Текст книги "Свет маяка галактики Млечный Путь. Книга первая. Прибытие"

Сон веры.

Манящая мечта песнь, слетающая с губ, довольно сидеть взаперти! Я лечу на встречу мечте и мой путь лежит в бесконечность. Крылья трудно спрятать и часто видим мы рядом этих людей. Почему они раздражают? Страшно становится, вот и весь ответ.

Когда почва под ногами, тогда ты стоишь. А они, поди ж ты, летают и во сне и наяву. Сейчас поразздражаем их… скажем, например, грубость, толкнем, оболжем ой, ой слезки, глупцы, – это роса очищения, я плачу о вас. Идите к себе в коробочку, подумайте о завтрашнем дне, завтра может быть последним, или не наступить никогда, (Прим. Автора. моя подруга, например, умерла во сне, оторвался тромб, ей было 27, осталось двое маленьких детей). А кто может и чувствует! АУ! Люди, распахните крылья, они есть у нас, но их не видно, как ангелов-хранителей, можешь только почувствовать, по великой воле Божьей, распахните, похлопайте ими, и я уверена, что складывать их уже больше не захочется. Нет крыльев!? На чем вы прилетели на землю? Всякая душа крылата…

А вот еще момент, у каждого было так и не однажды, когда канаты натянуты и слезы, крик, отчаянье, и на краю… а завтра или через часы приходит помощь, и всё, ты опять живешь и счастлив, и забыл откуда пришла помощь…Жизнь какая ты разная, добрая к нам, не смотря не на что, люблю (24.03.2012)

Вера вздохнула и проснулась, улыбаясь страшному, не понятному сну, замерла, прокручивая мысленно, все что говорилось во сне, чтобы ничего не забыть и потом записать в свою записную книжку.

– Каждая душа, ищущая покаяния, сможет найти прощение, Господь милосерден, и всё же, – перекрестившись, прошептала она и задумалась.

Смотрите, на такой путь встает душа перенесшая, например, смерть или огромную боль, испытавшая на себе или подглядевшая где-то чудо Божье, путей много, и неисповедимы они. Но вот душа опомнилась, выскочила, из этой огромной спешки, и встав рядом с этим торнадо нашей жизни, смотрит и не понимает, как раньше не замечала всех странных и страшных выборов дороги, по которой шла. Каждый день, несколько раз, мы выбираем, как «витязь на распутье» на картине Виктора Михайловича Васнецова, куда нам идти направо, налево, прямо, а может вернуться назад. И на самом-то деле факторов принятия решения множество, миллионы вариантов, но! Только от человека зависит, как сложится следующая минута его жизни, свободная воля, твой выбор – душа.

Вот он отступил и, например, не позвонил любимой девушке, а завтра она уехала навсегда в другой город, так и не дождавшись звонка, который определил бы ее и его судьбу раз и навсегда, но посчитала, что само обманывалась и не нужна ему, и вот две половинки так трудно шедшие сквозь года навстречу друг к другу не сложились из-за гордыни, не зря она считается смертным грехом, а может из-за русского авось, отложим до понедельника или ещё вернее, до нового года. Любишь позвони, встреться, поговори, а если есть сомнения тем более выходи в чисто поле определять свою судьбу, не пускай на самотек, надо не страшась, понять и принять, смелее – жизнь твоя делается тобой.

Ты не сказал маме как любишь ее, да ладно скажу завтра, всё равно звоню каждый день, но на следующий день никто не сможет подойти к телефону на той стороне и больше о своих чувствах может быть до конца твоих дней не кому будет рассказать. Не обратиться к врачу из-за пустяшной слабости с которой борешься в течении дня и вот звучит, ну что же вы, вот если бы еще месяц назад. И таких эпизодов в нашей жизни огромное количество, в течении дней, недель, месяцев, а жизнь летит как падающая с неба звезда, скоро потухнет, все имеет в этом мире конец. Свобода выбора, самое большое счастье и в тоже время несчастье человечества. Не многие умеют ценить и использовать правильно отведенные им мгновения жизни. Человек не живет, а играет, не понимая, что его конструктор может в любой момент превратиться из крепкой металлической конструкции в горстку пепла…

Ему сорок три он с Ростова на Дону, а ей пятьдесят два она с Йошкар-Олы, познакомились в Москве куда приехали на заработки. Он не многословен, но мужик работящий, в свои многие лета так и не отважился к женитьбе, в меру выпивающий, как многие по праздникам, в еде неприхотлив, готов сам и приготовить, и постирать, и погладить. Ее жизнь пригнала в столицу, чтобы оплатить кредит, оставшийся после смерти отца, да и детям немного помочь, с мужем пьяницей давно в разводе. У него родня не приняли выбранной будущей невестки – старая, не было жены и это не жена, так времянка на подработке от скуки, говорили они ему. И тогда он сам принял решение и пошел в загс с той которую полюбил. Прожили год…

Летом поднакопив денег решили приобрести однушку в сталинке, даже взяли кредит на него, чтобы не сильно наличку тратить, да и не было много то денег. Подали объявление, а тут соседка по даче, узнав о их нужде, сказала, что может им помочь. Раз они ищут квартиру, рядом с объединением дачным, где ей ещё от бабушки небольшая дачка досталась в наследство. Чтобы на дачу пешком ходить, не тратиться еще и на дорогу, проезд все дорожает да дорожает, а пенсия не за горами, да и болячки одолевать стали.

Так вот, соседка по даче и сказала, что у нее соседка по лестничной клетке была уже в почтенном возрасте, а дочка вышла замуж за литовца, потом вся эта катавасия с отделением пошла и вот теперь соседка переезжает к дочери насовсем, а свою однокомнатную планирует к продаже. Вечером приходите посмотреть, так и порешили. Соседи по даче пришли к восьми, посмотрели комнату, кухню, остались очень довольны, созвонились с хозяйкой о цене, и решили через две недели все оформить. На следующий день, красивый и полный сил мужчина умер, на даче днем, поливая огород…тромб оторвался. Вот теперь эта «старая» жена, и несостоявшаяся родня, будут вместе хоронить мужа, все приедут в ее дом, проститься с ним… Не мешайте чужому счастью, оно и так хрупко, помогите лучше, чем сможете, не можете, хотя бы порадуйтесь за близкого человека, что не один он в этом суровом мире, сыт и любим…не знаешь день и час свой…

Так Вера лежала и думала, закрыв глаза, и ещё вспомнился Константин, он и понравился ей и испугал. Захотелось воскресить его в памяти, и… о ужас! Парень так четко всплыл в ее голове, что стало страшно, показалось, что она опять уснула, а если нет, то сейчас откроет глаза и увидит его прямо перед собой, он предстал в ее памяти почему-то абсолютно нагим, с усмешкой на губах и со сложенными сзади на бедрах руках, отсвет костра в глазах и сам он слово на костре, весь в языках пламени. Сквозь пламя мелькает то его голова, то волка, зубы щелкнули в коротком смешке.

Вера застонала, заметалась и усилием воли заставила себя открыть глаза. Видение исчезло, оставив испуганный укол в сердце, боль переходила в тоску и какую-то безнадегу, холодный пот проступил по телу, как будто Вера испытала паническую атаку, сев на кровати, сказала себе, вот что бывает, когда слишком долго валяться в кровати. Хватит витать в облаках, делай зарядку, умывайся и пора приступать к своим обязанностям.

Закончив учиться, Вера вернулась в Воркуту и сразу была направлена комсомольской организацией больницы в детский дом воспитателем и заместителей директора, а должность в больнице врач общей практики по экстренным вылетам на побережье и Арктику сделали как ординатуру. На протест Веры, почему сразу на две должности, сказали, что предыдущий воспитатель неделю назад скончалась от рака и дом остался без мамы Оксаны, добрейшей души немки, присланной ещё в годы войны из Поволжья в ссылку. А как только подберут нового воспитателя, будет она только заместителем, молодому директору нужны квалифицированные помощники, рук не хватает. А так как воспитатели там есть и кроме неё, будет ими руководить, как это делала Оксана, да кадровый учет надо поставить, в общем разберешься, и отправили без разговоров.

Семью мамы Оксаны расстреляли, а ее, девочку, успели посадить в эшелон с остальными детьми «врагов народа» и увезти на два дня раньше облавы. Вот так и попала Оксана в заполярный город, выросла. Закончила училище и работала до кончины в своем детском доме. Ее все очень любили, и она платила тем же всем, кто встречался на ее пути.

Теперь воспитанием деток занималась Вера, помогали ей нянечки Анна и Валя, второй воспитатель и по совместительству завхоз Надежда, повар Людмила, уборщица Инна, сторож Юрий, директором в доме был Кирилл, по годам не на много старше Веры, но он был очень серьёзен, погружен в себя, яркий интроверт, но также успевал всех обогреть своим вниманием, если люди обращались к нему.

Текущих вопросов конечно всегда была масса, дом стоял на семи ветрах, Воркута и так не баловала погодой, так ещё и постройка была каркасно-засыпного типа, деревянная под шифером, который давным-давно пора было перекрыть. При сильных бурях, которые случались здесь очень часто. Старая проводка иногда искрила, доходило до самовозгораний, проводка внутри помещения часто была просто накручены друг на друга, старые отрезаны и не убраны, а новые не выдерживали долго перепадов и быстро изнашивались. Электрики, вызываемые Кириллом. Часто были или низкой квалификации, или молодые, или по попросту не трезвы, так что почти все обитатели детского года умели обращаться с электричеством самостоятельно.

О том, чтобы перевести дом в другое место, администрация города и слушать не хотела, нет свободного жилья, строительство нового идет крайне медленно, пока землю отогревали кострами, затем вдалбливали сваи, северная специфика, люди ютятся в бараках, в которых нередкие гости крысы и мыши, а этим видите ли новое помещение подавай, отложим этот разговор на пару лет, и так каждый раз. А многочисленные обращения администрации детского дома, подшивались в дела, и отправлялись в архив.

Администрация старалась не вспоминать об этом никому не нужном строении до следующего обращения. Ну и всё прочее конечно, свет, вода, тепло, одежда, питание, работники крутились как белки в колесе, не покладая рук – энтузиасты, слава вам, на вас родимых держится всё в этом мире, и прежде всего добро, вы свет нашей родины. Они были одной большой, дружной семьей, не дожидаясь зова о помощи, пришли туда где трудно, но необходимо помогать и отдавать свое сердце, помогали друг другу, звали на помощь окружающих, молились за этих детей Богу, и всё, изо всех сил, на пределе, не требуя ничего взамен.

Сторонние организации помогали мало, у каждого дел своих по горло, да это и понятно, колесо жизни: утро – работа – вечер – сон и всё по новой, никакой развивающей выгоды там не было и в общем не интересно. Детей в детском доме было много, возраст от трех до двенадцати лет, младшие жили на первом этаже в правом крыле, снег заносил его полностью и там было потеплее, там же, на первом этаже находилась столовая, только в левом крыле, игровая комната – спортзал, столовая, комнаты двух воспитателей, уборщицы и нянь, сторожа и повара, на втором этаже располагались комнаты более старших детей, с семи лет, и кабинет директора, кладовая, медицинский пункт и в нем изолятор, канцелярия, она же рабочий кабинет Веры, следом шла ее комната, где она жила .

Все кроме директора работали и жили прямо в доме постоянно. У них не было своего отдельного жилья, и гостеприимный дом нашел каждому уютный уголок.

Сторож Юрий худой, высокий, всегда задумчивый, получил в военные годы десять лет, за то, что воровал с голодухи со товарищами, колоски, на колхозных полях. И никто не хотел его даже слушать, что поля были давно замерзшие, и по большому счету, силос был не пригоден к еде, а еще чтобы его достать целиком, требовалось много трудов, и ни вкуса, ни особенной сытности в нем не было. После окончания срока, так вышло, что возвращаться было не куда и не к кому, он был единственным ребенком у матери. которая умерла от приступа аппендицита через полгода как его увезли органы. В детском же доме нужен был сторож, умеющий делать мужскую работу, плотничать, столярничать, электрик. В детстве деревенскому мальчишке приходилось и в артели подсобить, и с электричеством разбираться, класть бани и дома. И еще много других дел, мужчин в деревне почти не было, и на тракторе, и на комбайне, а потом и на бортовушке. Так что пришелся ко двору Юрий в детском доме и как мог трудился вместе со всеми.

Надежда, приехала к сестре, на заработки или как в деревне сказали «за длинным рублем», но характер был слишком боевой, голос громкий, нрав простецкий и горячий – душа нараспашку, не могла ужиться «со своей правдой», подстроиться, уступить. Родственники тоже натерпелись и рекомендовали вернуться назад в кировскую, так как с работой не выходит. Но возвращаться в родную деревню, «позориться», Надежде не улыбалось, народ злой, заклюют, так от скуки, и тут в парке на лавочке разговорилась с Юрием, он и предложил ей идти к ним в дом.

И, о чудо! Она нашла здесь себя, кров над головой и смысл всей жизни, раскрылось на полную, ее большое, мало кому понятное и интересное, золотое сердце. Работая с раннего утра до глубокой ночи, она не ведала усталости, веселила всех смешными и интересными историями и как мы уже слышали, страшными былинами. На праздниках, пела и плясала, не жалея ног, была первой везде, все её очень ценили и любили. Часто можно было видеть синеглазова милиционера Петра, из транспортной прокуратуры, ожидающего ее у входа, виновато прячущего глаза от всех проходящих мимо. Но пока Надежда, не очень отзывалась на чувства юноши, он был немного младше ее и одинакового с ней роста, метр восемьдесят один, играла с ним в строгость и непреступную возмущенность, чем всегда вызывала улыбку у сторожа Юрия. Он вздыхал, выходил на крыльцо дома, закуривал беломорину и махал рукой – ну девка. Дом жил кипучей жизнью, и у каждого было чем себя занять, с горкой.

Маргарита.

Удивительно как быстро, хорошие люди, забывают о плохом случившимся с ними. Марго медитировала сидя на широком подоконнике, который был сделан специально по заказу, эскиз которого разработала она сама, смотря вглубь своего сердца и не замыкаясь в нем, энергия мысли текла медленно не задерживаясь, дверцы были раскрыты, вход и выход, вдох и выдох.

Она обожала свой широкий теплый подоконник, сделанный для того, чтобы сидеть на нем и заниматься практиками души, иногда, дремать, медитировать, мечтать, или просто чувствовать себя котенком, смотрящим на жизнь, протекающую снаружи, на окнах стояли обогреватели по типу машинных и лед не заволакивал окно. Это ей сделал любимый братишка, золотые ручки, когда шел ремонт, он вспомнил о привычке сестренки сидеть на подоконнике в любую погоду, смотреть в окно и думать и решил порадовать, дополнив кабинет этой изюминкой.

Итак, взгляд в душу, там бил колокол, набат, он разносился по всей Вселенной, но кроме ее его никто не слышал. Опять надо поразобраться в себе и определиться. успокоиться, – вода, я вхожу в озеро, не спеша. погружаясь в воду миллиметр за миллиметром, бесконечно долго, коже тепло и вдруг, вокруг стало очень тихо, так тихо, что немного звенит в ушах, затих колокол, цунами тишины поглотило целиком. Невзгоды отступают, а мысли вдруг хлынули всей мощью и завертели в хаосе прошедшего дня. Марго старается не цепляться за них, а просто наблюдать, никак не оценивая теперь, как учила ее любимый инструктор по йоге Светлана, про себя Марго звала ее «светлая», ей нравилась ее жизнерадостная и целеустремленная натура, улыбка, а еще больше безудержные вспышки честного смеха, и серьезность к профессии и несомненный профессионализм.

Что ж это прошлое, прожитое и невозвратимое, с пришедшими в этот день учителями и уроками, мудрость дня окутывала разум как туман по утру, слегка колыхаемая не чувствительным ветерком, даже скорее сквознячком, то набегая непроглядной пеленой. То разрываясь и предоставляя простор для мимолетного взгляда и тревожного вздоха. Когда-то Марго читала о шамане, который мог поправить прошлое, чтобы помочь себе в настоящем, кровавая работа, назад в прошлое, боль неизбежна в этом случае, порой страшная, наверное, она может убить.

– Господи, прости мне мои грехи, я буду стараться не делать людям зла, помоги видеть зло вовремя его рождения во мне, заступись за мою душу Ангел хранитель, помилуй. Как же тяжело человеку в этом мире жить отчетливо, мы все почти в автоматическом режиме и только отчаянные поступки, как ведро холодной воды, приводит нас ненадолго в чувство, и вновь съезжает на старую колею привычной жизни.

Любим, ненавидим, злимся, смеемся и насмехаемся, открываем и закрываем двери, улыбаемся и здороваемся, строим планы на будущее и вспыхиваем от прошлого, все сразу и все, всё на автопилоте, по привычке. Мозг запоминает и выделяет, только врагов и то не всегда, если у человека доброе сердце, он отходчив, не злобив, для того чтобы ему запомнить человека, тот должен обозначить себя, выделиться из толпы, зацепить чем угодно, иначе никак, не обернемся и не вспомним.

И так практически всё и со всем, нам некогда, не сегодня, и уж конечно не сейчас, да и наверняка не в этой жизни, держимся за то, что имеем, не готовы выйти ни на мгновение из зоны комфорта, там страшно, трудно, и главное слишком честно, там ты и всё чувствуешь кожей, и там реально железом по стеклу и по сердцу, ты белая ворона, ты освещен огромными прожекторами и гол!

Марго обожала смотреть на звездное небо. Мечтать и просто, каждый раз удивляться, там за видимой Галактикой, ещё одна, а за ней… как уместить это в голове, невозможно, а так хотелось бы, но нет, мы все так думаем, но в основном в молодости, а затем забываем, нам некогда мы добываем хлеб насущный, учимся, спим, едим, интригуем наконец.

Сила, которую дал нам Господь, мы в силу разных обстоятельств, не можем использовать со всей мощью, наверное, не зря? И дело даже не в нашей слабохарактерности, лени, суете, жадности, зависти, просто табу, нельзя и не про нас. Уверена, что когда-то оно будет снято и, наверное, снижается при каких-то обстоятельствах и сейчас, нет, нет, да и услышим о феноменальных случаях, но не со всеми, и так будет… а пока это единичные случаи и только. Есть ещё одна гипотеза, что после окончания земного пути, вырвавшись в общий эфир, душа тут же вспоминает каким огромным потенциалом обладает, но жажда обучения и практики неудержимо тянет назад, что-то исправить и ещё, разные причины, но там правило, все добывается с нуля.

Над Воркутой не часто бывает звездное небо, зима, длится девять месяцев, и, если небо чистое, чаще всего в это время морозно, и на улице долго не простоишь, или вьюжно и тогда облака висят над самой головой, а вокруг снег и ничего не видно. Летом же солнце не уходит за горизонт, старательно даря свет северу, за недоданные зимние ночи.

Льды, холод, ночь. Время года зима, заполярный круг, на все времена, невыносимые условия для жизни всего живого. Воркута самый восточный город Европы, название свое получила по реке Варкута-яха, с ненецкого «река, изобилующая медведями». В августе 1930 г. Открыта была из-за нахождения в почве месторождений угля. Расположена на Западных склонах Полярного Урала, на реке Воркуте в ста пятидесяти километрах севернее Полярного круга и всего в ста восьмидесяти километрах от побережья Северного Ледовитого океана.

Сюда приходили составы с заключенными, часто их вина была в том, что они оказались не в то время не в том месте. Слишком умные, или удачливые, красивые, талантливые, в общем зависть, донос, воронок, допрос, состав, заполярный круг. Иногда пустяковый проступок, многие сейчас если разобраться не поймут даже суть вопроса. И всё-таки… тысячи поломанных судеб и огромная потеря генофонда и элиты России.

Юрий Борисович, отец Марго рассказывал ей, когда она была ребёнком, о том, как в послевоенные голодные годы, они с друзьями ходили ночами в замерзшие колхозные поля, ползали с топорами, в поисках картошки. Потом пекли ее потаенно на костре, и жевали с наслаждением, голод был постоянным спутником этих мальчишек, а картошка была грязная вперемешку с землей, мягко-сухая и все-таки самая вкусная на Земле. До конца своей недолгой жизни, отец Марго, не ел картофель ни в каком виде.

– Я наелся её в детстве, – говаривал он, когда жена Алевтина, пыталась хоть как-то приготовить ему картошку. Он ел мясо, утром полстакана сметаны, в обед обязательно первое. Никогда не ел сразу первое и второе, до конца жизни был худощавым, шустрым и сильным мужчиной, был лёгок на подъем даже после восьмичасового рабочего дня, никогда не ел досыта.

Воркута – столица мира, так называют свой город, все, кому он дорог, более семидесяти народностей, а сколько разных судеб и жизней, – ссыльные, зэки, политические, охотники за лучшей жизнью, длинным рублем. Этот город всегда отличала особая стать, или статья, кому как вспоминается, крепкая дружба, искренность, душевная теплота. Очень редко кто то в этом городе замерзал насмерть по причине подпития, только если забредал в нехоженый район, а так ни один воркутинец не пройдет мимо человека лежащего или сидящего на улице, поднимут и в крайнем случае заведут в подъезд, прислонят к теплой батарее, а если может говорить то и домой доведут бросив все свои дела и на время забыв про проблемы, Все знают что оставить человека на улице это верная смерть, даже если на данный момент не очень холодно, в Воркуте погода меняется мгновенно и может за час упасть на много градусов. Мелочь? Ну подумаешь? Нет, человечность, жертвенность если хотите, пройдешь, грех и память о нем на всю оставшуюся жизнь, он умрет через тридцать, шестьдесят минут, замерзнет, север не прощает прохладные человеческие отношения. Спасала, и спасает людей только любовь и человеколюбие, и опять любовь. Многие даже летом держат на работе теплую одежду и обувь, потому что придти на работу ты можешь в легкой рубашке, а после работы одеваешь куртку на подстежке. Вздохнет Арктика и лету конец!

Планы.

Он шел спокойным шагом и думал обо всем сразу, что будет делать в ближайшее время, как завоевывать сердца и души людей, и как подтянуть фанатиков. Вот кто поможет мне, – усмешка перекосила лицо Сатана. Человек не живет, а играет, и нужно подкидывать правильные карты вовремя. Оглядывая планету зорким внутренним зрением, ему открывались все мысли и все желания, и не было секретов не в чем. Да, я буду повелевать этим миром, и может когда-нибудь…?! Нет, мотнув рогами от крыльев, прогнал глупую надежду, залетевшую из сердца полного раскаяния, и побрел дальше.

Как много нужно человеку и как мало ему на самом деле нужно. Он ищет всю жизнь, добывает, выбивает, страдает, рыдает и никак не может утолить голод поиска. Почему? Ну, наверное, потому что, точно не уверен, что же он ищет. Почему получивший всё золото мира, вдруг давится в петле? Почему добившийся победы, идет дальше, а покоривший вершину идет на следующую, даже если он потерял в предыдущем восхождении друзей! Почему в школе, часто мечтая о девушке месяцами, а то и годами обретая взаимность, с легкостью бросаешь её! Почему идя домой, мечтая, как ты сейчас обнимешь своего любимого мужа, увидев его на пороге холодеешь и цепенеешь? Почему, ожидая Новый год, много месяцев, засыпаешь у телевизора едва куранты пробили двенадцать, а то и раньше!

Почему, зайдя в храм задыхаясь от счастья, а чаще от горя, чувствуя присутствие Бога, ты с горечью, вдруг отвлекаешься на местных старушек, в большом количестве работающих в церкви, не обращающих особо внимание на службу, нескончаемо терзающих свечи на подсвечниках, мешающих сосредоточится и делающих со злыми лицами замечания, это не во всех церквах конечно, но часто встречающееся явление. Хорошо бы было хотя бы во время службы запретить им носится по храму, болтать друг с другом, и что запретить навсегда, делать замечания прихожанам. Любой психолог скажет, что в 99.9 процентах случаев, критика не воспринимается сердцем, только обидчивым тщеславием, поэтому вредна и бесполезна для пополнения паствы. Почему, желая утром, всем добра, идешь на работу и сникаешь видя, как бабушка роется на помойке!? Почему, зачем. куда, как?!

Сколько разных чудес происходит с верующими людьми, представить трудно, но чаще всего если кто-то об этом и знает то сугубо ближний круг, а то и ему боязно признаться, чтобы не засмеяли, а то и жалко делиться, понимаешь, что здесь сугубо для тебя и про тебя. Но чтобы нам спасти больше людей, нужно говорить, писать, хотя бы мне, я не потеряю ни один ваш сердечный рассказ и напишу об этом. Часто дорога, по которой они идут непостижимо складывается и расстилается шаг за шагом. И порой кажется, что нет выхода, но по молитве открывается нужная дверь. Молитесь и дастся вам, просите, только обязательно просите, чтобы получить.

Мы ищем любовь, большую, светлую, сияющую, бескорыстную, которая просто так, за то, что ты есть на этом свете. За шумящие берёзы, за текущую воду, за яркие лучи солнца, за снежинки, тихо падающие в ночи в свете фонаря, за улыбку близкого человека, за теплое объятие, за заглядывание в глаза, именно так, когда вам последний раз это делали, незаметное пожатие или поглаживание руки, за чувство заботы, за уверенность в Божьей милости. Но пока мы сами не превратимся в этот свет, тепло, улыбку, радость, прощение и сострадание – ничего не найдем. Бог есть любовь, а мы частица Господа, и всё, что способствует спасению души, всё во благо.

Сатан прервал поток мыслей, вдруг полившийся сверху ему в сердце и вздохнул, да, я суд на Земле, искушение и страх, но здесь я не просто так – показать и оттенить. Битва! Добро и зло, свет и тьма, до скончания всех времен, вам жалкие людишки придется выбирать каждый день, час, секунду, уж я-то постараюсь, не сомневайтесь, и буду терпеливо ждать, каждого, ошибитесь, поскользнетесь, соблазнитесь, и всё. Раскалённой железной палицей ударю вам в самое сердце, только откройте его темноте, и познаете смрадность своего духа, сладость и оправданность греха. Быть достойным Его не легко, и я заставлю вас страдать, буду орудием, чистилищем, берегитесь глухие сердца, страшитесь мертвые души, я иду, я рядом, я везде, я докажу Отцу, что нет среди вас достойных Его любви!

Кот.

Свеча погасла, и не видимый глазу, но терпко ощутимый запах парафина защекотал ребятам носы.

– Пора расходиться!? – взволнованно пролепетала Лида, боясь стронуться с места, хоть и сидела ближе всех к открывшейся форточке, – вот и свеча наша погасла.

– Давайте еще посидим, – заупрямилась Соня, – Алеша, ты повыше нас, закрой форточку, а я зажгу свечу, есть и у меня для вас история, которую ещё не слышал никто.

Алексей очнулся из оцепенения, от внезапного испуга накрывшей темноты и щупая рукой вокруг воздух двинулся к окну. В комнате сразу стало холодно и появился странный запах то ли гари, то ли серы, который, наверное, принесло ветром с железнодорожных путей. Остальные дети оцепенев не двигались, не искали спички, и сидели зажмурившись, молча, ожидая, чем закончится поход Алексея к окну.

Казалось время остановило свой бег, замерло, наполнилось туманом и сгустилось, мальчик шёл медленно, переставляя негнущиеся от ноги, боясь наткнутся на невидимое препятствие, которое интуитивно чувствовал. Дети вдруг в один миг почувствовали, как в этом сгустившемся воздухе повисла, небывалая тишина, которую даже не нарушали шаги Алеши, он передвигался для них и для себя беззвучно, всё вокруг было до краев наполнено молчанием, не стало слышно пурги, звуков с железной дороги, скрипа стен деревянного барака, свет в окне, освещенный с обратной стороны яркими прожекторами вокзала тоже померк, наступила гнетущая и ужасающая непонятность.

Громко стукнула закрывающаяся форточка, выводя всех из оцепенения, дети все разом зашарили по тумбочке ручонками ища спасительные спички, и сбив свечу, которая тут же укатилась по полу в неизвестном направлении. Тут же все бросились на пол, в каком-то азарте, искать злополучную свечку.

– Нашел, – крикнул Димка, каким-то сдавленным голосом, и все двинулись назад.

И тут в темноте зажглась спичка, Алексей от окна, а остальные дети из-под кроватей, побрели как бабочки на свет спички, Димка, с вытянутой рукой, подставил свечу под спичку, и она сразу подхватила предложенный огонек, он как будто перешел со спички на свечу и тут же потух, так же неожиданно, как зажегся.

– Кто зажег спичку? – недоуменно прошептала Соня, оглядываясь по сторонам, – вон, коробок лежит под стулом, я сама его туда уронила нечаянно. Дети аккуратно, чуть прикрыв глаза стали испуганно озираться. Но в комнате кроме них и огромного рыжего кота, никого не было.

– Странно, но мне не понятно, откуда появился огонь – серьезно сказал Алеша, – кто из вас, его зажег? Дети смотрели молча друг на друга, поджимая ноги, то ли от холодного пола, то ли от страха.

– Рыжий кот!!, – одновременно у всех прыгнули сердечки, откуда в закрытой комнате, появился кот, все живности в детском доме были наперечет, во дворе жила старая немецкая овчарка Динка, сторож сколотил ей просторный домик, а повариха кормила ее. Два кота жили на первом этаже, держали их из-за крыс и мышей, которые водились в округе, и имели легкий доступ в деревянные дома, ни яд, ни мышеловки, особенного успеха не имели, а эти два хвостатых были настоящими крысоборцами.

Первый по кличке Волк, обычный полосатый, короткошерстный, с огромным количеством своих личных привычек и капризов. Не раз он доводил повара Людмилу до пред инфаркта, по ее словам, вот, например, как-то вечером она резала мясо на кусочки, готовя его для фарша на котлетки. В детском доме стояла тишина, все давно спали, именно это время любила наш повар, никто не мешает, тихо ворчит радио на стене, возле разделочного стола, тихо текут мысли в голове, а руки знай себе режут и лепят. И вдруг кто-то жестко стучит ей по плечу, чуть не выронив нож, Людмила с опаской медленно поворачивает голову, но сзади никого нет, да и кому же быть, после ужина к ней никто никогда не заходит, ибо не за чем. Сзади никого нет, и бедный работник пищевого блока, начинает мелко стучать зубами, еще раз хорошенько посмотрев себе через плечо, она идет с скрипучей двери, выходящей из кухни в столовую, та закрыта, выглядывает наружу, производя петлями тихий скрежет. От чего ей становится еще страшнее, громко произносит, – Показалось, – неуверенно машет рукой, также неуверенно пытается улыбнуться, и почему-то на цыпочках идет назад, так и не закрыв дверь, интуитивно оставляя себе путь к бегству, в случае чего.

И что же она видит, здоровый и веселый Волк, жрет мясо прямо на столе, и дерзко посматривает на повариху, вся его прищуренная сущность будто нагло вопрошает, что напугалась? Курица! С шага переходя в карьер, на ходу сдергивая сплеча полотенце, Людмила со словами, – «Ах ты, усатая сволочь, пугать меня, мясо мое лопать,» – начинает атаковать кота, который схватив кусок побольше, стрелой кидается к спасительному выходу из кухни, распахнутому настежь, милой поварихой.