на эти перемены[180]180
  Eisler 1987.


[Закрыть]
. В них она видит переход от культур, основанных на равенстве, к доминаторским. Этой же теме посвящена работа Джеймса де Мео «Saharasia» («Сахаразия»), где он пишет о смене матриархата патриархатом[181]181
  DeMeo 2006.


[Закрыть]
. Стив Тейлор назвал этот же процесс Великим Падением в одноименной книге[182]182
  Taylor 2005.


[Закрыть]
.

Великое Падение… Звучит так, будто срываешься со скалы и разбиваешься вдребезги. Иудеям и христианам в этом слышится отзвук Господнего проклятия и гнева за непослушание и вспоминаются времена, когда из нашего мира исчезли Божья милость и благодать, сменившись грехом и всеобщим безумием. Кроме того, термин «Великое Падение» навевает мысли, будто древнее общество охотников-собирателей и первых земледельцев было идеальным, а изменение этого образа жизни принесло лишь всеобщий упадок. Это, конечно, совсем не так. Выше мы вкратце писали, что и в сообществах до эпохи Падения было немало изъянов и проблем. Сейчас мы сосредоточимся на отрицательных последствиях Великого Падения, однако следует помнить, что оно принесло с собой и некоторые положительные изменения. Как указывает Стив Тейлор, именно в этот период «языки обрели письменность, а общество – математику, новые науки и технологии». Могло ли все это возникнуть без Великого Падения – вопрос крайне сложный, и в этой книге мы не будем им заниматься.

Глава 12
Великая Сушь

Представьте себе полосу земель шириной примерно в тысячу шестьсот километров, протянувшуюся через всю планету: начинаясь в Северной Африке, она продолжается в Передней и Средней Азии, перекидывается через Тихий океан и ползет до Атлантического побережья североамериканского континента через его южную оконечность. Сегодня в этой полосе умещается большинство нынешних пустынь земного шара: Сахара, Аравийская пустыня, Негев, Тар и Гоби, окруженные полупустынными зонами. Однако так было не всегда. В восьмом – четвертом тысячелетиях до нашей эры в Сахаразии, как назвал этот район Джеймс де Мео, царил довольно теплый и влажный климат (за исключением нескольких более сухих столетий в шестом тысячелетии). На протяжении всего этого периода местность, известная нам как пустыня Сахара, представляла собой влажную саванну с лесами и озерами и давала приют довольно многочисленному населению[183]183
  Brooks 2006; DeMeo 2006.


[Закрыть]
. Но шесть тысяч лет назад ее умеренный климат стал меняться на более резкий, и за тысячу лет благодатное место превратилось в известную нам пустыню. Разумеется, эта перемена произошла не мгновенно и не повсеместно, но однажды великая сушь утвердилась в регионе навсегда, позволив воде сохраниться лишь в узких поймах рек да в небольших оазисах. С тех пор климат в этой полосе на протяжении вот уже четырех-пяти тысяч лет остается стабильным, но крайне сухим, хотя в более высоких и низких широтах он куда мягче.

Города-государства и система ирригации

Итак, в саванну пришла засуха, и охотникам-собирателям теперь требовалось больше пространства, чтобы прокормиться. Однако все места давно были заняты. В отчаянии некоторые, наверное, стали грабить своих соседей и сгонять их с исконных земель. Другие оставили кочевую жизнь и занялись сельским хозяйством. Но и фермерам приходилось нелегко. Засухи, все более долгие и жестокие, сжигали землю и иссушали колодцы. Многие приспособились и к этому и придумали новые способы ведения хозяйства. В пограничных районах, где дожди временами шли, драгоценную влагу собирали в каналы и подводили к полям и садам. Но в конечном счете заброшенными оказалось множество поселений.

Те, кто устремился в более приветливые земли, попадали в многолюдные места с перенаселенными городами – ведь засухи свирепствовали и там. Иногда местное население использовало тяжелое положение переселенцев, нанимая их работать за еду или превращая в рабов. Иногда наоборот – из пустыни выкатывались волны воинственных племен, покоряя и порабощая туземцев. Так природное явление стало причиной жестокости, социального неравенства, притеснений и эксплуатации.

Естественные озера и оазисы высохли, поэтому их жители прорыли в склонах холмов наклонные туннели, называемые канат или фоггара, чтобы добраться до грунтовых вод. Русла сохранившихся крупных рек в сезон половодья они направляли в обширные и сложные оросительные каналы, чтобы питать свои поля. Но отдельная семья или даже деревня часто была не в состоянии ни построить такую систему, ни поддерживать ее, для этого требовалось централизованное управление и координация усилий крупных человеческих масс. Соответственно, появились новые «профессии»: инженер-ирригатор, надсмотрщик, распределитель продовольствия; вместе с этим усложнились иерархия и бюрократический аппарат.

Первые города-государства возникли в Месопотамии, где засушливый климат превратил обширные болота в плодородные луга. В третьем-втором тысячелетиях до нашей эры цивилизация города Урук, распространившись на Южное Двуречье, строила новые города с центральными башнями-зиккуратами, обширными зернохранилищами и дворцами для знати. Некоторые города, стоявшие посреди искусственно орошаемых полей, были обнесены защитными стенами, что свидетельствует о битвах за плодородную землю. Общество Урука было сильно стратифицировано, в нем выделялась духовная и светская элита. Последние опирались на власть административных центров, в которых собирались и распределялись продукты питания, рассматривались проекты строительства зданий и каналов, контролировалась работа ремесленников и велся учет торговли дефицитными товарами – деревом, камнем и металлами. Для этого использовались глиняные печати и таблички: жители Урука изобрели идеографическое письмо. Со временем враждующие города Месопотамии вошли в состав Аккадского, а затем – Вавилонского царства[184]184
  Bogucki 1999; Brooks 2006.


[Закрыть]
.

Возвышению египетской цивилизации предшествовал долгий период, в течение которого вдоль берегов Нила протянулась длинная цепочка конкурирующих земледельческих поселений под предводительством царьков. Общество в них расслаивалось на классы, для вождей строили дворцы и гробницы, контроль над торговлей переходил в руки знати. Позже, около пяти тысяч лет назад, мелкие княжества слились в одно царство с фараоном во главе. Его столицами были Мемфис и Фивы, другие административные центры располагались в прежних резиденциях племенных вождей[185]185
  Там же.


[Закрыть]
. При этом представители правящей касты – как в Египте, так и в Месопотамии – были, судя по всему, потомками воинственных кочевников, вышедших некогда из пустыни.

Завоеватели-кочевники и пастбищное животноводство

Одним из способов выживания на границах надвигающейся пустыни был переход от фермерства к кочевому скотоводству. На влажных пастбищах можно было разводить коров, в более сухих регионах – овец и коз. Пастухи живут в постоянном движении – вслед за дождями и сменой сезонов, туда, где есть вода и корм для скота; кое-где они продолжают свой вечный путь до сих пор. В некоторых районах кочевники и земледельцы нашли возможность мирного сосуществования. С началом сезона дождей пастухи уходили в пустыню, где теперь зеленела свежая растительность, и разбивали лагеря возле оживших источников. Затем, когда колодцы вновь пересыхали, а трава вокруг была выщипана, они гнали скот обратно во владения фермеров – пастись на жнивье и удобрять их поля. За многие века эти люди смогли понять, по каким циклам живет земля, какими путями ходят дождевые облака, и это помогло им выжить, не затевая ссор. На южных границах Сахары, в регионе Сахель, такое взаимодействие двух культур длилось до недавнего времени – до прихода туда экономики и современных технологий[186]186
  Wade 1974.


[Закрыть]
.

Впрочем, были и такие районы, где земледельцы и скотоводы никогда не пытались найти общий язык. Процветающие деревни по берегам рек и в оазисах притягивали жадные взгляды кочевников; в их среде появлялись честолюбивые и агрессивные вожди, вдохновлявшие соплеменников на разбой и грабеж. Так начиналась новая эра насилия. Как заметил Брюс Лерро: «По всему миру пастухи-кочевники, как правило, более склонны к агрессии и жестокости, поскольку им всегда грозит опасность потерять основной источник пищи – скот»[187]187
  Lerro 2005.


[Закрыть]
. Они, в отличие от покоренных ими народов, кажется, всегда чтили войну, а не природу. Они поклонялись мужским божествам-воителям, а их искусство пестрит изображениями оружия и сценами битв. Их общество было неизменно патриархальным и патрилинейным, а вождей они погребали в богатых могилах, иногда – в сопровождении убитых жен.

Некоторые племена предпринимали дальние походы в поисках более гостеприимных земель. Об одном таком семитском народе, вышедшем из Эфиопии – израильтянах, нам живо повествует Ветхий Завет. Уйдя от египетского рабства, они долгие годы странствовали по пустыне, прежде чем достигли Земли обетованной. В Библии также описано, как сами израильтяне убивали, насиловали и порабощали людей на завоеванных ими землях. При этом они считали, что выполняют волю своего Господа, что, по-видимому, было попыткой заглушить чувство вины[188]188
  The Holy Bible, Book of Numbers, сh. 31, New International Version (Библия, Книга Чисел, 31).


[Закрыть]
.

И сказал Господь Моисею, говоря: отмсти… И сказал Моисей народу, говоря: вооружите из себя людей на войну, чтобы они пошли против Мадианитян, совершить мщение Господне над Мадианитянами… И послал их Моисей на войну, по тысяче из колена…

И пошли войною на Мадиама… и убили всех мужеского пола; и вместе с убитыми их убили… пять царей Мадиамских… а жен Мадиамских и детей их сыны Израилевы взяли в плен, и весь скот их, и все стада их и все имение их взяли в добычу, и все города их во владениях их и все селения их сожгли огнем и взяли все захваченное и всю добычу, от человека до скота; и доставили пленных и добычу и захваченное к Моисею…

И прогневался Моисей на военачальников, тысяченачальников и стоначальников… и сказал им Моисей: [для чего] вы оставили в живых всех женщин?… итак, убейте всех детей мужеского пола, и всех женщин, познавших мужа на мужеском ложе, убейте; а всех детей женского пола, которые не познали мужеского ложа, оставьте в живых для себя…

И сказал Господь Моисею, говоря: …раздели добычу пополам между воевавшими, ходившими на войну, и между всем обществом; и от воинов, ходивших на войну, возьми дань Господу, по одной душе из пятисот, из людей и из крупного скота, и из ослов и из мелкого скота; возьми это из половины их и отдай Елеазару священнику в возношение Господу; и из половины сынов Израилевых возьми по одной доле из пятидесяти, из людей, из крупного скота, из ослов и из мелкого скота, и отдай это левитам, служащим при скинии Господней…

И было добычи, оставшейся от захваченного, что захватили бывшие на войне: мелкого скота шестьсот семьдесят пять тысяч, крупного скота семьдесят две тысячи, ослов шестьдесят одна тысяча, людей, женщин, которые не знали мужеского ложа, всех душ тридцать две тысячи.

Если взглянуть на карту Евразии, то можно увидеть, как курганы кочевников из Средней Азии постепенно распространяются по всей Передней Азии и Юго-Восточной Европе до венгерских степей. Подобно семитам, эти племена разоряли беззащитные деревни, убивали мужчин и детей, а женщин превращали в наложниц и рабынь. Степняки, вероятно, были первыми, кто приручил диких лошадей. Это сделало их орды чрезвычайно мобильными и грозными и позволило вести первые в истории «молниеносные войны». Такая интерпретация событий древних времен, впрочем, остается спорной, хотя и подтверждается последними исследованиями по истории лошади в жизни человека[189]189
  Археолог Мария Гимбутас утверждала, что курганы были, если можно так сказать, пионерами в использовании лошадей и колесниц. Они начали применять их приблизительно шесть с половиной тысяч лет назад. Гимбутас определила три волны нашествий курганов – около 6300, 5400 и 4800 лет назад (Eisler 1987). Многие ученые высмеивали эти теории и утверждали, что лошадь была не одомашнена, вожжи не были придуманы, и колесо со спицами не существовало в то время, о котором говорит Гимбутас (Lerro 2005). Однако недавнее исследование, проведенное Дэвидом Энтони и Брауном Доркас из Института древних исследований конного транспорта, оказало некоторую поддержку утверждениям Гимбутас. Они пришли к выводу, что на лошадях ездили по степи, управляя веревкой или кожаными вожжами, уже шесть тысяч лет назад, и что племенные выезды на лошадях уже осуществлялись к этому времени. Пятьсот лет спустя больших степных лошадей распространили на обширной территории юго-восточной Европы и западной Азии. К тому же, две спицы колеса у колесниц были найдены в степи, а сделаны они были около четырех тысяч лет назад.
  Энтони и Доркас считают, что древние луки были слишком большими, чтобы использоваться верхом на коне, а более удобные не могли появиться раньше, чем три тысячи лет назад. Кроме того, всадники не могли использовать мечи и копья без стремян, которые, соответственно, не могли быть изобретены позже. Однако по мнению Марии Гимбутас, курганы изготавливали смертельные кинжалы и боевые топоры уже в начале бронзового века, вскоре после того, как они научились ездить (Eisler 1987). Это говорит о том, что сначала они вполне могли использовать лошадей для стремительного натиска, нападения врасплох, но позже стали использовать их для пеших сражений. После того как были придуманы колесницы, стали использоваться копья, которые можно было метнуть с движущегося объекта. Точная роль лошади в этот период истории до сих пор не ясна, но, вполне вероятно, что она была весьма значительной (Anthony 2007; Anthony 2008).


[Закрыть]
и верховой езды, которая в некоторых районах Судана до недавних пор оставалась основным образом жизни[190]190
  Deng et al. 2005.


[Закрыть]
.

Чтобы отражать эти набеги, оседлые жители стали строить свои поселения на вершинах холмов и обносить их оборонительными укреплениями, производить оружие и объединяться в военные союзы. У них появились армии с жесткой иерархией, наиболее жестокие и амбициозные военачальники становились вождями и царями. В Египте и Месопотамии жители молодых городов-государств создавали шедевры искусства, в Юго-Западной Европе не менее великолепные образцы искусства и ремесла гибли под развалинами покоренных городов[191]191
  Eisler 1987.


[Закрыть]
. Таким образом, вновь поднимающиеся цивилизации забывали о том, что их предки когда-то жили в мире, равенстве и сотрудничестве. Поэтому воинственные, агрессивные, жестко иерархичные культуры сумели относительно быстро распространиться из своей колыбели в Северной Африке, Передней Азии и Среднем Востоке по всему миру.

Первые европейские княжества

В Северной и Западной Европе климат в течение всего этого периода практически не менялся, а волны воинственных степных кочевников сюда не докатывались. Зато здесь продолжали накапливаться внутрисоциальные противоречия, вызванные неолитической революцией. Деревни постепенно переходили под управление вождей, и равноправные взаимоотношения между ними сменялись иерархическими. Примерно три с половиной тысячи лет назад европейское общество уже полностью разделилось на сословия. Могильные холмы с богатыми погребальными дарами в те времена стали обычными деталями любого пейзажа, а те, кто под ними упокоился, судя по всему, принадлежали к правящей элите патрилинейного общества. Крохотные княжества возникали и исчезали, в зависимости от лидерских качеств своих правителей, но система в целом оставалась достаточно стабильной, чтобы в Западной Европе дожить до железного века. Невозможно с уверенностью сказать, были ли погребенные с пышными почестями люди просто главами успешных фермерских семейств эгалитарных в целом культур, или же они правили силой и взимали дань с подчиненных ими селений. Однако наличие в некоторых курганах оружия и сопутствующих захоронений, где останки ясно свидетельствуют о насильственной смерти, говорит, скорее, в пользу последнего предположения[192]192
  Bogucki 1999.


[Закрыть]
.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации