Текст книги "Снимать штаны и бегать"

– Да-да! Детектив! Ой, и не надо на меня так смотреть! Я уже вплотную приступила к делу!

– Это у Васильевых на грядке? – снова поддела Зинаида, угрожающе вздымая грудь.

– Нет, немного позже – сегодня утром! Я позвонила по номерочку, который нам любезно предоставила Валька Сивуха и… проработала… допросила… в общем, приступила к расследованию!

– Так ты нашла Ульяну?! – обрадованно воскликнула Зинаида, начисто позабыв про коварное предательство соседки. – Это значительно убыстряет дело!

– Надо же, – почесал плешь Федул Арнольдович. – Дурная, дурная, а догадалась…

Зять Саша нервно елозил на табуретке и переводил взгляд с одного на другого.

– Если вам нетрудно… если не затруднит… Черт возьми! Да вы скажите хоть, кто это такая Ульяна?! Это что – родственница ваша или, может, поп-звезда?! Чего вы возрадовались?

– Это женщина одна… Ну я же тебе рассказывала – на даче нашли семейную пару, уморенную голодом. Люди были малообщительные, но состоятельные, свое авто имели! Дочь соседки – эта самая Ульяна – заметила их машину в гараже. Она даже номер ее записала. Вот нам и хотелось узнать, где эта машина сейчас, – объяснила Зинаида, от волнения глотая один огурец за другим. – Я хоеа аффра… Тьфу! Я хотела завтра сама к ней ехать, а тут Любочка подсуетилась, такая прямо умница! Мерзкая медуза! Еще клиента хотела у меня увести!

– Зато теперь дело шустрей продвинется! – встала на защиту дочери Степанида Егоровна, и у Зинаиды заныло где-то под лифчиком – не было сомнения: старушка тоже ведала о всех тонкостях происшествия. И как знать, вероятно, тоже рассчитывала на свою долю гонорара.

– Не! Я сегодня у вас ночевать останусь! – вдруг решил единственный зять. – Ничо себе! У вас такие дела! А что, за эту ересь правда деньги платят? Так я мигом… Кого вам найти? Докладывайте, что вам известно, какие добыли новые данные? Подождите, я сейчас блокнот вытащу, все подробно запишу… Так, диктуйте!

Горе-детективы беспомощно переглянулись, Федул Арнольдович даже стал нервно подергивать ножкой в соседском носке, однако Зинаида подождала, пока зять приготовится и по слогам начала диктовать:

– Са-ша, чтоб те-бя раз-нес-ло, гре-би до-мой. Точка. Без те-бя на-хлеб-ни-ков ту-ча! Записал?

– Да уж! – подтвердил Федул и придвинулся ближе к Зинаиде. – Ты лучше, Любочка, расскажи, что тебе Ульяна говорила.

Любочка скривилась.

– Ульяна ничего не говорила. Ее вообще дома не было. Я с ее мужем разговаривала. Он мне: «Ах, девушка! Какой у вас приятный голос! Когда мы с вами можем встретиться?!» Представляете? Я ему: «Я не знакомлюсь с женатыми…»

– Ты по делу! – не выдержал Саша.

– Ну чего по делу… Нет Ульяны дома. Они то ли поссорились, то ли она сама куда подалась, в общем, супруг ничего вразумительного сообщить не мог, я поняла только, что она когда-то ездила к матери и с тех пор домой не возвращалась.

– Когда ездила? А он что – матери не звонил? А если с ней что-то случилось? – насторожилась Зинаида.

– Не знаю я… Муж этот мне слова не давал сказать, все на свидание приглашал…

– Хорошо! Завтра ты идешь к нему на свидание! Вместе с нами! – решительно грохнула стаканом о стол Зинаида. – Надо же выяснить, что за странности творятся. А сейчас… Саша, я из вежливости тебя не прерывала, но ты всхрапываешь, как мерин! Давай собирайся домой. И мы все – по кроватям! У нас завтра тяжелый трудовой день!

Зинаида ворвалась к себе в комнату и принялась щелкать пультом телевизора. Ну хоть бы на одном канале показывали какой-нибудь детектив! Ей так не хватало умного слова. Нет, наступил час эротики, и на экране мелькали только оголенные части тела да слышалось смачное чавканье – герои лобызались. Пришлось думать самой, но с этим у Зинаиды всегда были сложности, а уж теперь-то и подавно. Женщина уселась за стол и вперилась взглядом в затяжку на шторе – так она лучше сосредотачивалась. Что же получается – на работе о Васильеве ничего однозначно узнать не удалось. Бравая секьюрити Антонина Викторовна убеждала, что жену свою несчастный не слишком любил, потому как та была настоящий мутант, а, по словам женщины, Васильев, наоборот, являлся чистым ангелом. А вот Ирина… Дичкова, кажется… Так та, напротив, уверяла, что жену свою погибший боготворил, за что и был возведен в ранг мужчин неинтересных и черствых. Да! Речь шла еще о каких-то махинациях! Бухгалтерша так и не сподобилась поговорить по душам, а узнать, чего там крутят, было бы нелишним. Но это уже завтра.

Глава 3
Утро вечера замудренее

Любочка ворочалась с боку на бок, чем нещадно нервировала родительницу.

– Любка! Комар тебе в ухо! Спи давай! Завтра у тебя день такой, а ты… Проспишь – Зинка без тебя дела обтяпает, опять без денег останемся! Нет бы – вскочить пораньше, да самой все толком у мужика-то разузнать!

Степанида Егоровна еще о чем-то бубнила, а Любочка тыкалась в подушку раскисшим носом и силилась заплакать – так, ей казалось, она минует завтрашнего наказания. Господи! Ну кто ее тянул за язык? И чего она сегодня так безбожно врала про свидание? Никто ее и не думал никуда приглашать, а вовсе даже…

Все было так. Утром Любочка достала телефонный номер, подсмотренный у Зинаиды, дождалась, когда та удалится по своим делам, и перетащила телефон в свою комнату.

– Алло! Почему трубку не берете?! – заверещала Любочка, едва в ухо пробилось сиплое «алле». – Вам что – деньги не нужны?!

Мужчина на другом конце провода всерьез задумался. Не давая ему опомниться, Любочка продолжала тарахтеть:

– Что же это за издевательство! Курьеры к вам ходят, ходят, а вы им даже двери не открываете! Вам что – не нужна субсидия на пенсионеров?

– А… кхм… у нас еще нет пенсионеров…

– А куда вы их дели?! Вашу тещу зовут Валентина Антоновна, ее фамилия Сивухина, так?

– Ага… только она не с нами живет… – начал было мужчина, но видно, что-то сообразив, быстренько добавил: – Живет не с нами, но часто, очень часто приезжает. И опять же, мы ей продукты возим из своих денег, заработанных.

– Вот и я вам про то же. Сейчас за пенсионеров государство их детям субсидии выдает, чтобы снабжали стариков лучше. Так вам куда принести, по какому адресу?

Мужчина даже не догадался засомневаться – вроде говорили, что курьеры тысячу раз приходили – долго раздумывать он опасался, вдруг рассердятся и деньгами обойдут! А потому скоренько продиктовал:

– Семафорная, сто двадцать один, квартира шестьдесят четыре. Девушка! А я тоже маму пенсионерку имею! Она у меня, правда, в другом городе живет, но я ежедневно о ней скучаю, печалюсь, так сказать. Мне там ничего не причитается для утешения души?

– Разберемся на месте. Завтра с восьми до двух, ждите, – сурово отрезала Любочка и брякнула трубку на место.

Теперь у нее был адрес! Нет, ни до какого завтра она, конечно же, ждать не будет, а нарисуется прямо сегодня, чтобы застать свидетельницу врасплох. Любочка мигом накрасила белесые ресницы, нарисовала губы сердечком и выбрала самое нарядное платье – зеленое, в крупных оранжевых лопухах. Весьма довольная собой, она уверенно постучалась к соседу.

– Федул Арнольдович! Откройте! Вы меня должны проводить до места! Федул Арнольдович! Я иду на опасное задание!!

Любочка даже слегка пнула ножкой по хилой двери, однако открывать ей никто не собирался. Она несильно расстроилась – Федул никогда не впускал ее к себе, даже на порог.

– О-о-ой, на-а-адо же! Можно подумать, я навязываюсь! – фыркнула она, не переставая именно навязываться, изо всех возможных сил дергая дверную ручку. Впрочем, Федул Арнольдович мог отбыть на работу и выжидать его не имело смысла.

Искала нужный адрес Любовь Андреевна долго. Она два раза успела заскочить в закусочную и истратить солидный кусок материной пенсии, прежде чем добралась до Семафорной, сто двадцать один. Еле живая доползла она до пятого этажа, где и находилась шестьдесят четвертая квартира. Двери ей открыли сразу же.

– О! А это еще что за птица-тетерев? Вам кого? – уставился на нее красными глазами мужчина без возраста.

Сколько ему лет, угадать было совершенно невозможно – грязная щетина, редкие кудряшки на голове, сбившиеся в несвежие патлы, майка с тонюсенькими лямочками бесстыдно открывала прыщавую грудь, а вытянутые трико делали тонкие ноги горбатыми. Любочка вдруг сообразила, что ни отчества Ульяны, ни даже ее фамилии по мужу она не знает, и все же отступать было поздно. Находчивая сыщица немного поморгала накрашенными ресницами, помня, что они теперь длинные и красивые, затем произвела несложные мыслительные потуги, и ее озарило. Кто же не знает, что каждый представитель мужского пола втайне считает себя эталоном силы, ума и опытности. А уж о красоте стоит ли говорить! И вот этот, немного несостоявшийся красавец, вероятно, тоже мыслит себя каким-то секс символом. Остается только оставить его в этом сладостном заблуждении, и можно из мужика вить веревки. Поэтому Любочка сладко растянула губы, задвигала бюстом и стала стрелять глазами.

– Зда-авству-уйте, – промурлыкала она грудным контральто. – А Ульяну можно?

Неизвестно, как о себе понимал хозяин квартиры, но вид похотливой немолодой особы привел его в необъяснимое раздражение.

– Нет Ульяны!! И нечего тут ногами сучить! – рявкнул он и попытался захлопнуть двери.

Оскорбленная Любочка мгновенно сориентировалась, навалилась на дверь всем телом и с возмущенным рыком прорвалась в комнату:

– А где она?! Она мне деньги задолжала! Если сейчас же мне не представите свою жену, сами будете долг отдавать!

– Фиг!! – выталкивал незваную гостью хозяин. – Я ничего у тебя не брал! А Ульки уже черт-те сколько дома нет! Небось, вместе по мужикам шарахались, а теперь за деньгами она явилась! У-у! Бабское отродье!! Я таких за версту чую!

Любочка отбрыкивалась от разъяренного супруга Ульяны, а попутно, дабы не терять зря драгоценного времени, вела допрос:

– А когда… Да уберите руки!! Вцепился прямо в бедро, гад!! А когда она пропала?

– К матери уехала, стерва! А потом не возвращалась! Сейчас топором наверну, честное слово! Не держись за косяки!! А, черт, хрен с тобой, я тебя и вместе с косяками выставлю!! Где же топор-то?!

Хозяин и впрямь кинулся куда-то в кухню, вероятно, за топором, только у Любови Андреевны сработало чувство самосохранения и инструмент она увидела быстрее. Схватив страшное оружие, она занесла его над головой и взревела:

– Сидеть!! На стул! Быстро! Руки вверх!!

Мужик такой прыти от гостьи не ожидал, рухнул на стул, как подрубленный, и стремительно побледнел лицом.

– Дамочка, тише… Аккуратнее с инвентарем… Положите его вон ту…

– Молчать! Вопросы здесь задаю я! Итак, когда потерялась ваша жена?

– Она ни фига не терялась. Она это… к матери… на дачу… Да едри твою!.. Что ж ты так топором-то?! У него же топорище слабо держится!! Все, молчу, молчу…

– А я говорю – докладывать! Когда вы видели жену в последний раз?!

Хозяин ответить не успел – в дверь настойчиво позвонили, а потом требовательно заколотили ногами.

– Вот, хи-хи… Надо открыть… – радостно оскалился допрашиваемый. – Это, наверное, баба Дуся, деньги за подъезд собирает… Вы бы это… спрятали топорок-то. Она у нас бабка строгая, не посмотрит, что вы вооружены, осерчает, потом вам же этим топором и по головушке. Вон туда положите…

Любочка не знала, что делать: увидит ее кто сейчас – все! Статья! А в дверь неустанно долбили.

– Может, это ваша жена вернулась? – с надеждой спросила она хозяина.

– Может, но мне кажется, это все же баба Дуся. Да вы посидите, я сейчас быстренько открою…

Хозяин бодро вскочил и затрусил к двери.

– Кто там? Сейчас, только из ванны выберусь… – фальшиво заблеял он и принялся чирикать замком.

Это была никакая не баба Дуся, в дверях шатался неизвестный тип в розовых женских шортах с голым, костистым торсом. Тип был безнадежно пьян, но у хозяина вызвал бурный восторг.

– Мишка! Друг дорогой! Проходи, сейчас будем бабу гнать!! – засуетился он возле гостя и свирепо глянул на Любочку. – А ну-ка, дама! Освободите помещение! Террористка!!

– Вась… ка… Ты Ульку из до… ма гонишь? Сейчас подмогну… – попытался пьяный Мишка разлепить веки и зычно гаркнул. – А ну пшла отседова!! Не видишь – друганы выпить мечтают!! Прицепилась, прищепка!! Васька, слышь… давай мою любимую… «Я тебя-я-я своей Алене-е-нушкой зову-у-у…»

Любочке повезло вырваться из квартиры без ощутимых потерь, хотя моральный ущерб ей никто не возместит, да уж чего там…

И вот завтра ей опять предстоит наведаться туда же… И кто ее, в самом деле, тянул за язык? Может сказать, что у нее срочно объявилась мигрень? Так Любочка, опять же, даже не знает, что в таких случаях болит. Лучше уж сослаться на несварение… Однако, ссылаться на недомогание не пришлось.

Утром Зинаида и не думала просыпаться рано, она мыслила еще понежиться в постели часика два, но в общественном коридоре уже минут десять слышалось недовольное бухтение Степаниды Егоровны, которая поносила на чем свет стоит нерадивых сыщиков, а у нее, между прочим, пенсия маленькая! И лишнее вознаграждение ей бы не помешало! А откуда же оно возьмется, если горе-детективы все, как один, храпят, а о работе даже не чешутся!

В чем-то она была права, поэтому Зинаида, кряхтя, вылезла из-под одеяла и лениво присела два раза для восстановления спортивной формы. Она уже накинула утренний халат, когда в дверь к ней настойчиво затарабанили.

– Зинаида! Зинка, язви тебя в печень!! К тебе пришельцы! – голосила Степанида Егоровна испуганным голосом.

Вынырнув из комнаты, Зинаида и впрямь увидела гостей – человек пять разгневанных женщин, под предводительством небезызвестной Вальки Сивухи в кокетливой кружевной панаме.

– Вот! Она спит, посмотрите на нее! А у нас коровы! – завелась с порога маленькая толстенькая гостья в цветастой нейлоновой кофте. – Вставай давай! Поехали! Надо коров на пастбище гнать!

Зинаида хлопала глазами и ртом. Господи! Каким-то буренкам приспичило на травку, да разве ж она против? Причем тут этот коровий комитет?

Зинаида, дабы не нагнетать обстановку, серьезно поставила брови и решительно произнесла:

– Хорошо! Так и быть, я не возражаю, гоните коров на луг!

– Нет! Вы слышали?! – взвились женщины, обращаясь отчего-то к Степаниде Егоровне. Та сочувственно кивала и тоже смотрела на соседку враждебно. – Она, вишь ли, не возражает! А кто их погонит?! Мы, что ли?!

– Да! Они, что ли?! – поддала жару Степанида Егоровна.

– А кто? – вконец растерялась Зинаида.

– Ты чо из себя юродивую корчишь?! – проявила активность соседка. – Сказано – надо коров гнать, а она корчит! Бабоньки, вы ее сейчас заберете, али как?.. Любка!! Собирайся одна на дело, Зинка не может, у ей коровы!

Зинаиду перекосило, но она все же достойно вышла из положения:

– Женщины, вы ведь с дороги. Давайте чайку, а там и разберемся, что там у вас с крупным рогатым скотом. Кстати, а кто из вас председатель стада?

Женщины, недовольно бурча, двинулись на кухню, расселись табунком и потянулись к печенью.

– Давай, Зиночка, я за конфетками сбегаю, – вклинилась в кухню Степанида Егоровна, улыбаясь нежно и призывно. – Все ж таки тебя надо по-человечески проводить…

Проводить соседку по-человечески вышла и Любочка. Она еще не придумала себе недуга, поэтому хваталась попеременно за все места подряд.

– Ты уезжаешь, Зинаида?.. Ой, что ж так печень скрутило… – морщилась она, массируя правую грудь. – Ну, ничего, сильно не переживай, мы и без тебя управимся… Тяжело, конечно, будет, но… Да что ж так лимфоузлы воспалились, – продолжала она стонать, хватаясь за коленную чашечку.

– А вы, барышни, по какому вопросу? – возник в дверях и Федул Арнольдович.

Вероятно, мужчина тоже решил зарабатывать себе на жизнь частным сыском, потому что на основной работе в последнее время глаза начальству не мозолил.

– Так по какому поводу сие нашествие? – продолжал допытываться он.

– Вот! Вот он и есть здесь самый главный! – радостно качнула кружевами на панаме Валентина Сивуха, тыча в белую грудь Федула. – И вы, девушка, тоже собирайтесь! – командным голосом приказала она Любочке.

– Позво-о-ольте! – остолбенела та. – Что значит – собирайтесь?! Куда это?!

– Сейчас, если не умолкните, опрокину чайник с кипятком! – грозно прошипела Зинаида, и женщины, точно завороженные, уставились на чайник.

– Ну-ка, объясните теперь, что там у вас за история с коровами? – спросила Зинаида, когда разлила чай и гости с жадным швырканьем приступили к трапезе. – С чего это вас к нам потянуло? Вы что, в самом деле решили нас завербовать пастухами?

– Ну дык… Такова воля покойного… а у нас на селе с этим еще пока считаются, с последней-то волей…

– Да уж… коль сказал, что надо вас, так уж вынь вас да положь…

– А мы и сами-то не больно хотели! Какие из вас пастухи, прости господи. Всех коров порастеряете да перегробите! – зашумели бабенки. – Сами не знаем что делать, вот к вам и принеслись! Ладно еще Сивуха ваш машинный номер записала!

– Дак а как же! Специально очки надевала, в самом заду у машины ползала, как же без номеров-то! Теперича жисть такая, что себя самого на десять рядов запишешь да проверишь, – важно поясняла Сивуха.

– Это что же… – затрясла губами Любочка. – Вот вы в очках. Толком ничего не разглядели. А теперь выходит, что я быков пасти буду?

– Не, с быками не управишься, – авторитетно заявила худая и длинная старушка в темном платке. – Телят, поди-ка, сможешь. Токо сразу упреждаю – к имя подход особый требуется! Вот мой-то Шибздик, теленок от видного производителя, к ему ласка нужна, как малому дитю, а то ить…

– Стоп, – поднялась со стула Зинаида, и, как на партсобрании, постучала вилкой о графин. – Давайте по порядку. С чего вы решили нас в пастухи определить?

– Ну давайте я ужо расскажу! – снова выступила Сивуха и, утерши распаренный нос собственной кружевной шляпой, принялась докладывать.

В тот день, когда бригада сыщиков во главе с Зинаидой заявилась в деревню Корзинкино, местный пастух Филька, а по правильному Филимон Лукич Зайцев, с утра чувствовал себя неважно. Еще вчера вечером у Степановых подох бычок, а Филька к нему очень привязался. И то сказать, красавец был бык – черный, во весь лоб белая отметина, рога, точно копья, загляденье. А тут ни с того, ни с сего взял, чего-то обожрался и помер. Ясное дело – Филька кручинился, а потому выхлестал самогонки немереное количество. Вообще-то, самогон Зайцев не уважал, он всерьез считал себя человеком грамотным, в пастухи пошел из-за романтики, пробовал себя в живописи, а потому предпочитал только марочные вина. Так, во всяком случае, он объяснял сельчанам за стаканом все той же родной плебейской самогонки. На утро его мучил стыд, сухость во рту и страшное недомогание. Филька никогда не имел приличных денег, поэтому за магазинным вином бегать было не с чем, а вот Сивуха частенько выручала. И в то утро он неоднократно прибегал к помощи дамы, дабы опохмелиться, однако Валька Сивуха чего-то упрямилась, все талдычила, что, дескать, он еще за прошлое с ней не рассчитался, но Филька был упрям и далеко от дома Сивухи не отдалялся, продолжая брать Валю измором. В то самое время, когда в Корзинкино приехала машина Федула, пастуху пришлось несладко – он понял, что теперь Сивуха вряд ли освободится быстро: у нее рассиживались важные гости и серьезные разговоры велись. Теперь Сивуха и не вспомнит, что где-то под забором изнывает в жутких страданиях пастух. Валентина и в самом деле выкинула Фильку из головы. А потому была несказанно удивлена, когда, выпроводив гостей за порог, обнаружила у себя в огороде целое скопище односельчан.

На грядке лежал Филька Зайцев, и с первого взгляда было ясно, что мужчина не в себе – его била сильная дрожь, пот градом катился по лицу, он силился что-то сказать, но только натужно мычал. Зато бабы рядом с ним голосили, точно по покойнику.

– Филюшка-а!! Ты чего, паразит корявый, придуряешься али всерьез решил скончаться-то-о-о-о?! Да кто ж тебя, ирода, хоронить-то ста-а-ане-е-ет? Да и хрен с тобой, схороним, токо кто ж завтра стадо-то выгони-и-ит? Сам по бычку убивался, а теперя броса-а-ашь! На кого ж коров кидашь, изувее-е-ер?

И тут Филимон, собрав последние силы, приподнялся. Он смотрел куда-то в даль. Там, где дорога убегала за горизонт, маленькой точечкой удалялась машина городских гостей. Солнце рисовало над машиной мистический ореол, и потому хворому пастуху-романтику заскочила в мозги нездоровая ассоциация: дескать, городские приезжие чуть ли не ангелы! И посему коров доверить возможно только этим святым людям!

– И-и-и… Хо… чу… шли… ходили… – невнятно пробормотал он и без сил рухнул на заботливые руки баб.

– Да ты чо, убогий?! Да нешто горожане справятся? Да у нас…

Пастух только яростно зарычал и больше признаков жизни не подал.

На следующий день Филимон Лукич Зайцев преставился окончательно. Деревенский врач выписал бумажку, где точно указал, что оный сельчанин скончался от перепою. В первый день деревенские жители не слишком горюнились – пастухом снарядили местного парнишку, но уже к вечеру у паренька из стада пропало семь коров, что было делом доселе неслыханным. И тогда владельцы буренок припомнили последнюю волю умирающего – предать коровью судьбу в руки городских. И не каких-нибудь первых встречных, а именно тех – на машине. Тут и Сивуха, на счастье, подсуетилась, успела номер машины перерисовать, и уже с утра пораньше весь деревенский актив заявился в местное ГАИ и настоятельно потребовал, чтобы им выдали адрес водителя. Объяснили сельчане свою просьбу просто: дескать, водитель этой машины упер колхозную свинью. Так что, ежли с милицией какие неприятности возникнут, так пусть шофер не шибко пугается, так для дела надо было.

Зинаида сидела с перекошенным лицом и никак не могла сообразить – злиться ей или умиляться таким почетным доверием? Она только сипло пробормотала:

– А можно я… это… лучше гусей пасти?..

– Не можно! – строго запретила сухая старушка. – Гусей мы уже давно съели. Не водятся у нас гуси! Сказано – коров, так и нечего кривляться! Собирайтесь, мы ужо весь чай выхлебали, а у нас и дома дела, скотина не кормлена, мужики опять же…

И тут произошло непредвиденное. Зинаида, трубно охнув, стала заваливаться на бок, потом сползла с табурета и аккуратненько улеглась в обморок.

– Гляньте, бабоньки! Чегой-то с ей? – переполошились гостьи. – Никак сама следом за Филькой отправилась!

– Да не-е, просто сознания лишилась… Еще б! Такая почесть оказана! Эй, мужик, ты чегой-то у ей по грудям шаришь?!

Федул Арнольдович вовсе и не шарил. Он, как и полагается в таких случаях, оказывал первую помощь, то есть распахнул на соседской груди халат для лучшего дыхания и припал к телу несчастной ухом. Обморочная дама ретиво отбрыкивалась, пинала спасителя и хлестала по темечку, но в сознание упрямо не возвращалась.

– Федул Арнольдович! – задохнулась от ревности Любочка. – Немедленно отойдите! Что вы прям, как некрофил какой! Дайте я лучше на нее кипяточку брызну!

Зинаида не стала дожидаться водных процедур, слабо застонала и разлепила веки.

– Ой, мамочки, что это со мной было? Господи, я наверное… Да отцепитесь же, Федул Арнольдович! От вас луком воняет! Вот ведь прилип!.. Женщины, простите мне маленькую слабость… здоровье совсем никуда… Господи! – вдруг вскочила она и выпучила глаза. – Что же я молчу?! Я же не сказала вам самого главного! Сейчас мне было видение!!

– Никак, черти за ноги хватали, да? – прониклись бабы. – Так то сосед ваш по тебе ползал, не видение это.

– Нет, дорогие женщины… – Зинаида приложила руку к груди, тяжело задышала и уперла глаза в грязную лампочку. – Нет… Мне привиделся… луг. Зеленый такой… а по лугу идет… пастух – Филимон ваш… И вот так вот ко мне подходит, улыбается…

– Чего ж это он гад улыбается?! Мы не знаем, куда стадо пристроить, а ему хихоньки! – взвилась толстенькая бабенка.

– Да тише ты, Татьяна! И чего дальше-то было?

– Я и говорю – идет, тихо так улыбается, а сам все мне подмигивает…

– Ага! Он и при жизни ни одной юбки… Все, молчу!

– Подмигивает, а сам себя кнутом по ногам хлещет. «Ты, девонька, – говорит он мне, – передай нашим женщинам, что я об их коровах и на том свете печалюсь. Я тут много размышлял и решил – наше стадо передать в теплые руки Любовь Андреевны…»

– Вот сволочь, а?! – не утерпела Любочка. – И как только мое имя вызнал!

– «Потому как она только и может со скотиной общаться…» – вещала Зинаида замогильным голосом. – «А Зинаиду Ивановну…» Это он про меня… «А Зинаиду Ивановну пусть не тревожат, так им и передай». Вот ведь как.

Бабы пораскрывали рты и медленно поворачивали головы то на Любочку, то на Зинаиду. Пока они соображали, Федул быстренько добавил:

– «А Федул Арнольдович пусть ездит на машине и контролирует обеих!» Вот еще что добавил ваш пастух, я сам слышал, когда к груди ухом-то припадал…

– Нет, ну вы хорошо устроились! – не соглашалась Любочка. – Я никуда не поеду! Не хочу я пастушкой… Да я и не умею…

– Поедешь… – тихо проговорила самая объемная из гостей и стала недвусмысленно закатывать рукава.

– Да и правда! – вдруг ожила Степанида Егоровна. – Чего тебе тут околачиваться? Езжай! Молочко там, сметанка… Домой присылать будешь, а я уж к тебе Федула-то каждый день гонять буду.

Любовь Андреевна страсть как ехать не желала. Она пыхтела, кривила губы и все пыжилась завыть.

– Не хочу я! Чего я в деревне не видела-то?!

– Хочешь, хочешь. Такова воля покойного, – подталкивала ее к двери пышная тетка в нейлоновом наряде.

– А где я жить буду?! Мне предоставят отдельную квартиру? – капризничала будущая пастушка.

– Не, квартир у нас лишних нет, но можно поселить на скотном дворе… – предложила женщина, которую называли Татьяной. – А чего, место жительства по месту работы…

– Чего уж ты, Танька! Все ж из городу бабенка… Можно у агронома…

– Не, у агронома в прошлом годе студентов поселяли, так он их завсегда со своими детьми сидеть заставлял, у него шестеро ребятишек-то. Да и Зойка, жена его, жуть какая ревнивая…

– Тогда только к ветеринару, он у нас парень молодой, еще пятидесяти нет, от его жена лет пять как сбежала, он и со стадом подмогнет…

– И саму подлечит! – радостно добавила Зинаида, мысленно восхваляя себя за отработанный обморок.

Любочку сообщение о холостом ветеринаре весьма заинтриговало, она уже унеслась в свою комнату и, выпятив мандолиной зад, доставала из-под кровати чемодан и швыряла в него сарафан на бретельках-ниточках, единственное нарядное блестящее платье и целый ворох атласного белья.

– Федул! Голубчик, и ты… собирайся! Меня отвезешь, да заодно вернешь домой эту гулящую… Ульяну! А то ее муж… уже из дома выгнал… а она и не знает… – пыхтела паровозом Любочка из-под кровати, доставая босоножки на шпильке.

– Это ты про какую Ульяну? – встрепенулась Сивуха и просунула голову в комнату Любовь Андреевны. – Уж не про дочку ли мою? С чего это она гулящая, а?! Ты язык-то в узде держи!

– Не материтесь! – красная, как свекла, вылезла из-под кровати Любочка. – А дочь вашу иначе и не назовешь! Она почему домой-то не возвращается? К вам уехала, а домой приехать забыла! Муж дома один, одичал совсем, на приличных женщин кидаться начал!

– Это Васька стал на баб кидаться?! И на кого ж?! – уперев руки в бока, гневно сощурилась Валентина Антоновна Сивуха и пошла на Любочку. – Это не на тебя ли?!

Соседке на помощь ринулась Зинаида. Она раздраженно фыркнула и дернула Сивуху из комнаты Любочки обратно в коридор.

– Вы мать или… Или… браток новорусский?! Нашли время разборки устраивать! Вам говорят, что ваша дочь домой не вернулась! Она у вас?!

– Нет! Не у меня! И чего?! – не собиралась остывать агрессорша. – Ваське, значит, можно в дом всяких баб волочить?!!

– Да вы об Ульяне подумайте! – принялась укорять Зинаида. – У вас ее нет, дома тоже! Пропала она, а вы…

Сивуха отмахнулась от нее, как от комара.

– Ты мне в уши не зуди. Ульянка у меня порядочная женщина, чего это ей пропадать? У Витьки она, у Мухина, это любовник ейный, они уж три года, как дружат. А вот ты, холера, объясни, чего это тебя к Ваське потянуло?! – снова накинулась она на притихшую Любочку.

Любочка ничего не могла придумать и только молча отдирала от стены календарь с советами неизвестного психолога.

Скандал удалось загасить Федулу Арнольдовичу. Он важно зазвенел ключами от машины и солидно прогундосил:

– Ну так я не понял, кто в Корзиновку?

– В Корзинкино!! – радостно заверещали бабы, ринувшись к дверям.

Зинаида едва успела ухватить Сивуху за подол:

– Валентина Антоновна! А где проживает этот… Мухин?

– Мухин-то? Да кто ж его знает! Он где-то здесь, в городе живет, а где точно – не знаю. Зато говорил, что работает в Вашингтоне, это я точно вам говорю!

– В Ваш… это что ж, он каждый день на работу в такую даль мотается?.. – раскрыла рот Зинаида, а когда сообразила его закрыть, в коридоре уже никого не было, только в подъезде раздавались гулкие басы деревенских активисток да на полу валялся забытый Любочкой листок с приворотной таблицей.

Степанида Егоровна в глубокой скорби отправилась на кухню, уселась на стул дочери, и по ее щеке медленно поползла слезинка, огромная, как боб.

– Может, так и надо… – всхлипывала она, медленно раскрывая холодильник Зинаиды и в беспамятстве вытягивая оттуда низку сосисок. – Может, с этим ветеринаром у ней чего срастется… – печально заталкивала она в себя сырые колбаски. – А преступника… что ж, придется мне отлавливать…

Зинаида не стала тревожить тоскующую мать, а осторожно прокралась к себе в комнату и плотно закрыла дверь. Надо было срочно подумать, и чтобы никто не мешал. Новости сыплются на голову, как гнилые яблоки с груши, а вот куда их прицепить? Оказывается, информацией еще надо уметь пользоваться!

Как использовать информацию, Зинаида потом думала весь день. И тогда, когда бегала с авоськами по магазинам, и когда возила мокрой тряпкой по полу в коридоре, замывая следы любимой соседки, и тогда, когда валялась на балконе, прикрыв глаза умной книгой. Ничего не придумывалось. Пришлось заняться размышлениями вплотную, то есть встать и достать маленькую тетрадочку. Тетрадочка ясности тоже не внесла, однако помогла сосредоточиться. Так, любопытно, что же Зинаида уже успела раскрыть? До обидного мало, прямо скажем, ничего. Ничего так и не узнала про махинации на этом самом «Витамине», а ведь, может быть, именно из-за них и произошло убийство. Так и не обозначился еще ни один подозреваемый, а время, между тем, идет! Тут еще этот коровий коллектив навязался! Хотя… Это все-таки славно, что Любочка уехала к ветеринару, подальше от расследования и денег. Ей уже нечего здесь делать, тем паче что и Ульяна как-то отыскалась сама собой… Надо бы встретиться, поговорить с женщиной – Зинаида в кино видела, так все опера делают, да только где же ее найдешь или этого Мухина? Не в Вашингтоне же, в самом деле! И, главное, номер машины без этой Ульяны…