Текст книги "Тренер Култи"

«Я пришел в “Пайпере” ради тебя».

Господи. Нужно держать себя в руках. «Соберись».

– Я не лучшая футболистка, ну да ладно. Ты что, не узнал мою фамилию сразу?

Я бы назвала его улыбку застенчивой, но он не был на такое способен, а потому выдал скорее ухмылку.

– Я не помню всех, кого травмировал, Сэл, да и не хочу.

Вообще не удивившись, я все равно покачала головой.

– Ты просто нечто, пумперникель. – Расслабившись, я посмотрела в его крайне серьезное лицо. – То есть ты знал, что не хочешь работать тренером, но все равно пришел в «Пай-перс». – Я специально опустила причину его появления в команде.

– Ja.

– И ты нас все еще ненавидишь.

Немец пожал плечами без капли раскаяния.

– Некоторым из вас давно бы стоило бросить футбол. – Он моргнул. – А одной хочется дать подзатыльник на регулярной основе.

Я ухмыльнулась и похлопала его по плечу.

– Поверь, я бы тоже иногда не отказалась тебе врезать.

– Вот оно, хваленое спокойствие. Милые девушки не думают о том, как бы кого-то ударить, – сказал он с глупой ухмылкой. – И что, часто ты лезешь в драку?

– Ни разу не лезла, – божечки, – по крайней мере, за последние десять лет. Постоянно об этом думаю, просто держу себя в руках. Серьезно.

Он посмотрел на меня – как бы не вскинул бровь, но явно это подразумевал, и у меня снова появилось желание влезть в драку.

Сволочь.

– Это было бы слишком заметно, сам знаешь. Меня бы удалили с поля.

Немец кивнул.

– Это правда. И сколько же раз соперникам прилетало от твоих локтей?

– Достаточно, – честно ответила я, прекрасно понимая, что в этом плане он всегда будет далеко впереди.

– Ты фолишь чаще остальных, – заметил Култи, чем изрядно меня удивил. – Чаще, чем Харлоу.

Теперь уже я пожала плечами.

– Да, но не потому, что толкаю всех локтями направо и налево. Я этим с молодежки не занималась, откуда меня за это и выперли, – с ухмылкой пояснила я.

– Такая маленькая и такая злобная. – Легкая улыбка тронула его губы. – Как отреагировали родители?

– Мама отругала. Папа тоже, но только в ее присутствии. Потом дал мне пять и сказал, что та девчонка сама напросилась. – Мы оба рассмеялись. – Люблю его.

Култи мягко улыбнулся и отошел, но просто чтобы достать из шкафа две миски. Я недовольно на него посмотрела, но отсыпала попкорна и вслед за ним вернулась на диван. Понимая, что нарываюсь, я все же спросила:

– А твои родители приходили на игры? – Я помнила, что, когда он был на пике карьеры, камеры иногда выхватывали из толпы немолодую пару – родителей Райнера Култи.

– Отец много работал, а когда я уехал в академию, до меня далеко ездить. Они приходили, когда могли, но в основном смотрели по телевизору, – с набитым ртом сказал он.

Ну, пожалуй, на сегодня информации более чем достаточно. Чего он не сказал, так это того, что в его детстве родители редко приходили на игры, а когда он подрос, они ходили за его счет. По крайней мере, так я это поняла.

– Всех все устраивало.

Это был сарказм. Определенно. Пожалуй, нужно срочно уводить разговор на более безопасную тему.

– Все, последний вопрос, и я от тебя отстану. – Он вроде кивнул, но я была слишком поглощена попкорном. Не могла смотреть на него, иначе не сдержала бы смеха. – Ты специально продул Португалии в последней игре перед отставкой или правда болел?

Вполне ожидаемый ответ: мне в лицо прилетело подушкой.

Глава 21

Следующие две недели прошли как обычно. На тренировках все было хорошо, Харлоу с Дженни наконец-то вернулись из сборной, и «Пайпере» выиграли две игры. Я работала, ходила в зал и почти каждый день ко мне приходил Култи. Мы смотрели телевизор или ругались друг на друга за игрой в «Уно» и покер, которому он меня научил. Пару раз он заставал меня, когда я собиралась заняться йогой, и в итоге помогал отодвинуть диван и мы занимались вместе.

Все было хорошо, легко и приятно.

Я любила рутину, любила точно знать, что ждет меня в большинстве случаев.

Во всей ситуации имелось лишь два недостатка, и оба были связаны с женщинами.

Мои сокомандницы шептались у меня за спиной, думая, что я не слышу. Бывали дни, когда приходилось изо всех сил сдерживаться, чтобы не обращать на них внимания, но иногда я просто улыбалась и напоминала себе, что мне нечего стыдиться и я могу спать спокойно. Да, мне бывало непросто, но, пока не страдала команда, я готова была потерпеть. Зато Харлоу ничего не мешало высказываться: она даже не спрашивала, что происходит между нами с Култи, просто сразу посоветовала молодым девчонкам не лезть не в свое дело и вместо сплетен сосредоточиться на футболе.

Мне снова начали приходить электронные письма. Поначалу от пары поклонниц немца, потом от трех, четырех. К тому времени, как по Интернету разошлись фотографии, сделанные папой за ужином, их стало так много, что я перестала читать письма от незнакомых людей. Я никому ничего не сказала. Не хотела. Решила, что чем меньше внимания привлеку к нам с Култи, тем лучше.

* * *

– Охренеть.

Я обернулась посмотреть, из-за чего это охреневает учительница шестого класса, и замерла.

Застыла на месте, вот правда.

– Охренеть, – повторила я те же слова, что вырвались у женщины.

По полю средней школы шел немец, что уже достаточно «охренеть», если бы я к нему не привыкла. Только он был не один. Рядом с ним шли двое мужчин: еще один немец, игры которого я раньше частенько смотрела, и испанец, с которым мы уже были знакомы и который тоже нередко мелькал по телевизору в рекламе туалетной воды.

Они срут. Все они срут. Все до единого.

Я глубоко вздохнула и обвела взглядом поле и четырех учителей, которые в это субботнее утро вызвались помочь с организацией футбольного лагеря. Полчаса назад мы с ними установили две пары небольших ворот – как раз на двадцать ребят, которые записались на занятия.

Господи, в прошлую нашу встречу он ведь ни словом не обмолвился, что приведет таких футболистов. С другой стороны, я сама не поднимала тему помощи, которую он пообещал две недели назад. Не хотела заставлять его и навязываться.

Но он пришел сам и привел друзей. И каких друзей!

Я никак не могла успокоиться. Култи тоже заметил, в каком я восторге. Судя по тому, как он поджал губы, остановившись в паре метров от меня, он прекрасно все понял.

Тут же я схватила его за предплечье и крепко сжала, пытаясь передать все чувства и эмоции, которые не могла облечь в слова. Сформулировать мысли не получалось.

– Привет, – кое-как выдавила я своим собственным голосом, и вовсе не голосом человека, который готов выкакать маленького пони. – Спасибо, что пришел.

Немец склонил голову в легком кивке.

Переключив внимание на его спутников, я еще раз подумала: «Они какают, они какают, они какают». К счастью, мне удалось взять себя в руки.

– Привет, Алехандро, – почти застенчиво произнесла я.

Только через пару секунд до испанца дошло, что мы знакомы.

– Саломея? – неуверенно спросил он. Честно сказать, меня удивило, что он меня вспомнил. Подозреваю, с нашей последней встречи у него появилась еще тысяча новых знакомых, да и мы не были лучшими друзьями. Просто нас спонсировал один и тот же бренд спортивной одежды и где-то год назад мы пересеклись на фотосессии.

– Рада снова тебя видеть, – сказала я, протягивая руку в знак приветствия.

Чего я не заметила, так это ореховых глаз, переметнувшихся с меня на испанца.

Алехандро быстро пожал мне руку и широко улыбнулся.

– Como estas?[43]43
  Как дела? (исп.)


[Закрыть] – Он перешел на легкий, летящий испанский с мягким акцентом, который был мне немного чужд.

– Muy bien у usted?[44]44
  Нормально, а у тебя? (исп.)


[Закрыть] – спросила я.

Не успел он ответить, как вмешался второй мужчина:

– Hablo espanol tambien[45]45
  Я тоже говорю по-испански (исп.).


[Закрыть], – сказал он с грубоватым акцентом, чуть больше похожим на североамериканский испанский, к которому я привыкла.

Я улыбнулась.

– Привет. Приятно познакомиться, – поприветствовала я Франца Коха, который десять лет назад считался звездой Лиги Европы. Сейчас ему перевалило за сорок, но раньше он возглавлял немецкую сборную.

И, если я правильно помню, был тем еще зверем.

– Франц, – представился мужчина, пожимая мне руку. – Очень приятно.

Я прочистила горло и кое-как улыбнулась.

– О, я знаю. Я ваша большая поклонница. Большое спасибо, что пришли. – Я почесала щеку и сделала шаг назад. – Всем вам спасибо. Я не знаю, что сказать.

К счастью, мой немец был деловым человеком, а потому перешел сразу к сути:

– Давай придерживаться твоего плана, но с разделением на группы.

– Давай, – кивнула я. – Хороший вариант. Дети как раз скоро будут. – Двое нежданных гостей кивнули, и я не сдержала улыбки. Они приехали ради моего лагеря! – Вас такой расклад устраивает?

Они согласились. Алехандро с Култи объединились в одну команду, – я не упустила, как быстро мой немец застолбил испанца, – а мы с Францем в другую.

Еще никогда занятия с детьми не проходили так весело.

Франц, у которого не оказалось ни капли самомнения, понимал, что мы собрались здесь ради удовольствия, и работать с ним было просто прекрасно. Прирожденный командный игрок и лидер, он спокойно передавал мяч детям, дразнил их своим сильным акцентом и иногда даже разговаривал как Шварценеггер. Он получал одно удовольствие от игры, и всю дорогу мы улыбались, смеялись и давали друг другу и детям пять.

С другой стороны поля, куда мы перенесли пару ворот, иногда доносились короткие перебранки Култи и Алехандро на испанском. Ребята, в основном латиноамериканцы, смеялись над тем, что они говорили.

Главное, что дети в восторге.

Все знали Култи и Алехандро. Францу аплодировали меньше всего, но он быстро завоевал любовь мальчишек и девчонок, которые расстроились, что попали в команду к нам, а не к двум футбольным легендам.

День прошел потрясающе. Была ли я на седьмом небе? О да. Под конец трех часов я чувствовала себя так, будто выиграла миллион долларов. Дети ушли воодушевленными, стоящие по краям поля родители были в полном восторге, и даже тренеры широко улыбались.

Когда мы закончили фотографироваться и дети с учителями-волонтерами разошлись, я вскинула руку, и Франц встретил ее бурным рукопожатием.

– Большое спасибо, что пришел. Ты не представляешь, как много это для меня значит.

– Большое пожалуйста. Я здорово повеселился, – с искренней улыбкой ответил он.

Я протянула руку Алехандро.

– И тебе спасибо. Эти дети, – я не сдержала улыбки, – они вас никогда не забудут. Спасибо.

Испанец пожал мне руку.

– Пожалуйста, Саломея. Было весело, хотя в следующий раз я предпочел бы быть в паре с тобой, – сказал он, кивнув на стоящего рядом немца. – С ним тяжело.

– От него каждый день одни неприятности, – сказала я и легко толкнула Култи плечом.

Он отступил на полшага, и я не упустила гримасы, мелькнувшей на его лице. Он нахмурился и посмотрел на меня так, будто ему противно.

Какого хрена? Он что, серьезно только что отошел? Ладненько.

Мое бедное сердце сполна ощутило, как паршиво мне стало от такого отношения. Ладно, все ясно. Видимо, его игривость распространялась только на то время, когда мы были одни.

Моя улыбка на мгновение померкла, но я нацепила еще одну, шире прежней.

Что ж.

Неловко получилось.

Я оглянулась на Франца и Алехандро, не зная, как реагировать на странное поведение Култи.

– Еще раз спасибо, что пришли. Не могу передать, как я вам благодарна. Если вам вдруг что-то понадобится, пишите, постараюсь помочь.

Яркая улыбка, которой я их одарила, была искренней. Я раскрыла объятия, точно зная, что как минимум испанец не будет против. Мы с ним уже обнимались.

Долго ждать не пришлось. Немного мокрый от пота, Алехандро шагнул ко мне и мягко обнял за плечи.

– Fue un placer ver te otra vez, linda[46]46
  Приятно было с тобой повидаться, дорогая (исп.)


[Закрыть].

Я посмотрела на него, когда он отстранился, и улыбнулась.

– И мне, – ответила я по-испански. – Еще раз спасибо.

Едва мы оторвались друг от друга, как Франц сгреб меня в медвежьи объятия, оторвав от земли.

– Спасибо, что позвала. – Он отпустил меня и отступил на шаг, удерживая за плечи. – Я сегодня приду на ваш матч. Хочу посмотреть, как ты играешь.

Я широко распахнула глаза, но кивнула.

– Это радует и немного пугает. Спасибо. – Бросив взгляд на часы, я нахмурилась. – Кстати, об этом. Мне пора, пока я не опоздала. – Я отошла, улыбнулась мужчинам и перевела взгляд на Култи.

Тот стоял, уткнувшись языком в щеку и скрестив руки на груди. Злился. По прищуренным глазам было видно.

Капец, вот что ему не понравилось? То, что я поддразнила его перед друзьями? То есть с моей семьей можно, а с его знакомыми – нет? Я отмахнулась от этих мыслей и, не обращая внимания на выражение его лица, сказала:

– Спасибо за все, Рей.

Потому что я действительно ему благодарна. Вот бы еще он не вредничал при друзьях…

* * *

Вечером, когда я шла в раздевалку после игры, кто-то коснулся моей руки.

Я захлопала глазами, а потом улыбнулась, все еще на подъеме после победы.

– О, Франц. Привет.

Немец стоял по другую сторону парапета, отделявшего трибуны от игроков, спускающихся в раздевалки.

– Саломея, – он покачал головой с мягкой улыбкой, от которой на душе стало легко. – В жизни ты еще лучше, чем на записях. Твоя скорость и владение мячом – это просто фантастика.

Чего все так зачастили с комплиментами?

Не успела я переварить его слова, Франц продолжил:

– Ты слишком полагаешься на правую ногу. Я тоже. Могу показать тебе пару приемов, которые с этим помогут. Ты завтра свободна?

Франц Кох хотел что-то мне посоветовать. От такого предложения я не могла отказаться.

– Да, конечно. У меня завтра весь день свободен.

– Чудесно. Я плохо знаю город. Ты знаешь, где можно встретиться?

– Да, знаю! – Меня даже не волновал восторженный тон. Ни капли. Я назвала парк, а потом, повторив название дважды, просто набрала его в телефоне, который он мне вручил.

Второй немец, появившийся в моей жизни, с кивком и улыбкой забрал телефон.

– Тогда встретимся завтра в девять, если тебя это устроит.

О господи.

Внутри я завизжала от восторга; снаружи, надеюсь, просто выставила себя чуточку идиоткой.

– Определенно устроит. Спасибо.

Когда в раздевалке я встретилась взглядом с Култи, то чуть было не сказала ему, что завтра встречаюсь с Францем, но потом увидела его лицо и решила придержать язык. С самого лагеря он ходил сердитым, и я не понимала, что вдруг ударило ему в голову.

Само собой, вернувшись домой, я решила, что не буду утруждать себя попытками это выяснить.

Я пыталась его поддразнить, а он повел себя как сарделька. Ну и пожалуйста. Мне плевать.

Я умирала.

Господи, я умирала. Три часа игры с Францем и против него меня добили. Смерть дышала в затылок, я ее чувствовала.

– Сколько тебе лет, напомни? – спросила я, когда мы оба сидели, скрестив ноги, друг напротив друга в парке недалеко от моего дома.

– Сорок четыре.

– Господи. – Я рассмеялась и откинулась на согнутые руки. – Ты потрясающий, серьезно.

– Нет. – Он последовал моему примеру. – А вот ты – да. Дать тебе время и хорошего тренера… – Он покачал головой. – Райнер сказал, что ты не играешь за сборную. Почему?

Я подтянула ноги поближе к груди и посмотрела на улыбающегося мужчину. Сама не знаю почему, но я решила не скрывать правду:

– У меня возник конфликт с игроком, и я ушла.

– Тебе позволили уйти из-за конфликта с другим игроком? – Он отшатнулся, и даже акцент проявился сильнее.

– Да. Она играла в стартовом составе, а я только начинала. Она сказала, что останется, только если я уйду, и я ушла. – Признавать это вслух было немного обидно.

– Просто бред какой-то. – Франц смотрел на меня так, будто ожидал подвоха. Но я не врала, и вскоре он это понял. Его это искренне удивило. Он даже выпрямился, уставившись на меня во все глаза. – Тогда почему ты до сих пор здесь?

– В смысле?

– Почему ты играешь в лиге, если не можешь выступать за сборную США?

Я захлопала глазами.

– У меня контракт с «Пайпере».

– Когда он заканчивается? – совершенно серьезно спросил он.

– В следующем сезоне.

На долю секунды он сморщил нос.

– А ты не думала поиграть где-то еще?

– За пределами США? – Я потеребила носок. Мне было интересно, к чему он клонит.

– Да. В Европе много женских команд.

Я откинулась назад и покачала головой.

– Я знаю нескольких девушек, которые там играли, но сама об этом не думала. Брат сейчас в Европе на правах аренды, но… Нет. Я об этом не задумывалась. Моя семья здесь, и мне здесь нравилось. – До недавнего времени.

Франц спокойно посмотрел на меня и произнес тринадцать слов, которые, как я потом осознаю, будут преследовать меня еще долго:

– Советую подумать о переводе. Здесь ты попусту загубишь что свой талант, что карьеру.

Позже я сама удивлюсь, почему решила обсудить свою карьеру именно с Францем, а не с кем-то другим; видимо, нутром ощутила, что не найду лучшего кандидата. Он относился ко мне непредвзято. Даже если мое будущее волновало его совсем чуть-чуть, он смотрел на вещи объективно и высказывал свое мнение, не принимая во внимание остальные аспекты моей жизни. Ни родителей, ни работу, ни «Пайпере». Только меня.

Подумать о переводе?

Протяжно выдохнув, я честно сказала:

– Не знаю.

– Не отдавай лучшие годы карьеры лиге, которая не ценит твои таланты. Ты должна играть в сборной, любой сборной, и у тебя есть такая возможность. Это не так уж и сложно. Игроки постоянно меняются.

Он был прав. Игроки действительно постоянно переходили из команды в команду. Я не стала бы первой, кто играет за чужую страну, и уж точно не стала бы последней. Болельщиков это не волновало. Им важен лишь результат.

– Подумай об этом хорошенько, Саломея, – сказал он мягким ободряющим голосом.

Я даже не заметила, как кивнула, растерянная и слегка ошарашенная открывшимися передо мной возможностями. Играть в другом месте, в другой стране… Перспектива немного пугала.

– Я подумаю. Спасибо.

– Вот и хорошо. – Франц улыбнулся. – Я здесь еще на три дня. Как насчет устроить завтра второй заход?

Я ехала домой, когда позвонил папа. Не ответив сразу, я дождалась светофора и перезвонила сама.

– Привет, папуль, – сказала я по громкой связи, когда он взял трубку.

– Саломея…

Ой-ой. Он назвал меня полным именем. Я приготовилась к взбучке.

– Ты виделась с Алехандро? – произнес он, медленно проговаривая каждое слово. То, что он назвал его по имени, а не по фамилии, достаточно говорило о популярности Алехандро. Как и Култи, его узнавали без лишних слов.

– Я потом пришлю фотографию! – тут же выпалила я, пока он не успел меня отчитать.

Папа будто бы не услышал.

– И с Францем Кохом?

Я вздохнула.

– Да.

Больше он ничего не сказал, и я снова вздохнула.

– Я не знала, что они придут. – Прозвучало совсем не убедительно. – Прости, пап. Надо было сразу тебе позвонить и прислать фотографии. Но я так удивилась, когда увидела их с Култи, что не сообразила. А потом надо было ехать на игру, и… не сердись на меня.

– Я не сержусь.

Он расстроился. Я знала, как ему нравится быть в курсе всех дел. Он любил узнавать сплетни раньше всех остальных, а я подвела его, и в итоге он узнал о двух легендах футбола в моем лагере от кого-то другого.

– Твой tio прислал фотографию, – сказал он, и это многое объясняло. Папа не то чтобы сильно любил маминого брата.

Блин.

– Франц вчера пришел на нашу игру и предложил потренироваться с ним один на один, – сказала я. – Мы три часа играли. Я чуть не умерла.

– Вдвоем? – спросил он тихим голосом, который в случае любого другого человека я бы сочла обычным.

– Ага.

– Он предложил тебе поиграть?

– Да. Сказал, что я отлично владею мячом. Ты можешь в это поверить?

– Да, – фыркнул папа.

Я ухмыльнулась в трубку.

– Зато я нет. Он предложил сыграть еще разок завтра.

– Надеюсь, ты согласилась, – проворчал он, все еще пытаясь сдержать раздражение.

– Конечно. Я же не дура…

Папа хмыкнул.

– Ну-ну.

– Ой, да ладно… Пап?

– Que?

– Он спросил, почему я не перешла в другую лигу. – Слова, сказанные им ранее, до сих пор метались в голове. – Сказал, что я трачу здесь время, раз не играю в сборной.

Проблема родителей, которые любят своих детей «слишком сильно», – если такое вообще возможно, – заключалась в том, что иногда они поступали эгоистично. Бывало сложно переступить через себя и поставить благополучие ребенка выше собственных желаний. Поэтому я не знала, как папа отнесется к моим словам. Но в глубине души понимала: он всегда поступал так, как лучше для меня, даже если это стоило ему времени, денег и душевного спокойствия. Конечно, он радовался, когда брат поехал в Европу, но то Эрик.

Пусть я уже не папина малышка, я все еще его Сэл. Мы лучшие друзья, мы соратники. Банда из двух человек.

Не останавливаясь, я рассказала ему о Кордеро, Гарднере и сплетничающих у меня за спиной «Пайпере». К тому времени, как я подъехала к гаражу, отец знал практически все. Я наконец-то высказалась, и на душе полегчало. Не удивительно.

– Я не знаю, что делать, – призналась я.

Он не колебался.

– Hijos de su madre[47]47
  Какие же сволочи (исп.).


[Закрыть], – прогрохотал он. – Ты бы никогда… – Отец зарычал от досады. – Ты не такая.

Я вздохнула.

– Что мне делать? Я ни в чем не виновата, и я не хочу уезжать…

– Mija[48]48
  Дочка (исп.)


[Закрыть], поступай так, как считаешь нужным. Всегда.

– Пять! Четыре! Три! Два! Один!

Рука затряслась, и я повалилась на землю. Отжимания, сраные отжимания. Нет ничего хуже, чем отжиматься одной рукой. Застонав, я перекатилась на спину, раскинув руки, но это не помогло. За последние три дня Франц Кох окончательно меня вымотал. Прибавьте к этому два дня работы и тренировок. Тут бы кто угодно устал.

– Тридцать секунд, дамы! – крикнула Филлис, местная психопатка и по совместительству фитнес-тренер.

Господи.

– Пятнадцать секунд!

Я перевернулась на живот и уперлась руками в землю, чувствуя легкий хруст дерна под ладонями.

– Пять секунд! Занимаем упор лежа, если еще не заняли!

Она сумасшедшая.

– Вверх! Руки на ширине плеч! Вниз! Чтобы грудь касалась земли! – кричала она, расхаживая среди отжимающихся спортсменок. Руки горели на каждом движении, а плечи и бицепсы полыхали огнем. – Касильяс! У тебя что, дрожат руки? А ну-ка сделала так, чтобы я этого не видела!

Я стиснула зубы и опустилась еще ниже. Руки тряслись, но я не собиралась сдаваться. Хрен вам.

Особенно учитывая, что Филлис тут же заорала:

– Робертс! Гловер! Быстро тощие руки в упор лежа, и отжимаемся! Это вам не школьная физкультура! Подъем!

Школьная физкультура?

Спустя две минуты непрерывных отжиманий мы наконец-то закончили. Тяжело дыша, я подтянула колени под себя и устало поднялась на ноги.

– Могла бы постараться получше, – сообщил кто-то, проходя мимо.

Я подняла голову и обнаружила, что чудесное замечание мне сделал немец.

Он был слишком далеко, поэтому я оставила свои комментарии при себе и выпрямилась. То, что со школьного лагеря он сказал мне суммарно слов пять, действовало на нервы. Я ничего ему не сделала, только слегка поддразнила, и то он меня отшил. Если он до сих пор из-за этого злился, пора бы и перестать. То мы чуть ли не целые дни проводили вместе, то вдруг тишина и игнор?

Я закатила глаза и покачала головой.

Вот что я творила? Серьезно?

Мне нравилось играть, но не нравилась драма, которая меня окружала. Я достаточно долго в футболе, чтобы понять, что не существует идеальных команд и ассоциаций, но…

– Все норм, Сэлли? – спросила Харлоу, хлопнув меня по спине.

Я кивнула.

– Да, просто устала. А ты как?

– Я всегда отлично, – заявила она. – У тебя точно все хорошо? А то ты какая-то злая.

– Да, точно. Просто некоторые девчонки… в общем, доведут они меня когда-нибудь, Хар. Вот и все.

Защитница кивнула, поджав губы.

– Не обращай на них внимания, Сэлли. Они того не стоят. Просто поступай как считаешь нужным, а остальное оставь другим. – Она еще разок хлопнула меня по спине. – А теперь расскажи-ка про Алехандро. У него в жизни такая же сочная попа, как по телику?

Я рассмеялась.

– О да.

Харлоу присвистнула.

– Ух, Сэл, какая же классная задница. Врать не буду, я немного обиделась, что ты меня не предупредила. Я бы заявилась к вам в лагерь с раскладным стульчиком и попкорном.

– Спасибо, – с сарказмом сказала я. – В следующий раз, когда ты мне понадобишься, обязательно озабочусь наличием «сочных поп».

Харлоу расхохоталась.

– А как там Франц? – спросила она, когда мы направились к сумкам. – У него с этим порядок?

– Вполне себе. – На середине фразы я случайно подняла взгляд и заметила Култи: тот стоял рядом с Гарднером и смотрел на меня.

Чего я не сказала, так это того, что Култи среди них лучший.