Текст книги "Сборник «Роботы не умирают»"

Эта мысль пронзила ее. Она на секунду раскрыла глаза и, увидев бешено мелькающие огни ночного города, сливающиеся в разноцветные мерцающие узоры, прижалась к спине Мартина, крепче сжав руки. Ей стало страшно не из-за скорости. Она вдруг ощутила, как легко может потерять его, как в нем нуждается и как хочет быть необходимой ему.

Мартин резко затормозил у дома Мелани. Сняв шлем, он пытливо посмотрел в ее лицо. Испуг? Отвращение? Холод? Он знал, что после того, как она увидела его настоящего, отношения между ними навсегда изменятся. В ее глазах ему виделась необъяснимая мольба. Неужели она теперь боится его? Неужели она допускает хотя бы мысль о том, что он способен причинить ей вред?

– Сегодня ты был другим, я не знала тебя такого. – Она говорила напряженно, стараясь выдержать спокойный тон.

– Да, ты права. Я сильно изменился с тех пор, как был маленьким мальчиком, рассуждающим о коллективном разуме. Ты… Наверное, теперь ты боишься? Я противен тебе?

Мелани резко вскинула опущенную голову, будто бы от удара.

– Противен? Ты думаешь, что можешь быть противен мне? – она смотрела на него с болью, и мольба в глазах читалась еще отчетливей. – Неужели за все это время ты совсем не узнал меня? Неужели ты так легко готов отказаться от меня, едва почувствовав себя другим?

– Нет, Мел, нет. О чем ты? Просто я чувствую, что изменился, и чувствую, что могу принять себя нового. Но не знаю, можешь ли ты.

– Я знаю только, что больше всего я боюсь потерять тебя. Раньше я знала, что нужна тебе. Теперь я не знаю, зачем я здесь… – Она снова опустила голову.

– Мел… Мел, глупая, – он усмехнулся. – Я бы не знал, что делать, не будь тебя у меня. – Он вдруг рассмеялся, будто бы освободившись от тяжелого груза, и подхватил ее, закинул на плечо, закружился, смеясь.

– Какая же ты дуреха, Мелани! Рыжая моя Мелани! Такая красивая и такая глупая!

– Мартин! Прекрати! Мартин! Я тебе не уличный хулиган! – она сама не могла сдержать смеха. – Поставь меня, Марти, у меня закружилась голова! Правда!

Он тут же поставил ее на ноги и испытующе посмотрел в глаза – на него смотрела прежняя Мелани, все те же лукавые искры в глазах, та же хитринка, в них не было этого непонятного умоляющего страха. Мелани снова рассмеялась, глядя в его радостное лицо.

– Похоже, мы с тобой все-таки не пойдем на выпускной бал. Я знаю как минимум троих парней, которые будут не рады тебя там видеть.

– Я почему-то чувствую, что в ближайшие пару месяцев эти парни намереваются исключить танцы из сферы своих многочисленных занятий, – в тон ей, стараясь не рассмеяться, ответил Мартин.

– Это смешно, но еще минуту назад ты был будто чужой. А сейчас… Чему ты улыбаешься сейчас?

– Не знаю. Мне кажется, я поверил в себя.

– Потому что теперь знаешь, на что способен? – Мелани снова почувствовала, что он не так близок ей, как может казаться.

– Я понял, что я никогда не останусь один на один с собой, это было бы невыносимо, Мел, и я благодарен тебе за это. Ты, наверное, не можешь понять, как. – Он сжал ее руки.

– Я благодарна… – Она замолчала, снова взглянув в его лицо.

– И ты права, я понял, что способен противостоять злу.

– Ты способен на многое, Марти. Иногда мне кажется, что ты можешь все. От этого мне становится немного страшно. Ведь я могу так мало.

– Больше, чем тебе кажется, – улыбнулся он в ответ. – Ну что, я заеду за тобой вечером?

– Я буду ждать.

Они не знали, что из окна небольшой кухни, забыв про остывающий кофе, на них смотрит мама Мелани. А на подоконнике, обвив ноги пушистым хвостом, сидит и, кажется, тоже наблюдает за молодыми людьми когда-то маленький смешной котенок, с трудом взбиравшийся вслед за Мелани по ступеням крутой лестницы. Теперь котенок превратился в красивую, гордую, грациозную кошку.

– Она стала совсем взрослой, – тихо проговорила Саманта. Она неосознанно гладила кошку, а глаза ее смотрели туда, где дети говорили о чем-то очень важном, это она понимала по скованности их поз, по серьезности взглядов. Но вот Мартин подхватил и закружил Мелани, и, увидев это, Саманта с облегчением рассмеялась.

– Дети, хоть и взрослые… Дети…

Она быстро отошла от окна и поправила волосы, стараясь отвлечься, согнать выражение озабоченности с лица, услышав, что Мелани открывает дверь.

– Мама, я сдала экзаменационные тесты, поздравь меня, я так счастлива! – Ее сияющая улыбка полностью подтверждала искренность слов. – Я сегодня очень боялась, а Мартин помог мне. – Взгляд Мелани слегка затуманился, но тут же снова озарился счастьем. Она порывисто обняла мать.

– Я рада за тебя, моя крошка, я так рада. – Саманта хотела бы всегда вот так держать свою маленькую дочку в объятиях. Она опустила руки с неким усилием и, отстранив Мелани от себя, посмотрела в ее лицо, будто хотела запомнить каждую черту.

– Моя такая маленькая, такая уже большая девочка. Тебя снова подвозил Мартин?

– Он очень хороший, мама. – Мелани опустила глаза, тут же смутившись.

– Я знаю, конечно, он хороший, – торопливо подтвердила Саманта. – Как он?

– Ему сейчас непросто, очень непросто. Я хочу быть с ним. Я нужна ему. – Мелани говорила отчужденно, будто сама с собой, а не отвечая на вопрос.

……….

…Ветер трепал рыжие волосы, вырывал из руки тонкий подол платья, собранный у бедра, раззадоривал Мелани, и она смеялась, перехватывая летящую ткань, ближе прижимаясь к затянутой в кожаную куртку спине Мартина. Степенное движение в бесконечном и неповоротливом лимузине никогда не сравнилось бы с этой стремительной ездой, этот выпускной бал уже казался Мелани удавшимся. То, как Мартин удивленно вскинул брови, увидев ее в длинном вечернем платье черного шелка, то, как смущенно улыбнулся, накидывая на плечи кожаную куртку: «Я решил, это лучше, чем смокинг», то, как сейчас они неслись на мотоцикле сквозь сгущающиеся сумерки, – все это уже казалось ей потрясающим.

– Я догоню тебя через минуту, ладно? – Мартин мягко улыбнулся, но она почувствовала, что этот вопрос не предусматривает отрицательного ответа.

– Все хорошо?

– Конечно, только сделаю один звонок.

Как по сигналу, в его кармане зазвонил мобильный.

– Я буду ждать внутри, – она еще раз обеспокоенно взглянула на Мартина. – Только недолго, хорошо?

– Конечно, это дело пяти минут.

Его голос стал отчужденным и жестким, как только он поднес к уху телефон.

– Я на месте, если вы все еще хотите встретиться. Задний двор.

Парни в объемных куртках, накинутых на голову капюшонах переговаривались, сгрудившись в подворотне неподалеку от здания. По изрисованной граффити стене мечутся их тени с острыми иглами арматур, качающимися цепями. Подвижными и неспокойными эти очертания делал непрочно закрепленный, колеблемый ветром фонарь.

Все взгляды обращены на крепкого парня. Стараясь не двигать зафиксированной у корпуса рукой, он говорит зло и жестко. Это голос Стива.

– Я хочу, чтобы вы замочили этого подонка. Понятно? Из-за него Алекс и Джонни еще в больнице, и неизвестно, скоро ли оклемаются. Это не игры. Он один. Мы сделаем все быстро и свалим, нас никто не засечет, а выродок будет наказан.

– Замочить? Я не хочу браться за мокруху… Я человека в жизни не убивал, – голос какого-то парня доносится из плотной группы, и Стиву трудно различить, кто именно из парней засомневался.

– Мы койоты, ты понял? Ты либо с нами, либо против. Либо ты делаешь общее дело и становишься одним из нас, либо мы будем разговаривать с тобой по-другому. Ты понял?

– Да не бойся, это кажется, что страшно. А вообще, адреналин знаешь как в голову фигачит! Считай, экстремальный спорт, – кто-то из парней ободряюще и грубо бьет засомневавшегося по спине.

– Все понятно? Быстро делаем дело – быстро уходим. Если возникнут проблемы – я их решу. – В руке Стива блеснул небольшой черный пистолет и увесисто оттянул карман его толстовки.

Парни двинулись к зданию школы, где вдали от освещенной территории их ждал Мартин, спокойно прогуливаясь вдоль высокого сетчатого забора. В его сознании прозвучал голос Ларри:

– Ты сказал, что это дело пяти минут?

– Не хочу, чтобы Мел беспокоилась. Поэтому нам нужно будет действительно все сделать быстро.

– Я понял тебя. Но их довольно много, нужно это учесть. Судя по приближающимся шагам, шесть человек. Думаю, они не пренебрегли оружием.

– Я понял. Помоги мне все просчитать. Главное, что я теперь совсем не боюсь оказаться среди этого зверинца, верно?

– Спокойствие и внимательность, как на экзамене. Нам не о чем беспокоиться, ты прав, Мартин. А теперь – сосредоточься.

Парни, показавшиеся из арки, приближались плотной толпой, ускоряя шаги. Вдруг Стив что-то резко и глухо выкрикнул, и парни перешли на бег, раззадоривая самих себя этим агрессивным и мощным общим движением.

Мартин, решительно шагавший им навстречу, сильнее оттолкнулся ногой и, стремительно преодолев разделявшее их расстояние, оказался в самой гуще еще не успевших сориентироваться койотов. Поняв, что Мартин уже совсем близко, они, немного потеряв в организованности, судорожно начали наносить беспорядочные удары, инстинктивно желая повалить жертву. Повалить и бить ногами, бить цепями и арматурой, чтобы гаденыш уже не поднялся. Они наносили удары. Но цепи разрезали воздух, куски арматуры не достигали цели и ударялись в асфальт.

– Что за… – парень, не хотевший идти на убийство, серьезно испугался этого бессилия.

Мартин уже отключился от человеческого видения ситуации. Его зрение робота замедляло движения молодых убийц, он успевал приблизить лицо каждого из них, при желании мог рассмотреть каждый шрам на лице испуганного паренька, сигаретный пепел на капюшоне Стива, недоуменно поднятые брови, гримасы злости, бессмысленное напряжение взмахов и ударов остальных парней. Он успевал без напряжения уходить от ударов, оценивая ситуацию.

– Тебе нужна помощь? – голос Ларри прозвучал в его голове.

– Рассчитай силу ударов, иначе я могу переступить черту. – Мартин развернулся и перехватил летящий в его голову кусок арматуры, с легкостью согнул его пополам и отбросил далеко к забору; не останавливая замаха, обратным движением локтя он отбросил на асфальт не успевшего понять хоть что-нибудь парня. Мартин продолжал поворачиваться вокруг своей оси, нанося удары, ломая кости, перехватывая цепи и арматуры, направляя их против их же владельцев. Он не чувствовал ярости, как сегодня утром. Он действовал спокойно и размеренно, будто выполнял простую, но не самую приятную работу.

Стив, стоявший чуть поодаль, меняясь в лице, успел заметить, как один из парней отлетел к стене, другой скорчился на асфальте, не в силах отползти подальше, и в его сторону отлетели два куска цепи, разорванной надвое. Он машинально затянулся сигаретой, не замечая, что она давно истлела, и на его толстовку упал длинный столбик пепла. Опомнившись, он начал дергать пистолет, запутавшийся в свободном кармане. Наконец, высвободив его и направив в сторону Мартина, он понял, что вся его банда уже лежит на асфальте. Кто-то стонал, пытаясь подняться, кто-то лежал неподвижно и молча, потеряв сознание. Мартин оказался неожиданно близко к Стиву. Он смотрел прямо ему в глаза, видел его неловкость и суетливые попытки достать оружие. На секунду Стиву показалось, что Мартин наблюдал за ним уже очень давно, мог прочитать его мысли, знал его страхи, легко мог предугадать, какое действие он совершит в следующую минуту.

Стив поборол страх, зародившийся где-то глубоко внутри и разворачивающийся сейчас во всю свою мощь, и уверенно направил пистолет в голову Мартина.

– Ты покойник! – он выкрикнул это отчаянно, подстегивая себя, и нажал на курок, ожидая увидеть опрокинутое лицо, падение тела, кровь, лужей растекающуюся по асфальту. Но Мартин спокойно продолжал смотреть ему в лицо, лишь насмешливая улыбка чуть коснулась его губ.

Мартин видел через мгновенно фокусирующийся искусственный глаз, как ужасом исказилось лицо Стива, как он, совладав с собой, снова с ожесточением нажал на курок. Он видел пулю, что, вращаясь вокруг своей оси, летела ему в лоб, и мгновенные расчеты, производимые компьютерной системой Ларри. Он сделал движение с минимальной затратой энергии и времени, изменяющее траекторию движения пули, и, качнувшись в сторону, вернулся в исходное положение, будто бы ничего и не произошло.

Стив не мог уловить движение, сделанное с такой скоростью, он был уже не в силах контролировать нервное напряжение, пистолет из его руки упал на асфальт, со стуком отскочил в тень, разом превратившись из смертельного оружия в бессмысленный кусок железа.

– Я не могу изменить тебя. Твоя смерть не принесет мне удовлетворения. Я просто возвращаю тебе долг и надеюсь, что больше не увижу твоей искаженной звериной злобой морды. – Мартин ударил опустившего руки Стива в солнечное сплетение, вложив в свой удар максимальную силу, совместимую с жизнью жертвы. Стив с глухим стоном отлетел к решетчатому забору и затих на земле, оглушенный страхом и болью.

Мартин быстро осмотрел себя. Кажется, куртка цела. Царапины на руках затягивались прямо на глазах. Он озабоченно провел рукой по волосам:

– Сколько времени мы потратили на них, Ларри?

– Ты любитель поговорить, Мартин. Поэтому мы уже растянули мероприятие: вместо обещанных пяти минут – восемь.

– Тогда поспешим! – Мартин легко обежал здание и снова оказался в свете фонарей у крыльца главного входа. Мелани показалась в дверях, ежась от налетевшего холодного ветра.

– О, Марти, ну где ты? Выдача аттестатов уже началась, скоро наша очередь! – Она не нашла в облике друга ничего тревожного и протянула руку. – Идем!

– Идем, идем.

Ладошка Мелани спокойно легла в его раскрытую ладонь и увлекла его в здание, ставшее незнакомым из-за непривычного освещения, цветных гирлянд, мерцающих блесток и музыки, разливающейся в коридорах вместо обыденного гула голосов. Мартин последовал за Мелани, полностью доверившись ее спокойному покровительству. Обычно он чувствовал себя скованно среди людей, но сейчас он забыл обо всем и просто наслаждался приподнятой атмосферой скорого взросления, свободы, легкости. Отдельные моменты, слившиеся для него в единое, странно приятное ощущение счастья, вспыхивали в его сознании. Директор вручает ему аттестат, отмечая отличие – высший результат среди всех выпускников этого и прошлых годов. Кто-то дарит ему цветы, а он смущенно молчит в поднесенный микрофон, не находя, что сказать, кроме неловкого «спасибо, не стоит». Какие-то речи, счастливые лица одноклассников, фотовспышки и хлопочущие родители. Мартин не ощущает неловкости и одиночества, рядом с ним – Мелани. Рука прикасается к руке, ободряюще улыбаются губы, волосы то и дело спадают на лоб, играют рыжими отблесками в лучах праздничного света разноцветных лампочек. Медленная музыка заполняет пространство актового зала, и Мелани доверчиво протягивает ему свою маленькую руку:

– Потанцуем?

И он спокойно идет за ней, увлекаемый вглубь зала, укачиваемый неспешным ритмом музыки и плавными движениями покачивающихся пар. Они танцевали с Мелани в школьном зале, а ему казалось, что они одни где-то очень далеко. Она склонила голову ему на плечо, а он осторожно держал ее за талию, боясь сделать лишнее движение и разрушить это волшебное покачивание, кружащее голову. Мелани поднимает голову, и ее сияющие глаза оказываются совсем близко.

– Я хочу, чтобы так было всегда. Быть с тобой всегда, – шепчет Мартин, привлекая ее ближе, будто кто-то может отнять ее.

– Мы будем вместе, – она улыбается и говорит очень тихо, но Мартин различает каждое слово. И его пронзает счастье. Разве так бывает? Разве от счастья сдавливает грудь так, что становится трудно дышать? Теперь он знает, что бывает.

А потом медленный танец, похожий на сон, как и слова, услышанные и сохраненные в памяти, будто бы выкраденные из чудесного сна, сменяются яркими вспышками светомузыки. Колонки оглушают, и их басы отдаются во всем теле, заставляя подчиняться и двигаться под быстрый отрывочный ритм, будто бы это танец первобытного племени – танец ощущений и чувств, где нет места рассчитанным па и стеснению.

Зрение Мартина выхватывает лицо Мелани, на долю секунды освещаемое яркими огнями и исчезающее в темноте, будто бы мгновенные фотографии, сделанные на бегу: летящие волосы, опущенные веки, закушенная губа и вдруг – прямой взгляд ему прямо в глаза, ударяющий новым зарядом энергии, которой нет конца. Они смеются: Мартин, пластично двигая ногами, в точности повторяет лунную походку, двигает руками и корпусом, как робот. Мелани заливается:

– Ты не оставляешь другим шанса, человек новой эры!

А потом – огни дороги, складывающиеся в свой дикий ритм, будто бы соревнуясь с бешеными вспышками светомузыки, ветер, бьющий в лицо, скорость и руки Мелани, крепко обхватившие его. Так он помнил счастье.

Поздно ночью они вошли в здание клиники, которое давно стало для Мелани вторым домом. Часть здания, в которой находились жилые комнаты, давно погрузилась в тихую темноту. А они со смехом разрывали ее, шикая друг на друга, стараясь не потревожить сон профессора, зажигая свет в кухне, отыскивая в холодильнике что-нибудь съестное. А потом будто бы подчинились тишине и, сев прямо на пол, продолжали говорить, понижая возбужденные голоса до доверительного шепота, строя планы, мечтательно рисуя самим себе свое будущее.

А когда небо начало светлеть, они оба ощутили тяжесть своих уставших тел и, помогая друг другу подняться, поплелись к разложенному в гостиной дивану – раздеваться и ложиться в постели не было сил. Хотелось упасть и заснуть. И не хотелось разлучаться.

Мартин засыпал усталый, и все же сознание его было возбуждено, воспоминания вечера, воспоминания детства вставали перед глазами. Визуальные образы менялись с дикой скоростью: смеющаяся Мелани протягивает к нему руку; Мелани еще маленькая девочка, она кивает и смущенно опускает глаза; отец протягивает ему боксерские перчатки, мама улыбается и говорит ему что-то – слов не разобрать. Мартин чувствовал, как счастье утекает, словно песок сквозь пальцы, ощущение легкости заменяется все возрастающим беспокойством: заметки о несчастном случае мелькают перед его глазами, он чувствует, что ужас, как лавина, накрывает его, но не может заставить себя освободиться от сна и прекратить этот кошмар. Мартину казалось, что он снова умер и не может контролировать свое тело: он хотел закричать, но воздух только царапал горло, он хотел поднять руку, но она была слишком тяжела, он чувствовал, как по щеке текут слезы, но был не способен поднять веки.

– Марти… Марти… – он слышал голос, доносящийся издалека, и, как за последнюю возможность спастись, ухватился за этот проблеск реальности. Он сосредоточился на голосе, и оглушающая его боль в висках немного унялась.

– Эй, проснись! – Мелани второй раз прикоснулась к плечу Мартина. На его лбу выступила испарина, губы беззвучно шевелились и голова металась по подушке.

– Марти! – Мелани встряхнула его чуть сильнее, и Мартин резко вскочил, хватая ртом воздух, будто бы вынырнул из воды. Она успокаивающе гладила его по спине.

– Все хорошо, Марти, я здесь, я с тобой. А это был страшный сон, просто сон, ты слышишь?

– Страшный сон… – повторил Мартин. – Страшный сон. Ужасно болит голова, Мел, так больно, – он сдавил руками виски.

– Тише, тише. Сейчас пройдет. – Мелани гладила его по голове, прохладные пальцы касались разгоряченного лба, и Мартин чувствовал, что боль действительно уходит.

– Что тебя тревожит, расскажи, – Мелани говорила спокойно, тихо, чуть нараспев, словно баюкая ребенка.

– Мне страшно… Почему тех, кто убил моих родителей, не нашли? Неужели это действительно невозможно? Почему они мертвы? Почему именно я? Почему это произошло именно со мной? – Он не замечал, как из левого глаза по щеке покатилась слеза.

Мелани провела пальцем по соленому следу и повернула к себе лицо Мартина.

– У каждого из нас есть свой путь. Ты справишься с этим страхом. Ты найдешь тех, кто сделал это с твоей семьей. А я буду с тобой. Я всегда буду с тобой, – шептала она.

Мартин видел все будто бы погруженным в туманную дымку, но вдруг его взгляд выхватил глаза Мелани, большие, немного печальные, глубокие глаза. Он не отрываясь смотрел в них, и страх отступал, дыхание выравнивалось, прекращался шум в ушах и исчезала боль, сводящая с ума.

– Я буду с тобой, я с тобой, – повторяла Мелани, заговаривая боль, отгоняя страхи.

– Мел… – Мартин прикоснулся к ее щеке, он смотрел в ее глаза и хотел сказать ей так много, что не стоило даже пытаться подобрать слова. Он мог только повторить ее имя в надежде, что она все поймет по его голосу, взгляду.

– Я знаю, Марти, я знаю, – она улыбнулась.

– Я люблю тебя. – Мартин с удивлением осознал, что это любовь заполняет его всего, что любовь дает ему силы, побеждает его страхи. И, произнеся эти слова, он почувствовал спокойную, освобождающую ясность, будто бы, долго вглядываясь в размытый силуэт, наконец различил знакомые черты.

– Я люблю тебя, – эхом отозвалась Мелани, повторяя его слова, повторяя его самого, сливаясь с ним.

Они не заметили, как соединились их губы, не заметили, как уснули, обнявшись. Это был мираж, который невозможно потрогать руками, рассмотреть, аккуратно расправив, как узорный платок, невозможно воссоздать и описать словами. Это было свободное падение, захватывающее дух и соединяющее все эмоции и чувства в одном непередаваемом ощущении.

……..

…Кошмары Мартина не прошли. Он продолжал просыпаться от собственного крика, с мокрой от слез левой стороной лица, охваченный паникой и неконтролируемым страхом. Мелани приносила ему холодной воды и помогала прийти в себя, нашептывая на ухо что-то ласковое, гладя по голове, будто успокаивала испуганного ребенка.

Обычно эти сны напоминали видеозапись, состоящую из разрозненных кадров, но имеющую отношение к смерти его родителей. Огромный массив информации давил на Мартина, он не мог не видеть образы, реальные и смоделированные в его сознании, возможные варианты развития событий, предположительные причины, ходы предотвращения этих страшных смертей, страницы и страницы текстов, прочитанных Мартином когда-то об этой трагедии. И, конечно, лица, лица, лица – родители, гости, люди в масках. Мартин видел, как меняется выражение этих лиц, как радость сменяется страданием, ужасом, вместе с ними раз за разом переживал смерть.

В эту ночь кошмар удивил его своей связностью. Мартин не был больше сторонним наблюдателем, он снова оказался закрытым в кладовке тринадцатилетним мальчиком, сон в точности повторял его отрывочные воспоминания. Он четко, будто наяву, увидел сквозь замочную скважину, как киллеру в лицо выплескивается кипящая вода, как в стороны разлетаются брызги, как человек кричит от боли и срывает с лица черную маску. Мартин с жадностью запоминал черты его лица – тяжелые надбровные дуги, ослепленные злобой глубоко посаженные глаза, покрасневший шрам через все лицо. Человек вдруг перестал кричать и, усмехнувшись, посмотрел Мартину прямо в глаза.

– Мало тебе, что твоих родителей замочили? – говорит он насмешливо голосом Стива и с улыбкой направляет пистолет прямо в лоб Мартина. Мартин увидел, как медленно пуля выползла из дула и, разрывая воздух, пробивая фанеру двери, впилась в его грудь и навылет прошла через сердце. Он почувствовал, что летит в бездну, и резко открыл глаза. Мелани ровно дышала во сне, по-детски подтянув колени к груди. Он встал с постели и прошел в ванную. Холодная вода остудила разгоряченный лоб. Он посмотрел в зеркало на свое полуметаллическое лицо.

– Сон, просто сон, – поговорил он себе под нос, но замер, вспомнив, с какой четкостью он запомнил все черты лица человека со шрамом.

– Просто сон? – Мартин нахмурился. – Ларри, кажется, я вспомнил что-то очень важное, – торопливо вызвал он своего вечного помощника.

– Я уже сканирую информацию, но у меня недостаточно ресурсов, нужно подключиться к более мощному процессору. Придется спуститься в кабинет, Мартин.

У Мартина в голове будто что-то щелкнуло, он начал действовать очень спокойно и быстро, как во время драки с уличными хулиганами или решения тестов. Он видел цель и знал, какие действия предпринимать для ее наискорейшего достижения. Раньше, думая об убийцах родителей, он чувствовал свое полное бессилие, рождавшее страх и панику. Теперь все изменилось: его память подарила ему настоящую крепкую зацепку, которую он уже не выпустит из рук. Он найдет убийц. Он отомстит.

Мартин включил компьютер в кабинете. Поморщился, подсоединяя длинный провод, тянущийся от процессора, к микроразъему у себя в виске, обычно скрытому волосами. В темноте только белый свет экрана освещал его сосредоточенное лицо: тысячи файлов, существующие в пространстве Всемирной сети, мелькали фотографиями лиц возможных подозреваемых, но совпадений не возникало.

– Мы могли бы посмотреть данные архива местной полиции, но эти ресурсы закрыты для сторонних пользователей, – объясняет Ларри.

– Значит, мы взломаем эту систему. Они не оставили нам выбора. Я вспомнил лицо убийцы, Ларри, я не отступлюсь, ты понял меня? – Мартин говорит, не отрывая взгляда от экрана, пробегая глазами краткие сведения о местном полицейском управлении.

– Хорошо, мне потребуется пара секунд.

Ларри начал подбирать пароли для входа в систему. Через секунду они уже могли соотнести воспоминание Мартина с огромным количеством личных дел преступников города. Мартин напряженно свел брови: он не дотрагивался до клавиатуры, все команды передавались системе только его сознанием, и лица возможных убийц его родителей мелькали, сменяя друг друга с дикой скоростью. Но дойдя до, казалось бы, самой высокой скорости, движение остановилось. С экрана на Мартина смотрело лицо того самого человека, что он видел во сне. Черно-белая фотография, хоть и не лучшего качества, не оставляла сомнений – это тот самый, что убил Рози на глазах Мартина, тот самый, что стрелял и в него, тот, что вместе с остальными киллерами за один вечер уничтожил его счастливую жизнь.

Мартин смотрел в лицо убийцы, перечерченное линией уродливого шрама. С новой четкостью он вспоминал страшный вечер, выстрелы и искаженное болью, обожженное лицо. Он сам не заметил, как сжались его кулаки, побелели скулы, и не сразу смог заставить себя прочитать информационную сводку.

Майкл Робертсон – лейтенант полиции, назначен командиром особого отряда по борьбе с организованной преступностью. Награжден нагрудным знаком – отличник полиции.

Он снова и снова пробегал глазами эти слова. По борьбе с организованной преступностью… Награжден… С организованной преступностью… Видимо, родители и их друзья были не настолько хорошо организованы, чтобы противостоять этому бравому лейтенанту с его отрядом.

– Кто это? – Голос Мелани прозвучал за его спиной очень тихо, но Мартин все равно вздрогнул от неожиданности.

– Это один из них. Один из убийц. Я вспомнил его лицо этой ночью, и Ларри смог найти его личное дело в государственной базе данных. Ему не повезло, он снял свою черную маску перед тем, как стрелять в меня. Мы нашли его, и мы найдем тех, кто стоял за этими убийствами. Теперь я знаю, что рано или поздно расплата нагоняет человека, и ему воздается по его делам, где бы он ни был. А если это не так, я сделаю все, чтобы претворить эту новую простую теорию в жизнь. Это проще, чем коллективный разум. – С последними словами он обернулся к Мелани, добавив в голос немного тепла. Мелани прикусила губу и кивнула, ничего не ответив. Мартин сильно изменился, но на то у него были причины.

Мартин не отходил от компьютера всю ночь, сканируя данные. Когда утром в кабинет зашел профессор, внук спал, положив голову на клавиатуру. С оставленного включенным экрана смотрели пять фотографий. Отряд лейтенанта Робертсона в полном составе. Профессиональная команда убийц. Люди, способные, сдерживая в себе человеческое или полностью искоренив его в себе, убивать беззащитных людей, стирая следы преступных махинаций, выполняя заказы крупных политических шишек, просто избавляя кого-то от «проблемы».

– Марти, – профессор потряс внука за плечо, и тот тут же вскинулся, будто бы убийцы могли застать его врасплох.

– Дедушка… Ты напугал меня. А впрочем, хорошо, что ты здесь и что ты разбудил меня. Ты видишь этих людей?

– Ты нашел что-то очень важное, я вижу это, мой мальчик, – профессор успокаивающе положил руку Мартину на плечо. – Расскажи мне все, что тебе удалось узнать, не торопясь.

– Я почти уверен, что именно эти люди убили папу и маму. Нужно узнать, кто отдавал им приказ, кто захотел, чтобы мои родители и все, кто был у нас дома, замолчали навсегда. Кому помешал отец? Все виновники должны понести наказание.

– Я не могу спорить с тобой, но не нужно принимать необдуманных решений. Мы должны связаться с Сэмом Риверсом, этот человек в свое время обещал твоему отцу любую возможную поддержку. Крис был чудесным хирургом, он фактически спас маленькую дочку Риверсов – сложнейшая операция на лице! Высший уровень, поверь мне. – Профессор на секунду умолк, задумавшись о своем талантливом сыне, но тут же снова сосредоточился. – Мы должны узнать у него все об этой группе, мы не имеем права на ошибку. Идем, проще будет связаться с ним из другого места.

Профессор легко нажал на клавишу, скрытую между книг старинного шкафа, и громада красного дерева плавно отъехала в сторону, открыв потайной проход.

– Дед, ты меня удивляешь! – Мартин даже рассмеялся от неожиданности.

– Профессор! Сколько еще тайн хранит эта голова? – Мелани с улыбкой прикоснулась к седой шевелюре профессора.

– Вы прекрасно знаете, что я всегда был большим мечтателем. Поверьте, иногда в такой лаборатории, вдали от всех мечтается намного продуктивней, – профессор лукаво сощурился. – Ну, не будем медлить!

Помещение, в котором они оказались, действительно можно было назвать только лабораторией: множество приборов, назначение которых даже Мартин не мог определить с первого взгляда, множество мониторов показывали изображение и точные координаты разных точек земного шара.

– Вот это да! – Мелани не могла сдержать восхищенного восклицания.

– Дед, да это настоящий секретный штаб! – Мартин говорил беззаботно, но сам уже нетерпеливо смотрел на мониторы.

– Ну что ж, – усмехнулся профессор, – так и будем называть мою скромную лабораторию – штаб. А теперь примемся за дело.

Он подошел к одному из мониторов и быстро набрал какую-то комбинацию знаков на клавиатуре. На экране отобразились наблюдения спутника: сначала отдаленный город, затем, сфокусировавшись, камера выхватила большой особняк из числа остальных зданий. Приблизившись еще сильнее, камера передала изображение большого бассейна и человека, откинувшегося на спинку плетеного кресла рядом с плещущейся голубой водой.