Текст книги "Дочь Генерала. Книга 1"

Сейчас его не приспичило. Нет… Но продолжало крыть. И основательно так. И чем быстрее он отпустит Снегурку, тем будет лучше.

Проблема заключалась в другом – отпускать не хотелось.

Совсем.

Её мягкое тело идеально вписалось в него. Легло. Другого слова Гриша не нашёл. В голову пришла совершенно абсурдная идея, что она идеальна для него. Пусть и физически. Почему бы этим не воспользоваться? Циник в голове Седого продолжал развивать тему. Девочка не говорит, проблем своей болтовней доставлять не будет. Беззащитна. Без связи. Он может с пользой для тебя провести время.

Его рука самопроизвольно скользнула вниз, к ягодицам Снегурки.

Сорвать чертов плед, под ним она почти голенькая.

Его тело на намечающийся удар отреагировало, как и положено – предотвратив. Он успел чуть сдвинуть корпус, и занесенное колено пришлось не по паху, как подразумевалось, а съехало в бедро.

Григорий не церемонился со Снегуркой, резко дернув, разворачивая её и прижимая к груди спиной. Одной рукой продолжая удерживать её за талию, второй схватил за волосы, намотал на кулак, отводя голову назад.

– Хватит. Перебор… Сейчас ты всё же поднимаешься наверх. И спишь до утра. Носа не показываешь. Не делаешь опрометчивых поступков. Не злишь взрослых дядь. А завтра мы с тобой до чего-нибудь да договоримся.

Глава 3

Утро началось с тренажерного зала. Позанимавшись час, Григорий поднялся к себе, принял контрастный душ, надел домашние спортивные штаны и серую футболку. Часы показывали без пятнадцати восемь.

Снегурка уже проснулась?

Гостевая и его спальня располагались на втором этаже. Гостевая ближе к лестнице, то есть, по пути. Гриша вышел, прикрыв за собой дверь. Спал он хорошо, несмотря на то, что погода продолжала лютовать. Правы были климатологи, которых слушал Антон. Если так и дальше будет мести, им придется откапываться, иначе потом они не откроют даже дверь. Григорий усмехнулся. Предполагалось, что они с Антоном возьмутся за лопаты? Снегоуборочные машины имелись, но от двери-то откапываться надо вручную. Забавно даже. Ему было лет семь, может, чуть больше, когда бабка всучивала ему деревянную лопату и выгоняла снег чистить. Помнится, ему тогда даже понравилось. Для пацана, который с ранних лет привык, что за ним едва ли не подтирают задницу, окунуться в другую жизнь оказалось полезным опытом.

Гриша любил получать новый опыт и новые ощущения.

Он подошел к двери гостевой и постучал. Не дожидаясь ответа (его в любом случае не последует, если только Снегурка уже не караулит за дверью), он толкнул её и вошел без приглашения.

Девушка не спала. Она сидела за журнальным столиком. Услышав стук, поспешила встать.

Сегодня на ней был халат, который она обнаружила в ванной. Уже не плед – и то лучше. Второй раз разгуливать в присутствии Гриши в пледе опасно. И для его спокойствия, и для её.

Халат она затянула крепко, закутавшись под самое горло. Но, твою ж мать, ноги снова босые! И пальчики. С прозрачным маникюром. Григорий сам не заметил, как первым делом перевел взгляд на ножки барышни.

Лишь потом посмотрел на лицо. Даша успела привести себя в порядок, умыться, волосы ещё казались влажноватыми. Она снова их заплела в две косы, соединив под конец в одну. Лицо бледноватое. Смотрит на него настороженно, даже сильнее, чем вчера.

– Привет. Проснулась?

Он прошёл вперед, остановившись в паре метров от неё.

Красивая, черт побери.

Осознание того, что с ним под одной крышей оказалась привлекательная молодая девушка, не вызывало вчерашнего восторга. Причин для злости и раздражения не было. То, что они немного повздорили накануне, легко списать на общую нервозность. У него – от дороги, у неё – от незнакомой ситуации.

Интуиция редко подводила Седого, а сейчас она обострилась и почти открыто говорила, что со Снегуркой всё так просто не будет, как бы ему хотелось. А хотелось ему секса, безмятежного времяпровождения и, учитывая, что девушка пока не могла говорить, подобная перспектива казалась вполне осуществимой. Никто не будет щебетать над ухом о милых, на её взгляд, вещах. Молчаливая любовница. Чем больше об этом думал Седой, тем больше ему идея нравилась.

Но что-то изменилось в его восприятии, как только он вошёл в комнату и снова увидел Дашу. Она стояла напротив него снова растерянная и немного испуганная. Даже руку подняла к ключицам, плотнее запахивая полы халата.

Даша кивнула, потом отвела руку назад, нащупала на журнальном столике лист бумаги и протянула его ему.

Откуда только взяла? Где откопала?

Гриша, ничего не говоря, взял лист.

«Григорий, доброе утро. Мне сложно формулировать свои мысли на бумаге, но другого варианта у меня пока нет. Я оказалась в сложной ситуации, поэтому прошу Вас о помощи».

Григорий не смог сдержать усмешки. Бедная ты ж моя… О помощи она собралась просить. Вчера что-то не додумалась элементарное спасибо сказать. Видимо, за ночь всё же остыла и пораскинула блондинистыми мозгами.

Он продолжил читать дальше:

«Я не знаю Вас. Я не знаю, где нахожусь. Я не знаю, чей это дом, и где мы территориально. Я понимаю, что Вам я обязана жизнью. Вы спасли меня от замерзания. У меня что-то случилось с машиной, она ушла в занос. Возможно, прокол шины. Как такое вышло, не могу объяснить. Я простояла на трассе несколько часов. Берегла бензин и тепло, как могла. Но… Никто мимо не проезжал. Ни одной машины не было. Поэтому я… Поэтому случилось то, что случилось. Спасибо Вам большое, Григорий. Я не знаю, как Вас благодарить…»

Григорий уже не скрывал иронии. Девочка не просто пораскинула мозгами, сообразила, что находится в доме небедного человека, и быстренько решила устроить свою судьбу, подложив себя под него. Свято место пусто не бывает, так, барышня?

Что ж. Григорий не против. Намёк понятен.

«Если есть такая возможность, расскажите, пожалуйста, где я. Меня пугает неизвестность и вся ситуация в целом, как я писала выше».

Зимин снова поймал себя на мысли, что ему нравится почерк Снегурки. Впрочем, как и её внешность.

Остальное…

Возможно, и было бы интересно, если бы не некоторые аспекты их общения и знакомства.

– Что ж, всё логично, Даша, – растягивая слова, сказал он, возвращая ей лист. – Общаться, я так понимаю, пока будем посредством бумаги и сообщений. Пошли на кухню. Я голоден и хочу кофе. Там и поговорим.

Он окинул взглядом её фигурку в халате.

– По поводу одежды придумать что-то будет сложнее. В доме нет женских вещей. Твои, если таковые даже имелись, остались в машине.

Девушка покачала головой.

– Не имелись?

Она покачала повторно.

– Тогда будет весело. В моей должны лежать твои штаны и кофта. Принесу чуть позже. Пошли вниз.

Наверное, она ждала, что он сейчас же примется всё ей рассказывать. Немного ещё подождет.

Гриша рукой указал на дверь, давая понять, чтобы она выходила первой. Снегурка прихватила с собой карандаш, засунула его в карман халата, лист тоже сложила. Что-то надо делать с её ногами. Не будет же она постоянно мелькать голыми пятками. Простынет ещё, несмотря на теплый пол.

Стопа у неё была миниатюркой. Максимум тридцать шестой размер. Его носки ей явно не подойдут. Антона – тоже. Но другого варианта пока не предвиделось.

Носки и верхняя одежда – вопрос решаемый. В его футболках будет ходить. Есть же у девочек фишечка облачаться после бурных ночей в одежду любовников. Как бы невзначай, то рубашку нацепят, то футболку. Не интересуясь, а нравится ли мужчинам, что их одеждой распоряжаются без спроса. Гришу это порой очень даже злило.

Помимо носок существовала ещё одна проблема. Нижнее белье.

От мысли, что у Снегурки нет сменного белья, в груди разлилось тепло, плавно устремляющееся в пах. Григорию начинала нравиться собственная реакция на девочку. Снегурка выглядела очень уютной, мягкой без макияжа и с встревоженным лицом. Даже её неопределенность нравилась. Беззащитность. Что-то темное и очень древнее, существующее лишь на уровне инстинктов, пробуждалось в нем.

Почему бы и нет? Сама природа их толкала в объятия друг друга. Будет согреваться и занятно проводить время. Если девочка не окончательная дурочка, то быстро поймет, что выбора у неё особо нет. Плюс она уже завела разговор про благодарность.

И в то же время Седой почувствовал легкое разочарование. Девушки становились слишком доступными. Открытыми. А хотелось чего-то другого.

– Вот помянешь меня, Гриша, обязательно помянешь… Перестанешь перебирать своих городских. И потянет тебя на настоящую девоньку. Да так потянет, что кишки сворачивать будет. Я бы, конечно, могла сказать, что ещё сворачиваться будет, но ты мой внук, поэтому не положено!

– Ба, ты вообще меня любишь? – он рассмеялся очень искренне. Иногда ему казалось, что бабушка специально дурачится и говорит по-деревенски.

– Ещё как люблю, поэтому так и говорю.

Григорий пропустил Дарью, вспоминая старый диалог. Бабушка умела зажигать и всё пророчила ему большую и светлую любовь. Где-то, возможно, она и была. Большая и светлая. В его же загородном доме, среди снежного плена, намечалась грязная и очень развратная.

Другой с девочками в обтягивающих кожаных лосинах, разъезжающих в одиночестве по пустым трассам, не бывает.

На кухне уже побывал Антон. А мультиварке томилась каша. Этот адепт здорового питания уже ранее сообщил Григорию, что завтракает только овсяной кашей.

– Вы как, Григорий Максимович?

– Нормально.

Он знал, на что подписывался, отгораживая себя на десять дней. Специально не взял в дом повара. Справятся сами. Готовить он умел, любил ли – это уже другой вопрос.

Антона тоже предупредил.

– Готовим по очереди. Или вместе. Как получится.

– Сделаем, Григорий Максимович.

Даже интересно, на сколько их хватит. Мясо вяленое имелось в большом количестве, рыба – тоже. Целая холодильная камера в подвале. Консервы, другие непортящиеся продукты. Одним словом, в доме еды имелось на маленькую армию. Или на большую компанию.

Троим точно хватит.

Антона в комнате не было. Даша нерешительно застыла в дверном проеме, осматривая кухню. Григорий же сразу прошёл внутрь, посмотрел на таймер на мультиварке. Ещё десять минут. Терпимо.

– Проходи. На завтрак каша.

Озвучивать весь список он не собирался.

Григорий удивлялся сам себе. Почему он сознательно груб с малышкой? Ведь груб, черт побери! Что ему стоит улыбнуться, подбодрить девочку? Сказать, что всё хорошо? Нет же, время тянет, играет с ней.

Или присматривается?

Ему не понравился вчерашний её выпад. Как она сиганула от него, а потом ему едва ли по яйцам не зарядила.

Или ему больше не понравилась собственная реакция на те же пальчики?

Даша прошла за ним, остановившись около холодильника и постучав по нему согнутым указательным пальцем. Гриша обернулся на звук.

Всё-таки непривычно общаться с девушкой посредством жестов и бумаги.

Даша снова указала на холодильник.

– Ты хочешь ещё что-то приготовить?

Девушка кивнула и снова покраснела.

Черт!

Она смущается.

Постоянно.

Да что ж это такое…

Девочки, что метят в любовницы ко взрослым, серьезным дядям, не краснеют.

– Готовь. Мы будем только рады.

Её спина неестественно выпрямилась, когда она услышала про них. Григорий прошел за стол, отодвинул стул, сел, скрестил руки на груди и вытянул ноги. Расслабляться и впускать Снегурку в круг доверия он пока не планировал. Попрессует её ещё немного, а там посмотрим.

Она выставила вперед руку и показала пальцами «V».

– Да, нас двое. Я и тот парень, которого ты вчера видела. И нет, мы не геи.

Более подробные объяснения он тоже опустил.

Девушка отвернулась, открыла холодильник. Менее минуты ей хватило, чтобы решить, что нужно.

Григорий с интересом наблюдал за ней и одновременно пытался вспомнить, готовил ли ему кто-то из пассий завтрак. Кофе – максимум. И то, потому что нажать на две кнопки они могли. А вот полноценный завтрак… Нет, не припоминал.

Поэтому любопытно стало вдвойне.

Даша сначала достала яйца. Потом сыр. Потом тонкие полоски бекона.

Да не может быть! Неужели по классике жанра у них с Антохой на завтрак будет полноценный омлет с беконом, помимо яичницы? Омлет полностью соответствовал правилам правильного питания.

Потом на столе появились овощи. А вот это уже совсем интересно. И салат будет?

Гриша даже заерзал от нетерпения.

Всё-таки привык он к заботе и к тому, что у него всегда всё есть.

Снегурка передвигалась по кухне быстро, аккуратно. Наблюдать за ней оказалось эстетически приятно. Молодая, красивая, да ещё и готовить умеет. По крайней мере, элементарные блюда – точно.

Она на него не смотрела. Даже ни разу не обернулась, хотя и не могла не знать, что за ней наблюдают. Он же буравил её взглядом! Специально.

Выдержка у девочки что надо. В данном случае, для неё минус. Значит, тренировалась. Готовилась.

К чему?..

– Григорий Максимович, а чем так вкусно… О, – Антон застыл в дверном проеме.

Снегурка, услышав его голос, тоже резко развернулась, едва не запутавшись в полах халата. Она как раз заканчивала жарить бекон, от запаха которого у Григория во рту обильно выделялась слюна. Сидеть и ждать завтрак оказалось тем ещё испытанием.

– Доброе утро, – это Антон к нему обратился и сразу же к девушке: – Привет.

Дарья медленно кивнула и вроде как незаметно положила руку на нож.

Невзначай так.

Гриша покачал головой. Точно бедовая. И что она собирается делать с ножом? Обороняться от них? По ним (по нему и Антону) не видно, что они со спортом не просто дружат, а занимаются профессионально?

И она… пигалица-Снегурка.

Сумасшедшая.

Или…

Григорий немного иначе взглянул на девочку. Неужели подобным образом собралась защищать свою честь? Да ну на хер! Быть такого не может! Драться, но только не лечь под мужика? Это какие же мысли должны у неё вертеться в голове?

– Антон, у девушки осложнение на голосовые связки. Говорить не может. Поэтому не доставай.

– Понял. К сведению принял. А каша готова? – он бросил любопытный взгляд на плиту.

– Ты ограничишься только кашей?

– Если предложите ещё что-то…

Завтракали они молча. Кашей, омлетом, посыпанным сыром и зеленью. К последнему шел ещё бекон с изумительно хрустящей золотой корочкой и салат. Всё-таки сегодня без содействия Даши они так точно бы не позавтракали. Обошлись бы минимальным набором продуктов. К вечеру что-то более серьезное соорудили бы.

А так – приятно.

Даша чувствовала себя не в своей тарелке. Ела только кашу, опустив глаза и лишь иногда посматривая то на Григория, то на Антона.

На последнего – чаще. Тот тоже не обделял вниманием их гостью. Бросал любопытные взгляды.

Григорию категорически не понравились эти «гляделки». Какого черта? Он не понимал причину своего раздражения. Смотрит Антон на молодую девушку, что тут такого. А хотелось рявкнуть и послать парня заниматься своими делами. Не важно, какими! И Снегурка туда же! Что, барышня, впечатлилась рельефным торсом Антона? Так у него не хуже! Показать? Он не только может показать, но и дать потрогать. То, что ниже – тоже.

Седой был собственником. От корней волос. Если на что-то падал его взгляд, значит, должно быть его. Это не обсуждалось. Он получал всё с раннего детства. Привычка, впитываемая с молоком матери. В последнем случае он немного утрировал, но смысла не меняло. Григорию нравилась эта его черта. Не делится с тем, что его. Да и рожденный во влиятельнейшей семье, он привык к власти и не видел в этом ничего плохого.

Его не должны игнорировать.

Первым он поговорит с Дашей, выяснит, что и как, а потом решит, отдавать её Антону или нет. Парень не дурак, должен понять, что прыгать выше «папки» не стоит.

– Кофе? – Антон подорвался сварить.

За ним начала вставать и Даша, Григорий остановил её взглядом.

– Давай. Сделаешь, Антон, и оставь нас. Попьешь у себя.

Он говорил довольно жестко, давая понять, что никакие возражения не уместны.

Даша тоже заметила его тон, потому что села и выпрямила спину.

– Спасибо, было вкусно.

Снегурка натянуто улыбнулась и совершила ошибку – посмотрела в сторону Антона.

Да какого?..

Барышня, сама того не подозревая, пробуждала в нем совсем недобрые порывы. Не привык он, чтобы вместо него акцент делали на его подчиненного. И не будут! Пока он заинтересован в объекте женского рода с невероятными сексуальными пальчиками. И пока он не увидит эти пальчики закинутыми на его плечи!

Пока готовилось кофе, на кухне снова царила тишина. Антон стоял к ним спиной, тоже предпочитая лишний раз рта не открывать.

– Даша, вам с молоком? С сахаром?

– Мы сами разберемся. Спасибо, Антон.

Молодой мужчина повел бровями, мол, не его дело, взял свою чашку и вышел.

Даша встала, не забыв поправить полы халата, и засуетилась. Взяла чашки с блюдцами, поставила их на стол. Потом из холодильника достала молоко, сливки. Тоже поставила. Гриша сидел, скрестив руки на груди, медленно закипая. Нет, всё-таки он погорячился, когда сделал вывод, что не говорящая несколько дней девушка – благо.

– Твоей выдержки позавидуешь, Даша. Моим бы аналитикам такую. Где-то училась или от природы?

Даша как раз ставила сахарницу. Услышав его язвительное замечание, замерла над столом. Потом нахмурилась, свела брови на переносице и покачала головой.

– Значит, от природы? Браво. Давай уже, садись.

Она послушно опустилась на стул, что стоял напротив Григория. То есть через стол. Чтобы быть подальше от него.

– Итак, я вчера тебе уже сообщил, что мы находимся в моем доме. Запертые снаружи стихией. Волей-неволей вынуждены общаться и находить общий язык. Твой паспорт у меня, то есть я знаю, как тебя зовут. На этом всё. Телефон остался в машине. Его не было в сумочке, а в тот момент, когда мы вытаскивали тебя полузамерзшую, не до исследований салона было. – Даша очень внимательно его слушала. Она не пила кофе, полностью сосредоточившись на той информации, что ей выдавал Григорий. Он бы тоже так сделал. – Общаться будем посредством бумаги и моего телефона. Связи, кстати, нет. У меня пока один вопрос, девочка. Что ты делала на трассе? Безлюдной, непопулярной. Пока мы с Антохой ехали, за последние четыреста километров твоя машина единственная, что мы встретили. Поэтому давай, Снегурка, рассказывай.

Листок, что захватила с собой Даша, лежал на столе. Она подтянула его к себе, достала карандаш из кармана и быстро начала писать.

Григорий ждал, прислушиваясь к едва различимому скрипу стержня.

Закончив писать, Даша перевернула лист к нему написанным:

«Я была в гостях. Поругалась с хозяином дома. Сорвалась и уехала. Это была моя ошибка».

Почему Григорий не удивился?

– Значит, в гостях, да? – лениво протянул он. – Ругаться с хозяином нехорошо. Думаю, ты это поняла. И урок вынесла.

Седой не намекал, он говорил открыто и не сомневался, что сейчас она его прекрасно поняла.

Даша взяла чашку и сделала глоток. Потом ещё один. Не выдержала вновь затягивающегося молчания, потянула на себя лист и снова записала. На этот раз она писала торопливо, выдавая волнение.

Григорий тоже приступил к кофе. Напишет, отдаст ему. Проходила минута, потом ещё одна. Девушка всё строчила. Он решил дать возможность ей выговорится. Даже интересно, что она ему скажет.

Она всё писала.

Да что она там сочиняет? Поэму?

Поэтому, когда она, наконец, протянула ему почти полностью исписанный лист, Гриша взял его не без любопытства.

«Вы играете нечестно. Вы производите впечатление жесткого человека. Возможно, жестокого. Я понимаю, что нахожусь в полной зависимости от Вас, и меня это очень тревожит. Вы правы, я совершила опрометчивый поступок, когда сорвалась в неизвестность. У меня не было никакой цели. Я лишь хотела уехать. И да, Вы снова правы по поводу гостеприимства. Я бы очень не хотела, чтобы между мной и Вами возникли какие-то недоразумения. Повторюсь, я очень Вам благодарна за спасение. Если бы не Вы, я бы замерзла. И когда буря прекратится, и я окажусь вне Вашего дома, я найду способ Вас отблагодарить. Пока, правда, не знаю как. Но я что-нибудь придумаю. Григорий, и ещё. Прошу, давайте сразу расставим некоторые акценты. Я оказалась запертой в доме с двумя мужчинами. Меня это очень тревожит. Я не знаю ничего про Вас и Вашего подчиненного. Вы меня пугаете. Смущаете. Я хотела бы как-то обговорить этот момент. Такое возможно?»

Первое, что бросилось в глаза Гриши – речь Даши. Красивая. Без урывков. Учитывая, что она писала, а не говорила. Зимин ценил людей, умеющих грамотно излагать свои мысли.

Второе – девочка удивительным образом правильно расставляла акценты. Поддевала его и тотчас умасливала.

В паху снова потяжелело.

Кажется, Седой, тебя ждет чертовски приятное времяпровождение.

– Антон тебя не тронет. Можешь по этому поводу не переживать.

Снегурка втянула нижнюю губу в себя. Волновалась?

Лучше бы она не делала никаких манипуляций с губами, не привлекала внимание.

«А вы?»

– Посмотрю.

Быстро что-то застрочила.

«Вы шутите?»

Она пододвинула лист, чтобы он сразу же увидел её вопрос.

Гриша, достав свой телефон, набрал:

«Я похож на шутника?»

Она в ответ:

«Я не дамся».

– В смысле?

«В прямом. Буду сопротивляться».

А вот это что-то новенькое.

– И сильно будешь?

Снегурка краснела всё сильнее, её дыхание сбивалось.

И всё бы ничего, Гриша подумал бы, что она набивает себе цену, если бы не увидел, как дрожат у неё пальцы. Она писала, а тремор рук всё усиливался. Дрожь передавалась от пальцев выше, да и каллиграфический почерк портился на глазах.

«Что мне сделать, чтобы, посмотрев, Вы приняли отрицательное решение?»

Он взял уже полностью исписанный листок и задумчиво повертел его в руках.

Сопротивляться она, значит, будет.

– От жениха убегала?

Снегурка быстро-быстро замотала головой.

– Тогда почему сопротивляться-то будешь? Даш, ты красивая. Приятная. Чего греха таить, тело у тебя роскошное, видел, когда переодевал. Ты меня возбуждаешь, даже сейчас, при мысли, что буду тебя иметь, у меня встает, – по мере того, как он говорил, девушка краснела всё сильнее, а в глазах бушевала настоящая стихия. – Не вижу причин, чтобы не доставить друг другу удовольствие. Даша, я тебя не обижу.

Он не преувеличивал. Говорил, как есть.

– Если у тебя есть проблемы – решу.

Даша растерянно моргнула, потом ещё раз. Затем оттолкнулась ладонями от ребра стола, вскочила на ноги и метнулась к кофемашине. Указательным пальцем показала на рожок, потом на самого Григория.

– Буду.

Да, одной дозой кофеина тут дело не обойдется.

Снегурка нервничала и не скрывала этого. И чем сильнее она нервничала, тем больше не нравилось её состояние Седому. Да, бл…ть! Что он такого предложил, что ей ещё не предлагали? В их обществе девочки становились взрослыми рано. Тем более, такие, как она. При виде неё у большинства представителей мужского пола возникали конкретные мысли. И Гриша не верил, что Снегурке не поступали предложения о покровительстве.

Не будь они заперты в доме, он увез бы её в город. Поухаживал бы. Рестораны, клубы, яхты. На пару дней слетали бы на море. Девочкам нравится красивая жизнь. И если девочка нравится ему – не вопрос.

Но они заперты в доме! Даже во двор не выйти. Тут он немного преувеличил. Выйти-то можно, а толку?

И чем покорять эту недотрогу?

Перевести на счет энную сумму денег? Опять же – как? К спутнику он пока принципиально подключаться не хотел.

Даша вернулась к столу, взяла его опустевшую чашку, сполоснула её и поставила под рожок. К нему снова встала спиной. Григорий легко понимал её мотивы – не хочет смотреть на него. Чертова зазноба! Значит, носик свой очаровательный воротит?

Или уже в мыслях прикидывает, на ком всё же сделать выбор – на том хозяине, от которого сбежала, или на нынешнем, от которого пока сбежать не удастся?

Григорий снова внимательно посмотрел на Снегурку.

Нет, девочка, ты ляжешь под меня. Никуда не денешься.

Слишком сладкой кажешься.

Хочется попробовать.

Вкусить.

И губки свои алые не кусай. Обветрены и так. Но ничего, он и такие поласкает. Алчно. Жадно. Покусает сам.

Хорошо, что Гриша сидел. Расхаживать с бугром в области ширинки ему по статусу не положено. Даже смешно становилось. Он изнывал от желания, а девочка не дает. Сдернуть ЕГО халат, посадить красивую на столешницу, ножки развести, опуститься на колени и…

Григорий опустил одну руку пол стол и аккуратно поправил стоящий колом член. Так дело не пойдет. Он ведет себя, как подросток с переизбытком гормонов, у которого уже мозоли на ладонях. А объект вожделения живет в доме напротив и дразнит его, переодеваясь при не опущенных жалюзи.

Перед ним снова оказалась чашка с черным кофе.

Даша не присела напротив, она вернулась к столешнице, упираясь в неё поясницей.

– У нас даже вкусы с тобой идентичны. Привычки. Оба пьем много кофеина по утрам. Это знак, Даша.

Он хотел, чтобы она улыбнулась. Немного. Хотя бы уголками губ.

Ему не понравилось, что она выставляет перед ними препятствие.

– И да, барышня, если мне вздумается тебя оттрахать прямо на столешнице, ни стол, ни расстояние мне не послужит помехой. Поэтому садись за стол и пей кофе по-нормальному.

Снегурка поднесла к губам чашку. Глоток не сделала.

Посмотрела в сторону дивана, расположенного слева от стола и направилась к нему. Опустилась и аккуратно поджала ножки, не забыв поправить халат, прикрыть колени и икры.