Текст книги "Полуночная ведьма. Театр теней"

Марго Арнелл
Полуночная ведьма. Ткач Кошмаров

Copyright © Марго Арнелл, 2024

© mistilteinn, иллюстрации, 2024

© ООО «Издательство АСТ», 2024

Глава 1
Пока солнце не погаснет

Она словно тонула в непроглядно черном океане, вместе с тем волшебным образом оставаясь на плаву. Ее окружали тени. И уютная, будто одеяло из лебяжьего пуха, заботливая, словно родная мать, тьма.

Сплетая ее, свивая жгуты, она создавала мир вокруг себя.

Безумие, что когда-то тьма ее пугала.

Столько десятилетий прошло, а Бадо́ до сих пор помнила тот день, когда впервые очутилась в мире теней. Помнила свой страх – нет, ужас – перед темнотой, которая, казалось, вовсе не признавала света. Боязливое благоговение перед силой, которую тьма заключала в себе.

В те времена в Ирландии еще не существовали теневые зеркалицы, ищущие тайные знаки мертвого мира в зеркалах. Шаманы не провожали души мертвых в последний путь, в Юдоль Безмолвия или чертоги Дану. Некому было рассказать Бадо́, что таит в себе скрытый от чужих глаз мир теней, пугающий и волнующий одновременно.

Бадо́ вошла в замок, в котором она была единственным обитателем. Она соткала его из теней, перевоплощая их в то, чего жаждала душа, а потому неудивительно, наверное, что ее обитель переняла столь многие черты Тольдебраль.

Льющийся с потолка неяркий свет высвечивал дорожку до кресла, напоминающего трон. Рассветные колдуны – или те полуночные бедолаги, для которых мир теней оказался недостижим, – считали, что здесь, на глубинных планах мира мертвых царит непроглядная тьма. Зерно истины в этом было. Царство демонов-фоморов и Балора, их короля, в своей первозданности – и есть вечный мрак. Но Бадо́ никогда бы не стала той, кем была в глазах целого мира (или хотя бы Ирландии, ее осколка), если бы позволяла себе столь легко смиряться с обстоятельствами.

Источник света в мире теней мог быть лишь один – рассветная сила. И Бадо́, как ни прискорбно признавать, являлась ее носителем – наряду с магией полуночной. Даже когда перешла на темную сторону, когда отыскала способ извратить, исказить сновидческую силу, прошив ее, словно венами, магией полуночной, Бадо́ не смогла искоренить в себе подаренную ей Дану рассветность.

Все это время она не могла понять одного: почему всеединая богиня не отобрала ее рассветную силу? Неужели давала своей непутевой дочери шанс измениться?

Бадо́ скривилась. Если так, то она еще более мягкотелая и беззубая богиня, чем привыкли считать ирландцы.

Любой другой бог не простил бы содеянного Бадо́.

Морриган полагала, что Бадо́ предала Дану тем, что, рассветная по рождению, обратилась к магии полуночной. Смешно. Она сделала куда больше. Но в чем ее вина? Разве люди не свергают слабых королей? Разве волки не истребляют слабых вожаков? Во всяком случае, вервольфы так делали точно – вспомнить хотя бы Алека Линча, земля пухом красавцу, и Роналда Лоусона. И пусть свергнуть Дану Бадо́ не под силу, она могла выбрать для себя объект поклонения. Свою сторону, свою королеву…

Или своего короля.

Отчего-то считается, что богов, как и родителей, не выбирают. Что ж, плыть против течения всегда тяжело, но Бадо́ Блэр трудности никогда не пугали.

Она опустилась на трон, с высоты помоста оглядывая свои владения. По обеим сторонам от нее высились резные колонны… а больше здесь ничего и не было. И все же Бадо́ любила сидеть здесь, размышляя и строя планы. Однако последние ее мысли – словно отрава. Они не причиняли ничего, кроме боли.

Морриган…

Надо было убить ее, когда была такая возможность. Прежде, чем уйти из мира живых. Морриган не ожидала удара, а значит, не смогла бы ей противостоять.

Бадо́ медленно провела ногтями по подлокотнику. Будь прокляты некстати проснувшиеся материнские чувства. Они – трещина в монолитном прежде каркасе, уязвимость, недопустимая для легендарной Леди Ворон… а уж Ткача Кошмаров – и подавно. Вот почему она предпочитала отключать чувства, уподобляясь совершенному механическому созданию… Нет, будто сотворив из глины лучшую версию себя. Ту, что не поддавалась мирским страстям, не позволяла другим обнаружить ее слабость.

Ничего, этой ошибки она больше не совершит.

Морриган была последней ее любимицей.

Доминик – последним любимым мужчиной.

Вцепившись в подлокотники обеими руками, Бадо́ закрыла глаза. Кадры прошлого острыми краями рвали на части душу.

Доминик в ее объятиях, будто красивая неживая кукла… Холодные глаза, глядящие в потолок, и вовсе словно подернулись льдом. Уже такой родной и… бездушный.

Отчаяние Бадо́ тогда плескалось через край, между ребрами поселилась стужа. Она металась по миру теней в поисках души Доминика, подобно раненой волчице. На теневых крыльях облетела сумрачное пространство от края и до края, пока не нашла.

Чертовы, прокляни их Балор, шаманы. Они держали душу Доминика в тисках, которые даже ее теням разжать было не под силу.

Из груди Бадо́ вырвался дикий крик – вой зверя вперемешку с вороньим карканьем. Она налетела на шаманов, целясь когтями в их глаза и сердца, призывая на помощь теневые вихри. И лишь тогда ей открылась истина.

Она привыкла воспринимать шаманов полуночными колдунами и не осознавала очевидного: они – проводники между жизнью и смертью, а значит, колдуны, принадлежащие обеим сторонам. Вот почему их души в мире теней так сияли. Огонь рассветности в них пылал ярче полуночного огня.

Бадо́ вновь закричала, ослепленная, обескураженная рассветной мощью шаманов. Но они даже не подозревали, кому на самом деле противостояли. Ее боль по Доминику была словно открытая рана, на которую щедрой рукой высыпали соль. Но дело не только в ней. Не только в нем. Бадо́ не терпела тех, кто смел бросить ей вызов, самонадеянно решив, что останется после подобного в живых.

Она сражалась так отчаянно, будто от ее победы зависело, наступит ли конец света. Как билась на каждой своей войне. Выпивала рассветную силу, которую вздумали использовать против нее. Тени-охотники рвали души шаманов и призванных ими воинов на части. Бадо́ натравила на врагов и фоморов, призывая их из глубин мира теней.

Она посылала демонов на битву, словно уже почивший король фоморов Индех Де Домннан в битве при Маг Туиред. Не желая стоять за спинами марионеток, билась с врагами и сама. Касаясь шаманов, она чувствовала токи их жизней, и эта чуждая здесь, в мире мертвых, сила отравляла ее, обжигала, причиняла боль.

Шаманы знали, что не победят. И в последнем отчаянном порыве – или же во имя возмездия за неминуемую гибель – разорвали душу Доминика на клочки.

Бадо́ кричала, срывая горло, до тех пор, пока могла кричать. Шаманы не просто не дали Доминику воскреснуть, вернуться ревенантом – почти бессмертным – в мир живых. Они уничтожили его душу, развеяли ее по миру теней. Даже Бадо́ при всем своем умении находить ответы (что унаследовала от нее Морриган) не знала, что происходит с душами, растерзанными на лоскуты. Обретают ли они покой, что уготован душам, прошедшим долгий путь до Юдоли Безмолвия? Вынуждены ли вечно скитаться по миру теней, невидимые для других душ?

Или же отныне они вшиты в бесконечный мрак мира мертвых, влиты полуночной каплей в единый сосуд?

Им не дали попрощаться. Не дали свершить будущее, которого оба они страстно желали: бессмертный король, а рядом – его бессмертная возлюбленная. Вечные король и королева.

Ярость не угасала. Накатывала волнами, впивалась холодными лезвиями в сердце. Откинув теневой полог Вуали, Бадо́ скользнула… нет, не в мир живых. В мир сновидений.

Очередное доказательство ее могущества, ведь кто еще, кроме нее, способен существовать сразу в трех мирах? Преодолевать разделяющие их барьеры с той же легкостью, которая требуется, чтобы приподнять кружевную занавеску? Но в душу вгрызалась болезненная мысль: и даже это не помогло ей украсть Доминика у смерти.

Бадо́ не желала уничтожать спящих так рано. Планировала кормиться их страхом до тех пор, пока тот сам их не убьет. Но ярость жгла изнутри ее вены.

Стоя в центре паутины, которую сама же и соткала, Ткач Кошмаров развела руки в стороны, притягивая черные нити. Нити рассветной энергии, ее волей окрашенные в полуночный цвет.

И, стянув воедино, резким движением оборвала.

Чужая сила влилась в нее, пронизывая каждую частицу тела, переполняя ее. Мощь поглощенной энергии едва ли могла уподобить ее прежней… живой Бадо́. Однако это только начало. Все это. Ее игра будет долгой и болезненной для тех, кто не поторопится встать на ее сторону.

Миру – нет, всем трем мирам – еще предстоит узнать, кто такая Бадо́ Блэр.

Вынырнув из прошлого, она окинула усталым взглядом свою личную Юдоль – островок света посреди вечной тьмы. Правда, порождала его отнюдь не рассветность, по-прежнему живущая в ней. Да, Бадо́ не из тех, кто игнорирует преимущества. Беда в том, что, вырвавшись наружу, рассветная сила почти мгновенно поглощалась господствующей здесь тьмой. Но и тут Леди Ворон сумела найти выход. Элегантное, хоть и спорное с точки зрения условных моралистов (окажись они тут), решение.

Магия, вырванная из любого сосуда, нестабильна, хрупка, недолговечна… Ей же даже не пришлось искать подходящий сосуд. Они уже были здесь – души людей, которых Дану отчего-то не пожелала забрать в свои чертоги. Недостаточно невинные, их души были недостаточно чисты…

И все же они сияли.

Свет, который они источали, помогал одним душам не сойти с ума в непроглядном мраке. Другим – противостоять теням-охотникам и фоморам, что слетались на чужую рассветность, как мотыльки – на огонек свечи. Третьим – отыскать дорогу в Юдоль Безмолвия, чтобы в складках темноты обрести вечный покой.

Какие бы мечты ни лелеяли души, сколь бы великие цели ни ставили перед собой, на их рассветность у Бадо́ были свои планы.

Став ревенантом, со временем она обрела способность повелевать не только тьмой – сущностью – мира мертвых, но и его призрачными обитателями. Кем бы души ни были при жизни, хотели того или нет, теперь они стали частью полуночного мира. И сколько бы рассветности они ни хранили в себе, силы противостоять Ткачу Кошмаров им не хватало.

Бадо́ выбирала самые чистые и яркие души, а после лепила из них сферы подобно снежкам из золотистого снега, сияющего в солнечных лучах. И подвешивала в воздухе как фонарики.

Она не злодейка из детских сказок. Не монстр, упивающийся людскими страданиями. В том, что ей приходилось делать, Бадо́ не находила удовольствия. Все это – лишь продиктованная ее судьбой необходимость. Естественный отбор под девизом «Выживает сильнейший». А она собиралась не просто выжить, а жить до тех пор, пока солнце этого мира не погаснет.

Да и случись так, она просто найдет себе другой.

Глава 2
Королева Пропасти

Морриган хорошо помнила, каким увидела Тольдебраль впервые. Огромный замок, которому отвели отдельный остров в самом центре Пропасти, с отдельным, светящим лишь для него пятым солнцем.

Теперь замок принадлежал ей.

Потомственной полуночной ведьме. Бывшей охотнице. Действующей королеве.

У Морриган даже имелся самый настоящий трон, который она игнорировала почти всегда – за исключением моментов, когда окружение настаивало на соблюдении традиций. Сейчас был как раз такой случай. Морриган пришлось выслушать пару жалоб, разрешить один затянувшийся спор и принять нескольких желающих присоединиться к королевскому Дому.

И все же в происходящем ей виделась некое заигрывание с давно ушедшей эпохой, когда тронный зал использовали как зал для аудиенций, где король выслушивал подданных, присваивал им высокие должности и вершил над ними суд. Она не имела ничего против маскарада, вот только время для этого – не самое подходящее.

Да и, несмотря на присущее ей тщеславие, Морриган не была в восторге от нового титула. Во-первых, он достался ей обманом. И мало того, что большинство жителей Пропасти даже толком не знали, кто такая Морриган Блэр, в их глазах она отныне была убийцей.

Как много колдунов из тех, кто пожелал стать частью королевского Дома, делал это из страха? Какая часть – из уважения перед тем, кто оказался сильней?

Сидя на троне в роскошном рубиновом платье и небрежно постукивая по подлокотнику кончиками ногтей, Морриган вглядывалась в лица отступников в попытках понять, какова истинная причина, заставившая их прийти в Тольдебраль.

Вот, например, Дервила из Дома О’Дохерти, ведьма хаоса, известная на всю Пропасть тем, что заклинанием вызвала из глубин мира теней самого Балора. Его прикосновение оставило на ней вечную печать – король демонов лишил ее глаза. Как рассказывала она сама, тот просто вытек ей черной жижей на щеку.

Может, это была случайность со стойким привкусом жестокой иронии. Или же Балор отчего-то решил пометить ведьму, которая смогла воззвать к нему. Ту, что заполучила частицу его демонической силы. В пользу последнего говорил тот факт, что на месте глаза у Дервилы теперь клубилась странная темная энергия.

Не самая лучшая замена, но Дервила полученной меткой гордилась. Повязкой глазницу не закрывала, предпочитая оставлять на виду, чтобы привлечь чужое внимание или смутить собеседников, заставляя их лихорадочно думать, куда же смотреть.

– Что думаешь? – вполголоса спросила Морриган у Дэмьена, который стоял, скрестив руки, по правую сторону от нее.

Ноги в грубых шнурованных ботинках широко расставлены, взгляд исподлобья по обыкновению хмур. Бравый защитник в черной коже, с рунными знаками на выбритых висках и с иными татуировками, спрятанными под одеждой… Морриган отвела взгляд.

Она до последнего не знала, останется ли Дэмьен с ней или предпочтет отправиться в вольное плавание. Со смертью Доминика договор с берсерком утратил силу. Дэмьен настаивал на том, чтобы теперь, когда Морриган стала королевой Пропасти и главой новообразованного Дома Блэр, пришедшего на смену Дома О’Флаэрти, они заключили новую сделку Разговор получился… непростой, что, зная их, совершенно не удивительно.

– Не глупи, Дэмьен. Я прошу тебя быть моим адгерентом. Союзником. Даже… другом. Я не хочу заключать с тобой контракт.

– Это не в моих правилах… – начал он.

– Сделай исключение для меня.

– Ты не понимаешь. Договор можно разорвать, можно прописать в нем все необходимые условия. Он означает лишь временную связь.

– А ты не хочешь привязываться ни к людям, ни к Дому, – усмехнулась Морриган. – Ясно. Но никакого договора заключать с тобой я не стану.

– Почему? – Лицо осталось спокойным, но в серых глазах зажглась искра любопытства.

Морриган пожала плечами.

– Не хочу.

Ответить так проще, чем объяснить все хитросплетения ее противоречивых чувств к Дэмьену. Впрочем, объяснять она и не собиралась.

Голос берсерка вернул ее в настоящее. Пожав плечами, Дэмьен ответил так же, вполголоса:

– Дервила – сильная ведьма. Преданная. В основном, правда, королям… Она была частью Дома Фитцджеральд, а вот с Домиником они что-то не поделили.

– Можно ли ждать от нее подвоха? – спросила Морриган.

Она пристально смотрела на ведьму хаоса, не скрывая, что сейчас решает ее судьбу вместе со своим… советником? Телохранителем? Адгерентом?

– Ты в Пропасти, Морриган. А еще ты королева. – В голосе Дэмьена слышалась усмешка. – На твоем месте я бы никому не стал доверять.

– Даже тебе? – вырвалось у нее.

– Сделай исключение для меня, – вернул ей берсерк недавно сказанные слова.

Морриган одобрительно фыркнула.

– Вот еще. Мое доверие нужно заслужить.

– И я этого еще, конечно же, не сделал.

Она приняла задумчивый вид, рассчитывая на то, что взгляд Дэмьена направлен на нее. Постучала пальцем с длинным ногтем по губе.

– Дай-ка подумать… Ты помог вернуть зрение моей сестре, а потом несколько раз прикрывал мне спину. Нет, точно нет.

Дэмьен хмыкнул.

Подобравшись на троне, Морриган снова сосредоточилась на Дервиле. Ей нужны союзники. Если Бадо́ развяжет обещанную войну… Недостаточно сильных колдунов, будь их хоть трижды по сотне. Леди Ворон… Ткач Кошмаров… Как бы она себя ни называлаа, она просто отшвырнет их от себя, смахнет, как фигурки с шахматной доски.

Точно так же, как она убила последних спящих. Одновременно. В одно проклятое мгновение.

Морриган прикрыла глаза. Воспоминания о последней встрече с матерью приходили без спроса, как незваные гости. Убитый Анакондой в теле Аситу Доминик, с украденной шаманами и растерзанной на клочки душой. Леди Ворон вне себя от ярости и горя. А потом – странный разговор с ней.

О двух сторонах, о неведомой силе, которая сотрясет всю Ирландию… и поставит Бадо́ в один ряд с такими могущественными ведьмами, как Калех и Ягая.

С тех пор минуло уже несколько дней, а свернувшаяся змеей на груди тревога не думала ее отпускать. Ведьминская интуиция шептала на ухо: «Что-то надвигается». А если вспомнить слова самой Ягой, с которой Бадо́ так хотела поравняться в силе…

«Грядет война, ведьма. Совсем скоро люди и нелюди начнут выбирать сторону».

Морриган откинулась на спинку трона, продолжая размышлять. Дэмьен прав – она никому не может всецело довериться. Любой из тех, кто клялся ей в верности, мог оказаться засланным убийцей – или просто тем, кто жаждал свести счеты с действующей королевой.

Доминик и его Камарилья планировали, ни много ни мало, свергнуть Трибунал. Доминик должен был стать освободителем существ древней крови от многолетнего гнета. Он был символом долгожданных перемен – не только для них, но и для полуночных колдунов.

А Морриган заявила всей Пропасти, что собственноручно его убила.

Несмотря ни на что, она не могла позволить себе разбрасываться союзниками. Кто знает, может из Дервилы из Дома О’Дохерти и выйдет толк. Может, в складках темноты, призвав на помощь демонов-фоморов, она сумеет отыскать Бадо́. И поможет разгадать ее планы – с чем, к разочарованию Морриган, не справились ведьмы истины.

Колдуны крови тоже ничего толкового не сообщили. В ней текла кровь матери, но кровь самой Бадо́ после смерти и возвращения в мир живых в сущности ревенанта замерзла и замерла. Наверное, потому колдуны крови и не нашли следы Бадо́ ни в одном из миров – ни в живом, ни в мертвом.

Или же она слишком хорошо скрывалась.

Морриган изобразила улыбку – впрочем, не слишком старательно.

– Буду рада видеть тебя, Дервила, в числе моих адгерентов. Добро пожаловать в королевский Дом.

Ведьма хаоса кивнула, не скрывая торжества, и покинула тронный зал.

– На подходе еще два колдуна хаоса, веретник и темный виталист, – объявил Дэмьен.

Морриган с приглушенным стоном потерла висок, в котором зарождалась болезненная пульсация. Ничего, кроме головной боли, титул королевы Пропасти пока ей не давал.

Жаль, что рядом нет Клио. Разумеется, младшая сестра пожелала бы находиться так далеко от королевских дел и назревающей войны, насколько это возможно. Предпочитала бы спать и видеть колдовские сны, читать или играть с голубкой. Но одно присутствие Клио придавало Морриган сил.

«А знание о том, что она жива и невредима?»

Морриган вздохнула. Она сама настояла на том, чтобы Клио вернулась в Кенгьюбери. В основном, чтобы ее не коснулись последствия решений, принятых старшей сестрой. Чтобы, если Тольдебраль окажется под ударом, хрупкой и милосердной Клио в нем не было.

При себе Морриган всегда держала филактерий с временным порталом, настроенный одной умелицей на дом Ника. А еще умудрилась запустить в его дом парочку слухачей.

Конечно, она не подслушивала их с Ником разговоры. Слухачи – морфо, как называл их Аситу, – были настроены на крик страха или мольбу о помощи. Подобной функции сам Аситу в слухачей не вкладывал, но Морриган оказалось под силу усовершенствовать их.

Однако, несмотря на все меры предосторожности, она не могла перестать волноваться за Клио. Не могла понять, верно ли поступила, отослав ее, или нужно было до конца оставаться рядом с ней?

Но что этот конец означает? Победу над Бадо́?

К горлу подкатила горечь. Морриган никогда не питала иллюзий насчет своей семьи. Не ждала, что однажды на пороге дома появится отец, а Бадо́ превратится в любящую курицу-наседку, для которой самым главным сокровищем в жизни будут дети. Но она никак не могла предположить, что отец убьет мать, посчитав ту чудовищем… и, как выяснится года спустя, не напрасно.

Леди Ворон и была чудовищем.

Морриган всегда знала, что ее мать – убийца, но наивно думала, что те смерти были неизбежны, как неизбежна порой война. Но узнать о том, что на руках Бадо́ – кровь невинных, что она даже могущественнее, чем Морриган представляла, и столь сильна лишь благодаря принесенным жертвам…

«Как же я была слепа. Ничего дальше собственного носа не замечала».

Неужели страстное желание Клио видеть в людях только хорошее передалось и ей?

Наконец рабочий день королевы Морриган посчитала законченным. Думала по традиции обсудить дела с Дэмьеном, но он задержался в тронном зале, чтобы поговорить со знакомым колдуном крови – ее новоявленным адгерентом. Морриган не собиралась дожидаться его и лишний раз показывать свою заинтересованность. И если при Доминике Дэмьен служил телохранителем, то ей вторая тень не нужна.

Морриган направилась в палаты целителей, к Орле – еще одной новой союзнице Дома Блэр.

Ее прошлый Дом канул в Лету, когда Ткач Кошмаров убила его главу. Убивала она медленно, по капле высасывая силу жертвы через страх. А может, все дело в том, что преданная лорду Орла, считающая старика Шона своим вторым отцом, до последнего удерживала его среди живых при помощи чар.

Не удержала. Не догадывалась, что против Ткача Кошмаров шансов у нее нет. Став адгерентом Морриган, Орла не подозревала и о том, что мать королевы, Бадо́ Блэр – и есть Ткач Кошмаров.

Еще одна тайна, сокрытая в стенах Тольдебраль. Но насколько надежно?

Пока все ниточки, ведущие к тому, что случилось в замке в памятный для многих день, находились в руках Морриган. После смерти Аситу управлять привлеченными из мира теней и рассеянными по замку призрачными слухачами стал Ганджу. Ему это, правда, не нравилось, о чем он не уставал напоминать в своей ворчливой манере.

Морриган всякий раз раздраженно отвечала, что она в любой момент может найти другого колдуна, сведущего в полуночной магии. Ганджу возражал, что лучше него с этим мог справиться только Аситу. А теперь, когда его не стало, лучшим был именно он, Ганджу. На этом моменте Морриган или выходила из себя, или вылетала из комнаты.

До Орлы дойти она не успела.

Джамесина появилась из ниоткуда. Как запоздало поняла Морриган, красноволосая бааван-ши воспользовалась тайными ходами, которые, прячась от чужих взглядов и сокращая путь, активно использовала во времена правления Доминика. Надо было запечатать их – точить зуб на Морриган могла и таинственно исчезнувшая Камарилья с Джамесиной во главе.

«Пять баллов, королева. Твоей предусмотрительности можно только поаплодировать», – мрачно подумала она.

Морриган оправдывал лишь хаос, воцарившийся в ее и без того неспокойной жизни. Однако она не привыкла искать себе оправданий. Даже в своих собственных глазах. Впредь будет умней.

Пальцы демонстративно легли на плеть-молнию – привет из охотничьего прошлого, а еще – грозное и стремительное оружие. Некоторые известные Морриган полуночные заклинания были гораздо смертоноснее и быстрей, но без острой нужды она их не использовала.

Что ни говори, меняться не всегда легко и удобно. Однако после открывшейся истины о Бадо́ Морриган отказывалась считать своей сутью полуночную силу. Да, ее матерью была полуночная ведьма, но даже в ней текла рассветная сила сноходицы. А отец и вовсе оказался друидом[1]1
  Друид – жрец, чья магия неразрывно связана с природой. Умеют понимать животных, управлять погодой и ростом растений. Как и лесные ведьмы, друиды – исключительно рассветные колдуны, так как сила в них от самой Дану.


[Закрыть].

Джамесина проследила за ее взглядом и коротко усмехнулась. В ее руках не было клинка, но зачем он вампиру?

– Я не убивать тебя пришла. А поговорить.

– О, прямо от сердца отлегло, – издевательски пропела Морриган, не убирая пальцы с плети. – Заварить вам чаю?

– Не дерзи, девчонка. Ты мне во внучки годишься.

Морриган нетерпеливо вздохнула.

– Зачем вы здесь?

Джамесина по-хозяйски кивнула на кабинет для совещаний, видневшийся в конце крыла. Именно там Доминик советовался с Камарильей, обсуждая с особой королевской стражей планы по свержению Трибунала. Далеко идущие, но закончившиеся со смертью короля.

Не оглянувшись, Джамесина направилась туда. Морриган ничего не оставалось делать, как последовать за ней. Хорошо, что стражи не видели этой сцены. Лучше прослыть королевой-убийцей, чем королевой-марионеткой, которую дергают за ниточки все кому не лень.

Когда они остались в одиночестве, Джамесина соизволила заговорить.

И первые же ее слова стократ повысили градус напряжения.

– Я знаю, что ты не убивала Доминика.

Казалось бы, что может быть лучше, чем попытка кого-то тебя обелить и восстановить твое доброе имя. Но не в Пропасти с ее особыми законами.

Будто желая подтвердить мысли Морриган, бааван-ши резко произнесла:

– Право узурпации уходит корнями в седую древность, о которой ты, девчонка, не имеешь ни малейшего представления. В те времена, когда силу уважали и ставили во главу. О чем это говорит? О том, что главное условие права узурпации не было исполнено. А значит, ты не имеешь права на трон. Не можешь быть нашей королевой.

Джамесина выдержала драматическую паузу, заставляя воздух между ними вибрировать от напряжения. Потом хищно, как умели только бааван-ши, усмехнулась.

– Но я могу закрыть на правду глаза, – вкрадчиво продолжила она. – Я видела, на что ты способна. У тебя есть связь с Конхобаром и другими душами, а еще – союзник среди законников. Ты может диктовать людям Пропасти свою волю. И даже, в случае революции, послать их наверх, на войну с Трибуналом.

– Вы шантажируете меня? – с неприятной улыбкой осведомилась Морриган.

Джамесина равнодушно пожала плечами.

– Называй как тебе угодно. Но я хочу чтобы ты пошла по стопам Доминика и отстаивала права существ древней крови. Чтобы ты, королева, защищала нас.

– Защитниками не становятся в результате шантажа.

Бааван-ши приняла задумчивый вид.

– Нет? Мне всегда казалось, что шантажом можно добиться чего угодно.

– Я перефразирую, – процедила Морриган. – Не терплю, когда мной помыкают.

Маска слетела с лица Джамесины. Выпрямившись, она взглянула в глаза Морриган.

– Мы можем помочь друг другу. Помоги мне уничтожить Трибунал. А я помогу тебе противостоять Леди Ворон.

Итак, Джамесина знала и про Бадо́…

– Уничтожить? Как Дикую Кровь? – прохладным тоном спросила Морриган.

Бааван-ши сузила глаза.

– Я лично помогала тебе уничтожить диких, и не только потому, что они бросали тень на существ древней крови и своими действиями делали все, чтобы убедить людей нам не доверять… и попросту нас ненавидеть. «Более тонкие методы», о которых я тебе говорила, заключаются в том, что мы – не варвары, не дикари и не убийцы. Мы – разоблачители. Вот что я намерена сделать с Трибуналом. Обнажить их лицемерие и двойные стандарты. Но это опасный… очень опасный путь. Потому мне и моим людям необходима ты, королева. И ресурсы, которыми ты сейчас обладаешь.

Морриган молчала, захваченная ураганом противоречивых чувств. Будь Камарилья пресловутой Дикой Кровью, она ни за что не согласилась бы на подобную сделку. Даже под угрозой потери трона и смерти от руки родной матери. Слишком бесчестными, жестокими, кровавыми были их методы. Но Камарилья планировала действовать иначе. Их оружие – информация и обнародование тайн. А Трибунал, стоило признать, отнюдь не невинная овечка.

Морриган побывала и на стороне Трибунала, и на стороне своих бывших врагов, многие из которых стали ее союзниками и даже друзьями. Она видела обе половины правды.

Но дело не только в этом. Грядущая война и Бадо́ со всем ее арсеналом… Если в союзниках Морриган будут существа древней крови, она сможет противопоставить что-то ведьме, которую нарекли Леди Ворон и Ткачом Кошмаров.

И, что внушало большее опасение – Леди Войной.

Морриган устало вздохнула и не без иронии произнесла:

– Добро пожаловать в королевский Дом.