Текст книги "Моя милая ужасная невеста"

И в трех шагах от меня четверо парней-некромантов в кожаных плащах энергично и увлеченно разрывали могилку. Если верить покосившемуся мраморному надгробию, четвертого ректора академии. Слышала, что у некромантов цифра четыре имеет сакраментальное значение. Они считают ее знаком смерти.

Парни были колоритны, как раз во вкусе Эмбер: мрачные и, судя по всему, исключительно трудолюбивые. Кисти рук, уверенно сжимающих черенки лопат, украшали татуировки, у одного по выбритой голове мельтешил защитный знак. Живой рисунок то елозил к уху, то возвращался на макушку, то сбегал на затылок.

Внезапно один из парней, не глядя, с азартом отшвырнул за спину шмат рыжей глинистой землицы. Комья долетели до меня. Зашипев, я отпрянула, но чистые ботинки все равно оказались засыпаны. Весь квартет резко остановился и синхронно обернулся, словно обладал коллективным разумом.

– Все нормально, парни! Я к вам случайно залетела, – пояснила я и постучала ботинком о ботинок, пытаясь сбить землю. – Меня сейчас обратно вызовут. Вы не отвлекайтесь. Ректор сам себя не выкопает.

Татуировка на макушке некроманта агрессивно стекла на лоб, потом на глаз. Отчего-то он начал напоминать кота из кухни в башне Варлок. Мы его называли Пиратом за черное пятно вокруг правого глаза на вечно голодной морде.

– В смысле, этот сам себя не выкопает, – поправилась я. Вдруг для них тоже важна точность формулировок?

В ответ мне на ботинки полетели комья земли.

– Эй, некромант, руки трясутся? – холодно вопросила я. – Или с меткостью напряг?

– Варлок, что ли, пожаловала? – вдруг спросил один из парней, вытащил из кармана очки с толстыми стеклами и нацепил на нос. Глаза от окуляров непропорционально уменьшились. – Точно Варлок! Как рявкнула, сразу голос узнал. Наказали или случайно?

– Еще не поняла, – отозвалась я, удивляясь, как умудрилась не запомнить некроманта в очках. Даже имя из глубоких слоев подсознания не всплыло. Без аксессуаров и отличительных примет они все на одно лицо. Посему выходило, что зря поносила Торстена за плохую память, у самой не лучше.

– Братья, она своя, – пояснил он.

– Закапываем, – буркнула «татуированная макушка».

Они начали молча, но слаженно забрасывать могилку землицей, так и не дорывшись до упокоенного четвертого ректора. Изредка кидали на меня недобрые взгляды. Может, добрые, но исключительно в их понимании. Некроманты в принципе не особенно дружелюбны к миру.

Скрестив руки на груди, я подмерзала на ветру и с возрастающим скепсисом следила, как под испачканными ботинками то зажигался, то гас красный ровный круг.

– Никак? – с сочувствием спросил очкарик.

– Что-то туго идет, – согласилась я, мысленно уже прикидывая, как бодрой рысцой потрушу в учебный корпус своими ногами.

Словно услышав мои мысли, кладбище вокруг поплыло. Перед глазами появился главный холл жилого корпуса, примечательный большим ведьмовским кругом на мраморном полу. Не успела я удивленно крякнуть или хотя бы моргнуть, как рядом отчаянно громыхнуло, а на блузку выплеснулся поток горячего кофе.

– Да вы издеваетесь! – рявкнула я и, выгнувшись вопросительным знаком, отодрала прилипшую к животу мокрую ткань. Противно до жути!

– Извините! – испуганно пискнул женский голос.

Вокруг мерцало марево от заклятия призыва, горела под ногами ведьмовская звезда. Всегда считала, что узор в холле выложен ради эстетики. Но мы же в Деймране! Здесь любое интерьерное украшение может оказаться воротами в потусторонний мир. В смысле, в другие части замка.

За пределами круга жалась испуганная девушка с опустевшим термосом в руках, и, обалдело моргая, на полу сидел подозрительно знакомый доставщик. Возле него валялся раскрывшийся сверток с растрепанными розами, чуток полысевшими от шокового удара о каменную гладь. Судя по потрясенному виду, курьер тоже был готов облысеть от шока.

Замерший от изумления народ вернул дар речи, пришел в движение и кинулся к девушке:

– Ты в порядке?

Мы с доставщиком обменялись обалделыми взглядами. Почему никто не волновался, в порядке ли остальные участники магического катаклизма? Очевидно, что парень в моральном беспорядке: сковырнулся на пятую точку с высоты собственного роста и пытался осознать себя сидящим на полу. Я тоже в полнейшем раздрае: запертая в магическом контуре, растрепанная, как розы из свертка, и еще в испорченной блузке.

Смена локации оказалась стремительной, как нашествие демонов. Я обнаружила, что потряхиваю облитую блузку не посреди холла, а в круглом незнакомом кабинете. Буквально топчусь грязными ботинками по ковру с элегантным рисунком… насквозь прожженному пробужденным ведьмовским кругом. Сквозь мерцающую пелену в большом окне просматривалась башня некромантов. Ее было легко опознать по облезлому флагу на самой верхушке длинного шпиля.

За массивным письменным столом из красного дерева уважаемый ректор нашей академии, известный на все семь королевств темный маг, вкушал утренний кофе и явно не ждал никаких гостей. Особенно внезапных, как городские голуби. При моем триумфальном появлении он подавился и выплюнул в воздух фонтан брызг.

Честное слово, бойтесь своих желаний! Так сильно хотелось бодрящего напитка, что в итоге меня им облили, а потом еще и… плюнули.

Возникла странная пауза. Я перестала теребить блузку и решила помолиться темным богам, но сначала вежливо поздоровалась с главой академии:

– Доброе утро, господин ректор!

В кабинете ректора мне бывать не приходилось, и до конца учебы это чудное место я посещать не планировала. Даже если бы меня попытались втащить сюда насильно. Втащили! С помощью магии. Случился же черный день.

Спасибо, конечно, что я все еще в Деймране, но почему в главную пыточную-то?!

– Как? – прохрипел он и поспешно обтер рот платком.

Потом этим же платком принялся тереть какие-то бумаги. Замер на мгновение и еще вытер окропленный письменный набор.

– Роковая ошибка на занятии у магистра Стича, – ответила я и посмотрела под ноги. На ковре остались следы от грязных ботинок. – Прошу понять и простить.

Вообще-то имела в виду затоптанный, испорченный ковер, но вышло, что и за магистра похлопотала.

И снова интерьер поменялся. На сей раз я оказалась в маленьком читальном зале библиотечной башни. Ведьмовской круг прожег недавно перестеленный дубовый пол. От перемещений меня чуток мутило, перед глазами рябило, а в кресле, сложив ногу на ногу, читал книгу Закари Торстен.

Он прикрыл томик и растянул губы в издевательской улыбке:

– Неожиданно…

– Торстен, я мокрая, грязная и злая! – предупредила я, взбесившись от одного его цветущего и опрятного вида. – Меня протащили по всем ведьмовским кругам Деймрана. Просто молчи и не делай этот день еще хуже!

– Но цветы-то ты получила? – невозмутимо уточнил он.

– Какие еще цветы?

Что он ответил, услышать не удалось, я наконец-то оказалась в кабинете демонологии. За пределами ведьмовского круга переминался Майкл Стоун, видимо, уже взопревший от неудачных попыток вызвать темную сущность. Подозреваю, выглядела я не лучше этой самой сущности. Настроение в принципе тоже было под стать.

Со стороны рядов донеслось издевательское хихиканье. На насмешника шикнули, дескать, молчи, когда назревает большая магическая драма. Все преисполнились торжественностью момента.

– Поторопитесь, господин демонолог, – велел магистр.

Испуганный Майк сморщился, точно собирался заплакать. Больно смотреть! Вернее, было бы больно, не протащи он меня по всей академии.

– Стоун, – с угрозой в голосе тихо проговорила я, – подумай хорошо, прежде чем что-то попросить. За любое желание тебе придется отдать почку. У тебя есть лишняя почка?

– Да я просто хотел выпустить тебя из круга, – проблеял он.

На долю секунды мне сделалось чуток стыдно, но потом к животу опять прилипла испорченная блузка, и совесть мигом заткнулась.

– Я выйду, но в круг войдешь ты, – резковато предложила я условия сделки. – Согласен?

– Да? – отчего-то вопросительно проблеял он.

– Да будет так…

Прозрачная стена растворилась, и я спокойно перешагнула через светящийся контур. Майкл чуток попятился.

– Добро пожаловать, господин демонолог. – Приглашающим жестом я указала ему в центр круга. – Заходите.

Тот покосился на Стича, но магистр не торопился остановить познавательную игру в демонологов, отчего-то игру не напоминающую, и пребывал в восторге, практически переросшем в приступ экзальтации. Он же не догадывался, что благодаря его спорным методам обучения в ректорском кабинете подпорчен ковер.

В густом полумраке, озаренном только свечами и неверным мерцанием ведьмовского круга, у магистра светились глаза. Хотела бы сказать, что азартом, но нет – просто светились, как у многих чистокровных ведьмаков.

– Ладно, – смиряясь с неизбежностью, едва слышно выдохнул Стоун и осторожно перешагнул через контур.

Вокруг его фигуры немедленно выстроилась полупрозрачная преграда. По ней от пола вверх поднимались мелкие светляки, похожие на искры.

– Изыди, Стоун, – приказала я.

– Куда? – охнул он.

– Туда, откуда я стартовала.

И Майк исчез. Круг потух. В кабинете воцарилось отдающее трагизмом молчание. Видимо, народ проникся и мысленно навсегда попрощался с перенесшимся на «тот свет» однокурсником. Может, еще поминки в столовой закатят.

– Превосходно, госпожа темная сущность! – в гробовой тишине воскликнул Стич. – Вы заключили две прекрасные сделки, о последствиях которых все участники практикума расскажут в коротких эссе. На сегодня все!

Как по приказу по академии разнесся часовой бой, объявивший об окончании первого утреннего занятия. Народ начал шумно собираться. Стоун, по идее, перенесшийся в коридор, возвращаться не торопился. Сунув в сумку блокнот, я направилась на выход.

– Кто-нибудь, передайте господину Стоуну, что он должен сдать работу! – надрывался магистр. – И заберите его вещи!

Майкл, очевидно, убоявшись светлой благодати, дожидаться окончания практикума под дверьми кабинета не пожелал и куда-то сбежал. Ловко прикрыв испорченную блузку сумкой, я направилась в сторону женской уборной.

Коридор постепенно заполнялся студентами. К высокому сводчатому потолку улетали громкие голоса. Внезапно меня обогнали Бранч с приятелями.

– Желание, Варлок, – пропел Адам, проходя мимо, и нахально подмигнул.

– Всегда обращайся, – хмыкнула я.

В ответ Бранч пару раз хрюкнул. Громко, сочно и очень натурально. Заслушаешься! Он поперхнулся от удивления и покашлял в кулак, словно пытался выкашлять это позорное хрюканье, как застрявшую в горле кость. Его приятели оценили и зашлись издевательским хохотом.

– Наслаждайся честностью, Адам, – с широкой ухмылкой бросила я.

Что сказать? Скоро до него дойдет, что значит быть честным с собой и миром по Марте Варлок. Помнится, младший брат прохрюкал сутки. Больше не выдержал. Успел признаться родителям в разных хулиганствах, отхватил темных щедрот от матери за безудержную прямолинейность и пришел умолять о пощаде. Интересно, на сколько дней хватит Адама Бранча?

Запершись в туалетной кабинке, чтобы никто не увидел светлой магии, я быстро привела в порядок блузку. Стирку бытовые чары не заменяли, но на некоторое время от пятна избавили. Время перерыва неуклонно подходило к концу, и на лекцию по темным искусствам пришлось трусить споро.

Большой лекционный зал был еще открыт. Над притолокой светилась витиеватая надпись с названием занятия и годом обучения, для которого оно проводилось. Я остановилась в дверном проеме и осмотрелась. Восходящие ряды оказались заполнены. Айк сидел с приятелями и с улыбкой кивнул. Эмбер с несчастным видом прихлебывала кофе на первом ряду.

И только я хотела войти в лекторий, в кои-то веки не после начала занятия, а даже слегка заранее, как внезапно кто-то нахально сжал мой локоть и развернул к себе лицом. От удивления даже брови поползли на лоб, хотя удивляться было вообще нечему. Передо мной стоял Закари Торстен с подозрительно знакомым букетом.

Розы местами полысели, местами помялись. Одна истрепанная головка понуро скособочилась и только чудом держалась на сломанном стебле. Складывалось впечатление, что несчастный букет пережил бесславную смерть и его воскресили, чтобы продемонстрировать мне.

– Ты спрашивала, какие цветы, Варлок? – тихо проговорил демонски раздраженный Торстен.

– Торстен, ты нашел меня, чтобы показать этот веник? – откровенно обалдела я и аккуратно освободилась. – Ты маньяк?

– Я с утра заявился в оранжерею к декану факультета зельеварения, сам прыгал по кустам, пока выбирал цветы, а ты что, отказалась их принимать?

– Никто не заставлял тебя напрягаться, но мог предупредить, что пытался очаровать Айшу. Я бы тебя отговорила.

– Если бы ты не заблокировала меня в почтовике, то была бы в курсе последних новостей, – ответил он. – Забери цветы и сделай вид, что очень рада!

Закари насильно сунул мне в руки злосчастный букет, едва успела подхватить.

– Что мне прикажешь с ними делать? – все еще чуток удивленная, уточнила я.

– Да запихни… – сорвался он.

– Куда?

– Сама придумай! – Он раздраженно цыкнул и вроде собрался уйти, оскорбленный в лучших чувствах, но помедлил. – Ах, еще кое-что забыл, милая!

Внезапно Торстен положил руку мне на затылок и резко придвинулся. Мы замерли. Он всерьез надумал устроить представление с лобызанием перед целым потоком четверокурсников, среди которых был Айк.

– Не смей, – грозно прошептала я.

Пальцы покалывало от светлой магии. Кажется, даже в узком зазоре между нашими телами от напряжения искрил воздух. Уголок пунцовых губ Закари нервно дернулся. Зрачки стали вертикальными, а глаза снова – злыми.

– Я не спрашиваю разрешения, Марта.

Секундой позже разряд прокатился по колючим стеблям, и розы разлетелись, выстрелив Закари в лицо. Невольно он отшатнулся и убрал руку. Мир вокруг нас замер. В воздухе кружилось и опускалось облако алых лепестков. Не долетая до пола, разрушенные светлой магией, они рассыпались прахом.

Восторженный развязкой, зрительный зал ожил, и из лектория бабахнули бурные аплодисменты.

– Доволен, Торстен? – процедила я.

– Более чем, милая, – отозвался он, снимая с рукава лепесток, и растер его между пальцами.

6 глава. Цвет настроения – февраль

Случаются дни, когда лучше не вставать с постели, а если уж встал, то не выходить из комнаты. Запереться, никому не открывать и, по заветам шаманских манускриптов, обложиться еловыми венками, отпугивающими неприятности. Но я вышла в люди, а теперь стояла с засохшими колючими ветками в руках, утром представлявшими собой неплохой, в сущности, букет.

Ошпарив Торстена ледяным взглядом, я припечатала шипастые прутья к его груди. Закари не пошевелился, даже не поморщился, и те ссыпались нам под ноги. Да еще издевательски жалобно хрустнули под ботинком, когда с каменным лицом я вошла в лекционный зал.

Быстрый взгляд в сторону Айка, прямо сказать, настроения не улучшил. Парень, с которым мы вроде как помирились, что-то с хмурым видом черкал в блокноте. Не иначе как рисованием останавливал себя от благородного мордобоя с Закари Торстеном, но, скорее всего, просто злился.

– Дорогая подруга, спасибо! – Эмбер ухмыльнулась и отсалютовала термосом с кофе. – Я так не веселилась со времен вашей с Торстеном войны. Поняла, что жизнь снова заиграла яркими красками.

Одарив синеволосую ехидну выразительным взглядом, я плюхнула ей на колени лежащую на стуле сумку и села. Закари из коридора испарился, а остатки роз превратились в кучу пепла.

– Готова поспорить, все гадают: у вас роман или новый виток вражды? – чуть склонившись, охотно продолжила делиться впечатлениями Эмбер. – От вас искрило.

– Это были светлые чары, – буркнула я, прекрасно понимая, что пожалею о магии.

Собственно, карма нагнала меня почти мгновенно. С часовым боем в лекционный зал вошел магистр по темным искусствам и немедленно объявил, что чувствует в воздухе светлую магию. Дескать, волосы на голове шевелятся. Фигурально выражаясь. Он был безнадежно лыс.

– Госпожа Варлок. – Он вперил в меня тяжелый взгляд. – Еще одно предупреждение, и вы отправитесь практиковаться к своим лучшим друзьям-чародеям в Эсвольд.

Золотое правило гласило: если можешь промолчать, то сомкни челюсти и промолчи. Магистр Мэдлей был не только язвителен, злопамятен и лыс, как коленка младенца, но еще являлся деканом нашего факультета. Ей-богу, лучше прикусить язык, не мычать и не дышать.

Сама виновата, даже свалить не на кого. Могла бы сдержать светлую магию и по-простому отходить Торстена проклятущим букетом. Пусть это несколько противоречит легенде о серьезных отношениях, но, как говорит моя ненаглядная маменька после каждого громогласного скандала с отцом: чем хуже ссора, тем слаще примирение. Утверждение спорное, однако план-то рабочий.

Всю лекцию я старалась не шуршать страницами, не скрипеть пером и по возможности дышать через раз. Едва занятие подошло к концу и народ начал собираться, как Айк стремительно спустился с верхнего ряда. На ходу запихивая в сумку блокнот, он зашагал к выходу.

– Эмбер, встретимся в столовой, – подхватывая свои вещи, бросила я подруге и припустила следом за Айком.

Коридор, как всегда, быстро заполнялся студентами, и Вэллар терялся за чужими спинами, словно специально пытался спрятаться. Добраться до него не удалось. Ловким прискоком староста группы перерезал дорогу и зачастил рядом.

– Варлок, скажи, куда ты отправила Стоуна? – взмолился он. – На лекции его не было. Приходится таскать его вещи.

Справедливо говоря, он действительно тащил две заплечные сумки. Первая болталась на одном плече, вторая – на другом.

– Он в общежитии, – уверенно ответила я, стараясь не выпускать из поля зрения Айка.

– Нет его там.

– Тогда отлетел на кладбище к четвертому ректору, – предположила я.

Уверена, что после моего триумфального появления во время утреннего кофе ныне действующий ректор намертво замуровал ведьмовской круг и, возможно, успел сменить ковер.

– В каком смысле? – опешил староста.

– В прямом.

– Считаешь, он того… – он зачем-то показал пальцем в сводчатый полок, – не пережил?!

– Не поняла. – Я действительно остановилась и посмотрела на однокурсника как на полоумного.

– Надо звать некромантов? – шепотом уточнил тот.

– Староста, почему ты у меня спрашиваешь, нужны Стоуну некроманты или не нужны? – вызверилась я. – Спроси у самого Стоуна. Он лучше знает. Передавай ему привет, когда найдешь.

Я махнула рукой и припустила за ускользающим Вэлларом. Тот, как назло, не сбавлял шаг, словно куда-то смертельно опаздывал и не хотел, чтобы его задержали.

– Айк, подожди! – все-таки позвала его, хотя всегда считала глупым окликать человека в толпе.

Думала, что из принципа не остановится, но Айк действительно притормозил и обернулся. Его острым взглядом можно крошить лед или протыкать насквозь двуликих чародеек.

– Что ты хотела, Марта? – с прохладцей в голосе спросил он.

– Может, все-таки поговорим? – стараясь не допускать раздраженных интонацией, предложила я.

– Ладно, давай поговорим. – Айк направился к первому попавшемуся свободному кабинету, на притолоке которого не светилось никаких надписей, и толкнул дверь. – Заходи, Марта.

Пустые классы и лектории всегда вызывали во мне странное чувство. Они словно существовали в параллельном пространстве. В них останавливалось время и поселялась гулкая тишина. Чистые парты, исписанная доска – все замерло в настороженном ожидании.

– Полагаю, я должна объяснить, что произошло перед лекцией, – начала я, и мои слова эхом разнеслись по кабинету.

– Ты сейчас скажешь, что это не то, о чем я подумал?

– О нет! Это как раз то, о чем ты подумал! – пылко подтвердила я.

– Что у вас с Торстеном все взаправду, а я задеваю рогами притолоку?

За каким-то демоном я посмотрела на его макушку, словно светловолосую голову с идеальной стрижкой действительно венчали закрученные спиралью демонические рога.

– А ты разве не подумал, что Торстен – придурок? – осторожно уточнила я.

– Нет, демоны дери! Вы на редкость убедительно изображаете любовь! Сразу и не поймешь, что она фальшивая.

– Мы правда не стараемся! – отказалась от любых притязаний на достоверность. – Кто знал, что он притащит на лекцию веник?

– Марта, – перебил Вэллар холодным голосом, – давай возьмем паузу.

Показалось, что я ослышалась. В животе вдруг завязался такой крепкий узел, что во рту появилась горечь.

– Говоря о паузе, ты ведь имеешь в виду не паузу в разговоре, так? – проговорила я. – Ты хочешь расстаться?

Айк нервно почесал бровь.

– Никто не говорит о расставании, Марта! – резковато опроверг он. – Взять паузу – не значит… совсем разойтись.

– Серьезно? – У меня вырвался издевательский смешок. – Тогда объясни мне. Я думала, что мы встречаемся, а не сидим над учебниками, и тебе вдруг захотелось передохнуть.

Надо отдать Айку должное, он не избегал прямого взгляда. В смысле, не сразу отвел глаза. Порывистым движением провел рукой по волосам, испортив укладку.

– Ты мне нравишься, Марта, но не нравится, что ты сейчас делаешь. А еще меньше нравится, что делает он!

– Да кому в принципе может нравиться, что творит Закари Торстен? – удивилась я. – За выходные мы друг друга едва не прокляли! Странно к нему ревновать.

– Я не ревную, Марта… – Айк поморщился, видимо, стараясь держать себя в руках, но не сдюжил и сорвался: – Нет, демонски ревную! Я предложил помириться и рассчитывал, что ты примешь правильное решение!

– Давай с этого момента подробнее. – Даже понимая, что следует сдерживаться, я начала закипать. – И какое решение для тебя правильное, Айк?

– Покончить с вашим абсурдным спектаклем!

– Разве я не говорила, что мы с ним скоро покончим?

– Насколько скоро? Обозначь точную дату, когда я стану вторым любимым парнем! – рявкнул он. – Не понимаю, почему ты не думаешь о моей гордости, Марта?

Я почувствовала, как начинаю меняться в лице.

– О твоей гордости? – переспросила на тот случай, если он в сердцах оговорился. – Ты серьезно?

– Похоже, что я шучу?

– Ты не рос в клане и, видимо, плохо представляешь порядки, Айк! – воскликнула я. – Если верховный что-то решает, то все подчиняются. Или отрекаются. Так было, есть и так будет всегда! Некоторые вещи не меняются со временем. Наши с Торстеном отцы помирились и надумали породниться. Какой из вариантов мне следовало выбрать, чтобы не задеть твою гордость?

Внезапно я поймала себя на том, что тяжело дышу, словно не говорила яростно и торопливо, а бежала галопом, не чуя под собой ног. На скулах Айка горели алые пятна. Губы сжались в тонкую линию. И казалось, перед ним выросла прозрачная, но непроницаемая стена – не достучаться.

– Да брось, Марта. – Вэллар кривовато усмехнулся. – Ты действительно не замечаешь, что он наслаждается этой ситуацией? Я видел, как Торстен на тебя сегодня смотрел.

– Как?

– Как на девушку.

– А должен смотреть как на выкопанное умертвие? – огрызнулась я.

– Как на свою девушку, Марта!

Кому-то из нас следовало остановиться первым и уйти. Из кабинета вышла я. Вышагивала по пустому длинному коридору, тоже увязшему во времени в ожидании шумной толпы студентов, а в голове, подхватывая ритм шагов, как детская считалочка, позвякивало слово «пауза».

Встречаться мы с Айком начали своеобразно. Он нарочно не закрылся от моего проклятия на практике по темным искусствам, а когда вернул подвижность и разлепил губы, с самой доброжелательной улыбкой потребовал компенсировать позор. Свиданием. Я даже не сразу поняла, о чем толкует эта странная звезда брумбола.

– Сви-да-ни-е, Марта, – повторил он тогда по слогам, впервые назвав меня по имени, да и в принципе впервые заговорив за три года учебы. – Никогда не слышала о таких?

Вообще-то сначала я его послала в знахарский корпус, так сказать, подлечить голову после темных чар, но уже в выходные мы вместе бродили по столичным улицам. Вокруг цвели королевские розовые вишни, и в теплом благоуханном воздухе порхали невесомые нежные лепестки. С Айком всегда было красиво, романтично и легко, а от этого чуточку странно. Однако мы не держались за руки, и он неизменно спрашивал, прежде чем меня поцеловать. Все, как говорил Закари Торстен. Понятия не имею, как мы с ним добрались до чего-то большего, чем простые поцелуи, и даже не я оказалась инициатором.

До общежития я добралась как под заклятием беспамятства и уже под дверью в комнату вспомнила об Эмбер, дожидавшейся меня в столовой. Пришлось возвращаться. Соседка сидела в почти пустом зале за столом на шестерых и с азартом листала один из потрепанных томиков, купленных летом в букинистической лавке легендарного Ночного рынка. С едой она уже покончила, но рядом стоял нетронутый поднос, видимо, взятый для меня.

– Извини, – пробормотала я, усаживаясь напротив, и подвинула поднос.

– Ну… занятие по рунологии не настолько захватывающее, как обед в гордом одиночестве вместо завтрака. – Эмбер закрыла книгу, внимательно посмотрела на меня и резюмировала: – Поговорили плохо.

– Айк зол, как стая умертвий.

Я подняла крышку на глиняном горшочке с первым блюдом и сунула ложку. Та начала медленно прокручиваться, размешивая и подогревая гущину. Из медного кончика вылетал черный дымок. Ни один декан не придерется, что столовую в темнейшей на семь королевств академии магии посмели осквернить светлыми чарами.

– Если бы ты вернулась из дома и выяснила, что у Айка появилась фальшивая девушка, то они огребли бы столько светлой благодати, сколько за один присест не переварить, – вполне справедливо заметила Эмбер.

– Он захотел взять паузу, – мрачно поделилась я и добавила со смешком, сама не веря, что произношу подобную чушь вслух: – Расстаться на время.

– А так можно? – искренне удивилась подруга. – На время? То есть взять паузу, а потом как ни в чем не бывало сойтись обратно? Отдохнули друг от друга – и с новыми силами в старые проблемы.

Она словно прочитала все мысли, что бродили у меня в голове. Бессознательно я схватилась за ложку, проворачивающую очередной круг, и зашипела – медная ручка сильно нагрелась.

– Да что за день такой? – тихонечко простонала себе под нос.

Из глиняного горшочка шел ароматный дымок, но есть совершенно не хотелось.

– Давай устроим сегодня ритуальный девичник, – не сводя с меня пристального взгляда, словно видела муть, собравшуюся на душе, предложила Эмбер.

– Подозреваю, что слово «ритуальный» здесь ключевое, – вздохнула я.

Подруга у меня замечательная и поддержать умеет. В своей манере. Почти уверена, что во время «девичника» до середины ночи придется изображать неподвижный напольный канделябр, пока она будет изображать ведьму в обрядном экстазе.

– Откроем бутылку полынного ликера, сделаем новый амулет от неприятностей и приворожим Айка.

Она продемонстрировала обложку книги с полустертыми руническими символами. Возможно, если бы я не выясняла отношения с собственным парнем во время лекции по рунологии, название не показалось бы непонятной тарабарщиной.

– Наколдуем что-нибудь легонькое. Обещаю, что Вэллар выживет! – пообещала Эмбер и принялась с азартом ковыряться в своей книжонке.

Пришлось громко кашлянуть, чтобы она прекратила выискивать одурманивающие заклятия. Только приворота мне не хватало для полноты, так сказать, жизненных обстоятельств.

– Ясно. – Подруга разочарованно закрыла томик. – Никаких забавных любовных чар. Вы, прогрессивные маги, отвратительно скучные. Тогда просто откроем ликер и сделаем ловец неприятностей. Прошлый нам очень помог.

– Чем? – со скепсисом уточнила я.

– В смысле, чем? – Эмбер откровенно оскорбилась. – Он столько на себя принял, что облетел и засох.

– Ты его делала два года назад, – напомнила я, что веночек приговорили не гипотетические беды, а беспощадное время. Еловый бублик засох и, от старости полностью облысев, обрел вечный сон в мусорном коробе.

– Но ты не знаешь, какие неприятности с нами случились бы, не повесь я его на дверь, – отрезала соседка. – На «камень-ножницы-бумага» кто пойдет за ветками?

– Кто решил свить гнездо, тот за прутиками и летит…

Всегда думала, что Эмбер мухлевала в «камень-ножницы-бумага», но не понимала, каким образом ей удавалось жульничать. Делать набег на академические хвойные угодья, что не удивляло, выпало мне. А я, между прочим, даже не верила в силу амулетов!

Остаток учебного дня провела в читальном зале и безуспешно отвлекала себя от мысли об Айке подготовкой к проверочной работе по истории магических войн. Когда вокруг одновременно вспыхнули лампы, я сдалась: собрала вещи и вернулась в общежитие.

Напротив моей комнаты обнаружился последний человек, с которым хотелось общаться. Прислонившись спиной к каменной стене и сложив руки на груди, стоял Закари Торстен. Не один, правда, а в компании со знакомым дорожным сундуком, в который я вчера утрамбовывала зимние вещи.

– Беата не смогла тебя найти и попросила забрать, – пояснил Закари. – Свою мать ты тоже заблокировала?

Расстегнутое узкое пальто и шарф, висящий на шее, тонко намекали, что мы с матушкой на пару сорвали Торстену планы. Вообще, хотелось ляпнуть какую-нибудь резкость, но неожиданно даже для себя я призналась:

– Почтовик оставила в комнате.

Отперев замок, я заставила сундук поплыть по воздуху и пошире открыла дверь. Застежка зацепилась за косяк. Процарапав белую краску, кое-как бандура втянулась в комнату, покачалась еще чуток и с грохотом плюхнулась между кроватями.

– Пожалуйста, – с любопытством проследив за позорным полетом сундука, Закари выразительно намекнул, что благодарности не ждал, но в душе продолжал надеяться.

– Попрошу, чтобы Беата больше тебя не беспокоила, – пообещала ему.

Внезапно он перехватил дверь и быстро спросил:

– Вы с Вэлларом окончательно разбежались?

– Что? – В первый момент я опешила, а потом поморщилась: – Из чего ты сделал такой вывод?

– Ты внезапно вежлива. Не устраиваешь скандалов и не остришь. Он пару часов назад нашел меня и попытался нарваться на неприятности. – Передо мной вновь стоял незнакомец из столовой в башне Варлок, тот самый, с расчетливым взглядом, подмечающий любые мелочи. – Только без драм! Вэллар в порядке. У него завтра турнирная игра. Глупо лишать команду главного нападающего, когда уже поставил деньги. Так что случилось?

В голову пришло, что за возникшей суматохой я напрочь забыла о начале турнира.

– Айк меня не бросил, а предложил взять паузу.

Честно говоря, я сама не поверила, что поделилась девичьими бедульками с идейным врагом, неожиданно ставшим фальшивым парнем.

– Разойтись на время? – протянул Закари с такой ехидной улыбкой, что захотелось его отходить букетом из роз. Жаль, второго не было. – Какая забавная вариация на тему свободных отношений, февраль.

Умеешь ты, Закари Торстен, оттоптать больную мозоль! Всегда умел.

– Тебе лучше знать, магистр по свободным отношениям, – сухо отозвалась я. – Спасибо за сундук. Теперь самое время тебе заняться своей личной жизнью. Удачи!