Текст книги "Мама, которая не любит. Взгляд психотерапевта на сложные отношения матери и дочери"

Отношения становились лучше, легче для меня. Такая личность, как моя мама, будет всегда начеку, чтобы сократить разрыв. Поэтому, повторюсь, дистанцию нужно держать пожизненно. Отношения могут стать чуть доверительными, но разговоры короткими, иначе снова пойдут воспоминания, кто, где и не так, как нужно…

Что бы у меня ни выросло в саду или какие бы успехи ни были достигнуты – это потому, что мама поливала, вкладывала и т. п. Да, мама это делала, и спасибо ей. Однако держаться от нее хочется подальше настолько, насколько позволяет сознание, оберегающее мою душу от чувства вины и злости.

Взгляд специалиста

Елена мало в чем сомневается, у нее всегда есть свое мнение и уверенность в его правильности. Она редко чувствует себя подавленной или скрывает эти состояния. Хотя позже может рассказать, как ей было плохо в определенный период. По умолчанию предполагается, что дочь должна почувствовать себя виноватой.

В ее мире всегда есть объяснения, так как она не оправдывается (не в чем), почему поступает тем или иным образом. Объяснения четкие, с ее точки зрения логичные. Когда поведение других не вписывается в ее представления, это вызывает возмущение, а по отношению к близким – злость и обиду. Если она обиделась, то ждет, когда обидчик догадается и исправит ошибку.

В сущности, она одинока, но не дает этой мысли проникнуть в сознание. Просто близкие слишком заняты собой и эгоцентричны. Зато есть подруги юности. Они принимают ее такой, какой она является, слегка держат дистанцию, но восхищаются ее способностями.

Для таких матерей ребенок в большей или меньшей степени – отражение и продолжение себя, собственных успехов и достоинств. Заслуги ребенка не становятся его самостоятельным достижением.

Все недостатки и комплексы они прячут глубоко в себе и от себя. Таким людям невозможно принять, что они не являются знатоками «гармонии мира». Поэтому в том, что с ними эмоционально тяжело, иногда скучно, виноваты другие. Их неправильно понимают, не делают того, что «правильно». У них есть только своя точка зрения, остальное слегка или совсем не соответствует истине. Причем доказывать собственную правоту они будут до конца, иначе им непонятно, как жить…

Отсюда столько критики в адрес окружающих. А если кто-то стал кумиром, то остается им до конца, несмотря на недостойное поведение и т. п. Так как их кумир не может быть развенчан, они же не ошибаются.

Рекомендации

Ирине важно принять, что мать может видеть мир только как отражение себя.

Причем себя прекрасной, лучшей. В этом сущность нарциссизма. Люди – это свита, которая аплодирует, слушает и восхищается. Если мир отражает ее образ не так, как хочется, он отвергается, дискредитируется. Это плохой мир, даже если в него входят самые близкие.

А люди нужны как воздух, поскольку в одиночестве подобные личности страдают. Не видя свое отражение в зеркале устремленных на них глаз, ощущают тоску, тревогу. Еще чаще злость на тех, кого нет рядом. Этим объясняется первая обвиняющая фраза матери по телефону, когда дочь позвонила после длительного перерыва. Причем длительность определяется потребностью матери, а не объективными событиями. Дочь слышит: «Я думала, ты про меня уже не вспомнишь…» Это один из типичных примеров. Дочери нужно понять, что ее отсутствие как человека, отображающего образ матери, вызывает злость.

Не обиду матери, как часто думают дочери, а злость. Хотя в претензии могут звучать слова обиды, но если внимательно прислушаться к интонации, то понятно, что мать злится или раздражена. И взывание к логике, оправдания занятостью, болезнью и т. п. не способны вызвать адекватного сочувствия, интереса. Матери так плохо, что она нападет на человека, принесшего ей этот дискомфорт.

Ожидания матери – это бездонный колодец, который невозможно заполнить. Сколько бы дочь (или другой человек) ни уделяла внимания, заботы, этого всегда мало. Как только поток внимания заканчивается, сразу возникает агрессия в той или иной степени выраженности. Поэтому с людьми с явной нарциссической организацией личности стоит держать дистанцию, если нет готовности постоянно говорить только о ней, слушать только ее.

Еще важное и болезненное осознание: с такой мамой трудно, а порой и невозможно поделиться радостью. Ее мозг умеет эмоционально возбуждаться, это внешне похоже на восторг. Но не радость.

Здесь важно подчеркнуть, что любая личностная характеристика имеет спектр расширения от нормы до патологии.

В случае нарциссического и антисоциального личностного расстройства радостные переживания других вызывают неосознаваемую или осознанную зависть, злость, гнев. Это приводит к стремлению прервать рассказчика и перевести внимание на себя. Или дискредитировать радость и переживания другого.

Поэтому Ирине не стоит рассказывать матери что-то волнующее, делиться сомнениями или глубокими переживаниями. Важно помнить: в ответ можно услышать рассказ о самой себе, в лучшем случае с указанием, как жить и что делать, с требованием моментально согласиться с предложенным.

Обычно дочери знают, как поведет себя мать в том или ином случае, но каждый раз надеются, что вот сейчас все будет иначе. В собственной настойчивости видеть мать другой они проявляют ту же ригидность, что присуща матери. Поэтому их диалог чаще не диалог дочери с бесчувственной матерью, а двух бесчувственных по отношению друг к другу личностей.

Зеркальный диалог

Каждая хочет, чтобы ее приняли такой, какой она является, и, возможно, хочет остаться…

Глава 2
Депрессивная мать, или «Что все от меня хотят?»

Введение

Ко мне обратилась дочь пациентки с просьбой помочь матери, которая уже десять лет находится в депрессивном состоянии после ухода мужа из семьи. Впервые увидев Людмилу, мать Екатерины и Николая, у меня было впечатление, будто я смотрю на пожилую девочку с косой, выкрашенной в черный цвет, и коротко подстриженной челкой. Держалась Людмила настороженно и сразу сообщила, что пришла только ради дочери.

Я задавала ей вопросы и постепенно удалось узнать о ней многое.

Взгляд матери, Людмила

Мне никто не поможет. Я уже десять лет в депрессии, и это не изменить. Весь мир серый, скучный. Так было всегда, с самого детства. Ничего не изменилось. В восемнадцать лет я вышла замуж, раз и навсегда. Я была очень хорошей женой: следила за тем, чтобы дома была приготовлена еда, было чисто, вся одежда выглажена. Порядок везде, весь быт на мне. Это очень большая работа, от нее устаешь. Многие этого не понимают. Потом родился сын. Он был еще маленький, когда родилась Катя. Я совсем забыла про себя. Занималась только семьей. Муж работал, сначала делал карьеру, потом стал бизнесменом. Ему вечно что-то надо было от меня. Человек совсем не понимал, что я устаю и не хочу ходить с ним на его тусовки и что еще там… Дети – это же так много. Накорми, проследи за уроками. Дочка училась хорошо, а с сыном приходилось сидеть рядом. Когда они подросли, наконец-то стали обращаться к папе. А я продолжала держать дом в порядке. И все было хорошо.

Почему он ушел к другой? Я всегда была надежной и порядочной женщиной.

Не просила лишнего, одевалась скромно, ничем его не нагружала. Другие требуют от мужей дорогих подарков, мне же хотелось только внимания, чтобы он почаще был дома. Но муж вечно куда-то бежал, а потом и дети за ним: куда-то на природу, в гости. Меня уговаривали поехать с ними, но я не хотела. Пару раз согласилась и пожалела.

Я чувствую себя вне дома некомфортно. Мне тревожно, я плохо соображаю. Это ужасно. Все вокруг веселятся, смеются, рассказывают анекдоты. Их я понимаю плохо, они мне не кажутся смешными. Это какая-то нелепость, все смеются, а я чувствую себя другой. Мне происходящее не важно, не интересно.

Я начала отказываться. Было тяжело каждый раз, когда дети и муж куда-то собирались. Они всегда меня уговаривали поехать с ними. Этот вопрос «Мама, ну почему ты не хочешь?» выводило меня из себя. Что непонятно? Я не хочу, мне это не нравится, почему мне должно нравиться то, что нравится им? Я злилась, мы ссорились. Я спрашивала, почему им не сидится дома? Не понимаю, почему людям надо куда-то мчаться, от себя, что ли, убегают. Суета какая-то. Сесть бы и спокойно поговорить. Но нет, мы начинаем ссориться, кричать. Даже меня, а я человек терпеливый, просто доводят.

Я с детства спокойная, как моя мама. Она всегда была тихой, спокойной и очень грустной. Никуда не ходила. В юности, помню, всегда меня спрашивала, зачем я хожу на дискотеку. Там же опасно и шумно. Сначала я настаивала и уходила с друзьями, но потом, повзрослев, все лучше понимала ее. Я поступила в институт, общалась только в группе. На втором курсе познакомилась с будущим мужем, и мне уже никто не был нужен. Что здесь плохого? Для женщины главное – семья. На последнем курсе я вышла замуж, а потом забеременела Колей. Жизнь была полноценной. Если бы они еще не упрекали меня в том, что я домоседка.

Один раз дети с мужем поехали в Швейцарию на Новый год кататься на горных лыжах. Я сначала собиралась, но чем ближе, тем страшнее становилось. На лыжах я не катаюсь, хотя муж уговаривал просто погулять, посмотреть на красивые места. Да, все это понятно. Но мне это не доставляет радости. Еще и лететь куда-то среди чужих. У меня люди вызывают раздражение и беспокойство. За две недели до поездки я категорически отказалась. Я, конечно, понимала, что они уедут. Но когда это случилось, была потрясена. Это оказалось ударом. У меня совсем испортилось настроение. Муж продолжал уговаривать, пока все же не вернул мою бронь или билет. Я точно не знаю, никогда этим вопросом не занималась. Они улетели. Очень хорошо помню тот Новый год. Я зажгла гирлянду на елке, выключила свет, легла и расплакалась. Мне стало так тоскливо, встретить праздник в одиночестве было ужасно. Почему они бросили меня? Я понимаю, сама виновата, но от этого не легче. Я не хотела никуда ехать. Почему они не остались дома?

Я злилась, когда они присылали фотографии. Зачем? Ну посмотрю, просто картинки. У меня другая жизнь. Это же про них, не про меня.

А потом муж ушел. Сказал, что будет нас финансово поддерживать и общаться с детьми.

Это была катастрофа. Я до сих пор не понимаю, как он мог так поступить. Я его ненавижу, он испортил всю мою жизнь. Каждый месяц мы встречаемся в кафе, он передает деньги. Я использую встречи, чтобы сказать ему, что он предатель, чтобы он не смел общаться с детьми. Я бы наговорила больше, но он уходит. Как я его ненавижу! Никто не может мне объяснить, почему он это сделал, я же была хорошей женой, матерью и хозяйкой.

Сейчас дочь меня понимает, с отцом не общается. Хотя одно время защищала. Сын молчит. Я прихожу к нему раз в неделю, убираюсь в квартире, а то там ужасный бардак. Он злится, орет на меня. Поэтому прихожу, когда его нет. Хочу, чтобы дети были счастливы, я все для них готова сделать. Но им ничего не нужно. Сын даже не ест то, что я приношу. А когда они еще не развелись с женой, вообще со мной не общался. Это все влияние бывшей жены. Она настроила его против меня. Когда она его бросила, я так надеялась, что он снова будет со мной общаться. Но это случается редко. Катя звонит каждый день, но ей тоже некогда. Я жду, когда она расскажет что-нибудь новенькое. От кого еще я могу это услышать? Одна подруга отказалась со мной общаться, сказала, что нет смысла, ведь меня никуда не вытащить. А куда я пойду? Два года уже плохо себя чувствую, сердце начинает биться так, что становится страшно, кажется, я сейчас умру. Даже «Скорую» себе вызвать не могу, звоню дочери. А врач «Скорой» отправляет меня к психиатру, ставит какое-то успокоительное и уезжает. Даже врачи не хотят иметь со мной дело, хотя обязаны. Ни на кого нельзя положиться.

Вторая подруга все время жалуется, мы созваниваемся редко, потому что от нее ничего нового не услышишь. У нее рак, она думает только о том, как умрет. О чем я могу с ней говорить? Иногда гуляю, недалеко. Куда я пойду одна? Катя уговорила записаться на йогу. Два раза сходила, а потом был приступ, и я боюсь. Думаю, мне йога вредна.

Я пришла, чтобы врач назначила лечение от приступов панических атак. И только потому, что Катя настояла. Она меня уговаривает, хотя не вижу смысла. Все равно мужа не вернешь, да я и не смогла бы быть с ним. Я часто думаю, что если бы у него все было плохо и он попросил бы у меня прощения, смогла бы я его простить? Но он так и не принял вину – когда мы видимся, не просит прощения.

Я считаю, нужно помогать сыну, готовить, убирать, разговаривать с ним. Это ему нужен психотерапевт. Но его плохое настроение мешает нам общаться. Ко мне он приходит редко, кажется, был в прошлом году. Они с Катей заходили.

Меня ничто не радует и не интересует. Смотрю телевизор, но там тоже ничего стоящего. Иногда читаю и думаю, что никому не нужна, люди заняты собой.

Взгляд дочери, Катя

Я очень переживаю за маму. После того, как ушел отец, она только и говорит о нем при встрече. А сейчас, когда я сама хочу уехать в другой город вместе с парнем, страх не дает принять решение и назначить дату отъезда. Мне двадцать восемь лет. Было несколько неудачных попыток выстроить отношения с мужчинами, и теперь очень не хотелось бы потерять жениха. Предполагается, что, устроившись на новом месте, куда его пригласили на работу, мы поженимся.

У меня есть старший брат, который живет в том же доме, что и мама, в соседнем подъезде. Но на него рассчитывать нельзя. Николай сам несколько лет живет в нестабильном психологическом состоянии, разведен с женой, которая, приезжая из другого города, продолжает останавливаться в его квартире, как у себя дома. Николай надеется, что она вернется, но уже два года его надежды не сбываются. Сам он периодически остается без работы, так как злоупотребляет алкоголем. В общем, никак на него нельзя положиться.

Когда отец ушел, мне было восемнадцать, а брату двадцать. Мать долго ни с кем не разговаривала, а потом запретила нам общаться с папой. Сказала, что, если нарушим запрет, будет считать нас предателями. Мы с братом встречаемся с папой, так как любим его – вместе всегда интересно и весело.

Этот запрет меня угнетает, тем более мы с Колей нарушаем его. Каждый раз я говорю себе, что имею право общаться и любить отца, но чувствую при этом себя виноватой. Мне стыдно перед мамой, так как приходится обманывать.

Мне всегда стыдно, когда я чувствую себя счастливой. Как можно радоваться жизни, когда маме так плохо!

И сейчас, когда мама согласилась пойти к психотерапевту, я надеюсь, что смогу переложить часть невыносимой заботы на специалиста.

Я фактически ежедневно посещаю мать, приношу продукты, так как она редко выходит из дома. Своим достижением за последние полгода я очень горжусь. Я уговорила маму начать ходить со мной на йогу. Точнее пошла сама, и этим удалось вызвать у нее небольшой интерес. Обычно мама от всего отказывается, так как любые выходы из дома вызывают у нее панические атаки или она боится, что паническая атака начнется.

Все десять лет мама провела в депрессии, никуда не ездила, с подругами не общается. А при встрече жалуется на предательство отца, постоянно возвращается к вопросу: «Как он мог так поступить?»

Ненависть к нему с каждым годом только нарастает. Я часто не знаю, как ее успокоить. У мамы повышается артериальное давление, приходится вызывать «Скорую». Какое-то время я пыталась оправдать отца, защитить, приводила аргументы.

При этом папа продолжает финансово помогать, так как она после рождения Коли не работала. Финансовую помощь мама принимает, в то же время злится и говорит, что это плата за предательство. Я перестала вести беседы об отце совсем, только пытаюсь успокоить маму, отвлечь. Периодически она заявляет, что никому не нужна, что у меня будет своя жизнь и «дочь ее бросит, а сына никто не интересует, кроме его шлюхи-жены».

Я плачу, иногда кричу на мать, а потом корю себя за несдержанность.

Взгляд специалиста

Вопрос, который волновал Катю всю жизнь: как же сделать маму счастливой? С детства она старалась хорошо учиться, чтобы мама была довольна. А потом пыталась предложить ей свои радости. Каждый раз, когда не удавалось увидеть мать довольной, она считала, что предложила неудачный вариант или сделала что-то не то. Убеждение дочери, будто все люди хотят большего и лучшего для себя, заставляло искать для матери варианты, в которых та могла бы стать счастливой. После ухода отца Катя взяла ответственность за него на себя. И, испытывая вину перед мамой, начала стараться еще больше: покупала билеты в театр, возила за город, предлагала гулять. Вместе с братом старалась организовать праздники, отметить мамин день рождения. Когда брат женился, Катя приняла всю ответственность на себя. Ошибочно полагая, что способна что-то изменить, Катя жила двойной жизнью, за себя и за мать. Она видела, что мама хочет быть в курсе событий. Но когда что-то рассказывала, особенно приятное, после разговора испытывала горькое чувство, похожее на разочарование в себе. Думала, что зря рассказала, так как Катина радость вызывала обиду Людмилы. И объясняла это тем, что у мамы нет такой интересной жизни как у других. После Катя сделала вывод: нужно постараться ее чем-нибудь увлечь и уходила на очередной виток орбиты под названием «Мама должна быть счастливой». Мама прямо говорила, что ей это неинтересно, но дочь была настойчива, так как хотела иметь счастливую маму для себя. Счастье мамы было единственным ключом к собственному. Иначе это не полное счастье, ведь маме плохо. Катя закончила институт, вышла на работу. Однако мышление о своей жизни было ограничено оправой маминой трагедии и болезни.

На вопрос Кати, почему мама ничего не делает, чтобы быть довольной и радостной, я ответила: «Ей это не нужно», чем вызвала неподдельное удивление.

Конечно, Людмила говорит, что хочет быть счастливой. Но, во‑первых, ее мозг, согласно полученной генетической предрасположенности к тревоге и соответствующее воспитание в семье депрессивной матерью, не научился выдавать интенсивную радость.

Во-вторых, Людмила может радоваться в рамках простой, однотипной активности, такой как ведение хозяйства и уход за членами семьи. Все, что выходит за рамки этого круга, вызывает замешательство, как если бы спортсмену, не имеющему физического образования, предложили написать доклад по фундаментальной физике и выступить с ним на конференции среди ученых-физиков. То, что для мужа и дочери является привычным и естественным, приносит предвкушение радости и всплеск приятных эмоций, вызывает у Людмилы фрустрацию. И эти чувства заставляют ее отказываться от всего, что так радует многих. Она не понимает, как это может нравиться другим, так как никогда, за исключением юности, когда ходила на дискотеки, не испытывала удовольствия от усилий, сопровождающих путешествия, встречу гостей и т. п.

Рекомендации

Самое важное заключается в принятии узкого, с точки зрения дочери, мира матери. Не нужно пытаться расширять его, не стоит насильно вносить элементы счастья. Причем счастья в понимании Кати.

Важно принять следующее: мир некоторых людей может содержать относительно немного элементов, что дает им ощущение контроля над собственной жизнью, предсказуемости процессов, а это, в свою очередь, снижает тревогу.

Только в таком мире они способны ощутить то, что могут назвать радостью.

Чаще такие люди используют термин «удовлетворенность жизнью», нежели «радость» и «счастье». Термин «счастье» воспринимается ими как какофония громких звуков. Мы слышим от них, что это понятие неопределенное, никто не знает, что такое счастье и т. п. Это их психологическая защита от тех, кто испытывает данное состояние и требует от них того же.

Придется смириться с тем, что Катины радости жизни (и ее отца) пугали мать, как если бы ребенка двух лет бросили в воду (без навыков держаться на плаву). При этом все вокруг говорили бы, что водичка теплая, чистая, а море красивое.

Дочери предстояло выработать новый навык общения с матерью, комфортный для нее самой, и она это сделала. Улетела в другой город, вышла замуж. С мамой созванивается несколько раз в неделю, недолго рассказывая о событиях своей жизни, скорее в повествовательном ключе. А вот с отцом, мужем и друзьями делится переживаниями, предвкушениями и радостью.

С Людмилой мы работали полтора года, встречи были не частыми. Ей был назначен коротким курсом антидепрессант (шесть месяцев). Был определен перечень действий, которые приносили удовлетворение, некоторое разнообразие и были ей по силам. Она восстановила отношения с первой подругой, продолжила посещать йогу, иногда гуляла, ходила в кафе и изредка находила желание и силы на предложение подруги пойти в театр. Со второй подругой поменяла тактику и теперь сама ей рассказывает что-то о себе и жизни дочери. Удалось Людмиле поменять и отношение к бывшему мужу, этому было посвящено несколько сессий. Теперь она согласна, что он мог бы и не поддерживать ее материально, а это означает, что он не пустое место в ее жизни. Людмила высказала благодарность, правда, не ему лично, а поделилась со мной.

Теперь ее миру ничто не угрожает. Беспокойство вызывает жизнь сына, но на момент нашего расставания Николай не был готов обратиться за помощью к специалисту. Сама Людмила поддержала мнение, что не нужно оказывать на него давление, так как сама перестала испытывать подобное со стороны окружающих.

Зеркальный диалог

Упорство в принятии только своего образа жизни травмирует обеих.