Текст книги "Жемчужина дракона"

– О нет, – только и смогла пробормотать я, понимая, что, пожалуй, с этим письмом наступает закономерный конец моей толком не успевшей начаться жизни.

Глава 2

– Стоило заранее предупредить, что ты та-кой красавчик, и я бы не стала так капризничать, договариваясь о встрече. – Губы женщины, что сейчас сидела на расстеленных шкурах перед ним, изогнулись в похотливой усмешке. – Совсем еще юный бог, зачем ты пришел ко мне? – поинтересовалась она, небрежно откинув волосы, на кончиках которых откликнулись перезвоном десятки золотых монет, за спину. – Будущее? Прошлое? Настоящее? – перебирала она, пока ее пальцы тянулись к отложенной на маленькое стеклянное блюдце трубке.

Нарочито медленно она поднесла ее к губам и сделала вдох, прикрыв глаза. Казалось, она поистине наслаждается дымом, что растекся на языке, а после столь же медленно выпустила его, окутывая свое лицо неясной дымкой.

Сладковатый запах дурманящих трав заполнил шатер, но мужчину, что сидел сейчас напротив, это совершенно не беспокоило. Он и впрямь казался кем-то нереальным: немного хищное выражение лица, раскосые глаза цвета льда и капели, белоснежные волосы, убранные в высокую косу, делали его особенно непохожим на любого кочевника, что был в этом племени. От его взгляда у женщины замирало сердце. Рядом с таким мужчиной не хотелось смотреть по другую сторону Полотна. Хотелось смотреть на него, прикоснуться к нему. А еще лучше, если бы он прикоснулся к ней. Такой холодный, но такой непостижимо обжигающий.

– Время.

– Время, – с улыбкой повторила женщина. – Почему тебя интересует то, чего не существует? Времени всегда нет. Все это знают, и никто не понимает. Неужели нет вопросов поинтереснее? Прошлое? Хочешь, расскажу о прошлом, ведь оно куда интереснее настоящего? А еще от него зависит будущее… твое, ее, наше…

Женщина засмеялась, а Китарэ впервые подумал, что зря решился на встречу с грезящей, что так славится среди кочевых племен. «Обычная одурманенная девка», – со злостью подумал он, равнодушным взглядом скользя по фривольному наряду женщины, состоящему из кусков легкой ткани, которые совершенно не оставляли пространства для воображения.

Женщина вдруг резко оборвала смех и остро взглянула на мужчину, что сидел перед ней. Ее ярко-зеленые глаза, казалось, вдруг стали обителью для чего-то иного и чуждого этому миру.

– В тебе чего-то нет, ты знаешь, да? Знаешь, что если не найдешь, то Дух тебя не примет? Знаешь… Боишься? Нет. Ты не умеешь бояться. Ах, вот оно что, – чуть усмехнулась она, – ну конечно. – Ее улыбка стала такой расслабленной и умиротворенной, что Китарэ едва подавил желание встать и просто уйти отсюда. – Ты знаешь, просто не будь дураком, – захихикала она, – но ты все равно будешь, – уже в голос смеялась женщина.

– Не могу поверить, – фыркнул Китарэ, резко вставая с расстеленной прямо на земле шкуры и направляясь к выходу из шатра.

И ради того, чтобы взглянуть на обкурившуюся опиумом человеческую женщину в прозрачных тряпках, он вел переговоры с кочевниками целый месяц? Хоть одно точно сказала: не стоит быть дураком!

– Постой, мой бог! – Серьезный голос женщины заставил его замереть у самого порога. – Не обижай ее, мой бог, не обижай, – как-то по-особенному жалостливо попросила она.

– За себя переживай, – чуть повернув голову, сказал Китарэ. – Чтобы на рассвете покинули окрестности Мидорэ.

Он резко откинул полог шатра и вышел в стылую осеннюю ночь. У самого входа преданной тенью стоял Дилай. Казалось, он точно знал, что Китарэ сейчас появится и захочет немедленно покинуть племя, потому лошади уже были готовы, да и сам парень тоже.

– Как все прошло? – тихо спросил друг.

– Еще одна такая идея, – остро взглянул он ему в глаза, – и я не обещаю, что оставлю это без последствий, – бросил Китарэ, одним сильным движением взлетая в седло. – Не задерживай меня. – Из уст Китарэ это было все равно что «пошевеливайся или проваливай».

Стоило принцу пришпорить коня, как холодный морозный воздух ожег его лицо. Ночь, поле, льдинки звезд на черном бархате неба – что еще нужно, чтобы немного прийти в себя? Ну, например, закончить Нить…

Не сейчас. Сегодня он не будет думать о том, в какой ужасной ситуации может оказаться его Артакия в ближайшие не то что годы, а, может быть, уже и дни. А вместе с ней и он.

Он вошел в свои покои, когда на небосводе уже играло багрянцем солнце, готовясь подарить империи новый день. Не чувствуя усталости, он прошел комнату насквозь, распахнул двери, ведущие на широкую террасу, откуда спящий Мидорэ был как на ладони, и опустился в одно из плетеных кресел. Рядом сел Дилай. Китарэ чувствовал, что друг не просто так отправился за ним. Он словно готовился к какому-то признанию, но не знал, с чего начать.

Некоторое время мужчины молча смотрели, как над великим морем давно уснувшего дракона алым золотом разливается рассвет. Даже глубокой осенью, стоило на горизонте Мидорэ засиять солнцу, ветер тут же становился ласковым и приветливым. Тепло редко покидало эти края надолго и всерьез.

– Я должен рассказать тебе кое-что, – раздался в умиротворяющей тишине утра голос друга.

– Я знаю, – усмехнулся Китарэ. – Говори, – разрешил он, чуть улыбнувшись.

– Я долго думал: почему все так?

– Поверь мне, я думал об этом не меньше, – хмыкнул Китарэ.

Сказать честно, он не слишком-то хотел выслушивать размышления друга и предположения о том, что еще они могут сделать. Ничего из того, что они уже пытались предпринять, не помогло. Порой нет ничего хуже очередного призрака надежды, которой не суждено сбыться.

– Я знаю, тебе будет неприятен этот разговор, но все же… В ночь, когда погиб твой отец, Нить была разорвана.

Китарэ едва удержался от того, чтобы поблагодарить друга за напоминание. Можно подумать, он сам этого не знал.

– С каждым оборотом на севере все холоднее, на юге – засуха за засухой, запад заливают бесконечные дожди, восток постоянно трясет, в сезон ветров не утихают бури. Магические меридианы все нестабильнее. Это чувствуют уже даже те, кто так и не смог найти своего отражения за Полотном. Хуже может быть, только если и будущий император станет одним из них, Китарэ.

– Я знаю, – скупо ответил мужчина, сжав челюсти.

Он все это знал. И ничего не мог с этим поделать.

– То, что произошло с тобой и твоим отцом пятнадцать оборотов назад в землях Игнэ, мы не можем больше игнорировать. Двенадцать Парящих драконов не просто те, кому мы поклоняемся и чтим. Я уверен, что это начало нашего мира, Китарэ! То, как мы должны существовать друг с другом. Двенадцать Парящих – это олицетворение Нити Жемчуга императора драконов. Твоя Нить почти готова, но…

– Не хватает последнего, замыкающего звена… – устало пробормотал принц, откинувшись на спинку кресла. «И еще кое-чего», – подумал Китарэ, не решаясь произнести это вслух.

– Да, – заметно нервничая, проговорил Ди-лай. – Я знаю, ты пошел на уступки, пригласив в храм племянников Игнэ…

– И? – Лицо Китарэ вдруг из уставшего стало жестким и волевым. В голосе послышался лед.

Дилай тяжело сглотнул, понимая, что будет, когда он закончит говорить.

– Но это не то, Китарэ. Они не наследники. Я знаю, ты не помнишь, что произошло тогда в крепости огненных эвейев…

– Огненный эвей спалил моего отца, – сквозь зубы прошептал наследник, – из-за огненного эвейя я пересек Полотно в возрасте, когда это может стоить жизни. Из-за огненного эвейя Игнэ все обошлось, я всего лишь потерял кусок собственной души, – горько усмехнулся он. – В семь оборотов меня коснулся мой дракон, его дыхание изменило меня, – небрежно указал мужчина на собственные волосы и глаза. – И я не знаю, смогу ли вновь призвать зверя с тем, что осталось! Так что подумай дважды, прежде чем продолжишь, Дилай!

Дилай смотрел на своего друга и отчетливо понимал, что надо просто сказать это. Может быть, он был неправ? Может быть, ошибся? Но они не узнают, не проверив! Им просто необходимо пройти это!

– У Нирома Игнэ есть прямой наследник, и, полагаю, дня через три он уже будет здесь, – на одном дыхании выпалил Дилай, так и не заметив, в какой момент тяжелый кулак опустился на его висок. Дальше была лишь тьма.

* * *

– Ну, ты как всегда. – Бухтение Рэби за последние дни стало уже чем-то привычным. – Ты хоть знаешь, что такое Мидорэ?

– Я, может быть, и не столь гениальна, как ты, но о том, что такое столица империи, в курсе, – сквозь зубы ответила я, мерно покачиваясь в седле.

– Так какого демона ты похожа на воителя, которого потрепала не одна битва? – разразился он руганью, бросая на меня гневные взгляды.

– Я не знаю, на кого я там похожа, но тебе ли не знать, что это лучшее, что у меня есть? – разозлилась я. – Да, конечно, я должна путешествовать в паланкине, сидя на мягких подушках, с идеально раскрашенным лицом и заплетенными в ритуальные косы волосами! Должна быть одета в ярко-алое кимоно, расшитое двенадцатью парящими драконами, как того требует обычай и мой род. Но, Рэби, зачем ты спрашиваешь меня, почему все так? Тебе ли не знать?!

Да, женщинам Артакии, тем более наследницам благородных домов, не пристало путешествовать в мужской одежде и верхом. Но Дорэй была столь милостива, собирая меня в храм Двенадцати, что выделила мне аж целый сундук своих шелковых кимоно, которые она носила неизвестно сколько лет назад, учитывая, что все они были мне примерно до середины икры и едва прикрывали локти. Не говоря уже о том, что она и вовсе не собиралась собирать положенную наследнице свиту! Ни о каком паланкине, слугах и прочем речи не шло. Ее кимоно я продала в ближайшем к Турийским лесам крупном городе и получила неплохие деньги, которых нам должно хватить на первое время.

– Это не я просила о том, чтобы явиться в их храм! Это они вызвали меня! Мой отец проклят Двенадцатью Парящими, так что может быть удивительного, что и наследник такой же.

– Дура, – шикнул он и надулся, отвернувшись от меня.

– Пф, – фыркнула я. Кто бы говорил.

– Неужели ты не понимаешь, как это важно?.. Неужели не понимаешь, что это шанс?..

– Шанс на что, Рэби? – жестче, чем следовало, спросила я, прямо посмотрев на своего наставника. – Шанс на то, что это сможет что-то изменить для рода Игнэ? Мой отец убил императора, и это ничто не в силах изменить, Рэби. В тот момент, когда это произошло, все изменилось для нас всех раз и навсегда. Ты же понимаешь, почему они не четвертовали весь наш род тогда. Все дело в крови, Рэби. Я много думала над этим, и, как ни крути, все дело именно в том, что это наш огонь не дает северу превратиться в сплошную глыбу льда. Ты знаешь, что я права! Они зовут меня не потому, что я им так сильно нужна или им важна честь нашего рода. Им плевать – приползи я хоть без рук и без ног, если есть хоть малейший шанс, что я найду своего зверя и согрею север, – горько усмехнулась я. – Правда, что-то мне подсказывает, что совсем скоро и этот крошечный шанс нас не спасет…

– Послушай, – прекрасно поняв, о чем я, сказал Рэби, – постарайся пробыть там хотя бы несколько месяцев. Хотя бы до дня испытаний. А потом…

– Что потом, Рэби? Что? Ты знаешь, как на меня действует огонь! Знаешь, что будет, если мне придется соединиться со стихией рода? Даже я не знаю, что из этого выйдет, но меня уже не останется к этому моменту, – уже тише сказала я.

– Мы сбежим, – уверенно сказал наставник.

Я же грустно усмехнулась.

– Куда, Рэби? Это страна эвейев, повелителей стихий, детей Двенадцати Парящих драконов. Куда ты собрался бежать, когда мой отец мог видеть целый мир сквозь крошечное пламя свечи? Мне осталось пол-оборота, Рэби, я это понимаю. Постарайся понять и ты. И, пожалуйста, можно хотя бы эти гребаные месяцы я буду носить свое тряпье и хотя бы не буду переживать о том, что не имеет никакого значения.

На этот раз наставник не нашелся с ответом. Он упрямо поджал губы и отвернулся от меня, делая вид, что изучает окружающий пейзаж.

Мидорэ. Столица Артакии. Жемчужина нашей империи, которая притаилась у берега Тихого моря. Совершенный венец цивилизации эвейев. Вечно зеленый город, утопающий в ласковых объятиях гор, морского бриза и цветения садов. Я поняла, что мы на месте, стоило нам вывернуть на тракт, ведущий к южным городским воротам. Я впервые видела море.

Дорога же змеей вилась вдоль побережья. Дыхание против воли сбилось, и я решительно направила лошадь к самому берегу, уходя с тракта.

Моих волос, которые я заплетала в тонкие косички, а уже после схватывала их на затылке, коснулся прохладный бриз. Я легко соскочила с лошади и направилась к самому берегу. Хоть море и называлось Тихим, волны на этом скалистом берегу были впечатляющими.

– У нас такого не увидишь, – раздался из-за спины голос Рэби.

– Ты знаешь, я радуюсь, – улыбнулась я, всматриваясь в горизонт.

– Чему? – поинтересовался наставник, вставая рядом со мной.

– Ну хотя бы тому, что у меня есть возможность увидеть нечто удивительное за те пол-оборота, что остались…

Резкая боль пронзила предплечье, когда пальцы Рэби железной хваткой сомкнулись на моей руке. Он дернул меня на себя, заставляя повернуться к нему лицом.

– Ты не умрешь, ясно тебе? – зло сказал он, всматриваясь в мои глаза так, словно искал на самом их дне ответ или подтверждение тому, что я ему поверила. – Ничего еще не кончено! Может быть, в храме тебе помогут переступить страх!

– Ну конечно, – усмехнулась я. – Как? Еще раз сожгут меня?

– Эй, – встряхнул он меня, – если ничего не получится, то я уведу тебя отсюда, чего бы мне это ни стоило! Слышишь меня?

Я смотрела в его темно-карие глаза, в лицо, на котором совсем недавно стали появляться первые морщины, выдававшие его возраст, несмотря на крепкое тело воина. В этот момент я действительно почувствовала, как он переживает за меня. Пожалуй, роднее и ближе, чем Рэби, у меня никого не было, а я так эгоистично поступала, заставляя его чувствовать себя беспомощным и переживать за меня. Это было неправильно с моей стороны.

– Хорошо, – кое-как выдавив улыбку, сказала я. – Так и сделаем, – прекрасно понимая, что говорю это только для того, чтобы успокоить его.

* * *

Храм Двенадцати Парящих драконов… Впервые он переступил порог этого места в возрасте четырех оборотов. Рядом с ним тогда был тот, воспоминания о ком запечатлелись в сердце на долгие годы. Он помнил отца так, словно тот был единственной опорой его жизни, это он давал ему чувство защищенности и вызывал восхищение. Когда отца не стало, пришлось нелегко. С того дня, как он пришел в себя, Китарэ знал, что как прежде уже никогда не будет. С тех пор, как смог осознать, что произошло не только с отцом, но и с ним самим, он живет так, словно есть четкая отметка до того самого дня, как ему придется пройти за Полотно, чтобы стать одним целым со зверем. Слава Парящим, у него остался Совет Двенадцати… и мать, которые понимали, что наследник нуждается в их защите, пока они не найдут способ все исправить. Способ так и не нашли. Осколок его души был утрачен, и, как это исправить, не знал ни он сам, ни те, кто был верен империи. Проклятый Игнэ своим поступком поставил их мир на грань уничтожения. Нить жемчуга императора – это не просто слова. Это опора, на которой зиждется стабильность в их стране. Двенадцать эвейев встают в Нить, чтобы возглавить Совет и стать опорой императорской власти. Но самое главное, двенадцать должны «парить» в унисон, их энергии должны иметь особенную гармонию, чтобы дарить песнь жизни целому континенту. Пока Нить не будет выстроена вновь, не будет ни стабильности в их землях, ни процветания. Именно этого от него ждут простой народ, элита и даже враги. Нить распалась пятнадцать оборотов назад из-за одного… Даже в мыслях Китарэ не мог подобрать подходящего слова для этого эвейя. Как мог этот мужчина стать одной из жемчужин Нити отца? Как? Предатель.

Каждый раз, стоило ему начать думать об этом эвейе, его обуревала ярость. А теперь и еще один сюрприз от лучшего друга! Как только он уговорил Совет пригласить это отродье пройти подготовку вместе с ним и теми, кого он уже отобрал? Ему не хватало двенадцатого эвейя, чтобы замкнуть Нить. Но быть того не может, что этим кем-то станет проклятое дитя Нирома Игнэ!

– О чем задумался? – Голос Дилая, точно лезвие ножа, прошелся по оголенным нервам.

Китарэ резко обернулся и презрительно взглянул на друга. Синяк на его утонченном лице до сих пор не сошел, тем забавнее казался этот щеголь в дорогом кимоно и с фингалом под глазом.

– Думаю о том, как пригрел змею на груди, – зло ответил он.

Улыбка мигом слетела с губ парня, и он несколько смущенно потупился.

– Не думаю, что ты прав. Да и сам ты не можешь мыслить так узко! Все это твой гнев, и тебе стоит избавиться от него. Есть дела поважнее.

– Да? Что, например?

– Наследник дома Игнэ ожидает у входа в храм, – затаив дыхание, сказал друг.

– и?

– Ну, согласно правилам…

– К демонам правила! Пусть ждет. Я приду туда, когда посчитаю нужным, а не тогда, когда удобно ему.

– И чем ты собираешься заниматься? Так и будешь торчать на крыше?

– Чем плохо, если я буду торчать на крыше? – поинтересовался Китарэ из чистого упрямства.

На самом деле у него были и другие дела. И даже если бы их не было, он нашел бы, чем себя занять, прежде чем дать свое дозволение на вход. Пусть ждет, как принято у крестьян… а может, и дольше.

– Я не собираюсь пропускать занятия только потому, что тебе пригрезилось, что это отродье может быть полезным. Идем, – решительно сказал он, бросив последний взгляд на город, который хорошо просматривался с крыши кампуса. Он любил проводить время вдали от суеты учебных корпусов. Здесь он, по крайне мере, мог попытаться найти покой внутри себя. Избавиться от неутихающего гнева, что стал верным спутником с того самого момента, как его мир перевернулся, а душа распалась на тысячи осколков.

* * *

Храм Двенадцати Парящих – это не только сам храм, а скорее комплекс учебных корпусов, библиотек и общежитий. Вот только всякий прибывший должен получить дозволение на вход через главные ворота. Обычно это происходит раз в оборот, когда император дает свое благословение на обучение всем прибывшим эвейям. Для этого есть определенный день. Я прибыла спустя месяц после условленного срока. Наверное, потому пропускать меня никто не спешил. Я глупо стояла возле огромных ворот, которые держались на трехметровых каменных стенах. Увидеть, что скрывалось за ними, не представлялось возможным, как и узнать, правда ли смотритель доложил о моем прибытии. Без одобрения наследника внутрь не попасть.

– Стоит позаботиться о лошадях, – сказала я, глядя, как заботливо Рэби поглаживает свою Капельку.

Рыжая кобыла, точно поняв меня, нетерпеливо всхрапнула.

– Я видел тут недалеко постоялый двор, – кивнул Рэби. – Справишься сама?

– С чем? – изогнув бровь, поинтересовалась я. – С тем, чтобы постоять у ворот? Конечно, ступай.

Все равно, начиная с этого момента, наши пути с Рэби в некотором смысле расходятся. Внутрь могут входить лишь эвейи. Для всех остальных вход закрыт.

– Я сниму комнату и буду там. Как только сможешь выбраться, ты знаешь, где меня найти, – отвязывая мои сумки с вещами, сказал он, ставя их у моих ног.

– Не волнуйся, все будет хорошо, – заверила я его в том, в чем и сама не была толком уверена.

Рэби давно скрылся за поворотом, ведущим на центральную улицу. Ворота оставались заперты. Тяжело вдохнув сдавленный горячий воздух, я довольно отчетливо поняла, что ожидание затянется. Будь я действительно воспитанной в лучших традициях благородных домов, это, несомненно, оскорбило бы меня. Но я и не рассчитывала на теплый прием. У меня не было даже права думать о том, что двери вообще предо мной откроются, потому я просто ждала. Сегодня, завтра, может быть, послезавтра кто-то да выйдет…

Пока мы ехали к храму, теплый ветер помогал справляться с душной осенней жарой. Сейчас в плотно закрывающей изъяны моего тела одежде было тяжело. Уже через несколько часов пот тек градом, щипля глаза. Дыхание сбилось, нога ощутимо дрожала. Впервые я так долго путешествовала, теперь еще и это. Я могла бы опуститься на землю, вот только в ожидании наследника у меня не было такого права. Все, что я могла себе позволить, – это подойти к стене и слегка опереться на нее, распределяя нагрузку так, чтобы хоть немного разгрузить больную ногу.

Был ли наследник здесь? Приедет ли в ближайшее время? С каждой минутой становилось понятно, что спешить он точно не станет. Да, возможно, все это было лишь чистой формальностью. И это нормально для обычного дня прибытия в храм, но, быть может, формальности не так и важны, когда дело касается наследника проклятого Игнэ? Я очень надеялась на это.

– Парящие, во что я ввязалась? – пробормотала я, понимая, что не знаю, сколько еще смогу простоять, прежде чем нога окончательно потеряет чувствительность.

Прикрыв глаза, я позволила своему сознанию отойти на задний план. Ровное глубокое дыхание. Каждый вдох приносит покой. Выдох позволяет мне опускаться глубже. Там тепло и темно. Там нет усталости и грусти. Там я могу отдохнуть и позабыть о том, кто я и где. Там, в этом укромном месте, нет ни времени, ни усталости. Есть только тишина и умиротворение.

Когда-то очень давно Рэби научил меня находить внутри себя источник, особое место силы, где я могла бы восстановиться и отдохнуть. Эвейи называли эту технику медитацией. Рэби говорил просто: отдых для башки в крутом месте. Не знаю, где отдыхал он, но я могла раствориться лишь в темноте.

В себя я пришла неожиданно. Должно быть, что-то изменилось вокруг. Отдых отдыхом, но для тех, кто однажды встает на путь меча, полностью отключать инстинкты губительно. Открыв глаза, я далеко не сразу смогла сообразить, где я и что происходит. Во-первых, за время, что я провела, восстанавливая свои душевные силы, в Мидорэ наступила ночь. Во-вторых, с ночью пришел самый настоящий ливень, тяжелые капли стекали по моему лицу, легко проникая сквозь одежду и обувь. За считанные секунды я промокла до нитки! А может быть, я уже давно стою, облокотившись о каменную стену, и мокну под проливным дождем. Как знать?

Моя двоюродная сестра Расха всегда очень остро переживала тот факт, что наш род оказался в столь бедственном и невыгодном положении. Конечно, это и немудрено. Обидно, когда ты красива, умна, имеешь благородное происхождение, но при этом ни один из великих родов эвейев не пожелает принять тебя в свою семью, если только ты не возьмешь верх над силой крови и не призовешь дракона в этот мир. Что для женщин уже неслыханно! Тогда, пожалуй, шанс есть. Но… это маловероятно. Я всегда знала, что мне нечего ждать. Я не помнила о том, каково это – быть членом всеми почитаемой семьи. Это не тяготило меня, просто потому что, когда ты уже на дне, для тебя это нормально.

Глаза невольно начали слипаться. Сначала мне было очень холодно, но сейчас уже ничего. Я перестала чувствовать собственное тело. Наверное, слишком устала за прошедшие дни. Нога то и дело подкашивалась, и стоять становилось все тяжелее. Рэби никогда не относился ко мне как к инвалиду. Я и сама не делала себе никаких поблажек. Но тело-то знало. Его не обманешь.

– Демоны! – Я со злостью ударила кулаком о стену, надеясь, что хотя бы боль поможет мне прийти в себя.

Из последних сил я пробуждала внутри себя гнев. Сквозь апатию и усталость он с неохотой заворочался внутри. Только благодаря ему я однажды смогла выжить. Благодаря ярости я черпала силы внутри себя. Только когда сердце горит огнем, а душа существует на тлеющих углях, я могу двигаться вперед. Это мой способ выжить.

Я так надеялась, что никто и никогда не заставит меня даже пытаться пройти сквозь Полотно. Так надеялась, что смогу сохранить… себя. Да, одно из условий пробуждения крови – это единение с родной стихией. Но хуже всего даже не это. Стоит пробудить кровь, пусть даже немного, и не овладеть зверем, как тут же начнешь платить за те крохи могущества, от которых никогда не сможешь отказаться. Моей тетке больше шестидесяти оборотов – на вид не дашь и двадцати. Огонь поет в ее крови, а кровь огненного эвейя дает силу и молодость… ровно до тех самых пор, пока тлеет где-то глубоко ее душа. Я не знаю, каково это – день за днем отдавать часть того, что гораздо больше, чем тело или деньги, просто за то, чтобы время от времени творить заклятия и иметь молодое тело. Как по мне, оно того не стоит. Я не желаю отдавать то единственное, что у меня осталось, за сомнительное удовольствие увидеть ровную кожу на своем теле.

– К демонам преисподней их всех! – в бессильной ярости прошипела я, когда ворота рядом со мной чуть отворились.