Текст книги "Полуночная ведьма. Ткач Кошмаров"

Глава 3. Камарилья

С осколком истины в одной руке и с зажженной свечой – в другой, Морриган методично исследовала еще не изученные комнаты.

Защита замка и впрямь впечатляла. Теперь она понимала, отчего все Высокие Дома стремились заполучить Тольдебраль – разумеется, помимо того факта, что к нему прилагался и трон с короной и ключами от города. Стены покрывала мощная сеть деактивированных на момент коронации защитных чар. В отражении мира теней они выглядели как разбитые на ячейки соты, в которых плескалась белая магическая энергия. Оболочку «сот» покрывали тонкие линии чар, имитирующие молниевые нити.

Проще говоря, не влезай – убьет.

Добавь к этому потайные ходы и гигантский сверхукрепленный подвал, напоминающий бункер, лучших боевых колдунов Пропасти в составе королевской стражи… и получишь неприступную твердыню. Здесь, в пропитанных магией стенах, Клио находилась под надежной защитой. Быть может, Морриган удастся наконец хоть немного расслабиться и перестать каждую минуту бояться за жизнь сестры.

Она знала, что не должна трястись над Клио, словно сумасшедшая мамаша, этакая курица-наседка. Но ничего с собой поделать не могла. Род Блэр – Морриган, которая всю жизнь металась между тьмой и светом, Бадб, что уничтожала целые армии, да и отец, однажды убивший их мать, – не заслужил столь чистое и светлое создание, как Клио.

И казалось, что в Пропасти, пропитанной полуночной магией, опасность подстерегала сестру на каждом шагу.

Добравшись до комнаты Клио, Морриган поднесла к глазам зеркальный осколок истины и быстро проверила защиту на стенах. Удовлетворенно кивнув, заглянула внутрь. Самое важное место для сноходицы, конечно же, спальня, а потому Морриган проследила, чтобы комната сестры почти ни в чем не уступала королевской. Кремовый ковер с пушистым ворсом, занимающий все свободное пространство пола, кровать из белого дерева со старомодным балдахином и элегантный шифоньер…

Стеклянная дверь вела на утопающий в цветах открытый балкон. Морриган частенько заставала там Клио – в плетеном кресле, с книгой, напечатанной шрифтом Брайля. В двери проделали специальное окошко для голубки, чтобы она могла полетать, пока хозяйка спит. Сестра не боялась, что фамильяр улетит навсегда: связь между ними была нерушимой.

Клио и сейчас спала. Невинное, почти ангельское, безмятежное личико, разметавшиеся по подушке белые локоны…

«Что тебе снится, Клио? Твои собственные или чужие сны?»

На руке загорелся недавно нанесенный рунический символ. На первый взгляд, обычный знак, для красоты наколотый на коже, на деле же – результат нетривиальных комбинированных чар. Подобные, насколько Морриган было известно, изобрели и практиковали исключительно в Пропасти. Тут тебе и ментальные чары, создающие между двумя людьми особую, хоть и мимолетную связь, и магия витализма, и чары зова, завернутые в оболочку обыкновенной татуировки.

Всякий раз, когда Доминику требовалось присутствие Морриган – для очередного задания или совета, – он давал об этом знать, касаясь похожего знака на ладони и посылая мысленный сигнал. В то же мгновение знак ее на руке загорался золотистым светом и, вдобавок, начинал жечь.

Надежный способ, что ни говори. Ведь если разыграется приступ мизантропии и возникнет нежелание общаться с Домиником, обычный амулет зова можно заглушить специальными чарами… или оставить на тумбочке, пока отмокаешь в ванне с шапкой ароматной пены и растворенными в воде маслами. А потом, наспех обернувшись полотенцем, едва что-то прикрывающим, с улыбкой сытой кошки слушать, как Дэмьен сыпет проклятиями, старательно отводя глаза от ее длинных ног и оголенной умасленной кожи.

Кстати, берсерка в комнату Морриган посылал Доминик, который желал удостовериться, что с ней (Морриган, а не комнатой) все в порядке. И вовсе не потому, что считал Дэмьена своим слугой, а потому что – подумать только! – беспокоился, как бы с Морриган ничего не случилось.

Какая забота… Но не исключено, что Доминик просто не хотел терять столь ценный актив.

Привязка к королю Пропасти и необходимость мчаться к нему по первому зову изрядно выводила Морриган из себя. Так, наверное, чувствует себя горделивая волчица, внезапно осознав, что она – лишь питомец редкой породы у кого-то на поводке. И стоит хозяину поводок дернуть, ей придется, позабыв о сладкой свободе, послушно повернуть назад.

Однако стать адгерентом Дома О'Флаэрти – значит подписать договор, в котором однажды обнаружится целая россыпь пунктов мелким шрифтом в самом низу последней страницы. Главное – Клио под защитой короля полуночных колдунов.

Душу Морриган согревало и то, что у Дэмьена на коже красовался точно такой же символ. В конце концов, не одной же ей страдать?

Преодолев пару длинных коридоров и проскользнув потайным путем (необходимости в этом не было, ей просто нравилось играть роль шпионки), Морриган добралась до тронного зала. Хотя Доминик поначалу выказал желание принимать посетителей и вести переговоры в кабинете, Бадб, еще большая любительница пафоса и пыли в глаза, нежели он сам, быстро его отговорила. Ей нравилось стоять за плечом короля, пока он решал важные для Пропасти вопросы, и свысока поглядывать на окружающих.

Доминика в зале не оказалось. Прикрыв глаза, Морриган сосредоточилась. Сила переданного через знак призыва подсказала верное расстояние до лорда.

«Короля, Морриган, – напомнила она себе. – Уже – и не без твоей помощи – короля».

Значит, он все-таки в кабинете. Интересно…

Она не ошиблась. Доминик замер возле камина, со свойственной ему отстраненностью гляда на огонь. Пламя полыхало и бросало отблески на рыжие волосы правителя Пропасти: подземного мира, озаренного светом пяти искусственных солнц.

Став королем, Доминик не изменил вычурному, чуть старомодному стилю английского, точнее, ирландского лорда-аристократа. Только ткань, из которой шили его неизменно черные костюмы, стала еще дороже. А его голову не покидал терновый венец – одновременно вызов и насмешка над чужими устоями.

Терновый венец, позорное клеймо и источник постоянной боли, возлагали на голову темным друидам – когда-то рассветным колдунам, из-за жажды силы предавшим единую богиню. Как и все темные друиды, Доминик наверняка очернил душу жертвоприношениями, а значит, не единожды пролитой кровью.

Но и спустя несколько дней после коронации Морриган не давал покоя вопрос: на что он, когда-то поклоняющийся королю демонов, по-настоящему способен? Чего жителям Пропасти ждать от правителя, который жаждет стать личем?

Король Пропасти, однако, был не один.

Глазам Морриган предстала на редкость любопытная четверка. Каждый из них был облачен в кожаную броню глубокого серого цвета и высокие сапоги с серебряной оковкой. Весьма… впечатляюще.

Самое примечательное заключалось в том, что представители колоритной четверки не относились к человеческому роду. Одна из них, судя по оленьим копытцам и обнажившимся в хищной улыбке острым клыкам, принадлежала к бааван-ши. Второй, судя по клочковатой щетине, диковатому взгляду и чуть заостренным ушам – к вервольфам. Разгадать принадлежность третьего гостя (вернее, гостьи) оказалось сложнее всего. Однако бледное лицо и отстраненный, словно обращенный внутрь себя взгляд, навели Морриган на мысль о банши. Четвертой же была ланнан-ши, «прекрасная возлюбленная», как называли ее ирландцы. И впрямь прелестное создание – бархатистая кожа, миндалевидные глаза и ниспадающие на узкую спину золотистые локоны.

– Познакомься с Аеринн, Брайд, Аоибхинн и Эдданом, – вполоборота повернувшись к ней, обронил Доминик. – Они – важная часть…

– Полуночной стражи? – предположила Морриган.

После распада немертвой стражи, сотворенной магией бывшей королевы Агнес Фитцджеральд, регентский совет создал полуночную, состоящую исключительно из существ древней крови.

– Не совсем. Камарильи.

Она вскинула брови.

– Что за…

– Камарилья – недавно созданный мной особый отряд королевской стражи.

– Чем он отличается от другой королевской стражи? Той, что уже была в Тольдебраль? – невинным тоном поинтересовалась Морриган.

– Их обязанности несколько… иные.

– А какие у них обя…

– Морриган… – Доминик утомленно прикрыл глаза, остановив ее ленивым взмахом руки.

Да, столь близкое общение с Бадб Блэр, любительницей театральных жестов, не прошло для него бесследно.

– Камарилья будет часто появляться в Тольдебраль, а твоей прыти хватит, чтобы кого угодно в чем-то да подозревать. Не стоит. И вот еще что – не распространяйся о них за пределами замка.

Морриган окинула существ древней крови задумчивым взглядом. Шпионы короля? Вряд ли, иначе она бы даже не узнала об их существовании. А если не шпионы, то кто тогда? И к чему этот ореол таинственности, сотканный Домиником? Зачем вообще королю особый отряд? Неужели деятельность Камарильи еще хлеще той, которой привыкли заниматься жители Пропасти – полуночные колдуны, отступники, убийцы?

Не связано ли создание Камарильи с его сущностью темного друида? Но для какой цели она ему потребовалась?

Как бы ни было, с ними нужно быть настороже. Чтобы там ни говорил Доминик.

– Ладно, а теперь к делу. Один из Высоких Домов просит о помощи. Мне нужно…

Очередное задание короля Морриган, несмотря на статус советницы, слушала вполуха. Члены Камарильи поняли, что визит окончен и покинули кабинет. Стражи, застывшие в коридоре, как и Дэмьен, наверняка о них предупреждены. А еще научены не болтать лишнего – приказами, угрозами или даже особыми чарами.

Прищурившись, Морриган смотрела вслед Камарилье. Она не зря так часто обращалась к зеркалам и магии истины. Всей душой ненавидела тайны и делала все, чтобы их разгадать.

И до сих пор у нее это неплохо получалось.

Глава 4. Дикая Кровь

Амулет зова на груди Морриган потеплел. Она мимолетно коснулась его, и перед ее мысленным взором возникло лицо Ника. Удивленно вскинув брови, Морриган приняла зов.

– Ник?

Изображение друга детства, словно нарисованное полупрозрачными красками, появилось на противоположной стене спальни. Взгляд Морриган скользнул по аккуратно уложенным темно-русым волосам и невольно задержался на нашивке младшего инспектора Департамента полиции Кенгьюбери.

– Морриган… Кое-что произошло.

Холодок в груди – извечный спутник новостей, сопровождающихся подобными фразами. Однако Морриган заставила себя усмехнуться.

– Кое-что всегда происходит.

Ник мрачно покачал головой.

– На Картрай напали.

«Удачи тем, кто это сделал», – промелькнула скептичная мысль.

Морриган хотела было осведомиться, у кого хватило наглости – и в той же мере глупости – нападать на лагерь охотников, в котором она обучалась с четырнадцати лет. Не успела.

– Никто не выжил.

– Никто? – Грудь сдавило, стало трудно дышать.

С Конхобар ом, егермейстером Картрая, они недавно столкнулись в Кенгьюбери. А именно – в пафосном клубе «Дурман», которым владел небезызвестный Леон Колдуэлл. Прискорбно, что Конхобар оказался в клубе в самом разгаре охоты Морриган на Колдуэлла. Проклятый егермейстер сорвал ее планы, когда она была так близка к врагу. Пришлось позорно сбегать, устроив напоследок представление, главным номером которого были полуночные чары.

Морриган помнила побелевшее от ярости лицо Конхобара. Еще бы, ведь бывшая воспитанница применила на нем запрещенное колдовство. Ирония заключалась в том, что меньше полугода назад Морриган еще работала под его началом.

Охотилась на колдунов-отступников… пока не стала одной из них.

– Ты же знаешь егермейстера, верно? – спросил Ник, изучая выражение ее лица.

– Думаешь, я провела пять лет в лагере и ни разу с ним не встретилась?

– Я пытался просто… Ладно, забудь.

– И что? Он?..

Ник кивнул.

– Конхобар мертв.

Морриган опустилась на стул, даже не пытаясь скрыть потрясение. Конхобар, суровый мастер-охотник, на лице которого никогда не гостила улыбка, не говоря уже о том, чтобы там прописаться, казался неуязвимым. Незыблемым.

– Точно? – недоверчиво спросила она.

– Их всех – и охотников, и егерей – опознали по личностным татуировкам.

– Подожди, что? А тела и… лица?

Ник нахмурился, углубляя складку между бровями.

– Среди них были твои друзья?

Морриган медленно покачала головой. Рука непроизвольно метнулась к горлу, будто могла каким-то образом прогнать возникший там ком.

– В лагере не дружили.

«Разве?» – возразил внутренний голос.

Словно и не ее голос, но до боли знакомый. Даже сейчас в нем чувствовался смешок.

– Почти не дружили. Приятельствовали, коротали редкие минуты отдыха, флиртовали, спали друг с другом… но до дружбы или любви дело обычно не доходило. Учеба была тяжелой, от зари до зари, а наши наставники, воспитанные Конхобаром егеря – требовательными и жесткими. После обучения начиналась работа в группах, и каждый хотел стать лучшим наемником Ирландии. Получать сложные заказы, быть тем, кого в особых случаях вызовет Трибунал. К тому же мы, молодняк, первое время работали вместе со старшими, опытными охотниками. Я думаю, ты догадываешься, что за этим скрывалось.

– Постоянная конкуренция и конфликт поколений.

Морриган кивнула.

– Несколько людей знали о том, кто я такая. Но если бы о моей полуночной сущности проведали остальные… Они бы играли с моей головой как с мячом, лишь бы побыстрее принести ее Конхобару.

«Но один-единственный человек знал все мои тайны. И всегда верил в меня».

Они помолчали. Морриган нарушила тишину:

– Их изуродовали, верно? Поэтому ты спросил меня про друзей?

– Уродство – это пара шрамов на некогда гладкой коже, – тихо отозвался Ник. – Их же превратили в кровавое месиво.

– Расскажи мне, что именно там случилось, – потребовала Морриган, откидываясь на спинку стула.

Неважно, какими ужасными будут подробности. Она должна знать все.

– От некоторых охотников осталась лишь кожа – кто-то будто выел их внутренности. Кости других чьи-то мощные руки, лапы или чары перемололи в порошок. В пыль. Да и егерям и егермейстеру крупно не повезло – их буквально растерзали на части. Хотя в этой ситуации везение – весьма относительное понятие.

– Размолотые в пыль кости, разодранные в клочья тела… Больше похоже на диких зверей, чем на жаждущих мести колдунов-отступников. Или, что вероятнее всего, на существ древней крови.

– Я ничего не говорил об отступниках, – заметил Ник.

– Это было первым, о чем подумала я, когда ты сообщил о нападении на лагерь. Мы всегда опасались, что это может когда-нибудь произойти.

Морриган помассировала виски, чувствуя зарождающуюся внутри тупую боль.

– Ты сумел обнаружить След?

Как заявила однажды сияющая от гордости за друга Клио, Николас Куинн считался одним из лучших следопытов Кенгьюбери. Отступников, пойманных им с помощью сотканного из тэны Следа, оказалось достаточно, чтобы уже в двадцать три года его назначили младшим инспектором Департамента.

Если учесть громкую поимку Колдуэлла и целеустремленность Ника, до старшего ему уже недалеко.

– Обрывки Следа, – хмуро сказал Ник. – В лагере тэны предостаточно, а вот за его пределами – практически нет.

– Значит, кто-то из колдунов его развеял, – поморщилась Морриган.

– Но я обнаружил кое-что другое. На одной из стен форта кто-то оставил надпись кровью…

– Кровью жертв, надо полагать? – Она стиснула зубы.

Ник кивнул.

– И что там было написано?

– Всего два слова: «Дикая кровь».

Что это? Вызов всем тем, кто зовет живущих не по правилам существ древней крови дикими? Или некая угроза, предупреждение – мы дикие, вам нас не остановить?

Поблагодарив Ника за новости (какими бы трагическими они ни были), Морриган разорвала связь.

Какое-то время она нервно мерила шагами пространство спальни. Попыталась вернуться к изучению мемокардов с донесениями шпионов Доминика о том, что творилось в Пропасти. Однако глаза бездумно скользили по строчкам, а написанное не желало отпечатываться в памяти. С каких пор она стала сентиментальной? Хотя Клио, наверное, назвала бы это просто человечностью.

Морриган со вздохом отложила мемокард. Вроде бы в записях говорилось про вражду одного Дома против другого. Но что это за Дома… Ей определенно нужно отвлечься. Излить злость и бессилие.

В последние дни Морриган придерживалась правила: хочешь узнать, где Доминик, ищи взглядом Дэмьена – король будет где-то рядом. Оно действовало и в обратную сторону, но искать самого берсерка прежде ей и в голову не приходило. До этих пор.

Она обнаружила его возле кабинета Доминика. Дэмьен стоял у окна: широко расставил ноги и завел руки за спину. Поза не солдата – генерала. Берсерк вглядывался в Пропасть, будто выискивая малейшую угрозу. Готовясь нападать, зажигая глаза алым. Заслышав ее шаги, повернул голову и кивнул.

– Я тут подумала… – небрежно начала она.

– Вот уж поразительная новость, – пробормотал Дэмьен.

Морриган состроила гримаску.

– Ты давно не практиковался в подавлении ярости. В контроле над ней. – Она говорила негромко, чтобы не дать застывшим неподалеку королевским стражам повода для сплетен.

Некстати нагрянуло воспоминание: Дэмьен, нависающий над ней, напряженные мускулы под ее ладонями… Она и впрямь пришла сюда, чтобы в тренировочном бою с берсерком излить гнев, злость и ярость, выплеснуть их, выдавить из себя, словно гной из раны? Или же для того, чтобы снова пробудить в Дэмьене желание?

– Мне это уже не нужно.

Морриган оперлась о стену, складывая руки на груди.

– Вот как?

Дэмьен смотрел куда угодно, только не на нее.

– Да, я проверил на нескольких людях. Все в порядке. Я… мне удается держать себя в руках.

Лицо Морриган превратилось в непроницаемую маску. Не дрогнуть. Только не перед ним.

– Ну… это хорошая новость.

– Согласен.

Концентрация взаимной неловкости зашкаливала, и Морриган, пробормотав что-то себе под нос, поспешила ретироваться.

Прогулка по Тольдебраль и излюбленное исследование потайных ходов и секретных комнат не помогало отвлечься и успокоиться. Отчего-то все сегодня казалось бессмысленным, бесполезным. Морриган ненавидела такие дни со времен обучения колдовской науке. Тягучие часы, когда она казалась себе крохотной и бесправной точкой на холсте мироздания. Сошкой, неспособной изменить то, что задумано где-то там, наверху.

Глупые, бесполезные мысли. Они все равно не помогут, лишь погрузят в трясину уныния.

На Пропасть опустилась ночь. Доминик вместе с Бадб скрылся в спальне, отпустив Дэмьена. Направляясь в комнату берсерка, Морриган размышляла над ритуалами темных друидов. Она знала о жертвоприношениях и надеялась, что им не место в стенах замка.

Судя по шуму льющейся воды, Дэмьен принимал душ в смежной со спальней ванной. Морриган подавила порыв присоединиться к нему, вспомнив, как он начал вести себя после несчастного, практически невинного поцелуя.

Какие нежные пошли мужчины… Раздраженно вздохнув, Морриган замерла у стены. Терпение – не самая сильная ее сторона, но она тешила себя мыслями о награде. Дэмьен вошел в комнату и не заметил ее, объятую тенями и полумраком. Морриган несколько минут любовалась мужским телом, скрытым полотенцем: берсерк удачно застыл напротив колбы с сущностью света. А затем, скользнув к Дэмьену бесшумно, как кошка, провела ладонью по его спине, царапнув кожу коготками.

И была отброшена в стену мощнейшим магическим импульсом.

«Дежавю с толикой ностальгии».

Прикладывая ладонь к ноющему затылку, Морриган со стоном поднялась. И оказалась лицом к лицу со взбешенным Дэмьеном.

– Какого демона?!

– Ладно-ладно, я поняла. – Она примирительно вскинула руки. Довольно усмехнулась. – Царапать тебя нельзя. Запомню на будущее, хотя жаль, коне…

Горячая после душа рука схватила ее за шею. Не больно – лишь бы заставить замолчать. Дэмьен прижал Морриган к стене, буравя ее взглядом полыхающих алым глаз.

– Какого. Демона. Ты. Творишь?

– Ты сказал, что контролируешь свою ярость, и я решила удостовериться. – Ей даже удалось пожать плечами. – Должна сказать, у нас разное понимание контроля.

– И не только, – процедил Дэмьен, сбрасывая руку с ее шеи. – Пока не появилась ты, у меня действительно все было под контролем.

Морриган медленно провела пальцами по горлу, будто ощупывая невидимое ожерелье.

– Ну что ж, раз у тебя обнаружились явные проблемы с силой…

Дэмьен придвинулся еще ближе. Достаточно близко и совсем неромантично, чтобы ей, несмотря на недавние намерения, захотелось напомнить берсерку о личном пространстве.

– У меня нет проблем с силой, – отрезал он, чеканя каждое слово. – Неужели ты еще не поняла? Если у меня и есть проблемы, так это с тобой.

Морриган стиснула кулаки, радуясь, что острые ногти, которые впились в ее ладони, успели разодрать его кожу.

«Надеюсь, это было больно».

– Почему я так реагирую на тебя? Что это? Какие-то ведьминские штучки? – В глазах Дэмьена по-прежнему полыхало пламя, в голосе – ненависть.

– Катись к Балору.

Морриган попыталась оттолкнуть Дэмьена, но он даже не шелохнулся. Берсеркская ярость превращала его в кремень.

– Прочь с дороги, – прошипела она.

– Не ты ли сама заявилась ко мне в комнату? – усмехнулся Дэмьен, отстраняясь.

Огонь в его глазах превращался в тлеющие искры.

– Девушки склонны менять свое мнение.

Морриган прошла мимо, напоследок толкнув берсерка плечом. В конце концов, она предупреждала: не стоит вставать у нее на пути.

Искусственные луны засияли на небосводе Пропасти, отражая привычное течение времени в Верхнем городе. Один ее знакомый точно еще не спит. А душа Морриган жаждала мелочной, недостойной, но столь желанной сейчас мести.

Оказавшись в спальне, она сжала висящий на шее амулет зова. Усыпавшие медальон рубины впились в ладонь. На противоположной стене проявилось лицо молодого мужчины с темно-рыжими волосами и аккуратно подстриженной эспаньолкой.

День клонился к закату, а значит, Файоннбарра встал совсем недавно. Ноктурнисты предпочитали бодрствовать по ночам, ведь именно это время как нельзя лучше подходило для их ритуалов.

– Морриган? – Файоннбарра не скрывал изумления.

– Кажется, ты обещал пригласить меня на свидание, если я поймаю убийцу лордов.

Выражение лица колдуна ночи не изменилось, но Морриган заметила, как на слове «свидание» на мгновение вспыхнули его глаза. Хоть и не так, как глаза берсерка…

«Не смей думать о нем. Просто выкинь его из головы».

– До меня дошли слухи, что тебе это удалось. Поздравляю.

Морриган ослепительно улыбнулась.

– Спасибо.

– Если честно, я долго собирался с духом, – признался Файоннбарра. – А когда наконец собрался… Я пытался дозваться до тебя, но ты не отвечала.

– Ох, в последнее время здесь сплошная суматоха… – Морриган добавила в улыбку толику вины, надеясь, что получилось вполне искренне.

Соблазнять, флиртовать и кружить голову она умела куда лучше, чем извиняться. Ведь она и впрямь раз за разом отклоняла его призыв.

– Конечно, ты же теперь королевская советница.

– Ты даже наслышан о моем статусе?

Однако ее не удивляло, что Файоннбарре известно о том, кто стал королем Пропасти. Оставаться в курсе происходящих в подземном городе событий ему, жителю Верхнего города, наверняка помогали старые связи. Морриган окинула колдуна – ныне ноктурниста – задумчивым взглядом.

Колдун хаоса… Кто бы мог подумать.

– Я… – Файоннбарра стушевался и потер нос. – Кое-что слышал.

«Допустим. И сделаем вид, что ты не следишь за моей жизнью».

– Так как насчет встречи? Забыла сказать – отказов я не принимаю.

Файоннбарра негромко рассмеялся.

– Тебе отказать невозможно.

«Кое-кто с тобой бы не согласился», – мрачно подумала Морриган.

– А тебе разве можно появляться наверху?

– Нет, но я что-нибудь придумаю. Не хочу оставаться в Пропасти. – Она поморщилась. – Не сегодня.

– Тогда встречаемся через час в пабе «У Джонни». Это в самом центре города, в квартале…

– Я посмотрю в мемокардах. До встречи через час.

Разорвав связь, Морриган хищно улыбнулась. Ей нравилось, что она может смущать взрослого, состоявшегося тридцатилетнего мужчину. Взгляд Файоннбарры напоминал ей, что хватку она еще не растеряла – вместе со способностью магнетически воздействовать на мужчин.

Главное – гнать от себя мысли о том, кто был холоден как лед и непрошибаем как камень. Пусть и дальше думает о своей Мэйв, пусть и дальше вязнет в своем прошлом.

А Морриган выбирает настоящее.