Текст книги "Время злых чудес"

– Да не помню я! – огрызнулась женщина. – В документах все написано, а мне к чему наизусть учить? Я его первый и последний раз видела!

– Тогда вам придется проехать с нами, взять документы и проехать в прокуратуру для допроса, – заявил Паровозников. – К следователю Крашенинникову.

– Чего-о-о? – протянула женщина. – Это с какой такой радости я вам документы буду предъявлять на собственную квартиру, да еще и по допросам каким-то раскатывать? Я что – убила кого? Все по закону – дачу продала, квартиру купила! Имею право!

– Это никто не оспаривает. Но проблема в том, что никакой мужчина не являлся хозяином этой квартиры. А женщины, жившие здесь, пропали. Улавливаете мысль? – спросил Андрей, чем разозлил собеседницу еще сильнее:

– Да вы что?! Издеваетесь?! Это что же вы хотите сказать – что я каких-то теток прибила и квартирой завладела?! Да я эту дачу на свои кровные покупала и продала – ухоженную, с домиком, с деревьями фруктовыми! И все деньги до копеечки в квартиру эту вложила, чтоб на старости лет какая-то помощь была! А вы мне тут…

– Гражданка Рябцова, вы бы успокоились и тон чуть пониже взяли, – вполне миролюбиво попросил Паровозников. – Я же вас ни в чем не обвинил, я попросил только документы о сделке нам предъявить. Я вполне допускаю, что вы говорите правду и квартиру эту купили на честные деньги, но это же не отменяет того факта, что и вы могли стать жертвой мошенников. Поэтому, чтобы не разводить тут балаган и демагогию, давайте шустренько к вам проедем и бумажки все посмотрим. А если что – вот и адвокат у нас при себе имеется, Елена Денисовна – но это так, на всякий случай.

– Адвокат?! Зачем мне адвокат?! – еще громче завопила Рябцова.

– Как вас зовут? – обратилась к ней Лена, стараясь переключить ее внимание.

– Оксана Михайловна.

– Так вот, Оксана Михайловна, вас никто ни в чем не обвиняет, это действительно так. Но в свете имеющихся данных сотрудникам необходимо уточнить любые моменты, касающиеся квартиры и ее жильцов, понимаете? – успокаивающим тоном продолжила Лена. – И вы можете нам в этом помочь. Поймите, исчезли две женщины, мать и дочь, мать тяжело больна. И тут выясняется, что квартира продана. Разумеется, вы ни при чем, но мы должны понять, кто и при каких обстоятельствах продал эту квартиру, не так ли?

Рябцова закивала, и в глазах ее мелькнул ужас – похоже, до нее только теперь дошел смысл слов, что говорил сперва Андрей, а затем Лена.

– Ты на машине? – негромко спросил Паровозников, и Лена кивнула:

– Да.

– Ну, так поехали, чего ждать-то.

Он отдал какие-то распоряжения лейтенанту Левченко и жестом пригласил Рябцову к выходу. Заметно струсив, Оксана Михайловна присмирела и проследовала за Андреем. Лена, попрощавшись с участковым и экспертом, вышла из квартиры последней.

Ехать предстояло на другой конец города, но, к счастью, пробки уже рассосались, и вести машину стало гораздо легче. Паровозников угрюмо молчал, думая о чем-то, присмиревшая Рябцова тоже забилась в самый угол на заднем сиденье и только вздыхала изредка.

– Оксана Михайловна, а как вы вообще нашли эту квартиру? – спросила Лена.

– По объявлению, – поспешно откликнулась Рябцова. – В Интернете нашла, да так удачно – оно всего пару часов еще висело, не успели риелторы подсуетиться. Созвонилась с продавцом, встретились, ну и… я ведь и квартиру-то смотреть приходила, и женщину больную видела – спала она, хозяин сказал: мол, мама его, к себе забирать будет, когда сделку оформим… я же не знала…

– Да вы не нервничайте, вас же никто не обвиняет ни в чем, мы просто общаемся.

– Мне этот район понравился, – по-прежнему оправдываясь, продолжила Рябцова. – Здесь институт недалеко, я бы как раз к осени ремонтик небольшой сделала, а уж квартирантов найти вообще труда бы не составило…

Лена слушала ее и понимала, что, скорее всего, эта женщина совершенно непричастна к исчезновению хозяек квартиры, она просто хотела купить квартиру подешевле, чтобы сдавать ее и получать лишнюю копейку. Но кто, когда и как ухитрился завладеть жилплощадью Ирины? И не связано ли это каким-то образом с визитной карточкой экстрасенса? «Почему я не могу отделаться от мысли, что человек со странным именем Воланд может быть причастен к исчезновению Ирины и ее матери? Ах, если бы Андрей съездил к нему… если бы я настояла на этом… может быть, мы бы сумели предотвратить… хотя стоп, о чем я? Ведь нет доказательств, что Ирины нет в живых. Но, собственно, и фактов, что она жива, тоже…» Ей не терпелось обсудить это с Паровозниковым, но в машине сидел посторонний человек, и возможности для разговора не было.

Лена не стала подниматься в квартиру Рябцовой, осталась в машине. Открыв дверцу, она спустила ноги на тротуар и задумчиво рассматривала двор. Этот дом и окружавшая его территория ничем не отличались от того места, где находилась квартира Ирины, разве что располагались гораздо ближе к центру и были облагорожены усилиями то ли самих жильцов, то ли управляющей компании. На аккуратных клумбах уже отцвели тюльпаны и набирали цвет какие-то другие цветы, название которых Лена, как ни силилась, вспомнить не могла. Дорожки были выложены брусчаткой, посреди двора – большая детская площадка с множеством ярких качелей и горок, круглая песочница, полная золотистого песка, а чуть поодаль – огороженная сеткой площадка для баскетбола, где с азартом бегали, перебрасываясь мячом, несколько подростков.

«Уютно здесь, – думала Лена, расслабившись. – Люди для себя стараются, чистоту поддерживают… почему везде не может так быть?»

Из подъезда появился Андрей в сопровождении Рябцовой, несшей в руках красную пластиковую папку.

– Андрей, время-то… – взглянув на часы, сказала Лена, но Паровозников отмахнулся:

– Петька дежурит все равно, чего затягивать? Да и Оксана Михайловна не возражает.

– Да мне бы скорее разобраться, что к чему! Чтобы никаких подозрений! – с жаром заявила Рябцова, прижимая папку к груди. – Это как же теперь быть-то? Ведь если люди пострадали – я как спать-то буду?

«Интересно, чего такого ей Андрей наговорил, что она прямо на ходу переобулась? – удивленно отметила Лена. – То кричала – мое жилье, и ваших там нет, а то уже про муки совести рассказывает».

На первый взгляд все документы, лежавшие в красной папке Оксаны Михайловны Рябцовой, были оформлены так, как положено при совершении сделки. Если бы не одно «но». Предыдущим собственником двухкомнатной квартиры, в которой жила Ирина, являлся некий Бегунов Владислав Игоревич.

– Как говорится, угадал все буквы, но не смог назвать слово, – мрачно пошутил Андрей, имея в виду полное несовпадение фамилий.

Немного располневший за то время, что они с Леной не виделись, Петя Крашенинников почесал затылок:

– А с чем вы сравнивали? Я пока криминала не вижу. Один продал – другая купила, подписи, печати, все вроде верно.

– Понимаешь, друг Петя, – начал Паровозников, усаживаясь на подоконник и открывая створку окна, – дело все в том, что проживала в этой квартире женщина, чья фамилия вовсе не Бегунова, а скорее даже Яровая – чувствуешь? Только две буквы совпали.

– Ну и что? Бегунов – собственник, а проживать мог кто угодно. Сдавал, к примеру.

– Нет, – проговорила Лена, продолжая внимательно вчитываться в строчки договора. – Я точно знаю, что квартиру эту гражданка Яровая с матерью не снимали, а были ее владелицами – в равных долях.

– А вы откуда это знаете?

– Ирина Яровая работала секретарем у моей матери, и я довольно часто с ней общалась.

– Но ведь она могла квартиру продать, – не отступал Петя.

– И в твоих словах был бы резон, – согласилась Лена, беря новый лист договора, – но дело в том, что идти им было некуда, а покупать квартиру меньшей площади – не было смысла. Мать Ирины – тяжелобольная женщина, она не ходит. Улавливаешь?

– Ну и что. Деньги нужны, к примеру, на лекарства – вот и продали, купили меньшую, а разницу потратили. Надо проверить сделку.

– Ну, положим, за эти деньги они только комнату где-то на выселках могли купить, а на лекарства уже и не осталось бы, – вмешался Паровозников. – Так что весь смысл операции пропадает. Хотя про сделку ты прав, надо запрос сделать.

– Знаешь, Андрей, я все-таки на вашем месте потрясла бы этого Воланда Белькевича, – сказала Лена решительно. – Если чутье меня не подводит, то он вполне может оказаться причастен.

– То есть ты что хочешь сказать? Что экстрасенс развел вашу секретаршу на квартиру?

– А почему нет?

– Тогда аккуратно ткни мне пальчиком в то место, где в договоре стоит его фамилия?

– Если человек проворачивает подобную аферу, то уж точно не станет оформлять бумаги на свое имя, неужели ты не понимаешь? Скорее всего, господин Бегунов – подставное лицо, не исключено, что сильно пьющее – с такими проще. Квартира продана, денежки гражданин Белькевич спокойно положил на счет, в карман – ну, или куда там их складывают, а с подельником Бегуновым рассчитался как-то.

– И теперь поди и найди, дорогой товарищ Паровозников, концы, которые экстрасенс заговорил и закопал, да?

– Это не очень смешно. Что мы имеем? Двух исчезнувших женщин, проданную квартиру…

– …И очередной «висяк», – перебил Андрей. – Ты сама подумай – ну, допросит Петр этого мага и волшебника, тот отмахнется и скажет, что знать никого не знает и вообще – это у них страшный грех, нельзя обсуждать клиентов и их проблемы.

– Это же не клятву Гиппократа нарушить, что ты ерничаешь?

– Да при чем тут… просто Белькевич этот вполне может наврать что угодно, а ты поди проверь потом.

– Слушай, перед законом все равны – нет?

Паровозников расхохотался, запрокинув голову:

– Ты, Ленка, иной раз такую чушь молотишь – я удивляюсь. Ну, кто перед законом равен? Всегда кто-то ровнее других. Может, к этому магу вся наша мэрия ходит за советами – вот и возьми его голой рукой.

– Ты еще нигде не был, ни с кем не говорил, но уже историй рассказал на книжку. Как я с тобой столько лет работала?

– Вы просто отвыкли, – подал голос Петя. – Но на самом деле я считаю, что Елена Денисовна права, и поговорить с этим экстрасенсом надо, хотя я и не понимаю пока, каким он боком в этом деле.

– Я нашла его визитку на столе у Ирины, – объяснила Лена. – Было это довольно давно, но с тех пор Ирина очень изменилась: замкнулась и ушла в себя, стала брать отгулы, чего не делала раньше, словом, вела себя нехарактерно.

– И на основании этого Ленка сделала вывод, что гражданка Яровая отписала квартирку экстрасенсу, – иронично закончил Андрей.

Но Крашенинников, похоже, не разделял этой иронии:

– А я считаю, что Елена Денисовна права. Вполне могла быть такая ситуация.

– Ой, да тебе все, что Елена Денисовна говорит, кажется правдой, я это давно понял, – отмахнулся Паровозников. – Но раз уж вы оба так настаиваете, я, конечно, доеду до этого волшебника.

– И я тебе рекомендую не совать ему сразу в нос свое удостоверение, – Лена закрыла папку с документами. – Прикинься все-таки клиентом для начала – вдруг что-то интересное всплывет. Гражданку Рябцову можно отпускать, уже поздно, и вопросов к ней больше нет, как я понимаю? – Она посмотрела на Петю, и тот кивнул:

– Да, пожалуй.

Паровозников забрал у Лены папку с документами и вышел в коридор, где ждала опрошенная Крашенинниковым раньше Оксана Михайловна. Крошина посмотрела на молодого следователя:

– Петя…

– Да я все понял, Елена Денисовна. Если Андрей Александрович сам не захочет, я кому-то из оперов поручу. Мне тоже эта версия кажется перспективной.

– Я настаиваю на ней потому, что неплохо изучила характер Ирины. Она очень зациклена на всей этой эзотерике, обменах энергией, сглазе и порче, потому вполне могла… да и жизненная ситуация у нее не из простых. Одинокая женщина, живущая с больной матерью, зарабатывающая деньги только для того, чтобы не дать ей умереть от голода, чтобы обеспечить достойный уход. Мне так показалось, что мать всю жизнь держит ее на положении прислуги, разговаривает приказным тоном, помыкает всячески. А Ирина пожертвовала всем – выбрала не ту профессию, о которой мечтала, работала в университете, преподавая то, что ей самой не особенно нравилось, замуж не вышла, я подозреваю, как раз из-за матери. Словом, ничего для себя, но все для нее. И поход к экстрасенсу вполне, как мне кажется, укладывается в то, что я рассказала. Ты так не думаешь?

Крашенинников помолчал, крутя в пальцах карандаш, посмотрел рассеянно в окно и проговорил:

– Ну, в принципе… если рассматривать поход к экстрасенсу как последний шанс изменить что-то в жизни, получить совет, как разорвать круг… Вроде как человек со сверхспособностями может увидеть то, чего она сама не видит в силу того, что глаз замылился…

– В общем, я бы проверила.

– Да, спасибо за подсказку.

Вернулся Андрей:

– Ну что, Ленка, домой?

– Да, поедем, поздно уже. Тебя подбросить?

– Если не тяжело.

– Нет, – улыбнулась Лена.

В бюро новость об исчезновении Ирины и ее матери особенно сильного впечатления, к удивлению Крошиной, не произвела. Кто-то пожал плечами, кто-то покачал головой, кто-то сочувственно пробормотал какие-то ничего не значащие слова – но и все.

– А ты что думала? – спокойно отреагировала на Ленины жалобы по поводу черствости сотрудников мать. – У всех свои проблемы, а Ирина тут ни с кем особенно не сближалась.

– Но это же просто не по-человечески даже! – недоумевала Лена.

– Я удивляюсь, как ты за столько лет в прокуратуре ухитрилась сохранить наивность и веру в людей, – усмехнулась Наталья Ивановна не то с одобрением, не то с сарказмом. – Можешь их осуждать, хотя я бы не стала.

– И что – ты вообще ничего не хочешь предпринять?

– А что именно? Если понадобится адвокатская помощь, я ее, разумеется, предоставлю. Но, насколько я поняла, дело еще в производстве, а потерпевших, как таковых, нет.

– Как нет? А Ирина и ее мать?

– Ну, для этого их как минимум нужно еще найти живыми.

Лена опустила голову. Мать была права – чтобы защищать, нужно иметь подзащитных, а их нет. Думать о страшном не хотелось, но все факты свидетельствовали о том, что, скорее всего, ни Ирины, ни ее матери уже нет в живых. Хотя еще оставалась совсем крошечная возможность: вдруг их просто вывезли в какую-то глухомань, где нет ни Интернета, ни связи – ведь такое случается. Ведь может же произойти чудо, и Ирина найдется.

– Если у тебя все, то неплохо бы пойти и поработать, – Наталья Ивановна водрузила очки на кончик носа, давая понять, что разговор закончен.

– Да, конечно, – механически пробормотала Лена, думая о своем.

– Кстати, с завтрашнего дня тебе уже не придется сидеть в приемной, выходит новый секретарь, – вдогонку сказала мать, но Лена никак не отреагировала – ну, выходит и выходит, будет полегче, можно будет сосредоточиться исключительно на процессах.

Крошина пришла в свой кабинет и остановилась у окна. С утра зарядил дождь, похолодало, а она выскочила из дома в босоножках и без зонта и, пока добежала до машины, успела промокнуть. Сменные туфли в кабинете лежали, но одежду, конечно, не сменишь, и Лена вдруг с тоской вспомнила свой кабинет в прокуратуре, где в шкафу всегда хранились китель и форменная рубашка – на всякий случай. «Неужели я жалею о том, что ушла? За все время, что я здесь сижу, даже в мыслях не было сожалеть о прежнем месте работы. А вчера, сидя в кабинете у Петра, вдруг почувствовала такую ностальгию… Я там была на своем месте, делала то, во что верю, то, что хорошо умею. А адвокатская практика меня не вдохновляет. Может, мне нужно было уголовными делами заниматься, а не этой бытовухой о разводах, дележке имущества и установлении отцовства? Конечно, пришлось бы сталкиваться с бывшими коллегами, но я хотя бы делала бы то, в чем разбираюсь».

От раздумий оторвал звонок клиента, и Лена, помотав головой, разогнала тягостные мысли и окунулась в рабочий процесс. К обеду она сумела разобрать все дела, что накопились, и пошла в приемную – нужно было подготовить все к приходу нового секретаря, чтобы та сразу смогла войти в курс и не обращаться всякий раз с вопросами. Тот порядок, что царил в бумагах при Ирине, Лене, разумеется, навести не удавалось – бумажная работа ее не очень увлекала, да и педантичностью Ирины она тоже не обладала.

– Лена, принеси мне, пожалуйста, кофе, – раздался голос матери по интеркому, и Лена, бросив взгляд на часы, поняла, что, закопавшись в папках с делами, проворонила момент, когда нужно было сварить и подать напиток.

– Черт, – пробормотала она, щелкая кнопкой кофеварки, – как научиться делать несколько дел одновременно?

В тот момент, когда она наливала кофе в чашку, зазвонил мобильный. Лена вздрогнула и пролила часть себе на ногу.

– Ну, кому еще я понадобилась? – пытаясь стряхнуть горячие капли с ноги, занервничала Лена, потому что неизвестный абонент не унимался и терпеливо ждал ответа.

Схватив трубку, она увидела номер Павла Голицына и, нажав кнопку ответа, быстро протараторила:

– Паша, привет. Извини, не могу говорить, перезвоню.

Интерком снова замигал лампочкой:

– Лена! Что – чашка кофе для тебя непосильная задача?

– Несу!

Наталья Ивановна выглядела раздраженной:

– Я понимаю, что ты не секретарь, но сварить кофе не составляет гигантской проблемы, правда?

– Извини, я занималась бумагами, хочу подготовиться к передаче дел, не посмотрела на часы, – зачастила Лена, аккуратно придвигая матери чашку.

– Это хорошо. Я вчера пыталась найти справку по делу и удивилась тому, как ты запустила все. Надеюсь, новый секретарь будет содержать документы в порядке.

«Ну, конечно – ты не можешь отказать себе в удовольствии уколоть меня. Даже в секретари я не гожусь, надо же! Что я вообще здесь делаю, зачем пришла?» – подумала Лена, закрывая за собой двери кабинета.

О своем обещании перезвонить Голицыну она вспомнила только в машине, когда выезжала с парковки, собираясь заехать в супермаркет, перед тем как отправиться домой.

– Нехорошо получилось, – пробормотала она. – Я, конечно, ничем ему не обязана, но пообещать и не перезвонить как-то неловко…

Она свернула на обочину и вынула из сумки мобильный.

– Ну, знаете, девушка, это просто неприлично, – после второго гудка сообщила трубка голосом Голицына. – Я сижу, как гимназистка, сжимаю в потной ладошке билеты на закрытый показ старых итальянских фильмов, а она не перезванивает! Испугался уже, что придется пропустить такое мероприятие.

– А найти другую спутницу – не вариант? – пошутила Лена.

– Не знаю никого, кроме тебя, кто согласился бы высидеть несколько часов в кинозале, где демонстрируют черно-белую киноленту, – захохотал Павел. – Ты где вообще? Начало в семь тридцать.

– Я домой собиралась.

– Дом отменяется. Быстренько разворачивайся и приезжай в выставочный центр, я тебя там ждать буду.

Лена положила телефон на сиденье и вдруг подумала, что в выставочном центре запросто можно наткнуться на Кольцова – он часто арендует там фотостудию для работы.

«Город слишком маленький. И мне придется принять тот факт, что такие встречи неизбежны. Я ведь не могу подчинить свою жизнь расчетам, где, когда и как появляется Никита. Надо же – я совершенно спокойно об этом думаю, а раньше уже руки бы тряслись. Я так хотела быть неотъемлемой частью его жизни, той, без кого он не может дышать, не может обойтись… А он не стремился сделать меня таковой. Ему вообще никто не нужен. Юлька бы сказала, что этой фразой я выдаю свои глубинные желания. Раз меня не принял – то и никого не примет. А это, скорее всего, не так… А вообще – какого, собственно, черта я думаю о Кольцове? Я еду на свидание, человек, с которым встречаюсь, мне приятен, а я вновь и вновь привязываю себя к Никите хотя бы в мыслях».

Припарковав машину на площадке перед выставочным центром, Лена постаралась убить в себе желание оглядываться по сторонам в поисках знакомой чуть сутуловатой фигуры Кольцова, взяла сумку и пошла к крыльцу. Павел уже ждал ее, быстро сбежал по ступенькам и открыл над Лениной головой большой зонт:

– Как ты ходишь в босоножках в такой ливень?

– С утра в окно не посмотрела. В машине вроде ничего, если бы из нее еще и не выходить…

– Подержи-ка, – он протянул Лене зонт и подхватил ее на руки. – Вот так. Не хватало еще простудиться из-за старых итальянских фильмов.

Лена почувствовала, как ей стало жарко, и к щекам прилила краска – ее никто не носил на руках, во всяком случае, она такого не помнила. Павел внес ее под крышу, аккуратно поставил на крыльцо и забрал зонт: – Вот… У нас даже еще есть время на кофе. Жаль, что ты за рулем, тебе бы сейчас коньячку граммов пятьдесят для профилактики.

– О нет! – весело запротестовала Лена. – Я в последнее время к спиртным напиткам с большой осторожностью отношусь.

– Я же не предложил напиться, я в качестве лекарства.

– Нет, Паша, ограничимся кофе.

Они нашли в большом кафе свободный столик, Павел заказал напиток и, откинувшись на спинку стула, спросил:

– Как на работе? Посвободнее стало?

– Надеюсь, что с завтрашнего дня окончательно полегчает. Мама взяла нового секретаря, так что я смогу заниматься только основной работой, а не бегать с кофейными чашками.

– Значит, мы сможем чаще видеться? – обрадовался Голицын, и Лена немного удивилась этому:

– Чаще видеться?

– А ты против?

– Нет, конечно, но…

– И этого мне достаточно, – мягко перебил Павел. – Когда у тебя отпуск намечается?

– Даже не знаю, – вздохнула Лена. – Я в бюро человек новый, меньше всех работаю, так что на отпуск летом претендовать не могу. Может быть, в сентябре – октябре.

– Вполне подойдет. Ничего не планировала?

– Нет.

– И не планируй. Поедем с тобой куда-нибудь на Корфу. Надеюсь, у тебя есть загранпаспорт?

– Есть, – немного растерялась Лена. – Но тебе не кажется, что ты слегка торопишь события?

– Тороплю? Ты шутишь? – изумленно поднял брови Голицын. – На дворе июнь, а мы говорим о сентябре.

– Я не в этом смысле…

– Лена, зачем нагромождать слова? Давай просто жить, а? Проблема людей в том, что они все забалтывают. Придет сентябрь, а там будет видно. Разве плохо провести отпуск на греческом побережье, а? Или тебя не устраивает моя компания?

– Вполне устраивает, – призналась Крошина. – И ты прав – к чему заранее что-то говорить? Все устроится так, как должно быть, да?

– Ты умница, – рассмеялся Павел.

Они выпили кофе и пошли в зал, располагавшийся на втором этаже. Лена, поднимаясь по ступенькам, злилась на себя за то, что внутренне все равно ждет, что в любую секунду из какой-то двери выйдет Никита и, увидев ее в компании Голицына, отпустит какую-нибудь едкую колкость, от которой у Лены непременно останется осадок.

«Почему я позволяю мыслям о нем управлять моей жизнью? Мы расстались, ничего не изменить, я не смогу вернуться к нему снова. Да и он никогда меня не позовет. Тогда почему я все время о нем думаю? Даже когда иду рядом с Павлом? Потому, что Павел слишком отличается от Никиты? И я просто не знаю, как быть с таким мужчиной?»

– Ты какая-то молчаливая, – заметил Павел, останавливаясь перед входом в зрительный зал. – Устала?

– Нет-нет, – тряхнув головой, поспешно отозвалась она. – Наоборот, я очень рада тому, что ты пригласил меня сюда. Сто лет в кино не была. Кстати, а ведь в последний раз я ходила в кино с тобой, и было это очень давно.

– Да? – оживился Голицын. – Это когда мы случайно столкнулись в торговом центре, и я тебя пригласил скоротать вечер? – Тут лицо его немного помрачнело. – Повод для знакомства, конечно, был не из веселых…

– Ты все еще думаешь о ней?

– О Жанне? Думаю, конечно, но уже гораздо реже. В конце концов мы семь лет вместе были, это не может забыться так быстро.

«И у него тоже есть свой скелет в шкафу, свой призрак, возникающий всегда некстати», – подумала Лена. Знакомство с Голицыным состоялось в тот момент, когда она расследовала дело об убийстве Жанны Стрелковой, а Павел являлся женихом убитой. То злополучное дело во многом перевернуло Ленину жизнь и до сих пор иногда напоминало о себе.

– Ладно, с какой стати мы тут печальным воспоминаниям предаемся, людям вход загораживаем, – сказал Павел, беря Лену за руку и отводя в сторону. – Давай условимся больше о прошлом не говорить, хорошо? Те, кто мертв, никогда не оживут, те, кто ушел, никогда не вернутся, и есть только настоящее и будущее. Вот в этом ключе и будем обсуждать наши отношения.

– Мне иной раз от твоих образных речей плохо становится, – улыбнулась Лена.

– Да? А ты говори мне об этом. Я порой вообще себя не контролирую, говорю так, как пишу. Издержки профессии, – развел руками Голицын. – Думаю, нам пора в зал, а то лишимся шедевра.

– Будет обидно, – улыбнулась Лена.

В пасмурную погоду меньше всего хочется выбираться из постели, а тем более – куда-то ехать. Натянув плед до подбородка, Лена смотрела в потолок и отсчитывала минуты, оставшиеся до звонка будильника. Проснувшись довольно рано, она бросила взгляд в окно, поняла, что там снова дождь и похолодание, и мысленно застонала от необходимости покидать теплую постель. Сегодня предстояло ехать в суд, и дело было из тех, что Лена не особенно любила – раздел имущества, и погода плохая, и не выспалась, вчера вернувшись с кинопоказа довольно поздно… Словом, все складывалось не в пользу Крошиной.

«Как жаль, что нельзя взять больничный и отлежаться, – жалела себя Лена, изучая потолок. – Ну, почему я должна делать то, к чему душа не лежит? Нелюбимая работа – это как не твой мужчина. Что ж это меня стало так кидать в разные стороны? Раньше никогда не задумывалась о том, люблю ли свою работу – делала, и все. Но, видимо, именно следствие и было тем, что «мое». А адвокатура – нет. И резкий шаг, на который я решилась, сменив одно на другое, был, видимо, шагом в никуда. Ошибкой».

Будильник прервал ее раздумья. Лена кое-как вытащила руку из-под пледа, стукнула ладонью по орущему прямоугольнику – она не ставила будильник в телефоне, предпочитала по старинке механические часики у кровати, – и снова закуталась, как в кокон.

«Не хочу. Ну, не хочу я… Даже заставить себя в душ пойти не могу – ну, когда такое было?»

Но пришлось все-таки встать, быстро пробежать в ванную и там обнаружить, что отключили горячую воду. Лена даже застонала от бессилия – чтобы принять душ, придется несколько раз вскипятить чайник, а это тоже занимает время.

– Ну, почему все люди могут подготовиться к таким коммунальным катаклизмам, а я нет? – бормотала она, наполняя чайник водой. – Ну, ведь очевидно же, что на доске у подъезда висит объявление с датами отключения, и только я его не прочитала! Голову вымыть точно не успею, придется воспользоваться старым студенческим способом – челку помыть, а остальное убрать в пучок, ничего не поделаешь.

Пока грелась вода, она успела просмотреть бумаги и еще раз в уме прикинуть аргументы, которыми придется воспользоваться. «Надо будет после заседания Андрею позвонить, может, появились какие-то новости об Ирине».

Мысль о пропавшей секретарше так и не отпускала Лену. Она даже по дороге в суд думала о том, куда и каким образом могла исчезнуть женщина с тяжелобольной матерью. Вряд ли она добровольно согласилась на переезд – хотя и такой вариант не стоило сбрасывать со счетов. Покупатель квартиры, если он, конечно, был, мог предложить сумму, на которую реально было купить, допустим, комнату где-то в пригороде, а остаток денег пустить на лекарства для матери. Но Лена понимала, что квартира Ирины таких денег не стоила. Оставался старый многократно использованный разными мошенниками метод – просто вывезти двух беспомощных и беззащитных женщин куда-то за город и… Но этот вариант Лена рассматривала все-таки как самый крайний. «Всегда надо надеяться на какое-то чудо, на случайность, – рассуждала она, стоя в плотном потоке машин. – Ведь могло быть иначе, могло. Хотя почему Ирина не дала о себе знать, почему не позвонила моей матери и не сказала, что уходит? Для такого педантичного человека это крайне странно. Может, мне попробовать ее видеоролики пересмотреть? Вдруг там что-то было? Вряд ли, конечно, но вдруг? Надо об этом Андрею сказать».

Наверное, именно эти мысли помешали Лене сосредоточиться на процессе, который она в итоге проиграла. Их требования удовлетворили только частично, и клиентка, разозленная таким исходом, тут же позвонила Наталье Ивановне и сообщила о некомпетентности адвоката. Лена понимала, что ее личной вины в проигрыше не было, клиентка хотела много больше, чем ей полагалось, но слегка увеличить долю Лена все-таки могла, если бы собралась и была более напористой. Но факт остался фактом – требования истицы суд признал необоснованно завышенными.

В бюро ее совершенно точно ожидал разнос – мать надеялась, что это дело Лена выиграет. Представив себе этот разговор, Крошина внутренне съежилась и, бросив взгляд на часы, решила заехать в кафе, чтобы оттянуть неприятный момент. Наталья Ивановна в роли начальницы оказалась совершенно иным человеком, нежели была в домашней обстановке, хотя и там не отличалась излишней мягкостью. Но ее ледяной тон, безапелляционно брошенные фразы, едкие замечания – все это в какой-то момент стало для Лены невыносимым.

«Не сегодня, – решила она, поворачивая с оживленной трассы в переулок. – Посижу сейчас в кафе, подумаю, что говорить, потом позвоню и скажусь больной. Дел все равно сегодня больше нет, а выслушивать разбор моих ошибок лучше с утра. Самое смешное, что, даже выиграв, я бы все равно оказалась в чем-то виноватой. И дело не во мне, не в том, что я ее дочь. Она так себя ведет со всеми. Что удивительно – никто из сотрудников ни разу не заговорил об уходе, вот как так?»

Облюбовав небольшое кафе с веселым названием «Жареное солнышко», Лена припарковала машину и вошла внутрь. Это оказалась блинная – пахло жареными блинчиками, а в меню обнаружилось такое количество добавок к ним, что Лена сперва даже растерялась.

– Попробуйте наши фирменные, с жульеном из курицы, – предложила официантка. – И сладкие, с брусничным вареньем.

– Да, пожалуй, – кивнула Крошина.

Заказав еще кофе и морс, она выложила на стол телефон, чтобы не пропустить звонки, и приготовилась ждать заказ. Через дорогу от кафе располагалась музыкальная школа, Лена рассеянно рассматривала старое здание с арочными окнами на третьем этаже. Судя по всему, там еще продолжались занятия – на крыльце она увидела трех девочек с нотными папками и мальчика с футляром, в каких носят скрипку. Мальчик почему-то привлек ее внимание, и она проследила глазами, в какую сторону он идет, спустившись с крыльца. Его встречала женщина в ярко-синем брючном костюме. Нагнувшись, она поцеловала мальчика в щеку и, когда повернулась, Лена узнала свою одноклассницу Арину Кононову. В памяти сразу всплыл разговор с Андреем, и Лена подумала, что для безутешной вдовы Арина выглядит неприлично цветущей, но тут же устыдилась собственных мыслей.