Текст книги "Город Бабра"

Золотая собака

Человек собаке друг,

Это знают все вокруг.

Понятно всем как дважды-два,

Нет добрее существа.

Песня из м/ф

«Бобик в гостях у Барбоса»

Походка Аркабалены смущала и раздражала меня: при каждом шаге она слегка подпрыгивала, как маленький ребенок, и глупо размахивала руками в такт шагам. Я слегка отстал, чтобы не позориться.

Мы дошли до Иркутского областного краеведческого музея, в котором я был уже раз пять, не меньше. Через дорогу располагался главный корпус нашего универа, в котором я бывал не сосчитать сколько раз. Ничего особенного здесь увидеть я не мог. Разве что она присвоит магические свойства очередному памятнику культуры-архитектуры.

На светофоре возле перехода через улицу Гагарина, отделяющую нас от самой набережной, пришлось поравняться с моей проводницей. Я покосился на Арку – она смотрела в сторону памятника Александру III. Точнее, на большую группу людей посреди сквера.

Когда мы пришли туда, Аркабалена схватила меня за руку и потащила вглубь толпы. Я и моргнуть не успел, как оказался в первом ряду, среди свистящих и гудящих взрослых и детей, среди хохота и аплодисментов.

Весь восторженный гвалт предназначался герою, выступающему посреди импровизированной сцены – небольшого помоста из деревянных досок. Там прыгала, кружилась на месте, звонко лаяла пушистая, светло-рыжая, дворовой породы собака со смешным черным пятном вокруг глаза, делающим ее похожей на пирата с повязкой. В зубах она держала обруч, украшенный огненно-красными платками, имитирующими пламя. Собака подбросила его высоко в воздух, примерилась, перебирая лапами, и прыгнула прямо в кольцо, пока оно еще было в воздухе, затем в мгновение ока развернулась и снова поймала обруч зубами.

Толпа ахнула. Дети завизжали и покатились со смеху, их родители полезли за кошельками в сумки, а я удивленно приоткрыл рот и внимательно разглядывал сцену, пытаясь разгадать секрет отличного фокуса.

Тем временем собака аккуратно поставила обруч ребром на землю и прыгнула на него, как на колесо, и, неизвестным для меня способом удерживая равновесие, поехала, перебирая лапами взад и вперед по тонкому ободу.

Проехав так пару кругов, собака спрыгнула с обруча на задние лапы, как человек, и, стоя таким образом, нырнула в него носом. Затем пушистая артистка, продолжая стоять на задних лапах, вращая головой, стала крутить обруч вокруг своей шеи, что я еще мог как-то себе представить и даже как-то объяснить, если очень постараться. Но потом обруч скользнул вниз, на собачью талию, и она продолжила вращать его, двигая бедрами. И вот тут я окончательно ошалел. Мои познания в собачьей анатомии, мягко говоря, никак не увязывались с тем, что наблюдали мои глаза. Я не удержался и сделал несколько фотографий, надеясь потом, после выступления, рассмотреть их внимательно на наличие веревок или механизмов, помогающих собаке выполнять такие невероятные трюки.

Толпа взорвалась восторженными криками, а я искал глазами дрессировщика – организатора этого великолепного шоу. Очень хотелось расспросить, как он это сделал, как вообще можно так здорово обмануть человеческое восприятие. Поймал себя на том, что смотрю на собаку и ее теоретического дрессировщика с неприкрытым восхищением, как и все окружающие меня люди, и по лицу моему расползлась самая настоящая искренняя улыбка. Я сделал еще пару фотографий артистки, позирующей сейчас на сцене.

Собака сделала реверанс, подогнув под себя заднюю лапу, при этом передней указывая на край сцены. Там лежала мятая коричневая шляпа, в которой кроме монет были и бумажные купюры.

Я тут же полез в кошелек, у меня не возникло ни единого сомнения в том, что за такое представление нужно платить, и чем больше, тем лучше. Единственное, о чем я переживал, так это о том, чтобы хозяин не пожалел денег на любимые лакомства для своего артиста, а не заграбастал все до копейки себе в карман.

Я остался ждать дрессировщика, чтобы самостоятельно в этом убедиться. Я наблюдал за собакой: куда же она побежит? Где же ее невидимый дрессировщик?

Рыжая собака подобрала шляпу, заполненную деньгами, и, виляя хвостом, побежала в сторону Аркабалены. Я истерично заржал.

Нет, ну а кто еще? Ну, ведь ожидаемо же, разве нет?

Я хохотал сильно, с надрывом, возможно со стороны мой смех казался искусственным, но я не мог остановиться. Я чувствовал, как с каждым спазмом диафрагмы из меня выплескивается злоба и ощущение безысходности.

Аркабалена, не обращая на мой приступ истерики никакого внимания, забрала у собаки головной убор, переложила деньги из него себе в карман, а затем водрузила шляпу на рыжую собачью голову. Это было так мило, что я достал телефон и снова сфотографировал артистку.

Девушка присела рядом с собакой, стала гладить ее и чесать, а собака, виляя хвостом и вывесив язык, с удовольствием подставляла бока.

Мне стало неловко за свой продолжительный и странный смех и, чтобы как-то разрядить обстановку, я задал вопрос, ответ на который был и так очевиден:

– Это твоя собака?

– Ну, что ты, нет. Она мне не принадлежит. Ее зовут Шара. Мы когда-то с ней подружились при очень странных обстоятельствах. Если расскажу – не поверишь!

Я снова рассмеялся:

– После такого выступления во что угодно поверю! Это ты ее научила этим трюкам?

– Нет, она сама придумала. Шара очень талантливая собака. Просто невероятно, сколько радости она дарит жителям города своими выступлениями.

Нашу беседу прервала смешная рыжая девочка с веснушками. Она тихонько потянула Аркабалену за рукав:

– Извините, а можно сфотографироваться с собачкой?

– Конечно, можно!

Шара безо всяких дополнительных команд, виляя хвостом, подошла к девчонке и села рядом в позу зайчика, скрестив лапы на груди. Арка пару раз сфотографировала их вместе. Собака гавкнула и приняла новую позу: встала на задние лапы и обняла девочку.

Аркабалена покачала головой:

– Шара, ну ты и зазвездилась! Еще немного – и начнешь автографы раздавать! – Аркабалена еще пару раз щелкнула камерой и скомандовала: – Давай, пошли. Я хочу тебя познакомить с моим новым другом.

Меня официально представили собаке:

– Шара, это Майдар. Майдар, это Шара.

Шара кивнула. Да, да. Собака самым натуральным образом кивнула. Просто невероятно. Аркабалена явно скромничает, ее таланты дрессировщика превосходят все мои представления о человеческих возможностях.

Я протянул руку, чтобы погладить Шару по рыжей, почти желтой спинке. Она внимательно посмотрела на меня своими карими глазами. Шерсть собаки была какой-то очень теплой, почти горячей. Видимо, перегрелась на солнце.

– Пойдем в тень? – предложил я.

Аркабалена согласилась, и мы отправились к скамейкам в тени аллеи.

– Как ты научила ее всем этим трюкам?

– Я же говорила, я не обучала Шару. Она сама решила выступать, сама разработала программу и, как видишь, прекрасно справляется! Такая молодец, – девушка почесала собаку за ухом, – и не скажешь, что когда-то люди собирались толпами с вилами и факелами, чтобы изгнать этого ужасного злого духа из своего селения.

Я лишь покачал головой в ответ. Ну не хочет радужная девушка раскрывать свои профессиональные секреты, что поделаешь. Имеет право.

– Как ты себя чувствуешь? – спросила Аркабалена, когда мы уселись на скамейку в тени.

Я прислушался к своим ощущениям. Кажется, мне становилось лучше. Я настолько увлекся представлением, что совсем забыл про свои переживания. Но фоном я все еще чувствовал беспокойство. И погода была по-прежнему отвратительной. Теперь раздражающий мелкий утренний дождик сменился жарким невыносимым солнцем. И это при том, что я в норме вообще-то люблю жару. Да и дождь тоже… Обычно. Да, какой бы бред Аркабалена не несла о загадочных монстрах-мангатхаях, но со мной действительно было что-то не так. Не такие реакции, как обычно. Раздражает и бесит то, что всегда воспринималось нормально. И зрение странно себя ведет. Из всего многообразия ситуаций оно отфильтровывает и доносит до мозга только гадости или сигналы опасности. Как будто отключили мое восприятие прекрасного, и работает только глубинная часть мозга – миндалевидное тело, которое отвечает за основные животные реакции «бей или убегай». Тут опасно, тут страшно, а это – гадко, а значит, тоже опасно. А все остальное – по боку.

Я ответил ей:

– Не знаю, честно. Сложно сказать, потому что сложно отделить нормальное от ненормального.

Аркабалена восхитилась:

– Невероятно! А ведь ты и правда уже почти в порядке. То, что ты в принципе способен анализировать свое состояние, это уже просто нереально круто! Да, похоже, такими темпами до конца этого дня ты уже восстановишься. Ты крут! С мангатхаями мало кто справляется так легко. Да что там, многие и со своими внутренними мангатхаями не справляются, так и ходят все время буками, и видят вокруг только плохое. Какой же ты молодец!

Мне показалось, что она сильно перегибает палку. Это я-то молодец? Мой идеал – это контроль эмоций, а лучше вообще их отсутствие. А тут – полный набор переживаний среднестатистического подростка в пубертате. Расклеился конкретно. И ладно бы, хорошие одолевали, так нет. Гадость всякая в голову лезет. Я грустно усмехнулся. Аркабалена правильно поняла мою реакцию.

– Ты, наверное, думаешь, что я специально тебя нахваливаю, чтобы поддержать. И да, ты прав. Специально. Специально говорю вслух то, что думаю, а не просто прокручиваю в своей голове. А думаю я на самом деле именно то, что говорю. Есть у меня такой недостаток, знаешь. Должен же быть у меня хоть один недостаток, а?

Я невольно расплылся в улыбке. Так мило и наивно это прозвучало. С самооценкой у барышни все в порядке. А вот у меня – нет. Хоть плачь. Чувствую себя уродом и морально, и физически.

Аркабалена спросила:

– Расскажи о своей встрече с мангатхаями. Ты ведь уже можешь говорить об этом, правда?

– Да какая встреча. Просто я упал и ударился головой, еще и испачкался. И настроение теперь ни к черту, вот и все.

Аркабалена нахмурилась, разочарованно вздохнула:

– Как же сложно с тобой, ничего тебе невозможно объяснить, тебе не хватает широты мышления, чтобы это понять. Живешь в своем мирке, в своем коконе из убеждений. И ничего кроме не воспринимаешь.

Я подскочил со скамейки. Какого черта она себе позволяет? Это она здесь узколобая дура! Мне так много всего одновременно хотелось высказать, что я не нашел слов и молча стоял, как идиот, злобно пялясь и пытаясь прожечь наглую девчонку взглядом.

Потом все-таки подобрал слова, они мне показались достаточно остроумными на тот момент:

– Судя по твоим высказываниям, нас разделяет пропасть в образовании. Так же, как я не могу объяснить обезьяне теорию вероятностей, тебе не смогу объяснить, что никаких научных оснований верить в демонов – нет.

Аркабалена спокойно ответила:

– Извини, я думала, что ты уже готов поговорить об этом. Пожалуйста, не сердись. Я не хотела тебя обидеть. Просто, кажется, я растеряла навык коммуникации с людьми за то время, пока… Но все-таки расскажи про свой… ладно, удар по голове. Что ты видел?

Я уселся обратно на скамейку и стал рассказывать. Все-таки есть какая-то магия в девушках, способных вот так просто и искренне сказать: «Извини».

У Аркабалены округлились глаза, когда я заговорил о странной старухе. Она воскликнула:

– Это же сама Маяс Хара! Она что-нибудь говорила? И как ты от нее ушел вообще?

– Ну, я схватил свою копию за руку, стал оттаскивать в сторону и при этом громко матерился.

– Матерился? – Расхохоталась Аркабалена. – Ну ты даешь! Русский мат – оружие против темных сил!

Я угрюмо покосился на девушку. Она, отсмеявшись, продолжила:

– Вообще, конечно, странно. Мат против вредных домовиков – это еще куда ни шло, но чтобы он помог уйти от бабушки Маяс… Она точно ничего больше не говорила?

Я отрицательно покачал головой. Аркабалена вздохнула:

– Старая ведьма давно имеет на меня зуб за то, что я изолировала некоторых ее детей, а кое-кого так вообще ненароком перетянула на свою сторону. Но навредить мне лично она не может. А вот людям, которые меня окружают… Я так давно воздерживалась от контактов с людьми, чтобы не подвергать их опасности, но на тебе система сломалась. Я расслабилась, перестала воспринимать всерьез эту угрозу, да и твой белый халат меня заинтриговал. Прости меня…

Какие же все-таки странные фантазии у этой барышни! И как ее до сих пор не забрали на Гагарина? Я нервно сжал кулаки и отвернулся.

Рыжая собака подошла, положила голову мне на колени. Тоже, значит, поддерживает. Специально. Ну, ладно. Я стал чесать ее за ухом, перебирать теплую мягкую рыжую шерсть. Вспомнил, что на ее голове была шляпа, когда мы шли сюда. И когда она ложилась под ноги Аркабалены, кажется, тоже. Я посмотрел вниз, под скамейку.

– Что ты ищешь?

– Шляпу. На Шаре была шляпа, разве нет?

Девушка задумалась. Сказала:

– Да, кажется, была. Наверное, Шара убрала ее.

Я опешил:

– Куда?

Аркабалена пожала плечами:

– У нее так всегда. Вещи то появляются, то исчезают. Это же Шара.

Как же она меня бесит, как же бесит. Я изо всех сил пытался не сорваться и не наговорить опять гадостей. Снова стал очень медленно дышать, считая каждый раз до пяти, представляя себе, как с каждым выдохом из меня выходит злость.

Аркабалена восхищенно смотрела на меня, как будто я прямо сейчас совершал какой-то невероятный подвиг, спасал не меньше десятка котят одновременно, как минимум.

И это еще больше меня разозлило. Нашлась мать Тереза! Эпишура ракообразная!

Я вскочил, подскочил к ближайшей урне и со всей дури пнул ее ногой. Урна закачалась на подвесной установке, явно предназначенной для удобного вытряхивания мусора. И антивандальной заодно, чтобы урну не утащили. В нашем сраном городишке все время тащат все, что надо и не надо. Я стиснул зубы и снова пнул урну, и еще раз, и еще. Урна раскачивалась, и последний удар получился взаимным. Я взвыл от боли и запрыгал на одной ноге. Меня-то за что?! Я же не вандал!

Аркабалена и собака с интересом наблюдали за этой сценой, обе слегка наклонили головы вбок, в одну и ту же сторону.

Боль отрезвила меня, и злость наконец-то улетучилась. Теперь я думал лишь о том, какой я идиот, и как по-идиотски сейчас выглядел. Стыд – не идеальное состояние, но это все же лучше, чем гнев.

Арка вовсю улыбалась, да и собака, кажется, тоже. С материнской гордостью в голосе она произнесла:

– Ты и правда чертовски хорошо справляешься. Еще немного радости, и будешь в порядке. Знаешь, ты мог бы поехать на Байкал, чтобы быстрее восстановить силы и отрастить защиту на случай, если Маяс снова захочет добраться до тебя!

– Действительно, почему бы не потолкаться в толпе туристов. Это же так весело, – буркнул я в ответ.

– Причем тут туристы? Какое тебе дело до других людей? Байкал – огромный, он, по сравнению с человеком, почти безграничный. Сила его практически неисчерпаема.

Я хохотнул:

– Ну да, в сравнении с человеком и правда огромный. Ты знала, что, если все человечество утопить в Байкале, его уровень поднимется всего на пару сантиметров?

Аркабалена в ужасе замотала радужной головой:

– Зачем топить всех людей, ты что? Я говорю о том, что энергия озера безгранична, и сколько угодно человек могут одновременно ее брать, с него не убудет. Разве что не всем ее дают, эту энергию. Байкал – могущественный и строгий хозяин и неуважительного отношения к себе не терпит. Но ты же, как я поняла, как раз его изучаешь, а такое внимание ему наверняка приятно. Так что давай, езжай.

И любви, и радости

Славное море, священный Байкал,

Славный корабль, омулевая бочка,

Эй, баргузин, пошевеливай вал, —

Молодцу плыть недалечко.

Русская народная песня

Люди, люди, кругом люди. Много, много людей, человеков, мерзких, потных, вонючих, фу.

До центрального рынка я добрался перебежками по дворам, избегая больших улиц, но здесь, на остановке возле Торгового Комплекса, прятаться от толпы стало совсем нереально. Возле того места, где теоретически должна была остановиться маршрутка до Листвянки, уже собралась небольшая очередь. Я встал позади блондинки с маленьким ребенком.

И чего это, интересно, я так упорно прислушиваюсь к мнению психованной радужной девчонки с ее странными идеями? Она не является профессиональным психологом, мелет какую-то чушь об энергии, упорно витализирует то, что мертво по своей природе, ведет себя в целом довольно неадекватно, а я, словно та прикольная рыжая дворняга, встаю перед ней на задние лапки, пляшу и послушно исполняю ее команды.

Влюбился, что ли?

Я про себя усмехнулся этой мысли. Вот уж в этой области своего сознания я точно способен контролировать эмоции. Любовь – это всего лишь химия, гормональный фон – и никакой магии.

Как только двери маршрутки открылись, все ломанулись туда, забыв об очереди. Меня смело человеческим потоком и потащило в салон. Один из пассажиров, мужчина восточной внешности с сильным акцентом, кричал на весь автобус:

– Здесь занято! И здесь занято! – и тыкал пальцем в сиденья первого и второго ряда, рассаживая по ним свое многочисленное потомство.

Я протиснулся сквозь их шумную семью в конец маршрутки и сел у окна. Рядом со мной на сиденье тут же плюхнулся полный мужчина, прижав меня своим огромным телом к стенке. Я злобно покосился на толстяка. И почему таким людям вообще разрешают ездить в маршрутках? Он же занимает своей огромной задницей полтора сиденья, почему бы ему не выкупить под себя сразу два места и не мешать другим? Я зашевелился, пытаясь удобно устроиться на оставшейся мне половинке кресла. При этом постарался, будто случайно, как можно больнее сунуть свой острый локоть в бочину мерзкого толстяка. Тот виновато посмотрел на меня и немного отодвинулся.

Беспокойное семейство наконец расположилось в салоне: двое мужчин, женщина, трое разновозрастных детей и орущий во всю глотку младенец в коляске, перегородившей вход. Поездка обещала быть веселой, такие прекрасные соседи в жаре, духоте и вони общественного транспорта – просто бонус на миллион.

Я достал из рюкзака наушники и постарался отвлечься на музыку. Включил случайную мелодию – в ушах заиграла одна из моих любимых песен группы «Грот» «Обитатели рая». Мой внутренний монолог был таким громким и яростным, что я не сразу расслышал слова песни:

«С рождения слепой мечтает о зрении,

Ниже по лестнице мечтам сбивается счет.

Вдруг я понял, как я зажирел на своей ступени:

Чаще, чем благодарен, я обижен и возмущен».

Я перемотал на начало и снова вслушался, заткнув наконец раздраженного внутреннего болтуна.

«Чей мы заняли рай? Кто блуждает под ним?»

Да какой там рай? Разве это рай: ужасная работа с маленькой зарплатой, комната в общаге, в маршрутке воняет, жирдяй прижал к стеночке, и вообще.

«Нам хотя бы приснись, день в небесном саду,

Но глаза, что подняты ввысь, рая вокруг не найдут…»

Ни в какую «ввысь» я не смотрю! Перед моими глазами пролетают мимо деревья, растущие вдоль дороги, и они вовсе не похожи на райские кущи. Самые обычные сосны, березы, ели.

На месте, которое освободилось от злобного болтуна, в голове постепенно возрождался из пепла тот приятный чувак, которому всегда очень нравилась эта песня. Этот новый-старый жилец нудно проговаривал в такт музыке: «Многие бы действительно мечтали жить, как я. Иметь почти бесплатное, уютное жилье в хорошем районе. Получать одновременно стипендию и зарплату. Проводить важные и интересные исследования. Иметь классных соседок и коллег по работе. И жить рядом с таким чудом природы, как Байкал».

«Из темноты лица людей заглянут в окно,

Где-то посреди богатств ты раздавлен недовольством —

Каждый из них расписал бы целый блокнот,

О том, как он мечтает жить, если бы тобой стал» – вторила ему музыка.

Я попытался настроиться на позитивный лад, но взгляд зацепился за одну из пассажирок. Женщина стояла в проходе с туалетным ведром с крышкой, держала его в руках, как настоящее сокровище. Я усмехнулся. Да, в Листвянке нет нормальной канализации. Деревня деревней, даром что туристический центр.

Когда маршрутка приблизилась к устью Ангары, девочки, по всей видимости туристки, сидящие впереди нас, чуть ли не вылезли в окно, чтобы посмотреть на Шаман-камень.

Я хохотнул. Девчонок ждало разочарование. После того, как в 1956 году достроили плотину, вода в озере поднялась почти на метр, так что знаменитая «скала» торчит из воды совсем чуть-чуть, и отсюда, с трассы, видно лишь небольшое темное пятнышко.

Сама легенда вполне обычная и скучная, ничего особенного. Байкал – отец имеет всего одну дочь – Ангару, что по сути своей правда, ведь из него вытекает всего одна река. Так вот, дочь однажды влюбилась в богатыря по имени Енисей, в другую реку, соответственно, и побежала к жениху. А разгневанный Байкал кинул ей вслед огромную скалу. Дочь все равно сбежала, а скала теперь слегка возвышается над водой в устье реки Ангары и привлекает внимание местных шаманов, искренне уверенных в священности этого куска камня. Поэтому его и называют Шаман-камень.

Маршрутка уже доехала до конечной остановки. Я вышел из нее и оглянулся. Листвянка не слишком сильно изменилась с тех пор, как я увидел ее в первый раз. Стихийный рынок на пристани превратился в ряды аккуратных бревенчатых палаток и ларьков, да и все на этом. Тот же неуместно огромный розовый отель «Маяк», те же кафешки и магазины с поистине туристическими ценами.

Я пошел вдоль набережной, вдыхая аромат воды. Нигде, ни у какой воды больше нет такого запаха. Гнилая рыба или водоросли – это не про Байкал. Здесь запах чистый, невероятно свежий. Ультра-олиготрофное озеро, не хухры-мухры.

Чуть дальше вдоль берега есть поселок Большие ко́ты. Ударение правильно ставить на «О», кОты. Это старинное название обуви каторжан, которые работали на золотых приисках. Там располагается «Пелагическая стационарная станция №1», или «Точка №1». С 1945 года наш институт непрерывно ведет наблюдения в этом месте, отмечая любые изменения в состоянии озера. Такого длительного ряда измерений нет больше нигде в мире. Действительно, «номер один».

Правда в последнее время у меня создалось ощущение, что этот невероятный период наблюдений скоро прервется. К сожалению, государство не слишком заинтересовано в исследовании природы и дальнейшее финансирование проекта под большим вопросом. Очень жаль…

Я шел вдоль берега, любовался спокойной озерной гладью и понимал, что не зря взялся за изучение этого чуда природы. Из 1200 видов его обитателей целых 800 являются эндемиками, то есть не встречаются вообще нигде больше в этом мире, и весь механизм работы озера делает его воду невероятно чистой. Многие считают, что все дело в эпишуре – маленьком рачке, который фильтрует воду. Но это не совсем так, все намного, намного сложнее!

Даст ли мне изучение Байкала ответ на мой вопрос? Смогу ли я перенести механизмы очистки воды в этом озере на другие водоемы?

Мы учимся у животных. Кошачий глаз помог нам изобрести фотоаппарат с диафрагмой и светоотражающие дорожные знаки. Перья совы помогли придумать шумоизоляцию. Идею гидролокации мы подсмотрели у китов и дельфинов, а птицы подарили самолетам закрылки.

Даже застежка-липучка – это не наше изобретение! Натуралист и инженер по фамилии Мистраль однажды чистил от репейника свою собаку после прогулки в горах и задумался: отчего так трудно отлеплять эти растения от шерсти? И стал автором отличной застежки для одежды и обуви.

Смогу ли я так же научиться у Байкала очищать воду? Было бы здорово, конечно. Наша фантазия ограничена природой. Счастье, что фантазия самой природы безгранична.

Я спустился по лестнице с асфальтированной набережной на прибрежную гальку и пошел вдоль берега, у которого были пришвартованы большие стальные катера – «Ярославцы». Глашатай высоким мелодичным голосом, усиленным микрофоном и звучащий из колонок, зазывал на экскурсию:

– Прогулка по Байкалу на комфортабельном катере, выходим через десять минут, успевайте занять места!

Я прикинул свои финансы и уточнил:

– Куда идти, куда платить?

Мужчина указал на бело-синий стальной моторный катер типа «Ярославец» с надписью «Гроза» на боку. Подумалось: а не страшно ли им ходить на катере с таким названием? Не боятся привлечь реальную грозу? И тут же себя одернул: что за мистическое мышление! Фу, брысь из моей головы!

Вообще, я ходил уже на таких катерах раньше: институт время от времени устраивал экскурсии для иностранных профессоров и студентов, и я с удовольствием катался вместе с ними. Первое время мне было страшно, меня охватывал ужас перед глубиной озера, воспоминания о гибели мамы вызывали панику, и я держался за перила, сжимая руки до спазма в запястьях. Потом, со временем, привык, расслабился. Нырять с пристани или плавать на глубине по-прежнему было сложно, но привычная железная махина катера стала для меня островком безопасности.

Так может поэтому мне туда так хочется? Наверное, это ужасно глупо – платить за то, что мне всегда доставалось бесплатно, но Аркабалена сказала, что исполнение мимолетных желаний поправит мое настроение, так что…

Гулять так гулять!

Я смело направился к берегу. Похоже, что близость Байкала действительно дает мне силы. Нос катера врезался в береговую линию, и с него был спущен трап – лестница с узкими металлическими перекладинами. Под перекладинами были приколочены листы ДСП, чтобы пассажиры могли безопаснее подниматься или спускаться. Правда, толку от них было мало: сохранять равновесие на этой лесенке оставалось непростой задачей, особенно учитывая, что вместо перил там был только довольно тонкий металлический трос, больно врезавшийся в руку.

Я взобрался на борт катера и с удовольствием огляделся. Все катера этого типа были очень похожи друг на друга, так что я почувствовал себя почти как дома. Нам выдали спасательные жилеты. Формальность, учитывая, что «Ярославцы» идут очень ровно, и нужно сильно постараться, чтобы свалиться за борт. Я не стал проходить дальше, так и остался стоять на носу корабля. Глухо заурчал мотор, и мы стали отходить от берега.

Другие люди на катере обсуждали виды, делали селфи, в общем, вели себя, как порядочные туристы, а я самым непорядочным образом уселся прямо на сложенный трап и стал любоваться горами. Хребет Хамар-Дабан был отлично виден, казалось, что он совсем близко. Сложно было поверить, что нас разделяет целых сорок километров водной глади огромного озера, а вершины достигают высоты более двух тысяч метров. Я протянул руку и погладил горы.

Я играл так иногда: гладил мир. Проводил рукой по воздуху, мысленно приближая далекие объекты, делая их своими, маленькими, ручными. Прирученными.

Меня отвлек крик ребенка позади:

– Мам, смотри! Там нерпа!

Я встрепенулся и оглянулся. И правда, над водной гладью промелькнула серая в пятнышках спинка. Все пассажиры кинулись к перилам, а мне с моей высокой точки было и так видно. Из воды показалась смешная мордочка с огромными черными глазами. Нерпа фыркала, раздувая ноздри, набирая воздух в свои огромные легкие, чтобы на целых полчаса уйти под воду.

Уникальный представитель тюленевых, для ученых до сих пор загадка, как этот вид вообще попал в озеро посреди материка. Мне безумно нравятся эти умные и красивые зверьки. А вот местные рыбаки их недолюбливают: нерпа вполне может увязаться за судном, опустошить рыбацкие сети, оставляя в них только дыры и недоеденные рыбьи головы.

Нерпы в свою очередь рыбаков тоже не жалуют: их пугает плеск воды, похожий на удар весла. И даже этот устрашающий звук некоторые особо одаренные особи научились использовать в своих целях: они бьют хвостом по воде, чтобы испугать своих сородичей, греющихся на камнях, и занять их место.

Я видел такую картину издалека, когда наш университетский корабль проходил мимо Ушканьих островов, так полюбившихся этим милым созданиям.

Забавно, что острова эти и были названы в честь нерпы, хотя, казалось бы, откуда уши у байкальского тюленя? А дело вовсе не в ушах, а в том, что раньше байкальские рыбаки сравнивали нерп за их быстроту и ловкость с ушканами, то есть зайцами, как их называли в старину в Сибири.

Нерпа скрылась под водой, а наш катер стал разворачиваться к берегу. Я удивленно оглядывался. Так быстро? Время пролетело совсем незаметно. А я, когда покупал билет, был настолько занят своими внутренними переживаниями, что даже не поинтересовался, до какой точки ходит катер. Мне казалось логичным дойти хотя бы до Больших Котов. Но, очевидно, я ошибся.

Капитан вел корабль к маленькой бухточке, которая слегка вдавалась в береговую линию. И бухтой-то не назвать, так, небольшой изгиб. Совсем тоненькая полоска каменистого пляжа и нависающий над ней обрыв.

Сквозь толщу воды было прекрасно видно разноцветные камни на дне озера. Краем уха я услышал, как переговариваются пассажиры. Ребенок заявил: