Текст книги "Все дело в попугае"

III

Риткин второй курс убирает морковку в совхозе Шушары. Прелестная подробность: после душераздирающего своего романа с Лешей Лакомкиным, разочарованная, Ритка проводит время с мальчиком с истфака под названием Леша Пирожков. Эх, если б люди умели понимать эти шутливые намеки судьбы, жить им было бы много легче.

Отбой в студенческом лагере в двадцать три ноль-ноль. Одна из «воспитательниц» – мужеподобная аспирантка-синий чулок лет тридцати по прозвищу Кобра; риткиным ровесницам она кажется очень старой девой. Примерно в полдвенадцатого ночи Ритка с Пирожковым, в обнимку направляясь к нелегальному костру петь под гитару и есть рыбу сиг домашнего копчения, на одной из дорожек лагеря встречают эту даму. Останавливаются, примериваясь, как бы половчее и побыстрее ее обойти. Она же застывает напротив парочки в драматической, полной укоризны, позе.

– Так!!! – зловеще восклицает дама тоном административного негодования. – Вы почему до сих пор не в постели?!!

Немая сцена. Переглянувшись, Ритка с Пирожковым обходят Кобру боком, не расцепляясь, причем Пирожков успокаивающе бормочет: сейчас идем, сейчас, уже… Отбежав, преодолевают внутренний конфликт: молодой человек активизирует внешнюю политику под лозунгом: «Ты слышала, что начальство сказало?!»

В тот же вечер, сидя уже даже не у костра, а на койке второго яруса в мужском бараке истфака, и поедая сига, капающего маслом на джинсы, Ритка с удовольствием слушала двадцать пятый пирожковский пересказ исторической сцены, и вдруг задумалась. Когда к ней обратились хохочущие лица в поисках подтверждения, она внезапно спросила:

– Слушайте, а вам эта Кобра никого не напоминает?

И уточнила после паузы:

– Ни у кого Пичугин историю партии не ведет? Семинарские?

– А-а-а!!! – закричали историки, – Пичугин!!!

Их развеселило само упоминание персонажа. Потом они замолчали, переваривая, а потом осторожно спросили:

– А при чем тут Пичугин?!

Все знали, что затянутый в кожу полнеющий «мачо» Пичугин не любил студенток. В смысле, это был такой интеллигентный вариант слесаря с Металлического завода, который тоже исповедовал принципы «Трех Ка». На своих занятиях Пичугин часто презрительно высказывался в том смысле, что женщине совершенно не нужно высшее образование:

– Вы все тут просто еще девчонки, и понимать ничего не можете.

Себя холостяк Пичугин, видимо, считал экспертом по таким вопросам. Он розовел от избытка чувств и начинал речь:

– Вы еще не понимаете, что такое для женщины материнство, беременность!!! Все одиннадцать месяцев беременности…

Хохму про продолжительность пичугинской беременности знали, конечно, все.

…Ритка помолчала, почесала в затылке, протянула пластиковый стаканчик за новой порцией сухого, и, наконец, сказала:

– Убейте, не знаю. Но я почему-то уверена, что это то, что доктор прописал. Сексист и феминистка. Кто возьмется познакомить поближе? Может, Кобра подобреет.

– Нефиг делать! – закричал Пирожков, пока остальные обменивались рискованными шутками, представляя себе гипотетическую пару в постели, – Пичугин приедет послезавтра вместо ВикВика! Придумаю что-нибудь за десять поцелуев!

– Экий ты меркантильный, – вздохнула Ритка, выбросила стаканчик и спрыгнула Лешке в руки. – Ну что ж… Доставай музыкальный котелок.

– Раз! Два! Три!… – начали хором считать историки…

IV

– Спустя полгода, воинство, неузнаваемая Кобра вышла замуж за Пичугина, и довольно скоро отправилась в декрет, без намерения когда-нибудь из него вернуться. А на ней, вообще-то, венец безбрачия по всем разнарядкам. Венец! Безбрачия! Вообще! Вы понимаете, 609-фиолетовое?

– Чего ж непонятного…

– У вас такой вид отсутствующий, словно это самое обычное дело! А ведь венец безбрачия присуждается только третьей инстанцией Шарового Скопления!

– Ну, теперь-то они, скорее всего, доложили наверх, так что чего так нервничать?!

– А вот представьте себе, 609-фиолетовое, не доложили и теперь!. Как-то выкрутились. На этом этапе еще надеялись, что сумеют скрыть все от начала до конца.

V

А у Ритки продолжала бушевать противофаза.

На ноябрьские праздники Димка приехал домой. Ритка встретила его в курилке, и он, краснея, передал ей приглашение своей мамы на семейный – с пачкой родственников – вечер у них дома. Мама димкина почему-то обожала Ритку страстно. Почему-то восемнадцатилетнюю Ритку такое обожание несколько напрягало. А тут еще она снова встретила его со Светланой в коридоре. Выслушав Димку, Ритка вдруг резко спросила:

– Слушай, Смирновский! Ты, вообще, понимаешь, куда ветер дует? – Димка покраснел. – Меня вот, – продолжала Ритка, – раздражает, когда меня так откровенно куда-то толкают.

– Меня тоже к этому толкают, – поддакнул Димка, использовав сказанное на свой лад, – ну так что ж… Наверное, это не так уж плохо, а, крошка?

– Слушай, Смирновский. А тебе не скучно?! – риткиной иронии не было предела. – Ну вот тебе очко еще не стукнуло, а все уже известно, заранее расписано, мамой утверждено… Не скучно?

– Ты хочешь сказать, что тебе скучно? – уточнил поникший Димка.

– Ну-у-у… Да, вообще. Скучновато, – подвердила Ритка.

И в гости даже не пошла.

Зато пока Димки не было в городе, страшно по нему соскучилась, и переживала, что опять не успели ни о чем поговорить. Теперь-то Ритка готова была поговорить обо всем.

А Димка в Сибири взял и по уши влюбился в руководительницу своей практики, тридцатидвухлетнюю разведенную даму с ребенком. Последний месяц он у нее просто жил. Собирался уехать туда работать после диплома.

Приехал домой, и в благородном семействе Смирновских начался форменный скандал. Димкина мама рыдала и хваталась за сердце, валялась у него в ногах и кричала: «Только через мой труп!!» – ну, и так далее, легко можно домыслить, что там творилось. Ее тоже нетрудно понять, она рано овдовела, сыночек – единственная в жизни радость, и вот эта радость собирается в Сибирь жить с какой-то чужой старой теткой. Димка материных слез не вынес, пообещал, что не уедет, – так пассия сама явилась пред его светлы очи, – Димка через коленопреклоненную маму перешагнул и ушел выяснять отношения, скорая, предынфарктное…

Ритка сглотнула, вспомнила Лакомкина, и сдержанно отошла в сторону; Димку выслушивала, старалась поддерживать, но не вмешиваться. Где-то посередине весны, когда в пятый раз на этих качелях побеждали «наши», и сообщено Ритке было, что вот, мама болеет, так что ничего не склалось, опять Ритку с Димкой занесло в известно какие края. Ритка подумала: может, правда, насчет ночной кукушки1010
  Пословица «ночная кукушка дневную перекукует» широко трактуется так, что женщина, которая делит с мужчиной постель, всегда имеет на него больше влияния, чем любая другая.


[Закрыть]? Пусть… Но было слишком людно, и ничего у них не вышло, второй туфель, как говорится, вовремя не упал.

«Ничего, крошка, – подбодрил Димка Ритку тогда, – Жизнь сегодня не кончается.»

Однако скоро Ритке показалось, что кончилась.

Мама димкина, конечно, в тяжелом положении оказалась. Распределение ведь еще корячилось. Дите так и так должно было отъехать: либо к даме своей – в Сибирь, либо само по себе – в Саратов. Ритка занимала неправильную, попустительскую позицию, что было делать? И тогда вспомнили о Светлане.

Выяснилось, что, по ряду задокументированных медицинских причин, питерский климат Светлане менять нельзя. Ободренная димкиной мамашей, Светлана сама завела с Димкой нужный разговор. Дальше предсказуемо: Димка женился на Светлане и остался по распределению в Питере.

– Я женюсь, оказывается, – позвонил он Ритке, проиграв с позором этот внутрисемейный чемпионат.

– На ком? – Ритка изумилась.

– На Светке.

– Ну скажи, что ты ее любишь…!

– Я ее… гм… уважаю…

– Смирновский! – злобно сказала Ритка, – Постучись лбом об стенку.

– Ну, пробью я головой стенку, – уныло сказал Дима. – А там что? Другая камера1111
  Афоризм С. Е. Леца, неточно процитированный Димой, на самом деле звучит так: «Вот ты и пробил головой стену. Что будешь делать в соседней камере?»


[Закрыть]! Не люби то, что хочешь, а люби то, что можешь и чем обладаешь1212
  Афоризм приписывается Горацию, однако перевод, пожалуй,  слишком вольный.


[Закрыть]…

– Эрудит козлиный, – Ритка швырнула трубку и разревелась.

Димка прислал ей приглашение на свадьбу в середине июня восемьдесят четвертого. Сам писал. Поделать Ритка не могла решительно ничего. Ревела и злилась. Димка звонил два раза в день. Непонятно, чего хотел. Ритка злилась и ревела. Послала молодым хамскую телеграмму, и на свадьбу не пошла.

VI

– Наши махинаторы, воинство, покупались на легкость, с какой подопечная, если только не начинала чудить и переиначивать все по-своему, выполняла самые трудные задачи. Бывает, подбросит им центр распечаточку: полная труба! Сам архангел ногу сломит! Жених у нас, под нашими Небесами, в Питере или Москве, – а невеста на Тибете где-нибудь. Связывайся с тамошними Уполномоченными, согласуй стратегию, разбирайся: кто будет работать, а кто вложит ресурс… Энергетических ресурсов, по самым скромным прикидкам, уйдет немерено-невзвешено. Те Небеса в ужасе пересчитывают наличность. А наши им: транспортируйте, мол, даму к нам сюда, а остальное – не ваше дело вообще. Запускают Посредницу, и – в дамки! Причем без единого вложенного духоэрга. Премии, репутация, бесконечная благодарность смежников…

А смежники-то просекли фишку, воинство. Те самые смежники с небеса тэта-айн в третьем оппозите нашей родной Малой Медведицы, которым наши махинаторы когда-то так лихо, исключительно за небольшой энерговклад, поспособствовали сочетать московскую студентку и скромного рижского парня. Москвичка, хотя и родилась в Риге, перешла тогда уже в ведение нашего Небеса…

Смежники прониклись огромным уважением к методам работы, о которых не имели понятия, и, столкнувшись с чрезвычайно сложной задачей, обратились к нам на Небесо за помощью. И наши дураки-махинаторы, невероятно польщенные, выпустили подопечную за пределы территории каррасса… Слушаю вас, 147-небесно-голубое, воспарите.

– А что тут такого, что выпустили? Они же уже выпускали ее в Ригу, разве нет?

– Хм… Нет, не снижайтесь пока. Вопрос законный, но происходит от невнимательности. Сколько было лет подопечной, когда ее в первый раз выпускали в Ригу?

– Э-э-э… Четырнадцать?

– Именно, четырнадцать. И тем не менее, вы не припомните подробностей? Что содержало в себе письмо, ответ на которое соединил сужденную пару? Не помните? Ну что ж, посмотрите тогда, что случилось в этот раз, может быть, поймете…

VII

В пасмурный день, ранней осенью восемьдесят четвертого, Ритка, поссорившись с матерью, уехала в одиночестве бродить по городу. На Невском моросил мелкий дождь, живо напомнивший изменщика Димку. Зонта у Ритки не было, она убежала в кроссовках, зеленом вельветовом плаще, с пятнадцатью рублями в кошельке. В сумке лежал еще, правда, фиолетовый томик Вольтера, который надо было вернуть одному молодому человеку, но слишком уж не хотелось видеть этого молодого человека. Дождевые капли смешивались со слезами и умывали физиономию. Мокрые рыжие пряди прилипли ко лбу. Этот город слишком много значил, слишком о многом напоминал. Захотелось убежать. Убежать в самом деле захотелось прежде, чем на парапете памятника Кутузову Ритка увидела оброненный полиэтиленовый сверток…

В свертке были паспорт и студенческий билет на имя Степанян Сусанны Жоржиковны, 1964 года рождения, прописанной почему-то в городе Риге на улице Маскавас, учащейся рижского политехнического института. «Стройотрядовские каникулы догуливает девочка,» – подумала Ритка и стала разглядывать фотографию. На фотографии была, наверное, брюнетка. Но большие черные ее глаза получились примерно так же, как получались у Ритки на ее паспортных фото. Паспорта у Ритки с собой не было, но она хорошо помнила, что темная рыжина волос на черно-белой фотографии не отображалась, масть становилась черной… «Пожалуй, я на свой паспорт похожа меньше,» – весело подумала Ритка и порылась в свертке. На дне обнаружился билет на рижский поезд в половину восьмого вечера. «Интересно», – подумала Ритка…

Неизвестно, почему Сусанна Жоржиковна вечером не пришла прямо к поезду, где ее честно ждала Рита. Нетрудно также догадаться, что Ритка, даже с некоторым удовольствием, воспользовалась случаем убежать из Питера в полную родственников Ригу, твердо решив уже оттуда позвонить родным, чтобы не волновались. И уж совсем понятно, что соседям в вагоне Ритка из чистого озорства представлялась Сусанной – разве можно было устоять против искушения хоть одну ночь побыть действительно другим человеком!

Вагон был полон командировочных. Они пили, писали пулю, и все как один норовили к Ритке приставать. У самой Ритки в купе двое из трех соседей оказались до того приставучими, что лечь спать можно было даже не пробовать. Ритка оглядела их туманным ночным взором и предложила погадать на картах.

И не то, чтобы Ритка умела гадать… Просто в ту ночь неким обостренным от горечи шестым чувством она точно знала про каждого, какой тип женщин кого тайно волнует…

Распустив по плечам роскошную рыжую копну, она повязала голову изумрудным шарфом и по-цыгански подвела глаза. Мини-спектакль, который она устроила дальше, привел к совершенно неожиданному результату. Всю ночь продолжалось паломничество к ней в купе, и всю ночь за ней внимательно следил третий ее сосед, тот, который никаких попыток приставать к ней не делал. Это был молчаливый белесый прибалт лет тридцати. Вернее, Ритка называла его про себя прибалтом за белесость, хотя никакого акцента в речи не замечалось. Вот этот молчун сидел напротив Ритки всю ночь, пристально за ней наблюдая. И в четыре утра сделал ей совершенно серьезное, очень настойчивое предложение выйти за него замуж. То есть, он сначала предложил ей выйти замуж, а потом сообщил, что его зовут Вадим. «В таком вот аксепте.»1313
  Стругацкие, ПНвС, фраза Модеста Матвеевича Камноедова.


[Закрыть]

Ритка почуяла, что корячится новый спектакль, да такой, что она и мечтать не могла.

– Хорошо, – степенно отвечала она Вадиму, – Я выйду за тебя замуж. Но имей в виду: я армянка. Отец никогда в жизни не позволит. У нас принято выходить за своих. Поэтому у тебя есть два дня, пока не кончились каникулы, и отец не знает, что я уже в Риге.

Ритка была уверена, что такое никому не по силам. И просчиталась, да как! Белесый молчаливый Вадим оказался каким-то крутым снабженцем с большого завода, до того блатным, что Ритка глазам и ушам своим не верила. Одного звонка с вокзала оказалось достаточно, чтобы завертелся невидимый маховик. Ритку с Вадимом погрузили в чью-то служебную «Волгу» и повезли в ЗАГС. В машине оказался чемоданчик с каким-то невероятным дефицитом, загипнотизировавшим работников ЗАГСа до такого состояния, что регистрация была назначена через тридцать один час с момента подачи заявления. Увы, понятно, на какое имя невесты было подано это заявление…

Рита заикнулась было, что ей не в чем на регистрацию идти. Вадим только отмахнулся. В его отдельной двухкомнатной квартире Ритку уже ждало симпатичное белое платье и портниха, готовая платье подогнать по фигуре. Ритка потребовала купить белье, надеясь удрать в процессе, но Вадим сам привез и завел ее в центральный универмаг со служебного входа: не сбежишь. Не было туфель, но Вадим записал размер, обрисовал стопу, кому-то позвонил, и туфли обещали доставить завтра утром. Завтра же ювелир обещал подогнать уже купленные Вадимом кольца.

Но до завтра еще надо было дожить.

В принципе, исходно спать с новоиспеченным женихом, нежно называвшим ее «Сузи», от чего Ритку передергивало, она не планировала. Но настал вечер, и настроение переменилось. Во-первых, Ритка подумала, что, возможно, переспав с ней до свадьбы, жених передумает жениться, и тем самым исправит последствия риткиного легкомыслия. Но, если говорить до конца честно, то было и во-вторых. Ритке хотелось оторваться. Хотелось тепла. Хотелось отдаться влюбленным рукам, чего не происходило в полной мере еще с лехиных времен. Хотелось забыть свои горечи и страхи вместе с настоящим именем хотя бы на одну ночь…

После бессонной ночи, сумасшедшего дня, бокала вина за обедом и долгожданного душа Ритка задремала в гостиной на диване, прекрасно понимая, что может означать диспозиция, когда оба оказываются после душа и в банных халатах, но не делая никаких попыток избежать естественного хода событий. Она даже не совсем проснулась, пока Вадим на руках нес ее в спальню. Холод простыни заставил Ритку приоткрыть один глаз. Вадим стоял над ней в зеленоватом свете ночника, никакого халата на нем не было, только завязанное узлом полотенце на бедрах, которое он сейчас лихорадочно развязывал. Сложен он был прекрасно. Есть мужчины, которые лучше смотрятся одетыми, чем обнаженными, а есть наоборот; вот Вадим как раз был ярким представителем второй категории. При этом он явно боялся, что поведение его оскорбительно. Ритка улыбнулась, освободила из халата коленку и протянула руку вверх, к гладкой коже на его груди…

Неутомимый оказался мужик этот загадочный снабженец. Вначале он вообще не делал пауз, так, что трудно было считать заходы: однажды захватив плацдарм, он его не покидал, чередуя только шторм и штиль. В риткиной жизни это был первый полноценный секс без тени романтики с ее стороны, на фоне вялой равнодушной симпатии и любопытства. И следовало признать, что Вадим оказался более чем на высоте. Он не только удовлетворил все риткины желания, сознательные и подсознательные, он ее по-настоящему умотал, буквально до счастливого беспамятства. Примерно между пятым и шестым заходами Ритка уснула, уснула глубоко и спокойно, и уже совсем не участвовала в том, что партнер продолжал проделывать с ее умиротворенным телом…

К большому риткиному сожалению, Вадим счел прошедшую ночь прекрасным предзнаменованием их будущей совместной жизни и доказательством риткиной любви. Наутро у Ритки появились и туфли, и кольцо. Звенел телефон, беспрерывно бегали люди. В пять вечера мнимая Сусанна Жоржиковна Степанян получила свой штамп в паспорт, впервые узнав, что она должна теперь изменить фамилию на «Зарецкая», затем ее и. о.1414
  Исполняющая обязанности.


[Закрыть] Ритка Летичевская была доставлена на банкет. За банкетом последовала еще одна бурная ночь, наутро Ритка пообещала «мужу», что представит его своим родителям, и объявила, что обязана сделать некоторые покупки им в подарок. Они снова выехали в город, и тут преступнице представилась, наконец, возможность сбежать. Первым делом, надеясь, что некоторое время Вадим не опомнится и не сообразит, где ее ловить, она полетела на вокзал и купила билет в Питер. Потом на оставшиеся деньги отправила бандероль по адресу прописки Сусанны Жоржиковны. В бандероль она вложила паспорт со свежим штампом, студенческий билет и новехонькое обручальное кольцо. Свидетельство о браке осталось у Вадима.

До вечера Ритка бродила по Риге. Казалось, что город ломаный, как ее судьба. Если взлеты – так тончайшей иглой в самое сердце небу. Если храмы – то рядом со всем прочим буквально другой масштаб. И Красная Церковь – венец творения! – в двух шагах от центральной магистрали, вечно сотрясаемая автомобилями. И цветы стоят невероятно дорого, и вместо асфальта везде булыжник, и темная, как земля, старая мечеть подпирает призрак-«Интурист», а в глупой круглой церквушке устроен планетарий… А самый главный купол города – купол Домского Собора – в лесах…

При посадке в питерский поезд Ритка вывернула наизнанку плащ и намотала на голову шарф. Она ждала в женском туалете до последней минуты, после чего галопом впрыгнула в последний вагон. Никто ее не искал, или искал, но не нашел.

В последующие годы Ритке приходилось довольно часто бывать в Риге у родных. И хотя она очень видоизменилась с той осени, все-таки каждая такая поездка заставляла ее дрожать и нервничать. Особенно виноватой Ритка чувствовала себя перед Сусанной Жоржиковной, рассеянной особой, но, по большому счету, ни в чем не повинной…

VIII

– …Ой! Ой! Я поняло, Вашблистательство, я все поняло! В Риге не работала «противофаза»!

– Именно, 147-небесно-голубое, теперь можете снижаться. Страховочная «противофаза», воинство, поставленная нашими махинаторами, когда подопечная была еще совсем девочкой, чтобы она не смогла выйти замуж, не работала на территории чужого каррасса. А ведь в своем стремлении сделать подопечную красивой и привлекательной – именно таким особенно легко дается работа – они даже перестарались. Если вы вспомните первый рижский эпизод, то там речь тоже шла о сватовстве! Уже тогда противофаза была нужна, и уже тогда она не работала на чужой территории. Но тогда подопечной было всего четырнадцать лет, и наши махинаторы сами не поняли, как им повезло…

– А теперь она сразу дошла до ЗАГСа!…

– Дело даже не в ЗАГСе. Я понимаю ваше волнение. Наши умники тоже были потрясены. Ничего подобного они не планировали, рассчитывая, что подопечная просто оставит документы жениху, и таким образом он познакомится с их владелицей. Задача, так или иначе, оказалась выполнена, смежники были в восторге, но когда случилось то, что случилось, махинаторы задумались, и было о чем… Да, 713-беж-металлик.

– Вашблистательство, это очевидно! Они поняли, что их страховка ничего не стоит! Потому что дети получаются не от штампа в паспорте!

– Перестаньте шуметь, пожалуйста. Тише. Тише, воинство, у меня от шума нимб раскалывается. … Вы, конечно, правы, 713-беж-металлик, снижайтесь. Наши махинаторы поняли, что их страховка «от любви и брака» ничего не стоит. Что такая сумасбродка, какую они вырастили, может в одно мгновение решить, что ей нужен ребенок, а в следующее – уже зачать этого ребенка с персонажем, которого они, со своего Небеса, даже еще разглядеть толком не успеют! А еще более вероятно было, что, решив завести ребенка, она тут же побежит заводить его от Смирновского, невзирая на то, что они его так неуклюже женили.

– Вашблистательство! И что же они предприняли?

– Ох, воинство… Это тяжелый момент нашей истории.