Текст книги "Однажды была осень"

За воротами Валентина ждал «Лендровер». Озадаченная таким поворотом, Лина приникла к стеклу – и не успела отскочить в сторону, когда Валентин, садясь в машину, обернулся, увидел ее в окне и показал ей поднятый вверх большой палец. Кажется, он еще и улыбался. Вот сволочь!

Кипя злой энергией, Лина спустилась вниз… и вдруг поняла, что ужасно хочет есть. Она ела очень мало в последние дни, по большей части пила чай или кофе. Причем раньше, когда ей приходилось садиться на несколько дней на строгую диету, она ежеминутно думала только о еде, о том, как бы удержаться и не съесть чего-нибудь. А тут – надо же – пробегала несколько дней и не вспомнила. Что он там плел про зал ожидания? Главное – не смотреть поминутно на табло и найти себе занятие. Что ж, посмотрим…

Не тратя времени на подогревание, Лина принялась ложкой подгребать к краю сковородки оставшиеся кусочки курицы, другой рукой отламывая хлеб. Подобрав все до капли и прислушавшись к себе, она соорудила еще пару тостов с сыром. А потом налила полный бокал вина и выпила за свое здоровье. После чего, сытая и умиротворенная, пошла спать.

Она так разозлилась на Валентина, что даже утром, проснувшись непривычно рано, не повернулась на другой бок, а вскочила и принялась за ревизию своего ежедневника. Ничего себе, сколько она всего пропустила, даже не позвонив и не предупредив об этом заинтересованных людей! Допустим, тренер по йоге ее простит (а куда он денется), стоматологу надо непременно позвонить и извиниться. А вот к Бусиному парикмахеру запись на месяц вперед, и что теперь делать – вопрос (Лина старалась не называть мастера, который стриг Буську, грубым собачьим словом «грумер», просто был ее парикмахер – и Буськин, к Лининому записаться было куда проще). Еще и заседание попечительского совета филармонии прошло без нее. Нет, так не годится. Список дел на сегодня будет выполнен от и до, начиная с аквааэробики и далее по списку.

Привычный ритм жизни с переездами и пробками, звонками, встречами, разговорами захватил, завертел, не давая опомниться и перевести дух. Домой Лина вернулась за полночь, честно отбыв положенное время на презентации выставки местных фотохудожников. Выставку организовал бутик сотовых телефонов известного элитного бренда, поэтому Лина, не особенно интересовавшаяся современным фотоискусством, больше любовалась витринами. Заодно присмотрела там подарок для Сергея: телефон с рамкой из дамасской стали, как объяснил владелец бутика, вручную отполированной и протравленной, чтобы выявить узор дамаска, с панелями из сапфира и кнопками из нержавеющей стали. Новый год не за горами, а эта вещь просто создана для Сергея – очень дорогая и в то же время сдержанная, некрикливая, как раз для мужчин, которые знают себе цену и не любят общепризнанных побрякушек. А себе… себе на Новый год она попросит золотую подвеску авторской работы, которую видела недавно в ювелирном салоне и на которую определенно положила глаз. Да и новая шубка, кстати сказать, не помешала бы, эта уже примелькалась всем подружкам. Хотя нет, шубка – это само собой, не может же она ходить третью зиму в одном и том же, как студентка. Так что, пожалуй, подвеску. Привычное размеренное течение мыслей, вернувшихся в нормальное русло, ее успокоило и обрадовало. Сергей, кстати, отчего-то больше не звонил, зато прислал сразу несколько шутливых и даже игривых эсэмэсок. Лина прочитала, снисходительно хмыкнула, отвечать не стала. И с настороженным удивлением выздоравливающего подумала – не болит. Сегодня не болит. Ура?

Четверг тоже было чем занять. В их поселке сложилось нечто наподобие дамского клуба: по четвергам собирались поочередно у кого-нибудь в гостиной, приглашали интересного человека, пили чай и не только, разговаривали, сплетничали – куда же без этого? Члены этого неофициального клуба старались не пропускать встречи, а то, чего доброго, приглашать перестанут, и где тогда, скажите на милость, узнавать новости о соседях, живущих каждый в своем особняке? Да и приглашали не всех, а только «узкий круг», выпасть из которого никто не желал, а вот попасть в число избранных, напротив, желающих было предостаточно. На этот раз, вспомнила Лина, обещали пригласить какого-то мальчика, дизайнера одежды, пока еще малоизвестного, но многообещающего. И даже послали отдельное sms-приглашение для Буськи. Лина посмеялась, но все же с утра вымыла Бусю шампунем, потом кондиционером и даже не поленилась подсушить феном, одновременно расчесывая шерсть и при этом ругая себя за пропущенный визит к Буськиному парикмахеру.

Потом Лина занималась собой – негоже было бы ударить в грязь лицом перед местными кумушками. Ближе к обеду вдруг заявились две девушки и мальчик из компании «Райский сад», чтобы прибрать на участке – Лина совсем выпустила их приход из головы. Елена Степановна садом не занималась принципиально, считая, что с нее и дома будет более чем достаточно, поэтому пришлось надевать джинсы, куртку и общаться с рабочими, указывая пальцем под каждый куст.

В результате, когда она спохватилась, было уже половина седьмого, и макияж пришлось наносить на бегу – вот напасть! Коричневые брюки, шифоновая блузка сложного золотисто-болотного оттенка, широкий ремень – вполне пойдет, все же не званая вечеринка. Бежевая попонка для Буськи, заколка для челочки в виде позолоченной туфельки… Черт возьми, а себе туфли?! Готово, побежали!

На этот раз в полном составе собрались в доме Бариновых. Лина к ним относилась неплохо, приятная интеллигентная семья с большими связями, что немаловажно. Глава семьи, Александр Юрьевич, занимал солидный пост в областном правительстве, его жена Маргарита возглавляла глянцевый журнал «Жизнь и бизнес», и приглашенные ею гости всегда были интересными и необычными. На сей раз тоже не обошлось без сюрпризов: приятный молодой человек по имени Юджин (очевидно, папа с мамой в свое время назвали сына Женечкой), одетый без типичного для людей этой профессии эпатажа, и в самом деле разрабатывал коллекции одежды, но только не для людей, а для кошек и собак. В импровизированной шоурум были развешаны и разложены гламурные шубки и стильные комбинезончики, практичные дождевики и супермодные джинсы, теплые вязаные свитерочки и кружевные платьица, ошейники ручной работы с аппликациями из кожи экзотических животных, необычайно красивые бантики и очаровательные ботиночки. Ахая и восхищаясь, гостьи перебирали вещички, попутно примеряя их на своих любимцев.

Часть моделей – двух йорков, мопса, мальтийскую болонку и высокомерную лысую кошку породы египетский сфинкс – мальчик привез с собой, а также к участию в дефиле были привлечены собаки гостей. Было весело, как в Новый год, пестро и шумно, как на бразильском карнавале, и Лина развлекалась от души, забыв о времени. На показе Буська блистала в романтическом платьишке с рюшами, к которому прилагался кружевной капор, и в джинсовом комбинезончике с кепочкой. Джинсовый прикид оказался так впору, что после дефиле Лина решила его не снимать, а сразу зарезервировала за собой, чтоб не увели такую прелесть из-под носа (правда, от капора дурочка Буська категорически отказалась, ну и ладно). Другие костюмы «от Юджина» тоже раскупили влет. И когда счастливый и раскрасневшийся от комплиментов дизайнер отбыл восвояси вместе с фотографом и ассистенткой, а хозяйка дома пообещала всем поместить репортаж с показа мод в ближайшем номере своего журнала (черт, расстроилась Лина, если бы Маргарита сказала заранее, что будет фотограф, она надела бы что-то более контрастное по цвету, а эта блузка на снимках наверняка будет выглядеть блекло), все отправились на традиционное чае– и кофепитие.

Дамы разместились в гостиной, где, помимо большого стола для домашнего фуршета, было накрыто несколько маленьких столиков с фруктами, бутербродами и мини-пирожными. Хозяин дома предусмотрительно отсутствовал (а может, просто сидел где-то в недрах особняка подальше от шумной орды гостей). Привычные ко всему собаки тусовались в своем кругу, радуясь, что «мамочки» от них наконец отстали. Разговор шел о разном, переходя с темы на темы и от группы к группе. Лина, в обед отдавшая дань уважения кулинарным способностям своей домработницы, взяла лишь бокал сока и уселась поближе к той компании, которая была ей наиболее симпатична. Одна из собеседниц, Ирина, была соседкой из дома напротив, и изредка Лина даже приглашала ее к себе в сауну. Ирина имела небольшое риелторское агентство, жила одна, дом достался ей после развода с мужем и был значительно скромнее дома Белоглазовых – два этажа, без подвала и, понятное дело, без бассейна. Ирина восхищалась и самой Линой, и ее домом. Лина снисходительно принимала красноречивый восторг, хотя, конечно, Ирина, как и Лариска, была для нее простовата и слишком общительна, если не сказать назойлива – ну они ведь и не дружили, а так, общались.

– Ты чего сок пьешь? – немедленно поинтересовалась Ирина. – И не ешь ничего?

– Не хочу, – вдруг осознала и удивилась себе Лина. – Я не голодная.

– Так нельзя! Доведешь себя до истощения!

– А что – я так заметно похудела? – порадовалась Лина, но, как немедленно выяснилось, несколько преждевременно.

– Я, когда со своим придурком разводилась, тоже пятнадцать килограммов убавила от нервов. И ничего хорошего: потом целлюлит и кожа на лице обвисла, как у шарпея. Жила с ним, с козлом, мучилась, и разводилась – застрелиться. Развод – это вообще всегда жуть, для нас, баб, особенно.

– Наверное… – осторожно согласилась Лина. – Тебе виднее. У меня такого опыта нет.

– А ты что – не собираешься? – удивилась Ирина.

– Что?

– Как что – разводиться?

– С чего ты взяла? У нас все в порядке.

– Тогда я тобой восхищаюсь! Не каждая может мужику такое простить и спокойно жить дальше как ни в чем не бывало! Это надо характер иметь! Я вот… – Ира снова собралась углубиться в историю своего развода, но Лину этот вопрос не интересовал совершенно.

– Да что простить-то? – очевидно, она спросила это слишком громко, потому что на них стали оглядываться.

– А ты что… Да я просто так… Перепутала, не бери в голову.

Если бы не события прошедшей недели, Лина и в голову бы не взяла болтовню завистливой сплетницы, которая наверняка спит и видит, что у окружающих появились те же проблемы в личной жизни, что и у нее, – так ей легче живется, наверное. Но теперь Лина знала, что за словами соседки кроется что-то существенное. И очень неприятное для нее.

– Ирин, я тебя прошу, пойдем домой, а? Ты мне по дороге расскажешь, – попросила Лина и, видя, что уходить Ире вовсе не хочется, просительно добавила: – Ну, будь человеком. Я же вижу, что ты что-то знаешь.

Напуганная и явно очень недовольная таким поворотом дела Ирина все же согласилась, они оделись и ушли по-английски.

– Ну? Говори! – едва оказавшись на улице, потребовала Лина. – Говори, раз начала!

– Только ты Сергею Алексеевичу не рассказывай, – заторопилась Ирина. – Я сама случайно узнала, понимаешь… Хотела тебя поддержать… не чужие все-таки, соседи.

– Господи, да что узнала-то?! Что он со мной развелся уже, но только я пока не в курсе? – окончательно рассердилась Лина.

– Ладно, – решилась Ирина. – Если он такая сволочь, я что – молчать должна? В общем, так. Месяца два назад продавали мы квартиру. Трешку, в центре, с разменом на две. Хотя это неважно, да. Короче говоря, получилась длинная цепочка, знаешь, как бывает: пять-шесть человек сразу задействовано и три риелторских агентства. Девочка моя, риелтор – она новенькая, всего боится, – подошла посоветоваться: назавтра все продавцы и покупатели уже собирались встречаться в Регистрационной палате и деньги отдавать. Ну, я документы посмотрела, весь пакет. И вижу, что один покупатель в цепочке – Белоглазов Сергей Алексеевич. Фамилия, понимаешь, знакомая, имя-отчество совпадают, я еще подумала: он – не он? Паспортные данные проверила – прописка тоже совпадает. Потом как-то встретила его и спрашиваю – что, мол, Сергей Алексеевич, ко мне не пришли насчет квартиры-то? Я бы вам подобрала и получше за ту же цену, уж по-соседски. А он прямо с лица спал и не знает, что говорить. Я сразу поняла, что дело нечисто. Потом продышался и с улыбкой так: это для сотрудников иногородних, типа гостиницы будет, чтоб не снимать у кого попало. Ладно, думаю, нашел дурочку! А то я этих штучек не знаю. Назло ему не поленилась, нашла риелтора из того агентства, через которое твой Белоглазов «двушку» покупал, – нас же хоть и много, а все друг друга знаем. Она и рассказала: да, их «двушку» покупал мужик, на себя, но смотреть ездила и выбирала дамочка, такая симпатичная невысокая блондинка. Проговорилась, что квартиру любовник ей покупает, что сперва они ее отремонтируют, а потом уж он к ней переедет. Потом смотрю – нет козла твоего уж неделю или больше, стало быть, думаю, свалил-таки… Лин, ты чего? Да наплюй! Пусть катится в свою квартиру! Лишь бы дом тебе оставил да алименты побольше. Андрюха у вас уже большой, ему много чего надо. А мужика ты себе найдешь, как мухи на повидло налетят, уж поверь мне. Я после развода тоже думала…

Ирина шла рядом и всю дорогу до дома что-то бубнила, но Лина ее уже не слушала. Придя домой, она напугала своим видом Андрея, который уже не знал что и думать.

– Мама, ты чего? С Буськой что-то? Под машину, что ли, попала? Блин… Мама, да скажи уже!

– Буська? – удивилась Лина, начисто забывшая о своей оставленной в гостях «масечке». – Она у Бариновых осталась.

– Зачем? – изумился сын. – Ты ее что – подарила?

– Нет, почему… Я ее забыла. Сходи за ней, пожалуйста. А я пойду лягу. И телефон выключу. А ты меня не буди, ладно?

– А если папа будет звонить, что сказать? – поспешно одеваясь, спросил Андрей.

– Папа? Ах, если папа… Скажи, что… Ну, скажи ему что-нибудь, – вяло попросила Лина. – Что я заболела.

– Мама, может, тогда тебе врача вызвать? – застряв на пороге, не успокаивался сын. – Ты который день уже какая-то… не в себе.

– Угу. Вчера уже был один врач. Зоопсихолог. Для нашего цирка самое то, – Лина хотела пошутить, но вышло тоскливо и не смешно.

Злость на Плюсика, которая, оказывается, помогала ей держаться на плаву два последних дня, вдруг вся разом закончилась, как воздух в шарике. Осталась только мятая тряпочка, из которой уже не сделать ничего путного. Но, кроме этой дырявой ненужной ветоши, у нее, кажется, в запасе ничего не осталось. Когда Андрей ушел, она побрела на кухню, выпила насколько таблеток снотворного, налила бокал вчерашнего вина, вдруг показавшегося отвратительно кислым. И, шаркая ногами, поднялась в спальню.

Ей снился сон, не столько неприятный, сколько странный: будто она отдыхала в каком-то пансионате на берегу моря. Комната была давно не ремонтированная, с обшарпанной мебелью и все увеличивающимся влажным пятном на потолке. Погода была плохая, дождливая и ветреная, не выйти даже на балкон. Море было грязно-серым в белых барашках, и даже издалека было слышно, как сильно бьются о берег волны. Лина заглянула в столовую, но обед уже закончился, и ей ничего не досталось. Тогда она решила пойти в библиотеку и взять книгу почитать. Кружа по бесконечным ободранным коридорам пансионата, время от времени она встречала разных людей, которые объясняли ей дорогу и торопили – уже поздно, библиотека вот-вот закроется. Лина понимала, что ей непременно надо дойти и успеть взять книжку, потому что иначе она не будет знать, как убить очередной тоскливый вечер и бессонную ночь… но библиотека все не находилась, а ноги стали тяжелыми и ватными, подгибались от усталости. И еще она очень сердилась на Плюсика – он мог бы ей помочь, он знает дорогу, но он куда-то запропастился, у него есть дела поважнее.

…Издалека до Лины доносились звуки проснувшегося дома, шум с улицы. Она уже давно хотела проснуться – и не могла. Вязкий сон возвращал ее в нескончаемые блеклые коридоры, давным-давно не крашенные, с лохмотьями вздувшейся от влаги масляной краски на стенах и потолке, слабо освещенные. В отчаянии Лина медленно, против своей воли, брела, понимая, что вернуться в свою комнату не может – она совсем заблудилась и останется в этом чужом месте навсегда…

– Мам… Мама… Ну мамочка… – прорезался сквозь бесконечное шарканье ее собственных шагов жалобный голос сына, и Лина, ухватившись за эту ниточку, вздрогнула всем телом, нащупала дно… и наконец проснулась, выбравшись из вязкого сонного болота. В глазах у Андрюшки были беспокойство и испуг.

– Мам, ну чего ты… Я уже из школы давно пришел, а ты все спишь, – Андрей держал ее за руку, обрадованный тем, что мать наконец открыла глаза. – А он говорит, что так долго не спят, чтоб я пошел и посмотрел. Ты как, а, мам?

– Спасибо, сынок, все хорошо, – облизав сухие губы и с трудом их разлепив, Лина попыталась улыбнуться. – Зря я вчера снотворное выпила, надо было одну таблетку, а я… неважно. Сколько времени?

– Так полседьмого! – сунул ей под нос руку с часами Андрей: отец недавно отдал ему свои, навороченные, водонепроницаемые, с компасом, термометром и определителем высоты над уровнем моря, – Андрей теперь их не снимал, кажется, даже в душе.

– Вечера? – удивилась Лина.

– Так не утра же. И знакомый этот твой звонил уже раз пять. Он сказал, чтоб я шел тебя будить немедленно. Вот, опять звонит, смотри!

Для убедительности Андрей сунул Лине под нос звонивший и мигавший телефон.

– Кто это? – не поняла Лина.

– Валентин какой-то, я не запомнил, – отмахнулся Андрей. – Я ему все время и говорил, что ты спишь, еще со вчерашнего дня. А он мне и говорит: иди буди ее. Прямо сейчас. Или, говорит, я сам приеду и разбужу.

– Не надо приезжать! – сразу почти проснувшись от испуга, оттолкнула от себя трубку Лина. – Скажи ему, что все в порядке. Быстрее!

– Алло! Да, проснулась. Нет, все нормально вроде. А…

Лина отчаянно замахала руками и завертела головой.

– А она это… в ванной, – соврал сын. – Позвоните через полчасика. Ладно… Ни фига себе!

– Что – «ни фига себе»? – окончательно просыпаясь, возмутилась Лина. – Разве так можно с незнакомым человеком?

– Да он не слышал, отключился уже. Ни фига у тебя знакомый! Он сказал, что если ты ему через пять минут не перезвонишь, то он сам приедет. Потому что он врач и так нельзя. Вообще-то я согласен. Раз ты болеешь – надо врача, – решительно заявил сын.

Лина против своей воли улыбнулась, представив, как воинственный Плюсик пробивается сквозь пост охраны на въезде. Прямо Дон Кихот с мельницами! И ведь раздобыл же номер ее домашнего телефона – у Лариски, наверное!

– Ой, так это тот врач, который зоопсихолог? – догадался Андрюшка. – Ты поэтому смеешься, да? Мам, ну пусть хоть он приедет, а то ты все спишь и спишь. И папы нет. Да, папа звонил, сказал, что прилетает завтра в два и чтобы ты встречать не ездила, потому что пробки, что его шофер встретит. Ты будешь вставать, мам?

– Буду, – согласилась Лина. – Ты иди, я спущусь сейчас. Телефон оставь, я ему позвоню. А то он и правда приедет меня спасать.

Как только довольный выполненной миссией сын убежал, топая по лестнице, как небольших размеров носорог, Лина встала, включила сотовый, где был номер Валентина. Пока он загружался, посмотрела на себя в зеркало. И подумала, что приезжать Плюсику уж никак не стоит, слишком печальное зрелище предстало бы его глазам. Будто в ответ ее мыслям опять затрезвонил телефон.

– Алло? Ну, мать, ты даешь! Здорова дрыхнуть! Вот как пить дать – таблеток наглоталась! Это у вас, тетенек, первое дело в таких случаях. Так? Сознавайся! – радостно закричал в трубке знакомый голос, и Лина, напрочь забывшая недавнюю обиду, невольно улыбнулась в ответ. – Я это дело тебе порушу! Как вредное для здоровья – ты меня слышишь? Давай, приводи себя в порядок, и я через полчаса за тобой заеду.

– Зачем? – не поняла Лина. – Я не хочу, не надо.

– Вот приеду, и обсудим, что надо и что не надо. – Валентин был категоричен.

– А я скажу охранникам на въезде, что меня нет дома, и тебя не пустят, – изо всех сопротивлялась Лина, которой вовсе не хотелось «приводить себя в порядок», потому что она заранее сильно сомневалась в успехе этого предприятия.

– Ну хорошо. Ты меня уговорила… – сдался Валентин. – Если все так серьезно, то я заеду через час. Сходи пока поплавай в своем бассейне, лицо покрась, и все такое. Мне надо, чтоб ты прилично выглядела.

– Тебя не пустят без моего звонка! А я звонить не буду! – упрямилась Лина.

– Тогда сама выходи за свой КПП. Иначе я выйду из машины и буду голосить у всех на виду: «О выдь, Инезилья, ко мне на балкон!» – оперным тенором исполнил Плюсик. – Представляешь, сколько любопытных я соберу, и всем буду объяснять, что я к Галке Белоглазовой приехал, из сорок шестого дома, а муж у нее в командировке.

– Ва-аля… Я не могу… У меня сил нет… – едва не застонала Лина, понимая: приедет ведь и будет голосить, с него станется. И опять невольно улыбнулась.

– Послушай, Галка… – теперь Плюсик говорил серьезно. – Ты два дня продержалась, молодец. Я знал, что если тебя как следует разозлить, то на сколько-то тебя хватит. Мне нужно было время, чтобы что-то придумать.

– Я потом поняла, что ты нарочно, – не стала отрицать Лина. – Извини, что нагрубила.

– А вчера еще что-то случилось, так ведь? – продолжал Валентин. – Ты одна пока не справишься, пойми. Наломаешь дров. Или доведешь себя…

Лина молчала.

– Давай так: ты можешь выйти ко мне в халате и в чадре, мне все равно. Ты меня выслушаешь, и если ты не захочешь со мной поехать, то я оставлю тебя в покое. Договорились? Все, я еду.

Лина послушала короткие гудки в трубке, вздохнула и отправилась в ванную. Через сорок минут Валентин позвонил и сообщил, что его машина стоит напротив калитки дома.

– Ну вот. Я не в чадре и не в халате. Сойдет? – Забравшись в машину, Лина попыталась с ходу попасть в ту интонацию дружелюбного подначивания, которая когда-то была принята между ними и которую так легко воспроизвел Плюсик. Но получилось, судя по всему, неудачно.

Валентин улыбнулся, не отвечая, огромный «Лендровер» мягко тронулся с места.

– Я не ожидала, что у тебя такая машина, – сказала Лина.

– Какая? Богатая? – звук «г» он произнес мягко, на южный манер, оттого получилось еще невоспитаннее и глупее, чем первоначальный Линин вариант.

– Ну… – не нашлась с ответом Лина, именно потому, что он угадал: машина всегда говорит о статусе ее владельца, и по этим правилам ее друг детства не должен был разъезжать на элитных внедорожниках.

– Как ты испортилась, Дюймовочка… – сокрушенно вздохнул Валентин, в знак благодарности помахав поднявшему шлагбаум охраннику. – Все считаешь. Ты ведь такой не была раньше.

«Была. Именно такой я и была. Считала. Просчитывала. Просчиталась…» – подумала вдруг Лина. Но вслух сказала другое:

– ты куда меня везешь? Заметь, практически насильно!

– «Я не люблю насилье и бессилье…» – деловито, как свое собственное сочинение, озвучил Плюсик. – Везу я тебя недалеко, тут минут двадцать. Я нашел тебе отличную работу. Хочу, чтобы ты посмотрела все на месте. Я уверен, тебе понравится.

– Стой! – возмутилась Лина. – Ты что – с ума сошел?

Валентин послушно вдарил по тормозам, Лина от неожиданности взвизгнула, джип отскочил на обочину и встал как вкопанный. Пролетавшая мимо машина возмущенно засигналила. Совсем рядом оказались коричневые стволы сосен.

– Совсем дурак, да?!

– Так, за последние пять секунд ты дважды нелестно отозвалась о моих умственных способностях, – с наигранным возмущением начал Плюсик. – И оба раза из-за того, что я пытался как можно скорее выполнить твои пожелания. Дюймовочка, ты думай, когда что-то желаешь! А то все у тебя окружающие виноваты! Ты сказала: помоги мне, сделай что-нибудь – я нашел тебе работу. Я сошел с ума. Ты сказала: стой – я встал. Совсем дурак. Какие еще будут пожелания?

– Валь… Спасибо тебе, конечно, – усовестилась Лина. – Но я не собираюсь работать.

– Отчего бы и нет? – пожал плечами Валентин и заглушил мотор.

– Я всю жизнь мечтала не работать! Не вставать с утра, ни от кого не зависеть. И потом, у меня нет такой необходимости… Муж дает мне достаточно денег, чтобы я…

– Чтобы ты что? А ты думаешь, что люди работают только ради зарплаты? Или что женщина, которую содержит даже самый лучший на свете и самый любящий муж, независима? Давай я не буду тебе разжевывать очевидные вещи, Галка. Ты хоть теперь и блондинка, но мозги-то остались прежними. Кстати, как назывался твой прежний цвет волос, ну тот, который был?

– Никакой! – огрызнулась Лина, немедленно припомнив, что не так давно муж говорил ей о том же самом, только он уверял, что у нее мозги без тренировки усохли, а добрый Плюсик считает, что она еще вполне ничего и должна соображать. – Самое подходящее название. Отстань от моих волос! Сам рыжий.

– Завидовать некрасиво, – назидательно сообщил Валентин. – Кроме того, тебя ждет великое открытие: деньги, которые ты заработала сама, отличаются от денег, которые тебе дает муж, как фунты стерлингов от раковин каури.

– Это которыми дикари расплачивались? – уточнила Лина.

– А я что говорил? – возликовал Плюсик. – Интеллект не пропьешь! Итак, какие еще аргументы против?

– Валя, пойми, у нас… В нашем кругу не принято работать! У некоторых женщин есть свой бизнес – магазин или что-то еще, но это не мое. У меня другая жизнь: дом, семья… – Лина осеклась и замолчала. – Ну, то есть…

– Я тебе сказку написал, – поспешно сообщил Валентин. – Дать почитать?

– Давай… – несказанно удивилась Лина: насколько она помнила, Плюсик, обладавший многочисленными и разнообразными талантами, писать никогда не умел и не любил – ни школьных сочинений, ни писем, ни поздравительных открыток.

Он достал из внутреннего кармана куртки два аккуратно сложенных листка бумаги с напечатанным текстом. Лина с удивлением переводила взгляд то на листки, то на Валентина, но Плюсик был невозмутим. Все-таки он удивительно умеет менять направление и тональность разговора – то подлаживаясь к ней, то, наоборот, контрапунктом: с ним будто идешь по незнакомым улицам и не знаешь, что тебя ждет за следующим поворотом. И все-таки это движение не так страшно, как во сне, и даже увлекательно. Вот муж всегда был предсказуем: в хорошем настроении – весел и добродушен, в плохом – молчалив и отстранен. Но в любом состоянии и всегда Сергей прислушивался только к себе, а Лина должна была звучать лишь ненавязчивым эхом. В противном случае он ее не слышал, будто она переходила в другой диапазон. Они никогда ни о чем не разговаривали так, как с Плюсиком. Лина даже сама удивилась, поняв, что она все время сравнивает мужа с Валентином. До сих пор Сергей был выше всяких сравнений.

– Читай уже. Или очки забыла? Могу дать… – проворчал Валентин.

– Ха! Надень, я посмотрю, – развеселилась Лина. – Рыжий, лысый и в очках! А еще на меня наезжал – блондинка, блондинка… Мужчинам нравятся блондинки – или нет?

– Все-все, отомстила, читай!

– «Жила-была девочка, звали ее Дюймовочка…» – выразительно прочитала Лина, и по спине пробежал неприятный холодок. – Так это про меня, что ли? Ничего себе! Так… «Была она прелестнейшим созданием на свете: ясная, нежная, точно лепесток розы, крохотная, всего с дюйм ростом – и прозвали ее Дюймовочкой.

Шло время, девочка выросла, стала красивой и умной и решила, что пора ей выходить замуж. И было у нее три жениха: Жаб, Крот и Эльф. Никто из них ей не нравился. Жаб был мокрый, зеленый, безобразный, мало того, что жил на болоте, так еще и мамашу имел препротивную.

Крот был куда приятнее: степенный и солидный господин, он носил чудесную черную бархатную шубу, был очень богат и учен. Но он совсем не любил ни ласкового солнца, ни душистых цветочков и отзывался о них очень дурно, ведь он их никогда не видел.

Зато Эльф был такой хорошенький, просто прелесть! За спиной у него была пара прозрачных стрекозиных крылышек, и он мог порхать с цветка на цветок легко и беззаботно. Дюймовочке он тоже хотел подарить пару крылышек, чтобы они могли летать вместе… Но Дюймовочка отказалась, сказав, что развлекаться ей совсем не хочется, и к тому же к ней посватался Крот! Здравый смысл твердил ей, что Крот скучен. Но окрестные полевые мыши заверяли, что это – пустяки! «Пустяки! – говорили они. – Только не капризничай! У тебя будет чудеснейший муж. У самой королевы нет такой черной бархатной шубки, как у него! Да и в кухне, и в погребе у него не пусто! Благодари бога за такого идеального мужа!»

Наступил день свадьбы. Крот пришел за девочкой. Теперь ей придется спуститься за ним в темную сырую нору, жить там, глубоко-глубоко под землей, и больше никогда она не выйдет на солнышко – Крот ведь терпеть не мог света! Бедной крошке было так тяжело навсегда распроститься с красным солнышком! Но как же быть?

Постепенно Дюймовочка привыкла жить без благодатного солнца, к тому же у Крота в доме было много шикарных хрустальных люстр и всяких торшеров и бра, их электрический свет поначалу заменял дневной…»

В этом месте Лина не выдержала и расхохоталась.

– Ты… передрал из Интернета! Кусками! Даже слова поленился поменять! Шикарных люстр! Откуда у крота… в норе… люстры!

– Зри в корень! – предложил ей весьма довольный своим произведением автор. – Не придирайся. У него там генератор стоял.

– «Но однажды Дюймовочке пришлось выйти по делам наверх, не знаю уж, что там у нее случилось, – вышла, короче говоря…» Валя, я не могу больше, – хохотала Лина. – Ну ладно, ладно! «Смотрит – елки-палки, а там ее любимое солнышко и голубое небо. Как хорошо там, на воле! – подумала Дюймовочка. – Я помню, что где-то на белом свете есть дивные синие моря, высокие горы, а где-то далеко-далеко благоухают ароматами пышные свежие цветы… Дикие тюльпаны, например. В общем, там много всякого.

– Зайди обратно, ты простудишься на холодном ветру! – закричал Крот молодой жене, он вообще-то был очень заботливый и Дюймовочку по-своему любил, ну, уж как умел. Но она пропустила его слова мимо ушей. И все стояла и думала, думала и стояла… А потом позвонила Эльфу. Он прилетел, конечно, только фигурально выражаясь, потому что крылышек у него при себе не было: то ли забыл, то ли в ремонт отдал. И тоже стал ее уговаривать: пойдем да пойдем со мной на солнышко. Потому что люди живут на поверхности, а под землей – только кроты. «Только учти, – говорит, – там тебя больше не будут звать Дюймовочкой! Это гадкое имя, а ты такая хорошенькая! Мы будем звать тебя Майей!»

– Господи, а почему Майей-то? – вытирая платком выступившие от смеха слезы, спросила Лина.

– Там так написано было, я уж забыл переделать, – покаялся Валентин. – Не хочешь Майей, будешь Галкой обратно. Галина – хорошее имя, редкое теперь. А то Лина, Тина, Дуня…