Текст книги "Свет маяка галактики Млечный Путь. Книга первая. Прибытие"

Секунда и Людмила опять одна, в смешанных чувствах, но успокоившись, продолжила свою работу. И это только небольшой эпизод из жизни вороватого и отчаянного кота. Обычное его время препро вождение было где– ни будь на шкафах, дверях или между оконных рам, где его никто не мог достать, независимый, не желающий ласки, он жил своей жизнью, отличной от всех других, но исправно ловил грызунов,

Второго кота звали Малыш, он был фантастической расцветки, белая грудь, белые кончики лапок, будто в коротких носочках и легкие мазки белого вдоль усов и глаз, белый кончик хвоста, все же остальное было сине-черным. Породы Малыш был сибирской и оттого мех его пушился как букет одуванчиков, размеры у кота были очень внушительные, а имя свое он получил от того, что, когда его нашли был он не больше детской варежки. Оба кота абсолютно не поддавались никаким сюсюканьям, их кормили также с кухни, но и эту еду они ели не всегда. Независимость котов иногда даже раздражала людей их окружающих, но благодарность за то, что в детском доме практически никто не вздрагивал от испуга за прошмыгнувшую серость под ногами, перевешивала. Что же еще удивляло окружающих это дружба Волка с овчаркой Динкой, он часто делился с ней едой, спал на ее теплой спине и ел из ее миски, иногда их заставали за беседой, когда сидя напротив друг друга они кивали и слегка жестикулировали хвостами и ушами. Малыш дружил только с поваром Людмилой, спал на ее кровати и имел еще множество привилегий по этому поводу, Волка и Динку он игнорировал как класс, не вступая с ними не в дружбу ни в драку.

Так что никаких рыжих котов, да еще размером почти-что с ребят в доме не было Кот сидел на подоконнике, покрытый мокрым снегом, глаза его были зеленые с черным отсветом, лапы толщиной напоминали руки, да и всё в нем больше напоминало невысокого человека нежели кота. Он неотрывно смотрел на ребят, немигающим взглядом, сразу на всех, каждый из детей ощущал невозможность оторвать глаз и пошевелиться. Ребята просто сидели и смотрели, также вел себя и рыжий кот, прошло пять минут…

Вдруг, кот потянулся, встряхнулся от усов и до хвоста и пошел к детям, которые совсем выбились из сил сидя без движения. Подсев на задние лапы, он засунул переднюю в сгущенку и с нескрываемым восторгом и какой-то оголтелой лихостью сунул ее в пасть, став громко чмокать, облизывая покатившиеся по лапе струйки сладкого молока. Другой он уже запихивал в пасть кусочек батона, тут же успевая поворачивать морду к каждому из детей и им казалось, что черно-зеленые глаза беспрерывно подмигивают или дергаются, было не очень понятно. От страха дети даже не пытались думать или как-то анализировать происходящее, они просто были зачарованными зрителями потрясающего действия, разворачивающегося у них перед глазами.

Пухленькая Софья смотрела, смотрела на все это безобразие и вдруг с силой тряхнув головой накрыла банку ладошкой,

– Хватит лопать, – сердито, сказала она рыжему обжоре, испугавшись собственного голоса, но отступать она не собиралась, – это нам на всех, на несколько дней!

Кот не противостоял, и как будто даже заулыбался, сразу перестав черпать огромной лапой сгущенку, медленно облизывая остатки лакомства, он уставился в конец комнаты, около двери, отвернув морду от ребят. Дети инстинктивно тоже посмотрели туда, но из-за сумерков комнаты ничего не увидели. Лида встала и пошла к двери, как будто ее кто-то взял за руку и повел, там в углу стояла черная сумка в форме квадрата посылки, десять на десять сантиметров, она расстегнула молнию, в сумке в два ряда ровненько стояло десять банок сгущенки и кулек печенья топленое молоко, на вид килограмма два не меньше.

– Ух, ты, – только и смогла сказать девочка, дети гурьбой подбежали к ней, любопытство взяло вверх над испугом, все склонились, стараясь дотронуться, в восторге, рукой до этих несметных сокровищ, и тут, опять со звоном, открылась злополучная форточка. Свеча мгновенно погасла, но дети вместо того, чтобы закрыть ее с криками кинулись вон из комнаты. Они побежали в комнату мальчиков, а Димка не смог расстаться с заветной сумкой и прихватил ее с собой, сумка была тяжелая и очень драгоценная, поэтому старательно пыхтя он пытался всё же не идти, а бежать по мере сил.

Комната была не далеко, заскочив внутрь и дрожа от возбуждения, затянули сумку под кровать и принялись хохотать безудержно, сверкая белыми зубками и хлопая друг друга по плечам, затем одновременно смолкнув, и легли спать. Девочки вдвоем на одну кровать, мальчики на другую, уснуть сразу не получалось, мысли скакали бешеным галопом, как взбесившиеся кони, и всё же позднее время, холод и стресс, а также беззаботная молодость, сделали свое дело, дети согрелись, приткнувшись друг другу и мирно засопели, почти одновременно.

Сны долго не приходили в их головки, только под утро неясные тени пережитой ночи все-таки навестили ребят. Дмитрий увидел Уральский хребет с высоты птичьего полёта, он летел, взмахивая огромными крыльями и ища что-то? Он не мог во сне ответить на этот вопрос, но знал. Что увидев поймет сразу.

Алексею снился кот, они сидели с ним на лавочке возле детского дома и ели семечки, болтая лапами и ногами, и весело обсуждая прыжки собаки Динки в их сторону.

Лидии снилось, что она надела новое розовое платье, с белыми кружевами и новые розовые туфельки с небольшими каблучками, и собирается она идти вниз, встречать своих папу и маму, которые наконец-то разыскали её и спешили забрать из детского дома. Тетя Надя расчесывает ей локоны, а она не может насмотреться на себя в зеркало, за что воспитательница сердится,

– Не крутись, как обезьянка, успеешь, не приехали они ещё, рано, – ничего не помогает, и Лида притоптывает ножкой от нетерпения, скорее увидеть родителей. Но Надя не торопится, и приговаривает своим зычным голосом:

– Куда ж ты нечесаная пойдешь, напугать всех хочешь? Девочка должна быть опрятной, милой, спокойной, с головы до ног! Поняла меня. обезьянка! – и весело улыбаясь продолжает свою работу.

И только маленькая, решительная наша Соня, не видела ничего во сне, сладко сопя и обняв крепко подушку, она размеренно дышала, напрочь позабыв все приключения минувшего вечера, или заставив себя это сделать…

В келье.

Агафий наблюдая странное явление на небе тихонько завел молитву: «Дево Владычица Богородице, паче естества и слова рожденная Единородное Божие Слово, Творца и Владыку всея твари видимая и невидимая, Единого от Троицы Бога, Бога же и человека, со делавшаяся обителю Божества, вместилище всякия святыни и благодати, в немжеблаговолением Бога и Отца, содействием Святого Духа, телес не обитаже полнота Божества, – он шептал и не заметил, как в темноте его келии возник темный силуэт. Воздух сгустился и вдруг волосы на всем теле Агафия встали дыбом, молитва пошла с запинаниями и потом замерла на полуслове. Агафий резко обернулся, так быстро, что в шее что-то хрустнуло и заныло, глаза напряженно вглядывались во тьму кельи, но не нащупывали ничего, после рассматривания в темном небе яркого зрелища, перед глазами плясали огненные ручьи и больше ничего не было видно. Неожиданно, раздался голос:

– Не пугайтесь юноша, и ради всего на свете, простите меня, я просто гость в вашем гостеприимном монастыре, шел в свою келью, которую мне любезно предоставил настоятель Отец Сергий для ночлега, но заблудился и попал к вам. Я весьма огорчен, что помешал, но вот, что заставило меня остановиться здесь, – телескоп! Пожалуй, это последнее, что я ожидал увидеть в мужском монастыре города Воркуты. Хотя, нет, буду честен до конца, совсем, совсем не ожидал! Вы астроном!? Астролог? Вам, простите мне мою назойливость, кажется не разрешается заниматься этими науками?

– Доброй ночи, вам, и да, вы абсолютно в теме – спокойно ответил Агафий в темноту, взяв моментально себя в руки, и стараясь утихомирить скачущее во весь опор знающее всё наперед сердце – я не всегда был монахом, это хобби, с благословения Отца Настоятеля, прибежище же для гостей следующая за моей дверь, только ваша дверь с левой стороны, с окнами на монастырский двор, приятного отдыха добрый паломник.

Смех, в ответ на слова монаха прогремел как очередь из раскатов грома вдалеке, от которого вздрогнула даже местная кошка Вафля, пробегающая через двор монастыря, в воздухе же, запахло чем-то знакомым.

– Нет, любезный Агафий, я вовсе не паломник, и уж добрым меня назвал, пожалуй, первый человек за всю мою жизнь, – и незнакомец подошел поближе к окну, а потом внезапно сев на табурет монаха и приставив глаз к телескопу, зловеще произнес, – летят, и летят…

Агафий привычно пошел по направлению к тумбочке, решив, что нужно зажечь свечу, испытывая большой дискомфорт от разговора с незнакомцем в полной темноте. Но незваный гость вдруг оторвал свой взгляд от телескопа и задал очередной вопрос:

– Не надоело взаперти сидеть? Молодой, умный, образованный парень, высокий, косая сажень в плечах, белые кудри, синие как небо глаза, чувственные губы. Там на воле, девчонки заждались такого как ты, работящего, не курящего, не пьющего красавца. Что держит тебя здесь!? Не могу понять! Хочу предложить тебе работу, деньгами не обижу, сразу поставлю своим заместителем, ибо навел справки, и точно знаю, что ты, это то, что мне нужно.

Агафий остановившийся было на пол пути, стоял не поворачиваясь, только слегка склонил голову влево, и вдруг шепотом продолжил прерванную молитву:

– «…несравненно превознесенная боголепным достоинством и преимуществующая пред всякою тварию, славо и утешение и неизреченное веселие Ангелов…», – и опять двинулся к тумбочке.

– Да хватит уже! – прикрикнул на монаха неведомый гость, голос заметно погрубел – потом помолишься, когда я уйду, время у тебя есть, вся непрожитая жизнь впереди, а пока будь гостеприимен, поддержи разговор, или я не вовремя, может неприятен? В чем дело?!

Агафий молча продолжил свой путь по келье к свече, занимаясь этим он перекрестился и нащупав на тумбочке коробок, чиркнул спичкой…

– Фуу, – пронесся холодный ветерок над пальцами монаха, а затем ледяной холод ударил ему в лицо, а прямо в ухо зашипела змея:

– Я разве просил зажечь свет, я просил ответить на мои вопросы, – коробок спичек выбитый, грохотнул об пол, а затем, улетел в темноту, – но теперь и сам вижу, не готов ты, на них отвечать, что ж подумай, не тороплю. Скоро зайду за ответом, пять дней думаю хватит?!

Агафий тихонько продолжил «…царственный венче апостолов и пророков преестественное чудное мужество мучеников…»

– Хм, а ты упорный, – перебил его незнакомец, – значит не хочешь со мной говорить? Интересно всё же знать почему? Испугался, скорее всего, что ж ты темноты боишься, гостей боишься, что же ты за воин Христов!? Да ты знаешь сколько я намерен платить тебе?! Ты будешь самым богатым юношей в этом городе! У тебя будет всё самое лучшее! Ну как?! Подумай!!! Не будь дураком, таких предложений ты не получишь больше никогла!

Дверь кельи открылась и закрылась тихо словно легкий сквозняк поиграл с ней, воздух разрядился и опустел…

Агафий вытер со лба холодный пот и сел на стул возле телескопа, руки дрожали и зубы выбивали чечетку, которую он заметил только сейчас, и запах, теперь он понял, столь знакомый запах, это сера, по щеке обжигающе покатилась горячая слеза …

– … «Поборнице в подвизех и Подательнице победы…», – прошептал он продолжение молитвы преподобного Ефрема Сирина ко Пресвятой Богородице, и вскочив побежал в коридор. Вокруг было темно и тихо, не звука не нарушало морозную тишину, Агафий прошел до комнаты паломника и уже занес руку, чтобы постучать, но почему-то передумал и побрел во двор монастыря, опустив голову, со стеклянными глазами, опускаясь со ступеньки на ступеньку и шепча молитву.

На дворе монастыря было пустынно, свет ни в одном окошке не горел, все спали, устав от работ прошедшего дня, не мудрено, была глубокая ночь. Сев на крыльцо, перед входом на колокольню, Агафий положил подбородок на правый кулак, долго сидел глядя перед собой серьезным и задумчивым взглядом. Напротив, тут же нарисовалась трехцветная красавица Вафля, покрутившись и потеревшись об ноги безучастного ко всему Агафия, и поняв, что ему не до неё, и поесть он ей ничего не предложит, степенно пошагала в сторону продовольственного сарайчика, соседствующего с кухней. Там светилось окошечко, монастырский повар ложился как правило поздно, любил побаловать чем-нибудь интересным братию, затем помолиться.

А молодой монах всё сидел. Не было в голове никакого осмысления происходящего, а в сердце образовалась какая-то пустота, в душу опустился неприятный мутный осадок. Пойду к батюшке утром на исповедь, решил Агафий, но все сидел на пороге, не замечая холода и смотря вперед перед собой. Сбившись он начал с самого начала

Дева, Владычица Богородица, паче естества и слова родившая единородное Божие Слово, Творца и Владыку всей видимой и невидимой твари, Единаго от Троицы Бога, Бога и Человека, соделавшаяся обителию Божества, вместилищем всякой святыни и благодати, в котором, по благоволению Бога и Отца, при содействии Святаго Духа, телесно обитала Полнота Божества; несравненно превознесенная боголепным достоинством и преимуществующая пред всякою тварию, Слава и Утешение, и неизреченное веселие Ангелов, царственный венец апостолов и пророков, преестественное и чудное мужество мучеников, Поборница в подвигах и Подательница победы, уготовляющая подвижникам венцы и воздаяния вечныя и боголепныя, честь и слава преподобных, непогрешительная Путеуказательница и Наставница безмолвия, дверь откровений и духовных тайн, Источник Света, врата вечной жизни, неистощимая река милосердия, неисчерпаемое море всех боголепных дарований и чудес, Тебя просим и Тебя умоляем, сострадательнейшую Матерь человеколюбиваго Владыки, будь милостива к нам, смиренным и недостойным рабам Твоим, воззри благосердно на пленение и смирение наше, уврачуй сокрушение душ и тел наших, рассей видимых и невидимых врагов, будь для нас, недостойных, пред лицем врагов наших крепким столпом, бранным оружием, сильным ополчением, Воеводою и непреоборимою Поборницею, покажи ныне на нас древния и чудныя милости Твоя, да познают беззаконные враги наши, что Сын Твой и Бог един есть Царь и Владыка, что Ты воистину Богородица, родившая по плоти истиннаго Бога, что все Тебе возможно, и чего ни восхощешь, Владычица, имеешь силу все сие совершить на Небе и на земле, и на всякое прошение даровать что кому полезно: больным здравие, сущим на мори тишину и доброе кораблеплавание. Путешествующим спутешествуй и охраняй их, пленных спасай от горькаго рабства, утешай печальных, облегчай нищету и всякое другое телесное злострадание: всех свобождай от душевных недугов и страстей, невидимыми Твоими предстательствами и внушениями, дабы, хорошо и непреткновенно совершив путь сей временной жизни, улучили мы через Тебя и оные вечные блага в Царстве Небесном. Верных, почтенных страшным именем Единороднаго Сына Твоего, уповающих на Твое предстательство и на милость Твою, и во всем имеющих Тебя своею Ходатаицею и Поборницею, укрепляй невидимо против окружающих врагов, рассей облако уныния, облегающее души их, избави их от душевнаго обстояния и подай им светлое благодушие и радость, возставив мир и безмятежие в сердцах их. Спаси молитвами Твоими, Владычице, сию Тебе преимущественно посвященную паству, весь, город и страну, от голода, землетрясения, потопления, огня, меча, нашествия иноплеменников, междоусобной брани, и всякий праведно подвигшийся на нас гнев отврати, по благоволению и благодати единороднаго Сына и Бога Твоего, Ему же подобает всякая слава, честь и поклонение, со Безначальным Его Отцем, с Совечным и Животворящим Его Духом, ныне и всегда, и во веки веков. Аминь.

Гость.

Вера услышала крик на своем этаже, выглянула, и увидела улепётывающую со все ног детвору. Вот полуночники! Однако, она не стала преследовать их и читать нотации, улягутся всё равно, уже очень поздно, детский организм требует подпитки сном каждые двенадцать часов, Вера тихонько прикрыла дверь канцелярии и сев за стол, склонилась над личными делами. Сегодня у нее была бессонная ночь, и не потому что был форс мажор, нет, ей не хотелось спать.

Какая-то жалость ко времени которое летит так быстро, молодость, звон эфира, встречи, разговоры, недели и дни. Как жаль тратить всё это на банальный сон, хочется вдыхать полной грудью жизнь, летящую тебе на встречу, требующую от тебя особенного внимания и чувственности. Вера взяла в руки следующее дело.

Лида, девочка с рыжеватыми локонами, поступила в детский дом совсем недавно, родители пропали без вести во время пешего перегона заключенных по этапу, бабушка Лиды сошла с ума от навалившихся переживаний за всю семью и поместив ее в психиатрическую больницу, ребенка забрали. Бабушка Лиды была активным партийным деятелем, уважаемым человеком и когда стали происходить аресты многие люди стали обращаться к ней за помощью, она то и дело писала, звонила, просила и требовала, но вот беда постучала и в ее семью, и она просто не смогла себе объяснить всё это.

Стала потихоньку заговариваться, плутать, забывать Лиду на улице, но девочке везло, ее приводили то соседи, то знакомые встречаясь с ней в подъезде, магазине или на улице. Нет, Лида не была беззащитной, как многие дети в детском доме, она могла постоять за себя, а то и сплести маленькую интрижку в свою пользу. В ней было много тепла, но света меньше, и Вера старалась всеми своими силами зажечь этот свет, пока сердце ее ещё поддавалось влиянию и впускало в себя посторонних.

Освещение, из-за пурги, наверное, погасло, обрыв проводом был обычным делом, Вера зажгла свечу, стоявшую, неизменно, тут же на краю стола в старом медном подсвечнике в виде русалки, роскошь, доставшаяся ей от предыдущей воспитательницы, семейная реликвия Оксаны, посмотрела на часы, они показывали второй час ночи. Надо бы уже ложиться.

Читая дело Лиды, она то и дело уходила в свои мысли, ей уже хотелось найти свою любовь, мужчину, который ворвется в её жизнь, вдруг, ураганом, сердце прыгнет и упадет глубоко в омут и все вокруг обретет звенящий смысл бытия. А потом белая фата, смех и шампанское, и конечно счастье без конца. Какое оно?! Так трудно всё представить сразу, не очень понимая, что главнее.

Вера сидела, опершись рукой на стол и положив голову себе в ладонь, смотрела на свечу и улыбалась, мечты уносили ее далеко, туда где она надеялась обрести своё счастье, огонь колыхался от сквозняков и от этого танца было тепло на сердце. Девушка незаметно для себя стала дремать.

Внезапно дверь со скрипом отворилась и в комнату вошел человек в длинном, мокрым, черном, кожаном плаще с глухим капюшоном, что немного напоминало облачение монаха, он был весь покрыт снегом. Роста необычайно высокого и огромные плечи закрыли половину комнаты

– Здравствуйте, – деловым басом проговорил он, – мое имя Кумардак, и я хотел бы заполучить всех ваших детей себе.

Вера, хлопая спросонья глазами, и ещё раз посмотрев на часы, закрыла недочитанное дело Лиды. Сон улетучился, и недоуменная гримаса повисла у нее на лице, глаза в упор уставились на глухой капюшон, казалось, что она ещё не до конца проснулась, из-под него не было видно лица пришедшего, лишь очень острый подбородок.

– Как вы вошли? – недоумевающе спросила она, выставив вперед пятерню, словно для рукопожатия.

Капюшон даже не вздрогнул, снег таял и скатывался ему под ноги, быстрыми струйками, посетитель смотрел вниз, стоял величественно, не шевелясь и не отвечая на вопрос.

– Вы знаете который сейчас час вообще?! Сейчас ночь. – сама себе ответила на свой же вопрос Вера, – все спят, кто вас послал?! Я ничего не понимаю?!

– Ну вот вы допустим не спите, а вы старший воспитатель, заместитель директора, стало быть, вопросы, которые я хочу решить, мне есть с кем обсудить прямо сейчас, не смотря на внеурочное время, а ночь на дворе или день, для человечества не имеет значения, и я, как и вы человек крайне занятой. Отдайте детей.

– Да, что значит отдайте, это что вам горшки с цветами на окне, – повысила голос Вера, окончательно просыпаясь, она встала и пошла к окну, инстинктивно переставив горшок с амариллисом дальше по подоконнику, – я вас не понимаю, вы решили усыновить двоих детей, почему такая спешка, это не дело пяти минут. Вам придется предъявить в детский дом справки, обратитесь в отдел попечительства, процедура не быстрая.

– Во-первых, я сказал, что хочу забрать всех детей, находящихся в вашем домишке, который вообще не предназначен для проживания людей на мой взгляд, а уж детей особенно, во-вторых, никаких бумаг я оформлять не намерен, вы ноги мне должны целовать, что забираю их отсюда спасая от сиротской доли, у меня они будут как сыр в масле кататься не зная не забот, не хлопот, – глухо затараторил гость, так и не подняв голову от пола, создавалось такое ощущение, что у него какой-то дефект шеи, который не дает ее приподнять. Пожимая плечами и поджав губы, Вера не знала, что ей отвечать:

– Мне кажется, вас неправильно кто-то проинформировал по поводу закона и правил усыновления и на данный момент, я вынуждена вам отказать. Изучите всю интересующую вас процедуру, обратитесь туда куда я вам объяснила, оформите бумаги, познакомьтесь с ребенком, который вам по душе, найдите с ним контакт. А пока дождитесь дня, знакомство с детьми у нас происходит с 12 до 14 часов ежедневно, включая выходные дни, приходите, познакомьтесь с населением нашего дома. Наверняка вам кто-то приглянется, и дети и персонал всегда очень рады гостям, а уж если малыш обретет семью, о которой мечтает каждый день, это будет настоящее счастье. И не могли бы вы снять капюшон, хочется увидеть глаза собеседника.

Повисла долгая пауза, Вера села за стол сложив ладонь на ладонь, и смотрела снизу-вверх, слегка склонив голову в левую сторону, на гостя, а он возвышался в трех шагах от стола над ней, молчаливой черной горой.

И тут на стол прямо сверху на руки Вере прыгнул огромных размеров рыжий кот, непонятно откуда взявшийся, он бесцеремонно разлегся на весь письменный стол, около свечи, поверх личных дел и ладоней Веры, тяжелым весом сильно прижав их к столу, заняв его весь целиком, свесив передние лапы и сбив при этом кружку с остывшим чаем, которая тут же разлетелась вдребезги.

От неожиданности Вера, выпучив глаза, смотрела на кота, шевеля губами и не в силах произнести ни слова. В свою очередь кот, буравил ее, черно-зелеными глазами, снизу-вверх покачивая хвостом словно готовясь к прыжку и вся прежняя решительность стала покидать девушку, ей почему-то вдруг расхотелось спорить со странным гостем, она просто сидела завороженная огромным котом, всё кружилось вокруг, как будто она каталась на карусели, стены дома исчезли, и ей привиделось, что вокруг дома стоят стройными рядами тени, шеренга за шеренгой, и тонут во мраке ночи и нет им конца. Вере почему-то захотелось заплакать, но о чем, было не ясно, тоска, безысходность и безразличная покорность судьбе накрыли её с головой. Пропала, пропала я, билось в висках, а карусель все кружила среди черных безликих теней и невозможно было с нее сойти.

Очнулась Вера от стука в дверь, в комнате было жутко холодно, ее даже припорошило снегом, свеча погасла не догорев, а стол был чист, на нем не было уже личных дел, сейф, который она открыла, и где хранились дела, тоже был пуст, исчезли только дела, больше ничего не украли. В комнату заглянула озадаченная повар Людмила:

– Вера, у тебя всё хорошо, – и увидев всю картину, побежала закрывать форточку, – с ума ты сошла, замерзнуть решила, холод то какой собачий, совсем себя не бережешь красавица наша, – и обняла обеими пухлыми руками девочку сзади за грудь, пытаясь своим телом отогреть девушке спину, – заболеешь ведь оглашенная, куколка моя! Пойдем скорее ко мне под теплую печь.

– Мама, Людмила, – прошептала Вера, – у меня беда, обокрали ночью, забрали все личные дела детей, что теперь делать-то!

– Да, кто ж это, кому понадобились? Когда? – посыпала вопросами повариха, осматривая в сумерках комнату, свет так и не дали, пурга все мела, свет от прожектора с железной дороги немного подсвечивал заледенелое окно, вокзал работал на дизелях, – давай я зажгу свечу, эх где-спички-то у тебя? Под ногами Людмилы захрустела разбитая кружка, – да что ж тут за война приключилась, – охала она, зажигая спичку.

Свет заливший лицо Веры оживил ее, она шумно выдохнула и сказала решительно,

– надо вызывать милицию, – и пошла в общий коридор к телефону, набрав ноль два, быстро и сбивчиво объяснила случившееся и попросила срочно приехать, ответив на все заданные дежурным вопросы. Положив трубку вернулась в свою комнату-кабинет и ещё раз внимательно огляделась, личных дел нигде не было…

Прием.

Быть психологом модно, но не востребовано в России, люди боятся доверять свои тайны другим, им не понятен специалист, занимающийся душой. Подруге выплакаться, с мамой посоветоваться, с мужиками обговорить, и небольшой процент на исповедь, и очень незначительный на разговор с духовником. Маленький одинокий человек, на огромной планете Земля, родился, если повезло, крестился, и с тем заделом, что получил в генах, пошлепал по жизни, часто с завязанными глазами, босой в духовном смысле и оглушенный пожившим до него миром.

Если сильно отличается от сверстников, награждается белым цветом, или диагнозом, либо само изгнанием, человек придумал огромное количество защит, которые работают или не работают, но мы стараемся интуитивно, черпая сведения из разных источников защитить себя. Одиночество всё равно будет сопровождать нас всю жизнь, не смотря на друзей, учебу, работу, семью, душа – не компания, вопреки поговорке, она личность, которая повышает свой статус для себя самой, имеющая свою строгую программу.

Идя по жизни гористыми тропами, Марго по началу не слишком искала ответы, рядом почти не было людей, которым названия духовник, гуру, мудрец, учитель, а остальные были просто прохожими идущими, бегущими, стоящими, но по своим делам. Крест на теле прятали, как и глаза. Но когда появляется правильный человек в жизни, душа интуитивно понимает это, становится тише, прислушивается, сбавляет шаг, стараясь расслышать в шуме толпы шепот незнакомой до селе науки, но безумный самолет повседневности уносит с огромной скоростью дальше против воли и теряется девяносто процентов знаний, а то и все сто, забываются и нет возможности восстановить хоть каплю. Марго сто раз себе говорила, записывай, запоминай, но разве выполняешь задуманное на сто процентов, едва ли.

Эпизоды, научись видеть сигнал жизни, часто повторяем мы себе, жить отчетливо, но привычка, как известно она же вторая натура не дает сосредоточиться на главном, возвращает за руку в колею повседневности. Привычки, это то из чего мы устроены, все в нашей жизни привычка. Зачем напрягаться, с непонятной целью, когда и так все замечательно, а если и нет, все так живут опять-же. Так проходит жизнь.

Ах, я злюсь, посмотрю телевизор, а завтра уже буду думать о будущем, и дневник начну вести завтра, ой, а эти то считают себя умнее других, я три года назад тоже мог подтянуться раз пять, все виноваты одна я Дюймовочка, пусть покорячится не буду помогать, лучше посмеюсь потом, да и ничего мне от жизни не надо, и так не плохо, что они мне рассказывают, я и так всё прекрасно знаю, перемены в жизни ни к чему хорошему не ведут, что за чушь «выйди из привычного русла», зачем специально усложнять и так сложную жизнь – бред, – и тому подобное приходится слушать психологу от почти всех приходящих в кабинет на разговор людей.

Ничего нового, у нас привычка негативно мыслить, даже если всё вокруг розовое и голубое, мы ждем черной полосы, знаем, что затишье перед бурей, а вечной любви не существует, установили даже максимум – три года, и назвали её химическим процессом, нам так легче, а когда видим опровержение в лучшем случае не верим в искренность, в худшем умышленно помогаем приблизить конец идиллии, почему? Зачастую она бесит – всё просто.

Кто же в этом виноват? Бесы – бесспорно, но и не только. Всегда по-разному, детство, юность, брак, окружение, неправильные ориентиры или примеры, страх, безразличие окружающих – у каждого своя история, строение судьбы как снежинка, никогда не похожа на предыдущую. Зачастую человека не кому слушать, и ему приходиться молчать, идти, жить в полном вакууме, а в больших городах даже некогда остановится, да и за чем!?

Размышления Марго прервал стук в дверь, не дожидаясь приглашения, в кабинет психолога вошел красивый, тонкий и какой-то неестественно жеманный мужчина средних лет.

– Здравствуйте, записи на консультацию сегодня уже нет, странно что вас пропустил секретарь, прошу запишитесь на удобное для вас время. Я принимаю вторник, четверг, пятница с 12 до 20.

– Добрый день, уважаемая Маргарита, меня зовут Кардель, и я не займу много времени, мне не нужна консультация, но есть маленькая просьба. Дело в том, что мы с вами коллеги, и я тоже в некотором роде занимаюсь душами, – при этих словах он хитро улыбнулся слегка, повернув голову в сторону окна, как будто кто-то невидимый ему шептал что-то смешное в ухо, – но у меня немного другая направленность в специализации. Зная, что у вас большая практика и огромный опыт, потому что работаете давно. Наверняка у вас скопилась приличная картотека людей с разными наклонностями и отклонениями, разрешите мне ознакомиться с ними, за приличное вознаграждение конечно. А если есть такие, которые больше не нужны вам и только занимают нужное место в архивах, я бы с удовольствием выкупил их у вас за хорошие деньги. Мне они очень нужны для диссертации, город у нас очень маленький, вы же сами понимаете, а уж практикующих психологов, кроме вас, совсем ничего. Позвольте сделать комплимент, – тут он в один шаг приблизился к столу, взял руку Марго в свою ледяную руку, и обжег ее огненным поцелуем, от которого она невольно вскрикнула, и отдернула ее, – простите, вы лучшая. Ну и подводя итог всему вышесказанному, – как ни в чем не бывало, он отступил на шаг от стола, совсем не обращая внимания на болезненную гримасу Марго – я пришёл, к вам. с этой, соглашусь заранее необычной просьбой.

Марго в оцепенении смотрела на Карделя, но мысли как тройка коней неслись в голове, кто он, проверяющий, может поступила жалоба, нет, вряд ли, бы, он так расшаркивался тут битых пол часа. Пациент, да может быть, хотя слог и манера держаться тоже не подходили под клиническую картину. Что же значит сей визит? Она тряхнула головой с трудом отведя взгляд от гостя и переведя его на стол, твердым тихим голосом, отрезала: