Текст книги "Парящая для дракона. Прыжок в бездну"

– Женщина, я сделаю вид, что этого не слышал. – Он все-таки прошел в квартиру, захлопнув за собой дверь. – И то исключительно потому, что ты не в себе.

– А я не в себе? С чего ты взял?

Я вытащила самый верхний рогалик, откусила от него половину и блаженно зажмурилась. Отец, конечно, говорил, что в Рагране их делают просто безумно вкусными, но не предупреждал, что настолько. Что ни говори, а тающее во рту тесто и нежнейший сырный крем – это то, что мне сейчас надо. И плевать я хотела на все.

Бен приблизился, но садиться не стал.

– Когда ты с ним говорила?

– С кем?

– Лаура!

– Я двадцать один год Лаура, – повторила позаимствованную откуда-то фразу. Рогалик, к слову, кончился очень быстро: несмотря на его размер, я его уничтожила в три укуса и полезла за следующим.

– Ты понимаешь, что это серьезно? И насколько это серьезно?

Понимаю ли я?

– Разумеется, я понимаю, – ответила совершенно серьезно. – Но прямо сейчас я хочу поесть и об этом не думать. У меня осталось несколько часов, чтобы об этом не думать, ты это понимаешь?

Бен вздохнул и облокотился о стойку, оказавшись напротив меня. Лицом к лицу. Глядя мне прямо в глаза.

– Или вся жизнь. Решать тебе.

– Вся жизнь? – Я приподняла брови. – И что ты предлагаешь? Инсценировать собственную смерть и до последнего дня скрываться под чужим именем после десятка-другого пластических операций? Прости, но я не готова. И операции во время беременности не делают, насколько я понимаю.

– Харргалахт.

– Что?

– Я поставлю тебе харргалахт. С этого дня ты будешь считаться моей, а поскольку у меня гражданство Раграна, будучи официально обрученной со мной, ты становишься неприкосновенной. Ну или временно неприкосновенной, бюрократические проволочки никто не отменял. За это время я что-нибудь придумаю.

– Что?

– Что-нибудь. У моего отчима здесь отличные связи.

Я облизала пальцы. Знаю, это не совсем прилично, но я просто не могла их не облизать, потому что, когда он это сказал, надежда во мне вспыхнула тонкой и юркой струйкой пламени. Мелькнула внутри, и я уже не могла от нее отказаться.

– Зачем это тебе?

– Ты уже спрашивала. А я уже отвечал. Как ты сама правильно сказала, Лаура, у тебя не так много времени и не так много вариантов. Если откажешься, я уйду, и ты больше никогда меня не увидишь.

Уходи.

Я должна была так сказать. Я даже видела, как он разворачивается и идет к двери, так и не притронувшись к своему кофе. Вместо этого я сказала:

– Садись завтракать.

И подвинула пакет с рогаликами на середину.

Харргалахт на мне смотрелась красиво. Не думала, что я в здравом уме и трезвой памяти такое скажу, но оранжевый, как закатное летнее солнце, узор, изредка вспыхивающий алыми искрами и придающий пламени алый цвет, действительно меня не смущал. Возможно, потому что я не чувствовала по этому поводу почти ничего, даже боль, когда Бен ее наносил, воспринималась как-то отстраненно. Как знать, может, она просто оказалась ничтожной в сравнении с тем, что меня ждало, если харргалахт не будет.

– Ты можешь ее закрывать, – произнес Бен, глядя на меня в зеркало. Я напрочь отказалась делать это без верха, в смысле, без свитера, поэтому мне пришлось переодеться. Учитывая, что одежды у меня раз-два и обчелся, по иронии судьбы на мне было то самое платье, в котором я рассталась с Торном. Точнее, сообщила о том, что мы расстаемся.

– А что, мне нельзя было бы закрывать?

– Таэрран. Но к тебе это отношения не имеет.

– Почему ее нельзя закрывать?

– Потому что она загорится. Это что-то вроде позорного клейма, которое должны видеть все.

– Какое счастье, что я не иртханесса.

– Ты в этом так уверена?

– На сто процентов.

Я обернулась к нему.

– Что дальше?

– А дальше – ждем. – Бен указал на диванчик, на котором спала Гринни.

Договоренность, в общем-то, была предельно проста. После нанесения харргалахт меня никто ни к чему не сможет принудить, потому что я – «собственность» другого иртхана, в данном случае – Бена, у которого гражданство Раграна. Разумеется, Торн этого так не оставит, но пока он будет это «не оставлять», Бен обещал заниматься этим вопросом по своим каналам с помощью связей отчима.

А еще он обещал помогать мне с пламенем.

Ребенку, особенно сильному, нужно будет пламя. Помимо прочего, харргалахт не позволит мне на него подсесть.

Так что как ни крути, везде одни плюсы.

Наверное.

Погладила Гринни, свернувшуюся клубочком, виари вскинула голову. Я вспомнила, как она смотрела на меня, когда я только-только открыла коробку, а следом за ней вспомнила и Верража. Верража, который льнул ко мне и который сейчас снова остался совсем один.

– Лаура. – Голос Бена выдернул меня в настоящее. – Ты плакать собралась, что ли?

– Если да, ты сбежишь? – хмыкнула я.

– Это не то, чем меня можно напугать.

– А чем можно?

– Да, в общем-то, ничем. – Он пожал плечами. – Когда у тебя ничего нет, и терять особо нечего.

Тут только я поняла, что не спросила про клинику. Не спросила про то, чем он собирается заниматься, да по большому счету вообще ни о чем его не спросила. Но как только я открыла рот, Бен предупреждающе поднял руку.

– Тема Ферверна закрыта.

Закрыта так закрыта.

– А тема Раграна?

– В Рагране все иначе.

– И все-таки. Что ты будешь делать помимо того, что спасаешь меня?

– Пока что у меня есть приглашение из Центральной городской больницы. Им как раз требуется заведующий отделением кардиохирургии.

Я замерла.

– Ого! Поздравляю.

– Не сказать, что я намерен заниматься этим всю оставшуюся жизнь. – Бен облокотился о спинку дивана. – Твоя очередь, дорогая невеста.

– Давай только без этого. – Я поморщилась. – Когда мы наедине, можешь звать меня просто Лаура.

– Хорошо, просто Лаура. Так чем собирается заниматься невеста заведуюшего кардиохирургией?

– В настоящий момент она думает о том, чтобы… – Я хотела сказать «треснуть заведующего кардиохирургией чем-нибудь тяжелым», но оставила эту хотелку при себе. – Найти работу по специальности.

– Вот так просто.

– Сложнее уже некуда, поэтому я решила остановиться на этом. – Я потерла руки. – Буду смотреть вакансии экономиста и думать о том, чтобы выкроить неделю отпуска на роды и возможность прийти в себя. Потому что иначе меня никто на работу не возьмет. Каково это вообще?

– Что?

– Носить ребенка иртхана. – Я сцепила пальцы, потом их расцепила.

– Кроме вливания пламени, по сути, ничего существенно отличающегося от обычной беременности. Разве что тебе придется постоянно много есть.

– Пока что меня от еды тошнит.

Бен скептически покосился на пустой пакет из-под рогаликов, который опрокинула Гринни. На столешнице валялось несколько сиротливых крошек.

– Рогалики – исключение, – сказала я.

– Я позабочусь о том, чтобы у тебя в свободном доступе всегда были рогалики.

– А это один из пунктов твоего плана? Чтобы к родам меня раздуло настолько, что у Торна пропадет желание вести за мной слежку?

Бен сцепил руки на уровне лица. Потом покачал головой.

– Ты самая необычная женщина, которую я когда-либо встречал.

– У тебя просто круг общения был небольшой, – хмыкнула я.

– Временами мне кажется, что слишком большой.

Он смотрел на меня, в глаза. Или просто на лицо. Или на губы. От последней мысли харргалахт дернулась искрой, а может быть, она дернулась искрой из-за того, как дернулись его зрачки. Лишь на миг удлиняясь, а после вновь становясь человеческими.

– Расскажи, как происходит вливание пламени, – сказала я. – Как это вообще делается? Это так же больно, как нанесение харргалахт?

Бен покачал головой.

– Нет, этот процесс совершенно иной. Гораздо более приятный, Лаура.

Я прищурилась.

– То есть это просто как подключение к источнику питания? Вроде индукционной зарядки?

– Вроде проводной, – хмыкнул Бен. – Это делается через секс.

– Что? – очень тихо переспросила я.

– Ты не знаешь, что такое секс? Странно, что у тебя возникла такая проблема, как беременность.

Я подхватила первое, что попалось мне под руку, а именно жесткую диванную подушку, но Бен мою руку перехватил. Впечатал в мягкую спинку, а следом впечатал в диван меня. Гринни, сладко сопевшая, подскочила и взмыла ввысь.

– Вообще-то, я просто хотел посмотреть на твое лицо. – Не знаю, на какую именно точку на моем запястье он нажал, но пальцы разжались сами собой и подушка выпала на пол. – Но сейчас думаю, что это отличная идея. Твою…

Последнее относилось к смачному «кусь». Упавшая сверху Гринни тяпнула его за плечо. Воспользовавшись моментом, то есть резким разворотом Бена, я подскочила с дивана и схватила торшер. Декоративный и тяжелый: хозяин квартиры, наверное, нашел его в магазине антиквариата.

– Женщина, да он тяжелее тебя, – вздохнул Бен, обернувшись. Гринни, пытавшуюся извернуться в его руках, он держал за шкирку.

– Это ничего, – сказала я. – Зато я посмотрю на твое лицо после того, как тресну тебя этим.

– По крайней мере, рыдать ты больше не собираешься.

Рыдать я точно больше не собиралась, но после его слов мне захотелось треснуть его торшером еще сильнее. Правда, справедливо оценив собственные силы, торшер все-таки поставила. Честно говоря, я его и не поднимала, так, наклонила слегка.

– Это не смешно, – сказала я, – совсем. Ты в курсе?

Бен посмотрел на Гринни.

– Да уж, тут не до смеха.

Виари рычала и умудрилась распушить свою шерсть до таких масштабов, что стала похожа на дикий кусачий шар.

– Отдай ее мне!

– Она агрессивная.

– Я тоже! – рыкнула я и забрала виари, прижимая ее к груди. – Пойдем, маленькая. Дядя Бен просто набл.

– Дядя Бен?

– То есть «просто набл» тебя не смущает?

Выяснить, смущает его «просто набл» или нет, мы не успели. Звонок в дверь заставил меня вздрогнуть, и Гринни вздрогнула вместе со мной, мгновенно ощетинившись снова.

– Так, когтей у тебя нет, но давай ты все-таки не будешь меня царапать, – сказала я, опуская ее на пол. – И кусать всяких подозрительных личностей.

Шагнула к двери, но Бен меня перехватил. Остановил и сам нажал кнопку видеосвязи. Компания на парковке смотрелась внушительно: рослый мужчина в костюме, то ли позаимствованном у Торна, то ли просто купленном у плагиатчика его дизайнера, за его спиной еще двое, и на заднем плане – грузовой флайс, возле которого стоял уже знакомый мне врач. Кажется, Торн называл его Арденом, когда привез меня на свой сверхсекретный объект, чтобы меня быстро поставили на ноги.

Мысль об этом перехватила дыхание, и я даже не представляю, когда бы оно вернулось, если бы Бен издевательски вежливо не произнес:

– Я вас внимательно слушаю.

– Ферн Эстфардхар, не в ваших интересах препятствовать нам при общении с ферной Хэдфенгер.

– Риамер Стенгерберг, не в ваших интересах преследовать мою невесту.

По ту сторону видеофона повисла пауза, а я не могла отвести глаз от грузового флайса. Это же мобильная лаборатория. В которой меня чисто теоретически можно разобрать на винтики, а потом собрать снова в том порядке, в котором потребуется.

Стенгерберг протянул руку, и видеофон погас.

– Поднимаются, – хмыкнул Бен.

– Что? Как? Мы же им не открывали…

– Главное – веди себя естественно, – сообщил он мне и открыл дверь.

Внушительность Стенгерберга в действительности поражала. Ростом он был еще выше Торна и Бена, а от его взгляда хотелось накрыться лазероупорным стеклом. Следом за Стенгербергом в квартиру шагнул Арден, который почему-то выглядел мрачным и уставшим, и еще двое в костюмах.

– Ферна Хэдфенгер, вы идете с нами, – минуя приветствия, сообщил Стенгерберг.

– Нет.

Это ответил Бен.

Он шагнул вперед, оказавшись лицом к лицу с ним, и – странное дело – внушительность Стенгерберга несколько померкла. Хотя ниже ростом он не стал и менее ледяным – тоже.

– Мы оба прекрасно знаем…

– Мы оба прекрасно знаем, что вы сейчас превышаете полномочия. Вломившись на частную территорию с изяществом парня из подворотни, которому приказано приволочь девку владельцу подпольного клуба. – Бен говорил спокойно, но в проникший в квартиру вместе со Стенгербергом лед сейчас вплавлялось пламя совершенно иного рода. Теперь я чувствовала его так же остро, как ледяное, потому что оно отзывалось во мне. Точнее, на моей коже жалящими искрами силы.

– Уйдите с дороги, ферн Эстфардхар.

– Попробуйте меня отодвинуть.

– Хватит.

Этот голос прозвучал спокойно, но на него обернулись все. Вернее, все повернулись в сторону Ардена, который сейчас смотрел исключительно на меня.

– Ферна Хэдфенгер, если не возражаете, я бы очень хотел с вами поговорить. Наедине.

Бен не успел ничего сказать, я уже кивнула.

– Хорошо.

– Вы превышаете полномочия. – Голос Стенгерберга был просто ледяным.

– Давайте вы со своим непревышением просто дадите мне сделать то, что я должен. – Арден посмотрел в сторону двери, ведущей в спальню. – Ферна Хэдфенгер, прошу. Ферн Эстфардхар, у меня при себе нет ничего, что угрожало бы вашей невесте.

Удивительно, но Бен посторонился, и мы вместе с врачом прошли в спальню. Не сказать, что я выдохнула, когда за нами закрылась дверь, но, по крайней мере, ушло это давящее ощущение силы схлестнувшегося пламени.

– Лаура. Могу я называть вас так?

– Зависит от того, что вы хотите мне сказать. – Я сложила руки на груди.

– Я знаю Торна очень давно. Поверьте, вам лучше вернуться, если вы беременны. Или позвольте мне сделать анализы, если нет.

От такого заявления я даже не сразу нашлась, что сказать.

– Мы с ним знакомы со времен академии. Обучение иртхана начинается, когда ему шесть, и заканчивается, когда ему двадцать три. Все это время мы учимся владеть собой – сначала осознаем то, с чем мы на самом деле родились. Потом чувствуем это. Потом оно раскрывается, и чем больше его сила, тем больше ответственность. Тем больше нужно контроля, чтобы это удержать. Мы с детства впитываем прописную истину: без контроля пламя принесет только разрушения.

– Это все очень мило, но при чем тут я?

– При том, что за все годы нашего знакомства с Торном таким, как сейчас, я не видел его даже после смерти родителей и сестры.

Я глубоко вздохнула, и мне показалось, что вдохнула я не просто воздух, а дыхание ледяной волны.

– Вы не представляете, что сейчас происходит.

– И вы предлагаете мне вернуться? – уточнила я. – Если я беременна?

– А вы беременны? – Арден посмотрел на меня в упор.

Зря я согласилась на этот разговор.

– Это не ваше дело. Мне пора вернуться к будущему мужу.

Иртхан усмехнулся. Эта усмешка только подчеркнула его внешность: жесткий взгляд и военную выправку. Сейчас от него мороз шел по коже ничуть не меньше, чем от Стенгерберга или Торна, поэтому я поспешила его обойти, направляясь к двери.

– Если вы не вернетесь к Торну, вы измените мир.

Я обернулась.

– Что, простите?!

– Вы меня слышали. Далеко не факт, что к лучшему.

Я остановилась, посмотрела ему в глаза.

– Арден. Могу я вас называть так?

– Смотря что вы хотите мне сказать.

– Мне совершенно безразлично, как чувствует себя Торн и какие комплексы им движут. Мне совершенно безразлично, что он там себе думает, но мне небезразлична моя жизнь. Та жизнь, которая у меня была рядом с ним, меня не устраивает, и я не собираюсь зажимать себя в тиски ради эфемерного мира, о котором вы говорите. Я не беременна. Можете так ему передать. Это все, что я могу сказать ему сейчас.

Развернувшись, я вышла, оставив за спиной и Ардена, и его слова.

Стоило мне оказаться в гостиной, как в меня вонзились два взгляда: Бена и Стенгерберга, но я подошла к Гринни, которая сидела на полу, и взяла ее на руки.

– Боюсь, вам тут больше нечего делать, ферны, – сказала холодно. – Попрошу вас оставить меня в покое, в противном случае я прямо сейчас сообщу о вторжении в мою квартиру и в мою личную жизнь.

Выдержать взгляд Стенгерберга было относительно легко – после взгляда Торна. Его и без того резкий квадратный подбородок обозначился еще резче, тем не менее он кивнул своим людям, и они вышли. Следом за ними вышел Арден.

Стоило двери закрыться, как я посмотрела на Бена.

– Мне нужно остаться одной.

– Пожалуйста, – сказал он. – Не благодари.

– Уходи. Прямо сейчас.

– Я тебя не оставлю одну, Лаура. Не сейчас.

– Уходи! – заорала я. Ссадила Гринни на барную стойку, указала ему на дверь. – Уходи сейчас же, немедленно, слышишь?!

Бен резко шагнул ко мне, притягивая к себе. Это произошло так быстро, что я только что стояла совсем одна, а сейчас уже уткнулась лицом ему в грудь, вдыхая терпкий запах мужского парфюма.

– Пусти! Пусти! Да пусти же!

Я брыкалась, пыталась вырваться, но потом просто замерла в его руках. И когда он мягко привлек меня к себе, разревелась.

Глава 8

Странное дело, но сегодня мне не спалось. Я ворочалась с боку на бок, будила Гринни, которая то и дело переползала через меня с одной половины кровати на другую. В Хайрмарге сейчас был в разгаре рабочий день, поэтому, распрощавшись с надеждой уснуть, я открыла ноутбук и принялась смотреть вакансии. Те, что нравились мне, были все «с опытом работы». На то, куда приглашали без опыта, мне идти не хотелось, особенно учитывая, что помимо оплаты квартиры мне скоро еще много всего понадобится.

В конце концов я все-таки нашла парочку подходящих мест, отправила туда резюме, после чего подперла ладонями подбородок и стала смотреть в окно. Мериуж – точнее, мой район Мериужа был одной из более-менее приличных окраин, находящихся ближе к границе пустоши. После того налета их восстанавливали практически с нуля, странно, что вообще не забросили. Тем не менее жилье экономкласса в Рагране всегда пользовалось спросом, средний уровень жизни населения здесь совсем не такой, как в Ферверне. Центр (или Нулевое кольцо) отсюда было видно смутно, но он ничем не отличался от всех современных мегаполисов. Первое, второе, третье и четвертое кольца тоже тянулись в небо иглами высоток, а вот дальше этажность начинала резко снижаться.

Насколько я знаю, в том налете пострадал весь Мериуж, и, по сути, не осталось района, который не затронул бы огонь драконов. На восстановление ушли годы, особенно большой вклад в него внес Гердехар Аррингсхан, в то время являющийся Председателем Совета Аронгары. Восстановление восстановлением, но… после налета нельзя восстановить только одно: людей.

Как так получилось, что отец Бена такое допустил?

Я закусила губу, стараясь не вспоминать сегодняшний день. Меня просто прорвало, иначе и не скажешь, я ревела до полного опустошения, до сдавленных вздохов, когда не хватает воздуха. Все это время – в руках Бена. Потом мне было бы очень неловко, если бы не было так все равно. Казалось, вместе со слезами вышли все чувства, но сейчас они возвращались.

Понемногу.

По капельке.

Но так сильно.

Я положила ладони на живот – впервые за последние невыносимо долгие сутки, прислушиваясь к тому, что чувствую. А чувствовала я только свои ладони на животе и еще его… или ее, совсем крохотное существо, которому скоро понадобится пламя для полноценного развития.

Бен обещал прислать мне кое-какие материалы и не солгал. Весь день после того, как он ушел и отправил мне их, я читала о пламени и его влиянии на малыша-иртхана в утробе обычной женщины. Там было сказано, что суть пламени значения не имеет. Желательно (но не обязательно), чтобы пламя было родственным, но когда ребенок развивается, ему нужна не природа пламени, а его сила. Сама суть огня, позаимствованного иртханами у драконов в далеком прошлом.

– Как ты там? – тихо спросила я. – Давай знакомиться. Я – твоя мама, и я наделала много ошибок. Твой папа хочет тебя у меня забрать, поэтому я ему ничего не скажу. Если бы ты мог выбирать, с кем бы ты хотел остаться?

Пожалуй, это был самый странный разговор, который у меня когда-либо был.

Но если так говорить – что бы он (или она) выбрал? Жизнь с матерью, которая даже толком работу найти не может, или жизнь с отцом, который правит страной и всегда сможет помочь с пламенем?

За такие мысли захотелось себя пнуть, но я удержалась. Меня уже и так достаточно попинали, а самоистязание еще никогда не было стимулом к развитию.

– Как мне тебя растить? – задала риторический вопрос. – Я ведь почти ничего не знаю о пламени.

Мягко топая лапами без когтей, из спальни вышла Гринни и уставилась на меня большими круглыми глазами: чего не спишь?

– Не спится, – ответила я и похлопала по сиденью барного стула. – Иди сюда.

Виари взлетела (она почувствовала силу крыльев и теперь вовсю ею пользовалась), плюхнулась на стул и заурчала.

– Любишь детей? – спросила я. – А скоро… ну или относительно скоро у тебя появится еще один друг. Или подружка. Не такой чешуйчатый, как Верраж… я надеюсь.

Гринни грустно вздохнула и ткнулась носом мне в руку.

– Да. Я тоже по нему скучаю.

– Вир-р-р.

Это вышло так тоненько, что я рассмеялась.

– Иди ко мне!

Меня обняли всеми лапами, засопели в шею.

«Если тебе понадобится что-нибудь, если тебе станет плохо или почувствуешь что-то странное – сразу же звони мне».

Я помнила эти слова Бена, и сейчас, когда держала Гринни на руках, поняла, что обращаться к нему буду только в самом крайнем случае. Только когда мне действительно понадобится пламя, и ни по какому другому поводу, потому что сегодня, рыдая в его объятиях, я и так позволила себе слишком многое. Совершенно лишнее.

Гринни вывернулась из моих рук и потопала по барной стойке к стакану с водой, сунула туда морду (насколько влезла) и принялась пить.

– Нахалка, – сказала я и посмотрела на телефон.

Мне нужно будет спросить у Бена насчет пламени. Насчет того, как растить ребенка с пламенем, как и чего ждать. Но точно не сейчас. Тем более что еще семь-восемь месяцев об этом смело можно не беспокоиться.

Семь или восемь?

Я бы хотела лежать сейчас на УЗИ, глядя на монитор, и чтобы рядом был Торн.

Я подумала об этом так естественно, что, когда до меня окончательно дошел смысл моих собственных мыслей, стало тихо. Очень тихо, только сердце билось – сначала ровно, потом все быстрее и быстрее, по-нарастающей. Я поднялась и прошлась по квартире, стараясь не думать о том, смогла бы я действительно сказать ему правду.

Смогла бы я вернуться к нему?

– Боюсь, риам Хэдфенгер, нам нечего вам предложить.

Это был ответ, когда я перезвонила узнать, получили ли мое резюме. И в том и в другом случае резюме получили, но из этого ничего не вышло. Без особой надежды я откопала еще три более-менее приличные вакансии, отправила резюме туда и пошла подышать свежим воздухом.

Как оказалось, история с Торном простиралась далеко за пределы Хайрмарга, и почему-то менеджеры по кадрам считали это не лучшим началом моей карьеры. По крайней мере, сейчас я была чуть ли не известнее всех телезвезд вместе взятых, и, как выяснилось, слава не всегда имеет знак плюс. Если честно, после телефонных бесед с двумя компаниями отчаиваться было рано, поэтому я философски размышляла о том, на сколько мне хватит денег без работы.

А заодно и о том, сколько в Мериуже стоит обследование, медицинская страховка и консультации женского врача. Раньше мне о таком задумываться не приходилось. По большому счету раньше мне вообще мало о чем приходилось задумываться – отец принимал решение, давал на это решение деньги, и я занималась тем, на что мне давали деньги. В современном мире это оказалось непростительной роскошью.

Район, по которому я гуляла, ничем не напоминал места, где я родилась и выросла. Но я знала, что мама тоже была из небогатой семьи, и ее детство прошло примерно в таком же районе. С поправкой на то, что тогда еще повсюду шло восстановление после налета и кризис в Рагране был пострашнее, чем можно себе представить. Этот кризис, по-хорошему, завершился лет двадцать как, но страна по-прежнему ощущала на себе последствия случившегося.

Например, тут и там на улицах валялся мусор. Для меня это было дико – настолько дико, что временами хотелось съежиться и попросить, чтобы меня забрали обратно. Правда, насчет «забрали обратно» я ночью так и не пришла ни к какому выводу. Мне не давала покоя мысль, что Торн имеет право знать о ребенке. Но еще больше мне не давала покоя мысль, что ребенка у меня заберут сразу после рождения.

– С вас три сорок.

Расплатившись в небольшом павильоне, где продавались кофе и выпечка, я вышла оттуда с пакетом под мышкой. Завтрака у меня не было: заглянув в холодильник, я поняла, что при одной мысли о купленных полуфабрикатах желудок подбирается к горлу, поэтому даже разогревать не стала.

Сегодня я уже была в парке с Гринни, но сейчас, когда ближе к обеду хорошо разогрело, здесь появилось гораздо больше людей. В основном мамы с колясками, и я представила себя такой же. Осенью я буду ходить по этому парку с коляской… И чем я буду зарабатывать деньги?! Точнее, как и когда?

Обхватив себя руками, я вылетела из парка вместе с пакетом и подставкой для кофе.

Мне нужно позвонить Даргелу и все ему рассказать! Он же не оставит меня одну в такой ситуации. Не оставит ведь?!

В том, что я всегда могу обратиться к брату, я знала, но имею ли я право? Это не его проблемы, я – проблема. Я большая проблема, которая может обеспечить еще большие, и, пока он живет и работает в Ферверне, в Хайрмарге, пусть все так и будет. Я затормозила прямо на улице, и как оказалось, напротив вывески «Танцевальная студия Лари Эрро».

Точнее, напротив офисного центра, где эта студия располагалась. Я вернулась в парк, устроилась на скамейке, подогнув под себя ногу, чтобы не мерзла попа. Достала рогалик, отхлебнула кофе и залезла в сеть.

Сайта у танцевальной студии не было, но, если верить информации многочисленных справочных порталов, существовала она уже лет пять. В студии занимались с группами разных возрастов. Обучали там самым всевозможным танцевальным направлениям, в том числе и танцам на полотнах, чем я занималась с Кори. Не знаю, сколько я сидела, листая фотографии в соцсетях (страницы в соцсетях у студии были) и раздумывая над тем, что мне делать дальше. Знаю только, что, когда я в очередной раз отхлебнула кофе, он уже был полностью остывший, а от рогаликов остались одни воспоминания.

Да что я, в конце концов, теряю?

Я поднялась, выбросила мусор и решительно направилась к переходу. Чтобы спустя минут десять уже стоять перед растрепанной женщиной, выдающей пропуска.

– Шестнадцатый этаж, танцевальная студия Лари Эрро, – сказала я.

Она недовольно глянула на меня из кабинки, оторвавшись от монитора. Прокатала взглядом от макушки до талии (куда могла достать), потом снова уткнулась в монитор и вскоре выдала:

– У меня не записано.

– Что – не записано? – переспросила я.

– Что на вас нужно оформлять пропуск.

– То есть как? Мне нужно в танцевальную студию Лари Эрро, и я вам даю документы.

– Девушка, – женщина выросла в своей кабинке, поднявшись из-за стола, – не отнимайте мое время. Я же вам ясно сказала, нужна предварительная…

– Риам Тофе, она со мной. – Я обернулась на голос: невысокая, коротко стриженная девушка (явно не старше меня) шагнула к нам. – Выпишите ей пропуск, пожалуйста, и, если вы продолжите в том же духе, я позвоню риамеру Стредже.

Женщина яростно сверкнула глазами, ноздри у нее раздулись, тем не менее она больше ничего не сказала. Плюхнулась на свой стул (явно не аэро, потому что ножки резанули пол с противным визгом) и чем-то смачно громыхнула.

– Не обращайте внимания, это в порядке вещей в ее смену. – Девушка протянула мне руку. – Лари Эрро.

– Лаура Х… – Я оборвала фамилию отца раньше, чем успела ее произнести. – Фил. Лаура Фил.

– Супер. Очень приятно, Лаура.

– Взаимно.

Спустя пару минут, когда пропуск все-таки был выписан, а меня напоследок наградили убийственным взглядом (понятия не имею, чем я так не угодила той женщине), мы с Лари уже шли к лифтам. Лифты здесь тоже были старенькие, медленные, как… я даже не представляла, с чем это сравнить. Помимо этого они громыхали, как ящики с железяками, по сути, они и были ящиками с железяками, не считая нас.

– Эта ларрка всех достает, – махнула рукой Лари, когда мы вышли на шестнадцатом этаже и направились по длинному коридору между одинаковых безликих дверей. – У меня каждая вторая ученица с ней успела поругаться, я уже десять раз говорила Бет, чтобы она включала всех в список на пропуска, но Бет постоянно забывает и говорит, что ей до чешуи на эту заразу, что ей делать нечего, что ли. Ей, может, и до чешуи, а я потом объясняю ученицам, что за подбитая наблина сидит у нас на входе. К слову, ты из какой группы?

Только сейчас я поняла, что меня приняли за ученицу. Мы остановились перед дверью, из-за которой доносилось уханье басов – судя по всему, занятие шло полным ходом. Не успела я сказать, что я не ученица, как дверь напротив распахнулась, и лысый, брызгающий слюной мужчина заорал:

– Эрро, я сто раз говорил, что, если будете врубать музыку так громко, я вас отсюда выживу!

– Милый, у нас школа танцев. – Развернувшись к нему, Лари показала ему непристойный жест. – Как соберешься, валяй. Я поговорю со Стредже, чтобы повысил тебе аренду.

– Ларрка! – выплюнул мужчина и громыхнул дверью.

– Так и работаем. – Лари повернулась ко мне и взялась за дверную ручку. – Женщине в наши дни приходится самой прикрывать себе задницу и все другие места, от мужиков толку ноль.

– Я не ученица.

– Нет? – Девушка нахмурилась.

– Нет. Вообще-то, я ищу работу. – Выражение ее лица стремительно изменилось, и я поспешила добавить: – Я только что приехала из Ферверна и увидела твою вывеску. Я танцую с детства, и я подумала, что…

– Из Ферверна! – Лари отпустила ручку. – Драконова чешуя, а я все думаю, откуда мне знакомо твое лицо. Лаура Фил?

– Фил – девичья фамилия моей матери.

– Чудесно. Работу, говоришь, ищешь? – Она прищурилась, а я почувствовала, что земля уходит из-под ног. Если она сейчас скажет, что я ей не подхожу… – Пойдем, Лаура Фил, поговорим.

Лари кивнула в сторону окна, которое в длинной кишке коридора выглядело как… гм, закономерный итог кишки.

– Бет! – Дверь она все-таки приоткрыла, и в меня ударило музыкой еще сильнее. – Сумку возьми!

Сумка улетела в студию, дверь закрылась, а мы с Лари пошли дальше.

– Драконова чешуя, сигареты! – Она оглянулась на дверь, но возвращаться мы не стали.

У окна было накурено. Не просто накурено, а накурено очень сильно. Благодаря тому что его плотно закрыли, воняло так, что на глаза наворачивались слезы.

– Сколько раз говорить этим уродам: покурил – открой окно! – Лари рванула створку на себя, и в лицо ударил поток свежего, согретого солнцем, но тем не менее бодрящего воздуха. Сейчас я была искренне этому рада, потому что уже собиралась сказать, что лучше поискать другое место для разговора. – Так, Лаура. Взять тебя в качестве тренера я не смогу точно, ты ведь на это намекала?

– Не намекала, – сказала я. – Именно это я имела в виду. У меня есть диплом ХГУ.

– У тебя вряд ли есть диплом тренера. – Она махнула рукой.