Текст книги "Древолаз"

X

Толик и Ася сидели на берегу Финского залива недалеко от дачного поселка Цветущий Мыс. Любимое место Аси, где она проводила много времени в одиночестве или строила шалаши со своим лучшим другом Киселем. Он появился в ее жизни в тот момент, когда мальчики перестают дергать девочек за косички и уже более внятно и адекватно заявляют о своих симпатиях. Папа нашел на чердаке старый фотоаппарат ФЭД, у которого не работал затвор, но починить не смог. На работе ему подсказали: у одного из рабочих есть племянник, который может починить даже ракету. Отец отдал сломанный фотоаппарат и через пару дней получил работающий и почищенный. В коробке рядом с «пациентом» лежал какой-то сверток. Для Аси он оказался одним из лучших сюрпризов в жизни.

– Это что за лупа? – спросил отец, не понимая странной радости дочки, крутящей туда-сюда какую-то штуковину.

– Это «рыбий глаз». Сверхширокоугольный объектив с целенаправленно увеличенной дисторсией.

Отец якобы понимающе закивал и хихикнул.

– Что смешного? – спросила Ася.

– Мы раньше девок не так на свиданки приглашали. Не с помощью рыбьих глаз.

Отец продолжал смеяться, а Ася уже мучилась другой проблемой: где достать насадку на объектив, который бы сделал ее фотоаппарат единым целым с сюрпризом от странного незнакомца.

Но сейчас рядом с Асей был не Кисель, а Толик. Тот довольно почесал живот и прищурился. Перед ними, как в детстве, валялись пустые пакетики от желтого полосатика, по центру стояла литровая бутылка пива. Толик дожевывал плоскую рыбу, Ася курила и смотрела на проплывающую мимо баржу. Она думала о том, что в Выборге очень странные названия улиц: 1-й Апельсиновый тупик, 1-й Забавный тупик, 1-й Лунный проезд, 1-я Чародейная улица, 1-й Сказочный проезд… Искать логику Ася любила, но сейчас на это не хватало ни сил, ни желания.

– Короче. – Толик стряхнул плавники с джинсов и вытер руки о майку. – Мы же женимся с Юлькой. Так вот. Фотограф нужен. – Ася молча затянулась. – Короче, деньгами не обижу. Все как на рынке.

Судя по всему, у Толика дела и вправду шли неплохо.

– Сейчас на любой телефон можно снять как на зеркалку и даже лучше. Попроси шафера.

– Аська, ты как обычно. Гундишь не по делу. Тебе бабки нужны? Мне нужны фотки, и чтоб перец или перчиха с большим болтом носились между гостями. Хочу, чтоб как у всех, ясно?

– Ясно. Я подумаю. Но у меня нет портфолио свадебного. Вдруг твоя Юлька захочет посмотреть?

Толик отпил из литрухи, вытер губы рукавом.

– Юльке не до этого. Там с плодом чё-то. Пусть об этом думает.

Ася покосилась на будущего папашу, и ее передернуло.

– Чё, холодно? Ну пошли.

– Ты иди. Я посижу еще.

Толик встал, взял остатки пива.

– Ну, до связи. Заходи, мы у мамки моей живем, соседи ж. Давай.

Ася обожала фотографировать и мечтала, что это хобби станет ее профессией. Она любила совмещать свои увлечения, делать из них микс счастливой жизни. Иначе зачем жить, если идти на постоянные компромиссы? К этой мысли она пришла в 11-м классе и решила, пора заняться поиском работы, а не просиживать штаны на скучных уроках.

– Это выпускной класс! Что ты себе вообразила?

Тогда мама кричала так, что Толик за стенкой слышал каждое ее слово. Даже в наушниках.

– Я знаю всю программу наизусть. А математика мне вообще не нужна. Деньги посчитать сумею.

Ася бросила фотоаппарат в рюкзак, села на велик и укатила в редакцию газеты «Приморский вестник». Пару лет назад свой первый в жизни фоторепортаж Ася опубликовала именно здесь. Мама рожала Асю с тетей Ниной, которая рожала Рому, и с тех пор они изредка перезванивались. Оказалось, что тетя Нина работает уборщицей в редакции «Вестника» и у нее со всеми очень хорошие отношения. Тетя Нина не сказала, что отношения хорошие благодаря тому, что ее муж дядя Ваня снабжает халявным спиртом главреда Петра Петровича Ефимова. Но не суть: Асин опус «Рыбалка в окрестностях Выборга» опубликовали в рубрике «Ваш досуг».

В кресле Петра Петровича сидел не Петр Петрович, а какая-то грузная недовольная особа в вязаной жилетке и с вязаной розочкой на груди.

– Вам что? – спросила она, не глядя на Асю.

– Наверное, мне кого. Петр Петрович…

– Петр Петрович со вчерашнего дня на пенсии. Вам что?

Ася набрала в легкие воздуха. Нужно завершить хоть раз то, что начала. Хотя ноги уже разворачивали ее тело к выходу.

– Хочу для вас делать фоторепортажи. Желательно криминального характера.

Особа продолжала что-то печатать на доисторическом компьютере, медленно тыкая толстыми пальцами в кнопки на клавиатуре. Через мгновение, которое длилось для Аси целую вечность, она наконец подняла на нее глаза и затеребила розочку.

– У нас криминала нет.

Ася удивленно заморгала.

– Да? А на Советской вчера у маминой коллеги кошелек средь бела дня сперли. У нас весь двор трещит на эту тему.

Особа от удивления открыла рот, но быстро его закрыла.

– Вам чего надо, девушка? Говорю ж, нету рубрики такой.

– А что мешает ее открыть?

Особа нервно стукнула по клавиатуре и откинулась в кресле.

– Открыть? Это вам не банку пива открыть!

Ася поняла, что за дверью будет больше толку, чем в кабинете Петра Петровича, который со вчерашнего дня стал призраком в мире выборгской журналистики.

XI

Денис и Оля шли вдоль трамвайных путей у Большой Черемушкинской улицы. Этот район всегда удивлял Дениса. Однажды после жуткой гулянки у своего друга-телевизионщика он так надрался, что не смог сесть за руль. Вызвав такси, он сразу отрубился, а открыв глаза, увидел дома из фильма «Ирония судьбы». Была сильная пурга, и он вдруг понял, что хочет увидеть ту самую Москву из того самого фильма. Таксист обалдел, но остановился, выпустив странного пассажира. Скорее всего, его найдут завтра в сугробе около железнодорожных путей, но это не его, водителя, проблемы. Денис вышел из машины и огляделся. Кругом мело, белая пелена затянула все пространство. Под мостом пролетела электричка, по Кольцевой проехал поезд в сторону Крымской. Денис натянул воротник на нос и побрел по этому странному району. Тут сохранился дух старой Москвы, в которой перемешалось все: совок, дореволюционная атмосфера – то, что казалось Денису напрочь забытым в этом огромном мегаполисе, лишенном памяти. Эти трамвайчики, многоэтажки-коробки из рязановских фильмов, двухэтажные домики, которые чудом избежали издевательств современных архитекторов – все это смотрело на Дениса сквозь ночную метель.

Сейчас они шли с Олей по этому району, и он снова приятно удивлялся его простоте и уюту. Хотя, может, дело было не в районе? Он украдкой посмотрел на Олю. Высокая блондинка, которая никогда не пользовалась своей внешностью. Угловатая, где-то даже нелепая. Ее сестра Ритка была ниже ростом, проворнее и ярче. Хотя внешне явно уступала Оле – и понимала это. Две разные, как черное и белое, женщины, у которых был один отец, но разные матери.

– Чего ты?

– Подумал о том, что вы с Риткой не похожи совсем.

– И что тут странного? У нас разные матери.

– Ну да.

– Собственно, у нас вообще ничего нет общего, кроме пары спиралек ДНК.

– Ты так думаешь?

– К чему этот разговор, Денис? Чего тебе надо?

Несмотря на сильный ветер, который дул с северо-запада, Бухарину было очень тепло. Они стояли на мосту, по которому проехал последний трамвай в депо, а внизу пронеслась электричка. Впереди дымили трубы, и Москва казалась каким-то промышленным адом, а не городом-мечтой для миллионов желающих ее покорить.

– Я хотел встретиться. Сегодня ее день рождения. Подумал, что ты…

Оля вопросительно посмотрела на Дениса.

– Да. Глупо. Прости.

– Я уезжаю завтра утром, мне бы поспать пару часов.

– О-о-о… Куда? Зачем?

– Так… По личным делам.

Денис почувствовал укол ревности. Хотя какое он имел право?

– Надолго?

– Не знаю. Посмотрим.

В этот момент у Оли зазвонил мобильный. Она напряглась, увидев номер, но попыталась сразу же расслабиться. Денис уловил этот момент и сам напрягся по какой-то непонятной для него причине.

– Алло?

Мужской голос на другом конце виртуального провода был резкий. Денис напрягся еще больше. Но сама Оля держалась очень хорошо. Выслушав мужчину, она спокойно ответила:

– Это ваше право.

Оля отключила телефон.

– Клиент слишком нервный попался. Мне пора.

Больше они не обмолвились ни словом.

…От подъезда он отъехал в 2:07. Район безмятежно спал, кое-где посвистывали разбуженные сигнализации, вдалеке шумела трасса проспекта. Денис бросил взгляд на припаркованный в пятистах метрах черный джип, который шевельнулся через пару секунд после того, как Бухарин стартанул. Лева и Сева швырнули пакеты от чипсов на заднее сиденье и начали движение за объектом.

Денис их видел и то и дело ухмылялся, глядя в зеркало заднего вида. Нужно было придумать, как поразвлечься с этими дебилами. Но как? Устроить гонку по Кутузовскому? Но тогда она создаст лишние проблемы ребятам из ГИБДД. Не стоит их беспокоить по пустякам. Ему очень не хотелось ехать домой, а еще больше – в дом тестя. Но эти мордовороты поведут его до любой точки, куда бы он ни направился. Может, в клуб? Эта мысль окрылила его, и он дал по газам, выдавливая всю мощь из своего «Порше».

XII

Вечер выдался спокойный. Родители рано легли спать, мама не пилила. Ася очень удивилась. Возможно, тетя Вера передала маме информацию, что Толик нанял Асю в качестве фотографа. Ситуация складывалась очень хорошо: деньги на первое время появятся, можно спокойно прикинуть, что делать дальше. Ася любила свою комнату, особенно чулан, куда вела небольшая дверь. Зайдя туда, она стала перебирать старые вещи.

Было много коробок с черно-белыми фотографиями, газетными и журнальными вырезками – фоторепортажи с рок-фестивалей или громкие нераскрытые дела об убитых журналистах, бизнесменах в Питере. Зачем ей это было нужно? Тогда – интересно, а сейчас? В большой коробке лежал аппарат для печати фотографий. Старый, но еще вполне рабочий. Мама хотела его выбросить, однако Ася с истериками отстояла. Это – ее сокровище. Было бы неплохо его заново собрать, вот только в ванной отгрохать себе фотостудию не получится. Мама на это точно не пойдет.

На старых фото были разные лица, бабушки с лавок, дворовые коты, мужики с удочками, докеры, соседские дети, баржи, корабли, родители и бабушка. Все, что являлось жизнью Аси до поступления в универ и отъезда в Питер.

На кафедру палеонтологии она попала случайно. Набор ее талантов был скромен: она отлично снимала, участвовала в фотовыставках, но никто из ее родных не считал эту способность полезной для получения профессии, приносящей стабильный заработок. Второе сильное увлечение Аси – динозавры. Вместе с Киселем они коллекционировали открытки с доисторическими животными, менялись книгами и мечтали откопать какого-нибудь мамонта. Если вспомнить принцип Аси совмещать хобби и работу, то вывод напрашивается сам.

– Ну а что? Биофак, в принципе, неплохой факультет, – рассуждала мама, замешивая тесто для блинчиков.

– Будет бабочек пасти?

– Ну почему сразу бабочек? Сын Лидки из бухгалтерии тоже закончил что-то связанное с биологией. И отлично сейчас зарабатывает.

– Он фармацевт, дорогая женушка. Это не «что-то связанное с биологией».

Разговор родителей прервала Ася, торжественно хлопнув входной дверью.

– Ну?! – в один голос закричали родители, выжидающе глядя на дочку.

Ася спокойно сняла кеды, зашла на кухню и села на табуретку. Вытащив из кармана зачетную книжку, она с гордостью положила ее на стол. Мама схватила дрожащими руками подтверждение того, что Ася на пять лет обеспечена заветной стабильностью.

– Это что?

– Зачетка. Туда оценки ставят.

– Кафедра чего?

Отец взял в руки зачетку.

– Пале… Палеонтологии.

Мама стояла багровая, а папа смеялся еще, наверное, с полчаса.

– Ты издеваешься?

– Я же говорил, что она будет пасти кого-то! Кости мертвых зверушек!

Ася показала большой палец и скрылась в своей комнате. Мама обессиленно опустилась на стул.

– Почему она над нами издевается?

– Почему издевается? Это ее жизнь, ее интересы. Пусть делает, что хочет.

– Ты совсем сдурел? Где она работать будет?

– Ну, дай бог, войдет в состав самых умных и ее оставят на кафедре снимать пыль с пестиков и тычинок на цветках.

– Барнум Браун открыл тирранозавра рекса! И обеспечил себе славу на века! – послышался крик Аси из другой комнаты.

Мать закатила глаза, а отец поднял указательный палец вверх.

Однажды, прогуливая спецкурс по родонитовым месторождениям Среднего Урала, она сидела на ступеньках около сфинксов и ела сосиску в тесте. В рюкзаке томилась бутылка пива, и очень хотелось выпустить живительную жидкость, как джина из лампы Алладина, наружу, а именно – в пересохший от нетипичной для этих широт жары рот. Близилась сессия, было много хвостов, и очень хотелось забыться. Ася уже полезла в рюкзак, как вдруг боковым зрением увидела, что за сфинксом происходит какая-то ссора. Мужчина хватал девушку за руку и пытался куда-то тащить. Ася спряталась за тумбу, на которой гордо восседал сфинкс, и автоматически достала фотоаппарат. Она стала снимать странную парочку непонятно с какой целью.

– Стой, дура, куда ты?

– Отстань от меня!

– И что? Это все?

– Да! Все!

Ася напрягала слух что есть мочи, но проносящиеся мимо машины заглушали большую часть разговора.

– Ты мудак! Мудак!

– Да дай ты мне все объяснить!

Девушка вытянула руку с целью поймать машину, и это ей быстро удалось благодаря очень короткой юбке. Она быстро села в попутку, хлопнув дверью перед носом своего ухажера. Ася сняла эту сцену. Должно было получиться весьма недурно: силуэт мужчины, который смотрит вслед удаляющейся машине, из которой высунута рука со средним пальцем. Надо чебэшечку сделать, подумала Ася и сунула в рот остатки сосиски в тесте.

Через неделю в универе Ася узнала, что студентку пятого курса нашли убитой под Сестрорецком. Факультет стоял на ушах, милиция опрашивала всех подряд. Ася не знала лично эту девушку, но, когда ей показали фотографию, вдруг поняла: это та самая фифа в короткой юбке, которую она видела на набережной. И, судя по всему, Ася последняя видела ее в живых.

– Ты чё, вообще не в курсах? – спросила Асю одногруппница, когда они обедали в университетской столовой. – Она ж мутила с преподом. Такой смазливый аспирант. Выхин вроде фамилия. Он ей типа изменил с второкурсницей. А они ж пожениться хотели. По-моему, девки с ее курса говорили, даже беременная была.

Ася молча жевала рыбный салат из консервов.

– Короче, его уже взяли. Сядет, по ходу, надолго.

Всю ночь Ася не могла уснуть. Посреди ночи она пробралась мимо спящей технички тети Веры, отстегнула свой велосипед от парковки и поехала к водонапорной башне на Галерной гавани. Там в одном из гаражей была фотошкола для детей, где она подрабатывала. Дядя Миша, который организовал эту школу, работал на биофаке сторожем, а в молодости – военкором в Афганистане. Потом всю жизнь в газете «Труд» фотокором, а на пенсии вернулся в родной Питер. Ася часто ночевала в гараже среди оборудования на старом потрескавшемся кожаном диване, могла сутками не вылезать на воздух, печатая свои километровые пленки.

– Где же ты, черт!

Ася рылась в огромной картонной коробке с кучей проявленных «бочонков». И тут она вспомнила, что ту самую пленку, где запечатлена девушка и Выхин, она так и не проявила. Ася включила оборудование, достала химикаты и приготовилась к работе.

Готовые фотографии Ася отвезла в отделение полиции. Следователь долго их рассматривал, недоверчиво глядя на Асю. Потом молча засунул в папку, а Асю выпроводил, даже не поблагодарив. Через неделю Выхина отпустили, а в тюрьму сел ублюдок, на счету которого было не меньше пяти убитых девушек в Ленинградской области.

…Замок снова громко то ли щелкнул, то ли хрустнул. Ася спохватилась спросонья. Родители ушли на работу, часы показывали 7:30. Ася в одежде полулежала на полу. Вокруг валялись снимки, а на коленях – та самая фотография с «факом». Последний привет-пока некогда живого человека. Фургон громко икнул, и в комнате воцарилась тишина. Начинался новый день.

XIII

Крот обычно тусовался за барной стойкой, и Денис не удивился, когда его лысеющая макушка засверкала среди других голов.

– Ну что, пятница-развратница? – Денис ткнул Крота кулаком между лопаток.

– Тьфу ты, черт лысый!

Крот разлил коктейль себе на рубаху.

– Денис, ну ек-макарек!

– Ты с каких пор сосешь петушков?

– Чё?

– Коктейли пьешь с каких пор?

Крот плюнул в сторону.

– Это не мне! А вон той побрякушечке с блестяшками!

Денис прищурился.

– Боже, с каких пор в гламурном московском клубе тусуются подобные индюшки?

Крот насупился.

– Сам ты индюшка! А кстати, ты чего тут? Тесть отпустил? Долго стоял на коленках? А горох был?

– Придурок.

Крот по-доброму засмеялся.

– Слушай, Денис, ты крутой следак. Ты столько дел раскрыл, столько мерзоты упаковал. Ты Москву чище делаешь. Да что Москву! Россию! И какой-то дряхлый пень тебя натягивает! Тебе б вообще в кабинете сидеть, задрав ботиночки со стерильной подошвой, а ты бегаешь по заблеванным подворотням, хотя не обязан, ты ж не опер!

– Закрыли тему, Крот. Расскажи лучше, как там дела сегодня? Новое что-нибудь по жмурику с Сортировочной было?

Крот подмигнул блестящей побрякушке и поставил коктейль на стойку.

– Мотя только про алкоголь в крови рассказал. И все. Ждем более подробных результатов от ребят из лаборатории. Но это не быстро, ты же знаешь.

– Меня смущают его волдыри на руках. Причем на одной – ладонь. На другой – кончики пальцев.

– Прям загадка для Шерлока, ага.

– Завтра поеду общаться с его семьей. Адрес есть?

– Да, в Королеве.

– О, чертов Королев.

– Чем тебе не нравится Королев?

Денис позвал рукой бармена.

– Никогда не любил космос. Ни фильмы, ни книги, ни истории.

– А как же Юрий Гагарин?

– Я больше по Светланам Савицким. Или Валям Терешковым. Извини.

Крот громко засмеялся и, взяв коктейли, ушел к побрякушке. Бухарин погрузился в свои мысли. Заказав 50 граммов виски, он постучал кончиками пальцев по стойке. Раньше вся эта атмосфера безудержного веселья была ему близка. Он обожал сливаться с безликой клубной массой и отдаваться ее броуновскому движению, которое успокаивало и заряжало энергией, как аккумулятор. Водка, виски, джин, энергетики – все это смешивалось в его желудке, который не нуждался в закуске и никогда не давал сбоев. До того самого дня, когда он потерял свою напарницу. С тех пор он мог часами валяться в туалете после нескольких выпитых рюмок. Организм явно сдал, и это было очень тяжело осознать.

После разговора с Олей настроение упало. Нужно было поднять его дозой виски – и как можно быстрее. Оля. Когда-то он совершил одну очень большую ошибку, хотя ошибок больших и малых у него было, конечно, предостаточно. Он запал на сестру Ритки. Напарница, конечно же, была против: она знала, что Бухарин – тип ненадежный, да еще и женат. Они разругались, Ритка хотела даже уйти из СК. Но Шмелев тогда разрулил взрывоопасную ситуацию, взяв с Бухарина слово не доводить дело в прямом смысле до греха. Они помирились. Однако натура Дениса перевоспитанию не поддавалась, поэтому он встретился с Олей тайно тем же вечером. Высокая блондинка, психолог по образованию, молчалива и ненавязчива. Она была полной противоположностью Вике, и это его заводило. Иногда он хотел спросить у Оли как у специалиста: почему? Почему после свадьбы ему стало нравиться все то, что является полной противоположностью собственной жене? Впрочем, как только он открыл рот, чтобы задать этот вопрос, звук комом стал у него в горле. Это было чувство вины. Но! Не перед женой, а перед… напарницей! Он ведь дал слово не лезть к Оле и сейчас находится в шаге от предательства. Первый раз в жизни его посетила феноменальная мысль: между мужчиной и женщиной возможна дружба. Мало того: у него – Дениса Бухарина, первого альфа-самца Москвы, – есть друг-женщина!

– Я не могу. Прости.

Оля стояла ошеломленная и, возможно, раздавленная. Это унизительно – когда тебя обламывает вот такой альфа-самец. И сейчас, нависая над барной стойкой, он понимал, что унизил ее своим отказом и, возможно, нанес травму. Оля перестала общаться с Риткой, а через пару недель их засосала работа без сна и отдыха. Об Оле он стал вспоминать все реже, и лишь смерть Ритки столкнула их снова. Денис сам позвонил сказать ей о сестре, и ту ночь они провели вместе: она рыдала на его плече, а он выкурил блок сигарет и наутро едва встал на ноги, пытаясь утихомирить вырывающееся от передоза никотином сердце. Следующая их встреча случилась через полгода после смерти напарницы. Сегодня.

– Нет, надо как-то завершить этот чертов гештальт, – прошипел себе под нос Денис, опрокинул стопку в рот и вышел из клуба.

За каких-то 20 минут он долетел до дома Оли, припарковался во дворе и побежал к подъезду. Вспомнить код удалось не сразу, но как только стандартный голос промямлил: «Дверь открыта», Денис почувствовал жгучую боль на затылке. А дальше – кромешная тьма.