Текст книги "Древолаз"
Автор книги: Марина Павлова
Жанр: Современные детективы, Детективы
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 5 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
XIX
Денис занял свое место у иллюминатора прямо над крылом. Он всегда думал, что оно самое безопасное, пока однажды в клубе не подцепил стюардессу «Эмирэйтс», которая после бурной ночи рассказала ему, что лучше садиться у прохода в самом хвосте самолета. Никто не хочет занимать это неудобное место, но по статистике именно там выживает самый большой процент пассажиров.
Люди постепенно заполняли салон, и Денис молился, чтобы кто-нибудь с ребенком не устроился рядом с ним. Он закинул таблетку антидепрессанта в рот и закрыл глаза. Хотелось быстрее уснуть, вот только раны на лице так саднили, а ребра ныли, что вряд ли ему удастся даже задремать.
Разговор с родителями парня с Сортировочной не дал никакой зацепки, кроме адреса узбекской закусочной, где работала его девушка. Больше всего Бухарину хотелось помчаться сейчас на «Пражскую», но рисковать Олей он не мог. Зная своего тестя, который слов на ветер не бросал, он решил послушно сесть в самолет до Питера. Однако мысли о «сортировочном» не оставляли его. Ну погиб очередной наркоман, ну бывает. В Москве каждые две минуты гибнет какой-нибудь неудачник, а бумажек на них заполнять нужно тонны.
Самолет завел двигатели. Бухарин вытащил айфон и набрал номер.
– Егоркин? Что по начинке мобильника Сорокина? Что-то интересное есть?
– Изучаем, Денис. Был «Вайбер», «Телеграм» и «ВКонтакте».
– Переписку с Динарой, Дамирой или что-то подобное увидишь – обрати внимание. И слей мне всю его телефонную книжку на мыло.
Денис отключил телефон и закрыл глаза.
– Денис, вы следуете многовековой моде? – низкий женский голос заставил Бухарина подскочить на своем месте.
Он повернул голову и непонимающе захлопал ресницами. Перед ним была до боли знакомая женщина лет сорока пяти или чуть старше, но он в упор не помнил, откуда ее знает.
– Чего? Какая мода? Простите.
– Мода на шрамы.
Денис машинально потрогал разбитые губы и ухмыльнулся. Женщина вдруг резко потеряла к нему интерес и спокойно застегнула ремень. Бухарин же думал, как начать разговор: желание выяснить, откуда эта дама его знает, теперь не отпустит.
– Не волнуйтесь, я уже поняла, что вы меня не помните. Ваш отец познакомил нас. Он занимался нашим иском против авиакомпании, когда они нарушили договор и отказались распространять наши издания.
– Ах, да. Вечеринка в «Балчуге». Конечно, помню. Алла… Петровна?
– Ирина Дмитриевна.
Денис съежился от неловкости и уперся коленками в сиденье спереди.
– Вы зачем в Питер? – спросила Ирина Дмитриевна.
– На новое место жительства.
– Вот как? Любопытно.
– А мне-то как любопытно. А вы зачем?
– Я открыла новое онлайн-издание. Бумажный глянец, увы, уже на ИВЛ. Но там такой бардак, что, думаю, как бы не пришлось все прикрыть к чертовой матери. Девушка, коньячку можно?
Стюардесса склонилась над сиденьем, и Денис сделал попытку изучить содержимое ее декольте. Но форма была разработана таким образом, чтобы подобные Денису товарищи не смогли этого сделать.
– Извините, пожалуйста, мы начинаем рулежку, поэтому напитки и еда будут поданы чуть позже, как только самолет наберет необходимую высоту.
Денис вспомнил эту загадочную даму. Его отец – известный в Москве адвокат – знал всех состоятельных и влиятельных людей в городе. Для него статус равнялся жизни. Нет статуса – нет жизни. Без статуса жизнь не жизнь. И все в таком роде. Ирина Дмитриевна Кострова была владелицей крупного издательского холдинга Mediastar, поэтому отец просто обязан был знать ее лично. Дениса тошнило от этого отцовского подхода с ранней юности, когда он стал соображать, что такое имя, репутация и тот самый статус. Даже семья была для адвоката не таким важным, как все вышеперечисленные понятия.
Вспомнив об отце, Денис почувствовал дурноту. Возможно, это перепад давления (самолет стремительно набирал высоту), но себя не обманешь. Именно такое чувство Денис и испытывал, когда речь заходила о Бухарине-старшем – успешном, классном профессионале, но закоренелом эгоисте и отвратительном отце.
Родители развелись сто лет назад, когда Денис еще учился в школе. Это был класс пятый, и до того случая он ни разу не видел человеческой подлости. Именно так он назвал поступок отца, который, придя вечером из ресторана, ударил маму по лицу. Отец выиграл тогда дело какого-то коррупционера и нажрался до свинячьего визга. Он швырял деньги по всей квартире и орал на мать за то, что она имела неосторожность упрекнуть его за позднее возвращение домой в нетрезвом виде. Удар был несильный, но меткий. Кровь хлынула на новый ковер, отец разозлился еще больше и толкнул мать на диван. Дальше Денис помнит отрывками. Он прыгнул на спину отца, тот не удержался и рухнул на журнальный столик. Денис бил отца по голове, спине, потом колотил пол кулаками и наутро проснулся с разбитыми костяшками пальцев. С тех пор отца он ненавидел и жил в неполной семье.
XX
Ася шла по тропинке к реке. Она дошла до бревна, откуда открывался чудесный вид на залив, села покурить и подумать. Мимо проплывала баржа, на которой Асе больше всего хотелось сейчас оказаться. Она не доснимала свадьбу Толика, бросила парочку на ступеньках ЗАГСа, да еще и средний палец показала на прощание. Последней каплей стал момент, когда она выбирала ракурс, а сзади к ней недвусмысленно пристроился свидетель Мордоворот. Этим хмырем оказался вовсе не огромный детина, каким его она представляла изначально. Это был худой, серый коротышка с ужасным запахом изо рта. Он как увидел Асю – так и не переставал к ней клеиться. Кичился ключами от последней модели какого-то китайского псевдоджипа и говорил, что за неделю на заднем сиденье этого корыта побывало не меньше полусотни девок. Когда он стал распускать руки и говорить, что Ася – обслуга на свадьбе друга, ее терпение лопнуло. Мордоворот получил в глаз фотоаппаратом, свадьба осталась без фотографа. Мама обрывала телефон Аси, писала истеричные сообщения, что их семья опозорена, что у нее больше нет дочери, что Фургон – теперь единственный ее ребенок. Последнее было о том, что Асе нужно обратиться к врачу и что отец Олега – умнейший человек. Ася собрала вещи, забежала к бабушке, которая вручила ей пакет горячих булочек, и пошла на реку искать отца.
– Ты что тут? – услышала Ася его голос.
Он стоял с ведерком, откуда торчали хвосты полуживых рыб. Отец сел рядом и покосился на догорающий окурок между пальцев Аси.
– Ты б не увлекалась особо… Лучше водку пей. – Ася затушила сигарету. – Сняла уже все? – Ася отрицательно покачала головой. – А что? Сбежала?
– Ну вот такая у тебя дочь.
Отец посмеялся и покачал головой.
– Я удивился, что ты вообще согласилась снимать этих дурачков.
Ася посмотрела на отца.
– Пап, как ты тут живешь?
Отец пожал плечами.
– А где лучше-то? В Москве загаженной? Или в Америке той, где то негров стреляют белые, то негры белых? Везде ж свои проблемы. Надо делать то, что хочешь. Не хочешь на свадьбу дурачков – не иди. Я вот на рыбалку пошел. Рыбы наловил. А мамка как посерпает сегодня ухи, так сразу орать перестанет.
– Но у меня нет работы. Соответственно, нет денег. А свадьба, как ты говоришь, дурачков могла бы мне их дать.
– На панели тоже работают. И что, ты ради денег туда полезешь? – Папа рассмеялся и положил руку на Асино плечо. Рыбьи хвосты нервно подергивались в ведре.
– Как ты думаешь, почему я уволилась с кафедры?
Отец задумчиво вглядывался в морскую гладь.
– Из-за денег?
– Ты же понимаешь, что деньги – это всегда пункт номер два. Номер один – всегда что-то другое.
– Иногда я боюсь услышать, как звучит твой пункт номер один.
– Не только ты, – грустно усмехнулась Ася.
Отец пнул ведро с рыбами, и те послушно заглохли.
– Твой выбор профессии не случаен.
Ася удивленно посмотрела на отца.
– Твоя бабуля всегда мечтала стать археологом.
– Ты шутишь?
– Не-а. Она ж у нас двинутая на легенде, что мы с тобой потомки викингов.
– Ну это не новость. Весь Выборг, похоже, в курсе.
– Это да. Но ты никогда не задавалась вопросом, почему бабуля на этом завернута?
Ася пожала плечами и посмотрела на папин висок, давно уже побелевший, хотя раньше у него был странный оттенок. Казалось, что папа брюнет, но при ближайшем рассмотрении были отчетливо видны рыжие отливы.
– Прабабушка передала это твоей бабуле.
– Это? Что «это»? И кому прабабушка? Тебе, мне?
– Прабабушка нашей бабули. Она передала ей монету времен Густава Вазы. Знаешь, кто такой?
– Ну знаю, конечно. Шведский король, при нем Библию на шведский перевели, и он основал регулярный флот.
Отец подозрительно посмотрел на Асю.
– Ты замуж хочешь?
Ася непонимающе захлопала ресницами.
– А при чем тут Густав Ваза?
– Да при том! Ты слишком умная! В поиске мужа тебе информация про Густава Вазу только помешает.
– Значит, буду костям рассказывать про королей. Они молчат, а я люблю, когда молчат.
– Ладно, не дуйся. Короче, про Вазу. Точнее, про бабулю. Она мечтала всегда искать какие-то древности, копаться в старом барахле.
– А возможно, что эту монету нашли просто в каком-то здании Выборга или даже в луже около замка Олафа?
Отец пожал плечами:
– Всем нам нужно в жизни что-то, за что можно ухватиться, когда идешь на дно.
– Бабуля шла на дно?
– В отличие от тебя она начала жить по своим правилам только на пенсии.
– Хорошо, что смогла!
– Не все так считают. Но она молодец, да.
Отец встал и похлопал Асю по плечу.
– Я домой. А мамке ты позвони или напиши хотя бы. Если не вернешься.
Отец взял ведро с притихшими рыбами и, щелкнув Асю по носу, пошел по тропинке.
– Бабуль? – Ася дождалась, пока отец скроется за поворотом, и набрала номер. – Прости меня. Я приеду в следующий раз, и ты мне покажешь монету, ладно? Нет, папа не козел и не старый. Испортил все? Ладно, ладно, пока!
Ася забросила рюкзак на плечо и пошла по тропинке, рассматривая, как заходящее солнце оставляет нежно-оранжевый след на стволах древних деревьев.
XXI
Вздремнуть так и не удалось. Ирина Дмитриевна ни слова больше не сказала в полете, она была чем-то загружена, и мысли не переставали морщить ее ухоженный лоб. Денис пялился в иллюминатор, съежившись от мучившей его боли во всем теле.
К маме ехать было нельзя. Она упадет в обморок, увидев его распухшую рожу, а когда полезет обниматься, то нечаянно придавит, вполне возможно, сломанное ребро. Оставалось поселиться в гостинице. Недалеко от дома матери был отличный финский отель, где можно было пару дней зализывать раны, а затем предстать вполне приличным сыном.
– Удачи вам, Денис, – сказала Ирина Дмитриевна около ленты выдачи багажа.
– И вам хорошего разрешения ваших проблем, – ответил вежливо Бухарин.
Среди знакомых отца все-таки находились приличные люди. Правда, о приличии этой дамы Денис не знал ничего, но она хотя бы вызывала уважение.
Бухарин сел в такси и набрал Вику. Жена не отвечала ни на сообщения в «Вайбере», ни на звонки. Интересно, что наплел ей этот старый извращенец тесть? Раньше она принимала Дениса даже после жутких загулов, когда его рубашка еще вовсю благоухала чужими духами. А тут – на ровном месте, когда не было и намека на измену… Видимо, чудовище просто выбрало определенный момент и решило взять судьбу Дениса в свои руки. Интересно, что будет дальше? Развод? Раздел имущества? Почему-то в первую очередь Денис подумал о своей норе в башне. Она была куплена на деньги, подаренные тестем и отцом Дениса. То есть ее также придется пилить пополам. Хотя какой смысл думать сейчас об этом? Тесть не позволит Денису вернуться в Москву, он это дал ясно понять. Инстинктивно Бухарин пощупал разбитые губы и поморщился. Не от боли, а от отвращения к самому себе. Как можно было попасть в такую ловушку? Желание жить безбедно? Получать прощение даже тогда, когда его в принципе нельзя получать? Страх перед сильными мира сего? Желание не уступать отцу – везунчику по жизни и отъявленному негодяю?
Мобильник в руке Дениса завибрировал.
– Бухарин слушает.
– Здравствуйте, Бухарин. – Незнакомый мужской голос откашлялся и продолжил: – Это майор полиции Якобзон. Ожидаем вас сегодня в обед по адресу: улица Турбинная, 8, Пятое отделение полиции Кировского района города Санкт-Петербург. Без опозданий просьба.
Денис стиснул зубы и тихо ответил: «Буду». Какой еще, к черту, Якобзон?
Заплатив таксисту, Бухарин вылез из машины и осмотрелся. Родная Восьмая линия, по которой он носился к Неве, вечные сквозняки и изморось. Ну, здравствуй, дом. Хотя дом его на самом деле очень далеко отсюда – на улице Наличной, в очень непрезентабельном районе Васьки. А вот и вполне сносный финский отель, в котором убойные завтраки, после которых весь день можно не думать о еде. Они с Викой тут останавливались на Новый год, чтобы было ближе ходить к маме в гости. Правда, были в гостях они всего лишь пару раз за три года совместной жизни. Вика не знала, кто такой Вальтер Скотт, чем очень расстроила мать Дениса – доцента филфака СПбГУ, специалиста по английской литературе. Информация о том, что Вика прочитала всего «Гарри Поттера», не особо впечатлила заслуженного филолога.
– Будущее за фрилансерами, – попыталась еще раз реабилитироваться Вика, почему-то ляпнув эту неизвестно откуда появившуюся в ее красивой, но не очень умной голове мысль.
Мать Дениса изобразила заинтересованность и ответила:
– Тогда вам точно понравится Вальтер Скотт, так как он первый из всех мировых писателей написал о фрилансере.
– Да? И кто это был? – заинтересовался Денис.
– Айвенго.
– Ого! – воскликнула Вика. – А как роман называется?
Денис прикрыл ладонью лицо и отхлебнул выше нормы красного вина.
– «Айвенго», – спокойно ответила мать, медленно насаживая на вилку кусочек черри.
Питер всегда поднимал ему настроение. Даже в дождь, снег или другую типичную для этой части света пургу. Здесь не было запретов, было море и не так много понтов, как в Москве. И все же он почему-то удрал в эту самую Москву. Поближе к отцу, с которым не хотел встречаться, подальше от матери, которую любил больше всех на свете.
По пути из Пулково в город Бухарин ощутил какое-то странное чувство. Ему казалось, что он не скучает по Питеру и вообще не знает, что такое скучать. Но сейчас он ощутил жгучую тоску по Москве. Как будто его лишили любимого существа, без которого жить было невыносимо, хотя при жизни этого существа даже мыслей не было о подобных чувствах. По ком он скучал? По своей жене Вике? По своему отделу? По убежищу в башне? Или по Оле? При мысли о сестре своей мертвой напарницы он вздрогнул. Она вызывала у него противоречивые чувства. Грусть и вину. Обжигающую вину. Ведь сейчас своими действиями он подверг ее опасности. Бухарин не сомневался, что его тесть может навредить Оле. Ради своей дочери отставной фээсбэшник был способен на все.
Окинув взглядом здание отеля, Бухарин вдруг пошел в сторону Невы. Он неожиданно понял, что ему не хочется входить эту гостиницу, погружаться в ее атмосферу, которая засела в его мозгу в виде слишком приятных воспоминаний. Нужно что-то новое. В самолете он услышал адрес отеля, в который летела парочка, сидевшая позади. Колени этих людей не били в кресло Дениса, как это часто бывает, и не подпирали его спину. Вместо адресов пафосных ресторанов они обсуждали музеи. Долго спорили, куда лучше пойти сначала – в Музей Набокова или в Кунсткамеру.
– Галерная, 50, – сказал Денис водителю, машину которого, как это обычно бывает в Питере, он поймал прямо на улице.
– Галерная, 50, – пробубнил себе под нос шофер, вокруг шеи которого почему-то была повязана арафатка.
Чем дальше машина удалялась от Восьмой линии, тем спокойнее чувствовал себя Бухарин. С каких, черт возьми, пор он стал такой нервный? Ответ был очевиден: все проблемы с психикой начались после смерти его напарницы Ритки. Но сколько это будет продолжаться?
– Галерная, 50, – пробубнил снова водитель в арафатке и резко тормознул около доходного дома.
Бухарин вышел из машины и набрал в легкие кислорода. Родной питерский воздух, который при долгом отсутствии сбивает с ног, переполняя артерии и сосуды холодной балтийской свежестью. Но долго стоять на улице не хотелось, и Бухарин, как летучая мышь, сбитая с маршрута и пытающаяся найти укрытие, быстро вошел в здание.
Денис стоял у ресепшена, заполняя бланки. В кармане завибрировал айфон. Московский номер.
– Бухарин.
– Бывший следователь Бухарин.
Голос Жданова. Тупого напыщенного следака, который всем своим видом показывал, как ненавидит Бухарина.
– Чем обязан?
Жданов откашлялся.
– Кто тебе давал право допрашивать свидетелей? Ты больше не работаешь в СК. Неудачник и заноза в заднице нормальных людей. Не завидую твоему начальству. Если оно вообще будет.
Денис выдохнул. Он так сильно сдавил трубку, что почувствовал, как пальцы холодеют и в них начинает покалывать.
– Все?
– Если я узнаю, что ты суешь свой поганый нос в нашу работу… Ты меня понял, короче.
– Не-а. Язык приматов мне не знаком.
Бухарин отключил айфон и мило улыбнулся девушке-администратору. Видимо, Жданова поставили на его место. Бедный Крот, нелегко ему придется с новым напарничком. Денис взял ключи от номера и пошел в поисках своего убежища, надеясь, что содержимое бара успокоит его закипающий после короткого разговора со Ждановым мозг.
XXII
С Финляндского вокзала Ася добиралась до Галерной гавани очень долго. На Ваське она провела все пять лет учебы в университете, и гавань знала очень хорошо. Как раз неподалеку были гаражи, где она зависала сутками, печатая свои пленки. Здесь не было туристов, как в центре, хотя все ее однокурсницы любили тусить именно там. Весна в Питере, как и зима, и осень, и уж тем более лето, всегда была запружена разными национальностями, которые развозили по Северной столице свои ожидания, впечатления, надежды, мысли и вирусы.
Кисель написал адрес, где они должны встретиться, чтобы передать ей ключи от своей берлоги. Там Асе предстояло разместиться на некоторое время, пока она не найдет работу и не снимет собственный уголок. Интересно, что за конуру нашел Кисель в качестве местообитания? Этот огромный по росту и телосложению дядька не мыслил жизни без компьютеров, в которых разбирался как бог. Хотя никакого образования он не получил, в отличие от Аси. Они с Киселем много общались в Выборге, однако после школы дороги их разошлись. Ася уехала в Питер учиться, а Кисель остался в родном городе. Через пару месяцев он просто исчез, и мама говорила, что вроде бы он уехал в Финку, но кто-то из соседей видел его в «Шоколаднице» около Московского вокзала в СПб. Больше Ася о нем ничего не слышала лет шесть.
Однажды она снимала на пароходе вечеринку крупной корпорации по каким-то инновациям. В выходные Ася частенько подрабатывала, чтобы доказать Олегу, что не только он добытчик в их псевдосемье. На этом мероприятии она запомнила только слова «Сколково», «миллиард долларов» и «передовые умы России». У нее эти словосочетания вызывали вполне определенные ассоциации: очкастые задроты, ковыряющиеся в ноутбуках и своих носах. Но на пароходе она увидела разношерстную публику: вполне приличных молодых людей и их начальников в презентабельных костюмах. Она даже готова была изменить свое мнение о задротах, но вдруг увидела какое-то рыхлое создание с до боли знакомыми алыми щеками. Кисель! Тогда она узнала, что он работает в Москве программистом, зашибает кучу денег, но планирует все это бросить. Ася тоже бросила все. Любимую работу, Олега, хотя для нее – понаехавшей – этот вариант был единственно верным решением и возможностью зацепиться в Питере, особо не напрягаясь. Вот только Асю почему-то тянуло на волю, где не было ничего и одновременно было все.
«Купи пышек на Большой Конюшенной. Жрать охота», – написал в СМС Кисель. Вообще он не был наглым парнем, но ехать специально на Большую Конюшенную, направляясь на Васильевский остров, – это, конечно, странная траектория для Аси, а для Киселя – верх наглости.
После той встречи на корпоративе они больше не виделись, поэтому Ася была очень удивлена, когда увидела Киселя с огромной, как у викинга, бородой, через которую пробивались все те же алые щеки. На макушке красовалась красная шапка с надписью Kusto.
– Решил барбершопы озолотить? – спросила Ася, стукаясь своим мелким кулаком об огромный кулак приятеля.
– Да с Бали все никак не сбрею, привык.
– Ты был на Бали, мажор чертов?
– Три года. Как тогда с тобой увиделись, я уволился с еще одним чуваком из фирмы, и поехали смотреть, как выглядит рай.
– И как?
– В первый месяц переболел какой-то местной чумой, чуть не сдох. Потом все было шикарно, а через два года к нам в бунгало ввалились местные полицейские и отвезли в подвал. Там крысы, комары и чья-то рука сгнившая валялась.
– С ума сойти, – промямлила Ася, переминаясь с ноги на ногу. – Так куда идем? Где апартаменты?
Кисель указал рукой в сторону какой-то обшарпанной посудины, пришвартованной сразу у старой водонапорной башни.
– Сильвупле, мадам.
– Я мадемуазель, придурок.
– Все еще? Почему-то не удивлен.
Ася подошла к корытине и присела на корточки, с ужасом разглядывая ее.
– Ты… тут живешь?
Кисель с нехарактерной для него ловкостью оказался на посудине и протянул руку Асе.
– Я не уверена, что хочу туда.
– Не бузи. Давай руку.
Ася протянула руку, Кисель ловко обхватил ее за талию и поставил, как куклу, на лодку. Слегка покачивало, и у Аси вмиг развилась морская болезнь.
– Так, Кисель… Может, лучше на берегу поговорим?
– Сейчас успокоится. Короче. Рассказываю. Это лодка тысяча девятьсот тридцать пятого года, изначальная ее функция заключалась в том, чтобы возить инженеров, которые строили вокруг Амстердама дамбу, то есть это было еще до Второй мировой войны. Старушке сейчас больше восьмидесяти.
– Она не развалится от твоего веса?
– Нет. Слушай дальше. Это бэкдекер – классическое голландское судно, заднекаютный канальный прогулочный катер. Я в нем плотно покопался, восстанавливал какие-то детали, двери, установил музыку, в общем, сделал все так, как нам хочется. Но глобально ничего не менял. Мне эта посудина в пятьсот косарей обошлась, ремонт и доделки – еще, наверное, тысяч в двести.
Ася достала пакет с бабушкиными булочками и протянула одну Киселю.
– А чья она?
– Да музыканта одного, в рок-группе играл на басах. Укатил в Берлин. Ну и подогнал суденышко по знакомству.
– Кофе есть?
Кисель молча кивнул и пошел в закуток, заменяющий кухню.
– И чё дальше? С Бали-то?
– Дальше пришел какой-то перец из посольства, сказал, что поможет не превратиться в сгнившую руку, если будем работать на какого-то мужика. Дали подумать сутки. Но мы быстрее подумали, потому что комар укусил этого чувака из фирмы, и у него стало отекать лицо.
– Гадость какая.
– А? Да.
– Я про кофе твой.
Кисель пожал плечами.
– Я так понимаю, что работать на какого-то мужика без имени – это сродни заключить договор с дьяволом?
– Я подробностей не знаю до сих пор. Чувак из фирмы знает больше, все, в общем-то, из-за него и произошло. Он взломал на Бали сервер какой-то, типа криминальную сеть, которая порнуху клепает. Оказалось, это подразделение американской разведки. Ну как-то так.
– Понятно. И они решили, что лучше такие мозги тут оставить и прикормить, пока америкосы не сделали это. Слушай, это какой-то дешевый боевик.
– Лучше б порно, да? – Кисель истерично усмехнулся и затих. – Ну, эта работка вовсе не мешает жить, как хочется. Даже наоборот. Да и по мелочи там всё: адреса пробить, счета в банках… Отследить денежные потоки.
Ася увидела небрежно валяющиеся на полу книги. Она подняла обе и ухмыльнулась. «Уолден, или Жизнь в лесу» Генри Дэвида Торро и «Норвежский лес» Ларса Миттинга.
– Ты учишься рубить дрова?
Кисель вымыл кружки и аккуратно вытер руки о полотенце.
– Читала?
– Да. Особенно впечатлила таблица сгорания каждого вида древесины.
– Я читаю сейчас про технику колки дров. У меня избушка в лесу. Прикупил, чтоб было где дышать кислородом.
– И где избушка?
– Недалеко от Озерков. В лесу. Купил кусок земли. Приезжай в гости, белку зажарим.
– Чего?
Кисель ухмыльнулся, взял книги и пошел в комнату. Ася поплелась за ним.
– Это ж маяк Стирсудден там недалеко?
Кисель хмыкнул.
– Да ты буржуище!
Кисель снова хмыкнул:
– Слушай, ну мужики бабки должны как-то тратить. А моя «Сатори» будет очень расточительной дамой, чую.
– Сатори?
– В дзен-буддизме момент просветления. Оп! И ты в нирване, постиг природу Будды.
– Сколько ж всего изменилось, Кисель, за то время, пока мы не виделись.
Кисель аккуратно сложил книги и сверху бросил майку с изображением заходящего солнца и стоящей доской для серфинга. Рядом красовалась надпись Bali.
– Да, кстати. Я твое резюме отправил в Mediastar. И фоточки, которые «вконтактике» ты выкладывала. То-се… Ответ пришел. И задание. На, читай.
Кисель открыл ноутбук и небрежно сунул его Асе. Та пыталась прийти в себя от резко накрывшей волны неожиданной информации.
– Это сайт московского издательства Mediastar. Знаешь такое? – В ответ Ася лишь потупилась. – Почему я знаю, а ты нет? Короче. Это лидеры издательского бизнеса в России и ближайшем зарубежье, под их началом выпуск практически всех бортовых журналов ведущих российских авиакомпаний, плюс лайфстайл. Годовой оборот…
– Стой. Сейчас голова взорвется. А какая работа?
Кисель закрыл вкладку сайта и отрыл какой-то странный документ с фото Аси. Она приблизилась к монитору и открыла рот.
– Мое резюме?
– Читай-читай. Только не ори.
– Опыт работы в иностранных СМИ, командировки в… Ты что, спятил? Это ж бред! Никто не поверит! Я английский в школе последний раз слышала!
– Уже поверили. На, читай. Я, между прочим, и представился как ты любишь, не полным именем.
Кисель открыл письмо на ящике, который был заведен на имя Аси.
– Уважаемая Ася, нас впечатлил ваш послужной список и опыт работы. Мы ждем от вас фотографии по нижеуказанным темам к утру понедельника. Спасибо за проявленный интерес к нашей компании. Главный редактор онлайн-издания SPB-Life Роман Яшин.
– Что за Роман Яшин и SPB-Life?
– Тут же написано. Роман Яшин – главный редактор SPB-Life. А SPB-Life – новое онлайн-издание, которое москвичи открывают тут.
Ася закусила губу, было видно, что она волнуется и никак не может собрать мысли в кучу.
– Иди снимай!
Ася удивленно посмотрела на Киселя и вдруг неожиданно для самой себя схватила майку с доской.
– Оставь мне. Давно мечтала там побывать.
– Она ношеная, – сказал Кисель, и его алые щеки стали багровее заходящего балийского солнца.
Ася посмотрела в иллюминатор. Солнце садилось, а от мамы пришло еще одно СМС с вопросом: «Где ты будешь жить?» Ася не ответила, лишь сунула старый смартфон с треснутым экраном поглубже в карман.
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?