Текст книги "Искусство управления государством: Стратегии для меняющегося мира"

Глава 4
Азиатские ценности

Часть I. Чем обусловлено значение Азии

Азия – самый большой континент, на который приходится треть всей суши и более половины населения Земли. Роль ее постоянно растет и, я уверена, будет расти в будущем. В этом я убеждалась каждый раз во время визитов (которых с момента моего ухода с поста премьер-министра насчитывается уже 33) в 13 стран Азии.

Выходцы с Запада нередко заблуждаются в отношении Азии. Ее удаленность, размер и то, что я не могу определить иначе как «непохожесть», захватывают, озадачивают, а иногда пугают. Мы склонны преувеличивать. В конце 80-х и начале 90-х годов было немало разговоров о том, что XXI век будет «азиатским» или «азиатско-тихоокеанским» – эрой, в которую центр мировой жизни и власти переместится с запада на восток. Известный историк Пол Кеннеди, например, писал в 1988 году, что «задача американских государственных деятелей в следующем десятилетии… будет заключаться в замедлении относительного ослабления позиций Соединенных Штатов»[98]98
  Paul Kennedy, The Rise and Fall of the Great Powers (London: Fontana Press, 1988), p. 690.


[Закрыть]. В то же время западный протекционизм в ответ на экономическое наступление стран Азии нашел себе новых и весьма искусных защитников, таких как покойный сэр Джеймс Голдсмит[99]99
  James Goldsmith, The Trap (London: Macmillan, 1994).


[Закрыть]. В Соединенных Штатах призывы противостоять вторжению азиатской экономики звучали из уст бывшего кандидата в президенты Патрика Бьюкенена и других политиков. В Европе ожидание наступления эры конкурирующих торговых и политических блоков, из которых один, а то и два должны быть азиатскими, подстегнуло развитие федерализма.

Последовавший за этим экономический кризис, который затронул большинство «азиатских тигров», и непрекращающиеся проблемы во всемогущей экономике Японии положили конец преувеличениям и истерии. Вместе с тем наряду с тревогой в отношении глобальных последствий этой эпидемии азиатского экономического гриппа сквозит и определенное злорадство: на Западе многие полагают, что азиатские проблемы реабилитируют их собственные системы и взгляды.

Но из того, что разговоры об «азиатском столетии» оказались преувеличением, вовсе не следует, что развитие Азии остановилось. Напротив, все говорит о том, что Азия по-прежнему имеет большое значение, в первую очередь для Запада. Чтобы понять это, достаточно взглянуть лишь на следующие факты.

Во-первых, население Азии (в целом) продолжает расти, в то время как население Запада (в целом) не увеличивается. К 2050 году, по прогнозам, число жителей Азии должно вырасти до 5,2 миллиарда человек, тогда как все население Земного шара составит 8,9 миллиарда человек[100]100
  World Population 1998, United Nations Department of Economic and Social Affairs, Population Division.


[Закрыть]. Это при том, что азиатские страны проводят политику ограничения рождаемости и, без сомнения, будут ее продолжать. В условиях глобальной экономики с высокой мобильностью капиталов и технологий при наличии соответствующего законодательства и регулирования большое население означает большие трудовые ресурсы и растущий рынок. Развивающиеся азиатские государства будут со временем значить для нас все больше и как клиенты, и как конкуренты.

Во-вторых, в Азии есть три, а возможно и четыре, развивающихся государства, от благосостояния и намерений которых зависит положение всего региона. Китай – крупнейшее государство региона с огромным экономическим потенциалом и неопределенными устремлениями – становится все более важным глобальным участником величайшей игры. Япония – вторая в мире по экономическому развитию страна – занята поиском ответа на вопрос, как в долгосрочной перспективе защитить свои стратегические интересы. Индия – сопоставимая с Китаем страна, население которой превышает 1 миллиард человек, – крупнейшая демократическая страна мира и признанная ядерная держава. Индонезия, несмотря на продолжающиеся потрясения, остается крупнейшим в мире мусульманским государством, ее ориентация оказывает существенное влияние на ислам как на политическую силу.

В-третьих, несмотря на то что обобщение неизменно связано с упрощением, осмелюсь утверждать, что азиатские, особенно восточно-азиатские, ценности, обычаи и установки оказывают на нас постоянное и возрастающее влияние. Наиболее очевидную роль здесь играет эмиграция азиатского населения в страны Запада. Но значительно более существенным является азиатское культурное своеобразие, имеющее решающее значение для экономического и политического развития государств Азии, с которыми нам приходится иметь дело.

Излишне говорить, что «азиатские ценности» – это наиболее сложный предмет. На Западе за долгие годы у многих сложились образы и стереотипы, которые высмеивают и оскорбляют жителей Азии. Представитель одной из азиатских стран заметил: «Самым печальным из всего, что когда-либо происходило с Азией, была не физическая, а духовная колонизация», – и добавил: «Эта духовная колонизация пока еще не полностью искоренена в Азии, общества многих азиатских стран пытаются освободиться от нее»[101]101
  Kishore Mahbubani, «Can Asians Think?», The National Interest, Summer 1998.


[Закрыть].

Вместе с тем проводники идеи «непохожести» жителей Азии, пытавшиеся именно этим объяснить свои экономические и социальные успехи, сами являются выходцами из Азии. Например, Ли Куан Ю, бывший премьер-министр Сингапура, заявил: «У нас [представителей Азии] другие социальные ценности. Эти ценности и есть основа быстрого роста»[102]102
  Time Asia, 16 March 1998.


[Закрыть]. А по словам д-ра Махатира Мохамада, премьер-министра Малайзии, «азиатские ценности являются действительно универсальными, представители Запада неоднократно пользовались ими»[103]103
  New Straits Times, 4 September 1997.


[Закрыть].

Нельзя принимать «азиатские ценности» в качестве оправдания нарушений прав человека. Хотя кому-то, возможно, и хотелось бы, чтобы жестокости в отношении лидера оппозиции Бирмы Аун Сан Су Чжи заставили замолчать всех, кроме самых бесстыдных проповедников азиатской автократии. Как бы то ни было, значение культуры как компонента экономического успеха и фактора, влияющего на социальные и политические институты, совершенно реально.

Хорошо известны такие характерные азиатские черты – в особенности это относится к Восточной Азии, – как важная роль сообществ, построенных на семейных узах, чувство ответственности и установка на бережливость и осторожность в действиях. Как отметил Франсис Фукуяма:

Путь развития обществ многих современных азиатских государств совершенно не похож на путь развития стран Европы и Северной Америки. Примерно в середине 60-х годов прошлого столетия практически все страны индустриального Запада столкнулись с быстрым ростом преступности и распадом нуклеарной семьи. Единственные две страны Организации экономического сотрудничества и развития, где этого не случилось, были азиатскими – Япония и Корея… вместе с другими странами Юго-Восточной Азии[104]104
  Francis Fukuyama, «Asian Values and the Asian Crisis», Commentary, February 1998.


[Закрыть].

Целый ряд азиатских государств успешно использовал эти социальные характеристики для создания эффективной экономики, сокращая размер правительств и госбюджета за счет ограничения социальных расходов и устранения чрезмерного регулирования. Политика минимизации государственных пособий, в свою очередь, укрепила социальные и культурные ценности, которые помогли азиатским экономикам добиться процветания.

Я уверена, что это останется справедливым для стран, в которых китайцы составляют существенное большинство или меньшинство населения. В любом месте, даже в условиях полуразвалившегося квазисоциализма материкового Китая, они неизменно демонстрируют предприимчивость и уверенность в своих силах[105]105
  Китаю посвящена следующая глава этой книги.


[Закрыть]. При наличии соответствующей экономической основы не существует ничего, что было бы им не под силу. Возьмите хотя бы Сингапур.

Часть II. «Тигры»

Нередко большие истины лучше всего отражаются в малом. В случае Юго-Восточной Азии это, несомненно, удивительная реальность крошечного Сингапура.

Сингапур – одно из самых маленьких государств мира. Он занимает один крупный остров и 59 крошечных островков, площадь которых менее 650 квадратных километров. Природа обделила его плодородными почвами и минеральными ресурсами, даже вода там и та привозная. Тем не менее сегодня это одно из самых оживленных мест коммерческого мира. Прежде всего, это самый загруженный в мире порт. Несмотря на то что все без исключения сырье приходится импортировать, это крупный промышленный центр, производящий химическую и фармацевтическую продукцию, электронику, текстиль, пластмассы, бензин и продукты переработки нефти. С 1966 по 1990 год его экономический рост достигал в среднем 8,5 %. Короче говоря, Сингапур – это центр Юго-Восточной Азии и один из наиболее динамичных экономических регионов. Население Сингапура, составляющее 4 миллиона человек, имеет душевой доход выше, чем в Великобритании, Германии или Франции.

Можно сказать, что тот Сингапур, который мы видим сегодня, имеет двух основателей. Первым был британский колониальный управляющий сэр Томас Раффлс, который основал в 1819 году город как торговый центр с уникальным местоположением на пути из Восточно-Китайского моря в Индийский океан. В последующем британская Ост-Индская компания построила и стала эксплуатировать порт. Под британским правлением сформировалось и выросло нынешнее население, состоящее главным образом из китайцев, а также малайцев и индийцев. Мы ушли, оставив населению бесценное наследие законности, честную администрацию и дух этнической терпимости.

Вторым основателем Сингапура, без преувеличения, был Ли Куан Ю. Г-н Ли практически единолично создал одну из самых удивительных «историй экономического успеха» нашего времени, несмотря на постоянную угрозу безопасности своей маленькой страны и даже самому ее существованию[106]106
  Подробную информацию об этом можно найти в превосходно написанных и захватывающих мемуарах Ли Куан Ю (The Singapore Story, Singapore: Simon and Schuster, 1998), а также в книге From Third World to First (New York: HarperCollins, 2000).


[Закрыть]. С самого начала он столкнулся с подрывной деятельностью и противодействием коммунистов. Когда в 1965 году Сингапур все-таки отделился от Малайзии под шквал язвительных напутствий, его перспективы многим казались очень бледными. На деле же все вышло наоборот. Ли Куан Ю не просто вел Сингапур к процветанию, он стал самым твердым, последовательным и смелым противником бредовых утверждений левых о появлении третьего мира в пределах Содружества. В те годы, когда мы одновременно находились на постах премьер-министров, я неоднократно получала из первых рук подтверждения тому, каким влиянием может пользоваться лидер крошечного государства, обладающий умом и мудростью.

Мы с г-ном Ли далеко не во всем соглашались друг с другом. Сегодня он намного лучше думает о коммунистическом Китае, чем я. Более того, я вообще провела бы линию между свободой и порядком, предпочтительную с моей точки зрения, немного ближе к первой, чем он. Тем не менее он, несомненно, один из самых искусных государственных деятелей XX столетия.

Уроки Сингапура выходят далеко за пределы политики и даже экономики. В определенном смысле этот маленький город-государство теперь имеет все потому, что начал практически с нуля. Только мастерство, творческие предпринимательские способности людей могли превратить его в то, чем он стал. Общество добивается прогресса только тогда, когда талантливые люди – а в мире нет более талантливых людей, чем китайцы, которые составляют 80 % населения Сингапура, – опираются на собственный интеллект, а не на физическую силу. И только при наличии соответствующей основы для предприимчивости этот прогресс оборачивается непрерывно ускоряющимся развитием.

Де Токвиль выразил эту мысль в пассаже, который нравится мне больше всего:

Хотите знать, почитает ли народ производство и коммерцию? Для этого не нужно прислушиваться к шуму его портов, изучать качество древесины из его лесов или плодородие его земли. Дух торговли приводит к появлению всех этих вещей, а без него они бесполезны. Просто проверьте, поощряет ли закон этого народа стремление к успеху, дает ли свободу действий, способствует ли развитию чутья и навыков его поиска, дает ли возможность пожинать плоды[107]107
  Alexis de Tocqueville, Journeys to England and Ireland (London: Faber and Faber, 1958).


[Закрыть].

Как видите, подобное откровение не ново; его лишь на время забыли. Пример Сингапура не даст случиться этому впредь, по крайней мере в Азии.

Успех Сингапура наглядно демонстрирует нам, что:

• богатство страны не обязательно строится на собственных природных ресурсах, оно достижимо даже при их полном отсутствии;

• самым главным ресурсом является человек;

• государству нужно лишь создать основу для расцвета таланта людей.

Сингапур успешно выдержал экономический шторм конца 90-х. Его банки остались платежеспособными и управляемыми, его бизнес – реально прибыльным, а администрация – честной, чего нельзя сказать о тех азиатских странах, которые больше всего пострадали от кризиса.

Хронология основных событий[108]108
  Источники: Washington Times, 22 December 1998; Agence France Presse, 28 June 1998; The Economist, 15 November 1997 and 7 March 1998.


[Закрыть]

1997 год

• 2 июля: после крупномасштабных валютных спекуляций национальная валюта Таиланда (бат) стала плавающей и упала на 20 %.

• 24 июля: резко упал курс индонезийской рупии, малайзийского ринггита, тайского бата и филиппинского песо.

• 5 августа: МВФ и азиатские государства предоставили кредит в размере 17,2 млрд долларов для спасения тайской экономики.

• 14 августа: рупия резко пошла вниз после отмены государственного контроля.

• 20 сентября: ринггит упал до самого низкого уровня за последние 26 лет.

• 19–23 октября: индекс «Ханг Сенг» фондовой биржи Гонконга снизился почти на четверть, установив рекорд падения за все время своего существования.

• 31 октября: МВФ объявил о предоставлении помощи Индонезии в размере 40 млрд долларов.

• 24 ноября: обанкротилась японская компания Yamaichi Securities Co. – первое банкротство крупного бизнеса в стране после 1945 года.

• 3 декабря: МВФ согласовал условия выделения Южной Корее финансовой помощи в размере 57 млрд долларов – самый крупный пакет за всю историю его существования.

1998 год

• 15 января: Индонезия приняла программу реформ, предложенную МВФ.

• 14–15 мая: волна крупномасштабных беспорядков прокатилась по центру Джакарты, оставив после себя более 1000 убитых.

• 21 мая: президент Индонезии Сухарто подал в отставку.

• 12 июня: Япония объявила о первом за последние 23 года спаде в экономике.

• 12 июля: премьер-министр Японии Рютаро Хашимото уходит в отставку; Малайзия объявила о спаде в экономике.

• 1 сентября: премьер-министр Малайзии установил жесткий валютный контроль.

• 24 сентября: индекс «Никкей» Токийской фондовой биржи достиг самого низкого за 12 лет значения.

• 23 октября: японское правительство начало осуществлять 505-миллиардную программу спасения экономики и обанкротившихся банков.

• 10 ноября: МВФ и Всемирный банк объявили, что опасность глобального финансового кризиса уменьшилась и появились признаки оздоровления в Таиланде и Южной Корее. Азиатские фондовые рынки начали проявлять признаки оживления.

Эксперты еще долго будут спорить о причинах азиатского экономического кризиса. Позже, когда мы доберемся до управления глобальной экономикой, я приведу свои соображения насчет того, какие уроки можно извлечь из него, а какие – нет[109]109
  См. главу 11.


[Закрыть]. Здесь я отмечу лишь три момента. Первый очевиден и не требует никаких доказательств. В экономике, как и любой другой области, то, что демонстрирует рост, должно (как минимум время от времени) испытывать падения. Экономическое развитие никогда не бывает непрерывным, а такой экономический взлет, который мы наблюдали в Азиатско-Тихоокеанском регионе после окончания Второй мировой войны, по определению предполагает крутые повороты. Пришедшее на смену спаду устойчивое оживление лишь подтверждает вывод. То, что пережило падение, вновь идет вверх.

Второй момент заключается в том, что экономика всех стран Восточной Азии, за исключением Сингапура, Гонконга и Тайваня, страдала (и в определенной мере продолжает страдать) от системной проблемы, суть которой состоит в широком проникновении кумовства в отношения между правительствами, бизнесом и банками; неадекватном финансовом регулировании и широком распространении явления, которое, каким бы недипломатичным это ни было, иначе как коррумпированностью назвать нельзя.

Третий же момент – кратковременная острая проблема на финансовых рынках. Конкретные ее проявления имели свои особенности в каждой стране. Тем не менее кризис, который, как инфекционная болезнь, перекидывался с одной валюты на другую, привел к региональному краху, и был момент, когда казалось, что он способен вызвать и глобальный.

Экономический тайфун обрушился сначала на Таиланд. Тайцы добились колоссальных успехов в экономике в 80-е и начале 90-х годов. Непосредственная причина их проблем заключалась в сочетании дефицита текущего платежного баланса и привязки национальной валюты к американскому доллару. Что-то должно было случиться, и 2 июля 1997 года тайский бат, после того как его курс стал плавающим, упал на 20 % по отношению к доллару.

Циклон затем прошелся по Филиппинам, Малайзии и Индонезии, где также значительный дефицит текущего платежного баланса сочетался с фиксированными курсами национальных валют относительно доллара. С их валютами случилось то же самое, что и с батом.

Индонезия, Таиланд и Филиппины обратились к МВФ. На Филиппинах процесс преодоления последствий прошел довольно гладко. В Индонезии, однако, экономические неурядицы не прекратились. К концу января 1998 года индонезийская рупия потеряла 80 % своей стоимости по отношению к доллару. Малайзия, верная экономическому национализму д-ра Махатира, не обращая внимания на рекомендации его заместителя г-на Анвара Ибрагима, попыталась сопротивляться логике глобальной экономики и ввела жесткий валютный контроль. Несмотря на это, к концу 1997 года уровень производства в стране упал на 7 % (после 8 %-ного годового прироста в течение последних 10 лет); фондовый рынок Малайзии потерял 45 % стоимости, а курс национальной валюты, ринггита, относительно американского доллара понизился на 40 %.

Последней жертвой стала валюта Южной Кореи – вона. В действительности ситуация в Корее существенно отличалась от той, что была у других «тигров». В Корее, как и в Японии, и даже в еще большей степени, сложился ярко выраженный корпоративный капитализм, основанный на системе могущественных промышленных конгломератов, известных как «чеболи». Корпоратизм в любой его форме – даже в таком обществе, как корейское, где усердный труд, предприимчивость и взаимная поддержка ценятся весьма высоко, – ограничивает гибкость, препятствует развитию персональной ответственности и ведет к сокрытию ошибок, повышающих риск. Скажу больше, именно успех корейцев в создании экономики, позволившей на глазах одного поколения изменить уровень жизни, и стал причиной их нежелания признавать необходимость кардинальных преобразований. Корейский бизнес и финансовые институты были чрезмерно обременены краткосрочными иностранными заимствованиями, для возврата которых имевшиеся запасы иностранной валюты оказались теперь недостаточными. Это привело к кризису и поспешному обращению к МВФ за экстренной помощью.

Экономика стран Восточной Азии в значительной мере восстановилась в течение 1999 и 2000 годов. Южная Корея, Таиланд и Малайзия восстановили темпы роста до уровня 1996 года и превзошли его. Даже неустойчивая экономика Индонезии стала расти. Более того, в результате структурных реформ (хотя и неполных) это развитие приобрело более прочную основу. Вряд ли азиатские правительства снова пойдут на привязку своих валют к американскому доллару по нереалистичному курсу и на использование краткосрочных иностранных заимствований для финансирования проектов с большими сроками окупаемости.

Так чего же можно ожидать в перспективе? Странам Восточной Азии, в частности Сингапуру, Тайваню, Малайзии и Южной Корее, вновь придется преодолевать экономический спад. В этот раз, однако, причины проблемы будут не в них самих, а в резком замедлении экономического роста в США. Судьба открытых экономических систем везде и всегда зависит от того, что происходит на их экспортных рынках. Те, кто определяет политический курс, должны обеспечить структурную устойчивость национальной экономики с тем, чтобы она могла выстоять в трудные времена и при первой же возможности, когда наступит момент, начать рост. Страны Азии сегодня понимают это намного лучше, чем понимали в конце 90-х годов.

Заглядывая еще дальше, можно предположить, что «тигры» не будут вырываться слишком сильно вперед, как бывало во времена их бурной молодости: быстрый, но ровный шаг более вероятен. В конце концов, в соответствии с общим правилом развивающаяся экономика всегда растет поначалу заметно быстрее экономики зрелой. Обусловлено это тем, что на ранних стадиях экономического развития всегда меньше социальных и законодательных препятствий, а кроме того, нет доставшихся в наследство устаревших производств, которые поглощают ресурсы предприятия. Преимущества не могут существовать вечно. В какой-то момент взгляды и организации меняются, ожидания людей возрастают, вводятся ограничения, повышаются налоги, производства становятся элитными, а работники добиваются более выгодных условий. Однако даже более медленный рост теперь уже развитой и современной экономики обеспечивает значительный и нарастающий прогресс. При условии сохранения прочих условий азиатского экономического успеха – маленького правительства и культуры, в которой ценятся предприимчивость и дисциплина, – у стран Азии есть все необходимое для процветания в новом столетии.

Подытожу сказанное.

• В причинах азиатского экономического кризиса 1997–1998 годов нет ничего загадочного, хотя предсказывали его очень немногие.

• Имеются все условия для экономического успеха азиатских стран в долгосрочной перспективе, признаки которого проявятся сразу же после преодоления текущего спада.