Текст книги "Сподвижники де Голля"

Правда, на время о разногласиях было забыто. Партия интенсивно готовилась к выборам. Она достигла на них большого успеха, получив 188 мандатов в Национальное собрание. В декабре де Голль был избран президентом республики. В голлистских кругах ждали, когда он назовет имя нового премьер-министра. Многие считали, что претендовать на этот пост имеет все основания Сустель[44]44
  Soustelle J. L’Esperance trahie. Р. 81.


[Закрыть]. Он и сам еще не потерял надежды нa такое решение генерала. Но этого не случилось. Премьер-министром был назначен другой известный голлист – Мишель Дебре. Сустель же получил пост государственного министра при премьере без каких-либо четко определенных функций.

Очень тяжелым для голлистской партии стал 1959 год. Де Голль, заняв высший государственный пост, все более отдалялся от своих сторонников, объединившихся в ЮНР. А в партии тем временем не утихали споры. По существу, партийное руководство разделилось на два враждебных направления. Ожесточенная дискуссия развернулась по одному основному вопросу: какую позицию должен занять ЮНР по отношению к президенту и правительству. Одни члены руководства отстаивали идею безоговорочного подчинения главе государства. Такого мнения придерживался генеральный секретарь ЮНР Альбен Шаландон. Другие же считали, что партия имеет полное право на самостоятельную политику. Лидером этого направления стал Сустель. За спором двух партийных течений совершенно четко прорисовывалась пресловутая «проблема Алжира». Бывший министр-резидент и стоящие за ним многочисленные голлисты – сторонники «французского Алжира» выступали за поддержку партией этого лозунга. Вокруг генерального секретаря объединились члены ЮНР, решившие полностью поддержать президента республики, позиция которого явно расходилась с ультраколониалистской. В результате генеральный секретарь неустанно отстаивал свою точку зрения на страницах голлистских периодических изданий. А Сустель и его сторонники критиковали действия Шаландона. Государственный министр даже основал свой небольшой журнал «Вот почему», на страницах которого призывал всех голлистов поддерживать самостоятельную линию партии. В такой ситуации ЮНР пребывал до осени. А в сентябре обстановка в его рядах накалилась до предела. Причиной тому стало программное заявление де Голля по Алжиру.

В своей известной речи 16 сентября 1959 года президент республики впервые провозгласил право Алжира на самоопределение. Наконец все точки над «i» оказались расставлеными, все было сказано. Де Голль, выдающийся дальновидный политик, принял твердое решение о предоставлении суверенитета даже такой своеобразной французской колонии, как Алжир. Но не все сразу смогли «перестроиться» вместе с генералом и освободиться от воззрений, которые внушались десятилетиями. Французов очень волновала проблема миллиона европейцев Алжира, с которыми многих жителей метрополии связывали родственные узы. По отношению к ним ФНО вел крутую политику, сформулированную в одной фразе: «Или чемодан, или гроб». Все прекрасно понимали, что как только Франция покинет Алжир, европейскому населению придется тут же все оставить и уехать. В результате после заявления де Голля Франция разделилась надвое. В одном лагере одобряли политику президента, в другом – резко осуждали ее.

Жак Сустель, разумеется, оказался в лагере противников де Голля. Предать идею «французского Алжира» ради продолжения своей политической карьеры он не мог. Напротив, он посчитал своим долгом отстаивать свои убеждения до конца. И вот впервые в жизни он начал открытую борьбу против самого де Голля. Вне всякого сомнения, закончиться она могла только трагически. Осознавал ли Сустель это осенью 1959 года, сказать трудно. Во всяком случае, он без промедления ввязался в бой. Среди голлистов у него было много сторонников, и он пользовался у них большим авторитетом. Прекрасно зная об этом, де Голль отправил своего министра в середине сентября с государственным визитом в противоположную часть света – Новую Зеландию и Полинезию. Генерал явно хотел таким образом отстранить его от работы на заседании ЦК ЮНР, собравшегося 18 сентября для обсуждения речи президента по «алжирскому вопросу». Сустель успел лишь оставить письмо, которое было зачитано перед открытием дискуссии. В нем автор выражал надежду, что ЦК примет «самое французское решение»[45]45
  L’Année politique. Р., 1960. Р. 1066.


[Закрыть]. После долгих и мучительных дебатов члены ЦК выступили за поддержку речи де Голля. В состав ЦК входило немало сторонников «французского Алжира». Одни из них просто решили подчиниться воле президента республики. Другие же, как некоторые члены ЦК, так и депутаты, объявили о своем протесте провозглашенной де Голлем политике. В ответ на это руководство приняло решение об их исключении из рядов ЮНР. Как только Сустель вернулся из поездки, он сразу же начал требовать восстановления в партии изгнанных депутатов. Всю осень голлистскую партию буквально лихорадило от происходящего. В такой сложной и неприятной обстановке ЮНР готовился к своему первому съезду.

Съезд собрался в середине ноября в Бордо. На его заседаниях опять развернулась дискуссия по «алжирскому вопросу». Жак Сустель стал одним из главных действующих лиц голлистского форума. По описанию современников, он был, как всегда, «невозмутимым, массивным, скрытным, почти не улыбающимся, желчным, пропитанным собственным величием»[46]46
  Viansson-Ponté Н. Les Gaullistes. P., 1963. P. 180.


[Закрыть]. Он выступил с речью, целиком посвященной Алжиру. Бывший министр-резидент считал идею создания «независимого алжирского государства» просто недопустимой и попытался доказать это в течение своего краткого выступления. «Если знамя Франции, – восклицал он, – к невообразимому несчастью, будет опущено, то над ним поднимется черное знамя расизма, фанатизма и гражданской войны… Именно этим мы, политическое движение, должны руководствоваться при выборе своего решения. Мы не должны поступать как подопытные голуби»[47]47
  Courrieг de la Nouvelle République. 1959. Numéro special.


[Закрыть]. Сторонники бывшего министра-резидента с восторгом приветствовали его выступление. Несколько раз они прерывали речь оратора аплодисментами и скандировали его имя.

Дебаты на съезде проходили очень напряженно и долго. В конечном счете по алжирской политике была выработана компромиссная резолюция. Вначале в ней отмечалось, что партия будет следовать курсу, провозглашенному де Голлем. Но затем было сказано, что ЮНР выступает «против любой формы отделения Алжира от Франции»[48]48
  Courrieг de la Nouvelle République. 1959. Numéro special.


[Закрыть]. Сустель, разгневанный на своих противников, писал позднее: «Понадобились целый день и целая ночь интриг, уловок и фальсификаций, проводимых Шаландоном, Шабан-Дельмасом и Терренуаром, чтобы аннулировать эффект моего выступления. После нескольких часов птичьих бесплодных споров комиссия наконец выдала “черно-белый” текст, в который я еле-еле смог вставить слова об осуждении любого отделения»[49]49
  Soustelle J. L’Espeгance trahie. P. 135.


[Закрыть].

После съезда отношения де Голля и Сустеля становятся просто враждебными. И окончательного разрыва долго ждать не пришлось. В январе 1960 года в алжирской столице вспыхнул мятеж ультраколониалистов, направленный против правительства де Голля, подтвердившего право Алжира на самоопределение. Это была так называемая «неделя баррикад», когда «ультра» при попустительстве сочувствующего им армейского командования соорудили в городе два кольца баррикад и в течение недели удерживали несколько кварталов алжирской столицы. Вскоре мятеж был подавлен. Действия мятежников в совете министров открыто и твердо решился поддержать только Сустель. Сразу после этого де Голль принял непреклонное решение о его исключении из правительства. 5 февраля он вызвал министра в Елисейский дворец и, как сказал Сустель, «ликвидировал за две с половиной минуты двадцать лет сотрудничества»[50]50
  Soustelle J. L’Espeгance trahie. P. 160, 161.


[Закрыть]. Разговор был кратким. Генерал заявил, что их идеи относительно алжирской политики в корне расходятся и поэтому министр должен покинуть правительство. Сустель не стал возражать. Он лишь выразил сожаление, что президент не подождал с решением до июля. Тогда бы исполнилось ровно 20 лет с того момента, как он присоединился к де Голлю и начал служить его делу[51]51
  Lacouture J., Mehl R. Ор. cit. P. 293.


[Закрыть]. Вот так «проблема Алжира» вмиг оборвала нить, на протяжении стольких лет соединявшую судьбы двух человек. Отныне и навсегда разошлись их пути. Де Голль умел быть безжалостным даже к самым близким соратникам. Но и Сустель был человеком хладнокровным и решительным. Он тоже твердо решил до конца стоять за свои идеалы. Для него было просто немыслимым предать идею «французского Алжира». У каждого своя правда. И каждый имеет на нее право.

6 февраля уже бывший государственный министр заявил, что он исключен из правительства за то, что «вопреки всему остается верным идее “французского Алжира”». Некоторые голлистские лидеры, несмотря на расхождение во взглядах со своим товарищем по партии, относились с уважением к его прошлому преданного и темпераментного защитника идей голлизма. Жак Шабан-Дельмас, Раймон Трибуле и другие побывали у Сустеля дома и попытались уговорить его прекратить высказываться как устно, так и письменно в пользу «французского Алжира». Сустель не согласился. Тогда премьер-министр Мишель Дебре написал ему письмо с такой же просьбой. И она тоже была отвергнута. Только после этого ЦК голлистской партии сообщил, что «хотя и с грустью, но решительно исключает Сустеля из рядов ЮНР», так как его позиция более не соответствует интересам голлистского движения[52]52
  L’Аnnе́е politique 1960. Р., 1961. P. 41.


[Закрыть]. «Могли ли друзья Сустеля, – писал впоследствии Луи Терренуар, – лелеять надежду на раскаяние блудного сына?» Но сам тут же добавил, что евангельская притча, скорее всего, неприменима к этому человеку[53]53
  Terrenoire L. De Gaulle et l’Algerie. Р., 1964. P. 166.


[Закрыть]. И действительно, Сустель оказался верным своим взглядам относительно Алжира. Он решительно порвал с голлизмом и встал на путь борьбы с президентом.

Никогда больше бывший голлист и знаменитый ученый не скажет ни одного доброго слова о генерале. Его перо будет теперь выводить только гневные слова осуждения первого президента Пятой республики. А де Голль лишь через десять лет упомянет имя Сустеля в своих «Мемуарах надежды», посвятив ему небольшой и достаточно бесстрастный отрывок: «С 1940 года и до момента, когда я через двенадцать лет отошел от дел, этот талантливый человек, блестящий интеллектуал и пылкий политик находился подле меня. Мое отдаление от политической деятельности предоставило его самому себе. Назначенный в 1954 году генерал-губернатором (то же, что министр-резидент. – М. А.), он видел, как разразилось восстание, как распространялся ужас, вызванный бойней, как к нему взывали “черноногие” (европейцы Алжира. – М. А.)… Из-за наших прежних отношений я назначил его министром. Однако события повернулись таким образом, что я не мог более оставлять его на этом посту»[54]54
  Gaulle Сh. de. Mémoires d’Espoir. Р., 1970. V. 1. P. 91.


[Закрыть]. И это всё.

В начале 1960 года Сустель продолжает занимать твердую и активную позицию в деле защиты идеи «французского Алжира». Он создает Центр информации по проблемам Алжира и Сахары, который отстаивает перед общественным мнением права французского населения «заморских департаментов». Круг общения Сустеля теперь замыкается в основном на людях, придерживающихся таких же, как он, взглядов. Надо сказать, что в нем оказались многие известные политические деятели эпохи: представители партии «независимых» Роже Дюше и Морис Андре, один из ведущих лидеров МРП Жорж Бидо, социалист Робер Лакост, который после Сустеля занял пост министра-резидента Алжира, и многие другие. Почти все они были депутатами и представляли в 1960 году довольно мощную оппозицию де Голлю в Национальном собрании. Усилиями этих людей были организованы так называемые Венсенские коллоквиумы. Они собирались в Венсенском лесу близ Парижа в июне, а затем в ноябре 1960 года. В выступлениях всех ораторов отстаивалась все та же идея «французского Алжира» и критиковался курс правительства де Голля. Сустель был одним из активных участников обоих коллоквиумов.

В следующем, 1961 году конфронтация сторонников «французского Алжира» и правительства усилилась. Крайнего напряжения обстановка достигла в самом Алжире. В апреле был поднят новый мятеж. На сей раз его организовали военные, отставные генералы, ранее сражавшиеся в алжирской войне, – Салан, Жуо, Зеллер и Шаль. Они захватили алжирскую столицу и требовали сохранения Алжира под французским суверенитетом, а также свержения правительства де Голля. Мятеж был быстро подавлен. После него власти приступили к самым решительным действиям в метрополии. Начались аресты подозреваемых в причастности к происшедшему. Сустель заявил впоследствии, что он узнал о мятеже, как и все, по радио. Но, по его же словам, он был уведомлен друзьями, что на его имя заготовлен ордер на арест. Поэтому, как только мятеж начался, он тут же предпочел покинуть Францию[55]55
  Lacouture J., Mehl R. Ор. cit. P. 303, 304.


[Закрыть].

Сустель уезжает в Италию. Там он остается до конца года, наблюдая за развитием событий. Провести это время спокойно ему не удается. Он пишет статьи, обличающие алжирскую политику де Голля. Их публикуют во Франции периодические издания «Борьба» и «Журнал парламента». В ответ в итальянской и французской прессе появляются статьи o самом Сустеле. В них указывается, что, пребывая за границей, он связался с итальянскими и немецкими неофашистскими организациями. Бывший министр де Голля категорически отрицает это и опять дает материал в газету «Борьба»[56]56
  Soustelle J. Vignt-huit ans de gaullisme. P. 253–257.


[Закрыть]. В декабре он решает вернуться во Францию и 18 числа даже устраивает в Париже пресс-конференцию. Разумеется, она посвящена «алжирской проблеме». Сустель заявляет, что абсолютно все заинтересованные стороны должны организовать круглый стол и вместе обсудить создавшуюся ситуацию[57]57
  Soustelle J. Vignt-huit ans de gaullisme. P. 257, 258.


[Закрыть]. А она была очень непростой.

Правительство де Голля уже давно вело переговоры с ФНО о прекращении колониальной войны и предоставлении Алжиру независимости. Но самые активные поборники «французского Алжира», как военные, так и штатские лица, в середине 1961 года создали подпольную Секретную вооруженную организацию (ОАС). Они развернули во Франции и в Алжире широкую террористическую деятельность, пытаясь помешать образованию суверенного алжирского государства. Мало того, оасовцы неоднократно организовывали покушения на жизнь президента республики, считая, что он просто обманул французов Алжира, которые помогли ему вернуться к власти, и заслуживает за это самой суровой кары.

На пресс-конференции 18 декабря 1961 года Сустель подчеркнул, что в круглом столе должны участвовать именно все, в том числе и ОАС. Он полагал, что имеет полное право свободно выразить свое мнение. Однако, по его собственным словам, это вызвало скандал[58]58
  Lacouture J., Mehl R. Ор. cit. P. 320.


[Закрыть]. В результате ему вновь пришлось спешно покинуть Францию. Теперь он уж не увидит родины семь долгих лет. Для него начинается настоящая ссылка.

Так опять Жак Сустель оказался на крутом повороте своей судьбы. Как было жить дальше известному ученому и совсем недавно преуспевающему политику? Конечно, он мог полностью погрузиться в научные исследования, например уехать в Америку, в любимую им Мексику, где его наверняка бы приняли. Но нет. Сустель этого не делает. Он остается в Европе. Свои впечатления об этом времени позднее он представил в одной из своих книг: «Рим с его бьющими жизнью улицами и величественными останками былой славы; дождливый Брюссель, где я нашел поддержку настоящих друзей; отблески вод и гудение церковных органов Амстердама; Кёльн с темным обрывистым силуэтом его собора; Цюрих, трудящийся, серьезный, хранящий столько сокровищ и секретов под покровом буржуазных фасадов Вокзальной улицы; приветливая Лозанна; космополитическое возбуждение Женевы, где меня ожидало надежное укрытие; Лиссабон с его арками Центральной почты, гудками кораблей на реке Тахо и гулко бьющимися о скалистые берега волнами. От Средиземного до Северного моря, от Альп до Рейна – таковы этапы моего вечного блуждания. При пересечении Европы завязывались тонкие нити, которые обвивали всех изгнанников: встречи на вокзальных перронах, в прокуренных пивных Голландии, на солнечных площадках Италии, в бедных меблированных комнатах, где останавливались на несколько ночей те, все имущество которых состояло из одного чемодана. Это была какая-то странная тайная Европа ссыльных, где новости невидимо перемещались от почтового ящика к почтовому ящику. Рушившиеся надежды, стирающиеся узы дружбы или, наоборот, крепнущие в несчастье, и новые знакомства, которые вдруг озаряли лучом надежды наш мрак»[59]59
  Soustelle J. Vignt-huit ans de gaullisme. P. 260.


[Закрыть]. Жена Сустеля Жоржет не последовала за мужем в иммиграцию. Она осталась во Франции и находилась в постоянной переписке с ним. Французские власти ее не трогали.

Что же заставило Сустеля скитаться по Европе? Что постоянно притягивало его как магнитом к родной Франции, которую он вынужден был покинуть? Вне всякого сомнения, все та же «проблема Алжира», которая, как старая рана, не давала ему покоя. Конечно, он считал, что должен еще что-то сделать, что-то сказать. Как именно? Разумеется, посредством своего великолепного пера. За семь лет ссылки Сустель пишет семь книг, из них только две научные, а остальные пять – политические. В 1962 году он работает над книгой «Преданная надежда», в которой рассказывает о своей жизни и деятельности за последние три года. Центральной в ней представлена идея «французского Алжира». Де Голль обещал следовать ей, но не сдержал слова и предал надежды многих людей.

Но только ли за письменным столом работал Сустель? Сам он уверял, что никогда не был связан ни с ОАС, ни вообще с какой-либо подпольной организацией[60]60
  Lacouture J., Mehl R. Ор. cit. P. 320.


[Закрыть]. Однако известно, что бывший министр-резидент Алжира находился в контакте с людьми из ОАС и пришедшего ему на смену так называемого Национального совета сопротивления (НСС)[61]61
  Ullmann В. Soustelle. P. 318–349.


[Закрыть]. Эта организация, так же как и ОАС, вела террористическую деятельность и готовила покушения на де Голля. Ее основные руководители жили за границей. Один из них, полковник Аргу, в своих воспоминаниях указывал, что Сустель присутствовал на совещаниях НСС и даже был согласен с мнением тех, кто считал необходимым уничтожить президента республики[62]62
  Lacouture J., Mehl R. Ор. cit. P. 321.


[Закрыть]. Сведения об этом проникли в органы безопасности Франции. Скорее всего, именно поэтому 22 сентября 1962 года против бывшего министра было возбуждено уголовное дело по обвинению Сустеля в нанесении ущерба авторитету государства и подписан ордер на его арест[63]63
  Le Monde. 1990. 8 août.


[Закрыть]. В том же 1962 году Алжир получил независимость. В течение следующего года французскими службами безопасности были захвачены почти все основные лидеры НСС, и деятельность организации постепенно сошла на нет. За Сустелем тоже «охотились», но ему удалось избежать ареста.

После 1963 года жизнь опального политика становится спокойнее. Он продолжает находиться за пределами родины, в основном предпочитая Швейцарию. Теперь Сустель очень интенсивно работает, буквально как в годы юности, выпуская одну книгу за другой. «Проблеме Алжира» и отстаиванию своих неизменных позиций по этому вопросу он посвятил еще два труда – «По новому пути» и «Страница еще не перевернута», появившиеся в 1964 и 1965 годах. И только после их выхода в свет Сустель решает вернуться к этнографическим исследованиям. Он пишет две научно-популярные книги – «Искусство древней Мексики» и «Четыре солнца». Обе они были изданы французскими издательствами в 1966 и 1967 годах. Второй труд был выпущен издательством «Плон» в пользующейся большой популярностью серии «Земля и люди». Это лишний раз свидетельствует о том, что престиж Сустеля-ученого всегда был велик в научном мире, даже в самые мрачные периоды его жизни.

В 1967 году Сустель опять обратился к политической тематике. Сначала он публикует работу «Долгий путь Израиля», в которой критикует политический курс де Голля по отношению к этой стране, провозглашенный после арабо-израильского конфликта 1967 года. Вторая книга, «28 лет голлизма», во многом автобиографична. Она посвящена развитию голлистского движения и идеологии голлизма начиная со Второй мировой войны. В ней Сустель подверг острой критике некоторые аспекты государственной политики де Голля. Автор обвинял президента Французской Республики в узурпации власти, в фактическом запрещении свободного выражения мнений, если они расходились с его собственным, и нанесении, таким образом, ущерба демократии.

1968 год внес в жизнь Сустеля большие перемены. После бурных майских событий во Франции правительство решает объявить всеобщую и полную амнистию бывшим оасовцам и вообще всем, причастным к алжирским делам. Были выпущены на свободу те, кто отбывал наказание, а находящимся за границей было разрешено вернуться на родину. В их число попал и Сустель. Однако он не пожелал возвращаться в качестве амнистированного, так как не считал себя в чем-то виноватым. Бывший министр хотел, выражаясь юридическим языком, прекращения возбужденного против него дела за отсутствием состава преступления. Только добившись этого, в октябре 1968 года Сустель вернулся во Францию.

Ему 56 лет. Он, как и прежде, энергичен, полон новых планов. Семилетние скитания за пределами родины ничуть не сломили его, не изменили его убеждений. С 1969 года Сустель возобновляет свою работу в стенах Высшей практической школы.

После ухода де Голля в отставку вторым президентом Пятой республики стал Жорж Помпиду. Сустель был знаком с преемником генерала с давних пор. Оба они были выпускниками Высшей нормальной школы. Помпиду принял бывшего соратника де Голля в Елисейском дворце и заверил, что не склонен разделять мнение тех, кто считает его сколько-нибудь причастным к имевшим место покушениям на де Голля[64]64
  Lacouture J., Mehl R. Ор. cit. P. 324.


[Закрыть]. Таким образом, Сустель был полностью реабилитирован.

И вот ученый опять активно включается в политическую жизнь. В 1970 году он решил основать собственное движение «Прогресс и Свобода», отстаивающее незыблемость всех демократических свобод. В следующем году Сустель избирается муниципальным советником в Лионе и занимает эту должность шесть лет. А еще через два года после почти пятнадцатилетнего перерыва он вновь переступает порог Бурбонского дворца. Бывший министр де Голля – опять депутат Национального собрания. В парламенте он примыкает к группе реформаторов, центристов и социал-демократов. Ученый остается депутатом пять лет. Помимо этого, он исполняет еще ряд обязанностей. В 1973 году Сустель представляет Францию в Совете Европы. В конце следующего года он временно становится одним из советников в кабинете премьер-министра. На этом посту тогда находился представитель молодого поколения голлизма – Жак Ширак. Сустель заседает также в региональном совете Рона-Альпы и некоторое время является его вице-председателем.

В конце 1970-х годов бывший министр де Голля принимает решение отойти от активной политической деятельности и отныне посвятить себя главным образом научным изысканиям. Вполне вероятно, что тогда Сустель, как и многие люди его поколения, почувствовал себя уставшим от политических баталий, а может быть, решил, что уже испил эту чашу до дна и полностью удовлетворил свои амбиции на данном поприще. Но если другим оставалось жить лишь воспоминаниями, то он мог снова начать, а вернее, возобновить в полную силу свою вторую жизнь – жизнь ученого.

И вот Сустель всецело и с удовольствием погружается в любимую им с юности этнографию. Как в далекой молодости, он совершил ряд поездок по странам Латинской Америки и вновь побывал в Мексике, а также в Аргентине, Бразилии, Парагвае. Ученый словно заново открывал для себя край, к которому был так привязан когда-то. И снова масса впечатлений от региона древнейших таинственных индейских цивилизаций: «Огромная страна высоких плато с утренним леденящим ветром, сметающим все на своем пути, знойные джунгли, в которых внезапно начавшийся ливень громко стучит о лиственные крыши хижин индейцев лакандонов, ослепительный мир скульпторов и мудрецов индейской древности. Это просто другая планета со своими народами, своими богами, своей тысячелетней цивилизацией, своими поэмами и монастырями… она такая странная и мистическая, но в то же время такая близкая нам, потому что населяющие ее люди с кожей цвета меди принадлежат одной большой семье, а мы сами лишь небольшое ее ответвление»[65]65
  Цит по: Bulletin «Terre humaine». 1979. Fevrier.


[Закрыть]. В 1979 году Сустель приехал в Мексику в делегации третьего президента Пятой республики Валери Жискар д’Эстена.

Еще во второй половине 1970-х годов ученый выпускает два новых научных труда – «Археология и антропология» и «Мир ацтеков». А после поездок по Латинской Америке он пишет еще две книги – «Ольмеки», которая увидела свет в 1980 году, и «Цивилизация майя», вышедшая двумя годами позже. Одновременно с исследовательской деятельностью Сустель ведет интенсивную преподавательскую работу. Он занимается со студентами в Высшей практической школе в Париже, а также в Лионском университете. Учиться к нему едут из других стран Европы и даже Латинской Америки.

Итоги научной деятельности Жака Сустеля были более чем впечатляющими. Его двенадцать научных книг, посвященных древним индейским цивилизациям, стали классическими трудами для этнографов-американистов всего мира. Довоенные работы ученого представляют бесспорную научную ценность своими уникальными полевыми материалами. Книги, написанные в 1960—1970-х и начале 1980-х годов, – научно-популярные. Это вполне понятно. Ведь Сустель долгие годы находился в эмиграции и был лишен возможности работать с материалами своего личного архива, оставшегося во Франции. Однако подобная перемена научной ориентации ученого принесла большие положительные результаты. Сустель обладал великолепным пером и литературным талантом. Его книги читаются легко и с интересом. Поэтому они стали достоянием самого широкого круга читателей. Недаром в 1983 году ученый был избран членом Французской академии, войдя в число так называемых «сорока бессмертных» академиков Франции.

Несмотря на отход от политических дел Жак Сустель продолжал следить за тем, что происходит во Франции и в мире. Время от времени он публиковал статьи в периодической печати по тем или иным вопросам французской и мировой политики. Ученый живо интересовался развитием ситуации на Ближнем Востоке и в Южной Африке. Сустель не оставался равнодушным к проблеме иммигрантов во Франции, которая постепенно стала одной из ключевых в его стране. Аналитические статьи ученого по этим сюжетам появлялись вплоть до 1990 года в таких известных французских журналах, как «Пари матч» и «Фигаро магазин».

Время многое стирает. Оценки бывшего министра де Голля стали менее категоричны, более гибки. Некоторые его соратники былых времен утверждают, что в конце жизни он понял, что выдвинутая им идея интеграции Алжира с Францией была ошибочна[66]66
  Об этом автор узнала во время беседы с бывшим министром Раймоном Трибуле 18 декабря 1990 года.


[Закрыть]. До своих последних дней знаменитый ученый и политик был бодр и активен. Он не отказывался от встреч с историками и журналистами, делился с ними мыслями о прошлом и воскрешал в памяти давно ушедшие годы. Ведь ему было что поведать. Прекрасную подборку воспоминаний Сустеля о де Голле, их совместной деятельности на разных этапах голлистского движения и его проблемах опубликовали в 1988 году Жан Лакутюр и Ролан Мел в книге «Де Голль, или Вечный вызов». В конце своего жизненного пути Сустель говорил, что он ни о чем не жалеет и что благодарен судьбе за все, что она ему преподнесла[67]67
  Deville Р. Les deux vies de Jacques Soustelle.


[Закрыть]. Он умер 7 августа 1990 года в госпитале под Парижем, не дожив полтора года до своего восьмидесятилетия. А упокоили его рядом с матерью в пригороде Лиона, где он провел свое детство.