Текст книги "Мозг и музыка. Как чувства проявляют себя в музыке и почему ее понимание доступно всем"

5. Воздействие мелодической мозаики

Это по-настоящему полезно, потому что красиво.

Антуан де Сент-Экзюпери

Наш мозг, его нейронные сети (нейронная «проводка») созданы природой для поддержания и защиты нашей жизни. Самая важная задача мозга – это улавливание всякого рода изменений. Странный шорох, внезапная тень или мгновенная боль производят каскад спасительных реакций. Так система зрения была создана и отшлифована эволюцией для регистрации видимых знаков движения, а элегантная система слуха – для улавливания звука от внешних движений. Сквозь колоссальную толщу времени, на протяжении сотен миллионов лет внимание живых организмов к внешним изменениям (что-то приближается!) и к внутренним изменениям (жажда, голод) было и остается наиважнейшим защитным механизмом.

В музыке наш разум занят игрой с искусно созданными изменениями звука. Когда мы слушаем музыку, мы схватываем сначала мелодический контур, ритм и положение контура в тональном поле. За этими тремя главными компонентами следуют все другие многочисленные аспекты музыкальной выразительности.

Услышав прекрасный голос, произносящий мелодично слова, мы знаем, что имеем дело с речью (глаголами, существительными, местоимениями, прилагательными, наречиями). Когда тот же самый голос поет знаменитый романс, наш разум производит вычисления, специфичные для музыки, – а именно, мозг занят анализом тональных отношений, организованных вдоль стрелы времени.

Та же самая мелодия может быть спета побыстрее или помедленнее, сыграна на флейте или на аккордеоне, тем не менее мы с легкостью узнаем эту мелодию благодаря ее главным компонентам – контуру и ритму, озвученным в тональном поле. Журчание ручья и декламация прекрасного стихотворения могут быть названы музыкой, но это будет метафора. Мы интуитивно знаем, когда звучит настоящая музыка, поскольку восприятие мелодий и гармоний следует своим музыкальным законам.

Человеческий разум увлечен интуитивным декодированием мелодических рисунков, потому что эти рисунки ведут напрямую в мир чувств. Эти «виртуальные» чувства становятся нашими личными чувствами. Вспомните свое любимое музыкальное произведение, то, что глубоко трогает вас. Это произведение состоит из рисунков информации, несущих собою чувство композитора, другого человека. Звуки произведения пробуждают личные чувства и мысли. Собственно, нечто в этом роде происходит и с другими видами искусства, но посещение наших душ музыкой происходит на особенно интимном уровне, причем эмоция раскрывается для нас и в нас в реальном времени.

У музыки нет посредников, таких как жесты и слова, чтобы намекнуть нам о состоянии ума. Вместо этого в музыке происходят совершенно абстрактные процессы, а именно осцилляция энергии в поле тональной гравитации. Магическим образом интеграция энергетических изменений доставляет нам опыт переживаний. Музыка подключает наш глубинный, подсознательный, анималистический уровень, воздействуя при этом на цивилизованный слой наших человеческих душ. Парадоксально, что крайняя абстрактность музыки действует как усилитель для превращения чувств композитора в наши собственные переживания, воспоминания и мечты.

6. Искусство звучащего времени

Музыка – это искусство игры со звучащим временем. В нашей физической Вселенной время и трехмерное пространство неразделимы. В музыке перед нами развертывается единство тонального пространства и времени.

Пространство тонов генерируется отношениями между разными музыкальными звуками, как если бы каждый из них был неким «телом», наделенным массой в тональном поле. Время в музыке отличается от реального времени в спорте и науке. Музыка имеет дело с эмоциями, и потому время в музыке субъективно и неравномерно по плотности. Композиторы заключают свои чувства в ритмические рисунки из мелодических элементов, а затем слушатели воссоздают эти чувства своим разумом и телом. Музыка заставляет переживать эмоции, не требуя от нас ни специальной подготовки, ни особого внимания, ни интеллектуальных усилий. Поразителен контраст между абсолютной абстрактностью музыки и той проникновенной определенностью чувств, которую мы в ней интуитивно понимаем.

По словам американского философа Сьюзен Лангер, музыка несет собою логику эмоций. Когда мы слушаем музыкальное произведение, мы следуем за общим планом чувства, закодированного в нотах и в ритме. Наш разум соединяет мелодические элементы восприятия в образ психологического времени, так что мы переживаем-проживаем этот мелодический образ во времени. Мы наполняем данный план музыкальной эмоции своим мироощущением и своей энергией.

Как профессиональный музыкант, я могу объяснить выразительность музыки в деталях: от нюансов фразировки и выразительной гибкости времени до общей формы произведения с точки зрения функциональной гармонии и структурных особенностей. Как исследователь, я осознаю мою беспомощность в объяснении не просто сути музыки, но самого процесса передачи эмоций в виде мелодических форм. Нам все еще далеко до научного истолкования чувственной и духовной магии, заключенной в музыке. Проводя эмпирические исследования, мы продвигаемся маленькими шажками к постижению тех приемов и механизмов, посредством которых чувства и идеи кодируются в мелодиях и гармониях. На сегодня мы не способны объяснить, почему музыка влияет на наш образ мыслей и вызывает сложные эмоции. С точки зрения когнитивных наук музыка остается загадкой.

7. Основания мелодической материи

Время расширяет круг стихов, и я сам знаю такие строфы, в которых, как в музыке, есть все для всех людей.

Хорхе Луис Борхес[3]3
  Jorge Luis Borges «Averroës’s Search», 1949, перевод М. Корсаковой. – Прим. ред.


[Закрыть]

Музыка является нашему разуму как искусство создания эмоций посредством распределения тональных энергий во времени. Чтобы не заблудиться в тональном поле и получить доступ к виртуальной реальности эмоций, человеческий разум использует мысленную схему – гамму. Эта схема возникла из глубин подсознательных процессов обработки звука. Ее главное свойство – это иерархия уровней тонального притяжения.

В музыке мы имеем дело с продуктом интуиции и воображения, присущими человеческому разуму. Само понятие тональной гравитации совершенно абстрактно. Так амьюзики не способны уловить присутствие тональной гравитации и потому лишены доступа к музыке, но у них нет никаких проблем с ощущением земной гравитации. Материальные основы музыки определяются природой звука (обертоновыми сериями и их взаимодействием) и нейрофизиологией обработки звука (законом лености, определяющим наши реакции на консонансы и диссонансы). Представьте свою любимую мелодию. Звуки в ней следуют один за другим; их обертоновые серии сплетаются в сеть, провозглашая явление тонального поля. Взаимодействие между обертоновыми сериями порождает силовые линии тональной гравитации. Вместе с ритмом тональное поле создает условия для появления волшебства музыкальной выразительности.

В поле тональной гравитации некоторые тона занимают привилегированный статус устойчивости, а другие тона нестабильны и тяготеют к устойчивости. Различия в стабильности, то есть в уровне потенциальной тональной энергии, генерируют силовые линии тонального поля. И силовые линии, и тональное пространство абстрактны, но наши чувства, произведенные искусно распределенными флуктуациями энергии в тональном поле, вполне реальны. Музыка достигает наших душ странными, как бы мистическими путями, используя разные уровни абстрактной потенциальной энергии тонов.

Тональное силовое поле – это психофизическое пространство, в котором царит градиент воспринимаемого тонального притяжения. Это пространство доступно исключительно для человеческого сознания. В то время как тональная иерархия коренится в физике звука, то есть в законах материальной Вселенной, тональное пространство – это некая сказочная виртуальная реальность, созданная человеческим разумом для выражения того, что мы называем опытом жизни человеческой души.

В музыке нет ничего конкретного: ни видимых жестов, ни вкуса, ни запаха, ни слов. Музыкальная образность может быть пронзительна и трогательна, она может переворачивать душу интенсивностью чувств и при этом оставаться неизъяснимой. Те идеи и чувства, что несет в себе музыка, получают определенность через индивидуальный внутренний мир слушателя. Музыка дает форму содержанию наших душ. Музыка входит в контакт с нашими личными переживаниями, нашей чувственностью, нашей чуткостью, нашими воспоминаниями, эстетическими вкусами, воображением. Вот почему в музыке есть все для всех людей.

Глава пятая
О музыкальной терапии

1. И Давид начинал играть на своей арфе…

С незапамятных времен люди знали, что у музыки есть целительные свойства. Среди самых ранних документированных случаев музыкальной терапии – история царя Саула и молодого арфиста Давидa. «Когда бы злой дух от Бога ни беспокоил Саула, Давид начинал играть на своей арфе. Саул расслаблялся и чувствовал себя лучше, и злой дух уходил». Звучит как описание музыкальной терапии при депрессии.

Влияние музыкальной терапии может быть впечатляющим, но часто мы не понимаем, какие же именно процессы приводят к обозреваемому лечебному эффекту. Мелодическая интонационная терапия (MИT) является, пожалуй, самым изученным инструментом реабилитации с помощью музыки. На самом деле МИТ использует не столько музыку, сколько коротенькие попевки на двух-трех нотах и несложные ритмы. Мелодическая интонационная терапия помогает при так называемой афазии Брока, когда пациенты теряют способность произносить слова из-за поврежденного центра речи. Французский врач Поль Брока был первым, кто определил зону мозга, ответственную за произнесение слов. Это замечательное открытие произошло во второй половине XIX века.

Чтобы восстановить речь, пациенты с афазией Брока участвуют в регулярных сессиях музыкальной терапии на протяжении нескольких месяцев. Поначалу они учатся пропевать свое имя. Затем они начинают пропевать коротенькие фразы. Со временем фразы становятся длиннее. У тех, кто победил афазию и вернул себе способность объясняться словами, томография показывает появление нового центра речи в неповрежденном полушарии мозга. Оба полушария задействованы в обработке звука, но только одно является доминирующим для речи (у большинства людей центр речи в левом полушарии). Мелодическая терапия для пациентов с афазией Брока тренирует неповрежденную половину мозга к роли речевого центра. Между прочим, когда люди с заиканием начинают пропевать слова, то заикание на это время исчезает.

Другой, все еще новый вид терапии под именем Ритмическая Аудиторная Стимуляция помогает пациентам с болезнью Паркинсона улучшить походку. Замечательно то, что эта терапия обладает долгосрочным эффектом. Но и без специального вмешательства терапевта музыка способна действовать поразительным образом на пациентов с болезнью Паркинсона. Как только некоторые из них слышат звуки любимой музыки, они начинают передвигаться как здоровые люди, у них пропадают видимые симптомы болезни. Для знающего нейробиолога этот эффект поразителен.

Для того, кто понимает причины болезни Паркинсона, внезапные изменения в движениях пациентов под звуки музыки выглядят нереально, поскольку музыка каким-то образом помогает преодолеть вызванный болезнью дисбаланс в сложной работе двигательной системы на уровне нейронных сетей мозга. Болезнь Паркинсона начинается с постепенного вымирания дофаминергических нейронов (нейробиологическая проблема), что приводит к дефициту нейромедиатора дофамина (биохимическая проблема) и в конечном итоге к проблемам физических движений. Корень заболевания – в нарушении тонкого баланса между активацией и торможением в той системе нервных путей, что отвечает за плавность и координацию движений. Эти пути осуществляют сообщение между глубокими структурами мозга и новой корой. Последствия нарушения баланса между активацией и торможением катастрофичны: пациенты с болезнью Паркинсона не могут контролировать свои движения, которых становится или слишком много, или слишком мало. Пациенты страдают от тремора, неконтролируемых движений головой, неустойчивой походки, замедленности жестов, застывшей мимики. У некоторых пациентов, как только они начинают двигаться под звуки любимой музыки, все эти симптомы пропадают, как по мановению волшебной палочки.

Хотя мы видим воочию, что музыка способна восстановить естественность движений у пациентов с болезнью Паркинсона, у нас нет для этого четкого и надежного объяснения. Существует популярное мнение, что звуки приятной музыки увеличивают присутствие дофамина в организме и что подобная эндогенная (изнутри, самим организмом) инъекция дофамина как бы излечивает на короткое время от ужасной болезни. Такое объяснение имело бы силу, особенно учитывая, что приятная музыка активирует биологическую систему вознаграждения и что дофамин вырабатывается организмом в предвкушении разного рода приятностей, если бы история с леводопой и подобными лекарствами не делала такое объяснение нереалистичным. Если бы от болезни Паркинсона можно было излечивать с помощью инъекций дофамина, то пациентов с такой болезнью просто бы больше не существовало.

Скорее всего, благотворное влияние музыки на пациентов имеет отношение к музыкальному ритму и к чуткости человеческого тела к колебаниям напряженности в тональном силовом поле. Вполне вероятно, что изменения в характере движений в ответ на музыку у пациентов с болезнью Паркинсона связаны с отзывчивостью моторной системы человека на мелодические «запалы», изменяющие мышечный тонус слушателя во время путешествия в поле тональной гравитации. То есть отзывчивость нашей моторной системы в виде легких мышечных реакций на мелодические рисунки (на вариации в тональной напряженности) может превращать музыку в настраивающий инструмент для моторной системы пациентов с болезнью Паркинсона. Овеществленная природа музыкального восприятия протягивает пациентам руку помощи. Музыкальный метр и ритм работают как кардиостимуляторы. Параллельно музыкальные диссонансы и консонансы, а также устойчивые и неустойчивые звуки дают раз за разом команды для мышечной активности. Наш мозг объединяет слышимые и двигательные ощущения в образы эмоций. Эффект влияния звуков музыки на пациентов с болезнью Паркинсона иллюстрирует потаенную сторону музыкального восприятия, а именно влияние музыки на моторную систему человека.

Есть еще одна важная группа пациентов, на которую музыка оказывает благотворное влияние, – дети с аутизмом. Занятия с музыкальным терапевтом помогают аутичным детям, улучшая их речь и навыки общения. Вопреки диагнозу и привычным ожиданиям со стороны окружающих, во время терапевтических сессий дети устанавливают зрительный контакт с музыкантом, а то даже и сами касаются рук музыканта, тем самым разрушая стену социальной изоляции, типичную для аутизма. Для некоторых аутичных детей музыка становится единственным и действенным языком общения. Язык музыкальных эмоций без труда достигает аутичного мозга, доставляя радость и чувство раскрепощения.

У пациентов с болезнью Альцгеймера музыка пробуждает воспоминания молодости, успокаивает и озаряет жизнь. Согласно исследованиям музыкальная терапия способна улучшить их когнитивные функции. Расходы на уход за пациентами с деменцией (в основном с болезнью Альцгеймера) по всему миру огромны и достигают триллиона долларов в год. Музыкальная терапия не включает ни дорогостоящие лекарства, ни их побочные действия.

Несколько лет тому назад произошло неожиданное открытие благотворного эффекта музыки на тех, кто перенес инсульт. До недавнего времени считалось, что пластичность мозга у взрослых людей возникает только в ответ на активную деятельность. Однако, согласно данным исследований, просто слушание приятной музыки помогает восстановлению когнитивных функций после инсульта. Томография показывает, что этот процесс сопровождается тонкими изменениями в зонах фронтальной коры мозга. Все еще не ясно, каким же именно образом музыка творит свое терапевтическое дело в этом случае.

Новое многообещающее направление в российских исследованиях позволяет людям мысленно контролировать свои биопотенциалы в ответ на сочетание света и музыки. Такая игра приводит к положительным сдвигам в психологическом состоянии, а также к определенным изменениям сердечной деятельности, которые свидетельствуют об общем улучшении состояния центральной нервной системы. Положительная реакция объясняется резонансным действием различных структур мозга.

Для вполне здоровых людей музыка может быть помощницей в трудные минуты жизни. Согласно исследованиям, звуки знакомой музыки – той, что мы знаем с детства и ранней юности, – действуют успокаивающе во время стрессового состояния. По всей вероятности, такая музыка переносит нас мысленно во времена детской защищенности и это успокаивает нашу амигдалу (центр тревоги, расположенный в лимбической системе) и заставляет стресс улетучиться. Забавно, что положительное влияние хорошо знакомой музыки на стрессовое состояние было изучено сначала на крысах, которые в своем крысином детстве регулярно слушали «Первую симфонию» Бетховена. Когда грызуны подросли, звуки знакомой бетховенской музыки помогали им справляться с нарочно созданным для них стрессом.

Рассказ о музыкальной терапии всегда включает догадки и предположения, поскольку целительные потенциалы музыки еще плохо поняты. Эффекты музыкальной терапии очевидны, но объяснить, почему движение под музыку позволяет пациентам с болезнью Паркинсона избавиться хотя бы на время от симптомов болезни, и почему слушание музыки помогает восстановить когнитивные функции после инсульта, мы пока не можем. Когда исследователи пишут, что музыка лечит пациентов, гармонизируя работу их мозга, такое объяснение звучит прекрасно, но как бы не совсем научно, хотя мы интуитивно понимаем, что в нем есть смысл. Для развития методов музыкальной терапии нам необходимо солидное знание музыкальной практики, включая теорию музыки, а также понимание процессов отзывчивости мозга на музыкальные эмоции. Чтобы понимать источник целительных свойств музыки, нам нужно знать, каким образом музыка достигает человеческого сознания и влияет на него.

Глава шестая
Овеществленное Сознание

1. Триединый мозг

Когда начинается общий разговор о сознании, то с самого начала важно определить, о чьем разуме и о каком уровне сознания будет идти речь. Для рассуждений о человеческом сознании весьма полезна модель Триединого Мозга. Автор модели, нейробиолог Пол Маклин был американским врачом и исследователем.

Модель Триединого Мозга объясняет иерархию человеческого сознания с точки зрения эволюционного развития, определяя три уровня:

1. Рептильный мозг.

2. Лимбическая система.

3. Новая кора головного мозга.

Самый древний раздел нашего мозга, рептильный мозг, называемый также «комплексом рефлексов», отвечает за те базовые функции, что критически важны для выживания. Этот уровень обходится без сознательных решений и команд.

Лимбическая система – это вотчина эмоций, памяти и гомеостаза (поддержания оптимальных физиологических параметров для существования организма). Ее другое название – палеомозг млекопитающих. Поскольку глубокие структуры эмоциональной обработки одинаковы для человека и других млекопитающих, то это позволяет проводить важные исследования на животных «моделях», например, на мышах и приматах. Эти исследования помогают понять поведение детей и взрослых и указывают на терапевтические методы, способные помочь детям.

Что же касается новой коры мозга, то она обеспечивает нашу чисто человеческую способность мыслить словами и поддерживает такие изумительные виды абстрактного мышления, как математика, музыка, художественное воображение.

Научное понимание сознания все еще в зачатке. На сегодняшний день сознание объясняется как эмерджентное (проявляющееся, возникающее) свойство, продукт сложных взаимодействий в нейронных сетях мозга.

Что же именно формирует наше сознание? Наш непосредственный опыт. Теория овеществленного сознания предполагает, что человеческое сознание формируется личными ощущениями и действиями, и это наш личностный физический опыт жизни, что решительно влияет на то, как мы мыслим. Например, существует связь между речью и моторной системой. Когда во время томографического исследования людям зачитывают список слов, то слова-глаголы активизируют моторную кору головного мозга. Кроме того, люди реагируют на слова быстрее, если они видят действие, описываемое этими словами. Эти данные означают, что наш опыт ходьбы, касания, хватания и других подобных физических действий накладывает отпечаток на наше мышление словами и на воображение.

Кроме явных движений тела, рук и ног, моторная система вовлечена в эмоциональные переживания. Когда маленький зверек (зайчонок, котенок) испуган, он замирает в напряжении. Когда маленький ребенок сыт и находится в удобстве и тепле, он расслаблен. Больше того, наше ощущение «себя» и наше ощущение течения времени тоже связаны с уровнями физического напряжения. Все моменты нашей жизни, все наши чувства, будь они счастливыми или грустными, сопровождаются мимолетными и неявными реакциями наших мышц.

Представьте физическое напряжение человека в тот момент, когда врач, взглянув на только что полученные результаты анализов, вдруг говорит, что требуется срочная операция, и сравните это напряжение с той физической легкостью во всем теле, когда вы смеетесь в компании друзей в ответ на забавную и раскованную шутку. Есть еще и другие, совсем невеселые свидетельства о связи эмоций и мышечного тонуса: согласно исследованиям, потеря свободы движения из-за поражения центральной нервной системы приглушает эмоции. Кроме того, данные показывают, что когда новаторская «онтогенетическая» терапия Владимира Касаткина помогает выстраивать заново нормальные движения у детей, перенесших операцию на мозжечок, то это сопровождается регуляцией эмоционального поведения.