Текст книги "Танец с граблями"

– Танюша, мне сегодня очень некогда. Пока!

Сегодня улетала Ольга, и Кира с Вадиком ее провожали.

– Оленька, не вздумай мне ничего покупать в подарок, у тебя каждая копейка… Да ты и сама знаешь. Оля, мне только цветочков привези, там, говорят, чудная растительность. Ты мне только цветочков! – уже в аэропорту трещала от волнения не переставая Кира.

– Кира Сергеевна! Из Таиланда нельзя вывозить цветочки, – басил рядом зять. – У них такие обычаи, что свою землю вывозить запрещено.

– А зачем мне их земля? Оленька, землю не тащи, только цветочки!

– У нее на таможне могут быть проблемы, – упирался Вадька.

– Да откуда ты знаешь?! – не выдержала теща. – Тоже ведь – лезет и лезет! Ты с Ольгой уже попрощался, дай мне слово сказать.

Вадик почесал переносицу и отошел в сторону. Кира суетилась, волновалась и болтала всякую чепуху. Только когда самолет серебристой птицей взмыл в воздух, она смогла немного успокоиться.

– Я в Интернете читал про этот Таиланд, – пояснил Вадька, беря тещу под руку. – Там же любую информацию найти можно.

– Да… Сейчас прогресс, – семенила Кира, подстраиваясь под шаг парня. – Постой-ка – любую, говоришь? И музыка есть?

– А как же! Конечно, есть. Там о ком хочешь – бери и узнавай.

– Мне надо о «Веере страсти». Солистка там еще…

– Марлен Чеснокова, да? А вы что – этой лабудой увлекаетесь? – поразился зять.

– Не всей лабудой. То есть весь «веер» меня не интересует, а вот о солистке хотелось бы что-нибудь узнать – какая у нее семья, с кем живет, где живет? – загорелись глаза у Киры.

– Да нигде уже не живет! Вы что, не слышали? Три месяца назад она скончалась от передозировки. Во всех газетах статьи были. Но, правда, там все красиво описывали, дескать, болела долго и мучительно, но тщательно скрывала, на концерты шла, зрителям улыбалась, в то время, как ее страшные муки… И все такое прочее. Только две газеты правду и написали – мол, состояла на учете у нарколога, не могла отказаться от зелья и, как следствие… Вот так, – выдал информацию Вадим.

Кира не могла поверить – да что же это такое?! Все, кто соприкасался с семьей Русковых немедленно оказывались мертвыми! И все – вполне на законных основаниях. Даже зацепиться не за что. Да и то, просто сказать – зацепиться! Попробуй, подберись к этой самой Чесноковой! Даже после ее смерти вряд ли кто-то станет расшаркиваться перед Кирой. Интересно – знают ли об этом в милиции? Конечно, знают. Они же у родителей все связи пробивают. Так, значит, Чеснокова не могла похитить Диму. Ее просто не было в живых.

– Кира Сергеевна, вас куда проводить? Домой, или к нам, в Интернет заглянем? – потеребил ее за рукав Вадим.

– Пошли к вам.

В доме дочери сразу было видно, что хозяйка собиралась на отдых – повсюду валялись разбросанные вещи, незаправленная кровать, прямо перед телевизором – тарелка с остатками хлеба. Да уж, воспитал папа доченьку неряхой… Однако Вадим, похоже, ничего не замечал. Он сразу же кинулся к компьютеру и принялся нажимать клавиши.

Пока парень что-то там включал, Кира принялась придавать комнате жилой вид – постель надо заправить, тряпки – вот сюда, тарелку…

– Кира Сергеевна, вот, читайте, – подозвал Вадим.

На экране появились фотографии солистки и строчки информации. Чеснокова была яркой брюнеткой, с красными ядовитыми губами и необыкновенно синими глазами.

– Надо же, какой контраст – сама черная, а глаза синие, – удивлялась Кира.

– Так это не ее глаза – это же линзы. Сейчас какие угодно можно сделать, даже как у кошки, – пояснил Вадим. – И потом, она и брюнетка весьма сомнительная.

– Дожили, на фотографию смотришь – и не знаешь, какой человек из себя есть, – ворчала Кира.

И все же Чеснокова была сказочно привлекательна! И Димка был ее точной копией.

Информация оказалась весьма скудной. Кратко сообщалось, в каких городах группа проводила концерты, названия новых и старых дисков, да, пожалуй, и все.

– Вадик, а у тебя фотоаппарат есть? – вдруг спросила Кира.

– Есть, а что – надо?

– Ага, он заряжен?

– Вот, в полной боевой готовности, пользуйтесь, – гордо притащил Вадик китайскую «мыльницу».

Кира принялась прилаживаться так и эдак к экрану компьютера, чтобы снимок получился четче.

– Скажите, а что это за упражнения вы тут вытворяете? – скромно поинтересовался зять.

– Не мешай, видишь, хочу переснять фото этой самой Чесноковой.

Вадим мягко отстранил тещу.

– Ну что, мне сказать было нельзя, что ли? Сейчас я вам их вытащу, – обиженно бурчал он, заталкивая бумагу в какую-то серую коробку.

Через несколько минут у Киры в руках оказалась цветная фотография Чесноковой.

Кира чмокнула зятька в розовую щеку и понеслась домой. Вот придет сегодня Кауров, а она ему как сунет под нос фотографию! Да еще и сведения у нее – не кот чихнул: умерла мамаша Димкина еще три месяца тому назад, а значит, не могла она парня к себе перетащить.

– Ах ты, черт! – вдруг вспомнила Кира. – А наш Игорь Андреевич сегодня не обещался быть! Жалко, так хотелось нос ему утереть…

Дома Киру нетерпеливо ожидал питомец. Она это поняла сразу, как только вошла – Архип вылез в коридор и, пока хозяйка снимала сапоги и развешивала шубу, попугай на все лады ее поносил:

– Кирррочка! Ну ты и дряннь, Кирррочка! Ну ты и дррряннь! Кирочка! Нищета!

– Успокойся, мой хороший, я больше никуда не уйду, – разговаривала Кира с попугаем.

Тот ходил возле нее кругами и неизменно повторял:

– Ну ты и дряннь!

– Не так надо говорить. Слушай – Кирочка, ты лучше всех. Говори! Скажи – ты лучше всех, тогда орешек дам.

– Кирррочка.

– Ах, умница. Конечно, Кирочка! Архипчик хороший, умная птичка, хочешь орешек?

Их теплую беседу бессовестно прервала шумная Маша.

– Еле дождалась, пока ты домой доберешься! – ввалилась она в комнату. – Архип, смотри, чего я тебе принесла – орешек будешь? В шоколаде! А то все – нищета да нищета!

Архип с достоинством взял в клюв орех, а потом взлетел на шкаф, поднимая клубы пыли.

– У тебя Каурова нет? – на всякий случай спросила Маша и даже заглянула под диван. – Слушай, чего расскажу! Я же в больницу ходила! Я там такое узнала! Короче, так…

…Маша, быстренько управившись со своими делами, закупила два пакета провизии и направилась в районную больницу.

– Девушка, а передачку можно передать? – спросила она медовым голосом.

«Девушка», старше Маши лет на двадцать, высунула в окошко разгневанную физиономию и недобро пробасила:

– Ты читать умеешь?! А чего тогда по окошкам долбасишь?! Написато белым по белому – передачи токо с семи вечера до восьми, и с восьми утра до девяти! Еще с кулями тащутся!

Дверца захлопнулась перед самым носом Марии. Однако здоровья Машенька была отменного, в больницах не леживала и тамошних правил признавать не собиралась. Она крепенько шибанула кулачком по окошку и так же любезно спросила еще раз:

– Девушка, а передачку можно передать?

– Ты чо?! Оглухела?! – наполовину вылезла из окна бабушка со зверским лицом. – Тебе ж ясно было сказато!!

Маша донимала бабусю добрых минут двадцать, пока в больничный коридор не вышла молоденькая девушка с эмалированным ведром.

– Ой, женщина, вы тут не шумите, у нас же больные, – тихо попросила она.

– Так, милая, это ж не я шумлю, это все ваша Мегера, – прижала руки к груди Маша. – Вон, вишь, как из будки своей гавкает! А мне бы передачку – вот… Я ж даже голоса не повышаю! Мне бы Лешакову передачку…

– Ха! Лешакову! Да он помер месяц назад, а она токо сейчас кули собрала! – высунулась из окошка злорадная физия бабушки.

Тут Маша мобилизовала все свое актерское мастерство. Усевшись прямо на пол, она (помня о больных) стала тихо скулить на одной ноте. Потом, якобы обессилев, подобрав пакеты и облокотившись на худенькое плечо медсестрички, стала медленно подниматься с пола. Девчушка не могла отказать даме в помощи, а Маша упрямо тащила ее подальше от любопытных глаз старухи за окошком.

– Куда бы мне, девонька, присесть? – еле лепетала «горюющая» женщина.

– Ну… давайте хоть сюда, на скамеечку, – предложила девчонка и хотела было ловко вывернуться из объятий грузной дамы, да не тут-то было – Мария держала ее бульдожьей хваткой, закрепив на лице выражение нечеловеческого страдания.

– Вот что, девонька, я тут Бореньке всего на свете навезла, издалека ехала. Тут и коньячок, он просил, и колбаски три вида, и конфетки… Господи, отдать бы кому, мне теперь без Борюшки нечего не надо… Да и не дотащу я. А ведь стоко ехала…

Девчонка качала головой, но выхода не предлагала. Маша уже и не знала, как напроситься к ней на чай, а заодно и на беседу. Ну надо же узнать, в конце концов, когда отключали свет и когда скончался Лешаков? Маша намекала и так, и эдак, но девчонка ничего не понимала. Дошло до того, что из своей резиденции выбралась та самая бабуся и отослала девчонку прочь.

– Пойдем ко мне, сердечная, – позвала она Машу, видать, расслышав кое-что про колбасу с коньяком и сменив гнев на милость. – Я тебя хоть чаем напою, ишь, горе-то како у тебя!

Вскоре обе женщины уже сидели в небольшой каморке и попивали чай, куда Маша щедро плеснула коньячку.

– Ты кем ему будешь-то, Лешакову? – спросила бабуся, тщательно пережевывая дорогую ветчину.

– Так знамо кто – тетка! Я ить из самой… Киргизии приехала к племяннику. И знать ничего не знаю-ю-ю… – снова для верности завыла Маша, но тут же успокоилась и подложила бабке еще ветчины.

– А он, Лешаков-то, на киргиза не похож. А чо, у вас там-то, война сейчас?

– Да кто ее знает, вы мне вот что лучше скажите – как же так могло произойти, что племянник-то мой единственный скончался? – спросила Маша, подперев рукой толстую щеку.

– Да уж! Врачи у нас хорошие, а надо же – недоглядели. Кто ему умудрился препараты перепутать, до сих пор неясно. Ведь какое дело вышло – Лешаков-то твой после аварии к нам попал, ему операцию сделали, все, как полагается. Операция успешно прошла. Правда, проводки какие-то из его торчали – лекарство вкачивали, капельница, значит. А тут на тебе – свет отключили! Наши забегали, засуетилися… Ты токо представь, шутка ли – больница без электричества! Ну и вот. Пока наши скакали, прибегают, – а Лешаков уж и не дышит!

– Аппарат, что ли, отошел?

– Да какой аппарат? Я ж тебе говорю – он под капельницей лежал. Нет, тут другое. У нас потом стоко крику было! Оказывается, этот Лешаков скончался от… В общем, ему заместо того, чего надо было, через капельницу чего-то не то вкачали. Я ж говорю – капельницу попутали. А может, кто и специально постарался, поди сейчас, разберись! А ты говоришь – аппарат!

Маша от удивления забыла все вопросы, какие хотела задать.

– А… А что же, нашли того, кто его… кто с капельницей-то перемудрил?

– И-и-ии, девонька! Да как же его найдут! Токо, ты знаешь чо, ты об этом никому! Наш главный сказал – чтобы ни одна живая душа об этом не трезвонила! Это он не нам, конечно, а тем, кто ему ассистировал. Ну, умер и умер – мы не виноваты, свет отключили, а не то… начнут рыться, допросы устраивать…

– А разве так можно? Ну, чтобы умер от одного, а написали, будто от другого?

– Ну, можно, наверное, вишь же – никто никуда не сообщал. Токо ты молчи, а то тут не токо я, весь коллектив полетит!

Маша еще немного пожевала, а потом с сомнением спросила:

– А чего это вас-то главный просил? Ну, мог ничего не объяснять вообще, и все. И не знал бы никто.

– Так я ж тебе и толкую – он нам и не говорил. А Сонька, она у нас медсестрой работает, молодая, шельма, да жаркая, хи-хи! Дык у их с главным, хи-хи, роман медицинский. Токо ты не говори никому! Ну, и Сонька-то в обычный час по привычке за ширмой устроилася, разлеглася, значит, милого ждет. А он не один нарисовался, с помощниками своими, ну, и принялся их обучать – дескать, чего кому говорить про этого Лешакова, если спросят. Она притихла, конечно, и весь этот разговор услыхала, а те-то за ширмой и не заметили ее! А у нас все знают: что-что, а секретов у Сонюшки не бывает. Не держиться у ей теплая вода в… кране. Так что знай: прикончили твоего племянника, а мы тут и вовсе ни при чем!

Маша оставила деликатесы словоохотливой бабусе и понеслась домой. Все не могла дождаться, когда Кира соизволит вернуться с работы.

И, естественно, высмотрев в окно, что подруга движется к дому, Маша стремительно рванулась туда – сообщить все, что ей удалось вызнать. Кира, в свою очередь, тоже поделилась новостями – родная мать никак не могла похитить сына.

– Ну ты посмотри! – не переставая, охала Маша. – А что же теперь делать?

– Не знаю, надо подумать, – честно призналась Кира.

– Ну надо же! И ведь это мы с тобой все нашли! Пока этот Кауров со своей девицей… тьфу! Слушай, Кира, как он тебе, а? Вроде мужичок видный, да?

Кира не хотела заводить разговор на эту тему, но если уж Маша сама начала…

– Я его никак понять не могу, – рассуждала Мария. – Вот мы у тебя сидим, он глазами стрижет на меня, ласково так смотрит, а придем ко мне – ну хоть ты его по башке бей, такой несообразительный! А ведь не мальчик. Тогда вот тоже – ко мне поднялись и давай чаи гонять! Ну не идиот? Потом пиво стал хлестать! Дождались, пока мой из командировки не заявился! Ну так ведь мой-то опять собирается в командировку, я уж и дождаться не могу. Я ему советовала – ты, мол, пока на вокзал поезжай, там подожди, все равно тебя без передыху в эти самые командировки дергают. Ну а чего с Кауровым делать – всю голову сломала, придумать не могу!

Кира состроила сочувственную мину и решила «помочь» подруге.

– А он, Машенька, мне сам жаловался. Скромный я, говорит, спасу нет. Вот уже и смотрю на женщину, и прямо так бы ее и уволок… куда подальше. А только с ней наедине остаюсь – такая оторопь берет! Мне, говорит Кауров, надо, чтобы женщина сама на меня набрасывалась. Прямо, говорит, чтобы срывала все с меня. Я, говорит, от этого зверею страшно.

– Да что ты… – выдохнула Маша, схватившись за сердце. – Ну надо же! А я-то, дура… Господи, а теперь-то… куда ж мне Толика-то деть? Не хочет он на вокзал… Или к Каурову напроситься?

– Зачем проситься? – пожала плечами Кира. – Ты к нему явись сама, неожиданно. У нас же есть его адрес.

Маша стремительно вскочила:

– Давай, Кира! Я прямо сегодня, я и откладывать не буду! Нет, ну надо же, столько времени псу под хвост!

– Кстати, не забудь, у него пес – очень серьезная личность. Так что ты этот момент продумай.

Подруга ненадолго закручинилась, а потом решила:

– Ты знаешь, я, пожалуй, на него прямо в подъезде накинусь, верно? Ведь не пес же у него двери открывает, Игорек сам отворит, а я его из комнаты и выдерну, правильно?

– Я думаю, у вас будет волшебная ночь, – сказала Кира, усилием воли сдерживая смех.

Маша унеслась домой – приводить себя в боевую готовность, а Кира поплелась на кухню. После Машиного рассказа про колбасу с ветчиной ей страшно захотелось есть.

– Ну ты и дряннь! – вошел Архип пообщаться с хозяйкой.

– Да? А между прочим, Машенька прекрасно видела, что я Каурова пригласила на танец в ресторане. И, между прочим, у нее есть муж! А меня муж почему-то бросил. Нет, чтобы подруге помочь судьбу устроить, так она…

Кира и сама понимала, что она «дрянь» в данном случае, но Машеньку давно пора было проучить. И все-таки от осознания собственной подлости на ее глаза навернулись слезы.

– Вот только не надо меня воспитывать, – крикнула она попугаю. – Мне этот Кауров тоже без надобности! Я его, между прочим, тоже теперь на порог не пущу! Нет, пущу, но только до тех пор, пока не раскроем дело.

– Киррочка, ты… нищета, – хотел порадовать Архип хозяйку.

Она поняла, уселась на пол и почесала ему шейку.

– Да знаю я. Но ты молодец. Уже научился говорить «ты»! Говори – Кирочка, ты лучше всех!

Поздно вечером, когда Кира уже собиралась улечься с книжкой в кровать, в дверь позвонили. Она не на шутку перепугалась, что с романтического свидания вернулась подруга, но к двери все же подошла.

Это пришел совершенно раздавленный Толик. Он был в вытянутых трикотажных штанах, футболка на пузе была чем-то измазана, а от тапочек шел поистине неземной аромат.

– Кира, я к тебе… поговорить хочу, – обронил он и побрел на кухню.

Кира поспешила следом.

– Ты знаешь, Кира, я… я смутно подозреваю, что у моей Машки кто-то есть. Представь: я возвращаюсь из командировки, а у меня в квартире сидит незнакомый тип, пьет пиво, а моя благоверная перед ним распахнутым халатом щеголяет! Вот я после этого себе места не нахожу, все думаю – они просто так беседовали, или у них планы были мою честь порушить? – с серьезнейшим видом ждал ответа от соседки Толик.

Кира настороженно молчала. А Толик продолжал:

– Сегодня вот опять… Я пришел с работы, все как надо… А моя уже губы малюет, глазки подводит. Скажи, ну для кого ей моргалы подводить? Ладно, это бы еще ничего, но ведь она белье новое надела! И где только купила такое, бесстыдница! Я думал, может, она к гинекологу собралась, так он уже, наверное, не принимает, время-то десять вечера, а? Как ты думаешь?

Кира крякнула и постаралась сохранить серьезность.

– Анатолий, я думаю, что ты прав, гинеколог уже не принимает.

– Тогда, может, к матери поехала? Ну, покупкой похвастаться, бельишком этим?

– А вот это вполне может быть, – согласилась Кира. – А еще – возможно, Маша поехала на вокзал, посмотреть, когда твой поезд отходит, или, опять же, в ветеринарку заскочила, спросить, хватает ли кальция ее… рогам! А еще, может, в киоске застряла, журнальчик рассматривает, чтобы хоть на картинке увидеть, как он, настоящий мужик, выглядит! Ты же носишься по командировкам, будто губернатор! Тебя же никогда дома не бывает! И ладно бы от этих поездок хоть деньги водились, так ведь нет! А Марья – женщина горячая, ей мужское внимание требуется! И где она должна его добывать? У мамы, которой она поехала бельишко показать?

Толик внимательно выслушал Киру и с облегчением выдохнул:

– Вот правильно я сделал, что к тебе заскочил. Успокоила ты меня, соседушка. А то я уже черт знает что вообразил. А ведь и в самом деле она к матери подалась!

И он с радостным настроением зашлепал тапками на площадку.

Кира безнадежно покачала головой.

– А ты знаешь, Архип, я где-то Машу понимаю. Может, и я такого же идиота двадцать лет терпела?

Уже совсем ночью, когда Кире снился белый заграничный песок, теплое неизвестное море и пальмы из натурального дерева, ее нахально разбудил телефонный звонок.

– Ну, знаешь!.. Ты вообще!.. Я такое устрою!.. – донеслось из трубки что-то невразумительное. – Я… Ты… Я тебе устрою! Завтра же!

– И тебе тоже спокойной ночи, Игорек, – ласково мурлыкнула Кира и отключила телефон.

Утром на работе Киру просто разрывали на части: двойняшки Пахомовы Люба и Люда где-то подцепили ветрянку, и их сердобольная мамаша, дабы дочурки не скучали без коллектива, привела их в группу. То, что девочки заболели, медсестра разглядела сразу же, на утреннем осмотре, но было уже поздно – все дети успели пообщаться с сестрами. Группу тут же посадили на карантин. Всю смену Кира вместе с Лилией Федоровной выполняли строгий медицинский ритуал: мыли, меняли белье, хлорировали все подряд, поэтому домой Кира возвращалась вконец вымотанная. Хотелось в ванну, хотелось прилечь на диван или просто почитать, однако возле двери ее уже поджидала Маша.

– Ну чего ты так долго?! Прямо с ума можно сойти, пока тебя дождешься! Давай, открывай скорее, я тебе к чаю тортик принесла.

У Киры моментально настроение стало еще хуже. Надо думать, вчерашнее Машино свидание с Кауровым прошло на «ура», если сегодня подруга притащила тортик.

– Ты не представляешь! – трещала Мария, когда на столе уже дымились чашки с чаем, а тортик был разрезан на кусочки. – Ты не представляешь! Оказывается, Горемыкина… Ты помнишь Горемыкину? Ну, Валька, она в нашем подъезде жила! Ну так вот, она родила маленькую Горемычку, представь! От какого-то крутого бизнесмена, и теперь живет как сыр в масле, тот ее к себе в особняк перевез, а чего в ней такого? Ни кожи, прости господи, ни рожи. Да, я ей рассказала про твоего попугая, она аж заболела. Слушай, а ты умеешь цыплят готовить? Горемыкина просила, очень ей хочется чего-нибудь эдакого. Это за деньги. Муж ей сколько хочешь дает. Вот я и думаю – где же таких мужей находят? Да, ты представь, Кира, я вчера заявилась к Каурову. Сцена была – отпад!

Машенька отправила пятый по счету кусочек торта себе в рот и принялась в подробностях рассказывать, как происходила романтическая встреча.

Помня наставления Киры, Мария заявилась по нужному адресу с очень решительными намерениями. Как и намечала, позвонила и, едва Кауров легкомысленно отворил двери, как она тут же набросилась на него со страстным пылом. Несчастный мужчина ничего не успел сообразить и начал задыхаться в ее жгучих объятиях.

– Мария… Маша! Да… что ты, сбрендила?! – яростно отбивался Кауров от ее внезапного любовного порыва.

– Я все знаю… я все… – действовала «по инструкции» Мария.

Неизвестно, к чему бы привела эта любовная схватка, но тут в коридоре появилась очень молоденькая особа с осиной талией и стрекозиными глазами. Увидев борьбу титанов, она прыснула в ладошку и, откашлявшись, смиренно опустила глаза:

– Игорь Андреевич, я не буду нарушать вашу беседу. Я, пожалуй, как-нибудь попозже загляну…

– Куда еще позже?! – взревела Маша.

– Анечка! Аня! – рванулся было к ней Кауров, но тут же мощная рука поклонницы Маши резко рванула его назад.

– Я теперь все про вас знаю, – страстно шипела она ему в ухо. – Мне Кира сказала, что вас надо силой брать…

– Ах, так!! – рассвирепел Кауров, – ну, держись!

Взбешенный мужчина ловким приемом отцепил от своего тела руки Марии и вывернул их ей за спину.

– Игорь Андреевич, – тут же открылась дверь соседней квартиры и любопытная дамочка, тряся бигудями, слащаво заулыбалась. – А вы, я смотрю…

Кауров не стал выслушивать, что конкретно увидела соседка, вероятно, она и так его доставала своим вниманием, поэтому он попросту впихнул Машу к соседке и шустро скрылся за своей дверью.

– Вот, прямо и не знаю, – жаловалась Маша подруге. – И как к нему подъехать-то теперь? Я все думаю – может, он насильник? Ну, любит, чтобы все было с плетками, с дубинками? Надо будет купить… И все ведь уже начиналось!.. То есть звереть Кауров уже начинал, так эта соседка вылезла не вовремя… Архип, слушай, а ты умеешь цыплят делать? Кира, ты знаешь, Горемыкина просила щеночка от вашего попугая… то есть птенчика…

Подруга ушла не скоро. Кире пришлось выслушать, как Маше стало тяжело работать, как трудно доставать товар по низкой цене, а покупатель совсем обнищал, не хочет нести ей свои «денюжки». Только звонок Ольги из далекого Таиланда заставил Марию отправиться домой – Кира переключилась на дочь, и происшествия подруги отошли на второй план.

Кира поговорила с дочерью и блаженно улыбнулась. Нет, хорошо все-таки, что она заставила девчонку поехать отдыхать. Там белый заграничный песок, незнакомое море, самые настоящие пальмы…

В дверь настойчиво позвонили. Влетел Кауров. Вероятно, его переполняли какие-то дикие чувства, потому что ноздри его раздувались, глаза метали молнии, а по скулам перекатывались бурные волны. Однако мужчина заставил себя ласково растянуть губы в улыбке, в глазах его появился мед, и он вальяжно устроился на диване.

– Ну, что у нас нового, кроме ваших любовных заскоков?

Кира нервно передернула плечами. Любовные заскоки случились, между прочим, не у нее, а у Машеньки. Так что Кауров обратился не по адресу! А она, Кира, к нему, к этому напыщенному павлину, и вовсе… И еще – главное, Анечки какие-то у него из комнаты выскакивают!

– Вы мне вот что скажите… – начала было Кира.

– Мы что – опять на «вы»? – перебил ее Кауров. – Сразу говорю, я «выкать» не собираюсь, это мешает работать.

– А отчего это вам мешает?! – вскинулась Кира. – Работать?! Так вы и так ни черта не работаете! Я для чего к вам обратилась – чтобы вы нам, несведущим женщинам, помогли мальчонку найти, а вы?! Мы же все с Машей делаем сами! Она в больницу проникла, может, там что-то с любовником Дарьи Русковой высветится, я тоже тружусь… А вы?! Только приходите, командуете тут! Еще и Машу к какой-то соседке вытолкали!

Кауров расцвел окончательно. Так и казалось, что сейчас он начнет старосветски приседать и кланяться.

– Ах, вон ты о чем вспомнила… Кстати, большое тебе спасибо за сказочный вечер, – весь так и лучился он, демонстрируя прекрасные зубы. – Маша была неотразима! Кстати, а у меня подарок для тебя. Это, так сказать, в знак благодарности…

Кауров вскочил, понесся в коридор и приволок яркую красочную книжицу.

– Вот, Кира, это тебе! Роман любовный, обалденная вещь, соседка читала – говорит, до самых почек пробирает. Так ты почитай, может, и сама чему научишься, тебе бы не помешало…

Кира с сомнением взяла книгу. Ничего особенного. Картинка, правда, красивая… ну что ж, она, правда, не любит любовные романы, но если знающие люди советуют.

– Хорошо, я перед сном почитаю. А ты что же, так ни на шаг и не продвинулся? Ты же обещал зайти к Русковым…

Кауров моментально превратился в себя прежнего – дурацкая улыбка исчезла, глаза взглянули жестче, а брови резко встретились на переносице. Нет, такой он Кире нравился куда больше.

– Был я у Русковых. Тут, понимаешь… оказывается, к Дарье… Ивановне… черт, никак не могу звать ее по отчеству, она же совсем молодая женщина. Ну так вот, ей, оказывается, в первые же дни после пропажи ребенка кто-то звонил. Неизвестный мужской голос назначил ей встречу где-то у черта на куличках. И попросил ее немедленно прийти, потому что у него были сведения о ее сыне, Диме Рускове. Дамочка, как и полагается, сообщила об этом милиции, да у Русковых, по-моему, и телефон уже на прослушку поставили. Ну и, ясное дело, Дарья направилась на встречу с целой гирляндой сотрудников нашей родной милиции. А тот, кто ей звонил, видать, вовсе не был окончательным дураком, потому что на встречу не явился и больше не звонил! Уж что он там себе надумал – но его сообщение так и осталось нераскрытой загадкой.

– Ну конечно! Нашли, с кем договариваться! – вскочила Кира и забегала по комнате. – Она ведь не в своем уме, я же говорила! Ну почему меня никто не слушает?!

Кауров как-то очень пристально посмотрел на Киру и почесал затылок.

– А я вот думаю, что Дарья – никакая не сумасшедшая.

– Правильно! Я дочь черт знает куда отправила, от ее нападок подальше, а теперь – не сумасшедшая! А чего же она тогда на меня так накинулась? Я-то при чем? Меня даже еще не было на работе, когда мальчика якобы привели!

– Ну… мало ли, ее тоже надо понять, шутка ли – ребенка похитили! И потом, разговаривать там все равно не с кем было – у самого Рускова врач дежурил, с сердцем у него нелады случились. А Дарья… Мы с ней вполне нормально поговорили, надо же было выяснить круг ее знакомых, сама говоришь – к чужому человеку мальчишка бы не подошел. А уж знакомых у них – мама дорогая! Я замучился, пока всех переписал, а потом их ведь надо было проверить. Хорошо, знакомства кое-какие имеются, парни помогли. Короче, пробили, кого сумели, отсеяли ненужных. Осталось немного – две личности.

– Кто? – у Киры загорелись глаза.

– Эк тебя разобрало! – усмехнулся Кауров. – Ты меня сначала чаем напои, мясом накорми, в баньку отправь, а потом уже и о деле пытай – ты же воспитательница! Знаешь, как это в русских традициях делается, – он принялся откровенно издеваться.

Кира занервничала.

– Да что же, у тебя дома баньки нет? И ко мне опять голодным заявился?

– Нищета… – проскрипел Архип, важно направляясь в кухню.

– Вот, нищета и есть, – ворчала Кира, собирая на стол. – Ну, садись, ешь, а в ванну не пущу, не рассчитывай. Пей и говори, чего томишь?

Кауров, хитро поблескивая глазами, с удовольствием выхлестал огромную кружку чаю, а потом смилостивился.

– Понимаешь, человечек один наметился, даже не один, но один уж больно колоритный. И не столько он сам по себе, сколько…

Невесть почему запиликала музыка, и Кауров подскочил.

– Алло, – вытащил он из кармана крошечный сотовый телефон. – Так… Хорошо… Говорите, я так запомню…

Он снова сунул телефон в карман и стал быстро собираться.

– Ты куда? К Анечке? – не удержалась Кира.

– Я… Кира, я телефон Русковым оставлял, а сейчас… Приеду, расскажу, сейчас нет времени.

Глаза у него светились каким-то шальным огнем, он просто весь трепетал от нетерпения. Если бы он был охотничьим кобелем, про него бы сказали – взял след. Кира его таким еще не видела. И какая же она дура, что отправляла Машу соблазнять Каурова! Самой надо было!

– Короче, не скучай, закончу дела, сразу все расскажу, – он рванулся к выходу и махнул ей рукой.

Кира осталась одна. Перед глазами ее стоял Игорь – с пылающими очами. Хотелось бурных чувств, надежного плеча и светлого будущего. И это почему-то ассоциировалось только с Кауровым. В таком настроении если и можно было что-то делать, так только читать роман про любовь. Кира прижала к груди книгу, которую Кауров притащил ей в подарок, и с блаженной улыбкой улеглась на кровать. Завтра у нее вторая смена, она могла читать хоть до утра.

Книгу Кира проглотила «за один вздох». Она и не подозревала, что чужая страсть может так ее захватить. Однако с чтением все же вышла неприятность. В самый трепетный момент, когда герой ворвался к героине, чтобы поставить все точки над «и», страницы резко обрывались. Вернее, их просто не было – они были аккуратнейшим образом вырезаны из книги!

– Кауров – вандал! – взревела Кира и принялась перелистывать книгу – кто знает, может, листочки просто положили не к тем страницам?

Страниц не было. Незаконченная судьба героини романа рвала и томила сердце. Кира, недолго думая, набрала номер Каурова.

– Сейчас ты у меня сам будешь рассказывать, чем эта история закончилась, – мстительно бормотала Кира, но телефон отвечал ей длинными гудками.

Тут только Кира припомнила, что Кауров обещал ей сразу же рассказать, чем закончатся его дела. Позвонит он или придет, не уточнялось, однако он не возвращался и звонков не было. Тревога слегка поскребла Кирино сердце своими острыми когтями. Женщина подождала немного, снова позвонила. Телефон молчал. А может, Кауров направился к этой неизвестной Ане? Что-то подсказывало ей, что все не так…

Утром Кира, едва пробудившись, снова набрала его номер. Никакого ответа. Она уже не знала, что и думать. Быстро накинув шубку, она понеслась к Каурову. Игорь Андреевич жил в нескольких остановках от Киры, и добралась она быстро.

На улице еще была утренняя синь, дети уже унеслись в школу, взрослые – на работу, а кому не надо было торопиться, те еще не выходили из дома, поэтому на улице было пустынно. Кира сразу заметила возле подъезда одинокую фигурку подростка рядом с рослой псиной.