Текст книги "Тайны Бельфора. Темный вестник"

Глава 5

«Не знаю как, но только вымышленное тревожит сильнее. Действительное имеет свою меру, а о том, что доходит неведомо откуда, пугливая душа вольна строить догадки. Нет ничего гибельней и непоправимей панического страха: всякий иной страх безрассуден, а этот – безумен.»

(c) Луций Анней Сенека

На улице еще было темно, и все покрывал густой туман. Через открытое окно чувствовался свежий воздух, который очень бодрил. Отсутствующим взглядом, я смотрел вперед, через стеклянное око, в одну точку на соседском доме, а в голове бушевали и путались мысли от увиденного. Сердце начинало подскакивать после каждого удара грома, тогда, не выдержав, пошел в душ. Там понял, что все мои догадки глупые и не имеют никакого смысла. Единственное, что оставалось – это сдаться. Этого я хотел меньше всего, и ответы мне были необходимы, как глоток свежего воздуха. Я быстро собрался и решил, что позавтракаю где-нибудь по дороге.

Снаружи покрапывал моросящий дождик, который очистил меня от ненужных мыслей и легкого раздражения. Будь сейчас солнечная погода, я бы даже не старался заставить себя выйти из дома. По дороге до колледжа я зашел в кафе, которое только что открылось. Заведение было совсем небольшое, больше похожее на булочную. Снаружи стояли два белых стула возле круглого стола и доска с меню. Все стекла были увешаны рекламными плакатами, непонятными картинками, визитками и листовками, говорящими о предстоящих мероприятиях в Лондоне и его округе. Внутри было очень тепло и пахло свежей выпечкой с корицей. Вместо обычного света был теплый, оранжевый. Белых стульев не было, только мягкие кресла и диваны возле деревянных столиков. На столах стояли небольшие лампы, откуда и исходил этот теплый свет. Людей в помещении еще не было, только я и черный кот, лежащий на подоконнике.

Из двери у кассы вышла милая старушка в нежно-розовом фартучке. У нее были короткие белоснежные волосы, убранные в пучок. Лицо покрывали морщины, глаза были уже блеклые, но доброта и огонек в них не угасли.

– Ох, здравствуй, милый мальчик, чего желаешь? – спросила хозяйка заведения, отряхивая муку с фартучка.

– Доброе утро, можно, пожалуйста, два шоколадных и два ванильных кекса и имбирный чай, чем больше, тем лучше.

– Я как раз только закончила печь кексы, мне всегда казалось, что они у меня получаются лучше всего, – она улыбнулась и вернулась туда, откуда пришла.

Я сел возле окна, ожидая свой заказ, и стал внимательно рассматривать спящего кота. Мне всегда было интересно заглянуть в их мысли и хотя бы немного понять. Животные всегда казались мне интересными существами несмотря на то, что иногда раздражали меня. Я часто замечал, как для некоторых людей, животные являются неотъемлемой частью их жизни. Люди с ними беседуют и играют. Порой животные заменяют им друзей или даже детей. Мы – люди – очень сильно любим этих существ и стараемся дарить им самые незабываемые впечатления, которые они только могут получить от своей недолгой жизни на земле. В ответ они дают нам тепло и умиротворение. Сколько положительных эмоций может дать нам маленький котенок, еще ничего не представляющий собой. А как мы будем счастливы, когда на день рождения нам подарят щеночка или кролика, о котором мы так мечтали. В голове крутятся разные мысли о том, что творится в головах этих чудесных существ, но можем только предполагать, не более. Что движет животным, когда оно сбегает из дома? А что творится в его голове, когда они во сне дергают лапами и тяжело дышат? Может, у них проблемы со здоровьем или просто плохой сон? А что может сниться животным? Как они убегают из дома или как хозяин купил гору вкусняшек? Этого мы никогда не узнаем.

– Вижу, тебе Эйри приглянулся. Он здесь уже вторую неделю живет, а хозяев так и не нашли. Я, конечно, привыкла к нему, но иногда так жалко малыша. Всегда один, с другими котами не общается, а тут только спит и ест. Иногда бывает заглядывает на кухню, посмотреть, что я готовлю. Я бы его и себе забрала, но у меня и так слишком много живности дома, и вряд ли остальным он понравится. Если хочешь, можешь его забрать.

Я посмотрел сначала на кота, потом на старушку, потом снова на кота, и не знал, что ответить. Эйри почему-то напомнил мне меня, и стало как-то не по себе. Я не мог отказаться, но и не мог согласиться. Что скажут родители, когда я притащу его домой?

– Почему Эйри?

– Не знаю, наверно, из-за цвета шерсти. На его ошейнике так было написано. Ну, так что, понравился малыш?

– Я не уверен. В смысле он милый, но у меня никогда не было животных.

– Мои родители отказывались покупать мне домашнего питомца. Потом, когда я переехала сюда и стала свободна, то завела собаку. После чего завела еще пять, – она подмигнула и снова ушла на кухню.

– Знаете, я решил, что нельзя его оставлять в одиночестве, – неожиданно выкрикнул я. – А сколько ему лет? – женщина снова вышла ко мне с заказом и широко улыбнулась.

– Ему, я думаю, еще и года нет. Вот твой заказ. Как мне тебя звать, милый мальчик?

– Меня зовут Уилл, и я вам обещаю, что завтра вы уже забудете это имя, – хозяйка как-то удивленно на меня посмотрела, но потом сразу улыбнулась. – Мэм, только я сейчас не могу его взять, надеюсь, он никуда не уйдет до конца дня или даже недели.

– Ой, что ты, чудес не бывает, – она немного призадумалась, посмотрела на часы и добавила. – Хотя как посмотреть, – она добродушно ухмыльнулась и ушла прочь. Странные люди стали попадаться мне на пути. Все загадочнее и загадочнее. Что бы на это сказал прошлый Уилл?

Я вышел из кофейни и направился в сторону колледжа. На улице была легкая прохлада, вызывающая мурашки. Солнце так и не намеревалось выглянуть из-под тяжелых темных туч. Улица была полуживая, временами замечаешь, как открываются магазины и другие кофейни. Где-то пробегают люди, опаздывающие на работу. Время от времени проезжают машины. Я уже давно перестал беспокоиться о том, что мне предстоит обсудить дело раньше времени, потому что мой разум не хочет перерабатывать подобную информацию и приходить к рациональному выводу. Впервые я опустил руки, не разобравшись до конца.

Вот оно, это здание. Вон дверь, в которую я должен сейчас зайти. А за ней дорога, ведущая в бездну, где меня поджидает чудовище. Мистер Дюпрель настолько вызывал у меня недоверие и беспокойство, что я готов был уехать, как можно дальше отсюда, лишь бы не заговорить с ним снова. Я понятия не имею, почему меня охватывали подобные чувства. Я толком не знаю этого человека, но мое подсознание сходит с ума при одном только упоминании о нем. Словно в этот момент срабатывает инстинкт самосохранения.

Вокруг колледжа расстилался ковер из зеленой травы, пахнущий дождем. Где-то были садовые клумбы, где-то просто росли молодые деревья и кустарники. К колледжу вела широкая дорожка, вдоль которой стоят скамьи. За зданием можно было отдохнуть в беседке, расположенной возле небольшого прудика с декоративными рыбками. Мое самое любимое место – это самый край территории колледжа. Там близко располагаются деревья, за которыми тебя не видно. Там же стоят две скамьи, на одной из них я устраиваюсь поудобнее и жду следующую лекцию, а если погода позволяет, то обедаю на свежем воздухе. Построение представляло собой большой особняк средневековой эпохи. Если бы не красные стены здания, которые утопают в зелени, было бы еще страшнее заходить внутрь в такой ситуации.

От скрипа входной двери, отдающей эхом по всем коридорам, меня пробрала дрожь с ног до головы. В большой прихожей стоял стол, где всегда сидела одна и та же девушка, которая, по-видимому, сама только закончила учиться. Стены были темно-красные, с золотыми узорами. На них висели гобелены и различные картины: портреты, пейзажи, а также картины, связанные с историей. Висят, по всей видимости, уже не первое столетие. На первом этаже можно было найти общую столовую, большую библиотеку, больничное крыло, класс по праву и комнаты отдыха. На втором этаже были все кабинеты, лекционные, спортивный и актовый залы. На последнем этаже находились: кабинет декана колледжа и комнаты для преподавателей. А что располагалось в подвале, можно только гадать. Бывает, что туда отправляют провинившихся студентов, но никто из них не осмеливается рассказать, что там делал и видел.

Я и не заметил, как дошел до двери, где должен был находиться мистер Дюпрель. Я подумал, что будет верным решением отключить все эмоции и спокойно разобраться во всем. Не успев дотронуться до ручки двери, как моего плеча коснулась чья-то рука.

– Вижу, тебе не терпелось со мной увидеться. Я думаю, ты мог бы и после занятий ко мне подойти, – опять эта его довольная улыбка, которая выводила меня еще больше. Но я пообещал себе не подавать виду, поэтому всего лишь кивнул и проследовал за ним в класс.

– По утрам ты еще менее разговорчив, чем днем. Чаю? – я снова ему ответил лишь кивком. – Тебя вчера не было, плохо себя чувствовал? – спросил мужчина, заваривая чай.

– Нет.

– Я, было, подумал, у тебя болит горло, поэтому ты молчишь. Рад, что дар речи к тебе снова вернулся. Тогда чем обязан столь раннему визиту, Уилл?

– Я думаю, вы прекрасно знаете ответ на этот вопрос, сэр.

– Да, пожалуй, знаю. Просто хотелось тебя немного разговорить перед тем, как начну тебе все объяснять. Ты точно не хочешь еще подумать? У тебя есть время до завтрашнего утра.

– Уверен, сэр, – продолжая делать невозмутимый вид лица.

– Тогда начнем, – он протянул чашку чая и уселся на свой стул. – У тебя вообще нет никаких идей? Совсем ничего? – я хотел было рассказать теории моего дедушки, но знал, что они глупо звучат, и я так и не сходил к Вагнерам за ответами. – Вряд ли здесь замешаны другие люди, кроме самой семьи почтальона. Он вел правильный образ жизни. Содержал семью, любил жену и детей, ходил в церковь. Он просто не мог изменить своей вере и пойти по кривой дороге, – будто прочитав мои мысли, сказал мистер Дюпрель. – Здесь все гораздо запутаннее. Давай я тебе дам еще минут пять. Пораскинь мозгами. Вспомни, как он был изуродован. Вспомни, кто первый его увидел. Вспомни, что он ни в чем не виновная жертва, а его жену стали все меньше видеть в общественных местах, особенно в определенные дни месяца. – Вот он ответ, но до меня никак не могли дойти его слова. Я даже на секунду ушел отсюда и очутился где-то за пределами этого места и вообще за пределами разумного. Мистер Дюпрель снова смотрел в окно, как будто чего-то ждал или надеялся кого-то увидеть, но там так ничего и не появлялось. Я правда пытался собраться с мыслями, но кроме собственных страхов и переживаний я не мог ничего разобрать. И тут я вспомнил про статью в интернете. Мальчика, возраста около десяти лет, сильно покусали в небольшом лесу Хэмпстед-хит, как раз недалеко от дома почтальона. Мальчика нашла собственная мать. После чего неделю пролежал в больнице. Также я думал, что на это способно лишь большое животное, в случае с мальчиком так и было написано. На большее меня не хватило, и я решил поведать эти мысли профессору, если его так можно было назвать. А он будто уже успел покопаться в моей бездонной голове, лишь улыбнулся моей решительности высказать свою точку зрения. Пару минут мы сидели в тишине и смотрели на это окно, как идиоты. Мистер Дюпрель глотнул чаю и продолжил беседу.

– Ты смышленый мальчик, только какой-то отстраненный от общества, но я тебя не виню. Когда-то я был таким же, как ты, но, я думаю, сейчас тебя вряд ли это интересует, поэтому перейду непосредственно к делу. Видишь ли, мне тяжело тебе сказать правду, потому что ты в нее не поверишь. Поэтому прошу тебя молча меня выслушать. Я знаю, что для тебя это несложно. – хватит, хватит этой ухмылки. И опять он словно залез в мою голову и стал более серьезным. – Мне однажды уже приходилось оказываться в подобной ситуации, но те люди были больше готовы к тому, что я им тогда поведал, твоя же реакция меня слегка беспокоит, – почему нельзя просто напрямую сказать, что произошло с этим почтальоном, и я бы отстал от него, но нет, надо устраивать этот концерт. – Насчет того мальчика были правы, это было животное. Но ты, наверно, думаешь, что это какая-нибудь одичавшая собачка или что-то подобное. Впрочем, я тебя не виню, все бы так подумали, но это животное немного отличается от обычного понимания о животном. Да, и им не нравится, когда их называют так, будто они какие-то неразумные существа, – это было уже слишком. Я, было, уже собирался вскочить и накричать на него, захлопнуть чертову дверь и больше никогда туда не возвращаться. Еле сдержался, так как он попросил реагировать молча, и я себе пообещал его послушаться. – Понимаешь, его жена необычная женщина. Она не такая, как все, впрочем, как и мы с тобой, Уилл. Но об этом позже. Существует такое проклятие, оно может передаваться по наследству, иногда его насылают разные магические существа, но чаще всего оно возникает при укусе одного, зараженного другим. Она была проклята, я так думаю. Жена этого несчастного почтальона носила на себе ужасное клеймо и не могла контролировать его побочные эффекты постоянно. Это очень сложно, особенно такой хрупкой женщине, как она. Я так и не познакомился с ней, но обязан это сделать, чтобы такой случай не повторился снова. И со случаем мальчика, я думаю, это тоже была она, – он достал из ящика книгу под названием «Книга оборотней», написанную Сэбином Бэринг-Гулдом, посмотрел на неё и протянул мне. – Прочти, как появится свободное время, – я стал рассматривать обложку, после засунул книгу в свою сумку. – Ты, наверно, не хочешь воспринимать мои слова всерьез. Я знаю, что для тебя это все какая-то вакханалия, но я прошу просто принять это. И если ты не против, я бы хотел взять тебя с собой, когда пойду ее навестить. Поэтому это дело не могли раскрыть до конца, поэтому я не мог предоставить другим возможность узнать, что случилось на самом деле. Можешь спросить меня о чем-нибудь, если хочешь, конечно.

Он встал со стула и пошел к окну. Я же просто не понимал, зачем он рассказал мне все это. Он же прекрасно знает, что я во все это не поверю. А с чувством юмора у него все в порядке, однако.

– Мне это все записать? А то я карандаш с собой не взял, – Хирон вздохнул от безуспешности этой беседы. – Зачем вы все это рассказали? И почему именно мне?

– Я бы хотел тебя посвятить во все сразу, но у меня нет разрешения на это. Но это пока что.

– Во что во все?

– Просто знай, что этот мир не такой простой, как тебе кажется. Мы можем жить и не замечать вокруг себя ничего, – тут я вспомнил слова дедушки: «Если ты этого не видишь, не значит, что этого нет». Будто этими словами он хотел до меня достучаться, чтобы я, наконец, раскрыл глаза. Но я не доверял этому французу. Он больше похож на сумасшедшего, чем на адекватного человека. То ли ради смеха, то ли от скуки я решил согласиться пойти с ним к этой женщине.

– Ладно, я согласен на это. Только ничего от меня не ждите, я вряд ли смогу оправдать ваши надежды.

– Я и не надеялся на большее. Тогда давай в пятницу, часа в четыре, встретимся в холле.

– Ладно, хорошо, – я встал со стула, бросил на него презрительный взгляд и вышел из класса. А он так и продолжил стоять возле окна, наблюдая за чем-то.

Хорошо, что сегодня у меня не было с ним занятий. Я бы этого не выдержал. Поскорее бы вернулся это чудак Дулитл, он хотя бы не вызывал такого отвращения. Мистер Дюпрель побил все рекорды по загадочности и невозмутимости. Но теперь он не вызывал у меня страха, а только жалость и раздражение. На этом я решил закончить свои раздумья по поводу этого человека, он этого не заслуживает. Я выпил воды, чтобы немного успокоиться и направился на лекцию профессора Роули.

* * *

Взгляд повсюду упирается в темные, грязные, серые стены, и только в конце переулка виднеется маленький красный домик. Это был тот самый дом, в котором жил «кровавый почтальон». Спускаясь по переулку, я все время оглядывался то назад, то на мистера Дюпреля и не понимал, зачем мы туда идём, как будто его слова и вправду могут быть истиной. Мы почти дошли до этого дома, как вдруг я услышал какой-то странный шорох в кустах, но это оказался всего лишь кот. Мистер Дюпрель, со своей нисходящей улыбкой, стоял уже у двери и не слишком громко постукивал орлом на своей трости. Спустя пару минут вышла женщина. Она была среднего роста, руки были крупными, выражение лица было замученным, а взгляд пустым и испуганным. Одежда была неприметной, и вся в муке.

– Добрый день. Меня зовут Хирон Дюпрель. А вы, я полагаю, Аманда? – она переводила взгляд то на меня, то на него и боялась даже поздороваться. На секунду мне показалось, что ее цвет глаз отдавал желтизной, но решил, что это лишь помутнение рассудка, вследствие происходящего. Глаза были карими, как и вначале.

Женщина без слов пропустила нас к себе домой и, кивнув на гостиную, удалилась в другое помещение. Гостиная представляла собой просторную комнату. Посередине располагался большой бежевый диван, рядом с которым стояло похожее на него кресло. Напротив, был небольшой квадратный телевизор, расположенный между полок с книгами, возле дивана стоял кофейный столик, заваленный газетами, листами бумаги и толстыми книгами. В комнате было очень свежо и чисто. Мистер Дюпрель посмотрел внимательно в окно и задернул штору. После стал ходить по комнате и разглядывать все, что попадётся под руку, особенно его заинтересовали книги, лежащие на столике. Женщина вернулась уже с подносом, на котором были чайник, чашки и тарелка с булочками. Поставив все на стол, она села на край дивана и стала все тем же испуганным взглядом осматривать незваных гостей.

– Аманда, вижу, вы готовились к моему приходу. Извините, что вот так, без предупреждения, но времени у меня нет, – он сел в кресло, опираясь на свою трость, и стал пристально на нее смотреть, чего-то ожидая. А я продолжал стоять возле двери, ведущей в комнату.

– Что вы от меня хотите? – с легкой хрипотцой спросила женщина.

– Я хочу вам помочь и только.

– Это Они вас послали за мной, не так ли? – ее голос становился недовольнее.

– Я бы мог вам соврать, но так я не смогу завоевать ваше доверие.

– Мое доверие? Я не собираюсь с вами иметь дело, – повысив интонацию, произнесла дама.

– Дорогая Аманда, у вас нет вариантов. Либо вы спокойно со мной поговорите, либо мне придется позвать Их, – она посмотрела на него раздражённым взглядом и тяжело вздохнула.

– Что они хотят со мной сделать? Что будет с моими детьми?

– Мы предлагаем вам отправиться в Ирландию к Смитам, они знают, как быть в такой ситуации, и вы можете взять своих детей. Есть вероятность, что они тоже подвержены проклятию.

– Это редко передается.

– Мы должны в этом убедиться. От этого зависит безопасность каждого из миров. Мы должны контролировать тех, кто сам с собой не в ладах.

– Мы больше сюда не вернемся?

– Думаю, что нет, – она снова вздохнула, поднялась на ноги и удалилась.

– Милая дамочка. Обычно приходиться очень долго уговаривать, – я не знал, что ему сказать на это все.

Мы какое-то время оставались в том же положении, не проронив ни слова, пока Аманда не спустилась вниз с вещами и детьми. Наверно, она уже давно была готова к тому, что ее увезут отсюда, либо она хотела сбежать. На ее месте я бы бежал от этого человека как можно дальше. Но она решила довериться ему больше, чем себе и людям сверху. Я даже представить не могу, про кого они говорили и кто может быть еще хуже этого выскочки Дюпреля. Мы все направились к выходу. Женщина с детьми вышла на улицу, а мистер Дюпрель схватил меня за плечо, чтобы я остался с ним наедине.

– Я бы проводил тебя домой, но мне надо разобраться с ними. Ты расстроен?

– Что вы, сэр. Я не расстроен, я просто не понимаю, что за чушь вы несли, но я справлюсь, не переживайте, – я отвернулся от отвращения к нему.

– Понимаю…

– Да ни черта вы не понимаете! Вы рассчитывали, что я вам поверю. Черта с два, – он с сожалением посмотрел на меня и вышел на улицу.

– Со временем ты все поймешь. А пока будь осторожен.

Глава 6

Я шёл по мрачной улице сквозь холодные капли дождя, падающие с листьев деревьев. Светлый лик луны заволок всю улицу, освещая мне путь. Я снова чувствовал себя, словно стою на краю бездны незнания и отчаяния, но при этом не ощущаю страха или беспокойства, только пустота. А в голове проносились слова Исаака Ньютона:

«Не знаю, чем я могу казаться миру, но сам себе я кажусь только мальчиком, играющим на морском берегу, развлекающимся тем, что от поры до времени отыскиваю камешек более цветистый, чем обыкновенный, или красивую раковину, в то время как великий океан истины расстилается предо мной неисследованным.»

Мне не хотелось верить этому заносчивому французу. Все эти его загадки не имеют никакого смысла. Ещё почему-то из головы не уходил сон, увиденный ночью. Как будто он должен дать мне ответы, но в этом тоже не было никакого смысла. Я шёл вперёд, не видя перед собой четкой картины. Дома меня ждал покой, тепло и ночь долгих раздумий. Пытаясь занять себя другими мыслями и уже свернув на улицу, где находился мой дом, мне навстречу шла пожилая пара. Подойдя к ним ближе, они резко остановились напротив меня и стали пристально осматривать. Как вдруг мне стало не по себе, и старушка, немного наклонившись к моему уху, сказала:

– Милый мальчик, не пугайся нас, нам нужно с тобой поговорить. Прошу, удели нам немного своего драгоценного времени. Мы так давно тебя искали, но судьба не хотела нашей встречи, и мы не смели встать против неё. Теперь, когда мы можем с тобой поговорить, хотим попросить тебя выполнить одно поручение, но сказать, от кого оно, не имеем права. Видишь ли, много лет назад мы с моим мужем допустили одну ошибку, и теперь за неё расплачивается наш внук. Мы очень надеемся на твою помощь. Наверняка ты знаешь о том проклятии, что наложено на тот меч в церкви. Так вот, наш сын уже давно не может прийти в себя. А тот, кто мог все исправить, очень неприятный человек и даже не даёт нам с ним свидеться. Милый, милый мальчик. Нам сказали, что только ты способен помочь ему. Прошу.

У меня резко потемнело в глазах, но я всё-таки смог удержаться на ногах. Да что же происходит вокруг. Чего от меня хотят люди, которых я даже не знаю. Какие проклятия, какой меч в церкви. Либо я не в себе, либо мир окончательно сошёл с ума.

– Прошу меня простить, но вы, наверно, меня с кем-то перепутали, – они оба слегка улыбнулись, как ни в чем не бывало.

– Тебя же Джошуа зовут? – теперь мне точно нужно было бежать как можно дальше отсюда.

– Это мое второе имя. Меня зовут Уильям.

– Наверное, он его племянник или сын, – сказала старушка, повернувшись к своему мужу.

– У меня нет родственников с именем Джошуа.

– Я уверен, что есть, молодой человек, – серьезно воскликнул старик.

– Я, наверно, лучше знаю свою семью.

– Мы в этом не уверены, – они снова улыбнулись, попрощались и исчезли в тумане улицы.

Я не заметил, как прошёл остаток пути до дома и уже очутился под одеялом в своей комнате. Меня всего трясло от происходящего. Раньше бы я порадовался, что в этой жизни есть что-то, чего мне ещё не известно и сразу же решился бы разгадать все загадки, которые мне припасла жизнь. Но сейчас я понятия не имею, что происходит. Я уже вырос из всей это детской чепухи. Дедушка бы пригрозил мне пальцем и повторял бы одну и ту же фразу: «Если ты этого не видишь, не значит, что этого нет. Нужно лишь повнимательнее присмотреться и научиться ждать». Но я бы даже ему не поверил, если бы он мне стал рассказывать про какие-то странные проклятия. Подумал бы, что он просто пересказывает сюжет, недавно прочитанной, книги. В эти выходные я как раз должен был на две недели поехать в родной Перт. Может, там я смогу привести свою голову в порядок.

Парк стрит, расположенный в районе Мейфэйр, полностью окутала тьма, виден был только туманный свет, исходящий от фонарей и домов напротив. Пошёл сильный дождь. Наконец, Лондон проявляет свой характер, а то это солнце забрало все мои силы. Я вылез из-под одеяла и сел возле окна в своё любимое мягкое кресло. Пахло свежестью и жасмином. Я начал читать новую книгу, которую взял у миссис Коул. Она сказала, что никогда подобного не читала. Мне однажды выпадало удовольствие ознакомится с творчеством Чарльза Диккенса, тогда мне было примерно тринадцать лет и, наверно, лишь сейчас я способен в полной мере воспроизвести и осознать прочитанное. В этот раз моего взора удостоилась книжечка под названием «Николас Никлби». Единственное, что я пока знаю о ее содержании, было поведано мне нашей соседкой. Это история о юноше, которому пришлось рано повзрослеть. Оставшись без гроша, он был отвергнут собственным дядей, а далее был вынужден выживать, чтобы потом помочь своим близким выпутаться из пучины лондонского беспредела. После Николас погрузиться в череду невероятных переключений, которые сделают из него сильную, отважную, мудрую и мужественную личность с большим сердцем. Наверное, именно слово «приключение» из уст миссис Коул заставило заинтересоваться данной книгой. Прошло полчаса, как я наслаждался прекрасной погодой, невероятно интересным романом и очень вкусным имбирным чаем, который принесла мама. Одна из мыслей Диккенса дала мне немного призадуматься. Мне нужно стать пьяницей, чтобы принять все происходящее?

«И мой совет всем людям: если случится им впасть в уныние и меланхолию от сходных причин (что постигает очень многих), пусть изучат они обе стороны вопроса, рассматривая наилучшую в увеличительное стекло, и, если когда-нибудь встанет перед ними соблазн уйти в отпуск без разрешения, пусть выкурят они сначала большую трубку и выпьют полную бутылку, а затем воспользуются похвальным примером барона Грогзвига.»

Не успев довести мысль до конца, вдруг я увидел, что фонарь по ту сторону дороги начал ярко мигать. Это не было для меня удивлением, особенно когда ты так часто бываешь на лекциях профессора Роули, твои глаза начинают болеть от мерцающего света неисправной лампы6 а со временем привыкать. Но спустя ещё пару минут, этот фонарь засветил с такой силой, что я чуть не ослеп. Сразу после этого фонарь и вовсе потух, а через мгновение кто-то постучал в дверь. Я резко вскочил с кресла и направился в сторону двери собственной комнаты. Открыв ее, до меня стали доноситься голоса. Нет, не может быть. Этот акцент и манера речи узнаваемы из тысячи подобных. И этот раздражающий смех. Что он тут делает? Неужели вновь пришёл по мою душу. Я преодолел половину лестницы и остался в положении, чтобы все слышать, но при этом никто не мог меня увидеть. Пока они просто говорили о моих успехах, а после все переросло в беспечный разговор, как у близких друзей. Я предположил, что таким образом он просто втирается в доверие моих родителей, чтобы подобраться ко мне поближе.

– Я бы хотел лично заняться обучением вашего сына, – Хирон запнулся на последнем слове, но все равно продолжил. – Он подает надежды на великое будущее, – где-то я это уже слышал.

– Кончено, конечно. Вы уже обсуждали это с Уиллом?

– Пока еще нет, но, надеюсь, он сейчас дома.

– Да, наверху.

– Вижу, у вас кто-то играет на пианино, – Хирон приблизился к музыкальному инструменту и не мог оторвать от него глаз.

– Я периодически сажусь за него, когда требуется разрядить окружающую обстановку легкой и приятной мелодией.

– Вы не против? – мой папа лишь кивнул и пошел в сторону лестницы.

Услышав шаги, направляющиеся в мою сторону, я быстро вскочил и побежал к себе в комнату. Прикрыв слегка дверь, плюхнулся на кровать и накрылся одеялом, притворившись, что сплю. Через несколько секунд дверь широко распахнулась и в комнате оказался мой отец. Наверно, нужно немного рассказать о нем. Если честно, мой отец всегда был для меня нераскрытой книгой. Дэниел всегда был счастлив и витал среди облаков, где-то в своём мире. Он похож на холоднокровного англичанина, который всегда одевался под стать своим манерам, но стоит только узнать его поближе, он становится легкомысленным мальчишкой из провинции. Ростом он был очень высок, а его телосложению в таком возрасте можно только позавидовать. Кожа была аристократически бледной. Волосы точно такие же, как и у меня, только аккуратно убранные назад воском для волос. Лицо его было всегда непроницаемым, но в кругу близких людей он всегда улыбался. Нос с прямой спинкой, хорошо закругленным кончиком и крыльями красивой формы. В меру тонкие губы, большой рот и ровные зубы. Над его, невероятно выразительными, голубыми глазами находились длинные изящные брови. Мы с отцом были не так близки, как с мамой, но часто обсуждали какие-то вопросы, в основном связанные с образованием, работой, политикой или темы, громко обсуждаемые в газетах. Он встал возле моей кровати и слегка улыбнулся, понимая, что я лишь притворяюсь спящим. На нем был надет его любимый домашний бархатный пиджак и такие же штаны. На ногах у него всегда были мягчайшие тапочки. Одевался он всегда дорого и с иголочки, под стать своему статусу уважаемого писателя и редактора. Он склонил голову к моему уху и сильно подул – это был его фирменный способ меня разбудить. Я резко вскочил и начал смеяться вместе с моим папой.

– Там к тебе пришли, Уилл.

– Кто? – делая вид, будто я и вправду спал.

– Он представился, как мистер Дюпрель. Если честно, то он какой-то странный тип. Говорит, что преподаёт у тебя, но я его впервые вижу, – он усмехнулся.

– Да, он заменяет профессора Дулиттла. Странный тип, не то слово, – с улыбками на лицах, мы пошли вниз.

Спустившись, я более четко смог расслышать прекрасную музыку, которая исходила из гостиной. В комнате находилась моя мама, наблюдающая за игрой мистера Дюпреля, и попивала ароматный чай. Он играл какую-то волшебную мелодию, не похожую на те, которые я слышал. Она будто вводила в транс своих слушателей и совершенно не собиралась их отпускать. Отец сел рядом с мамой и тоже стал внимательно слушать игру француза. Я с открытым недовольством подошёл к пианино и стал с недоверием рассматривать Хирона Дюпреля. Он на секунду повернул голову в мою сторону и расплылся в улыбке. Я лишь фыркнул и пошёл на кухню. Через минуту мелодия прекратилась, и послышались тихие аплодисменты и лёгкий смешок. Я стал накладывать себе лимонный торт, испечённый мамой, как можно быстрее, чтобы, пока никто не видит, уйти. Но не успел я развернуться в сторону выхода, дорогу перегородил высокий иностранец. Я старался не смотреть на его лицо, поэтому от безысходности сел за стол, и, следуя его привычке смотреть в окно, сделал то же самое. Продолжая ухмыляться, мистер Дюпрель сел напротив меня и тоже уставился в окно.