Текст книги "Незнакомцы"

Глава 14
Эмма

Прыгая через три ступеньки, Эмма взбежала наверх бок о бок с Чезом.

– Мы идём, Финн! – крикнула она. – Что случилось?

Было только слышно, как Финн кричал:

– Потому что мама… мама…

Эмма бегом миновала кухню и понеслась через гостиную к лестнице наверх. Навстречу им в противоположную сторону промчалась Ракета и исчезла за углом.

– Плохо дело, – пробормотала Эмма.

– Кошки легко пугаются, – сказал Чез. – А Ракета…

Эмма перестала слушать и бросилась наверх. Она увидела Финна и Натали в дверях маминой комнаты. Они словно играли в перетягивание каната – кажется, Финн пытался отобрать у Натали телефон?

Он никогда так себя не вёл.

Потом Финн повернул телефон набок, и Эмма мельком заметила чехол – твёрдый, пластмассовый, с криво нарисованным сердечком и надписью: «Мы тебя любим, мамочка».

Это был вовсе не мобильник Натали.

– Ты нашёл мамин телефон? – спросила Эмма, тормозя на площадке. – Значит, мама дома?

– Нет, – сказал Финн. – Он лежал в комоде! Мама никогда его там не оставляла! Кто его туда спрятал? И кто писал нам от её имени?

– Я пыталась ему объяснить, – запыхавшись, произнесла Натали. – Скорее всего, ваша мама писала с ноутбука или с айпада. С какого-нибудь другого устройства. Скажите ему сами – может, вам он поверит. Он пытался меня укусить!

– Это кошачьи когти, – с достоинством возразил Финн. – Не надо было выхватывать телефон у меня и у Ракеты! Эмма, Чез! Что происходит?

Натали сделала широкий жест: давайте, объясните ему.

– Наверное… наверное, мама правда могла написать с ноутбука, – сказала Эмма, пытаясь припомнить, делала ли это мама хоть раз. Однако ничего нелогичного тут ведь нет. – Но…

– Мама никогда не оставляет телефон нарочно, – твёрдо сказал Чез из-за спины Эммы. – И забыть его она тоже не могла.

Эмме захотелось крикнуть: «Ура, Чез, давай!» Хоть он и вёл себя глупо и странно там, в подвале, но теперь Чез как будто заслонил собой Финна, раскинув руки и крикнув: «Не смей смеяться над моим братом! Он знает, что говорит!»

И Чез имел в виду не только мамин телефон. Он имел в виду ещё и кривое сердечко, и надпись на чехле: «Мы тебя любим, мамочка».

Мама не могла всё это забыть.

– Что-то здесь не так, – сказала Эмма, взяла Финна за плечи и прижала к себе. Обвив брата обеими руками, она уткнулась лицом в его растрёпанные волосы. Теперь все Грейстоуны-младшие собрались напротив Натали. Трое против одной.

Натали вскинула руки, словно говоря: «Сдаюсь». Но, как ни странно, она не прислонилась к стене, не пробормотала: «Проехали», не позволила волосам упасть на лицо и не уткнулась в телефон. Она пристально смотрела на Грейстоунов, и в её карих глазах было что-то похожее на доброту. Или…

«Жалость?» – подумала Эмма.

– Слушайте, – негромко сказала Натали, по-прежнему не опуская рук. – Обычно, когда моя мама предлагает кому-нибудь из своих друзей – или знакомых – несколько дней посидеть с детьми, особо не задавая вопросов… Ну, в общем, иногда родители ссорятся. Иногда женщине надо уехать, пока всё не уляжется. Чтобы обдумать ситуацию. И… у мобильников есть GPS, и иногда, даже когда телефон выключен, оказывается… Вы никогда не слышали, как ваши родители ссорятся? Вы не видели…

– Наш папа умер, – спокойно произнёс Чез.

– Это случилось восемь лет назад, – подхватила Эмма.

– А. Извините, – сказала Натали.

Эмме понравилось, что она не стала изображать поддельное сочувствие: «Мне так вас жаль! Какая ужасная потеря!» Да, похоже, Натали их жалела, но больше пыталась понять, что теперь ей делать с этими новыми данными.

Именно так предпочитала работать с информацией и Эмма.

– Тогда, возможно, – продолжала Натали, – у вашей мамы есть жених, который…

– У мамы нет жениха, – перебила Эмма.

– Ты уверена? – спросила Натали, и это прозвучало так, как будто она одновременно поддразнивала Эмму и извинялась перед ней. – Может быть, она просто пока не хочет вас знакомить. Может, она встречается с ним поздно вечером, когда вы заснёте, и…

– Мама никуда не ходит поздно вечером, только в Скучальню! – прокричал Финн.

– Куда? – спросила Натали.

– Это её рабочий кабинет, – бесстрастно ответил Чез. – В подвале.

Натали отступила на шаг.

– Слушайте, – сказала она. – Кто-нибудь из вас знает мамин пароль от телефона? Тогда мы выясним, с какого устройства пришли те сообщения, и малыш убедится, что мама действительно их прислала и всё в порядке. Или… – Натали поморщилась и договорила торопливым шёпотом: – Или что хотя бы не произошло ничего непоправимого.

– Никаких паролей я не знаю, – сказал Финн.

Эмма обернулась и увидела, что Чез молча покачал головой.

– Эмма? – спросила Натали.

Эмма молчала.

Финн захныкал.

И сестра сдалась.

– Ладно! Ладно! Я знаю пароль! – Она гневно взглянула на Натали. – Но ты не будешь смотреть, как я его набираю. И не напишешь в мамином телефоне ничего без нашего ведома. И ничего не поменяешь. И только одним глазком посмотришь на сообщения.

– Идёт, – ответила Натали.

Финн передал мобильник Эмме, и она могла поклясться, что почувствовала ладонью контур криво нарисованного сердечка, хотя это был просто рисунок фломастером по пластмассе, абсолютно плоский.

«Мама нас любит, – сказала себе Эмма. – Мама ни за что не уехала бы вот так, без телефона для связи с нами, не будь у неё серьёзной причины. Либо Натали права, либо случилось что-то плохое и мама в опасности, либо…» Эмма не знала, что ещё подумать. Держа одну руку на плече Финна, другой она наклонила телефон, чтобы никто не видел экрана, и ввела мамин пароль: 111360.

Эмма хорошо его помнила, потому что знала, откуда он взялся. Однажды они с мамой беседовали про цифры, и мама сказала, что они имеют символическое значение. Три единички в ряд, сказала она, всегда напоминают ей про Чеза, Эмму и Финна. Это не просто число 111. «Но если сложить вас троих вместе, получится очень большое число», – добавила она. «Как триста шестьдесят? – спросила Эмма. – Это два в квадрате, умноженное на три в квадрате, умноженное на десять. А в круге триста шестьдесят градусов. И линия, которая составляет круг, не имеет конца». Эмма тогда ходила в детский сад или в первый класс, и мама рассмеялась. «Ох, Эмма, – сказала она. – Как же ты будешь жить в этом мире, мой маленький математик!» Эмма ощутила гордость. И немного ревность.

Впоследствии, обнаружив, что мама сделала 111360 своим паролем на телефоне, она предпочла оставить это знание при себе. Она родилась в промежутке между ответственным Чезом и очаровательным Финном, и иногда ей хотелось, чтобы хоть что-то принадлежало только ей одной.

Клавиатура исчезла с экрана, и появилось меню. Эмма повернула телефон так, чтобы Натали могла посмотреть. Та прищурилась, глядя на символ вверху экрана.

– Твоя мама пользуется кодером? – спросила она. – Очень интересно. Чем, ты сказала, она занимается?

– Мы тебе ничего не говорили, – отрезала Эмма.

– Она графический дизайнер, – ответил Чез, а Финн добавил:

– Она делает веб-сайты.

Эмма задумалась, не взглянуть ли гневно на братьев. Но она была слишком занята – следила, как пальцы Натали порхают над экраном.

– Х-ха, – сказала Натали и поднесла телефон ближе к лицу.

Эмма потянула его обратно.

– Ты не увидишь ничего, чего не увидим мы, – предупредила она.

– Вы уверены, что хотите… О! – Натали отшатнулась и чуть не уронила телефон.

Чез стремительно протянул руку и подхватил его.

– Мама прислала ещё сообщение? – спросил он. – Или… много?

Теперь уже Чез поднял телефон слишком высоко. Эмме пришлось встать на цыпочки, чтобы увидеть экран, который внезапно заполнился зелёными пузырями сообщений. Эмма успела прочесть лишь одно: «Передай детям, что это просто ужас! График у меня сегодня такой же плотный, как вчера…»

А потом Натали стала листать дальше – пузырь за пузырём.

– Вообще-то она их ещё не отправила, – сказала она, и её тон вновь сделался извиняющимся. – Похоже, ваша мама установила какое-то приложение, чтобы сообщения отправлялись автоматически в определённое время. Завтра утром, завтра вечером, а потом…

Эмма замечала только обрывки. «…мне так жаль… поверьте, я не виновата… не хочу звонить, пока вы в школе… рвусь домой… простите, не могу позвонить…»

А потом сообщения на экране перестали мелькать, и Натали накрыла рукой последнее. Эмма заметила только дату. Вторник, 12 мая.

Ровно через неделю.

– Покажи, – потребовал Финн.

Натали покачала головой, и её длинные волосы заметались, как змеи.

– Нет, – сказала она, и её голос зазвучал умоляюще. – Вам не надо это читать. Может быть, ваша мама решит его вообще не посылать. И потом, оно адресовано моей маме. И это такое сообщение, которое…

Эмма, Чез и Финн совместными усилиями вырвали мобильник из хватки Натали.

И Эмма увидела последние слова на экране:

«Пожалуйста, скажи детям, что я совсем этого не хотела. Но мне придётся расстаться с ними навсегда, чтобы не подвергать их опасности. Другого способа уберечь их нет. Передай им: они навсегда есть друг у друга. А ещё попроси никогда меня не искать. Сегодня я пошлю тебе письмо для них. Оно всё объяснит – когда они будут готовы».

Глава 15
Чез

– Мама никогда бы нас не бросила, – сказал Чез.

– Разве что у неё не было другого выхода, – заметила Эмма. – Мама всегда говорила, что ради нашей безопасности сделает что угодно.

Чез ненавидел эту брутальную логику, особенно в такое время. Пусть даже Эмма говорила таким голосом, как будто вот-вот собирается заплакать. Чез обнял плечи сестры так, что теперь соединились все трое Грейстоунов: Чез держался за Эмму, а Эмма за Финна.

«Но без мамы всё не так», – подумал Чез.

Как она могла уехать навсегда?! И почему никто не плачет, если это правда?!

Чезу показалось, что он слишком потрясён, чтобы сделать хоть что-то. Но Финн шмыгнул носом. А потом развернулся и уткнулся лицом в промежуток между футболкой Чеза и рукавом Эммы. Он плакал.

Натали протянула руку, словно хотела погладить Финна по спине, но Эмма гневно взглянула на неё и прижала брата крепче. Вполне возможно, что и у Чеза был сердитый взгляд. Он как будто потерял контроль над выражением лица.

Натали убрала руку.

– Предки просто звери, – проворчала она. – Я терпеть не могу свою мать. И папу тоже. Но даже они никогда…

– Наша мама не зверь! – пробулькал Финн, уткнувшийся в футболку Чеза и рукав Эммы. – Она нас любит.

– Финн прав, – сердито сказала Эмма. – Возможно, маме нужна наша помощь. Нам НУЖНО увидеть это письмо. Сейчас, а не на следующей неделе.

– Мы не можем просто взять и найти его в электронной почте, – возразил Чез. – Мы даже не знаем, куда и когда оно придёт. Но если мама печатала его на нашем компе…

Натали подняла бровь с таким видом, словно Чез должен был понимать что-то, чего не понимали младшие. Возможно, она пыталась сказать: «А вдруг тебе лучше не видеть это письмо? Вдруг оно слишком ужасно?»

Чез покачал головой. Если бы он не боялся, что Финн и Эмма его услышат, то сказал бы вслух: «Мой папа погиб, когда мне было четыре года. Думаешь, меня напугает какое-то письмо?» Нет, наверное, он бы в любом случае не сказал этого. Но подумал именно так. Даже если это не соответствовало правде.

– Если мама оставила здесь телефон, может быть, и ноутбук тоже, – предположила Эмма. – Тот, который не нужен ей для работы. Может, письмо на нём. Или мы выйдем с этого ноутбука в облако – вдруг она сохранила письмо там.

– Я сейчас его найду! – заявил Финн.

Чез не глядя мог поручиться, что младший брат выпятил губу и что лицо Финна представляет собой воплощённое упрямство. Но потом Чез таки взглянул на брата, подумав, что это укрепит его собственную решимость. И увидел, что на щеках у Финна блестят следы слёз, а под носом набухает пузырь. Всё лицо у мальчика дрожало. Он выглядел так, как будто очень хотел изобразить упрямство, а выходило только отчаяние.

– Финн, давай ты поищешь тут, – предложил Чез. – Я посмотрю на первом этаже, а Эмма в подвале. Ей в любом случае придётся туда пойти, чтобы выбросить наполнитель из лотка.

Было приятно строить планы – и распоряжаться, – пусть даже голос у Чеза дрожал.

Эмма бросила на него взгляд, который означал: «Почему ты вечно командуешь?» Тем не менее она пошла вниз, а Чез быстро последовал за ней. Иначе ему пришлось бы вновь встретиться глазами с Натали. И, возможно, она бы задала вопрос, о котором он изо всех сил старался не думать. Чез надеялся, что этот вопрос НИКОГДА не придёт в голову Финну или Эмме.

Мама Натали согласилась приютить Грейстоунов на день или два. Ну, на три. Но если их мама не вернётся – или если слишком сильно задержится, – что станет с ними тогда? Куда они пойдут? Кто будет о них заботиться?

«Это какой-то бред, – сказал себе Чез. – Недоразумение. Ошибка. Конечно, мама вернётся. Обязательно. Даже если мы не найдём её запасной ноутбук. Сделаем мы что-нибудь или нет – она всё равно вернётся…»

Тем не менее, дойдя до гостиной, Чез начал заглядывать под подушки и выдвигать ящики.

Наверняка хоть что-то сделать он может.

Он должен доказать, что всё это неправда.

Глава 16
Финн

– Помоги лучше Чезу или Эмме, – сказал Финн, открывая шкаф. – Я справлюсь.

Финн надеялся, что Натали не поймёт, что на самом деле ему хотелось остаться одному и зарыться лицом в мамину одежду. Может быть, он снимет её с вешалок, свернётся среди маминых рубашек, как в гнезде, и будет лежать, пока она не вернётся. Они пахнут мамой, потому что никто их пока не стирал. Финн понюхал рукав – действительно, там сохранился присущий только маме запах – смесь ванили и духов «Весенний бриз», а ещё, кажется, корицы и травы.

И яблок. Мамина одежда пахла яблоками.

– Я… – начала Натали, и Финн заставил себя обернуться и посмотреть на неё. Она стояла на пороге, наполовину в комнате, наполовину в коридоре. – Я хочу помочь. А Чез и Эмма мне не доверяют.

«Если они тебе не доверяют, то с какой стати я должен?» – хотел сказать Финн.

Как правило, Финн всегда говорил то, что хотел, в ту же секунду, когда его посещала очередная мысль. Но раньше ему не приходило в голову, что, возможно, он больше никогда не увидит маму. Поэтому сейчас он не доверял собственному разуму. И собственным губам.

«Я увижу маму, – сказал он себе. – Увижу. Увижу. Увижу. Скоро». Он походил на тот поезд в детской книжке, который выговаривал: «А я могу, а я могу, а я могу». И ему было даже приятно, что ни для каких других мыслей в его голове не осталось места.

Не обращая внимания на Натали, он принялся передвигать одежду с одной стороны шкафа на другую, хотя и сомневался, что найдёт за ней или под ней ноутбук. Просто ему нравилось, что одежда пахнет мамой.

Он услышал, как внизу позвонили в дверь, а потом раздался властный голос госпожи Моралес:

– Натали! Финн, Эмма и… э… Чез! Что вы там делаете? Кажется, мы собирались заехать всего на пять минут?

«Хорошо, что Чез внизу, – подумал Финн. – Он всё объяснит, и госпожа Моралес поймёт, почему нам нужно задержаться».

Госпожа Моралес была взрослой. И тоже была мамой. Узнав про сообщения на мамином телефоне, она, наверное, скажет: «Почему вы мне сразу это не показали? Ну разумеется, вы всё не так поняли. Вообще-то ваша мама только что звонила, она уже едет домой. Вам даже не придётся у меня ночевать!»

Но Финн так и не услышал внизу голос Чеза, разговаривающего с госпожой Моралес. Вместо этого раздались шаги Натали. Она вышла на площадку.

– Мама, возвращайся в машину, а то начнёшь чихать! – крикнула Натали, стоя на верхней ступеньке. – Ребята собирают кое-какие вещи, которые их мама забыла положить. Ещё пять минут, ладно?

– Ты уверена, что всё в порядке? – уточнила госпожа Моралес.

– Конечно! – ответила Натали. – Иди-иди, пока у тебя лицо не распухло!

– Только пять минут, – предупредила госпожа Моралес. И чихнула. – Я буду ждать в машине. Поскорей!

Натали вернулась в комнату.

– Ты не сказала ей про мамины сообщения? – спросил Финн. – Может быть, она… – Он собирался сказать «поможет нам». Нет, это слово не подходит. Он хотел, чтобы госпожа Моралес всё исправила. Отменила мамины эсэмэски, сделала так, чтобы они вообще исчезли из телефона, чтобы Финн, Эмма и Чез – и Натали – их никогда не видели. Он хотел, чтобы госпожа Моралес в ближайшие пять минут слетала в Чикаго и привезла маму домой.

Иногда казалось, что у мамы есть суперсила – ведь она заботилась обо всём, что было нужно Финну, Эмме и Чезу. Разве не все мамы такие?

Натали фыркнула.

– Нет уж, моей маме не нужно знать про эти сообщения, – сказала она. – Она всё только усложнит. Поверь. Вот уж кому нельзя доверять.

«Мама далеко, – подумал Финн. – Доверять Натали я не могу. Она говорит, что её маме тоже нельзя доверять. У меня нет никого, кроме Эммы и Чеза».

И тогда Финн совершил самый взрослый в своей жизни поступок. Он продолжал стоять на месте, глядя в мамин шкаф. Потому что на самом деле ему хотелось побежать вниз, уцепиться за Эмму и Чеза и не отпускать их.

Глава 17
Эмма

«Математика, – думала Эмма, спускаясь по лестнице в подвал. – Квадратные корни. Простые числа. Число пи».

Она думала об этом, чтобы успокоиться. По крайней мере, некоторые вещи остались неизменными. Два – всегда квадратный корень из четырёх. Один, три, пять, семь и одиннадцать – всегда простые числа. Пи всегда равно трём целым четырнадцати сотым (и ещё целая цепочка цифр).

Мама в жизни Эммы тоже была чем-то неизменным.

«Да, конечно, она и сейчас где-то есть, – сказала себе Эмма. – Мама не перестала существовать. Пусть даже ОНА считает, что по какой-то причине ей нельзя вернуться домой, мы можем разыскать её и доказать, что это не так».

Эмма подняла полиэтиленовый пакет с использованным кошачьим наполнителем и бросила в мусорный бак у лестницы, хотя его полагалось сразу выносить в помойку на улице.

«Мама так обрадуется, когда мы её спасём, что не будет сердиться из-за пакета с мусором», – подумала Эмма.

Она осмотрела подвал.

Продавленная кушетка, которую перенесли сюда из гостиной после того, как Финн залил её апельсиновым соком. Настольный футбол, который мог превращаться в настольный теннис и мини-бильярд. Ведро с мягкими мячами. Доска для дротиков. Лего. Эмма вспомнила, как Тирелл, друг Финна, спросил однажды: «Это что, ваша гостиная? А где телевизор?» И Финн с негодованием ответил: «Это игровая. Тебе не кажется, что телевизор тут только помешает?»

Мама согласилась и сказала, что телевизор будет отвлекать её во время работы в Скучальне – маленьком уединённом кабинете в дальнем конце подвала. Почему телевизор её отвлекал, а Финн и Тирелл, которые орали во всю глотку, – нет?

Эмма миновала кушетку и настольный футбол и подошла к двери в Скучальню.

Она была заперта.

«Да, мама, – подумала Эмма. – Конечно, Чеза, Финна и меня это остановит». Она подошла к кушетке, нагнулась, приподняла ткань, которая закрывала ножки, и пощупала среднюю. Спереди ножка казалась просто массивным куском дерева, но сзади в ней было сделано углубление, и Эмма достала оттуда маленький железный ключ. «Мама знает, что мы все в курсе про этот тайник», – подумала Эмма и села.

Когда они играли в «холодно-горячо», мама порой сама прятала туда монетку или куколку, чтобы дети поискали. Эмма припоминала это смутно, потому что, казалось, с тех пор прошло очень много времени. Может быть, она тогда ещё даже не ходила в школу.

«Но если мама спрятала ключ не от Чеза, Финна и меня, то от кого же?» – удивилась она.

И эта мысль заставила её прибегнуть к прежнему методу.

Числа Фибоначчи[3]3
  Числа Фибоначчи – числовая последовательность, в которой первые два числа равны 0 и 1, а последующие равны сумме двух первых чисел (прим. ред.)


[Закрыть]. Таблица умножения. Теорема Пифагора…

– Эй, Эмма, иди сюда! – крикнул сверху Чез. – Я нашёл мамин ноутбук! А Финн и Натали нашли второй, которым мама разрешала нам пользоваться! Значит, она взяла с собой ноутбук из подвала!

«Вот и хорошо, – подумала Эмма. – Мне не придётся заходить в Скучальню».

Это не было ни научно, ни логично, но Эмма немного боялась Скучальни. За её пределами мама всегда оставалась мамой – она немедленно оказывалась рядом, если кто-нибудь из детей разбивал коленку, или хотел похвастать новым трюком на велосипеде, или просто жаждал поделиться очередной великолепной идеей. Но сидя в Скучальне, мама закрывала дверь. И если кто-то стучал, она после долгой паузы, как правило, лишь отвечала: «Что? Тебе что-то нужно?» И даже если мама отзывалась сразу, иногда Эмме приходилось досчитать до ста – а то и больше, – прежде чем мама приоткрывала дверь, выходила, тщательно затворив её за собой, и наконец с привычным выражением заботы взглядывала на Эмму.

Словно в Скучальне мама переставала быть мамой.

«Эти сообщения на мамином телефоне тоже были какие-то не мамины», – подумала Эмма. Те, где говорилось, что мама не сможет позвонить. А то, в котором мама сообщала, что не вернётся, выглядело так, будто её полностью поглотила Скучальня и она перестала быть такой, какой была в других местах. И… «Глупости, – сказала себе Эмма. – Это нелогично. Ты сама на себя не похожа».

Несколько секунд она сидела неподвижно, с ключом в руке, а потом заставила себя встать и подойти к двери Скучальни. Если она сможет войти в Скучальню, значит, она (а с нею Чез и Финн) сможет выяснить, где мама, и спасти её.

Эмма сунула ключ в замок и повернула. Послышался щелчок, который означал, что дверь открылась. Быстро, чтобы не струсить, Эмма толкнула её и нащупала на стене выключатель. Тусклый свет озарил комнатку с голыми стенами, почти пустыми книжными полками, столом и стулом – такими непримечательными, будто их купили в магазине под названием «Самая скучная мебель для дома». Так однажды пошутила мама – и при этом воспоминании глаза у Эммы слегка увлажнились.

«Не отвлекайся, – велела она себе. – Посмотри: может быть, что-нибудь тут выглядит не так, как обычно?»

Проблема заключалась в том, что Эмма не помнила, когда в последний раз заглядывала сюда. Она смутно припоминала, что в детстве возилась с Финном в игровой, а мама сидела за столом в Скучальне, и дверь была открыта – наверное, они были такими маленькими, что маме приходилось всё время за ними присматривать, даже за работой.

Эмма вызвала в памяти расплывчатый образ из прошлого – мамины глаза, которые едва виднелись над крышкой ноутбука…

«О, – подумала Эмма. – Ну конечно. Ноутбука нет. Он всегда стоял на столе, а теперь его нет».

Возможно, Эмма сейчас не очень хорошо соображала. Возможно, она с излишней самоуверенностью полагала, что голова у неё вообще будет работать после тех слов из маминого сообщения, которые до сих пор горели у Эммы перед глазами: «Мне придётся расстаться с ними навсегда, чтобы не подвергать их опасности»…

Эмма снова потянулась к выключателю. Стол на мгновение предстал перед ней в другом ракурсе, и она увидела краешек бумаги, торчащий из ящика.

«Счёт?» – подумала Эмма. Ей так сильно хотелось в это верить, что она, так и не выключив свет, обошла стол и выдвинула ящик. Бумага застряла и вся смялась складками, напоминая аккордеон. Эмма осторожно вытащила её, перевернула и разгладила.

Это была размытая ксерокопия рисунка на чехле маминого телефона – кривое сердечко. Только сердечко. Надписи «Мы любим тебя, мамочка» не было.

Эмме снова захотелось плакать. Она ничего не понимала.

Зачем мама сняла копию с рисунка, если у неё был с собой телефон с оригиналом?

Но сейчас телефона у мамы не было.

И этого рисунка тоже.

Эмма начала засовывать листок обратно в ящик. И заметила, чтó лежит в ящике под бумагой. Мамин рабочий ноутбук. Тот, на котором она всегда работала в Скучальне.

«То есть мама поехала по делам и не взяла с собой рабочий ноутбук? И вообще никакой ноутбук? – подумала Эмма. – Она все их оставила дома?»

Это была не такая уж железная логика, но Эмма не сомневалась, что сделала правильный вывод. Мама уехала вовсе не по делам.