Текст книги "Портрет супруги слесаря"

– Сам-то чего-то на улице не сел! – начала уже накаляться Валентина, но ее за рукав потянула Маша.

– Мама, смотрите!

Маша заглядывала куда-то за спину детины, в зал, и что-то там ее сильно расстроило, потому что у девушки тут же на глаза набежали слезы.

– Ну что? Довел девчонку до слез? – рыкнула Валентина и залепетала Бонике в мохнатое ухо: – Боника, здесь такая отвратительная забегаловка, я просто не могу тебя туда взять! Маленьким собачкам это может испортить психику.

– Мама! Ну пойдемте же! – торопила Маша.

– Да! Но сначала надо посадить Бонику в машину! – упиралась свекровь.

– Она мне всю обивку обгрызет!

– И что же делать? – вытаращилась Валентина. Но, правда, долго не думая, тут же сунула свое сокровище детине в руки и, пока тот ничего не успел сообразить, ринулась в зал.

В зале, за столиком возле окна, сидел Мефодий Сидорович. Сидел, как и предупреждала неизвестная доброжелательница, не один, а в компании пышной блондинки. И эта блондинка вела себя несколько фривольно. Она нежно брала руку мужчины и страстно ее прижимала к своей груди.

– Нет, вы только посмотрите, что она делает! – кипела от негодования Маша. – Ведь видит же, что Мефодий Сидорович упирается, так все равно тянет! Никакой совести!

– Миленькая моя, если б у тебя протекал кран или, еще хуже, треснул унитаз, ты бы тоже про совесть забыла.

Женщины стояли на входе в зал, но парочка за столиком их все еще не видела.

– Давайте сядем вот сюда и понаблюдаем, – быстренько утянула свекровь за ближайший столик Маша. – Какое бесстыдство! Так откровенно добиваться любви!

– Марья, когда у тебя три недели нет душа…

– Мама! Ну при чем здесь какой-то душ?! – взорвалась уже невестка. – На ваших глазах уводят вашего же собственного мужа, а вы про какой-то душ! Ясно же – она ему в любви признается, а вы…

– Машенька, да какая любовь? – в свою очередь, теряла терпение Валентина. – У Мони высокое давление, гастрит, несварение желудка, больная печень и плоскостопие. Какая любовь может быть? Девушка просто не имеет денег и уговаривает Моню сделать ей ремонт.

– Ну да, – скривилась Маша. – На ремонт денег нет, а по ресторанам бегать – нашлись!

– Все правильно, – таращилась на невестку Валентина. – Потому что Моня упирался. Я ж ему только что сказала – натурой не бери. Всякими там спасибами, бутылками водки и так далее, только деньгами. Вот он и уперся. А девушке, видимо, очень надо.

– Похоже, она предлагает заплатить совсем не спасибами, – фыркнула Маша. – Не понимаю, как можно… Вот! Что вы скажете – и сейчас она его уговаривает починить унитаз?

В это время блондинка за столиком Мефодия Сидоровича нежно погладила по щеке своего спутника и кокетливо сунула ему в рот оливку.

– Какая хорошая девушка, – улыбнулась Валентина. – Хорошо хоть покормить догадалась. А то, бывало, Моня домой прибежит, а сам, как волчонок – голодный весь.

Маша уже не знала, как открыть глаза своей свекрови. А рядом еще крутился назойливый официант.

– Что будете заказывать?

– Мне… э-э-э… салатики трех видов, – тут же увлеклась изучением меню Валентина. – Вот этот… Что это за «Песнь перепелки»?

– Это салат с перепелиными яйцами, с креветками и с авокадо, – любезно пояснил официант, – заправленный соусом «Азазель».

– Маша, запиши где-нибудь: яйца перепелиные, креветки и авокадо, – распорядилась женщина и снова повернулась к официанту. – А сколько яиц класть для двадцати человек?

Парень замешкался, и этим воспользовалась Маша.

– Будьте любезны, выясните все про перепелку, а нам пока две чашечки кофе, – быстро проговорила она, потом положила свою ладонь на руку свекрови и проникновенно начала: – Мама! Мефодий Сидорович у вас очень интересный мужчина. Ну да, он немножко неказист, угловат и… и не слишком высок. Но! У него же своя квартира, дача, машина и пятнадцать соток земли!

– А также супруга и сын-наследник, не забывай, – беззаботно отмахнулась Валентина. – Машенька, а чего ты только кофе заказала? Мы здесь помрем с голоду!

– И все это, – продолжала гнуть свое Маша, – может запросто перейти в руки такой вот… очаровашки совсем бесплатно. Вы же смотрите передачи. На что только не пойдет обездоленная женщина за кусок… квартиры. А вы никак не хотите этого понять. Вы только проанализируйте ситуацию. Мефодий Сидорович стал приходить домой поздно, весь в помаде, с полными карманами каких-то… ужасных лифчиков.

– Так это ж клиентки!

– А вас не настораживает, что у него только клиентки? А куда подевались клиенты? Или у мужчин не текут краны?

– Милочка моя, – усмехнулась Валентина, – да мужчины сами легко справляются со своими кранами. Ну что там особенного? Поменять прокладки, прочистить трубу… Для мужчины это раз плюнуть, а вот для женщин – катастрофа.

– Да поймите же вы! – не могла этого слышать Маша. – Никто не станет тащить сантехника в ресторан, заказывать ему ужин на тысячи, чтобы сделать ремонт на сто рублей!

– Откуда ты знаешь? Может быть, она евроремонт затеяла? Ну вот, и официант провалился, – вертела головой Валентина Адамовна. – А я только один салат и успела запомнить. Кстати, ты рецепт записала?

– Да вы посмотрите, что она делает! – не выдержала Маша и даже вскочила с места.

В это время заиграла музыка, и спутница Мефодия Сидоровича звала его танцевать. Мужчина упирался. Он вжимал голову в плечи, хватался за ножку стола и никак не желал отдаваться ни музыке, ни своей даме.

– Девушка! – ринулась к паре Маша, но ее успела перехватить Валентина.

– Ты сейчас спугнешь состоятельную клиентку, – зашипела она на невестку. – Сиди уже, горе мое, я сама.

Она неторопливо поднялась, поправила на себе сарафан. Брякнула бусами и поплыла к столику мужа.

– Моня, друг мой, отцепись от скатерти, – рыкнула она за спиной супруга. – Девушка просит уделить ей внимание.

Голова Мефодия Сидоровича обреченно дернулась, и он стал медленно поворачиваться на голос, не ожидая от судьбы ничего утешительного.

– Валюша, рыб… кха… рыбка моя… – проблеял мужчина, завидев жену. – И ты тут?

– Да, Моня, так случилось, – уверенно уселась за стол мужа дама и рявкнула на весь зал: – Маша! Иди к нам! Здесь уже принесли салаты!

Спутница Мефодия Сидоровича, похоже, не слишком обрадовалась гостье.

– Моня, а это кто? – капризно скривила она губки.

– Будьте любезны называть Мефодия Сидоровича по имени-отчеству! – подоспела Маша. – Простите, а вы кем ему приходитесь?

– А вы? – кокетливо склонила голову младая прелестница.

– Нет уж, сначала вы представьтесь, – сощурила глаза Маша.

– Я – подруга Мони, – весело ответила девица.

– А я его невестка! А вот это его… – Маша гордо задрала подбородок, – это его жена!

– Фу, как уныло, – перекривилась девчонка. – Жена, невестка… Вы бы еще маму вспомнили. У нас с Мефодием легкие, непринужденные отношения. Вот сегодня мы зашли в «Пингвин»…

– А почему именно в «Пингвин»? – заинтересовалась вдруг Валентина. – Здесь кухня хорошая, да? А я вот попробовала у вас этот салатик… чего-то он мне… не показался… и вот этот…

Валентина беззастенчиво тыкала вилкой в тарелки с салатами и сосредоточенно жевала.

– Да что вы?! – возмутилась девушка Мефодия Сидоровича. – Это ужасный набор продуктов! Нам это подали как «Цезарь», но это не «Цезарь»!

– Действительно, – кивала Валентина. – Где ж здесь цезарь? Обыкновенный салат.

– А вот это! – забыла про Машу девица. – Это, по-вашему, что? Они же даже обычный оливье умудрились испортить! Это же невозможно есть!

– Да? – захлопала ресницами жена Мефодия Сидоровича. – А я чего-то ничего… съела… Моня, не вздумай лезть туда вилкой! Девушка сказала, что это есть нельзя, а у тебя несварение! Девушка, а что бы вы на стол поставили?

Девушка уже закатила глазки, собираясь продиктовать меню, но к столику подошел детина с Боникой на руках.

– Вот! Забирайте своего зверя! – с негодованием сунул он в руки Валентины Адамовны собаку. – Она же просто… просто невменяемая! Она мне все брюки порвала!

– Да полно вам, – отмахнулась от него женщина. – Не видите – мы заняты! Посидите с собачкой еще полчасика, нам еще нужно кое-что обсудить! А сюда с животными нельзя.

– Я уже договорился, пусть будет, – махнул рукой детина. – Только если она тут все переломает, платить сами будете, ясно?

И он решительно направился на свое рабочее место.

– Ой, какая симпатяшка! – заверещала блондинка. – А можно я ее подержу?

– Вам же сказали, она невменяемая, – прошипела Маша. – Оставьте собаку в покое.

– Машенька, ну пусть девочки поиграют, – расцвела Валентина. – Машенька, а мы себе закажем еще мороженого, а?

– Я не буду, от него фигура плывет, – обиженно надула губы Маша. – И вообще, мне уже домой пора. Если уж у вас тут такая веселая компания, не буду вам мешать.

– Ну что ты придумываешь? – лучилась свекровь. – Кому ты тут мешаешь? Кстати, если поедешь домой, забери Мефодия Сидоровича, ему завтра рано на работу… Так вы хотели рассказать про салаты…

Все-таки домой уехали все вместе. Правда, Маше вместе с Мефодием Сидоровичем пришлось очень постараться, чтобы оторвать Валентину от стола, дама согласилась ехать только при одном условии – они сейчас же заедут в магазин и купят мартини!

Всю дорогу Мефодий Сидорович держал на руках Бонику, теребил ей уши и прятал глаза от родственниц.

– Моня! Какая славная девочка! – щебетала Валентина. – Ей нужен новый унитаз?

– Зачем? – испуганно заморгал Мефодий Сидорович. – Ей-то зачем?

– Ну как же, а для чего она тогда тебя пригласила в этот «Пингвин»? – фыркнула супруга. – Чтобы сразить тебя своей неземной красотой, а потом всю оставшуюся жизнь лечить твою пупочную грыжу?

– Валюша! – покраснел муж. – Это… это моя клиентка. И… да! Ей-таки нужен унитаз!

– Машенька, ну и стоило так переживать? Я ж тебе сразу сказала! – свысока глянула на невестку свекровь. – Ой, девочка, не знаешь ты мужчин.

Маша только в удивлении мотала головой, вздыхала и придумывала: как бы разъяснить свекрови, что ее муж ей изменяет?

Поздно вечером, когда Мефодий Сидорович уже сочно посапывал в спальне, а Валентина после душа выплывала из ванной, к ней подошла Маша и трагически начала:

– Мама! Мефодий Сидорович… Он… Он…

– Да что такое-то? – уже встревожилась и Валентина.

– Он вам изменяет!

– Фу ты, господи, – выдохнула женщина. – Я уж думала, он помер. Что ты меня всегда так пугаешь? Прямо сил уже никаких нет! Ну пусть изменяет, если тебе так хочется, чего уж так волноваться-то?

Маша не могла поверить.

– Но как же! – таращилась она. – Но ведь… Как же так можно? Это ж…

– Успокойся, деточка, это еще не повод для паники.

И она поплыла дальше. Но поскольку Маша так и стояла возле ванной, пришлось пообещать:

– Ну хорошо, я сегодня накажу его как следует. Иди спи. Ты в последнее время стала какая-то… нервная. Может быть, тебе сходить постричься?.. Боника, куда ты утащила мамин тапок? Мамочка нервничает!

– С ума сойти… – растерянно хлопала глазами Маша. – Мамочка нервничает, когда теряет тапок, и абсолютно спокойна, когда теряется муж… Надо будет об этом поговорить с Володей.

Валентина улеглась в кровать и толкнула локтем мужа:

– Моня, ты бы со своими выкрутасами поосторожнее. Маша очень волнуется.

– Валюша! – встрепенулся муж. – Ты что-то сказала? Сколько времени? На работу пора?

– Я тебе говорю, ты со своими недоразумениями доведешь Машу до нервного срыва! – чуть не в ухо крикнула ему жена. – То рубашки в помаде, то лифчики какие-то, а сегодня прямо с лифчиком целая женщина. Машенька переживает.

– А ты? – уставился на Валентину супруг. – Ты меня уже простила?

– Моня, ну о чем ты говоришь! Кстати, ты пригласил Николая?

– Пригласил. Он сказал, что будет. Если сможет.

– А подарок мне ты уже купил?

– Еще какой, – хитро заблестел глазами муж. – Ты о таком даже не мечтала.

– Покажи! – неваляшкой вскочила Валентина. – Дай посмотреть!

– Ни за что! – гордо вытянулся на кровати муж. – Моя девочка получит свой подарок только в день рождения!

– Ну, Моня. Ну, покажи… А я тогда буду тебя щекотать!

– А я тогда буду орать на весь дом, и Маша опять будет волноваться.

– Вот какой, а! Тогда… Ой, Моня! Ну куда ты меня валишь-то? Фу ты, дурак какой-то! Моня!

– Здесь же не снег! Здесь можно! Сейчас тебя закутаю в одеяло, и ты у меня будешь совсем маленькой лялечкой.

За стеной ворочалась Маша, а рядом ворчал Володя.

– Нет, она совсем не умеет устраивать скандалы, – покачала головой невестка и вдруг прислушалась. – Нет, вроде бы кричит на него. Сейчас она ему устроит!

– Спи, Маша, скандалы отменяются. Спи, – ворчал Володя, укрывая жену одеялом. – Завтра обязательно просплю, уже столько времени…

Глава 3

В субботу с самого утра Валентина не находила себе места. Она сегодня отмечала день рождения, и надо было выглядеть изумительно. Нужно, чтобы стол ломился от угощений. И чтобы музыка не подвела, и чтобы спиртного хватило. Еще надо было всем угодить с этим спиртным – Валентина почему-то совсем не поинтересовалась, что пьют ее подружки, и теперь волновалась. Конечно, Моня уже три раза бегал в магазин, но каждый раз оказывалось, что Валентина что-то забыла. А еще надо было встретить Машенькиных родителей, те собрались прибыть из деревни, надо было успеть накрыть на стол и, самое главное, привести в порядок себя и Бонику.

– Моня! Выставляй стол, мне его накрывать пора! Володя! Ты не трогал мои бигуди? Маша! Ты мои босоножки не надевай, я сама в них буду! Боника, скажи папе, чтобы он тебя искупал и высушил феном. Володя! Ну когда же ты поедешь за тещей и тестем? Маша, хоть ты ему скажи!

В доме царила суматоха. Все куда-то неслись, за что-то хватались, потом бросали, и бег начинался по новой.

И все же к трем часам все уже было готово, и Валентина уселась в кресло, сложила руки на животе и принялась ждать гостей.

– Валюша, а гости у нас во сколько придут? – догадался поинтересоваться Мефодий Сидорович.

– К пяти, – вздохнув, ответила хозяйка. – Я прямо так волнуюсь!

В четыре часа раздался звонок в дверь, и Боника заливистым лаем оповестила: кто-то пришел.

– Иду! – подскочила Валентина. – Иду-у!

В дверях стояли господа Пичугины, Вера Андреевна и Олег Антонович, родители Машеньки.

– Верочка! – кинулась на шею родственнице Валентина. – Олег Антонович! Какая радость! Вы к нам так редко заезжаете! А чего это вы с баулами? Госсыди, навезли всего на свете! Мефодий! Куда ты пропал?! Тут Верочка приехала с Олегом Антоновичем! Еще и с чемоданами! Никак не пойму, то ли подарков столько, то ли всей семьей к нам переезжать надумали…

– Валенька! – в свою очередь, радостно взвизгнула сватья. – Да мы к вам всего на два дня. Вот и чемодан на два дня собрали.

– А Маша где?

– Они с Володей сейчас машину поставят и придут.

– Олег Антонови-и-и-ч! Вера Андреевна! – радостно приветствовал гостей Мефодий Сидорович. – Прошу в комнаты, прошу, прошу. Валюша сама все убирала, сама полы мыла. Мы Машеньку не заставляем.

– Мефодий, а я нам с тобой подарочек приберег, – подмигнул свату Олег Антонович. – Прямо только что выгнал. Градусов сто будет, не вру! Самый что ни есть первач!

– Тихо ты… – зашипел Мефодий Сидорович, показывая глазами на жену.

– А чего ж мы здесь застряли? – суетилась Валентина. – Проходите же… Боника! Захлопни рот! Это хорошие дядя и тетя… А я сказала, хорошие! Да не обращайте внимания.

Пока размещали сватов, не заметили, как подошло время. Один за другим стали прибывать гости, и Валентина теперь металась от стола к прихожей и обратно, встречала пришедших, получала комплименты, хохотала, сверкала глазами и искусственным жемчугом и успевала везде.

– О-о-о-й, кто это к нам пришел?! – открывала она дверь в который раз. – Павлина Марковна! Да еще и с мужем! Ну, знакомь, знакомь!

– Иван Иваныч, – сунул имениннице руку пирожком высокий седой старик с грозным взглядом. – Очень приятно.

– Уже приятно? А это я еще не сказала, как меня зовут! – весело погрозила пальцем хмурому старику Валентина. – Марковна, снимай свою шкуру… Я шубу имела в виду, что ты еще снимать собралась? Проходите! Мы вас так ждали!

Не успела Валентина усадить гостей, как в прихожей снова раздался звонок. И снова Боника оглушительно залаяла.

– Фу ты, какая мерзость, – брезгливо скривился супруг Павлины Марковны. – Как орет-то, зараза! Может, ей кусок хлеба дать, пасть-то заткнуть? А то ведь оглушила.

– А вы слышите, как она лает?! – радостно удивилась Валентина. – Надо же! А я уж думала, у вас по возрасту слух не работает… Боника! Замолчи! Видишь, дедушка сердится… Моня! Кто там пришел?

– Знакомьтесь, – краснел от удовольствия Мефодий Сидорович, толкая вперед довольно моложавого мужчину лет пятидесяти пяти. – Это мой товарищ по работе, Николай… Николай, а это…

– Я сам, – жестом остановил друга Николай, потянулся к ручке именинницы и припал к ней губами. – Это очаровательная Валентина, правильно я отгадал?

– Ну да… правильно, это я, – заалела щечками Валентина Адамовна. – А с остальными вы потом познакомитесь, это ж каждому руки-то целовать! Николай! Садитесь сюда, с этой стороны буду я, а с другой будет Татьяна. Очаровательная женщина! Просто очаровательная!

– С двумя детишками, – сразу же подсказала Павлина Марковна. – Ей очень нужно замуж. Кто-то ж должен ей помогать детей тащить, ейный-то ирод даже алиментов не платит.

– Павлина Марковна! Жуйте уже рыбу, что ли? – зыркнула на нее хозяйка дома. – Дорогие гости! Давайте уже не будем ждать опоздавших! Давайте будем пить за мое здоровье!

Гости зашумели, задвигали стульями и загремели вилками. Опоздавшие, то есть Михална с Наташей, появились тут же. И только Татьяна, ради которой и был приглашен Николай, никак не могла доехать. Уже два раза звонила, извинялась, и почему-то с каждым разом голос ее делался все веселее.

– Танька! – шипела в трубку Валентина. – Бегом сюда! Здесь та-а-а-кой Никола-а-ай! Прямо хоть сама греши!

– Ой, Валентиночка Адамовна! Ну никак не получается! Прямо хоть волком вой, – щебетала в трубку Татьяна. – Вызвала такси, хотела, чтобы побыстрее, и вот уже в пробке столько времени! Вы уж без меня начинайте.

Они и так уже начали без нее. Мужчины уверенно наливали рюмки, женщины кокетливо хихикали, и голоса становились все громче, тосты все заковыристее, а глаза сияли все сильней.

В очередной раз поднялся Николай.

– Дорогая Валентина…

– Адамовна, – подсказал Мефодий Сидорович.

– Не надо! – остановил друга Николай. – Адамовна – это когда человек уже… пожилой, скажем так. А Валентина… Валюша… Валенька… Валенька! Позвольте мне преподнести вам маленький подарочек. Вот!

И Николай протянул имениннице большую коробку, перевязанную лентой. Никто не понял, что в этой коробке лежит, но все шумно захлопали и потянулись за своими подарками.

– Николай! – прижала коробку к груди Валентина Адамовна. – Вы! Вы просто… Чудо! Волшебник! Кудесник! А что там?

– Откроете, когда вечером останетесь одна, – таинственно улыбнулся Николай.

– Небось упаковка туалетной бумаги, – не смогла сдержаться Павлина Марковна.

– Ах, шутница! – весело захохотал Николай и поднял рюмку. – Так выпьем же за Валюшу!

Выпить все согласились. И тут же гости стали подниматься по очереди и дарить свои подарки.

– Валенька! Это вот тебе, Валенька! – со слезами счастья на глазах вскочила Верочка Пичугина. – Чтобы наши детки жили долго и счастливо, мы дарим тебе… Дарим вам микроволновку! Я уже смотрела, она очень хорошо впишется в комнату Машеньки и Володи.

– Валентина, а мы тоже! Мы тоже с подарком! – верещала Наташа вместе с Михалной. Правда, Михална не стала подниматься. Она устроилась рядом с Николаем и теперь боялась пошевелиться, чтобы кто-нибудь не занял это местечко. К тому же она не особенно слушала, о чем там говорили гости, она накладывала Николаю красную рыбку и вовсю с ним кокетничала. А поскольку хозяйка была занята тостами и подарками, для Михалны это проходило безнаказанно.

– А я эту рыбку не так делаю, – качала Михална кудрявой головой. – Вот прямо сегодня сделала. И запросто могу угостить.

– Пока ейный мужик в командировку укатил, – тут же вставила свои пять копеек Павлина Марковна. – Седни можно.

– Ты за своим следи, – рыкнула на нее Михална. – Вон он уже уснул у тебя, сейчас на колени к Машеньке свалится! Николай, а вот я еще вам и салатика хочу предложить.

– Из ваших рук – что угодно, – склонялся к ней угодливый кавалер.

Гости порадовали. Подарки были объемные, дорогие и нужные. Так, во всяком случае, говорили сами дарители. Валентина не могла оценить – сквозь плотную подарочную бумагу ничего не было видно.

– А муж-то чего сидит? Аль все деньги пропил? – хихикнула Павлина Марковна, после того как преподнесла имениннице маленькую ступку для кофе. – Иль у вас не водится, чтоб муж жене дарил? А у нас вот Иван Иваныч меня балует.

– Когдай-то я тебя баловал? – зарычал грозный Иван Иваныч. – Бабу нужно в кулаке держать, во как!

И он сжал сухонький кулачок до дрожи.

– Что ж вы так напыжились, вас же сейчас инсульт хватит, – переполошилась хозяйка. – Моня! А ведь и правда, ты-то еще ничего не подарил.

Мефодий Сидорович торжественно поднялся и покраснел.

– Любимая моя… супруга! – выдохнул он и надолго замолчал.

Все замерли в ожидании.

– Я тебе никогда не дарил таких… вещей. Но! Тут вот… накопил и… и позволил!

С этими словами он полез в карман, вытащил платок, а вместе с платком из кармана выпала фотография.

– Это чегой-то?! – тут же сорокой подскочила Павлина Марковна и подхватила фото. – Мамочки светы… Вот так подарочек.

На фото во весь рот улыбалась молоденькая красавица.

– Ты глянь, а на обороте-то чего? – вертела во все стороны фотографию любопытная Павлина. – Иван Иваныч, почитай-ка, я без очков не вижу ни хрена.

– Дай я сама, – выдернула у нее из рук фотографию Валентина. – Верочка, почитай.

Верочка быстренько пробежала строчки глазами и пожала плечиками.

– Я тоже… как-то… не слишком вижу…

– Да чего вы, в самом деле, – забрал фото Николай. – Читать, что ли, разучились? Тут написано: «Моему любимому Моне от Ириш…» Нет, я такое тоже читать не умею.

На Мефодия Сидоровича страшно было смотреть. Он стоял красный как рак, мял в руках какой-то большой, красочный конверт и не знал, куда от стыда деться.

– Валюша… я не знаю, как она… откуда это… – растерянно смотрел он на супругу.

– А чего там? – жевала салат Валентина Адамовна. – Маша! Подай очки, вон они у меня лежат… Ну где ты ищешь? Вон же они!

Маша сознательно долго несла очки. Ей было жалко свекровь. Это надо же, что Мефодий Сидорович учудил! При всех! Какой позор!

– И чего здесь? – вооружилась очками Валентина. – Ага… «Моему любимому Моне от Иришки. Люби и помни». Все слышали? Вот так! Мой Моня самый лучший слесарь! Ему даже фотографии дарят признательные клиенты. Давайте выпьем за моего супруга. Николай, налейте мне вон того вина, поухаживайте за дамой!

Гости в изумлении стали наполнять рюмки и, как могли, поддерживали хозяйку.

– Вот моей маме тоже ученики всегда свои фотографии дарили, – громко произнесла Верочка. – И ведь такого, бывало, напишут! И любимой, и любименькой! А один мальчишка вообще хотел на ней жениться.

– А вот если бы я… – начала было Павлина Марковна, – если бы я у своего мужа такую прелесть нашла, я бы…

– Чего бы ты? – уставилась на нее Валентина. – Убила бы?

– Ну? – грозно повернулся к жене всем телом Иван Иваныч. – Чего бы было?

Павлина Марковна угасла, стушевалась, но нашлась:

– Я бы очень огорчилась.

– Это в день-то рождения?! – всерьез удивилась Валентина. – Ну, извините! Мне сегодня некогда огорчаться.

– Валюша! – прорвался наконец Мефодий Сидорович. – Я компьютер купил. Ноутбук. Я сам накопил. Чтобы тебе в Интернет выходить, про помидоры всякие переписываться… Чтобы мы вместе…

– Ну вот! Я же говорила! – весело заиграла глазами Валентина. – Сокровище мое! Дай чмокну!

И она звонко чмокнула мужа в висок.

– Компьютер у Володи в комнате спрятан, а вот документы. Завтра и подключим.

– Да бог с ним, пусть стоит, куда нам торопиться. Вот ребята переедут, и подключим, – отмахнулась от дорогого подарка именинница.

– Мам, ну так, может, хоть посмотреть сходишь? – не выдержал сын.

– Конечно, схожу! Гости уйдут, и я посмотрю. Чего сейчас всем из-за стола, что ли, вылезать? Дорогие гости, выпьем за подарок!

– Мама! – попыталась вразумить свекровь Маша, но та уже переключилась на гостей.

– А теперь танцы! – подскочил Володя, желая заполнить некрасивую паузу. – Сидеть строго запрещается! Будем штрафовать! Мужчины приглашают дам!

И веселье началось по новой.

Татьяна все не приезжала, и поэтому за Николаем вовсю ухаживала Михална. Однако Валентина ей не очень позволяла.

– Ты чего это? – поймала она подругу, когда та направилась на лоджию, где мужчины курили. – Я, между прочим, Николая для Татьяны берегу.

– А я… – начала было Михална, но ее строго прервали:

– А у тебя муж есть!

– Да нету у меня никакого мужа! – не выдержала женщина и всхлипнула. – Он давно уже к другой сбежал. Помоложе. А я всем говорю, что он в командировке.

Валентина остолбенела:

– А… а зачем? Зачем ты врешь-то?

– А думаете, приятно слышать, когда вы вот рассказываете, что вам муж то сказал, другое сказал… Про стихи какие-то говорили… А я вроде как никому и не нужна, – отвернулась женщина к окну. – Вот я и… тоже… придумываю, что у меня хороший муж, что он мне подарки дарит… А потом бегу и сама себе колечки покупаю, чтобы думали, будто муж.

– И чегой-то вы тут спрятались? – подошла к женщинам Павлина Марковна. – Сплетни собираете?

– Да где ж их соберешь, когда мимо тебя ни одна сплетня не просочится? – весело фыркнула Валентина. И обратилась к Михалне: – Михална… Слушай, а ведь ты же молодая еще! И чего тебя все только по отчеству зовут? Как зовут-то тебя?

– Анжела, – потупилась подруга.

– Иди, Анжела Михална! – рукой указала путь Валентина. – Раньше надо было сказать, а то… Иди!

– Неудобно, – вдруг засмущалась Анжела. – Они там стоят с Мефодием Сидоровичем, может, разговаривают, а я…

– А я их сейчас разгоню, – решительно направилась к лоджии хозяйка. – Павлина Марковна, ты б хоть своего-то на танго пригласила, чего ж он у тебя в своих бровях запутался и сидит? Совсем разозлится.

И Валентина, поправив прическу, поспешила к мужчинам.

На лоджии в это время состоялся серьезный разговор.

– Хватит уже, Николай, – говорил Мефодий Сидорович другу. – Не могу я больше. Все равно твои эти придумки ни к чему.

– Очень тяжелый случай, – затягивался сигаретой Николай. – Я сейчас наблюдаю, что твоя жена совсем тобой не интересуется. Ну вот ни столечко! Это прямо не женщина, а холодильник какой-то! Льдина! Айсберг!

– Не обзывайся.

– Я не обзываюсь, это я удивляюсь так, – качал головой Николай. – И ведь что мы только не делали – и всякие тряпки в карманы совали, и сестру мою с тобой в ресторан отправляли…

– Помадой еще рубашку мазали, – подсказал Мефодий Сидорович. – Я ее тогда еле отстирал.

– Правильно, рубашку еще… Другая бы только из-за лифчика тебе уже чемоданы собрала, а твоя…

– Я ж тебе говорил, не будет она ревновать, а ты все: «Как увидит тебя с другой бабой, полюбит, как миленькая!» А мне от этих выкрутасов только стыд и все. Еще и фотография эта откуда-то взялась… – тяжко вздохнул Мефодий Сидорович. – Ты, что ли, сунул?

– Я! А кто ж? Это чтобы уж совсем… Последний гвоздь, так сказать…

– Хватит уже этих гвоздей. Не надо ничего.

– А мы еще придумаем… – хотел предложить новую идею Николай, но Мефодий Сидорович махнул рукой.

– Да чего тебе не нравится? Живем мы с Валюшей хорошо, она мне верит. Ну и… любит по-своему, а ты…

– Да какое там «любит»?! – возмутился Николай. – Она ж свою собачонку уважает больше, чем тебя! Я ж тоже сначала думал, что у вас все хорошо, но потом, как тебя послушал… Ты когда мне рассказал, как она тебе мяса пожалела, а потом этот кусок собаке отдала… Ты уж прости меня, Мефодий, но это не любовь! Это даже уважением не пахнет! Это же… я бы сказал, это…

– А я говорю – не лезь! Любит она! Как умеет, так и… так и любит! Не надо больше измывательств.

Николай наконец догадался обидеться:

– Нет, а я вот не могу сообразить! Ты же сам все это начал! Ты ж ко мне пришел, страдал и говорил, что надо срочно что-то придумать! Я и решил, если мужик ни с того ни с сего, сдуру…

– Да не сдуру я! – повысил голос Мефодий Сидорович и объяснил, глядя куда-то вдаль: – Понимаешь, мне Валюша всегда нравилась. Да чего там… Любил я ее! И сейчас люблю. Вот сколько помню, столько и люблю. Она ж раньше, знаешь, какая была? Ух! За ней все парни бегали… Один такой был… Смазливый, всегда при платочке… Вале он очень нравился. У них любовь была. А потом его посадили. Надолго. А уж когда он сел, то выяснилось, что любовь у них не только с Валюшей случилась, одна женщина даже ребеночка от Лешки родила. Ну вот этого Валюша стерпеть не могла. Ну и… вышла за первого попавшегося… За меня то есть. А потом он отсидел и к ней приехал. Мы тогда еще в старой квартире жили. Володька маленький был. Ну и… Очень она тогда мучилась. Но осталась со мной. И вот только все забылось, а тут – здрасте – прибегает, да только по старому адресу. А мы там уже лет десять не живем.

– И хорошо! – не слишком расстраивался Николай. – Пусть ищет. Город-то большой, где ж вас найдешь?

– Город большой… – кивнул Мефодий Сидорович. – И людей много, есть кому сказать. Вот я и подумал, что б такое устроить, чтобы Валюша меня заметила… Да нет, чтобы она из-за меня стала волноваться, переживать… А о своем этом Лешке ей бы и думать некогда было.

– Ну и дурак, – успокоил Николай. – А если бы она… Ну вот он бы к ней пришел, дружок-то бывший, а тут и ты явился – весь в помаде! Если б твоя Валюша сказала: «Ага! Шляешься, паразит такой? Я тогда к другому ухожу!» Могло такое быть?

– Могло… – согласился Мефодий Сидорович. – Только тогда бы все сразу ясно стало. Ну и пусть бы шла… Володька уже большой. Должна же она быть счастлива. А вообще-то, если честно… Я так думаю, Валюша меня уже ни на кого не променяет. Она просто верит мне, и все. И я ей верю.

Николай почесал переносицу.

– Ну… Это ты погорячился… Женщинам вообще верить нельзя, – промямлил он. – Тут иногда себе-то верить боишься, а жене…

– Да ты-то откуда знаешь? – вскипел Мефодий Сидорович. – Ты вот проживи с женой больше тридцати лет, а потом…

– Вот это уж я знаю! Все они! Моя тоже говорила: «Ах, да я! Тебя! Да чтобы бросить?! Ни в жисть!» А сама, стерва, бросила.

– Так потому что ты пил, как верблюд.

– Ну и что?! – искренне возмутился Николай. – Это еще не повод мужьями бросаться. А ты вот думаешь, у тебя не такая? Ты вот и не пьешь, и пляшешь под ее дудку, как тюлень дрессированный, а Валюша все равно не ценит. Попадется мужик стоящий, и все.

– Прекрати, Николай, – набычился Мефодий Сидорович. – Ты не знаешь Валюшу!