Текст книги "Свет маяка галактики Млечный Путь. Книга первая. Прибытие"

– Это невозможно, тайна моих клиентов принадлежит только им, делится ей за деньги, было бы преступлением, всего хорошего, до свидания, – сказала Марго, встав и распрямив плечи, давая понять об окончании разговора, при этом она также не смотрела больше на собеседника, а смотрела на входную дверь, Кардель не потерял самообладания, только костяшки на его пальцах побелели от сжатых в ярости кулаков, он не собирался уходить и всем своим видом дал это понять, в удивлении приподняв брови.

Потом он сел в кресло, положив ноги в красивых, начищенных ботинках с узкими носами, на край стола, достал огромную сигару из пиджака под тонким, осенним, до колена, облегающем, черном пальто и чиркнул зажигалкой, явно из чистого золота с огромной бриллиантовой дорожкой в форме иглы. И вот ещё, что было странно, наглый гость был одет явно не по северной погоде, очень налегке, но замерзшим не выглядел. А шапки Марго у него вообще не видела, прямые, темно пепельные волосы, аккуратно расчесанные и зачесанные назад, идеально лежали в прическе и чуть завивались на плечах кверху. Мерзкий какой, передернуло девушку.

– Нет ничего, что невозможно было бы решить разговаривая друг с другом, вот так, глаза в глаза, назовите свою цену?

– Её нет, уходите!

Выпустив сердечко из дыма, оскалился в улыбке, зубы его были крысиные, мелкие, и тут он произнес вдруг голосом приближающегося грома, низким и раскатистым, от которого задрожали стекла в окнах:

– Сядь, девочка, мне очень много лет, и не надо разговаривать со мной в ключе категоричности и нетерпимости, я не уйду из этого кабинета, пока мы не договоримся, так, что лучше назови свою цену?!

После испуга от перемен, произошедших с гостем, Марго, вдруг сковал ледяной холод, тоска и безразличие хлынули в голову, опускаясь все ниже, завладевая сердцем, она села и сопротивление этому проникновению отняло все ее силы. Используя защиту перенесения, она попыталась уйти мыслями в другую реальность, сначала у нее ничего не получалось, от сковывающего страха и жесткого гипноза, но с пятой попытки, подсознание прыгнуло в спасительный лифт и унесло ее на любимый скалистый берег с маяком.

С этой позиции и продолжился разговор, Маргарита встала на смотровую площадку маяка, с трудом передвигая ногами, нащупала «тревожную кнопку» притаившуюся под столешницей и обойдя стол, легко скинула ноги незваного гостя с его края.

– Пошел вон, грязный манипулятор, – свистящим шепотом, от недостатка сил, произнесла она, – ещё раз появишься и я обращусь в милицию, чтобы они разобрались кто ты и что всё-таки тебе надо, докторскую, тогда будешь писать в сизо, понятно выражаю свои мысли? – Марго положила руки на талию, хотя терпеть не могла эту авторитарную позу и выставила вперед ногу.

Дверь резко распахнулась, на пороге стояла охрана, грозно сжимая в руках дубинки, это были Алик и Володя, Марго взяла их на работу, лично вылечив от алкогольной зависимости. Придя с войны, ребята нигде не могли найти работу, из-за нестабильности в поведении, агрессивности и пристрастии к спиртному. Теперь это была ее семья, ребята работали, а в выходные они часто с семьями проводили вместе, ходили в церковь, театр, в гости друг к другу. Они бросили пить совсем, другого пути не было, оба занялись спортом и ремонтировали автотехнику знакомым, а вечерами вели секцию рукопашного боя для мальчишек, делясь опытом, головы у них были светлые, а руки мастеровые.

Кардель был ошарашен таким яростным сопротивлением, он и подумать не мог о таком повороте сюжета. Как же она смогла противостоять ему, это просто не по силам простым людям, что за прием, использовала Марго? В человеческом арсенале, нет таких возможностей, хотя, чистая душа, может получить помощь напрямую, от своего Ангела Хранителя, больше никак.

– Покажись, – зашипел Кардель, как змея, и сузив глаза, метнул невидимый луч в сторону несговорчивого психолога, и тут же в параллельном измерении увидел его, высокого, красивого, обнявшего белыми огромными крылами с головы до пят Марго, он защищал ее от темной силы, не скрывая улыбки торжества, и бесстрашно смотрел на демона.

– Как Вам повезло сегодня, – резко перешёл на свой лебезящий тон Кардель, – безупречная аура, в наше время – это неслыханное богатство, редчайший экземпляр, придется поработать над этим, и я умею ждать, мне просто некогда, я вспомнил о срочном деле, но я вернусь, Вы даже не успеете соскучиться, обещаю – одним, огромным, бесшумным, не заметным для людского глаза и молниеносным прыжком ягуара оказался у входной двери, грубо растолкав ошарашенных защитников, не руками, а яростным воздушным потоком, и выскочил на улицу.

Вишневый туман.

Иван, долго не мог заснуть, зря я разбудил «угрюмников», думал он, сон для них, значит намного больше, чем сюрпризы космоса. А еще называются астрономами, лучше бы стали онейрологами и изучали сон и особенности сновидений, и лежебокства.

Ребята, придя в главный зал обсерватории, разбуженные сигналом Ивана, посмотрели в телескоп, посмеялись, поругались, выпили чаю и опять разбрелись по отсекам барака. Дело в том, что никто из них не прибежал в спешке, все решили, что это просто учебная тревога, которая проводилась регулярно, раз в две недели из-за ненадежной проводки, естественно, к этому времени, огненный звездопад уже закончился и смотреть было не на что.

– Дурак ты Ваня, – зло сказал Володька, не высокий, кряжистый парень с очень короткими, черными волосами, жесткими как проволока, – мне такой сон снился, а ты своим цирком, всё испортил, – скучно тебе, что ли, или страшно одному в темноте сидеть? Так пиши заявление и вали на большую землю, мы с удовольствием поделим твою ставку, не мешай работать и главное отдыхать другим, здоровым людям!

– Ты то здоровый!? – зло огрызнулся Иван,– поторопился бы и все сам увидел.

– Что!? Огненный дождь!? Это ж надо такое придумать, фантазер, пиши свои фантастические повести и дай нам отдых! Астрономию оставь ученым, дилетант.

Ваня перевернулся к окну, за которым стояла полярная ночь, тихо завывало в трубе, сон тихими шагами стал подходить к нему. Сквозь прикрытые ресницы Иван увидел плотную тень, стоящую в стороне от окна, – кто это? – тихо и сонно пробормотал он, но ответа не последовало. Показалось – решил Иван и окончательно заснул.

Но ему не показалось, тень легко скользнула к кровати и ладони нависли над головой молодого ученого. Тихое пение, переходящее в рычание, полилось по комнате. Убедившись окончательно, что парень уснул тень проскользнула к столу, и зашелестели бумаги.

Это была стопка писем, которые Иван получал от любимых и родных людей, и которые любил часто перечитывать, улыбаясь и радуясь каждому слову, написанному любимыми руками. Медленно перечитывала тень письмо за письмом, рыча свою песенку, пока не наткнулась на нужное, оно было от Маргариты сестра писала брату о своей жизни, о том, как скучает по нему и ждет домой по окончании экспедиции. Рассказывала о последних новостях, о том, как трудно порой найти правильный подход к человеку, и что каждая душа в этом мире не похожа на другую. Уверенность в правильности выбранного пути и радости от ожидания встречи с любимым братом.

Положив письма в том виде в котором нашла, тень опять подлетела к Ивану, и теперь перелетев спящего астролога, уселась напротив на подоконник, миг и тень превратилась в одного из тринадцати, на сей раз это был Вердель, на вид по возрасту он не отличался от Ивана, пока не поднимал вишневые, грозные глаза. И теперь эти глаза впились взором в глаза спящего парня, он сильно вздрогнул, как будто его ударило током и застонал. На подсознание молодого ученого обрушились все тайны мироздания, когда-либо существовавшие в этом пространстве. Иван заметался как в горячке и так продолжалось пять часов подряд.

Забеспокоившись, что Иван не вышел к завтраку, повариха решила разбудить мальчика, а то скоро его смена, она пошла и постучала в его дверь. Никто не откликнулся, обычно он никогда не просыпал завтрак, был легок на подъем, и вообще был очень славный парень. Тамара решила заглянуть в комнату, и то, что она увидела заставило навсегда поседеть ее виски. Над кроватью юноши висел вишневый туман, густой как облако, сквозь него на окне, угадывалась рогатая, скрюченная фигура, также висевшая в воздухе в этом тумане. Повариха закричала и побежала, прочь не закрыв злополучную дверь. Найдя Володю в обсерватории, схватила за руку и бегом потащила назад, на ходу пытаясь сбивчиво рассказать увиденное ею. Володя бежал рядом с Тамарой, ничего не понимая из ее не связанных между собой слов, но вид не на шутку испуганной поварихи, говорил о том, что стоит поспешить.

Вбежав в комнату Ивана, Володя ничего неожиданного не обнаружил, парень спал, правда в какой-то неестественной позе, голова была сильно запрокинута вверх, острый подбородок застыл как будто юноша вот, вот встанет, рот был искажен мукой, а руки крепко держали голову с двух сторон, но никаких необычных теней и туманов не было и в помине, а также не было следов присутствия посторонних, насторожил лишь запах чего то паленого. Опустив руку на лоб Ивана, Володя даже отдернул ее, словно обжегся, температура явно была очень большой, выйдя из комнаты, он обратился к Тамаре, которая так и не решилась переступить порог вслед за ним:

– Заболел Иван, врача надо вызывать с большой земли, пойду запрошу вертолет. А вам царица Тамара привиделось, что-то, никого там не было кроме него, ни туманов, не обманов, идите приготовьте ему бульончик куриный, да морсику клюквенного, думаю ему это сейчас в самый раз, – и мягко махнув согнутой рукой в сторону растерянной поварихи, быстро пошел назад в обсерваторию.

Тамара перекрестилась, пухленькой рукой, опасливо заглянула в комнату к заболевшему и тихонько заплакав пошла на свой кухонный пост варить морс и бульон. На ходу она разговаривала сама с собой, пожимала плечами, разводила руками, то и дело останавливаясь и оглядываясь с сомнением назад на комнату Ивана, как будто ждала, что нечто выглянет ей в след. Но коридор оставался пуст, и ничего не напоминало о том ужасе, который она пережила несколько минут назад. И все-таки ощущение, что кто-то все время смотрит на нее не покидало.

– Да может и правда, нашло на меня что-то, вон за окном всё ночь да ночь, поговорить толком не с кем, только и развлечения, что радио, кругом снег, ветер воет, а то мороз трещит, сама себе навыдумывала, – говорила с сомнением Тамара сама себе и в ответ страстно кивала головой.

С этим диалогом она и зашла на кухню, где тут же остановилась, разинув рот и хлопая глазами, прижав правую руку к груди. За рабочим столом сидел кот огромных размеров, с испугу повариха приняла его сначала за медведя, и лопал оладьи, оставленные для Ивана, сначала кот кидал их в сметану, так что брызги от нее летели и на него, и на всё вокруг, а затем, тыкался мордой в глубокую тарелку и с удовольствием жевал мягкие лепешечки.

– Кыш, кыш, – закричала Тамара, сгоняя кота с табурета, на котором он восседал как человек свесив нижние огромные лапы, – пошел отсюда, рыжая морда, – и ударила тряпкой прямо по кошачьей физиономии, но тряпка, пролетев, не нашла искомой точки, кот внезапно растворился в воздухе и орудие поварихи ударило со всей мочи по пустому табурету. Тамара села на него, посмотрела на полупустую тарелку с оладьями и оставленные котом брызги от сметаны по всему столу, и покачала головой, волосы на которой стояли дыбом, а тело покрылось мурашками.

В каком-то отчаянье повариха побежала к себе в комнату, находящуюся напротив кухни, схватила из шкафчика сплюснутую бутылочку из пластика с выдавленным на ней крестом, подарок сына Алексея учащегося в Сергиево-Посадской семинарии, перекрестилась и жадно глотнула, подавившись и закашлявшись до слез, она умыла из нее же лицо и пошла по всей станции разбрызгивая пятерней как сеятель на поле, святую воду, бормоча молитву «Во имя Отца и Сына, и Святого Духа! Аминь!»

За этим то занятием и застал ее начальник обсерватории Геннадий Иванович, он молча проводил глазами идущую мимо повариху, которая и его всего окропила и покачав головой пошел на дежурный пост.

– Володя, друг мой, а что это Тамара у нас сегодня сама не своя?

– Ааа, вы тоже заметили, прибежала ко мне на пост, кричит туман вишневый в комнате Ваньки, чудище рогатое склонилось над ним, в общем померещилось, но он и правда заболел, огнем горит, яко свеча, я уже и вертолет вызвал, через три часа, если погода позволит будет у нас.

– Да, теперь немножко понятней, но врач, пожалуй, понадобится и Тамаре, пусть захватят психиатра.

– Нет, не получится, они уже в воздухе, летят к нам, думаю и с Тамарой разберутся, их же всему учат, фельдшеров то.

– Всему то всему… – задумчиво произнес командир, – даже не знаю, человек нас всех кормит, как бы не вышло чего. Пойду поговорю с ней, – и развернувшись на сто восемьдесят и запев себе под нос "всё хорошо, прекрасная маркиза", – вышел из пункта наблюдения.

Тамару он нашел в её комнате сидевшую на краю аккуратно заправленной кровати, она уже переоделась и собрала небольшой чемодан, он стоял посреди комнаты.

– В чем дело то Тамара, вы нас что покидаете? Что-то случилось? – спросил с некоторой досадой Геннадий. – Что с вами милая?!

Тамара взглянула на начальника заплаканными глазами, в которых горел огонёк страха и молча утвердительно кивнула.

– Так, что же случилось? – уже мягче переспросил он, присаживаясь перед Тамарой на небольшую табуретку.

– К нам пришло зло, мы прокляты, и я не смогу больше здесь работать, мне так страшно, что хочется ждать вертолет на улице, но я боюсь белых медведей, и только поэтому не выхожу. Геннадий Иванович не теряйте время на уговоры, лучше запросите себе нового повара, я приняла решение и точка, проклятая моя душа, а еще лучше закрывайте станцию прямо сейчас и улетайте все вместе со мной, а не то погибните, сгинете не за грош в этом белом плену. – слезы опять заструились по её щекам, тихо и обильно.

– Тамара, солнышко, – опять начал начальник экспедиции, вытирая её слёзы собственным не очень то чистым платком, – что так сильно напугало вас, какое такое зло, ну о чем вы говорите, я понимаю, что усталость берёт своё, и пол года большой срок, но вы же заключили контракт на год с возможной пролонгацией если на то будет необходимость, были предупреждены о финансовых потерях в случае его нарушения, опять же это не первая ваша экспедиция, голубушка, возьмите себя в руки, хотите мы организуем отпуск для вас на три дня, будем сами готовить, а вы пока отдохнёте?

– Я не могу больше быть вам полезной, простите, – еле слышно пролепетала повариха, теребя конец платка, повязанного зачем-то на шею, она поднялась и вдруг крепко обняла Геннадия за плечи смотря снизу вверх ему прямо в глаза – то что я увидела сегодня позабыть не смогу до конца жизни, мне не могло показаться дважды, это не возможно, и поэтому я улетаю на большую землю и снова вам всем советую последовать моему примеру, я давно живу в этом мире, и отдаю себе отчет в словах, а рассказывать о случившимся нет моих сил, да и не поверите вы мне, сама понимаю это. Но знайте и помните мои слова, они не отступят, уничтожат вас всех, сведут с ума, собирайтесь и летим пока не поздно, – Тамара снова рухнула на кровать и заплакала.

Пожав плечами обеспокоенный Геннадий Иванович пошел в комнату к больному Ивану, постучав и не дожидаясь приглашения он вошел. Парень лежал в том же положении, что и прежде, задрав подбородок и приоткрыв рот, руками он стискивал голову, было тихо и складывалось впечатление, что Иван просто спит, в этой странной позе, но что-то неестественное было в нем, что-то отчаянное и безнадежное, и похожее на беззвучный призыв о помощи, и на сопротивление одновременно.

Да дела! Рука начальника легла на лоб Ивана, он действительно горел, в этом не было никакого сомнения, температура по ощущению была под сорок, а в комнате почему-то пахло серой и ощущалось чьё то присутствие, на правом виске Ивана Геннадий заметил пятнышко, оно было красно-вишневым и похоже совсем свежее, потерев пальцем он вдруг ощутил небольшой разряд, что за чудеса, только и покачал головой, отдёрнув руку, которая слегка заныла, тьфу ты, плюнув прямо на пол, от досады, чего давно не делал, он быстро сел на кровать и позвал:

– Иван, Ванечка, – но тот не отозвался, никак не отреагировав. Наверное, без сознания, предположил Геннадий Иванович, и пошёл будить остальных, надо собрать совет и придумать, что делать дальше. Да, дела! Что происходит? Два человека за одну ночь, заболели разными болезнями, для экспедиции это катастрофа.

Три оружия есть у врача:

слово, растение, нож.

Авиценна.

Софья.

Зимой, утро в Воркуте, никак не выдает своего прихода, как непрошенный гость топчущийся у входа и не решающийся пройти в квартиру без приглашения, так и северное декабрьское утро просто пришло и никак не заявило о себе. Полярная ночь серьезное испытание, солнышко не поднимается над линией горизонта, длится она долго, несколько месяцев, и все живое терпеливо ждет, когда же наконец она закончится.

Будить детей стал сладкий запах пшенной каши, потянувшийся тонкой струйкой, сначала по длинному коридору, а затем через замочные скважины ныряющий в комнаты воспитанников. Есть хотелось всегда, ночью и днем, поэтому пришедшая будить детей няня, увидела, что большинство ребят уже на ногах, кроме знакомой нам с вами четверки. Ребята мирно спали, и ничего вокруг не слышали, тетя Аня ласково потрепала каждого по щечке, и пропела своим зычным голосом "подъем, пора умываться", и дети, нехотя высовывая розовые пятки, потягиваясь и хмурясь на зажженные под потолком голые лампочки, начинали вставать.

Встретившись в общем умывальнике, они дали клятву, что никогда, никому не расскажут о событиях прошлой ночи и весело понеслись, перегоняя друг друга в столовую. Румяная от жара плиты Людмила улыбнулась опоздавшим и насыпала в их тарелки дымящееся желтое солнце, налила по стакану чая с молоком и хлеб с яйцом положила каждому на тарелку.

Ребята сели за один стол и быстро смели завтрак, не произнеся не слова. И не потому что на стенах висели плакаты – "Когда я ем – я глух и нем!" и "Хлеба ко обеду в меру бери – хлеб драгоценность им не сори!", просто есть очень хотелось. Девочки помогли в посудомойке Людмиле расправиться с оставшейся не помытой посудой, а мальчишки подмели пол, подняли стулья на столы и день покатился по накатанной колее.

Софья мечтала стать врачом и как только оставалось время для игр и свободного досуга, доставала из тумбочки тетрадь и книгу о пользе растений и скрупулезно изучала свойства каждого растения, записывая в свою тетрадь все особенности и действия, которые данная трава оказывает на человеческий организм.

Сегодня – это была, крапива, и, хотя лето в Воркуте было коротко, с этим растением Софья знакома была не понаслышке. Случайно, играя в зеленую аптеку во дворе, она всей пятерней схватила пучок красивого, гордого растения с зубчатыми краями, пытаясь вырвать с корнем, а затем долго лечила руку от укуса крапивы которая покрылась волдырями и нещадно чесалась, пришлось промывать холодной водой и пить таблетку от аллергии.

Крапива, – проговорила она вслух, ручка заскользила по тетради, выводя круглые буквы, – помогает при кровотечениях, сыпи, прыщах, анемии, атеросклерозе, белях, выпадении волос, улучшает обмен веществ, лечит опухоль селезенки, ревматизм увеличивает количество молока у кормящих, лечит привычный запор, желчные пути. Многие слова были не понятны Софье, но она знала к кому пойдет за ответами, Вера их воспитатель, на самом деле врач, и поможет разобраться с вопросами. Правда Вера часто отсутствовала, у нее было множество каких-то срочных дел, но тогда поможет приходящая медсестра Кристина, она тоже очень умная девушка, собирается поступать в институт и никогда не отказывает в помощи.

Вот как полезна злюка крапива, – Софья, закрыла тетрадку, ещё раз прочла книжку и улыбнулась. Ещё когда была жива воспитатель Оксана, она рассказала ребятам о средневековом ученом Ибн Сина, прозванным на западе Авиценна, он был придворным врачом и самым влиятельным философом-ученым средневекового восточного мира. Оксана закончила мединститут и с упоением рассказывала о своем любимом великом ученом. И Софья слушая представляла себе огромного деда мороза, с красивыми руками, длинными пальцами, лечащего людей и читающего стихи, а ещё в её мечтах он был волшебником, несколько стихотворений она записала себе, из институтской тетради Оксаны.

"Плохо, когда сожалеть о содеянном станешь. Прежде, чем ты одинокий от мира устанешь. Делай сегодня, то дело, что выполнить в силах. Ибо возможно, что завтра ты больше не встанешь." Не все опять же было понятно, но так трогало где-то в глубине, что Софья решила, вырасту буду как Авиценна, великим доктором страны и всего мира.

Все в детском доме удивлялись, не детской целеустремленности маленькой Софии, ее не по годам уверенному взгляду на свою будущую профессию и при возможности помогали ей уже сейчас, чем могли. Покупали книги, или выпрашивали у знакомых при случае, собирали травы в короткое северное лето вместе возились с приготовлением мазей и настоек. Взрослых и забавляло это её увлечение, и в тоже время, все понимали пользу для каждого жителя детского дома, часто к ней обращались с разными ранками и ожогами, заусеницами и ушибами, и всегда она находила возможность помочь не только делом, но и добрым словом. Маленький доктор Софья Авиценна, тихонько называли её взрослые, между собой.

В честь Авиценны был назван кратер на Луне, улицы, горные вершины, институты, астероиды, поставлены памятники, вот какого кумира избрала себе маленькая воспитанница северного детского дома Софья. Пути Господни неисповедимы, кто знает, чем в будущем обернется сия светлая мечта, девочки, оставшейся без родителей в столь нежном возрасте.

Уже сейчас если нездоровилось кому-то из окружающих, Софья хлопотала наравне со взрослыми, пытаясь облегчить страдания, она бегала звонить по телефону, приносила аптечку, раскладывала закупленные медикаменты, меняла охлаждающие компрессы на голове, дежурила с градусником около температурящих, а когда у повара Людмилы разыгрывалась очередная мигрень самоотверженно помогала ей на кухне. Всё это не пугало ее, как сверстников, а наоборот, казалось, она откуда-то всё уже об этом знает и умеет с рождения, задумаешься тут о перерождении душ.

Этот феномен немного пугал Веру, переживающую за девочку, что та, почти совсем не играла в игрушки, а больше возилась с людьми, нуждающимися в помощи, обитателями детского дома, но поделать с этим ничего не могла, так как видела свет в глазах маленького доктора, склоняющегося над очередным больным. Тихонько вздыхая, Вера качала головой, когда Софья в очередной раз выдавала свои знания на-гора, в окружении зевак, и молилась за девочку Господу.

–"Умерен будь в еде – вот заповедь одна. Вторая заповедь, поменьше пей вина.", – любила говорить Софья Юрию или, – "Врач должен обладать взглядом сокола, руками девушки, мудростью змеи и сердцем льва."

Уча цитаты из тетради воспитателя Оксаны, которая была ей завещана, она радовалась, что к ней проявляют неподдельный интерес и учила их без устали, в любой подвернувшийся момент свободного времени.

Раз в неделю в детский дом приходила дежурная медицинская сестра от детской поликлиники Кристина, обычно это был четверг, после обеда, и Софья уже с утра готовилась к ее приходу. Смотрела в окно, если оно не было разрисовано морозом, а если было заморожено, брала соленую теплую воду и делала в окне прогалинку, перебирала без конца свои сокровища, подаренные доброй Кристиной – железный бокс для кипячения шприцев, два настоящих шприца, темные бутылочки разных размеров с резиновыми крышками, деревянная трубка слушалка, палочка металлическая для осмотра горла и целый флакон зеленки.

Все дети завидовали такому несметному богатству, но интерес был больше из-за того, что это были личные вещи, некий эксклюзив. Софью никто не обижал, все уважали её и желали её общества. По-житейски мудрый ребенок, она часто могла рассудить более старших детей, задавая им правильные вопросы, в которых уже содержался нужный ответ, и ещё и по этому собеседнику было с ней комфортно, никто никогда не слышал, чтобы она рассказывала чью-то историю третьему лицу, все что узнавала от других она прятала у себя на сердце, и её ещё прозвали дети, Софья Премудрая.

Медицинская сестра Кристина, работала в медпункте аэропорта и обслуживала единственный жилой дом в этом районе плюс небольшая, часто пустующая гостиница, в нагрузку к ставке был прикреплен и детский дом, чему она была очень рада. Девушка мечтала выйти замуж и иметь большую семью, а пока радовалась той семье, которую послал ей Господь в виде этих любопытных, радостно встречающих ее детей, с глазами, которые порой не встретишь и у взрослого.

Конечно ее и побаивались, потому что прививки им тоже делала Кристина, но в основном ее приход сводился, в внешнему осмотру тела и головы и угощению аскорбинкой. А еще она приносила лампу с синим светом и маленькие темные очки, и дети, раздевшись до трусиков нежились несколько минут под ее лучами, представляя себя сказочными героями, сгорая от любопытства почему выключен свет основных ламп, и что это за замена солнцу, по словам Кристины, ну как может такая маленькая лампа его заменить?

Власть.

Жизнь налаживалась, Сатан и его шайка осваивались в новом доме, который сразу стали считать своей собственностью, в том числе и людей, они плели сети даже быстрее, чем ожидалось. Людские пороки играли им на руку, все грехи за которые закрыт путь на небо, процветали и губили и до них души на земле, теперь все это выросло в геометрической прогрессии. Зависть, сгубившая когда-то Христа, губила в огромном количестве людей и теперь. Тьма захлестнула бытие. У каждого из тринадцати появились фавориты, фанаты, последователи, слабость, страх и не способность к принятию волевого решения ставила на колени сотни тысяч. Торжеству тьмы не было предела, и в планах было погружение в ближайшее время мира в хаос.

Был создан личный отряд из животных и птиц, которые по мнению Сатана наиболее звери и птицы, чем остальные, им поручались секретные зверские дела, о которых не знали даже приближенные, он порой надолго закрывался с ними и о чем-то шептался. Темная армия не любила и боялась их, когда кто-то из них проходил рядом всё затихало, все слышали о последствиях в мире, когда эта компания покидала пещеры, и предпочитали не встречается с ними даже взглядами.

Сатан щедро одарил своих приближенных чудесными возможностями, только слегка усилив их природные дары, они стали слышать и передавать мысли, могли становиться почти невидимыми, говорить любыми голосами, терпеть боль, гипнотизировать взглядом и еще многое другое…

А в недрах гор было множество несметных богатств и с помощью их черная семерка пополняла ряды зла, с огромной скоростью. Люди, вставшие под их знамена, сами начинали получать удовольствие, от вербования других, часто проявляя ненужную инициативу, желая выслужиться, хотя никто им ничего за это не предлагал, но такова уж темная сторона человеческой сущности. Козырей на руках у них было предостаточно, и в первых рядах обороны, падали те, у кого и так было много проблем и желаний, иногда человек даже не успевал подумать о последствиях принимаемого решения, а ярмо уже болталось тяжелым грузом на шее.

Вырывались единицы, и какой ценой! Люди теряли всё – семью, работу, часто разум, но выбирая между служением злу, свободу выбора и уходя от него по темным коридорам мозга, в вечное небытие, сходя для всех окружающих с ума, они тем самым становились недосягаемыми для демонов, во всяком случае так им казалось. Это был билет в один конец, но некоторые люди делали этот выбор, чтобы спасти себя и близких, сознательно. Вслед им конечно посылались бесы, пятьдесят процентов любой клиники были они, но умницы доктора из христианского сословия быстро научились разделять этих на первый взгляд одинаковых пациентов. Подходы к ним были совершенно разные, а при затруднении в распознавании самых хитрых безотказно работала молитва и святая вода.

У других же попавших под каток зла людей, не хватало сил освободиться, и зная, что они служки на темной стороне покорялись как неизбежности, гордыня мешала им признать свое поражение до конца. Мысль, что я завтра захочу и изменюсь, грела их, но и она была от лукавого, каждый из нас знает, как тяжело мы меняемся, для этого человеку нужен сильный толчок, стресс или что-то подобное.

– Я сильный, смогу бросить, как только захочу, – говорит курильщик, и при этом, зачастую, ему не хватает двух пачек в день, это нормально мы все из такого теста.

– Завтра начну новую жизнь, – говорит человек друзьям, – а сегодня давайте выпьем крайний раз после работы, такой нервный день, но благополучно забывает свой обет наследующий же день. А если кто и напоминает, просто машет безнадежно рукой в ответ или распахнув в стороны руки, словно обвисшие крыла, мотает утверждающе головой, вот мол жизнь.

– В воскресенье обязательно с утра в храм! Пора, все наперекосяк и внутри жжет, надо к исповеди и причастию! – но вот пришел выходной, и необоримо хочется выспаться, и все планы переносятся на следующее воскресение, а потом на следующее и так далее, и живем как бессмертные и это страшно.

– С понедельника никаких поблажек! С утра пробежка, холодный душ! Пора давно начать закаляться, а то простуды замучили! И конечно здоровая пища, буду худеть! …

Вы все знакомы с этими нескончаемыми клятвами, обетами и установками, дающимися себе и близким, и успокоив душу и совесть, человек погружается в них как в темный водоем, переставая замечать, как летят дни, месяцы и годы жизни. Обозначив цель, он несётся в колеснице безвременья запряженной тройкой разномастных коней, скачущих во весь апорт, к окончанию пути, как известно неизвестному во времени. Где, – белый конь – жизнь, душа, любовь, семья, надежда, вера, рыжий конь – работа, окружение, увлечения, мечты, реальный мир, черный конь – отчаяние, злость, жалость к себе, скрежет зубовный, зависть, смерть…

Вот и Константин давно попал под копыта резвой тройки, он даже и не заметил, как свобода души сменилась рабством, всё произошло органично и безболезненно. Имея от природы живой ум и способности, он легко шагал из года в год, что-то теряя, но и что-то приобретая взамен, разными путями и платя всякую цену, порой не оправдывающую средства.