Текст книги "И про любовь тоже"

Глава 8

– Давайте-ка, Андрей Миронович, еще раз повторим, как прошел ваш сегодняшний день, – глядя как на слабоумного, пропел сладеньким голоском майор, а Бранчевского аж перекосило. «Что это он со мной как с маразматиком? До чего противный тип!» – подумал он.

– Что, на память жалуетесь, товарищ следователь? Как будет угодно, могу и повторить, – произнес Андрей Миронович с долей сарказма и не без удовольствия отметил, как смутился Кустин.

– Не возражаете, я включу диктофон?

– Да-да, конечно. Это вам должно помочь в дальнейшем, – вновь не удержался от иронии Бранчевский. – Можно начинать?

– Да, только коротко, – сухо ответил Кустин.

– В семь часов я, по обыкновению, проснулся в городской квартире. В семь тридцать вернулся с пробежки, в девять проводил Киру в суд, а в девять тридцать – выехал сюда на машине. В десять тридцать был в поселке, сразу же отправился к Армену в кафе, чтобы заказать шашлык. Я был уверен, что Кира после суда по разводу с мужем приедет на дачу, хотел устроить праздник.

– Вы договаривались о встрече с внучкой здесь?

– Нет, напротив, я должен был ждать в квартире. Но я хорошо ее знаю…

– Когда вы приехали от Армена домой?

– Не пытайтесь меня поймать на лжи, майор! После Армена я сразу поехал к платформе встречать Киру! Не заезжая сюда.

– Вы опоздали к приходу электрички на десять минут.

– На семь, – уточнил Бранчевский.

– Хорошо. От кафе до станции ехать десять минут. Где вы были с десяти сорока до одиннадцати двадцати семи?

– Ждал, пока пожарят мясо!

– Не нужно так волноваться, Андрей Миронович. Я лишь пытаюсь восстановить хронологию событий…

– Да понятно мне, что вы пытаетесь! Сделать меня свидетелем преступления либо, еще лучше, – преступником. Не выйдет. Домой я, сделав заказ в кафе, не заезжал, а отправился встречать Киру. Я так понимаю, время смерти Петра как раз с десяти до двенадцати, так? Так вот. Сегодня в этом доме я появился после полудня, как раз после известных вам событий, случившихся со старой женщиной на платформе.

– И никого и ничего не видели?

– Нет, проехал на машине в ворота, припарковался, взял лоток с мясом с заднего сиденья, пакет с продуктами и шампанским и вошел в дом.

– А у соседского забора автомобиль не заметили?

– Не было никаких машин на нашей улице в тот момент. Ни припаркованных, ни проезжающих. Тело Петра обнаружил Максим Арканов, он привез Киру после вашего допроса…

– Киру Сергеевну никто не допрашивал… я ее опросил как свидетеля происшествия. Уголовное дело по факту гибели гражданки Орловой-Томерян не открыто… пока!

– Не силен в юридической терминологии! Вы продержали девочку в участке больше двух часов, Кира и так с утра перенесла стресс…

– Вернемся к вашим передвижениям, Андрей Миронович, – поморщившись, перебил его Кустин, чем вызвал у Бранчевского очередной приступ раздражения.

– Я вышел из дома, когда увидел на дороге машину Арканова. Пригласил Максима к нам. Он решил поставить «Ниву» на территории Муравиных, у нас, как вы могли заметить, места нет. Вот так он и обнаружил труп. Я туда не заходил.

– Даже не полюбопытствовали?

– Полюбопытствовал – через штакетник! Отлично все видно было, если подойти близко к забору! Кто убил Петра, почему – не знаю. Не видел пострадавшего лет десять, со дня похорон его матери.

– Какие у вас с Петром были отношения?

– Какие могут быть отношения между людьми, которые почти не общались? Петр на даче был редким гостем, даже не знаю – ночевал ли хотя бы раз. Катерина образ жизни Петра не одобряла, с его первой женой, матерью Игоря, не ладила. Внука любила, спору нет.

– Почему Катерина Алексеевна лишила наследства единственного сына?

– По-моему, понятно – боялась, что Петр все профукает: и квартиру, и этот дом, и ценности…

– Подробнее – какие ценности? Деньги на счетах? Украшения?

– Я не в курсе, что именно завещала Игорю Катя. Самого документа не видел, Игорь на эту тему не распространялся. Насколько мне известно, к наследству бабушки Игорь серьезно не отнесся, Кира даже недоумевала, почему он считает дачу скорее обузой, чем подарком…

Бранчевский задумался: «А и на самом деле, Гоша оформил на себя дачу, но никогда не приезжал. Выходит, Катиного внука я видел последний раз в двенадцатом году. Была свадьба Максима, после возвращения из загса они втроем – Кира, Макс и Гоша заехали за мной и Катериной, чтобы отвезти в кафе Армена, где был банкет. Но Игорь даже не зашел в дом бабушки. Почему? За Катей отправилась Кира… очень странно. А в зале Гоша сидел как шафер рядом с Максом, а мы с Катей сели с краю, чтобы была возможность незаметно улизнуть. Сколько мы пробыли на банкете? Час от силы. А потом потихонечку пошли домой. Игоря я так больше и не видел. А через два месяца умерла Катерина. Я только сейчас понял, что Гошки на похоронах бабушки не было!»

– Что-то вспомнили, Андрей Миронович?

– Ничего существенного. С Игорем поддерживает связь Кира, от нее мне известно, что он живет и работает в Сиднее. Ему, надеюсь, сообщили о смерти отца?

– Игорь Петрович на связь не выходит. Одну минуту… – Кустин взял со стола мобильный и ответил на вызов.

«Напомнить ему о разнице во времени? В Австралии ночь… нет уж, пусть сам мозги включит», – подумал Бранчевский.

– Да, я понял. Родионов в розыск его объявил? Понял… Андрей Миронович, – Кустин смотрел с подозрением, – как выяснилось, Игорь Муравин сейчас находится не в Австралии, прилетел в областной центр еще третьего дня, а вчера снял номер в мотеле недалеко от поселка. Что вы по этому поводу можете сказать? Как думаете, ваша внучка в курсе, где в данный момент находится друг ее детства?

Бранчевский не ответил, только развел руками. Он точно мог бы утверждать одно – первой, кого позовет на помощь Гошка, будет Кира. А то, что внук Катерины в беде, Андрей Миронович не сомневался.

* * *

– Ладно, хватит обниматься, времени нет. Выкладывай, зачем звал Киру? И нечего на дороге отсвечивать, давайте топайте на место. – Макс подтолкнул Игоря в спину, а Киру взял за руку – пробираться к их дубу нужно было сквозь заросли дикой ежевики, за годы она разрослась так, что единственную тропинку перекрыла напрочь.

Максим уже забыл, какие холодные пальцы у Киры, и летом тоже, даже в сорокаградусную жару. Он когда-то посмеивался над ней, называл лягушкой. Она обижалась, но недолго. Улыбалась снисходительно, словно он ребенок или дурачок какой. Макса порой это бесило. В такие моменты он чувствовал стыд, а от этого старался задеть ее еще больнее, чтобы уж разозлилась наконец. Но она прощала и это. Все прощала, простила и Ольку. Выслушала его признание, что встретил девушку мечты, помолчала. А потом улыбнулась ласково и вздохнула, как ему тогда показалось, с облегчением. А потом вдруг выяснилось, что влюблена она не в него, а в какого-то Саню Лушникова. Да так, что замуж невтерпеж…

– Может, уйдешь, пока не поздно? – с тоской предложил Гошка, а Макс с удивлением посмотрел на Киру – о чем это он?

– Игорь боится, что у тебя будут проблемы, – перевела та, глядя на Макса с укором. – Ты вообще слышал, что он перед этим сказал?

А Гошка что-то говорил? Макс, чтобы скрыть неловкость (ну задумался!), кивнул на скамейку.

– Кира, сядь. А ты, друг, внятно изложи суть проблемы. Начни с того, почему ты вообще здесь? Причина?

– Короче. В воскресенье пришло на электронку письмо от отца с просьбой прилететь в Россию. Вот, читайте. – Игорь открыл почту на мобильном.

– Сын, что бы ты ни думал, я люблю тебя. Мне осталось недолго, хочу проститься. Надеюсь, успеешь до похорон. Матери ни слова! – прочитала Кира с экрана телефона.

– Офигеть, какое послание! Любой рванет, даже если не общались. Ты, конечно, сразу в аэропорт? – не удержался Максим.

– Не сразу! Я не поверил в это «недолго», папаша всегда был склонен к панике, доводил мать мнимыми болячками… короче, я решил ему для начала просто позвонить. Набрал, а трубу схватила его последняя «киса» – Дина Романи. Знаете такую певичку? Нет? Ну и фиг с ней. Эта тварь с ходу выдала тираду, что, мол, пошли все на… этот номер и трубка теперь ее, а старому козлу Петруше айфон последней модели ни к чему. Заткнулась на миг, я успел задать вопрос, что с отцом. «Сдохнет скоро, туда и дорога», – прошипела она и отключилась. Все, больше абонент не абонент. Вот после этого я – в аэропорт.

– Почему ко мне сразу не пришел? – Кира смотрела на Гошку с жалостью.

– Киря! У тебя муж…

– И что?! Да и нет уже мужа, развелась сегодня. Где живешь?

– Сначала в городе квартиру на Почтовой снял посуточно, потом – номер в мотеле тут неподалеку.

– У отца был? Он же в твоей квартире живет? – спросил Максим и посмотрел на часы.

– Да, бабка мне всю движимость-недвижимость оставила. Уткнулся в запертую дверь. Папаша замки поменял! Соседка сказала, он больше недели в квартире не появлялся. Мастерская у него в этом же подъезде, поднялся – аналогично, никто не открыл.

– Почему в полицию не пошел?

– С чем? С этим дурацким письмом? Я по службе единого поиска пробил – ни в одной клинике отца не было, ни в морге, нигде, короче.

– А Дину эту не пробовал найти?

– Киря, что за вопрос? Конечно, искал. Концерты у нее по Сибири, блин. Кто только билеты покупает на это безголосое чмо?! Когда я звонил, она, оказывается, была в Иркутске. Да кинула Динка папашу, к гадалке не ходи! Как и все предыдущие «киски», сколько их там было!

– Отец больше на связь не выходил?

– Сегодня утром я получил сообщение с его почты, что он ждет меня на даче.

– Время?

– В десять. Тут же взял машину в прокате и приехал. Нашел свежий труп отца.

– Авто где?

– Метнулся обратно в город, вернул в каршеринг. Который рядом с рынком… А потом сел на электричку и сюда. Арканов, сейчас-то мне что делать? Я не убивал отца, он был уже мертвый, только еще теплый. Я засек время, когда его нашел, – без двадцати одиннадцать. Меня кто-то подставил, понимаете? Может, пока не поздно – обратно в Сидней успею, а?

– Дурень, тебя примут в аэропорту. Тогда точно задержат по подозрению в убийстве. Машину у забора парковал?

– Да.

– Кирка нашла следы от протектора… вот что… сейчас мы с ней уходим, а ты минут через десять топай к дому. Там еще из следственного работают. Сдашься им, расскажешь все. Честно признаешься, что поначалу испугался, – приказал Арканов, хотя Гошку ему было искренне жаль. Он посмотрел на Киру – она с трудом сдерживала слезы.

– Гошенька, послушайся Макса, пожалуйста. – Она обняла Гошу.

– Черт… Алексу год всего исполнился, посадят меня – как они выживут там? Люсьена с матерью и малыш… одни в чужой стране! Вот ведь папаша мой – с того света достал!

– Не ной, Муравин. Прорвемся… Мы двинемся обратно по нашей улице, а ты давай в обход по Озерной. Кира, пойдем! – скомандовал Арканов, похлопав друга детства по плечу.

Глава 9

Бранчевский встал со стула, дав понять Кустину, что ничего более к сказанному добавить не может. И не пора ли ему, майору, восвояси. Хотелось остаться одному, чтобы спокойно упорядочить бродившие в голове мысли и предположения. Появилось у него подозрение, что вдруг всплыло одно старое дело, скорее даже не дело, а тайна, которую скрывали от него Катерина и его Томочка. Андрей Миронович однажды подслушал их разговор, поначалу даже обиделся, что замолкли разом, как только он вошел в комнату. Вопросы начал задавать. А потом этим хитрым дамочкам удалось повернуть все так, что, мол, лезет он, мужчина, совсем не в мужские дела. Окончательно отбила охоту для дальнейших расспросов Томочка одной только снисходительно-ласково произнесенной фразой: «Вот уж не думала, что мой муж любит посплетничать».

А речь тогда шла о какой-то девушке-армянке – похоже, в юности та была близкой подругой Кати. Он отчетливо слышал, как Катерина сокрушалась, что та украла у нее какую-то ценную, памятную вещь.

Вот и сложилось сейчас у него воедино: армянка та – погибшая сегодня Зоя Томерян, а найденный медальон – та самая сворованная ею вещица…

– Андрей Миронович, рад бы освободить вас от своего присутствия, но еще одна тема для беседы имеется, – даже не привстав с места, произнес Кустин. – Кира Сергеевна почему-то уверена, что оба сегодняшних происшествия каким-то образом связаны между собой. Что думаете по этому поводу?

– Ничем не могу помочь, мысли внучки мне неведомы.

– Как давно вы знакомы с Зоей Оганезовной Орловой-Томерян? – неожиданно спросил Кустин, а Бранчевский насторожился. Что вдруг опять об этом? Еще на платформе вроде бы выяснили, что тетушку Армена он ни разу не видел, знать ее не знает.

– Я повторю – не знаком был с ней никогда!

– И тем не менее на фотографии из медальона вы однозначно признали бабушку Киры со стороны матери. Кстати, где вещица? Внучка сказала, Армен оставил ее у вас.

– Вот, смотрите, – выдвинул ящик стола Бранчевский. – Как не признать? Такое сходство! Но на все сто процентов утверждать, что женщина на фото – Кира Владимировна Нестерова, я, разумеется, не могу. У моей бывшей невестки Ирины, возможно, припрятаны документы и снимки матери, но ни я, ни Кира их в глаза не видели. Ирина о матери никогда не вспоминает. Единственное, что мне известно, – с пяти до восьми лет девочка воспитывалась в детском доме, потом ее удочерили…

– Под какой фамилией Ирина выходила замуж за вашего сына?

– Иванова. Эта фамилия ее приемных родителей.

– Они присутствовали на свадьбе?

– Нет. Более того, мы с женой были уверены, что их нет в живых. Честно говоря, я и сейчас думаю, что так и было.

– Почему?

– Потому что Ирина как-то обмолвилась, что оба были уже весьма пожилыми, когда забрали ее из приюта. Поженились наш сын Сергей и Ирина в восьмидесятом, как только ей исполнилось восемнадцать, и на тот момент в своей квартире она проживала одна.

– Каким образом ваша невестка ребенком попала в детский дом, мы выясним. Скорее всего, ее сдала туда родная мать… Ирина не пыталась ее найти?

– Сие мне неизвестно. Но отношение к матери у нее крайне негативное… что, впрочем, вполне объяснимо.

– Странно… при такой нелюбви к ней назвать дочь ее именем…

– Вы можете спросить об этом саму Ирину.

– Да, конечно… Что же, провожайте меня, Андрей Миронович. Вещицу берегите, возможно, в рамках уголовного дела придется у вас ее изъять. А Киру Сергеевну я так и не дождался.

– Действительно, где она? – Бранчевский только сейчас удивился отсутствию внучки.

– С участковым Аркановым задержалась в доме Муравиных. Кира Сергеевна каким-то непостижимым для меня образом обнаружила там в кладовке пачку старых писем и наверняка сидит изучает их. А Максим при ней. Хорошая пара, не так ли, Андрей Миронович?

– Не пара они, – не смог сдержать вздох сожаления Бранчевский.

* * *

– Давай дождемся, пока Кустин уйдет. Я в его присутствии себя преступницей чувствую.

– Зря, он классный следак. Немного занудный, но это только на пользу. Висельника, которого вы с Лушниковым нашли, не забыла?

– С тобой забудешь, – настораживаясь, ответила Кира. Что еще не так с тем мужиком? Неужели Макс что-то подозревает? Или это Кустин раскопал… но как? Она же телефон погибшего полиции так и не отдала. Извелась вся – отдавать, не отдавать… Отдаст – Максу же плохо станет.

– Так вот. Ты думаешь, что это было самоубийство? Как бы не так. Михаил Юрьевич сразу сказал, что тому помогли. Экспертиза подтвердила.

– Так это – убийство?! – испугалась она. «Влипла! Улику с места преступления сперла, дура… что теперь делать?!» – запаниковала Кира.

– Эй, Кирка, да что с тобой? Что-то раньше я не замечал, что ты такая впечатлительная! Постой, ты его знала, что ли? – с подозрением уставился на нее Арканов. – Выкладывай: где, при каких обстоятельствах видела Лазарева Антона Викторовича в последний раз!

– Первый и последний раз – в петле на дереве! – огрызнулась Кира, беря себя в руки.

«Вариантов – два. Скорее всего, Кустин и кто там ведет дело сами раскопают, кто была любовница этого Антона. И тут же эта информация станет известна Арканову. Или я отдаю мобильник Максу, и он сам решает, что с ним делать. Оба варианта приведут к одному результату: плохо будет Арканову. Стоп… а если Макс уже все знает, то убийца, возможно, – он?! Мотив – ревность. Нет, он Ольку уже давно бы выгнал. Вот же она идиотка, совсем бабе башню снесло, даже послания свои не стерла… или это только ее любовник в мессенджере переписку сохранил? Зачем?» – думала она, ускоряя шаг, чтобы оторваться от друга. Теперь она спешила к майору, надеясь, что тот отвлечет Арканова от мыслей о висельнике.

– Кира Сергеевна, изучили письма? Что скажете? – На лице майора обозначилась улыбка, но глаза его смотрели на Киру холодно.

– Письма? А… нет пока, то есть не все. Хочу дома, в спокойной обстановке…

– А где же вы были так долго?

– Да так… прогулялись. Слишком много впечатлений за сегодняшний день! У вас еще остались ко мне какие-то вопросы?

– Пока нет. Ваш дедушка рассказал много интересного, будем работать. До свидания, Кира Сергеевна. Максим, проводи меня до машины. – Попрощавшись, Кустин разом потерял к Кире интерес.

Когда она вошла в дом, то застала деда роющимся в ящиках комода. Нижний был уже выпотрошен, какие-то пожелтевшие от времени листы бумаги неровной стопкой лежали в кресле-качалке, а на диване кучей была свалена всякая мелочовка: моток веревки, жестяная коробочка из-под чая, цветные карандаши и фарфоровые фигурки животных. У всех этих зверьков были отбиты кусочки – однажды полка, на которой они стояли, рухнула. Дед тогда расстроился до слез – коллекцию собирала много лет бабушка Тамара.

Дед, стоя на коленях, вынимал из следующего ящика стопки скатертей и салфеток, складывал на ковровую дорожку, перед этим внимательно перебрав их поштучно. Прежде чем окликнуть, Кира несколько минут за ним наблюдала, пытаясь понять, что он может искать.

– Не стой столбом у меня за спиной, лучше помоги, – не оборачиваясь, приказал дед. – Тут майор недавно заходил…

– Я в курсе.

– Сказал, что ты какие-то письма нашла у Муравиных?

– Вот, смотри. – Кира протянула так и не развязанную пачку конвертов.

– От кого? Катерине?

– Да, ей. Почтовая, 43, квартира 8. Без обратного адреса, на штемпеле – Ленинград, почтамт, цех… то ли два, то ли семь, затерто… не важно. Тридцатое июня шестьдесят какого-то года. – Кира взяла ножницы из верхнего узкого ящика комода, перерезала бечевку. – Раз, два… семь штук. Я думала больше.

Кира внимательно осмотрела все конверты.

– Странно. Обратного адреса нет ни на одном. Штемпели все ленинградские, вот тут четко – шестьдесят девятый год, третье декабря. Похоже, все шестьдесят девятого… Постой, дед, ты что, тоже решил поискать письма?

– Представь себе, посетила такая мысль. Тут Кустин договорился до того, что эту Зою Томерян убили и что ты думаешь так же. Подозреваешь кого?

– Ну… возможность столкнуть тетушку на рельсы была у Армена. Я по времени прикинула – теоретически мог он подняться и спуститься по тем кривым ступеням, которые с той стороны платформы.

– Зачем это ему?!

– Зоя Оганезовна была состоятельной дамой. И бездетной. Дед, Томерян когда кафе открыл, не помнишь? Давно ты с этой семьей знаком?

– Десять лет точно – свадьбу Максима у него гуляли, как тебе известно. Не припомню, чтобы до этого дня у него бывали. Шашлык с Катериной у нас во дворе на мангале жарили, продукты покупали в центре поселка, не с руки к нему было ехать. Пожалуй, и не было тогда там кафе. И семья Томерян там не жила. Точнее Макс скажет, я уверен. Так что там, письма подписаны?

– Да, дед. По-видимому, бабушкой Кирой…

– Читай!

– Катя, здравствуй. Начну с главного – поиски вновь безуспешны. Даже Ион со своими связями ничего не смог добиться. Он написал Федору Орлову в ГДР, но тот не ответил. Выехать за границу Ион, как ты знаешь, не может. Не откликнулась на мое письмо и Зоя, – зачитала Кира. – Вот оно – доказательство того, что Катерина Муравина, Зоя Томерян и моя бабушка Кира Нестерова некогда были тесно знакомы!

Кира с торжеством посмотрела на затылок деда, но тот даже не обернулся.

– Дед… что с тобой? – забеспокоилась она, бросила недочитанное письмо на комод и опустилась рядом с ним на колени.

– Вот, оказывается, где хранила Тамарушка детские вещи твоего папы, Кирочка. А я после ее смерти в городской квартире искал… – Дед держал в руках коробку из-под обуви, на крышке которой четким учительским почерком красным карандашом было выведено имя «Сереженька». «Скоро свидимся, сынок…» – скорее прочла по губам, чем расслышала она слова деда.