Текст книги "Я все смогу сама"

12

– Ну что, как твоя женушка? Хоть обрадовалась?

– Обрадовалась, плакала даже.

– Удивительно. Я от нее никаких эмоций за эти пять лет добиться не смогла.

Да, мать все-таки была невыносима. Неудивительно, что отец от нее ушел почти сразу после свадьбы. И как она могла любить кого-то, кроме себя? И уж тем более – невестку. Уж как его жена ни старалась наладить мало-мальски человеческие отношения со свекровью, но ничего не получалось. Да и как могло получиться, если с первого дня она была только «твоя женушка» (с презрительно поджатыми губами) или «твоя дурочка» (с улыбкой превосходства).

Хорошо хоть, что девчонки были копией матери – умные, покладистые, красивые. А для женщины больше и не надо. Во всяком случае, он ничего большего никогда и не хотел.

Если бы сейчас его встретила та Валя, прежняя, может быть, он бы решился еще раз все изменить в своей жизни, вернее, все вернуть. Забыть о Поле, забыть об этих пяти годах, о том, что он замутил со своими новыми черными друзьями. Может быть… Но встретила его совершенно другая, офигенно привлекательная, но при этом абсолютно незнакомая чужая женщина. И с ней никак не получилось бы забыться, не удастся даже вернуться в то светлое незамутненное прошлое, где и бед-то никаких не было. Где никто не отбирал у него жизнь… Вернее, не пытался отобрать, где даже пугали как-то… не всерьез.

– Мама, угомонись, пожалуйста. Валя прекрасная мать, умная и чуткая. Девочки замечательные. А не остался я из-за тебя. Тебе ж надо ужин приготовить… Насколько я понял, девочки не приходили.

– Не приходили. Похоже, мамаша не пустила…

– Господи, мама! Ты можешь о чем-то другом? Девочки дома обе. Катя болеет, Кира к сессии готовится.

– Так она еще и дочерей запустила! Я же говорила – никудышная жена и просто отвратительная мать. Вот если бы я тебя так воспитывала…

– Я бы умер в три года от голода и обморожения.

И тут вдруг его мать замолчала. То ли и в самом деле в далеком детстве у него было что-то такое и он просто вспомнил. То ли вдруг мать стала на вершок умнее.

Можно было отправляться к себе – он тоже чувствовал себя разбитым. Почти как жена. Все-таки пять лет – маловато, чтобы разучиться читать по лицу когда-то самого близкого человека, как в открытой книге. Может быть, он зря приехал? Может быть, вообще все затеял зря?

«Ну как же «зря»? Мать надо вывезти – кто-то же должен жить в доме. Даст бог, за внуками кто-то же должен будет следить. Конечно, будет няня, но без родного глаза…»

И тут он себя одернул – уж его-то мать ни родным глазом, ни любящей бабушкой не станет никогда. Глупо об этом даже думать. И забрать он ее хочет только по одной причине – чтобы никогда сюда не возвращаться, даже на похороны. И дом ее, конечно, продать. Пара-другая тысяч точно лишней не будет. Там, на другом конце света, его ждут – там новое дело, там дом, любимая. А тут…

«А что тут? Жена чужой человек. Дети? За пять лет тоже чужими стали… Приятели? Ну когда человека приятели могли удержать на родине? Или вообще где-то? Да чушь все это… Что-то я зря расчувствовался. Надо быстрее покончить с делами и свалить навсегда из этого убогого Камышинска и из этой убогой жизни!»

Он закрыл глаза и увидел, как наяву, ту саванну – серо-рыжую, невероятную. Колышущиеся горькие травы, бесконечная равнина, редкие деревца… А океан? Такой могучий, такой равнодушный…

Пола так любит на уик-энд приезжать на побережье. Она может часами смотреть в даль, словно волны ее гипнотизируют или успокаивают. Зато вечер после такого дня всегда принадлежит ему – словно Пола успевает за несколько часов совершить какое-то бесконечное странствие и радуется, вернувшись в их уютное бунгало.

Да, не зря он согласился поехать в ЮАР. Ох, не зря! Конечно, все эти рассказы о том, что белых ненавидят, оказались чистейшим враньем. Во всяком случае, он довольно быстро именно там выбился в люди. И понял, что тут ему и надо жить до конца своих дней, рожать и растить детей. И больше никогда не думать о том, как «бороться» с пожарной инспекцией или санстанцией. Не решать, какая власть ему удобнее – потому что там, далеко-далеко на юге, именно он власть. Вернее, его деньги. А чтобы их становилось больше, их надо вкладывать в дело, а не морозить тут, в крошечном унылом городишке.

«Да, все правильно! Как можно скорее забрать деньги и навсегда распрощаться с прошлым!»

Он уже почти уснул, но успел подумать, что надо бы Поле книжки присмотреть. Хотя вряд ли здесь, в бывшем военном городке, он найдет хоть что-то стоящее. А вот в столице – наверняка.

«Мать будет счастлива! Наконец кто-то будет с ней говорить по-французски и читать Сервантеса в подлиннике…»

Хотя представить собственную мать счастливой или хотя бы просто довольной он не мог. «И как Валька ее столько лет терпела…»

13

Это утро началось совершенно иначе: не Валя будила дочерей перед пробежкой, а Кира вошла на цыпочках в комнату матери. Да и о какой пробежке можно было говорить, если вчерашняя гроза прекратилась ненадолго, всю ночь моросило, а с утра опять зарядил сильный дождь. Наверное, этот шорох капель воды в листьях старого каштана, который рос прямо возле дома, и убаюкал их всех.

– Ма-а-а-мочка, – Кира осторожно потрогала мать по плечу. – Ма-а-ам, просыпайся, уже почти десять.

– Не хочу-у… – сонно ответила Валя, но последние слова дочери ее уже разбудили. – Как десять? Уже? А будильник почему молчит? Черт, теперь не побегать…

– Мам, да ты в окно посмотри, а! Какая пробежка? Это будет синхронное плавание…

Валя усмехнулась, послушно перевела взгляд за окно, рассмотрела промокший насквозь сад, лужи, по которым весело плясали дождевые капли, и блаженно откинулась на подушку.

– Ну, тогда можно еще немножко побездельничать…

Но Кира покачала головой:

– Мам, мне кажется, Катюшка захворала. Кашляла всю ночь, сейчас прямо горит вся!

– Ох. – Валя вскочила, на ходу набросила халатик и поспешила в комнату младшей дочери.

Все было именно так, как описывала Кира. Катины щеки были красными, лоб – мокрым, она замоталась в одеяло, и даже через толстый слой синтепона было видно, как сильно она дрожит.

– Катюшенька, доченька…

– Ой, ма-ам… Попить дай…

Кира вставила Кате в руку стакан с минералкой, Катя жадно осушила и попыталась еще сильнее завернуться в одеяло.

– Холодина какая.

– Да у тебя температура! На вот, только десять минут держи, не сачкуй. – Кира присела рядом с сестрой и демонстративно посмотрела на часы.

Катя послушно сунула градусник под мышку.

– А чего вы не убежали?

– Дождь всю ночь лил и сейчас еще не прекратился…

– Вот черт! Хотя хорошо, что мы все вчера сделали…

Валя почти не слушала слов дочери – ей вполне было достаточно того, что она видела.

«Дай-то бог, чтобы это был какой-нибудь грипп! Их, конечно, сейчас миллион видов, но и лечат их неплохо. Это вам не испанка начала двадцатого века…»

Градусник честно показал тридцать девять и два. Да, тут уже не районного врача, а скорую пора вызывать.

– Кирюш, вызывай скорую…

– Мам, ты чего? – спросила Кира.

– Смотри сама…

Старшая дочь взяла в руки термометр и присвистнула:

– Ох, ни хрена себе…

– Ки-и-ира…

– Да, мам, прости. Я сейчас!

Через полминуты Валя уже слышала голос дочери, диктующей адрес диспетчеру скорой.

– Мам, они сказали, что могут и задержаться. Дождь же…

Валя тяжело вздохнула. Как-то за последнее время она стала подзабывать, что такое муниципальная медицина и вообще государственные, прости господи, услуги.

– Ну что ж, Кирюш. Позвони еще Эсфири. Ее муж, конечно, сто лет на пенсии уже, но врачом-то быть не переставал. Хотя нет, я сама.

Правда, Валя старалась все-таки мужа своей помощницы дергать только в крайних случаях. Сейчас, похоже, был тот самый, крайний случай.

– Ну какой может быть разговор, Валечка, – прогудел в трубку Владимир Ильич (да, ему не повезло с именем-отчеством. То есть сначала-то почти повезло, а потом оказалось, что не очень.) – В любом случае давайте ей пить теплое и пусть лежит, дожидается меня…

Скорая, как и обещала, не приехала и через полчаса – хотя Камышинск был городом совсем небольшим и за час его можно было объехать весь. А вот Владимир Ильич и добраться успел, и посетовать на непогоду последних дней, и даже вынуть из чехла видавший виды фонендоскоп.

– Та-а-ак, красавица. Промокла вчера? Или уже сегодня?

– Вчера, – хрипло ответила Катя.

– Понятно. Гуляла с друзьями?

Катя отрицательно покачала головой – температура ей не помешала вспомнить, о чем они договорились с сестрой.

– Нет, в саду промокла…

– М-да-с… Вдохните, сударыня, выдохните. Кашлять больно?

– Да, и дышать тяжело…

– Понятно-понятно… А когда вы в последний раз болели?

Катя честно задумалась. Судя по всему, было это осенью прошлого года, то ли в сентябре, то ли в октябре. Но тогда она на сопли внимания особого не обратила. Первые пару дней, когда было совсем нехорошо, отлежалась дома. А потом побежала в приют – на нее же рассчитывали люди и животные. Их-то она подвести не могла.

– Осенью…

– Что ж, ясно… А теперь повернитесь-ка спиной. И дышите глубоко…

Катя честно попыталась глубоко дышать, но после второго вдоха закашлялась так, что перед глазами красные круги поплыли. Чуть отдышавшись, она хлебнула теплой воды и стала кутаться в одеяло – за пару минут осмотра отчего-то она замерзла просто адски. И почему-то страшно болели и руки, и ноги…

– Ну что ж, друг мой. – Владимир Ильич повернулся к Вале, которая от окна с тревогой следила за каждым движением дочери. – Пневмония-с. Ясная картина, прямо по учебнику для первого курса… Конечно, я уже старый маразматик, но рекомендовал бы вам все-таки лечь в больницу. Пара недель – и дитя наше будет вполне здорово. А дома, думаю, процесс растянется изрядно. И измотает и ее, и вас…

Валя несколько раз кивнула. Известный враг, как все знают, почти не страшен. И проблема становится просто задачей, требующей разрешения. Но не успела Валя взять в руки телефон, как услышала шаги нескольких человек по ступенькам крыльца. Это наконец появилась не очень скорая скорая помощь.

Врач за руку поздоровался с Владимиром Ильичом, осмотрел Катю и повторил почти слово в слово диагноз и рекомендации старого доктора. Потом, правда, добавил:

– Конечно, я могу сейчас связаться с диспетчером, и мы сами отвезем вашу принцессу в больницу. Но лучше все-таки было бы, если бы вы связались с главврачом специализированной клиники.

Валя послушно набрала номер, который ей продиктовал врач скорой. Договориться удалось достаточно быстро.

– Ну и замечательно. Тогда мы уезжаем, а вечерком я проведаю нашу больную уже в палате.

Вместе со скорой отбыл и Владимир Ильич. А Валя стала собирать дочь в больницу. Кира все порывалась ей помочь.

– Малышка, занимайся… Я все сделаю сама. Давай я буду беспокоиться только об одной дочке.

– Хорошо, мамочка, как скажешь…

Кира понимала, что от занятий сейчас особого толку не будет. Но маму же надо было как-то успокоить. Как только Валя отправилась одеваться, Катя хрипло позвала сестру:

– Кир, ты Олежке позвони, пожалуйста. Скажи, что я приболела и сегодня не появлюсь. Придется ему самому как-то…

– Ох, Катюшка… Сегодня она не сможет. Вот сестричка у меня какая неугомонная. Конечно позвоню. Ты ему сейчас сообщение сбрось. А я уж расскажу потом, что к чему.

Валя, тут следует ненадолго отвлечься, о существовании Олега и не подозревала. Правда, Катя не особенно торопилась рассказывать маме о занятиях, которым посвящала все свободное время. Как мы знаем, Валя была далеко не в восторге от мечтаний дочери стать ветеринаром. Девушка была уверена, что, узнай мама о приюте и волонтерских вылазках, разразился бы ужасный скандал. Хотя дома у них всегда жили звери, и мама, в общем, не возражала, когда Катя подкармливала паркового алабая.

Но у Киры и Кати не было секретов друг от друга. Правда, Кира не знала о том, как к сестренке относится Олег, но хотя бы знала о его существовании. Занятия Кати восторгов у старшей сестры не вызывали. Хотя она уважала то, как настойчиво девушка идет к своей цели. Словом, забота об Олеге была передана в надежные руки.

Валя появилась на работе почти в три часа дня. Эсфирь «держала оборону», предупрежденная мужем. Хотя особенно-то обороняться было не от кого – отель работал как хорошо смазанный механизм. И теперь самым главным было ничего не трогать.

– Фу-ух, ну наконец. – Валя опустилась на стул и блаженно вытянула ноги. Позволить себе обуть что-то легкомысленное, без каблуков, она не могла. И потому за пару часов беготни по лестницам больницы изрядно устала.

– Как девочка? – спросила Эсфирь Лазаревна.

– Ну как сказать… устала очень. Но палата одноместная, душ работает.

– А что ей есть можно? Надо же силы поддерживать.

Валя рассмеялась:

– Друг мой дорогой, вы ну точно как моя старшая дочь. Та тоже сразу спросила, что вкусненького можно ей принести. Теоретически никаких запретов нет. Хотя я сомневаюсь, что у Катюши в ближайшие несколько дней будет хоть какой-то аппетит.

– Ну что ж, тогда я свяжусь с Кирочкой – мы позаботимся о малышке, Валечка, не беспокойтесь.

Валя улыбнулась – не беспокоиться она не могла. Правда, и никакой другой реакции верной помощницы и не ждала.

Пришел с неизменными платежками бухгалтер, появился завхоз, чтобы «коротко доложить о проделанных успехах», Кира прислала СМС, рапортуя о том, как Катя поела и что попросила принести завтра. День, пусть и начался так бурно, как ни удивительно, заканчивался совсем обыкновенно. И только сейчас Валя удивилась тому, что Игорь-то с утра не появился – ни к семи утра, как они вчера уговаривались, ни позже. Он даже не позвонил…

«Зачем же он все-таки приехал? Что-то же ему понадобилось… И почему не появился сегодня?»

– Ну вот наконец ты появилась! – раздался от двери мужской голос.

И это был не голос ее мужа. Прислонившись плечом к косяку, ей улыбался Александр. В руках у него был букет пионов, а на лице играла улыбка.

14

– Ох, Сашка… – Валя покачала головой.

Конечно, ей было приятно внимание давнего друга. Но из-за заболевшей дочки из головы вылетели все мысли – и о поклоннике-однокласснике, который терпеливо дарит ей цветы и по вечерам водит в тихие заведения, чтобы хоть на полчаса отвлечь от не самой легкой работы. Валя подозревала, что Сашка делает это с вполне определенными целями – да, собственно, он и не скрывал, что хотел бы перевести отношения в куда более близкое русло. В общем, Валентина тоже не возражала. Но пока только мысленно и чисто теоретически.

– Что, Валюш? Всю кровь выпили злые постояльцы?

Валя усмехнулась:

– Ну, сегодня еще не всю. Моя младшенькая «отличилась». Представляешь, вымокла вчера в саду, а сегодня с пневмонией в больницу я ее уложила.

– Ого! Что врачи? Может, помощь какая нужна?

– Да нет, все пока в порядке.

– Я читал, что пневмония обычно как осложнение после перенесенного на ногах гриппа бывает. Что, районный врач раньше времени в школу выписал?

– Ну что ты, Катюшка болела в прошлом году последний раз. И дома вылежалась.

– Но, Валь, кто-то же должен отвечать!

– Да за что, Сань? Мало ли, кто где вымок…

– Я бы на твоем месте все-таки проверил и районного врача, и… И точно ли в саду вчера ребенок вымок.

Вале приятна была такая Сашкина забота. Но что-то резануло ей слух. И она, как научилась уже за последние годы, мгновенно ощетинилась:

– Саш, я уже все проверила. Во всем разобралась. Все в порядке.

– Ну хорошо-хорошо! Как скажешь…

– Ты по делу? – Валя решила сменить тему.

– Угу, по очень важному. Хотя нет, даже по двум…

– Ладно, по двум так по двум… Давай кофейку выпьем и обсудим твои «очень важные» дела.

Александр вошел в кабинет, осмотрелся по сторонам и выбрал кресло у окна, рядом с кофемашиной, у которой священнодействовала Валя. Чем больше он с ней общался, тем больше понимал, что та, детская, влюбленность никуда не делась. Она просто… просто превратилась в серьезное чувство. Чувство, которое он многие годы учился загонять глубоко-глубоко в душу, в самые далекие ее уголки. И что сейчас у него есть удивительная возможность наверстать все годы, которые он провел вдали от «самой красивой девчонки школы». Да, он даже согласен подружиться с ее детьми – только бы она сама была рядом с ним. Наконец стала его Валентиной. И уж тогда-то он ей просто запретит работать.

«Найму управляющего, а ее отправлю на месяц в Италию… Не дело такой женщине пахать сутками. Моя женщина может работать только… для удовольствия. И то, если я увижу, что она совершенно не устает…»

– Ну, рассказывай, что у тебя за дела серьезные. – Валя опустилась в кресло напротив.

Кофемашина зашипела, в чашки полился кофе. Его оглушительный аромат чуть привел замечтавшегося Александра в чувство.

– Да вот, думал тебя выдернуть на выходные… пригласить слетать в Вену… Или хоть в Прагу.

– Мысль неплохая. Но Катюшка…

Да, после Валиного рассказа он и сам уже понимал, что романтический уик-энд придется отложить до лучших времен. Александр согласно кивнул.

– Ну, Прага от нас никуда и через месяц не денется, думаю. Выздоровеет малышка – и мы сбежим. Годится?

– Годится, – кивнула Валя. Кофе в какой-то мере привел ее в себя, а предложение Александра подарило совершенно непривычное ощущение, что ей надо просто согласиться. И больше ничего не делать – что за нее в кои-то веки кто-то что-то решает и что-то для нее делает.

– Ну, значит, договорились.

– Это было одно серьезное дело?

Александр кивнул.

– А второе какое?

– Да это, скорее, вопрос… Я тут в городе видел Игоря… Он что, вернулся?

– Да, вчера.

Странное выражение лица Валентины удержало Александра от расспросов – что-то не было видно, что она так уж довольна возвращением мужа после пятилетнего отсутствия. Сама Валя молчала – и он счел за лучшее тоже пока промолчать… Ну или расспросить всезнающую Эсфирь, которая с некоторых пор стала необыкновенно к нему благоволить.

– Кофе у тебя отличный… Ты прости, но я пойду – еще кое-какие дела нужно… Я вечерком к тебе заскочу?

– Я в семь еду к Катюшке. Наверное, не надо.

– Хорошо, – Александр почувствовал себя рыбаком, который вываживает особо ретивую рыбу. – Тогда я позвоню в девять или чуток раньше. Расскажешь, может быть, и от меня какая помощь понадобится.

– Спасибо, Сань… Пока ничего не надо. Но все равно спасибо тебе!

Александр вышел, прикрыв дверь. Валя поднялась было, чтобы дверь все-таки открыть. Но опустилась обратно в кресло – ей и в самом деле надо было посидеть пару минут в одиночестве, наслаждаясь кофе и тишиной – уж слишком многое стоило обдумать…

Но даже этих пары минут у нее, как оказывается, не было. Чашка кофе была еще наполовину полна, когда дверь в кабинет распахнулась и появился Игорь.

– Привет. Прости, немного задержался…

– Привет, – кивнула Валя. – Ага, совсем немного.

Ей почему-то сейчас было совершенно не больно. Муж, еще недавно такой любимый, единственный мужчина в ее жизни, вдруг оказался… оказался мифом. Не было никогда того Игоря, за которого она вышла и которого честно ждала последние годы. Был кто-то совершенно другой – и лживее, и подлее, и эгоистичнее. Почему-то в этот дождливый вечер у нее с глаз вдруг спала пелена, хотя пока что Игорь ничего ни особо мерзкого, ни особо подлого не совершил. Ну, врал ей пять лет, ну, вернулся только тогда, когда ему самому это зачем-то понадобилось, ну, оставил ее одну с детьми на руках и бизнесом и без какой-либо помощи, хотя и с кое-какими деньгами…

Но разве такого с другими не происходит? Разве не исчезают мужчины, оставляя жен и детей вовсе без средств? Разве не лгут напропалую о командировках, начальстве, выездных заседаниях и вахтовых методах?

«Все бывает. Я пока что, кажется, еще легко отделалась…»

Игорь, судя по всему, ожидал чего-то иного. То ли скандала, то ли очередных слез радости. Но ничего этого не было. Валентина устроилась в кресле и пила кофе, он торчал в дверях, как полный идиот.

– Ты позволишь войти?

Валентина пожала плечами:

– Мог бы и не спрашивать. Отель твой тоже…

– Это верно. Я об этом и хотел бы с тобой поговорить. Но сначала скажи мне, как девочки?

Валя усмехнулась про себя – ему-то интересно, как дочери отреагировали на появление папочки после пяти лет отсутствия. Но вопрос он задал так по-дурацки, что надо так же по-дурацки ему и ответить.

– Все в порядке. Катя болеет, Кира занимается.

– Ага, – Игорь помедлил, но потом все-таки спросил: – Они хоть чуток обрадовались мне?

– Чуток обрадовались…

Игорь начал закипать:

– Господи, да что ты чушь городишь! Можешь хоть сейчас разговаривать по-человечески?!

– Так, Игорь, тише! Отель, конечно, твой, но рот раскрывать, как на базаре, здесь я не позволяю никому. И вообще, зачем пожаловал?

И теперь Игорь понял, что этот вечер – единственная возможность поговорить с Валей по делу. Что не будет никаких возвратов в лоно семьи, ссор, после которой можно будет подать на развод, а разведясь, уехать с гордо поднятой головой.

Что все его планы ни к черту не годятся, и впервые ему придется играть на чужом поле с равным противником. И что его бывшую, похоже, обыграть будет совсем непросто.

О чем-то подобном думала и Валя. Правда, ни ссоры, ни скандала она не планировала. Но вот то, что с этим человеком надо бы развестись, и по возможности бескровно (ну или хотя бы без «разбора полетов»), ей было совершенно ясно. Чужой, далекий и уже даже не очень нужный.

А еще она думала о том, как девчонкам объяснить это свое решение. Хотя развод родителей, безусловно, не значит, что дочери не смогут видеться с отцом. Она-то запрещать не станет – да и незачем.