Текст книги "Частицы магии. Огонь"

Глава 7

Внутри все оказалось перевернуто, на полу битая посуда, словно кто-то не нашел, что искал и выместил злость на тарелках. Обеденный стол валяется вверх ногами, как упавший на спинку жук, шторы оборваны, а у зеркального шкафа отломана дверца.

Поняв, что в доме пусто, Клаус опустил кулаки и стал бегать от одного разбитого добра к другому. Мне даже жалко его стало, но когда оглянулся, злой взгляд устремился прямо на меня.

– Почему мне кажется, что они искали вас? – процедил он.

Я вскинула брови.

– Не справедливо. Может, они искали Фила. Про нас никому не известно, а твой друг, как понимаю, очень известен среди ваших стражников.

– Полиция, – огрызнулся блондин, поднимая двумя пальцами осколки вазы. – Они называются полиция. И «Инквизито». Черт… Это была династия Мин…

Фил осторожно обошел нас. Стараясь не наступать на осколки, приблизился к Клаусу и повертел головой.

Он предложил, глядя на осколки вазы:

– Может вызвать наряд?

– Спятил? – огрызнулся Клаус. – Давно в участке не был? Тебя первого загребут. И гостей наших.

Я спросила осторожно:

– Тогда что делать?

– Что-что, – произнес блондин сквозь зубы. – Мусор убирать. Для этого же ты сгодишься?

Меня ошпарило гневом. Отправив ему бешеный взгляд, набрала воздуха, чтобы как следует высказать все, что о нем думаю, но на плечо легла ладонь Лодина. Он покачал головой. Пришлось выдуть дым из ноздрей и промолчать.

Чтобы отвлечься от негодования, стала разглядывать обстановку. Если не считать полного разгрома, дом даже по меркам Трехмирья, богатый. На стенах картины, хоть и покосившиеся. На потолке и стенах сияющие диски, которые дают света больше, чем десяток свечей в канделябрах. Справа широкий диван, на против него у стены огромный черный прямоугольник, над ним часы. Слева кухня, посуда вся на полу, ложки и вилки раскиданы, будто их попросту высыпали из коробок. Из вредности. В углу большой серебристый шкаф, издающий тихое гудение, а впереди пара дверей и широкие деревянные ступеньки наверх.

Клаус сокрушенно качает головой и пытается собрать осколки вазы, но та разбилась так мелко, что только верховный маг может склеить.

– Черт… – пробормотал он. – Что они искали?

Фил перешагнул через обломки стула и направился к дивану, за которым на низеньком столике лежит черная пластинка. Такая же, как те, что подмирцы прислоняют у уху, только в несколько раз больше.

– Странно, – проговорил он. – Если бы я ворвался в дом, первое, что забрал бы, это технику. Компы, ноуты, планшеты. Если не из-за данных, так хоть продать потом можно.

– Да? – резко спросил Клаус.

Фил кивнул.

– Ага. Прям странно. Больше похоже на какую-то акцию запугивания или предупреждения. Только ради чего? Не верю, что из-за меня они такой кавардак устроили. Ладно, домой заявиться, провести разъяснительную беседу. Но костюмы, погоня, вторжение… Что-то не сходится.

– А, по-моему, все как раз предельно понятно. Все эти совпадения указывают на одно.

Он хмуро покосился на меня, потом кивнул на Лодина. Фил потер подбородок и проговорил задумчиво:

– Думаешь, из-за них?

– Другого объяснения нет, – проговорил Клаус, послав мне еще один мрачный взгляд, от которого захотелось спрятаться в раковину. – Я, конечно, человека популярный. Причем очень. Но ни один инквизитор…

– Думаешь, это они? – перебил Фил.

Клаус покривился.

– Ну а кто? – бросил он. – Кто еще смог бы пробраться в дом Клауса, устроить погром, ничего не взять, и так же беспрепятственно убраться? Они пришли к тебе, когда узнали, что ты привел новых друзей домой. Это точно «Инквизито».

Лодин прошелся по комнате и опустился рядом с Клаусом, который уже не осторожничает, сгребает обломки в сторону, чтобы расчистить пол. К моему удивлению, молча стал помогать.

Тот покосился, мол, без вас тошно, но промолчал. Потом достал из шкафа огромный черный мешок, они вдвоем стали загребать в него мусор.

Пока Лодин и Клаус в суровой тишине убирали, Фил взял пластинку со стола и стал водить пальцами. Я прошла на кухню. Когда открыла кастрюльку, чудом уцелевшую после разгрома. В нос ударил одуряющий запах вареной картошки с маслом, в животе заурчало, а я вспомнила, что не ела с момента прибытия Ферала.

– Клаус? – позвала я нехотя.

Из-за спины донесся недовольный голос:

– Слушаю.

– Эта картофельная толченка еще съедобна?

Клаус ответил, гремя какими-то деревяшками:

– Утренняя. Можешь есть, не отравишься. Моя домработница хорошо готовит.

– Я бы тоже не отказался, – отозвался с дивана Фил. – С утра не ел. Слушай, у тебя планшет без пароля. Рисковый парень ты.

– Там только фильмы и голые девки, – бросил Клаус не оглядываясь.

Я пробормотала:

– Какая срамота.

Думала, что говорила достаточно тихо, но Клаус услышал и произнес с таким лицом, будто его вынуждают говорить с отребьем:

– Избавь меня от мнения женщины, которая прибыла в другой мир в одном белье.

– Это была необходимость, – проговорила я недовольно, умолчав о том, что порой приходится ходить вообще без одежды, чтобы уберечь ее от бесполезного сгорания.

Порывшись в шкафчике над кастрюлькой, нашла пару целых тарелок. Выложив в них толченку, подняла с пола ложки и вилки, пару секунд шарила взглядом по замысловатым кухонным стойкам. В одной из них заметила блестящее углубление, над которым сверкает вытянутый носик, а на самом кончике висит капля.

Повинуясь инстинкту, шагнула к выемке и вывалила приборы. Те загремели, а я вжала голову в плечи.

Виновато оглянувшись, увидела, как Клаус хмуро косится на меня.

– Мойку нашла? – спросил он. – Правильно. Женщине положено знать где мойка на кухне. Краном пользоваться умеешь?

– Умею, – буркнула я, уязвленная тоном подмирца. – Только скажи, что это.

– Понятно, – отозвался Клаус.

Он бросил обломки в мешок и поднялся, оставив Лодина наедине с разгромом. Потом приблизился, не сводя с меня почему-то злого взгляда.

Когда оказался слишком близко, стук в груди участился, словно, пришлось отойти в сторону, чтобы не выдать волнения. Клаус все так же глядя на меня, шагнул к мойке. Я, стараясь скрыть смущение, отвернулась и стала делать вид, что внимательно слежу за каждым жестом.

– Учись, женщина, – сказал блондин.

Его пальцы подковырнули блестящий рычажок над носиком, из него тугой струей полилась вода, а Калус покрутил рычажок и произнес:

– Вправо горячая, влево холодная. Надавишь, прекратит течь. В холодильнике, это вон тот серый шкаф, овощи и что хочешь. Сама найдешь. Губка и средство тут.

Проследив за его указующим перстом, обнаружила желтый брусок, рядом бутыль из плотного материала.

– Ты со всеми такой учтивый? – съязвила я.

– Только если надо, – отозвался Клаус.

Я спросила, подняв на него взгляд:

– И что тебе от меня надо?

– А что можно?

Внутри вспыхнуло, лицо запылало, а волна жара ударила изнутри с такой силой, что меня пошатнуло. За спиной хихикнул Лодин, а я оттолкнула подмирца и проговорила хмурясь:

– Ничего нельзя. Я добровольно вызвалась вымыть эти ложки и поварешки. И вести себя, как пьяный Ферал не обязательно.

Клаус отошел, глядя на меня еще презрительней, чем раньше. Я подумала, он, наверное, женоненавистник, о которых слышала от мамы, когда рассказывала о мужчинах, что живут в Нижних поречьях. Говорила, что женщины там вообще не имеют голоса, в основном молча переделывают работу по дому, рожают детей, но даже концу жизни не зарабатывают того уважения, каким пользуются мужчины.

Я демонстративно взяла две ложки одновременно, быстро сполоснула, потом победно взглянула на Клауса, оставив остальные приборы лежать в мойке.

– Бунт? – спросил он приподнимая бровь и косясь на Лодина.

Тот уже закончил сгребать мусор в мешок, оставив его в середине комнаты, и ушел к Филу заглядывать через плечо. Там загадочный «планшет», подмирская магия и куча интересного. Но время от времени, поглядывает в нашу сторону, видимо, беспокоится.

Стараясь показать, что сама чего-то стою, я сказала:

– Ты случайно не из Нижнего поречья?

– Что это за дыра? – поинтересовался он, направляясь к Филу и Лодину.

Я проговорила, раскладывая ложки по тарелкам:

– Наверное, такая же, как и ваш Айскленд. Слышала, там тоже наглые мужики, которые жен ни во что не ставят.

– А ты что, феминистка? – поинтересовался Клаус.

Он приблизился к ведущей наверх лестнице, и вопросительно уставился на меня. Я взяла обе тарелки и направилась к дивану, где мои спутники что-то изучают. Или усиленно делают вид.

Я проговорила, чуть обернувшись на Клауса:

– Не знаю, что это значит. Но если бы ты заявился ко мне в Звенящую долину и так себя вел, превратила бы в обугленную головешку. Честно. Я вообще не понимаю, для чего Фил тебя позвал. Только качаешь права и возмущаешься.

Когда протянула тарелку Лодину, Клаус хмыкнул и проговорил такими тоном, которому позавидуют лучшие ораторы долины:

– Может потому, что я всю жизнь посвятил поиску научных обоснований легенд? Например, ты слышала об Иггдрассиле, исландской версии великого Древа? У славян его именовали дубом, у индусов – Ашваттха, а у тюрков, к примеру, Байтрек. Все они говорят о делении этого Древа на миры, где у корней живет всякая нечисть, в середине людские миры, а в кроне – боги. Традиционная скандинавская мифология предлагает девять миров на всем Древе, но если взять в расчет современную науку, немного логики и воображения, можно предположить, что миров во Вселенной в сотни раз больше. Допускаю, вы прибыли как раз из такого не учтенного мира. В наших источниках о магическом цветке не упоминается, но если верить вашим словам, он могуч. И находиться ему следует подальше от человеческих глаз. А если цветок по какой-то причине расцвел, как говорите, в Подмире, лучше, чтобы вам помогал я, а не «костюмы». Я хоть немного убедил тебя в полезности?

Пока Клаус вещал, Лодин и Фил оторвались от планшета. Фил смотрит на блондина с нескрываемой гордостью, мол, с каким человеком общаюсь, а ветер щурится, как сытый кот, и косится на меня левым глазом.

Я почувствовала себя согрешившей послушницей перед проповедником, которой готов прилюдно покарать. Речь Клауса на секунду выбила из колеи, заставив ощутить беспомощность.

Протянув тарелку Филу, я надула губы и проговорила:

– Немного убедил. Совсем немного.

– Какое облегчение, – сказал Клаус и шагнул на ступеньку. – Вы тут ешьте, пейте, не шалите. Я на верх, проверю, не разгромили ли там.

Блондин исчез на лестнице, громко топая, то ли специально, то ли ступеньки такие, а я, уязвленная и обиженная, стала набивать рот толченкой.

Лишь, когда съела половину, поняла, что не предложила Лодину. Спохватившись, протянула ему остатки, но тот лишь улыбнулся и покачал головой.

– Не голоден, – сказал он.

Зато Фил уплетал за двоих.

– А я очень, – проговорил он с набитым ртом. – Как жрать-то охота. Погром погромом. Но тело надо питать, когда оно требует. А у меня оно все время требует. Метаболизм быстрый. Массу набрать не могу.

Я поморщилась. Так бескультурно у нас даже поросята в Нижнем поречье не едят. Но подмирца, похоже, вопрос красоты беспокоит меньше всего, он забрасывает в рот ложки одну за другой и, кажется, не жует.

С верхнего этажа послышалась отборная ругань, из которой поняла, там тоже все переворотили, разбросали, и кажется разбили предмет, под названием «плазма».

Пока мы ели и таращились в пластинку, где Фил надеялся найти что-нибудь о цветке, как-то помочь поискам, на втором этаже громыхало, словно Клаус решил доломать мебель.

Спустя минут десять, он спустился. Волосы взъерошены, рубашка, которая футболка, вспотела на груди, а в глазах праведный гнев.

– Твари! – выпалил он. – Они унитаз на втором этаже разбили! Зачем? Зачем он им сдался? Двадцать тысяч за него отдал, обещали стойкость к ударам.

Я не знала, что такое унитаз, но, по всей видимости, очень ценный предмет, если он так убивается.

Клаус прошелся по комнате и в бессилии рухнул на диван, будто и впрямь крушил остатки былой роскоши.

– Все, все развалили. Это какой-то заговор. Это «костюмы». Точно, они. Ничего не украли, золотая статуэтка как стояла на комоде, так и стоит. Им точно нужны вы.

Он мрачно посмотрел на Лодина, а на мне взгляд задержался так долго, что ощутила, как в сотый раз в груди загорается уголек.

– Наверное, – предположил Фил, все еще таращась в планшет, – они не стали преследовать по тоннелям, а сразу пробили моих друзей и поехали к тебе. А когда не застали, разломали все, на всякий случай.

Я осторожно поинтересовалась:

– А почему им нас не дождаться?

Клаус посмотрел, будто я говорящая корова, и проговорил раздраженно:

– Разве не понятно? Пришли. Нас нет. Решили, что ушли другим путем, скрываться в другое место.

– Да, но… – попыталась возразить я.

Фил перебил.

– Надо найти ваш цветок прежде, чем до него доберутся «костюмы», – сказал он.

Лодин на секунду оторвался от планшета, такого необычного и волшебного, хотя все хором утверждают, что в этом мире магии нет. В глазах мелькнула тревога, хотя этот проныра успевает коситься в сияющий прямоугольник, где сменяются картинки с фривольными женщинами.

Он спросил озадаченно:

– Думаешь, они о нем знают?

– Кто их разберет, – отозвался Фил. – Но иначе, зачем было устраивать такой показательный погром и ничего не красть? Обычные воры сразу драгоценности и технику выносят, а это… Будь им нужен я, вообще бы не отпускали никогда из отделений. Хотя… Ко мне не подкопаться. Я умею заметать следы. Даже когда залез в базу «Инквизито» в отдел секретных исследований, не смогли доказать.

Взгляд Клауса стал изумленным, брови всползли наверх, а когда Фил вопросительно покосился на него, произнес:

– Ты влез в базу инквизиторов?

Взломщик пожал плечами.

– Было дело.

– Базу исследований?

– Ну да, – согласился Фил как-то неохотно. – Попотел тогда изрядно, но влез. Полазил, посмотрел, ну и вылез.

Клаус охнул, вытаращив глаза, пальцы затряслись, как у старателя, который нашел золотую жилу.

– И что? – спросил он напряженно. – Что ты видел? Сохранил данные? Отвечай.

– Я что, самоубийца? – поинтересовался в ответ Фил. – Они бы меня точно расстреляли где-нибудь в подворотне. Я же культурны хакер. Мне чужого не надо. Мне для азарта, для проверки навыка…

Видно было, что блондин не просто разочарован, а убит простодушием взломщика. Глаза уставились в черный прямоугольник на стене, лицо побледнело, а голова закачалась, будто говорит «нет» невидимому собеседнику.

– Святая невинность… – пробормотал он. – Это же информация. Ты за нее мог получить огромные. Нет. Огроменные деньги! Исследования «Инквизито»… Господи, почему такие мозги достались такому идиоту… Ничего не сохранил, ни чего… Можно было бы вернуть…

Фил доел остатки картофельной толченки и, облизав ложку, проговорил так невозмутимо, что даже Фарбус позавидует:

– Думаю, мы живы именно потому, что у меня ничего не сохранено и не передано никуда. Именно поэтому мы еще не плаваем в заливе. Но кое-что я все-таки запомнил. Один документ прочел.

Клаус перестал таращиться в черный прямоугольник, взгляд стал цепким, как кошачьи когти, он впился им в лицо Фила и произнес с нажимом:

– И ты не сказал?!

Подмирец, который назвался хакером, пожал плечами.

– Ну а что говорить? Во-первых, некогда было, а во-вторых, я ничего не понял. Решил, это бесполезно.

– Да как так можно! – выпалил блондин, взмахнув руками. – Любая информация из архивов «Инквизито» полезна. Выкладывай.

Лицо Фила стало бесстрастным, глаза потеряли выражение, а взгляд устремился в стену.

Я непонимающе переводила взгляд с одного на другого, пытаясь прикинуть, как давно они дружат, если общаются друг с другом в такой резкой манере. Но так и не смогла потому, что в Звенящей Долние с друзьями стараются вести себя учтиво.

Фил заговорил монотонно и спокойно, словно превратился в один из своих волшебных артефактов, которые только и могут, что бледно сиять и перелистывать картинки:

– Взять под особый контроль место скопления психической энергии… Зона между древними курганами, грязевым озером и соленой рекой… Особый статус женщин. Большинство обладают психический энергией в неуточненном количестве… Значительно увеличение колебания магнитных полей за последние двое суток. Увеличение колебаний. Неизвестные выбросы плазмы… Частицы…

Мы с Лодином опасливо смотрели на хакера, который сейчас похож на поднятого магом мертвеца и вещает с того света. Видя наше замешательство, Клаус быстро пояснил:

– У Фила хорошая память. Он, может, и не понимает, что говорит, но воспроизводит все, что успел прочесть.

Это, видимо, должно было нас успокоить. Но когда хакер со все еще бесстрастным лицом повернулся ко мне, стало совсем не по себе. Я отшагнула, моля богов, чтобы огненные силы вернулись ко мне, если вдруг этот сумасшедший вздумает напасть.

Взгляду Фила неожиданно вернулась человечность, он простовато улыбнулся и пожал плечами.

– Ну, – произнес он, – как-то так. Я ж говорил, бестолковая несвязанная информация. Ни применить, ни отменить. Короче, ерунда.

Клаус с силой потер лоб и что-то промычал под нос, потом вскочил и подбежал к полке со сваленными в кучу книгами. Раньше, они, скорее всего, аккуратно стояли друг за дружкой, но после визита «костюмов» мало что осталось на месте.

Он быстро порылся в фолиантах, пару штук беспощадно откинул в сторону, а когда те упали, поняла – это вообще не книги, а какие-то сборища картин с разнузданными женщинами.

Тем временем блондин продолжал рыться в закромах. Потом схватил какой-то фолиант и стал быстро листать.

– Вот! – воскликнул он, тыкая куда-то в пергамент. – Бесполезная? Да куда там. Я все понял! Фил, Фил, ты… Слов нет. Смотрите, эти курганы. Ага, а вот тут, это иксаматы и савроматы, они называли себя асами.

Фил покосился на мою тарелку, где еще остается немного толченки, я жадно сунула в рот ложку, а он хмыкнул и произнес:

– Ты давай не блещи своими историческими познаниями. Все равно ничего не понятно.

– Да погоди ты! – отмахнулся Клаус, с еще большей страстью вчитываясь в тексты. – У этих асов был матриархат. Культ женщин, богиня плодородия, царицы, вожди, ведуньи. Понимаете?

Мы все втроем переглянулись, а Фил ответил:

– Нет.

– Да что ж вы такие… – сокрушенно проговорил Клаус, забыв, что его мебель разнесли в щепки, а где-то рыскают «костюмы».

Гоняя во рту разжиженную толченку, я поинтересовалась осторожно:

– Какие?

– Несообразительные, – отозвался блондин, не глядя. – Если верить истории, здесь могло располагаться древнее царство амазонок. Тех самых, что на конях и с колыхающейся грудью. Культ Кибелы, матери богов.

Внутри шевельнулось чувство гордости, что в таком дремучем и жутком мире, могло существовать королевство, где управляли женщины. А они, как известно, лучшие управители, потому, что не устраивают войн.

– Но к чему это все? – спросила я, догадываясь, что остальные тоже ничего не поняли.

Клаус посмотрел на меня как проповедник, рассерженный, что прихожанка опоздала на службу.

– Я понял, почему вы попали именно сюда, – сказал он, захлопнув книгу.

Лодин, которому очень понравился планшет, водит пальцем по экрану, меняя картинки и тыкая на каких-то женщин. Губы время от времени растягиваются в довольной улыбке, словно забыл, что мы в чужом мире, а следом гонятся полчища неведомых инквизиторов.

Он спросил спокойно:

– Сюда, это в Подмир?

Лицо Клауса скривилось, но он кивнул.

– Да, в Подмир.

– Здесь место силы? – все так же спокойно поинтересовался Лодин.

Клаус даже подпрыгнул. Лицо стало такими, словно черноволосый отнял любимую игрушку. Крылья носа колыхнулись, он проговорил хмуро:

– Как ты догадался?

Лодин, не отрываясь от фривольных картинок, пожал плечами и сказал:

– Я умею быстро думать, когда надо.

– Ладно, – недовольно произнес Клаус. – Не важно. В общем, да. Здесь что-то вроде места силы. Фил сказал, в данных инквизиторов указано сильное колебание психических или каких-то еще волн. Если это действительно бывшие земли амазонок, то Айскленд может быть чем-то вроде ведьминой столицы.

– Снова не удивил, – произнес Лодин. – Как только попали сюда, сразу заметили на улицах ведьм. Правда почему-то пешком.

Лицо Клауса еще больше омрачилось.

– Никогда не видел, чтоб бабы на метлах летали, – согласился он. – Но полагаю, ведьмами стоит называть женщин, которые обрели мудрость и ум. А не с метлами… Хотя говорят есть и такие, которые могут всякую гадость наслать. Но это уже из серии околонаучного.

Я проговорила задумчиво:

– Значит, здесь все пропитано подмирской… Извини, Айсклендской магией?

– Магии не бывает, – нравоучительно произнес Клаус. – В нашем мире не бывает. Правда, после того, что увидел, я не в чем не уверен.

Я отправила очередную ложку толченки в рот, чувствуя, как желудок наливается приятной тяжестью. Подмир, может и материален, и магия тут превращена во что-то непонятное, но картошка остается картошкой, вполне съедобной и сытной. И, несмотря на преследования огнекрылого, от которого в Подмире я кое-как спрятана, голод никуда не делся.

– И еще мне кажется, – добавил Клаус, – ваш цветок тоже должен быть где-то в этих землях.

– Амазонских? – спросила я, тщательно пережевывая. – Амазонских землях?

Клаус неуверенно покачал головой и скривил губы. Потом несколько раз прошелся из стороны в сторону, наступив на осколок, который забыли убрать. Тот жалобно хрустнул, а когда блондин поднял ботинок, на полу остался лишь белый порошок.

– Амазонских, – согласился он нехотя и приблизился к лестнице. – Думаю, должно быть что-то еще. Какие-нибудь знаки, исторические сводки, которые укажут, где искать. Я пороюсь в книгах и интернете. Хотя в нем вряд ли будет.

Фил, успевший расправиться с толченкой, округлил глаза и выдохнул:

– Да ну ладно. В сети есть все. Почему это вряд ли?

– Потому, – стал терпеливо объяснять Клаус, – что такие сведения не будут выкладывать в общий доступ.

– А книги разве не общедоступны? – парировал взломщик.

Клаус кивнул.

– Общедоступны, – согласился он. – Но только не те, что стоят у меня на полках.

Я поставила опустевшую тарелку на столик рядом с такой же, где бесповоротно засохли остатки толченки, и сказала:

– Думаешь, в ваших книгах будут записи о Трехмирье и цветке?

Брови Клауса сдвинулись, он проговорил, ступая на лестницу:

– О Трехмирье, может, и не будет. Но об амазонках наверняка что-то найду.

Когда он снова скрылся на втором этаже, Фил с Лодином зависли над планшетом, и стали делать вид, что тоже ищут информацию. Но по их одурелым лицам поняла, разглядывают они вовсе не письмена. И если Лодина еще могу понять, он никогда не видел такой магии, то Фил должен давно привыкнуть к подобным вещам.

Понаблюдав за ними еще пару минут, сделала вывод, что потребности мужчин, не зависимо от мира, плюс минус одинаковые. Что у Ферала, что у Фила, что у остальных. Хотя Клаус вызывает сомнения.

Подумав о нем, жгучий уголек в груди снова разросся, волна прежде неведомых эмоций прокатилась до самых пяток, а сердце забилось чаще. Сын пастуха вызывал во мне теплоту, рядом с ним хотелось часами бродить по лесу и слушать птиц. Но от Клауса внутри все вздрагивает, вспыхивает, как пересушенное полено.

Вытерев губы, решила подышать воздухом, чтобы немного успокоиться и проветрить мысли. Окна открыть никто не удосужился, а воздухоотводов в этом огромном доме тоже не заметила.

– Я на крыльце буду, – сообщила я.

Лодин поднял голову и посмотрел на меня как старший брат, которому велено следить за взбалмошной сестрицей.

– Лучше бы тебе не выходить одной, – проговорил он.

– Я не далеко, – пообещала я. – Вы все равно уткнулись в этот магический предмет, а Клаус меня не выносит. Даже со второго этажа слышу, как бормочет.

Лодин нахмурился, но произнес:

– Далеко не отходи. Если что – кричи.

– Уж не сомневайся. К тому же, я все-таки огонь. Постоять за себя смогу.

– Это в Трехмирье ты могла одним жестом спалить целый дом, – напомнил черноволосый. – А тут покрываешься испариной, едва печку затопишь. Не отворачивайся. Я видел, как побледнела и взмокла, когда у Фила в доме вспыхнул очаг.

Я вздохнула и проговорила сдаваясь:

– Ты прав. Но мне тут тесно. Обещаю, буду у двери. Ты даже будешь слышать, как дышу.

– И чешешься, – добавил Лодин уже с улыбкой.

– Я не чешусь, – проговорила я обиженно и направилась к выходу.

Когда дверь за мной закрылась, я наконец, вдохнула полной грудью, впервые за последнее время ощутив свободу. Всю неделю за мной следил верховный маг, боясь, что в последний момент передумаю и сбегу куда-нибудь в Гнилую пасть, где у него нет влияния. Потом Ферал, затем смотритель и Лодин. А потом еще эти подмирцы и остальные.

Теперь же, в свежем ночном воздухе, слушая стрекот цикад, я почувствовала себя свободной и легкой, несмотря на плотное тело. Улыбнувшись, шагнула на нижнюю ступеньку. Слева в траве заметила гнома, сделанного из чего-то блестящего. Я потянулась к нему.

С пава зашелестело, но когда оглянулась, в шею что-то укололо, и мир потух.