Текст книги "Бебекля. Фантастика и приключения"

Рядом весело бухтел Арктур, обсуждая проваленную диверсию Боевиков, хихикали сокурсницы, а Василиса сидела, задумавшись, неожиданно погруженная в тревожные мыли о верности своего выбора. Ее жизнь постоянно висит на волоске. Но охранять Порядок – что может быть достойнее? Кроме того, форма так ладно на ней сидела, а после выпуска она будет черной, с серебристой змеёй на груди и магической надписью «ОРБ» на левом рукаве. Охранников боялись, уважали и многие им завидовали. Нет, выбор верен, путь предопределен…

…Арктур игриво положил ей руку на плечо, и она дернулась, как от удара током:

– Завтра деремся с недоносками из второй группы. Приходи пораньше, разомнемся?

– Угу… – без энтузиазма ответила Вася.

Драки на кулаках без правил ей не особо нравились, однако это входило в обязательную программу Школы. Незалеченный с прошлой недели синяк под глазом до сих пор не давал покоя. Почему бы не надевать на руки что-нибудь мягкое? «Впрочем, в жизни у тебя не будет времени дуться на идиотские правила борьбы, – подумала она, – назвалась крысой – полезай в подвал…»

Хорошо еще, что бойцов делили по половому признаку! Василиса была крупной, сильной девушкой, да мелких в Школу и не брали, в общем. Исключение составляла только особо одаренная поросль. Эти учились в отдельных классах и после выпуска прямиком направлялись в Королевскую тайную милицию и органы Управления Охраной. Простые курсанты презрительно называли умников «гадюками», а само Управление – «змеёвником». Себя же величали «щитомордниками», так как на боевом дежурстве каждый Охранник носил шлем со щитками из металла. Правда, неприязнь между обоими видами змей обычно не вылезала за рамки спортивных состязаний, анекдотов и сплетен – делалось все же общее дело… Гадюки, однако, отличались нагрудной эмблемой – у них на кармане красовалось целых три змеи, с воинственно поднятыми головками, напоминающие три шестерки.

Вечером Арктур пригласил Василису на ужин. «Началось.» Девушка вежливо отказалась, сославшись на плохое самочувствие, и пошла домой, привычно оглядываясь на каждом перекрестке. Перед тем, как войти в квартиру, она внимательно осмотрела дверь по периметру – серый волос Корнехвоста в нижнем левом углу остался нетронутым. Старая уловка Охранников работает! Дома, переодевшись в тапочки, она первым делом подошла к перекидному календарю и зачеркнула жирным крестиком очередное число. Вот, прожит еще один день. Осталось чуть более трех месяцев…

В пищепроводе было шаром покати – опять не доехало… Наверное, дядя Вова, который крутит педали в каптерке, пьяный дрыхнет, и вся общага сидит голодная. Двухэтажные кирпичные бараки, в которых жили курсанты и Школьная обслуга, были оснащены ленточным транспортером для подачи пищи и удаления отходов.

Она спустилась вниз, к соседке, узнать, в чем дело, и поживиться чем-нибудь. Девушки, хоть и учились в разных группах, иногда помогали друг другу, по мелочам. Спирулина открыла дверь – лицо ее было бледно, под глазами круги, она еле стояла на ногах.

– Что с тобой? – изумилась Вася, с подозрением глядя на приятельницу.

– Не знаю. Доктор смотрел, но ничего не нашел. Простудилась, может быть…

– При простуде повышается температура, я помню, болела когда-то. А ты, наоборот, бледна, как поганка!

– Ну, не знаю… Наверное, просто устала…

– Лин, может, ты съела чего? Живот не болит?

– Нет, в том-то и дело. Вот только голова какая-то вялая… Я и не ем почти ничего, аппетит совсем пропал.

– Ого, а я зато умираю с голоду! – с надеждой облизнулась Василиса.

– Поройся в тумбочке. Что найдешь – твое…

– Вот спасибо!

Жизнь в поселке катилась своим чередом. Два раза ее пытался сбить неопознанный мотопед, один раз ни с того, ни с сего упал кирпич в знакомом переулке – но мимо, а неделю назад в квартире засела вооруженная засада из двух громил. Однако девушка оказалась не такой уж дурой – просекла, свесилась с крыши на заранее приготовленном в чердачном тайнике горном снаряжении, нейтрализовала неприятеля через форточку и сдала приехавшим Боевикам Сторожка. Ох, как бы она хотела видеть их рожи, когда они забирали своих бесчувственных сотоварищей! Но сочла за лучшее скрыться во время этой процедуры. Никто, никогда не видел лиц Боевиков – они всегда были в масках или шлемах с черными стеклами… Одна Земля знает, сколько на их совести загубленных курсантов… Право, жаль, что у нее был только нейтрализатор! Издевательский девиз налетчиков: «На то и щёкунь в пруду, чтоб карась не дремал!» знала вся Школа, которую почти ежедневно лихорадило от диверсий, и каждый курсант мечтал замочить хотя бы одного Боевика, но это почти всегда оставалось мечтами.

Поговаривали, правда, что в Боевики идут некоторые выпускники Школы, однако в подобную чушь никто серьезно не верил.

Первого апреля старик Медвий вызвал Василису к себе в кабинет. Он был мрачен. В кабинете за столом сидело еще несколько человек, из которых она узнала только одного, того самого, Шныреватого…

Все уставились на вошедшую. Агент, не вставая, неприятно ощупал ее взглядом с ног до головы – а было на что посмотреть! – и тут же затараторил:

– МашаСтрельцовадвадцатьодингодкличкаВасилиса… дочьизвестногоученогоСтрельцова… судимостейнеимеетнезамужемдетейнет… вдевятнадцатьпереболелапростудой…

– Хватит, ближе к делу! – поморщившись, перебил его Медвий.

– А, да… Итак, ближе к делу: имели ли вы половые контакты с Артемом Скобецким?

– …?

Василиса замерла. «Арктур!…» – догадалась она. Повисло неловкое молчание.

– Отвечайте на вопрос!

Девушка покраснела:

– Нет, ваша честь.

– Очень хорошо. Что вам известно о Скобецком?

– Только то, что известно другим.

Сидящие за столом уныло переглянулись. Медвий кивнул. Шныреватый, погладив маленькие усики, с неприязнью посмотрел ей в лицо:

– Понятно. Тогда вам, наверное, интересно будет узнать, что ваш красавчик был диверсантом с Запада. Он носил в себе яйца личинок мозгоклюя. Яйца передаются половым путем, инкубационный период – от двух до четырех месяцев, в зависимости от сопротивляемости организма. Похоже, личинки приживаются только в женских организмах. Вчера умерла одна курсантка. Ночью все девушки курса были обследованы и помещены в карантинный блок. Трое умерли сегодня на рассвете, их мозг поражен за несколько минут. Всех остальных тоже ждет смерть, так как лекарства от личинок нет.

– Ого… Но если Арктур – диверсант, то зачем же он спас меня?

– Вот мы и хотим это узнать. Возможно, целью было произвести на вас впечатление. Кроме разведки методов обучения курсантов, он получил особое задание – попутно уничтожить всех женщин курса, но сделать это незаметно, через постель, без применения оружия, чтобы не вызвать паники. Только одна женщина осталась не инфицирована… Потому весьма удивительно, что он не дал Боевику застрелить вас. Вы не находите это… эээ… странным?

– Нет, ваша честь. Надеюсь, вы не подозреваете меня в связи с Западом?!

– Ни в коем случае… но…. все равно, согласитесь, происшедшее весьма необычно.

– Ничего необычного! – разозлилась девушка. – Просто я не такая податливая, как все. Возможно, в нем взыграла гордыня, и он решил твердо добиться своего без посторонней помощи. Кроме того, не секрет, что курсанты смертельно ненавидят Боевиков, и вот Арктур…

– Его настоящее имя – Герман Гросс, кличка – «Яйцеклад».

– Откуда вам все это известно?

– Мы успели допросить его… – скромно потупился Шныреватый.

«Прежде чем он отдал концы… Представляю себе…»

– Он мертв?… – робко спросила она, скорее для порядка. Ей стало отчего-то жаль красивого парня, большинство мужчин Братства не отличались здоровьем и статностью, и в плане Земного генофонда заразный разведчик был ощутимой потерей.

– Сбежал! – угрюмо ответил Медвий и нервозно забарабанил ногтями по старинной деревянной столешнице.

– Это невероятно, но он умудрился исчезнуть из секретного Острога, будучи… мнэ-э-э… в весьма плачевном состоянии… Я уверен, что ему кто-то помог! – процедил Шнырь, подняв добрые и многообещающие глаза на присутствующих: – В Школе завелась еще одна крыса?…

Медвий проигнорировал выпад, встал и тяжко вздохнул, обращаясь к девушке:

– Видите ли, Василиса… Нескольких юношей… к сожалению… так же пришлось госпитализировать. Все они стали яйценосителями и подлежат стерилизации. Теперь мы выясняем, с кем они имели контакты. Из интересующих нас женщин остались только вы… Итак?

– Ваша честь, я ни с кем ничего не имела!

– Весьма странно для молодой женщины.

– Я дала обет – до выпуска никаких интрижек. Любой близкий контакт считаю потенциальной опасностью. Разум всегда должен быть выше чувств!

– Неплохо сказано. Вы умная и осторожная девушка… Все говорит о вашей достойной карьере в будущем…

– Благодарю вас!

– Это мы благодарим тебя – за бдительность и хорошую учебу. Ни одной отрицательной оценки по всем предметам! Кроме того, сам факт, что ты еще жива, говорит о многом. Учитывая, что половина курса практически уже погибла, а в рядах Охранников с нетерпением ждут пополнения, мы приняли решение сократить срок учебы и выпустить оставшихся курсантов досрочно, с присвоением положенного статуса. Дальнейшее пребывание в учебном поселке становится опасным. После выпуска мы будем пересматривать систему приема в Школу, и усиливать меры безопасности.

«Ага… Вот и перешли на ты. А как же грибочки?… Кирпичи? И все остальное…?» Медвий, словно прочтя ее мысли, поспешно добавил:

– Имеется в виду, конечно, внешняя безопасность курсантов. Внутренний отбор будет работать в прежнем режиме.

Василиса тупо смотрела за его спину, переваривая услышанное…

…А за спиной начальника Школы, под портретом Королевы, висела карта страны. Русское Равнинное Братство было похоже на блин с отростками. Часть выпускников Школы на несколько лет отправляли служить на границу, где местами было неспокойно. Набеги диких орд с Юга, и малочисленных, но технически развитых и воинственных соседей с Запада не давали расслабляться защитникам страны. Западные рубежи считались особо опасными – множество прилегающих к морям земель затопило во времена Очищения, и теперь живущим там евракам не хватало жизненного пространства. Они рвались вглубь материка, стремясь захватить новые территории.

Восток был тих, но загадочен. Кто знает, что там творится, за Уральскими горами? Один лишь Север не причинял беспокойства – там никого не осталось. Даже животных. Только океан лизал сумрачный каменистый берег, заросший мхом, мелкими кривыми деревцами и кустарником. Теоретически, опасность могла прийти и с океана, но вероятность этого была крайне мала. Ураган разбил в пух и перья все крупные суда на Земле, а мелких бояться грешно. Служить на Северной границе считалось удачей, однако попадали туда только по знакомству или по особому распоряжению Королевского двора. Говорят, еще полтораста лет назад унылое побережье простиралось на север гораздо дальше, но потом вода затопила низкие берега, резко сократив сухую территорию государства.

Несколько десятков воздушных шаров патрулировали границы РБ. Правда, с лета этого года на западной стороне их постоянно обстреливали, что вызвало необходимость сменить тактику наблюдения. Доктрина самой Марии была миролюбива – минимум имперских амбиций, но максимум готовности. Равнинное Братство ни на кого не нападало, ограничиваясь укреплением обороны своих рубежей. Все знают коронную фразу Королевы: «Кто к нам с мечом придет, тот лопатой получит!» Ходят слухи, что она любит произносить эти слова, поливая любимые мухоморы в кадке под столом. Железная женщина!…

– …мы все тут пришли к мнению, что вам, как единственной выпускнице Школы в этом году, разумно предоставить право выбора места службы. Хотите ли вы работать в Управлении?…

«Снова перешли на вы. С чего бы это?…»

– Нет!!! – выпалила Вася, и сама испугалась собственной поспешности.

– А что вы скажете о Севере? Ваш отец, весьма уважаемый в Братстве человек, просил пристроить свою дочь в наименее опасную зону, если комиссия направит ее охранять границы.

– Мне не нужна папина протекция. Для того ли я прошла все испытания, чтобы бить баклуши в жидких северных кустах?!

– Понятно. В таком случае, как насчет того, чтобы поработать Боевиком поселка? В этот отряд попасть непросто, очень непросто… И работы хватает… Там вы не соскучитесь.

Василиса вытаращила глаза. Оказывается, это не байка! Те, кого убивали, кто всеми фибрами ненавидел Боевиков, сами становятся ими?!…

Она побледнела.

– Благодарю… но я вынуждена отказаться от столь почетного предложения.

– Играете в благородство? Ну-ну. В таком случае, выбирайте сами, что вам по нутру! – в голосе одного из офицеров послышалось раздражение.

– Я… я не знаю. Я как-то еще не думала об этом… Судьбу курсанта обычно решают без его участия, а приказы обсуждать не положено. Может быть, вернуться в родной город и служить там? Или… все-таки на Запад?

Василиса, столь решительная в активных действиях, сейчас явно плавала не в своей миске.

– Попробуйте на Восток! – пришел на выручку старик. – Там относительно тихо, но…

– Еще бы не тихо! Скукотища. Тот же Север, только защищенный горами. А за ними – гнилые болота. Разведчики все уже облазили, там живут только рыбы да лягушки, если лектор не наврал.

– Не наврал. Однако последний отряд, посланный за Урал искать пропавший воздушный шар, назад не вернулся.

– В таком гиблом месте всякое могло случиться…

– Ну, все не так просто. В глубокие рейды разведчики выходят хорошо подготовленными группами. У них там нахоженные тропы, хищных животных в Мороках нет. Из двенадцати человек хоть кто-нибудь, да вернулся бы назад!

Вася с удивлением и тревогой посмотрела на начальника Школы. Вот так дела…

Решение молнией пронзило ее мозг:

– Могу ли я попроситься на Восточную границу?

– Мм-м…

– Вы дали мне право выбора!

– Хорошо, считайте, что ваша просьба выполнена. Вы направляетесь в Восточный гарнизон Охраны. Я вижу, куда вы клоните… Конечно, назначить вас в разведгруппу не в моей компетенции, это решит начальник гарнизона. Вы свободны! Удачи вам, курсант Василиса!

– Спасибо, ваша честь. Да пребудет она со мной.

…А через два дня старый паровоз уже тащил ее домой. У выпускников планы незатейливы: повидаться с родными, неделя отдыха – и в путь, в путь! Зловонная дымка Востока, о котором столько говорили, но никто ничего толком не знал, манила ее все больше и больше…

За три часа до отъезда красивая девушка Маша сходила к волособрею. Женщины Братства традиционно ходили с длинными волосами. Много, ох, как много мужиков сгинуло в темные годы, гораздо больше, чем женщин. Последние, взвалив на себя тяжкое бремя несвойственных им функций, через три поколения чуть не превратились в андрогинов. Спохватившись, дамы стали отращивать волосы, чтобы подчеркнуть внешнее отличие. Только женщинам-Охранникам в виде исключения разрешалось состригать красоту, дабы волосы не мешали несению службы и не требовали много времени для ухода. Сидя в скрипучем вагоне, Василиса с удивлением обнаружила, что с такой прической и в военной форме она притягивает к себе гораздо больше заинтересованных взглядов, чем раньше. Неискушенная в житейских премудростях, Охранница два часа просидела с закрытыми от смущения глазами, прикидываясь спящей… Она думала о доме, о родителях, о сестренке, и о новой миссии…

Погруженная в свои мысли, девушка не заметила, когда напротив появилась новая пассажирка. Совершенно слепая старуха. Кто ее посадил?… На вид ей было лет девяносто – редчайший возраст для нынешних времен. Она опиралась на древнюю, как она сама, деревянную клюку, уставившись невидящими глазами за окно. Время от времени одышечно хватала воздух, но в целом выглядела неплохо для своих лет.

– Кто ты? – неожиданно спросила она. Голос был тихим и глуховатым, но твердым и спокойным.

– Маша… – ответила Василиса и тут же прикусила язык – никто не должен знать настоящее имя Охранника.

Старушонка беззубо улыбнулась и протянула руку на голос. Вася вздрогнула от прикосновения, но ладонь у бабули оказалась теплой.

– Хочешь, предскажу твою судьбу, Маша?

– Нет!!! – в ужасе отшатнулась девушка и забилась в угол своей скамьи. Оставшийся час они проехали молча.

II. Терра Инкогнита

Плоские, унылые и почти безлесные горы размазанного катаклизмами Уральского Хребта стали условной границей между жизнью и смертью. За горами распластались бескрайние непроходимые болота, набитые топляком. В народе их называли Морочные Топи, или попросту – Мороки. Где-то стволы лиственниц сгнили, где-то почти закаменели в неподвижных бочажинах. То тут, то там со дна поднимались пузыри газа и радугой растекались маслянистые пятна… Говорят, что это нефть.

Робкая, приземистая поросль чернолесья отчаянно цеплялась за каждый клочок земли, где можно было пустить корни. Хвойные практически вымерли, оставшись лишь в воспоминаниях старожилов и в виде редких серых мертвых стволов, без сучьев и коры. Комаров и гнуси здесь давно не водилось – сосать некого. Из изученного живого остались лишь грибные черви, лягушки, жабы, всяческие слизни да разная водная мелкая нечисть. В сохранившихся старицах рыбы, лишенные растительного прикорма, после жестокого отбора мутировали и превратились в сторожких, подозрительных монстров. Они жрали все, что только попадалось под рыло, но были некрупными, хотя для человека опасными, если налетят стаей. Особенно свирепыми считались щёкуни – мелкие безжалостные полосатые рыбки с острыми, как бритва, зубами. Половину их тела занимала пасть, а чешуя напоминала колючую броню.

Королева спешила присваивать разведанные земли, хотя с точки зрения стратегии они были невыгодны, с хозяйственной – тоже, разве только для заготовки лягушек и болотных грибов, которые иногда достигали метра в высоту, но по большей части оказывались червивыми и мокрыми, как банные губки. Куда безопаснее было сидеть под прикрытием гор, на сухой территории, однако вылазки на Восток не прекращались, а, наоборот, углублялись, с целью выяснения его потенциальной значимости и опасности.

Кроме того, уже четвертый год на болотах усилиями заключенных строилась Великая Гать, идущая прямо на восход. Дело двигалось медленно – настил делался из плавучих искусственных блоков, которые отливались на маленьком мусороперерабатывающем заводике. В него завозили всевозможные отходы, а вывозили бетаблоки. Бетаблоки источали дурной запах и не тонули, поэтому материал в народе прозвали «говнопластом». Заводик круглые сутки нещадно смердел, однако сырье для него поступало с перебоями, и подвозились блоки не быстро. Куда вела Гать – в общем, толком не знал никто. Но работы не прекращались ни на один день, и бледный червь творения рук человеческих протянулся уже километров на тридцать вглубь неведомой земли…

Мертвая территория ошибок не прощала, хотя и выглядела безжизненной, поэтому разведчики ходили только проверенными тропами. Василиса, ворча, медленно тащила за собой военную надувную лодку из прорезиненной ткани, которую обычно набивали одеждой, припасами, утварью, оружием и прочей необходимостью. Носить тяжелые заплечные мешки по болотам было опасно, да и попросту невозможно, а за лодку и ухватиться можно, в случае чего, и сесть перекусить, а иногда и переночевать в ней, так как сухими клочками суши этот район не баловал. Жесткая кожа смазанных жиром ботинок сильно натерла ноги, причиняя боль. Чтобы хоть как-то скрасить себе тяжелый путь, девушка предалась воспоминаниям…

В первый же день приезда она выклянчила у отца самоходку и поехала кататься с сестрой. Привыкшая к скудному движению Сторожка, Вася не вписалась в бурную жизнь города и тут же поимела помеху в бок в виде мотопеда. Молодой человек, свалившийся с него, так долго и с жаром обкладывал девушку матюками, что всю следующую неделю они не расставались…

Она с приятной тоской вспомнила его руки, и тут же провалилась правой ногой в глубокий колодец, замаскированный мелким болотным стланником… Желтоватая вода немедленно просочилась через одежду, заставив тело вздрогнуть. «Ай!…» Возмущенно зауркали громадные жабы, нехотя расползаясь в стороны, разбуженная вонь ударила в ноздри. Из колодца полезли пузыри, будто живые существа. Один из разведчиков, Вещун, ловко прошаркал к ней и помог вытащить ногу. «О чем замечталась, девица?» – рассмеялся он, глядя на растерянную Охранницу. Василиса промолчала, поджав губы. Сама виновата, дура, надо думать о долге, и смотреть перед собой, а не внутрь себя…

Парень явно симпатизирует ей… Когда вчера вечером к ее сырому ложу подкатился Борода и намекнул, что его возбуждает запах немытой женщины, тут же откуда-то появился Вещун, вежливо попросил прикурить, да так и остался до утра, молча попыхивая папироской. Борода, понятно, убрался, а Василиса позволила себе крепко заснуть…

Впереди, аккуратно находя одной ей ведомым способом надежные кочки, бежала Щетка. Это гарнизонная псина, умная и чуткая, с мордой, похожей на зубную щетку. На ее шею был надет небольшой надувной круг, но он ни разу ей не пригодился – до чего сторожкая, стерва! Собака уже четыре года служила в разведотряде, сидела на довольствии, как положено, жила в комфортной будке под номером 18, и была особо любима за фантастическое чутье. На вылазках Щетка всегда шла в авангарде. Она тонко чуяла опасные места на болоте, и люди решались идти только там, где пробежала четвероногая разведчица. Поэтому линия движения отряда всегда напоминала замысловатые геометрические фигуры, вектор углубления был коротеньким, зато надежным…

Полгода назад собакиня принесла приплод от одного элитного крысодава, и щенков тут же разобрали другие гарнизоны, для разведок древних городских развалин и подземных строений. Так Щетка обрела почти мировую известность, но, правда, не знала об этом. Сейчас она деловито обнюхивала и трогала лапой какую-то корягу, а огромные мохнатые уши стояли торчком, слушая ответные движения воды…

Денек висел пасмурный, моросило, испарения над болотами сгустились в грязный туман, а всколыхнутая ногами Охранников муть нещадно воняла водородом. Но Василиса привыкла к запаху, он уже не кружил голову, как в первые дни.

Сели перекусить.

– Шестой день идем, – вздохнул командир, разламывая гречневую лепешку, – а картина прежняя. Сколько у нас осталось продовольствия?

– Еще на неделю. Надо бы поворачивать?…

– Нет, урежем паек. Задача – найти сухое место, оборудовать постоянный лагерь, отправить ворону и ждать смену.

– А если не найдем?

– Найдем! По последним сообщениям с шара-наблюдателя, тут где-то должна торчать сопка. Точнее, сейчас это небольшой холмик, но нам хватит.

– Так не видно ни зги в тумане, можно в пяти шагах пройти и не заметить.

– Значит, надо навострить уши, протереть зенки и глядеть в оба. Чему вас столько учили, зло задери?!

Все молча жевали. Перспектива топать еще неизвестно сколько по трясине никого не радовала, но возвращаться с невыполненным заданием хотелось еще меньше. Командир Маруха, хмурый высокий дядька, с неизменным старинным биноклем на груди, выжимал портянки. На длинной веревке, натянутой между мертвыми стволами, висело все, что только могло поместиться… С трудом разложенный из высохших сучьев топляка костер пытался хотя бы согреть мокрую одежду разведчиков; уж о том, чтобы высушить, в такую погоду можно было и не мечтать. Похоже, солнце здесь никогда не пробивалось через туман. Все встреченные за последние два дня грибы и лягушки были грязно-белого, выморочного цвета, и при мысли о том, что всю эту дрянь, возможно, придется жрать, подступала тошнота. Вожделенная сопка, может, и вправду где-то рядом, но места стали угрюмее и опаснее, это видно невооруженным глазом. Уже порвали и утопили одну лодку с припасами. Даже собака стала дольше возиться, выискивая безопасный путь, и движение вперед практически свелось к нулю.

…Через несколько часов один из бойцов чуть не наступил на останки мертвой почтовой вороны. Ее практически съели черви, но перья и кости остались. Специальная трубочка для записок, прикрепленная к желтой шлейке, оказалась пуста. Дальше шли молча, до рези в глазах вглядываясь в тяжелый туман… Василиса уныло чавкала мокроступами, перебираясь через небольшое илистое озерцо. За ней шел, тяжело дыша, Зверовед – он был уже немолод, и поэтому такие пешки давались ему с трудом. Однако каждую группу разведки должен обязательно сопровождать какой-нибудь ученый, разбирающийся в зверях и растениях. Василиса немного отстала и поравнялась с ним:

– А скажи-ка, звериный король, отчего здесь сплошняком чернолес да мелкие березки? Говорят, раньше все Зауралье покрывали высоченные деревья, с иголками вместо листьев. Куда же они все подевались?

– Хвойные почти все погибли во время урагана. У них корневая система уходит неглубоко в землю, и ствол жесткий. Ветер ломал их, как спички. А кого не ломал – тех выворачивал. Лиственные же к земле пригибались – тем и спаслись. Гибкость, девочка – основа выживания любого вида!

– Я не девочка. Что же, ветер так все хвойные и снес?

– Остальные сгнили, когда подтопило землю, или сгорели в страшных пожарах, когда лава полезла из недр.

– Жалко как…

– Еще бы не жалко… Во, видишь, какой толстенный ствол лежит?

– Вижу. Да, ничего себе деревцо было…

– Это кедровное дерево. Они были редкие, мощные и красивые… Такая топлятина уже почти два века гниет, и все никак не сгниет. Тут особый климат… Эх, столько их повалило! – печально сказал он, осторожно перешагивая очередной поверженный ствол.

– А отчего он вообще случился, весь этот ужас?

– Трудно сказать… Достоверно этого не знает никто. Я думаю, что Земля просто решила потрясти шкурой, чтобы сбросить докучающих ей паразитов. Не зря же это назвали Очищением!

Дождь так и сеял до темноты, словно какой-то неумный садовник лил с небес из бездонной лейки. Разведчики, завернувшись в муругие плащи, заснули прямо на лодках. Ночью Щетка завыла, окаянная, и словно блохи по телу побежали. Все мгновенно вскочили, схватившись за оружие – далеко в тумане промелькнул странный свет, но вскоре погас. До рассвета не спали, курили. Чудеса!…

Утром посланный с приказом не возвращаться без добычи Мансиец, мокрый по уши, принес целую связку чернопузиков, пойманных на живца. Пока Василиса, посмеиваясь про себя, перевязывала ему руки, двое ребят принялись жарить рыб на проволоках, продевая их сквозь жабры.

– Смотрите, глаза какие! – воскликнул один из бойцов, протягивая на перчатке рыбье тельце: темные вертикальные зрачки, как у змеи, недобро поглядывали на мир. Рыба дернулась и изошла кровавой слизью, но разведчик держал добычу крепко.

– Ну и мутантище… Рогов-то нет?

– Нет еще. Зато, гляди – зубы в жабрах растут.

– Это не зубы, просто колючки такие, для фильтрации.

– Такой фильтрацией можно палец оттяпать и не заметить…

– А ты не суй, куда не положено!

Все засмеялись, потом Мансиец спросил, глядя на языки пламени:

– Помните вчерашний огонь?

– Да, странная штука. Вроде как голубой фонарик.

– Может, это кто-то с «Терры Инкогниты?»

– Что за инкогнита? – спросила девушка, обгладывая пропахшее тиной, но вполне съедобное мясо первой готовой рыбки.

– Шар так воздушный назывался. Который сюда улетел и сгинул.

– А что эти слова означают?

– Да не знает никто… Маруха вон говорит, что это Уральская богиня какая-то древняя. Войны, что ли… Потому и назвали так.

– Аа-а… Красивое название!

– Да, только вот шарик-то пропал все равно. А что такое богиня?

– Это высшее существо!

– Вася, лекции мы все слушали. Ты вот скажи, что это такое – высшее существо? Выше кого оно?

– Не знаю… Может, такие существа раньше жили в горах, ну, выше, чем обычные люди. Оттого и название. А во время урагана их просто сдуло с гор.

– Понятно… Послушайте, братцы, я вот что думаю. Тот свет был не с «Терры»! У них экипировка наша, стало быть, и фонари должны быть с желтыми стеклами, как положено. С красным аварийным комплектом.

– Может, это евраки грешным делом по морю нас обошли?

– Станут они сюда переться! В таких болотах людям делать нечего, даже евракам, будь они трижды неладны.

– А вдруг они машину изобрели, чтобы по болотам спокойно разъезжать?

– Ага, и при этом она не издает никаких звуков и не оставляет следов. Чудес на свете не бывает, друг Мансиец.

– Это может быть машина типа воздушного шара! – авторитетно высказалась Вася, обсасывая мелкие кости.

– Тогда они должны были пересечь всю территорию Братства! Их бы заметили.

– Евраки хитрые. Могли лететь через южные степи. Подкупили ихнего царька – и сюда. Они все на нас зубы точат, сговориться нетрудно.

– Вполне возможно…

– Между прочим, говорят, что за этими болотами лежит горная страна, и во времена затопления она почти не пострадала. Там ведь тоже жили люди? Где они теперь?

– Да какие, нафиг, люди! Там все живое вымело, а сколько было землетрясений? В горах негде укрыться, кроме пещер, так наверняка всех и завалило. А выжившие – чем они питались? Ветрилой всю почву со склонов должно было смести. Ни растений, ни животных, только мертвые камни и пепел вокруг.

– Да… я слышал, там горячая сера била из земли, и газы всякие ядовитые расползались.

– Страсть какая… А наши предки как же выжили?

– У нас равнина, земля не тряслась, хотя и залило здорово. Когда ветер стих, люди огороды тут же начали копать, где почву не снесло. А вообще, в городах было много убежищ подземных и складов с припасами, на случай войны. Их сначала просто грабили, потом все раздавали по талонам. Потом опять грабили…

– А ты почем знаешь?

– Мне дед про это рассказывал. И еще в ту пору зимы были ужасные, люди жгли все, что могло гореть. Вот и мыкаемся теперь без подробных карт!

– Ага, да ворон наугад шлем!…

– Дед говорил, что раньше были какие-то специальные почтовые голуби. Он, правда, их не видел, их еще до его рождения подчистую съели. Только вороны остались, и то потому, что умные, прятаться в подземках научились.

– Ну, вороны-то молодцы. Что бы мы без них делали?

– Здесь на болотах, я слыхал, летает лунная крячка… Рыбу ловит, лягушек.

– Байки для новобранцев. Ты сам-то видел?

– Сам нет, но рассказывали…

– Это не байки, – вмешался Зверовед, – такая птица действительно существует. Правда, поймать ее до сих пор никто не смог, есть только зарисовки.

– Что, такая страшная птица?

– Нет, просто охотится она в основном ночью, хватает сонных лягушек, жаб, болотных выползков. Она отлично видит в темноте, у нее здоровенные желтые глазищи, отсюда и прозвище «лунная». Днем она спит, хоронится где-нибудь в корягах. Так как окраска у крячки под стать ландшафту, и она не шевелится, то увидеть днем ее практически невозможно.