Текст книги "Полуночная ведьма. Ткач Кошмаров"

Глава 7. Ведьмы-отступницы

Как бы Клио ни хотела обратного, на Эллис и Руане все не закончилось. Они оказались далеко не единственными жертвами таинственных чар.

От неведомой напасти погибло еще шесть человек из разных городов Ирландии. Молодые и старики, женщины и мужчины… Их объединяло то, что они умирали во сне, безо всяких на то причин. Агенты Департамента и Трибунала, побывавшие на месте гибели каждой из жертв, сообщали об одном и том же: о высокой концентрации тэны в воздухе и магически истощенных – буквально выпитых досуха – спящих.

– Я должна что-то сделать, – сдавленно прошептала Клио.

Ник, с которым она связалась по амулету зова, со вздохом покачал головой.

– Клио…

– Я знаю, что это может быть опасно. Но я должна хотя бы попытаться помочь.

– Клио, у тебя доброе, чуткое сердце. Это всегда мне в тебе нравилось. – Ник резко замолчал и, смутившись, взъерошил волосы. – Но как ты им поможешь?

– Я не знаю! – в отчаянии воскликнула она. А сердце оглушительно стучало в ответ на его признание. – Но я не могу допустить, чтобы кто-то еще пострадал. Я не могу позволить, чтобы кто-то еще умер в Юдоли Сновидений.

– Ты не ответственна за то, что происходит во снах. Ты ведь это понимаешь?

– Понимаю. – Голос Клио снова опустился до едва слышного шепота. – Я необученная, неопытная сноходица, а не богиня снов. Но если есть способ опутать человека кошмарами, должен существовать способ эти путы разорвать. И раз не справились целители из Церкви Дану, виталисты и колдуны истины, значит, этот способ можно отыскать только там. В Юдоли Сновидений.

Четкого плана у нее не было. Неудивительно, если имеешь дело с чарами, о которых не имеешь ни малейшего представления. Для начала она должна увидеть спящих и попытаться проникнуть в их сны.

Ник взлохматил волосы еще сильней, глаза его горели отчаянием. Клио воочию видела, какая внутри него происходила борьба. С самого детства он, рассветный колдун, чьим даром была обостренная восприимчивость к полуночной энергии и способность ткань из нее След, стремился защищать сестер Блэр. И ладно Клио, которая обучалась магии, только чтобы порадовать маму… Она может и впрямь порой нуждалась в защите того, кто сильней. Но Ник изо всех сил пытался оберегать и Морриган – юную, но преисполненную достоинства полуночную ведьму.

Разумеется, он не хотел, чтобы Клио подвергала себя опасности, появляясь в Кенгьюбери. Да еще в тех районах, где жили спящие, а значит, крутились в поисках ответов агенты Департамента и трибуны. Среди последних – жаждущие выслужиться ведьмы и колдуны истины, которые отчаянно искали скрытые знаки в окружающем пространстве – воздухе, стенах и зеркалах.

Один взгляд на Клио – и любой способный колдун или следопыт вроде Ника мигом разглядит в ее венах полуночную энергию, что ее воскресила, и распознает в ней самой источник полуночных чар.

А еще Ник не хотел, чтобы люди продолжали умирать.

– Ты должен позволить мне действовать, – тихо сказала Клио. – Если есть хоть малейший шанс…

– Я всегда буду рядом, – решительно сказал Ник. И тут же смущенно рассмеялся. – Я имею в виду, в Кенгьюбери я ни на шаг от тебя не отойду. И если скажу тебе убегать, ты бросишь все и как можно быстрее скроешься в Пропасти. Но перед этим подготовь пути отхода и убедись, что ничего не помешает тебе в любой момент вернуться назад.

– Договорились, – выдохнула Клио.

– Но мне нужно время, чтобы выбрать более-менее свободный от трибунов район и убедиться, что нам не помешают.

Клио поспешно закивала. Ей и самой для начала нужно кое-кого навестить.

Дверь ей открыла Кьяра Бьянки собственной персоной. Темно-каштановые волосы гладко зачесаны в пучок, как у балерины, карие глаза смотрят с легкой настороженностью. На леди Высокого Дома Бьянки была бежевая шифоновая блузка и широкие брюки из легкой, идеально отглаженной ткани. Ничто сейчас не выдавало в ней шаманку. А вот на редкость серьезную, деловитую и, несмотря на молодость, замужнюю девушку – вполне.

– Нам надо поговорить.

Кьяра молча открыла дверь пошире, позволяя Клио с голубкой на плече перешагнуть порог дома. Здесь царила тишина – муж шаманки, о котором Клио ровным счетом ничего не знала, судя по всему, отсутствовал. Она опустилась на диван и аккуратно расправила платье.

– Я знаю, как тебе тяжело снова слышать о Руане, но я бы никогда не мучила тебя понапрасну.

Лицо шаманки окаменело. Руана и впрямь много для нее значила. Клио помнила, в какое отчаяние впала Кьяра, когда не сумела отыскать душу подруги в мире теней. А значит, не смогла не только вернуть ее к жизни, но даже проводить в последний путь.

– Я не смогла помочь Руане…

– Мы не смогли.

– …но могу хотя бы попытаться помочь другим. И для этого мне нужна твоя помощь.

– Другим?

– Несколько людей в Кенгьюбери заснули мертвым сном и никак не могут проснуться. Не удивлюсь, если подобное происходило и в Пропасти. Просто здесь никому и в голову не придет следить за чужими смертями.

«В Пропасти, – мрачно подумала Клио, – принято беспокоиться о себе, а не о других».

Кьяра резко выдохнула.

– И ты думаешь…

– Что случай Руаны оказался не единственным. Что ее убил не Колдуэлл… а кто-то другой.

– Не Колдуэлл, – повторила Кьяра, делая шаг назад.

Губы ее сжались в тонкую бледную линию.

Клио сочувственно смотрела на шаманку. Каково это – считать себя отмщенным за смерть подруги, а потом понять, что ошибался? Хорошо, что сочувствие в ее взгляде скрыто белой шелковой повязкой на глазах. Таким сильным людям, как Кьяра, жалость не нужна.

– Я пока не знаю, что это за чары и как все это объяснить, но…

«Узнаю. Обязательно узнаю».

Это не просто выпавший Клио шанс искупить вину перед Кьярой, Пако-Ташем, всей общиной шаманов, и прежде всего – перед самой Руаной. Это шанс доказать, что судьба не напрасно забросила ее в Пропасть, что Клио не зря отказалась от мечты стать врачом. Мечты помогать, исцелять, спасать.

– Кто бы это ни был… или что бы это ни было, я его поймаю, – хриплым голосом сказала Кьяра.

Клио понимающе кивнула. Ей виделось нечто знакомое в неугасающем желании шаманки докопаться до истины даже теперь, когда Руана уже мертва. Даже когда Клио ожила благодаря магии вуду, Морриган не перестала искать ее убийцу. И мыслей о мести не оставила.

– Я помогу, – подытожила Кьяра. – Только, не сочти за грубость, с чего ты взяла, что в этот раз будет иначе?

Клио покусала губы. Она не видела смысла обижаться на прямоту шаманки. Кьяра права: что, если у нее на руках умрет кто-то еще?

– Ты сама сказала, что в прошлый раз у нас просто кончилось время. Будь его чуть больше, может, я смогла бы придумать… – Она замерла с невысказанным на губах.

– Что? Клио, что?

– Время. Возможно…

Клио вскочила с места. Добравшись до входной двери, рывком ее распахнула и бросилась вслед за вылетевшей на улицу голубкой. Несвойственная ей порывистость сыграла с Клио злую шутку – лишенная своей верной проводницы, она налетела на дверной косяк. Ойкнула, держась за ушибленное плечо.

Взволнованная, голубка кружилась вокруг.

«Остановись», – взмолилась Клио. Голубка послушно опустилась на плечо, и мир наконец перестал вращаться.

– Не знаю, что ты задумала, но я иду с тобой, – не терпящим возражения тоном сказала Кьяра.

Клио спрятала улыбку. Дежавю… У Кьяры с Морриган даже интонации совпадали, не говоря уже о властном, решительном выражении лица.

Пространство Пропасти исполосовали бесконечные лестницы, соединяющие ярусы подземного города, и подвесные мосты, связывающие меж собой пять его островов. Чтобы добраться до верхнего яруса, они миновали площадь, на которой ведьмы и колдуны проводили какой-то ритуал, и поднялись по лестнице, почти упирающейся в каменное «небо» Пропасти.

После того, как Оливия Фитцджеральд отказалась от притязаний на трон, а место королевы Агнес, убитой зеркальным духом, занял Доминик, резиденцией Дома Фитцджеральд стал их старый дом на верхнем ярусе города. Именно сюда вернулась Сирша, когда с нее сняли маску обезличенной.

Так непривычно, что им с Клио больше не надо таиться и устраивать встречи там, где их никто не увидит – то на кладбище, а то и вовсе во снах. Да и Сирше теперь, когда она перестала быть невидимкой для всей Пропасти (кроме, конечно, Клио), дышалось куда легче. Она заслужила право болтать с сестрой до поздней ночи, видеться с людьми и… колдовать.

Последнее интересовало Клио сейчас больше всего.

– Это что, дом Фитцджеральдов? – ледяным и острым, словно верхушка айсберга, голосом спросила Кьяра за ее спиной.

– Откуда ты…

– Я изучила Пропасть вдоль и поперек. В том числе и во время астральных путешествий.

Клио восхищенно округлила рот. Заметив это, Кьяра пожала плечами.

– Зачем ограничивать себя одним миром и одним восприятием, если того и другого в твоем распоряжении по два? И все-таки, зачем мы здесь?

– Хочу тебя кое с кем познакомить.

– Не горю желанием знакомиться ни с кем из семейства Фитцджеральд. – Голос Кьяры промораживал до костей.

Клио вздохнула. Иной раз, наблюдая за окружающими, она видела незримую печать Пропасти, которая оставила отметины на их душах и лицах. Недоверие. Холодность. Отчужденность. Наверное, в таком месте, как Пропасть, слабым цветкам не прорости. И все же Клио не хотела становиться похожей на них, старожилов полуночного города.

Хотя отступницей она тоже не хотела быть… Да вот только ее никто не спросил.

На стук Клио отреагировали быстро, что позволило ей не отвечать на последнюю фразу шаманки.

– Клио! – радостно взвизгнула открывшая дверь Сирша.

С момента их последней встречи она чуть изменила прическу – подстригла светлые, гладкие волосы до плеч.

Клио обняла Сиршу. Кьяра молча смотрела на бывшую веретницу и обезличенную. В глазах – уже знакомая настороженность. Ничего. Сирша ее еще очарует.

– Сирша, это Кьяра. Кьяра – Сирша.

Та улыбнулась шаманке все так же тепло и искренне. Не встретив ответного радушия, не смутилась и пригласила нежданных гостей внутрь.

Обстановка дома Фитцджеральд, конечно, была куда более скромной, чем в Тольдебраль, и в то же время – более сдержанной и элегантной. Светлые тона, ореховое дерево и натертая до ослепительного блеска кожа…

В гостиной Сирша опустилась на обитый белой кожей диван, Клио – в глубокое бархатное кресло. Кьяра садиться не стала – прислонилась к стене. Голубка, радуясь мимолетной свободе, описала круг по комнате и, не без участия Клио, выбрала каминную полку. Так Клио могла хорошо видеть и Кьяру, и Сиршу… и, что куда страннее, себя. Прямая спина, белые волосы и белая же шелковая повязка…

Голубка поспешно отвела взгляд.

– Как проходит твое возвращение в реальный мир?

Сирша рассмеялась. Голубые глаза искрились. Казалось, только теперь Клио видела ее настоящую. Вспоминая подругу обезличенной, она отчетливо понимала: несмотря на неунывающий нрав и неизменную светлую улыбку, в те дни Сирша была лишь тенью самой себя.

– Может, это покажется тебе странным, но мало что изменилось. Я почти не выхожу из дома, не вижусь с людьми. Просто не хочу, понимаешь? Да и мне нечего им сказать. Но меня греет одна только мысль, что я в любой момент могу это сделать.

– Потому что теперь у тебя есть право выбора, – понимающе кивнула Клио. – А Оливия?

Взгляд Сирши чуть помрачнел.

– Каждый из нас по-своему справляется с тем, что случилось с Линн и мамой. Олив… Она много спит. Каждый раз, когда она просыпается, я завожу с ней один и тот же разговор. – Стрельнув взглядом в сторону Кьяры, она не стала продолжать. Сказала преувеличенно бодро: – Но это неважно. Ты что-то хотела?

– Хотела бы я сказать, что пришла просто навестить тебя, но… Происходит кое-что важное. Странное. Кое-что, в чем ты, как мне кажется, могла бы помочь.

Сирша коснулась кончиками пальцев локтя, будто пытаясь приобнять себя.

– Помочь? Звучит так… непривычно.

– Да брось, ты мне уже помогала, – мягко напомнила Клио.

Именно Сирша разорвала ее связь с демоном-фомором, который вознамерился пить из нее рассветную колдовскую силу.

– Один-единственный раз, и ты с лихвой мне за него отплатила. Ты так рисковала, когда решила встретиться со мной!

– Это не плата. Так поступают друзья. Они приходят друг другу на выручку.

Кьяра поморщилась. Губы Сирши беззвучно повторили за Клио.

«Друзья».

– Мама с ума бы сошла, если бы узнала, что я, даже оставаясь обезличенной, умудрилась найти себя друга, – рассмеялась Сирша. – Проверенная годами система наказаний, дочка-предательница, которая должна была почувствовать себя самым одиноким созданием на планете… и все старания коту под хвост!

Смех затих, вероятно, столкнувшись с осколком памяти о том, что жестокосердной матери больше никогда не сказать Сирше и слова. Но что-то (возможно, мягкость и незлобивость) мешало Клио записать Агнес Фитцджеральд в однозначные злодейки. Да, бывшая королева Пропасти проклинала целые семьи и уничтожала целые Дома. Но она же в схватке с убийцей выжгла в себе всю силу без остатка, только чтобы защитить дочерей. Сирши, правда, среди них не было – та же Агнес самолично надела на младшую дочь маску обезличенной и вычеркнула ее из жизни всей Пропасти.

Клио подавила вздох. Иногда очень сложно понять людей. Еще сложней – понять, как к ним относиться.

– Так о чем ты хотела со мной поговорить?

Клио рассказала о случившемся в Кенгьбери… и о Руане. Чем дольше она говорила, тем сильнее вытягивалось лицо Сирши. А ведь она выросла в городе отступников, и, что даже важней, под крылом Агнес Фитцджеральд. А значит, хорошо знала, к каким трагическим последствиям порой приводили колдовские чары.

– Я должна попытаться связаться с ними через Кьяру. Сама я вряд ли это смогу. Но там, в Юдоли Печали… – Клио закрыла глаза. Нужные слова никак не шли. – Я не знаю, что от меня требуется. Не знаю, что мне нужно сделать, чтобы выпутать людей из кошмаров. Мне нужна твоя помощь, чтобы это понять.

Сирша беспокойно поерзала на месте.

– Раньше я думала, что сердце спящих останавливается из-за того, что они в своем бесконечном сне проживают кошмар за кошмаром, – выпалила Клио. – Но по словам Ника, целители постоянно наблюдают за спящими и поддерживают в них жизнь. И все равно в какой-то момент те просто умирают. Будто приходит их срок. Будто для их души наступает время покинуть тело и уйти в мир теней. Поэтому мне нужно выиграть время, чтобы во всем разобраться.

Сирша открыла было рот, однако Кьяра не дала ей сказать и слова.

– О какого рода помощи мы вообще говорим? Чем она вообще может нам помочь?

Голос шаманки негромкий, но жесткий, пронзающий – словно когти, спрятанные в мягких подушечках лап. Впрочем, Клио ждала от нее возражений. Кьяра не из тех, кто принимает все на веру.

– Как и сказала Клио, выиграть время, – бросив на шаманку смущенный взгляд, тихо сказала Сирша. – Отсрочить чужую смерть.

– И это сделаешь ты, веретница?

Клио прикрыла глаза. Ой-ей.

– Думаешь, я не узнала тебя? – Ноздри тонкого носа Кьяры раздулись. – Думаешь, не знаю, кем ты была?

– А я и не скрывалась. Кроме того времени, когда от всего остального мира скрывали меня. – Сирша выпрямилась. Неловкость сменилось вызовом. – По-твоему, справедливо судить дочь по грехам матери?

Клио многое могла бы сказать на этот счет, но предпочла промолчать.

– Может, и нет. – Смутить Кьяру тоже оказалось не так-то просто. – Но я не доверяю тому, кто был воспитан такой женщиной, как Агнес Фитцджеральд. Поэтому прежде, чем ты дотронешься до спящих, я должна знать, что именно ты собираешься делать.

– Тебе недостаточно того, что я могу за нее поручиться? – негромко спросила Клио.

Кьяра перевела на нее взгляд.

– Прости, недостаточно. Я слишком мало тебя знаю.

Неприятное чувство… Клио успела привыкнуть к тому, что из-за своей открытости всегда легко добивалась чужого расположения. Она сделала мысленную приписку: «До встречи с Кьярой».

Шаманка стояла, сложив руки на груди и подпирая стену. Эта почти вызывающая поза и неласковый взгляд в воображении Клио сделали из Кьяры, при всей ее грациозности, не шаманку, а воительницу. «Интересно, а шаманки-воительницы бывают?» Воображение дорисовало копье, острие которого почти касалось горла Сирши, недвусмысленно требуя ответа.

Для Клио, ненавидящей конфликты (и, по возможности, избегающей их) было бы куда проще просто рассказать Кьяре, какими способностями обладала Сирша. Однако та явно не желала отступать – подбородок вздернут, во взгляде протест. Два сильных характера схлестнулись в невидимой битве.

– И что ты сделаешь? Запретишь дочери веретницы касаться людей, которые нуждаются в помощи?

– Только тех, кто и без того в полушаге от смерти, – спокойно отозвалась Кьяра.

Однако глаза ее недобро поблескивали.

– Да что я, по-твоему, могу такого с ними сделать? – изумилась Сирша.

– Вытянуть из них, беззащитных, последние крохи сил и продать своим демонам.

– Я больше не веретница! И за то, кем я была, пусть и недолгое время, я уже поплатилась. Несколько недель попросту стерли из моей жизни. Мое имя на позорных столбах. Это – моя цена за свободу.

Обстановка накалялась. Не так Клио все это представляла, когда, окрыленная пришедшей в голову идеей, мчалась к Сирше.

– Девочки… – с мольбой протянула она.

И сама поняла, как смешно это прозвучало. Одна «девочка» – шаманка и дочь вождя, вторая – бывшая веретница и обезличенная. И обе – ведьмы-отступницы.

– Кьяра, ты не доверяешь Сирше лишь потому, что ее мать была убийцей? – тихо спросила Клио. – Тогда и мне не стоило доверять. Не стоило подпускать к Руане даже на милю.

Тяжелым саваном опустилась тишина. Девушки во все глаза смотрели на Клио, застывшую на краешке дивана. На нее, не на голубку.

– Ни Сирша, ни я… Мы не выбирали, в какой семье родиться. Какой дар унаследовать и какие традиции с молоком матери впитать. Чуть повзрослев, мы получили мнимую иллюзию выбора. Мнимую потому, что отстаивать его приходилось долго и мучительно. Мы росли, думая, что кровавые обряды, смерти невинных и жертвы, убитые во имя темных богов и темной силы – это… норма. Потому что мы видели это с самого детства. Мы росли на чужой крови. И только взрослея, начали понимать, что все может быть иначе. Что мир может быть другим.

Клио закрыла глаза, внезапно задрожав. Закрыла их и голубка, а потому они обе пропустили момент, когда Сирша преодолела разделяющее их расстояние. Руки коснулась теплая рука. Клио открыла глаза и благодарно улыбнулась.

Взгляд Кьяры чуть оттаял. На пару градусов, не больше, но, может, этого хватит, чтобы зарыть между девушками топор войны? Во всяком случае, на какое-то время.

Повернувшись к шаманке, Сирша суховато сказала:

– Что до моих способностей… Я вижу связь души с миром теней в виде тонких нитей, которые тянутся к Вуали.

Брови Кьяры дрогнули.

– Выходит, в то время как целители видят жизнь, ты видишь… смерть?

– Не просто вижу. Я могу перерубить полуночные нити.

– Так она избавила меня от необдуманной сделки с демоном – я была связана с миром теней похожей нитью, – добавила Клио. – И, между прочим, этим Сирша спасла мне жизнь.

– Важно помнить – переписать судьбу человека не так-то просто. Одним заклинанием от смерти его не спасти. Эти нити… они словно живой организм. Спустя время они сращиваются снова и становятся крепче. Если не найти источник, убивающий человека изнутри, и не уничтожить, он все равно умрет. Просто… чуть позже.

– Значит, если бы твоя мать не надела на тебя маску обезличенной, ты могла бы помочь Руане? Могла бы отсрочить ее смерть? – Лицо Кьяры стало белым как мел.

– Да. Думаю… Боюсь, что да.

Шаманка прикрыла глаза, скрывая их, пылающие болью и гневом.

– Что ж, вы добились своего. Агнес я сейчас ненавижу сильней, чем кого-либо на всей этой планете.

– Мы не… – начала Клио.

– Если вы и впрямь можете спасти спящих, – не слушая ее, веско сказала Кьяра, – я помогу вам обеим.

Глава 8. Тайна, захороненная среди снегов

Морриган, пережившая гонку за трон, успела привыкнуть к известиям о чужой смерти. Однако в этот раз все было иначе. Возможно, потому, что Доминик, обычно хладнокровно воспринимающий подобные вести, был напряжен, а Дэмьен – и вообще мрачнее тучи. Конечно, назвать берсерка весельчаком и рубахой-парнем язык не повернется, но таким Морриган видела его впервые.

Она уже успела понять, что внутренние терзания Дэмьен прикрывал резковатыми шутками и пикировками, простой грубостью или усмешкой. Как и всякий мужчина, опасающийся, что его мужественность поставят под сомнение. Однако сейчас все эмоции отражались у Дэмьена на лице, и Морриган очень хотелось знать: с чего такие перемены?

– Кто умер? – деловито осведомилась она.

Берсерк, который разъяренными шагами мерил пространство зала, застыл. До ответа, правда, не снизошел.

Клио тоже была здесь. Сидела в кресле, рассеянно поглаживая голубку. Глубоко задумавшись, она даже не отреагировала на появление сестры.

Сидящий в соседнем кресле Доминик со странной интонацией произнес:

– Роналд Лоусон.

– Ух, – скривилась Морриган. – Обидно. Видный был мужчина…

И не просто мужчина, а предводитель вервольфов.

– У меня состоялся пренеприятнейший разговор с ярлом Бьёрклундом, предводителем берсерков.

– Берсерки? – озадачилась Морриган. – При чем тут о…

– Роналд был убит не чарами. Он был растерзан подобно кролику, попавшему в лапы боевого пса. Грудная клетка разорвана, сломаны практически все ребра.

– Проклятье…

– Вот именно, – серьезно кивнул Доминик. – Проклятье.

Исключительно физической силой, не привлекая магическую, вервольфа мог победить или другой вервольф… или тот, кто не уступал ему в силе. Тот, в ком тоже дремала звериная ярость, готовая проснуться в любой момент.

И единственный подходящий на эту роль – берсерк.

– Что сказал ярл? – помрачнев, спросила Морриган.

Доминик прикрыл глаза, припоминая.

– Цитирую: «На протяжении долгих лет мы боремся с предубеждением против нас. Боремся за право называться человеком, а не зверем. Пытаемся сломить предрассудки людей и существ древней крови, которые считают нас кровожадными убийцами. Мы накажем виновного».

– Вроде бы все не так пло…

– И смотрел он на Дэмьена.

– Почему именно на него?

– На это есть причины, – отрезал берсерк.

Дэмьен стоял, скрестив руки на груди, словно пытаясь отгородиться от окружающего мира. Не смотрел ни в окно, ни на кого из них – молча и яростно смотрел в противоположную стену.

– Они же не могут всерьез думать, что это ты? – тихо спросила Клио. Сжала в кулаки тонкие руки. – Это… глупо!

Морриган перевела взгляд на сестру. Ее сестренка редко злилась, но лейтмотивом каждой истории, способной вызвать ее злость, всегда была несправедливость.

– Почему ты не скажешь им, что ты тут ни при чем?

– Потому что все не так просто. И потому что они не поверят.

Впервые в голосе Дэмьена Морриган слышала такую горечь. Он попытался скрыть ее сухим тоном, рваным ритмом брошенных слов, но ее это не обмануло.

– Никогда не видела, чтобы ты хоть как-то взаимодействовал со своей общиной, – заметила она.

– С каких пор ты стала большим знатоком моей личной жизни? – резко бросил Дэмьен.

– Ты расстроен случившимся, понимаю, – спокойно отозвалась Морриган. – А потому на этот раз оставлю твой неуважительный тон без внимания. И прежде, чем ты снова взорвешься… Лучше подумай о насущном. Мог кто-то из вервольфов тебя подставить?

– Не понимаю, зачем им это. Репутация здесь никого не волнует – в Пропасти ценят силу. Есть только одно исключение…

– Сделки, я знаю. – Морриган пожала плечами. – Может, это месть за то, что Доминик, которого ты защищаешь, стал королем? Роналд Лоусон ведь тоже претендовал на трон. В случае его коронации вервольфы Пропасти стали бы королевским Домом, и его впервые представляли бы существа древней крови.

– Проигрыш в гонке за корону – не повод убивать своего вожака.

– А что, мало желающих занять его место?

– Ты не понимаешь, – отрывисто сказал Дэмьен, по-прежнему не глядя на нее.

Морриган резко выдохнула, призывая себя к спокойствию.

– Так может, тени тебя забери, объяснишь?

Что ж, спокойно не получилось. Но это лишь вспышка вместо взрыва.

Дэмьен медленно перевел на нее взгляд – тяжелый, как поступь мертвеца. Лучше бы и дальше смотрел в свою стену.

– Вервольфы не выбирают вожаков среди тех, кого хотят сместить. Только среди тех, кому безгранично доверяют и за кого готовы – и обязаны – отдать свою жизнь.

– Крутые альфа-самцы, я поняла, – буркнула Морриган, вызвав на губах Клио мимолетную улыбку.

Доминик снизу вверх взглянул на берсерка.

– Думаю, какое-то время тебе лучше не покидать замок.

Морриган изогнула бровь. Неужели Доминик и впрямь переживал за жизни своих адгерентов? Или просто не хотел лишиться «солдата», услуги которого, по его собственному признанию, весьма недешево ему обошлись?

– У меня есть обязанности… – Дэмьен явно начинал закипать.

Доминик был зеркальным отражением его эмоций – спокойный, как водная гладь.

– Которые ты, будучи мертвым, выполнять не сможешь. А если учесть, что против тебя два самых сильных, во всяком случае, физически, клана Пропасти – берсерки, которые с самого начала сочли тебя убийцей, вервольфы, которые теперь солидарны с ними… Это приказ. Часть твоих обязанностей может на время взять на себя Морриган.

Ее бровь взлетела еще выше.

– И какую именно часть?

– Поговорим об этом позже, – сказал Доминик под хмурым взглядом берсерка.

Поднявшись, он вышел. Клио, скользнув рукой по плечу Дэмьена в ободряющем жесте, тоже покинула кабинет. Наверное, отправилась исполнять обязанности сноходца.

Видеть сны.

Если атмосфера могла быть закольцованной, как кадр кино на вечном повторе, то именно это сейчас с ними и происходило. В воздухе, который едва не вибрировал от напряжения, разлилось уже знакомое ощущение надвигающейся бури. Морриган не знала, чего ей хочется больше: дать Дэмьену оплеуху за то, что вел себя, как обиженный на весь мир подросток, или же успокоить его так, как она умела. И это ее умение, состоящее из нескольких этапов, начиналось с поцелуя.

– Кто сейчас стал вожаком вервольфов? – прогоняя несвоевременные мысли, осведомилась она.

– Алек Линч, – неохотно отозвался Дэмьен. – Зачем тебе эта информация?

– Хочу наведаться к вервольфам.

– Зачем? – с нажимом повторил берсерк.

– Когда-то ты сам поощрял мое желание узнать врага в лицо. Сейчас им стал убийца Роналда Лоусона.

– Это другой случай. Убийства случаются. Это лишь одно из многих.

– О, в тебе заговорил философ, – издевательски протянула Морриган.

Ее злило то, что Дэмьен всячески открещивается от ее помощи. Еще больше злило, что при всем его идиотском поведении ей по-прежнему не все равно.

– Слушай, не вмешивайся в это дело. Я сам во всем разберусь.

– Сидя в четырех стенах?

Дэмьен зло сверкнул глазами. Становилось ясно – следовать приказу Доминика он не собирался.

– Ладно, слушай сюда, философ недоделанный. Я делаю то, что захочу. Не тебе приказывать мне, куда идти и с кем разговаривать.

Морриган ушла, кипя от праведного гнева. Вот и помогай после этого людям!

Несколько минут спустя она уже покидала Тольдебраль. Еще дюжина минут – и ее глазам предстал Белый Остров.

Наверное, берсерки Пропасти скучали по родине – по северному сиянию, по ледникам и фьордам. А потому заставили местных элементалистов запорошить снегом остров, на котором располагалась их община. Никогда не тающим в прогретом воздухе подземелья, совсем не холодным и не колким. Одна только видимость с толикой ностальгии.

Среди исчерченного тропинками белого полотна вырастали продолговатые деревянные дома, рассчитанные на несколько человек. По обычаям берсерков, с родителями жили не только маленькие дети, но и семьи их старших детей с внуками.

Берсерки не были сильны в рассветной магии, не имеющей никакого отношения к боевому безумию. Что уж говорить о магии полуночной. А потому даже в Пропасти, ставшей обителью вспыльчивым и своенравным берсеркам, они старались придерживаться принятого наверху уклада.

Они – единственные из всех кланов Пропасти – занимались земледелием и скотоводством: пахотные земли занимали все свободное от построек пространство острова. Трудно сказать, какой урожай мог вырасти под искусственными солнцами, но берсерки на жизнь не жаловались.

Еще одна, наряду с вервольфами, обособленная община. Правда, и у тех, и у других принято отпускать сильнейших воинов в другие Дома – исключительно для заработка. Однако что-то подсказывало Морриган, что старейшины берсерков и вервольфов, почитающие обычаи предков, подобную переоценку ценностей и корыстолюбие не одобряли.

На родном острове берсерки предпочитали облачаться не в броню, а в неброскую и удобную одежду – рубахи и штаны. Борода среди берсерков определенно была в чести – и короткая, окладистая, и опускающаяся до самой груди, и причудливо украшенная косичками. Длинные волосы и, нередко, выбритые виски – что у мужчин, что у женщин.

Появление чужачки незамеченным не осталось. Не прошло и минуты, как к Морриган подошел высокий плечистый берсерк и молча перегородил дорогу. Сложил руки на груди, демонстрируя бицепсы, наработанные сотнями боев и тренировок.

Морриган никогда прежде не видела скрещенных рук со столь ощутимым подтекстом.

Девушкой она была боевой, но неглупой, а потому поспешила сказать:

– Я могу поговорить с вашим ярлом?

Страж опустил руки и, развернувшись, двинулся вперед. Следуя за ним, Морриган размышляла: может, это Дэмьен был каким-то неправильным берсерком, а все остальные, соблюдая баланс и компенсируя могучую силу, попросту немы?

Берсерк привел Морриган в длинный дом, где в это мгновение, похоже, проходило некое собрание. Одда Бьёрклунда, берсерка с доходящей до груди белесой бородой, заплетенной в тонкую косичку, она узнала по спектрографиям, оставшимся со времен гонки за корону. Склонившись над столом, за которым сидело шестеро человек, ярл что-то импульсивно втолковывал одному из них. При этом он стучал указательным пальцем о столешницу, будто желая вдолбить истину в голову собеседника.

Четверо жителей острова в ширине плеч и крепости тела не уступали своему вождю. Пятый самую малость уступал… лишь потому, что это была женщина. Выбритая больше, чем на половину, голова и зачесанные в высокий хвост редкие пряди. Определенно воительница, но берсерк ли она? И есть ли вообще женщины среди берсерков?

Взгляд, скользящий по окружению Бьёрклунда, остановился на безбородом юноше. Морриган поморгала. Пусть и облаченный в те же одежды, что и остальные, он казался в этом зале таким же лишним элементом, как и она. Дело не только в его гладко выбритом лице и худощавом теле, но и в открытом, даже простодушном, взгляде близко посаженных круглых глаз.

Бьёрклунд неторопливо выпрямился, глядя на Морриган. Что-то в нем внушало почтительное уважение, для более слабых духом граничащее со страхом. И это что-то не могли передать спектрографии. Цепкий, до предела обостренный взгляд, заломы в уголках рта – свидетельство того, как часто он кривил губы и как неохотно улыбался. Хмурое выражение делало ярла еще суровее и взрослее, а ведь ему и без того лет пятьдесят, не меньше.