Текст книги "VIP Грабли"

Глава 9

Владимир

От громких звуков, внезапно ворвавшихся в мой сон, я резко развернулся, сбил рукой с тумбочки стопку книг. Те грохнулись с шумом. Я вскочил с кровати, всклокоченный, голый и ничего не понимающий.

Бабах! Бам-бам-бам! – заходились, будто в истерике, барабаны.

Я рванул к окну и скривился: терпеть не могу рок! Распахнул створки. Джон Бон Джови разорался ещё громче. В такт хрипящим гитарам подвывала издали собака, ей вторили другие. С другого конца деревни занялся нервный лай. В развалюхе над железнодорожной насыпью горел свет, по саду мельтешили тени. Звук явно исходил оттуда. Бандитка!

Словно в подтверждение моим мыслям стройная фигурка в белом появилась из дома и протопала к тёмной зелени двора. Нахалка, она ещё и пританцовывает!

Новая соседка показалась снова, повернула голову в мою сторону, будто дразнясь, и скрылась в доме. Кирилл сказал, что она не шпионка. Ну, в этом я и сам уже убедился. Вредительница – вот она кто!

Степь сотрясли басы, как табун хана Батыя, готового поработить половину всея Руси. Я поджал губы. Эх, так хорошо жил всё это время! Сюда даже выкрики местной пьяни в праздники не долетали, а теперь пожалуйста! Давно надо было выкупить ту развалюху. Жаль, бабка в ней жила упрямая, как приросла к месту. Но бабка не слушала рок! Ночью!

Вокалист взвыл, собаки залаяли наперебой, барабаны разрушили всю прелесть ночи и распугали к чертям сверчков. Возмущение вскипело во мне.

Нет, такого откровенного хамства я не спущу! Я нахмурился, поспешно натянул джинсы и набросил рубашку.

Апрель был тёплым – аномальным, как и всё в этом году. Злой и раздражённый, я направился с намерением утихомирить баламутку и прекратить вакханалию. Чуть не перевернулся, промахнувшись мимо кочки в темноте и, соскользнув, удержался, схватившись за поросль. Ошпарил ладони крапивой. Чёрт!

Выкуплю участок, сделаю тут лестницу или засажу всё кустарником. Колючим, чтобы стороной обходили! И забором обнесу. Вот что значит миндальничать со всякими старушками, на чаёк заходить с мятой, французские макаронки таскать, уговаривать. Мягкотелость это! Надо было ставить вопрос ребром: дом выкупить – бабку Антонину оформить в роскошный пансионат для престарелых тут неподалёку, дольше б прожила.

Ветер с востока от деревни окатил прохладой.

Сельчанам наверняка и не слышна эта забойная вакханалия, – подумалось сразу же, – повезло только мне!

Я без зазрения совести снял крючок на покосившейся калитке и вошёл. Толку кричать или искать звонок не было, всё равно не услышит. Стебель от высокого куста облизал ногу над кедом листвой. Опять крапива.

– It's alright! – Орал Бон Джови.

– It's alright! – вторили ему множество голосов, преимущественно мужских.

Саманные стены тряслись от басов, и весь дом вибрировал, чуть крышу не снесло. Меня покоробило. Угу, да тут целая толпа! Тем хуже!

Я мельком глянул на древко то ли от лопаты, то ли от грабель у крыльца. Ничего, я ей покажу, как ночью вечеринки устраивать! Разгоню сейчас всю банду! Я без стука дёрнул на себя дверь, вошёл и застыл: здесь никого не было. Белизна и пустота! В нос ударил запах мела. Я протёр глаза и понял: это был заляпанный белыми пятнами полиэтилен. Он покрывал полы, мебель, да всё, что только можно. На окне, прямо в форточке орала беспроводная колонка. Бандитка в белом трико, облегающем идеальные ноги; в завязанной на талии белой рубахе, словно собралась заниматься йогой, стояла на складной лестнице и пританцовывала. Кепи козырьком назад, строительные очки, в руках электрический краскопульт.

Э-э… она работает?.. – опешил я. – Самое время.

* * *

Я протопал к колонке и выключил её. Тишины не случилось, краскопульт жужжал, но хоть подпевать бандитка прекратила. С удивлением посмотрела на колонку и обнаружила меня. Краскопульт замолк.

– Здрассьте, – сказал я сердито. – Чем вы тут занимаетесь?

– Белю, – ответила она, снимая очки.

Чёрт, некоторым хоть штаны на голову, всё равно будто только что со съёмок рекламы!

– Вы на часы смотрели? – строго спросил я.

– Нет, а что? – хитро скосила глаза бандитка.

– А то! – гневно заявил я. – Что полночь, и нормальные люди уже давно спят!

– Вы уверены? Точно нормальные? – ехидно улыбнулась эта язва, спрыгнула со ступеньки лестницы, подошла и практически направила мне в живот краскопульт.

– Вот хамства не надо, – буркнул я. – И аппарат уберите.

– Боитесь, что расстреляю? – хмыкнула она.

Я окинул взглядом замызганную мелом комнату и позволил себе сарказм.

– Полагаю, что промахнётесь.

Меня тут же ошарашило холодной жидкостью. Я отскочил и уставился на свой живот, мокрая рубаха стала белой и облепила меня. Э-э…

– Вы в своём уме? – морщась, уточнил я.

Бандитка невинно моргнула:

– Упс, простите. Я правда, такая неловкая. Вы были правы: ничего не смыслю в аэродинамике разбрыгивания побелки…

– То есть вы решили взять за правило: обливать меня при каждой встрече?! – рыкнул я.

– Нет, – ещё невинней проговорила она, – в прошлый раз облили меня вы.

– Чем же? – удивился я.

– Вопиющим недружелюбием и негативными флюидами.

Какая же она дерзкая! И красивая. Чертовски!

– Я не люблю посторонних, – буркнул я, на самом деле раздосадованный, что ошибся насчёт промышленного шпионажа, а Кирилл был прав. Если она и шпионка, то какая-то уж очень профессиональная – так играть обиженную Барби с намёком на мозг не всякому дано. Вручил бы Оскара, если б номинировалась. Но свои ошибки я признавать не люблю, а хамского поведения так тем более!

– Представьте себе, и я! – весело заявила как там её… Милена.

– Это не даёт вам право нарушать установленные законом правила поведения и общежития.

– Общежития? Где? Кто? Тут ещё кто-то живёт? – ахнула она и тут же добавила через губу: – Не заметила. Это мой дом, моя земля, мои владения.

– У-у, – присвистнул я. – Да вы латифундистка! Аж двадцать соток и бугор!

Они презрительно скривила губы:

– Да, прекрасные двадцать соток и дом. И я вас не приглашала! Люблю белить в одиночестве, знаете ли. Так что выход сами найдёте?

Побеленная рубашка противно клеилась к моему животу, я расстегнул её. Девица прилипла взглядом к тому, что открылось. Ну да, спортом я занимаюсь регулярно. В её взгляде пропала язвительность. Ха! Довольный, я засунул руки в карманы и парировал:

– Я-то уйду. Но по закону после двадцати двух ноль-ноль и до шести утра в рабочие дни, до десяти в выходные нарушение общественной тишины запрещено даже тем, у кого двадцать соток.

Она вызывающе выпятила грудь, пуговка расстегнулась в соответствующем месте, но я не позволил себе туда уткнуться. Моя воля крепка.

– А если мне всё равно? Что делать будете, мсьё Гродский? Полицию вызовите, чтобы она отходила девушку палками?

– Ну, я не знаю, если у вас такие сексуальные фантазии, – протянул с иронией я, наконец, перейдя в фокус взгляда сверху вниз, – пожалуйста, удовлетворяйте. Только боюсь, участковый Петренко сейчас нетрезв. Впрочем, как и всегда. Но вы ни в чём себе не отказывайте! За бутылку он протрезвеет.

Она густо покраснела и вдруг не нашлась, что ответить. В яблочко! Этот смущённый румянец делает её ещё сексуальнее. А как губку закусила, ммм!

Я взял с окна колонку, засунул себе под мышку, развернулся к бандитке и сказал:

– Нарушение общественной тишины, мадемуазель Милена, по закону карается штрафом. Дабы не разорить вас, я изымаю сей гаджет до утра. Приходите в десять.

– Поставьте на место! – опомнилась она, всё ещё призывно розовощёкая.

Я цокнул языком.

– Нет, не уговаривайте. Раньше десяти не отдам, а то снова нарушите, такой соблазн! Имейте в виду, я проявляю к вам великодушие. Ведь если ветер переменится и звук пойдёт в деревню, тётка Маратовна со второй улицы точно наденет это ведро с побелкой вам на голову. – Я покачал головой, якобы сочувственно. – Тут такие нравы! И люди не обходительные…

– Гораздо лучше некоторых! – огрызнулась красотка.

Я рассмеялся. Злость схлынула, и ситуация показалась мне забавной: и её румянец, и пуговка, и гнев, и грудь, так часто вздымающаяся и грозящая расстегнуть следующую пуговку ниже. Милена очень занятно злилась! Так что я не мог отказать себе в удовольствии подразнить соседку ещё.

– Ладно, – снизошёл я. – Если будете хорошо себя вести, подарю вам наушники.

– Да идите вы…

– К чёрту. Спасибо, я в курсе! Уже иду, – хохоча, ответил я и направился к выходу.

– Эй! Колонку оставьте!

Я покачал головой, на пороге остановился и, обернувшись, сказал:

– Но если фантазии об участковом Петренко не дают вам спать, он живёт через четыре улицы прямо у почты. Наслаждайтесь! – И пошёл.

Что-то с лязгом и всплеском влепилось в дверь. Хорошо, что я успел её закрыть. Я прибавил шагу и одним махом перескочил через калитку. Милена прокричала вслед гневные выпады про Чупа-Чупс и Мессершмитт. Хочет конфет и полетать? Весело! Фантазёрка!

Настроение отчего-то влетело вверх и, насвистывая себе под нос первую пришедшую на ум мелодию, я взбежал в гору легко и быстро. Только заходя в замок, я понял, что насвистываю Джона Бон Джови. Однако…

Глава 10

Милена

Утром того же дня

Я всегда мечтала быть Томом Сойером! Не в смысле рыжим, босоногим нахалёнком, – меня вполне устраивает моя грудь, – я мечтала стать тем, кто решает сложные ситуации с полпинка! Вспомните сцену покраски забора. Я смотрела её, наверное, раз двадцать. Как мастерски он обвёл вокруг пальца других мальчиков, после чего им тоже захотелось забор покрасить! Такой молодец, он заставил их изменить угол зрения и воспринять его наказание как привилегию! Этот финт, достойный антикризисного менеджера, плюс сцена из фильма «Свадебный переполох», где героиня Дженнифер Лопес разруливает всевозможные неприятности на свадьбе и потом, как королева, взирает на великолепно украшенную церемонию, побудили меня однажды подумать о профессии менеджера по организации праздников. Тем более, что моделью мне быть не нравилось, хоть по словам мамы, мне грозило либо попой крутить, либо пирожки продавать на базаре.

Ну да, я ничего не умела, училась так себе. Из университета меня всё-таки отчислили, из модельного агентства я ушла сама и устроилась помощницей к одной даме, которая воплощала мой идеал Тома Сойера в юбке. Она могла откусить руку по локоть конкурентам и при этом сладко улыбаться заказчику. И нет, это не моя нынешняя директриса.

Зато на той работе я набралась опыта, закончила другой университет заочно и встретила Дэна на его же несостоявшейся свадьбе. Почти как в кино. А теперь не состоялась моя… Захотелось плакать, но я встряхнула головой.

И вдруг позвонила Тома. Я покривилась, зная, как той не терпелось услышать, что я раздавлена, несчастна, хотелось унюхать запах моих слёз даже сквозь спутниковую связь. Нет уж, такой радости я не доставлю! Но трубку я всё же взяла.

– Как ты, Кисуля, дорогая? – пропела Тома с фальшивым участием. – Я беспокоюсь за тебя!

– Спасибо, я в порядке, – ответила я, откладывая письмо бабы Тоси на допотопный стол. – Разве у тебя есть повод беспокоиться? Я отдыхаю на свежем воздухе так же, как и вчера!

– Пансионат? – поинтересовалась Тома, будто мы дружили, когда Дэн ещё не был моим бывшим. – Отправилась в тур? На Бали?

Я окинула взглядом потрескавшийся потолок хаты, грязные окна, тускло пропускающие свет, махрового паука размером с креветку и расцвела в блаженной улыбке:

– Гораздо лучше!

– И где же ты? – не унималась Тома. – В Сочи? В Роза-Хуторе?

– Предпочитаю оставить это в секрете, – ответила я медово. – А то вам, девчонкам, тоже захочется.

– Ну какая же ты секретная! А сначала приглашала…

– Я передумала, кое-что изменилось.

– Ну, Зай, расскажи, поделись, – начала канючить Тома, вечно скучающая, изнывающая от того, что больше нечего желать. – Хотя я понимаю: ты просто гордая, не хочется признаваться, что тебя плющит, но это же нормально – свадьба, мечта всей твоей жизни, сорвалась. Дэн, такой Дэн, ты же его знаешь, ну и ты же сама видела, что вы не пара…

Не поддаваясь на провокацию, я просто рассмеялась:

– Разве можно мечтать только о свадьбе? Жизнь продолжается!

– Но ты же так хотела эту свадьбу! Толкала Дэна под венец всеми силами, правдами и неправдами! Папа был против, – не унималась экс-родственница.

– Ваш папа всегда против, это его жизненная позиция. И ты ошибаешься. На самом деле, Дэн меня уговаривал, но в конце струсил, – парировала я. – А я за свободу! Даже не представляешь, в каком я сейчас потрясающем месте! – Я глянула на облупленную сиротскую печь, деревянные полы. – Тут всё так аутентично! Сплошной хэндмейд, винтаж, этника!

Особенно эта старая кружка с щербатым краем.

– Всё дышит природой, историзмом. Ты знаешь, это так свежо после выхолощенных интерьеров Москвы, пластика, мрамора, деланных лиц…

В окно заглянула какая-то красноносая рожа в панаме и помахала мне рукой.

Я жестом показала непрошеному гостю, что разговариваю, и счастливо добавила в телефон:

– А здесь такие неизбитые лица!

Рожа повернулась другим боком, расплющила с внешней стороны окна нос-картошку о стекло, пытаясь рассмотреть, что в доме. Под глазом мужичка красовался фингал.

Ну ладно, – внутренне согласилась я, – избитые. И добавила увлечённо:

– К тому же это место, пропитанное легендами, которые живут до сих пор.

– Легендами? – переспросила Тома, и её тон мгновенно изменился.

Как же я забыла, что эзотерика – большая слабость этой скучающей мисс «Везде-то-вы-были-всё-то-вы-видели», она готова отправиться на Северный полюс или к шаманам в Перу, чтобы потом устало бросить в дамском клубе, что «шаман не дотянул», а в нектар для озарений «явно чего-то не докладывают». И меня понесло.

– Легендами, причём сила преданий передаётся из рода в род! – начала врать я на ходу, с облегчением отметив, что круглолицый алкоголик в панаме скрылся из моего поля зрения. – Я давно мечтала здесь побывать, но ты же знаешь Дэна, ему подавай только цивилизацию. А теперь я просто позволила себе оторваться на полную, вырваться из душного, пыльного мегаполиса на природу!

Тома слушала и не перебивала, а значит, поверила. И я добавила, как вишенку на торте:

– К тому же тут такие великолепные конные прогулки: запах трав, ветер, скачешь, будто летишь. Кстати, не одна, а в очень приятной компании. Знаешь, этот особенный тип мужчин…

Тома, кажется, облизнулась.

– Я приеду к тебе.

– Думаю, не стоит, – мотнула я головой. – Дэн не поймёт, он же твой брат, а я его бросила. Ещё обидится, расскажет отцу, и…

– Нет-нет-нет, он сказал, что ему нет дела до тебя… – поспешно выпалила Тома и прикусила язык.

Вот так, да? До жжения в груди вспыхнула не обида, гнев. Я сверкнула глазами, резко обернувшись на скрип, и мужик в панаме, появившийся на пороге, попятился и, судя по звуку, гикнулся с крыльца. Хоть одному «коню» досталось!

Я снова улыбнулась так, что и Мефистофель бы позавидовал:

– Ну вот и прекрасно, Тома! Мы с Дэном вовремя поставили точки над I. А ты выйдешь замуж первой, как и хотела. И отец ваш наверняка счастлив.

Тома громко выдохнула.

– Отец… Ну, при чём тут папа? А у нас пока всё сложно с Марком… И я так устала от города. Я всё-таки приеду, Кисуля, не будь жадиной, делись позитивом. Мне тоже интересно, что там у тебя за легенды!

– Прости, – покачала головой я. – Не получится. Знаешь, эта легенда уже почти тысячу лет передается из уст в уста местными жителями и только своим. Я приехала и сама убедилась, что всё правда. – И я заявила весело. – Сколько тут дней прошло? Два?

Абориген в панаме снова показался в приоткрытой двери и сделал жалостливое лицо.

Нет, ну что за обезьяна? Откуда он вообще взялся?!

Я сдвинула зверски брови, а в телефон сказала:

– У меня уже три новых поклонника! Не знаю, кого выбрать.

– Из-за легенды? – с придыханием спросила Тома.

Мужичок в панаме на моём пороге обрадовался. Развёл руками, красноречиво щёлкнул пальцами по шее и прошептал:

– Прекрасная леди… очень надо…

Я отвернулась от него и поспешно бросила:

– Ну да, из-за легенды. Приехать сюда нельзя. Ритуал такой, сложный… – Вдохновение врушки закончилось, я заторопилась. – Ну в общем, потом все счастливы. Я так уж точно! Дэну передавай привет! Всё, мне пора!

– Мила…

– Леди, рад приветствовать вас в нашем… – хрипло начал алкоголик.

Я срочно отбила звонок и двинула на незваного гостя.

– Кто вы такой? Что вам нужно?

Панамочный мужичок в широких штанах и фуфайке, похожих на пижаму, виновато улыбнулся, покраснел то ли от тоски по бутылке, то ли от смущения, и пробормотал:

– В деревне говорят, баб Тосина внучка приехала. Красавица. Такая же добрая. Умная. Не врут, вижу…

Я недоверчиво склонила голову.

– Я сосед ваш, с холма.

– Из замка? – хмыкнула я, понимая, что тот врёт.

– А как вы угадали? – моргнул мужичок и улыбнулся шире, обнажая пробелы в зубах.

– Владелец? – с иронией уточнила я, скрестив руки на груди.

Мужичок кокетливо расправил плечи, похожий на спившегося царственного хомячка.

– Не совсем. Бабушка Антонина Федоровна добрая была женщина, мы дружили, у меня справка есть. А ещё могу на могилку проводить. За бутылочку. – И он моргнул снова.

Кажется, я попала в комедию. Я прошла мимо одутловатого незнакомца и выглянула во двор: нет ли там камер, съёмочной группы, продюсеров передачи «Розыгрыш» и прочих клоунов. По тропинке с холма проворно спускался сосредоточенный, мощный мужчина лет сорока пяти, в синей одежде санитара, белых тапочках и с прямыми, лежащими на голове, как солома, седыми волосами.

– Девушка, мужчину в пижаме не видели? – спросил он. – В панаме. Без зубов.

Я распахнула дверь пошире.

– Как же не видела, вот он!

Лицо под панамкой стало обиженным.

– Адамыч, иди сюда! – сурово сказал санитар. – Сколько раз тебе говорили: не убегать!

– Так я в гости. Повидаться, – как обманутый ребёнок, надул губы мужичок.

Санитар прошёл в болтающуюся на петлях калитку, подхватил его под локоть.

– Пошли. – А мне добавил: – Извините, постоянно сбегает.

– Откуда? Из замка? – с дурным смешком уточнила я, не зная, что и думать.

– Из лечебницы. Психиатрической, – ответил санитар и показал в противоположную от замка сторону: – Маломишкинской.

– Боже, тут ещё и такое есть? – опешила я.

– У нас всё есть. Как в Греции, – заверил меня санитар, будто был главный в Греции.

Адамыч поупирался немного, потом сдался и посмотрел на меня укоризненно:

– А бутылочку?

– Не держу, извините, – пробормотала я.

– Ну хоть конфетку! – умоляюще всхлипнул тот.

Я полезла было в карман за батончиком, но санитар гаркнул строго, выставив вперед ладонь:

– Не надо! Потом не отвадите!

Адамыч опять виновато пожал плечами:

– Это правда. Я, как кот.

– Пойдём, кот, – буркнул санитар. – Послал же Бог Мурзика!

Они ушли, оставив меня, недоуменную, на пороге завещанного дома. Хотелось громко крикнуть степи, оврагу и железной дороге:

Постойте, я так не играю! Это перебор! Может же быть хоть что-то по шаблонам? Не слишком ли много впечатлений на меня одну? Сосед-дроновод-Чупа-Чупс в замке, предложение сжечь хату от деда Потапа, кони на завтрак, синеглазые, обольстительные Будды с незабудками, не сильно родная бабушка с секретом, дурдом… Я же думала, что просто еду в деревню с мимимишным названием Маломишкино!

Телефон в руке снова зазвонил, я глянула на экран. Тома.

О, чёрт! Ещё и она! О чём я ей только что врала? Вроде и не собиралась, хотя…

Я села на пригретое солнцем дерево ступеней, оборвала лезущую сквозь старые иссохшиеся перила травинку. Сунула её в рот и задумалась. А если всё это на самом деле использовать? Материал богатый, сам просится.

Во время прогулки с Кириллом на лошадях ко мне пришла мысль: а не организовать ли для жителей близлежащего города экскурсию «День в деревне»? Квест со всеми прелестями: гоняющимися и атакующими гусями, водой из колонки, тазиками, скачками на коне, заданием посадить дерево, картошку или подоить козу. А в завершение – борщ от настоящей сельчанки и супер самогон для взрослых. На ночь вместо гостиницы – экологически чистая хата, истинный саман, одна солома с глиной и коровьими лепешками; печка, как в сказке, петухи, собаки, степь. Никакой цивилизации, только натуральная деревня, только хардкор. Экология нынче в моде. И возвращение к корням.

Тома позвонила ещё раз. И я подумала: а что если не ростовчан завлечь, а дев с клуба на Тверской и с Барвихи – таких, как Тамара, которым больше нечего хотеть, потому что всё заранее приносится? Это не Швейцария и не Мальдивы, это такой экстрим – эмоции обеспечены! Интересно! Аэропорт почти рядом.

Тома не сдавалась, она всегда вела себя, как избалованный ребёнок. Я взяла трубку.

– Том, ну я правда занята.

– Ритуалом?

– Нет, мне больше не нужно ритуалов, – ответила я. – Достаточно одного раза.

– Я про российские ритуалы не слышала. Что там за ритуал, Кисуля? – искря нетерпением, спросила Тома.

Я б так знала…

Над головой раздалось жужжание, обожравшейся стрекозой пролетел квадрокоптер.

Гродский их выгуливает, что ли? – рассердилась я. – Или следит за мной, вуайерист?

– Прости, я обещала держать всё в секрете, – с ложной грустью ответила я. – Случайно проговорилась. Сама понимаешь, из рода в род, с древних времен. Мне такое доверили… Не могу, Тома, не уговаривай.

– Ну, пожалуйста, Зай! – воскликнула Тома. – Я никому не скажу!

Я глянула вслед квадрокоптеру и снизошла:

– Ладно, я узнаю, можно ли рассказать своим. Но не прямо сейчас. Тот человек, кто мне всё открыл, уехал и сейчас находится вне зоны действия сети.

На квадрокоптере улетел, как Карлсон.

– Я обещаю, что никому не выдам, – поклялась Тома. – Но мне хотелось бы приехать, самой посмотреть. Любопытно!

– Тут всё не совсем так, как ты привыкла. Этника, простота, экстрим…

– Вау! Я хочу! Хочу к тебе!

– Про это я тоже скажу, что ты хочешь приехать. Дай мне три дня.

– Так долго? – простонала Тома. – Я же умру от любопытства!

– Я делаю ради тебя всё, что могу, – невозмутимо ответила я. – По родственному.

Тома вздохнула:

– Хорошо, я потерплю. А Лане можно сказать? И Джули?

– Тома… Никому, – строго, голосом того же санитара ответила я.

– Всё-всё, тайна-секретик, я сохраню её, ты можешь мне верить! – радостно пропела она.

– Супер! До звонка!

Я хмыкнула: угу, про страшную, никому не известную, а значит, VIP легенду и потрясающую аутентичность, способную наладить личную жизнь, скоро будет знать человек двадцать. Или тридцать. Или весь женский клуб, а они вполне могут быть моей платежеспособной целевой аудиторией. И это не те дамы, которые пересекаются с нефтяниками из Магадана, – просто два параллельных мира.

Ура! Я спасена?

Я почесала макушку.

А если не получится?!

Я махнула рукой, заодно и комара отпугивая. Кто не попробует, тот на коне не окажется. А я уже на нём была. Будем продолжать!

И, воодушевлённая, я отправилась писать план, искать владельцев коня, советоваться с дедом Потапом и Надеждой про ремонт, знакомиться с магазином и его обитательницами, а потом трястись на электричке в город за стройматериалами – не побеленную аутентичность светские львицы не оценят. Шокировать тоже нужно в меру, а то будет как с нефтяниками. Осталось выяснить, что вообще народ говорит про степи, есть ли у них духи, мифы, природа-мать или просто так травка растёт?

* * *

Та же ночь, через час после обливания побелкой

Чупа-Чупс ушёл, а во мне всё кипело! Не права была баба Тося, ох, как не права! – подумала я, припомнив её письмо. – Ну ничего, всё равно я теперь не растерянная брошенная невеста, у меня есть план. А план – это главное для организатора, особенно если первый пункт уже выполнен!

Я захлопнула дверь в дом и коварно сощурилась. Баба Тося помогла мне, сама того не зная. Отнесу ей на могилку букетик. А пока я опять взялась за краскопульт, вдев в уши наушники. Слава Богу, Джона Бон Джови выключили, я с бóльшим наслаждением чего-нибудь мелодичного послушаю. Но Чупа-Чупс гад всё-таки, хоть и с кубиками…

Не понимаю, как можно быть занудой-ботаном-высокомерным-прыщом с таким телосложением?

Облепленный мокрой белой тканью, словно залитый молоком, враг представился мне снова, как воочию. До мурашек. Когда Гродский расстегнул рубашку, представив на обозрение скульптурно-атлетический торс, я растерялась. При виде приспущенных джинсов и полоски волос, уходящих по мышцам живота вниз, у меня в голове возник один вопрос: «Ой, он без белья?!» И этот вопрос выбил все аргументы, иронию, сарказм и прочие виды оружия из моего арсенала. Это был запрещённый приём!

Я рассердилась.

И зачем мне думать о нём? Меня мужчины не интересуют, что бы там не писала баба Тося. Я – самостоятельная женщина! А скоро буду обеспеченной и независимой.

«Dancing with a stranger», – запел в наушниках Сэм Смит.

Покачивая бёдрами в такт, я влезла на стремянку и включила свой аппарат. Он зажужжал, послушно покрывая стены свежей белизной. Подумать только, что мне сегодня предлагали для побелки использовать швабру, старый пылесос, а внук деда Потапа – дачный разбрызгиватель, похожий на агрегат для уничтожения зомби. Лишь через час я позволила себе паузу, взглянула на угол и улыбнулась: чудесно получалось, я всё успею!

Да, стены были бугристыми, косоватыми, в общем, – кошмар перфекциониста, но ровные стены для моей затеи мне и не были нужны.

Я сюда паломничество див с Рублёвки организую, ошарашу их народным экстримом за большие деньги. То-то мсьё Мессершмитт обрадуется, когда здесь будет не одна Барби, а непрекращающийся поток гламурных красоток, ВИП стойбище, капище Коню и день Нептуна с дискотекой…