Текст книги "Полуночная ведьма. Театр теней"

Глава 12
Иное настоящее

Лелль застыл перед Ткачом Кошмаров, словно ее верный слуга. Оглядевшись по сторонам, он поежился.

– Как вы можете жить здесь? Вы же не видите ни живых людей, ни солнца.

Восседающая на троне Бадо́ изогнула бровь.

– Ты и впрямь думаешь, что такие мелочи меня волнуют? В мире теней сокрыт ключ к могущественным чарам, ведь он – источник невероятной силы…

– В Пропасти тоже создают всякие чары, – буркнул Лелль, словно защищая оставшийся за завесой дом.

– В Пропасти. – Бадо́ расхохоталась. – Ты понятия не имеешь об истинной силе. Ты и представить себе не можешь, какой силой может обладать ведьма, которая нашла бездонный источник могущества. Это иная, недостижимая для простых смертных ступень.

– Например?

Лелль выглядел по-настоящему заинтересованным. Весьма кстати Бадо́ вспомнила, что рассказ о ней должен не только пугать (или даже ужасать), но и вызывать восхищение.

Она выпрямилась на троне.

– Все ваши чтецы истины, что полуночные, что рассветные, по сравнению со мной – слепые котята.

Кажется, с отсутствием скромности Бадо́ хватила через край, однако Лелль был заинтригован пуще прежнего.

Потому она продолжила хорошо поставленным голосом:

– Я видела наш мир иным…

– Вы видели будущее? – сглотнув, прошептал Лелль.

Бадо́ досадливо поморщилась.

– Не будущее. Иное настоящее нашего мира. То, каким он мог бы быть, но по каким-то причинам не стал.

Лелль затаил дыхание. Глаза его возбужденно блестели.

– И что вы там видели?

Бадо́ улыбнулась, понимая, что держит его на крючке. Пожалуй, она знала, какую именно историю ему рассказать.

– О, мой мальчик, я видела такое, о чем ни одна из легенд тебе не поведает. То, что ты не встречал ни в одной из книг – потому что само существование подобной реальности слишком… невероятно, невозможно. И я рада, что мы его не застали. – Бадо́ выдержала паузу. И только решив, что полностью завладела его вниманием, заговорила снова. – В том мире мы, Туата Де Данная, не смогли уничтожить Сыновей Миля. В том мире Сыновья Миля уничтожили нас. Вернее… – она хищно улыбнулась, – попытались.

Несмотря на все театральные жесты и гримасы, ей до сих пор было не по себе от мысли, что в той реальности Племя богини Дану перестало существовать. А значит, перестали существовать их потомки, наделенные магией туата. Потому продолжала она уже без улыбки.

– Сыновья Миля убили наших королей.

Конечно, Бадо́ знала имена погибших в той реальности правителей Ирландии. Это были ее сводные братья-короли Мак Куйл, Мак Кехт и Мак Грене и сестры-королевы Банба, Фотла и Эриу. Она знала – помнила, будто это случилось наяву, – как отчаянно сражались Туата Де Данная. Друиды, верные последователи всеединой богини, навели морок на приплывших к Ирландии Сыновей Миля, заставив их видеть вместо берегов скалы, соткали колдовской туман, а после и вовсе подняли бурю, потопившую десятки кораблей.

Туата Де Данная, наделенные магией самой богини-матери, вряд ли могли даже представить собственное поражение. Ведь они уже успели пережить масштабную войну с фоморами и свергли их вместе с королем будущих демонов в мир теней.

Кто же знал, что Сыновья Миля окажутся столь сильны.

– Нет, – прошептал белый как полотно Лелль. – Невозможно. Никому не под силу уничтожить Туата Де Данная.

– Они и не были окончательно и бесповоротно уничтожены. Их просто заставили покинуть свой дом. Ирландию. Туата Де Данная и их потомки ушли в потусторонний мир – тот, который люди называли Сидом или Ши…

– Люди?

Бадо́ ответила Леллю горькой усмешкой.

– Сыновья Миля были предками обычных людей. Что значит, людей с иными богами, не наделяющими верных им смертных колдовской силой. В них не было магии. Не было совсем.

Она смотрела перед собой невидящим взглядом. Мир без магии, который предстал тогда ее глазам, казался почти кощунством. Издевательством. Такого не могло быть. Такого не должно было быть.

Никогда.

Лелль молчал, кусая ногти. Стряхнув с себя оцепенение, Бадо́ обворожительно улыбнулась.

– Не забивай себе этим голову. От трагичных мыслей появляются некрасивые морщины. – Она указала длинным ногтем на уголки карикатурно опущенных губ. – А тебе не помешало бы добавить своему юному лицу толику красоты. Хотя поешь ты красиво, а иным мужчинам и того достаточно. Несправедливо, как считаешь?

Лелль, и без того ошеломленный недавними откровениями, окончательно растерялся.

– П-простите?

– Ты считаешь справедливым, что нам, девушкам, приходится уделять так много внимания тому, чтобы выглядеть безупречно, когда вам достаточно оставаться такими, какими вас создала природа?

От столь резкой перемены темы Лелль замер с приоткрытым ртом. Глядел на нее, как удав на кролика. Бадо́ с довольной усмешкой откинулась назад. Ей льстил его страх, боязнь вызвать ее гнев неверным ответом.

– Я… Я-я…

– Я, я, – передразнила она.

Грациозно поднявшись, Ткач Кошмаров прошла к голой стене. В настоящем замке на этом месте наверняка бы висел гобелен, но создать из теней нечто подобное – задача не из легких. Однако свет из рассеянных по замку сфер с душами невинных рождал на стенах причудливые узоры. Что, если как-то красиво подать эту нехитрую игру теней? Наверняка для этого потребуются новые души.

Бадо́ неторопливо шла вдоль стен, шурша длинной пышной юбкой из жесткой ткани, зная, что Лелль смотрит ей вслед. Не с вожделением, скорее даже с опаской.

Есть разные формы взглядов. Бадо́ устраивали все, что направлены на нее.

Решив, что на этот раз помучила его достаточно, она вернулась к прежней теме.

– Знаешь, что еще я видела?

Ее взгляд словно подернулся поволокой, позволяя заглянуть внутрь себя в поисках тех волнующих воспоминаний. Или же назвать воспоминанием никогда не существующее нельзя?

– Я видела мир, в котором я была невероятно, непостижимо сильна. – Голос Бадо́ креп, становился жестче, острее – словно обточенная морем скала. – Я развязывала и прекращала войны. Война была моей сутью, моим воплощением. Я была войной. Я была хаосом. Я порождала хаос. Я сеяла разрушение и смерть, и одним своим появлением на поле боя могла уничтожить или спасти целые народы. – Горечь все же прокралась в ее триумфальную речь: – И для обретения могущества мне даже не пришлось умирать.

Ногти вонзились в ладонь. Если бы сила хоть когда-нибудь давалась так просто.

– Но как вы сумели его обрести?

Она коршуном – вороном – развернулась к скальду. Глаза ее пылали.

– Думаешь, я не задавала себе этот вопрос?

Лелль попытался вжать голову в плечи, но, к счастью, вовремя понял, как жалко это выглядит.

– Но вы нашли ответ?

Бадо́ прикрыла глаза. Как же долго она его искала в пучине хаоса из сплетенных воедино вероятностей! А найдя, лишь возненавидела реальность, в которой жила. Яд, по-прежнему сочащийся из старой раны, жег ей губы, кислотой обжигал язык. Тот нарыв, что зрел внутри, должен был однажды вызреть.

– Потому что нас было трое.

– Простите?

Бадо́ молчала, сжимая и разжимая кулаки, словно кошка, то прячущая, то выпускающая когти. Стоило ли продолжать? Что, если сказанное заставит Лелля думать, будто в одиночку она куда слабей? И неважно, что в том была своя доля истины. Впрочем, какая разница, что думает о ней какой-то скальд? Она в любой момент может превратить его в пыль.

– Я была едина в трех лицах. Бадо́ Катха, Немайн и Маха. Все мы – все части меня – друг друга дополняли. Так, Маха никогда не сражалась на поле боя, но всегда помогала одной из сторон. Именно ей посвящали головы убитых врагов, называя их желудями Махи. Немайн умела сеять панику среди врагов, вселяя беспредельный ужас в их сердца. Ее не зря нарекли неистовой и безумной.

– Триединая воительница…

Лелль смотрел на нее, разинув рот. На его лице отражалось неподдельное благоговение. Однако что-то мешало Бадо́ черпать силу в его восхищении. Будто застрявшая в горле рыбья кость, в голове засело и иное воспоминание. Видение…

Заговорить ее заставила лишь ярость, медленно поднимающаяся на поверхность из самых глубин.

– Но в других реальностях одним из моих ликов была… – Она резко замолчала.

Уже не кость даже в горле – ранящий осколок.

– Кто? – Лелль безотчетно подался вперед.

Бадо́ выплюнула имя, будто оскорбление… или тот самый жгущий язык яд:

– Морриган.

Великая воительница и великая, Балор ее забери, королева[7]7
  Имя Морриган происходит от древнеирландского Mór-Rioghain, что означает «великая королева».


[Закрыть].

Морриган, Немайн и Бадо́… В этом триединстве место для мягкотелой Махи не нашлось. Но они… Она, та Бадо́, была исключительна и непобедима.

– В той реальности Немайн и Морриган были моими дочерьми. Как и я, полуночными ведьмами. Мы слились воедино, утроив нашу колдовскую силу, заперев ее в единый сосуд – мою личину.

– Но в этой вместо Немайн на свет появилась Клиодна… – тихо сказал Лелль.

– Клиодна, унаследовавшая больше моей рассветной силы, нежели полуночной, – процедила Бадо́.

А еще она – еще один осколок прежней жизни, жизни до полуночной магии, пылающей в сердце и венах Бадо́.

Та Клиодна была невозможно прекрасна. Так прекрасна, что больно глазам – будто смотришь на ослепительно сияющее солнце. Королева клана Мунстера, покровительница графства Корк, она не просто подчинила себе одну из стихий. Она повелевала морем и могла сливаться с ним, растворяться в нем, становиться его волнами.

Та Клиодна была ее подругой. Ближайшей. Единственной.

Бадо́ сама не знала, что заставило ее назвать вторую дочь Клиодной. Может, тоска по давним временам, признаться в которой она не желала даже самой себе. Иногда казалось, что имя ей и вовсе нашептал дух Клиодны, спустившейся из чертогов Дану в момент рождения дочери Бадо́.

Порой, глядя на Клио, она видела в ней отражение той, другой. Это сходство проявлялось деталях, что складывались в единое полотно. Глаза цвета морской волны, на плече – колдовская птица, и это ее вечное желание исцелить людей или исцелить их ущербный мир…

– Но почему вы не стали триедины в этом мире?

– Потому что Морриган должна была оказаться на моей стороне! А вместо этого… – Бадо́ задохнулась чувствами, которые не успела от себя отрезать. Отвернувшись, запрятала их глубоко внутрь. – И вместо сноходицы-Клио должна была родиться Немайн.

– Но почему?

Бадо́ снова развернулась к Леллю. Шаль, прикрывающая голые плечи, взметнулась в воздухе, словно два черных крыла.

– Надо же, какая настойчивость… – Холод в ее голосе заставил Лелля вздрогнуть. – Или все вы, скальды, ищущие правду, такие?

– Я… – Он сглотнул, стремительно опуская глаза. – Простите меня.

– Нет, что ты, мне это даже нравится. Давно у меня не было столь благодарной и внимательной публики.

Бадо́ вздохнула, тронув тонкими пальцами виски. Помолчала, подбирая слова.

– Что определяет нашу жизнь, нашу судьбу? Что определяет, по какому пути пойдет мир, что ждет его спустя века и тысячелетия? Зачем нам вообще знать, каким он мог бы стать, если мы бессильны что-либо изменить? Большую часть своей жизни я провела в убежденности, что знание – это сила. Но порой… Порой мне кажется, что знание – зло. Что оно – коварная ловушка, силки, расставленные для доверчивых людей. Мы слишком слабы и глупы, чтобы познать и осознать все тайны этого мира. Мы как дети, которые смотрят на весь этот огромный сложный мир, не в силах понять, как он устроен.

Сжав кулаки, Бадо́ прикрыла глаза. Мгновение спустя ее лицо вновь превратилось в маску – спокойную, величественную, всезнающую. Нельзя, чтобы отпрыск вёльвы и берсерка догадался, что под «мы» она подразумевала себя.

Нельзя, чтобы догадался, как часто ею овладевало бессилие, когда она сталкивалась с тайным знанием, которое не могла расшифровать, с силой, которую не могла приручить, с чарами, которые ей не поддавались.

Несправедливо, что разум, подобный ее, втиснут в столь ограниченное, хрупкое человеческое тело. Даже становление ревенантом Бадо́ не слишком помогло. Да, умертвить ее отныне непросто, и про беды обычных смертных можно навсегда забыть. Границы ее возможностей широки, но вместе с тем… она все еще человек. Мертвая и одновременно живая ведьма.

Но не высшее создание.

– На что это похоже? То место, откуда вы черпаете силу?

Ткач Кошмаров остро взглянула на Лелля. Пытается выведать у нее что-то? Лишить ее преимущества? Но в глазах скальда светился жадный интерес. Бадо́ на мгновение даже стало его жаль. Как мало доступно таким, как он – людям ординарным, обыкновенным.

– Чистый первозданный хаос. Потоки неизведанной, непостижимой силы.

– Если бы я мог туда попасть… – Лелль покачал головой.

– Но ты не можешь, – отрезала Бадо́. Взглянув на скальда, задумчиво склонила голову. – И это, поверь мне, к лучшему. Я видела подобных тебе слабых колдунов, дорвавшихся до столь невероятной силы. Временные потоки затягивали их в себя, перемалывали, словно каменные жернова – зерна. Даже я каждый раз рискую раствориться в них, потерять свое истинное «я», разучиться понимать, где явь, где истинное настоящее.

Лелль вздохнул, и столько в этом вздохе было искреннего сожаления, что она улыбнулась.

– Не печалься, юный скальд. И не забывай – тебе выпала редкая удача. Рассказать всему миру, кто такая на самом деле Бадо́ Блэр.

Глава 13
Игры теней

Файоннбарра, получив разрешение войти в Тольдебраль, не стал задерживаться ни в одном из залов. Казалось, колдуна ночи ничуть не волновало окружающее его великолепие. Во взгляде – никакого проблеска любопытства. Вместо того, чтобы рассматривать обитель нынешней королевы Пропасти (и по совместительству, своей ученицы) Фаойннбарра велел проводить его прямиком к ритуальной комнате.

Приказы на этом не закончились.

– Покажи, чему ты научилась за это время.

Морриган нахмурилась.

– А без этого никак?

– Никак, – отрезал Фаойннбарра.

Когда хотел, он умел быть настойчивым. А еще – невыносимо упрямым.

Сначала Морриган вытянула энергию ночи из темноты, плещущейся за окнами ритуальной комнаты Тольдебраль. Напитавшись силой, слилась с окружающими Файоннбарру тенями. Скользила в них, невидимая, недостижимая для воображаемых врагов.

Потом продемонстрировала бывшему любовнику недавно выученный трюк – наслала на него живые тени. Его глаза застила темнота.

– Не так уж и плохо, – рассеяв ее чары, скупо похвалил Файоннбарра.

Кажется, нужно привыкать, что с концом их весьма непродолжительных отношений закончились и комплименты.

– Что именно у тебя не получается?

Морриган бросила на колдуна ночи острый взгляд, всем своим видом говоря, что ей не по вкусу подобная формулировка. Файоннбарра ее гримасу проигнорировал.

– Ты сказала, что обращалась к ноктурнистам, но они не смогли тебе помочь. В чем именно?

– У меня не получается отделить от себя тень, – буркнула она. – Вернее, отделить тень я могу, но не получается вложить в нее силу, придать ей форму, которая способна обороняться и нападать.

– Покажи мне, – сложив руки на груди, велел Файоннбарра.

Морриган подавила раздраженный вздох. Уже успела отвыкнуть, что ею командуют.

Сосредоточившись, она отделила от себя тень – безликую, бесформенную. Придала размытому теневому сгустку очертания. Решить, что это будет, подсказал сам черный цвет. Из основной части тени Морриган слепила сильное, гибкое тело, голову с аккуратными ушками и спрятанным в тенях хищным выражением глаз. Четыре отростка вытянулись в когтистые лапы, пятый – в длинный и тонкий хвост.

Перед Файоннбаррой опустилась на лапы пантера, сотканная из теней.

– Красота, – восхитился он, выходя из роли строгого наставника. Однако, придав голосу твердость, вернулся обратно. – Но главное: на что она способна?

– Все, на что сейчас годится эта тень – устраивать представления и развлекать малышню, – поморщилась Морриган. – Может еще пугать людей и существ со слабой психикой или агризоофобией[8]8
  Агризоофобия – боязнь диких зверей.


[Закрыть]. Вдобавок она тает, стоит ослабить над ней контроль. Подозреваю, что так быть не должно.

Файоннбарра кивнул.

– Являясь частью тебя самой, твоя тень должна становиться отдельным, независимым элементом. Ты сможешь отдавать ей мысленные приказы, управлять ею, но и без твоего внимания исчезать она не должна.

Морриган вздохнула.

– Значит, я делаю что-то неправильно.

– Мы разберемся, – улыбнулся Файоннбарра. Миг, и тепла в его улыбке стало меньше, еще секунда – и она истаяла. – Сосредоточься на тени. Не как на объекте, а как на частице твоей сущности, в которую вложена колдовская сила. Почувствуй тонкие нити, связывающие вас. И по этим нитям пошли более сильный и прицельный поток энергии.

Про связующие нити несостоявшиеся наставники Морриган ничего не упоминали. Может, в этом суть?

Сосредоточившись не только на силе, но и на ощущениях, она почувствовала теневую пантеру так, будто та была ее продолжением. По капле влила в нее энергию. Почудилось, что тень стала явственнее… и темней.

Морриган победоносно взглянула на Файоннбарру.

– Не знаю, что ты делаешь, но ты явно не вдыхаешь в нее силу.

– Но я вдыхаю!

– Не вдыхаешь.

Морриган закатила глаза.

– Потрясающая техника обучения, – не удержавшись, съязвила она.

Файоннбарра смотрел на нее не моргая.

– Давай еще раз.

Морриган зашипела сквозь стиснутые зубы, но послушалась. Сконцентрировала все внимание и всю имеющуюся у нее колдовскую силу, и единым импульсом, единым потоком направила на собственную тень, принявшую обличье пантеры. По мерзкому ощущению онемения в пальцах и внутренней пустоты, поняла, что почти достигла границы иссушения.

Файоннбарра покачал головой, и что-то внутри оборвалось. Он нахмурился и прошептал заклинание, сделав странное движение пальцами.

– Я чувствую движение силы, – глухо сказал он.

– Я же говори…

– Полуночной силы, Морриган.

Она осеклась. Так вот на что это похоже. Но с каких пор ее подсознание считает полуночную силу ее основной?

Неудивительно, что Морриган не чувствовала запаха полыни – здесь, в Пропасти, им была пропитана каждый клочок земли, каждый уголок пространства. Но что, черт побери, это значит?

– Почему это произошло? Я же готовилась практиковать рассветные чары!

– А ты не догадываешься?

– Наставник у нас здесь ты, – проворчала она.

Файоннбарра с усмешкой кивнул, словно признавая ее правоту.

– В тебе так велико желание стать непревзойденной, могущественной ведьмой, что оно побуждает тебя задействовать все свои силы, призывать на помощь самое разрушительное в тебе.

– И что мне делать? Как это преодолеть?

Колдун ночи шагнул к Морриган, оказавшись почти так же близко, как в те моменты, когда ее целовал. Даже немного жаль, что его близость не вызвала в ней никакого отклика. Никакого желания. Голода. Ничего.

Не подозревая о мыслях Морриган, Файоннбарра мягко коснулся ее плеча.

– Вспомни те слова, которые ты мне говорила. Помни о своей цели. Чтобы уравнять ваши шансы, чтобы найти противодействие чарам Бадо́ и стать ей достойной противницей, тебе нужно постичь не полуночную, а рассветную силу.

– Подавить в себе стремление быть лучшей, которое я впитала с молоком матери? Что может быть проще!

– Вот такой настрой мне нравится, – рассмеялся Файоннбарра. Отодвинувшись, вернулся в привычное добродушно-ворчливое состояние. – А так как для своих «кошачьих» чар ты использовала полуночную силу, рассветной в тебе должно быть полным-полно. Так что не делай вид, что вот-вот упадешь в обморок. Давай сначала.

Морриган покачала головой, закусив губу, чтобы колдун ночи не увидел ее улыбки.