Текст книги "Люблю. Целую. Ненавижу. Кэмерон"

– Я зову ее Ди, – улыбнулся ученый, – что на нашем почти исчезнувшем языке значит «единственная». И маленькая Ди уже сейчас все запоминает с абсолютной точностью и может приспосабливаться к любой расе. Она гений мимикрии. Куда бы она ни попала, она скопирует ДНК аборигенов, и ее тело и все системы будут внешне неотличимы от окружающего населения планеты.

– Я все же не могу понять, – провел по нежной детской щечке металлическим пальцем Тхе’су. – Как такое крошечное существо сможет входить в энергетическое поле планеты и оперировать информацией и сознанием людей?

– Пока не сможет, – отнес ребенка в маленькую капсулу Аран. – Ее силы спят. Они проснутся в день совершеннолетия, в двадцать пять лет по исчислению Земли, или при очень сильном стрессе, угрожающем ее жизни.

– Тогда объясни мне еще одну вещь, – нахмурился Тхе’су. – Что делать с вашим проклятием? Как мы сохраним наши гены в ней?

– Все очень просто, – улыбнулся малышке отец. – Придет время, и она сделает то, что должна. И потом повторит нас в своих детях.

– Началось, – прислушался к отдаленному шуму робоэльф. – Готовь малышку к эвакуации, друг, пока не стало совсем поздно. – И быстро вышел из лаборатории.

– Прости меня, Ди, – склонился над малышкой ученый. – Я дал тебе все: проницательность, талант предчувствовать и мимикрию от каргозов; способность аршотов манипулировать, считывать информацию и управлять событиями. Но я не смогу дать тебе отцовской любви, моя дорогая девочка. Прости меня за это… – Он захлопнул капсулу, быстро набрал код и долго смотрел, как исчезает его сотворенная дочь на пути в другой, не входящий в Совет планет, мир. Смотрел до тех пор, пока его не охватило пламя уничтожения.

Год спустя после погрома квартиры

– Гарри! – Я стояла на стройплощадке, запрокинув голову в строительной каске и рассматривая железобетонный остов будущего центра помощи жертвам насилия. – Ты уверен, что в утвержденном плане было семь этажей? Я насчитала восемь…

– Восьмой – это фойе, где будут приемная и мини-госпиталь, – невозмутимо ответил друг, прикрывая лицо от холодного ветра. – Забыла? Ты же сама хотела.

– Забыла, – повинилась я. – Столько всего навалилось…

– Да уж, – фыркнул Фуаррез. – Ты умудрилась простить Нэнси за причиненный тебе ущерб, сто двадцать четыре раза отказать детективу Фоксу в свидании, истрепать мне все нервы по поводу своего пентхауса…

– Он очень дорогой, – поежилась я, делая шаг в сторону и прячась за высокую мужскую фигуру. – А нам есть куда девать деньги!

– Никогда еще не видел ни одного человека, – насмешливо протянул друг, – который бы так боялся потратить на себя лишний доллар. При твоих-то миллионах!

– Это не мои миллионы, – вздохнула я, объясняя в стотысячный раз. – Это миллионы для помощи нуждающимся.

– Ты тоже нуждаешься! – насупился Гарри. – В нормальном жилье, с охраной и консьержем! А за это нужно платить! Ты уже попробовала жить в съемной квартире, и что из этого получилось?

– Но пентхаус – это уже слишком, – пробормотала я, все еще сопротивляясь, хотя понимала необходимость этого шага. – Нельзя было найти что-то поменьше и подешевле?

– Только мою квартиру, – заверил меня Фуаррез. – Но ты почему-то наотрез отказываешься жить со мной.

– Ты не опускаешь крышку унитаза, – хихикнула я. – И разбрасываешь носки в ванной и по гостиной.

– А твой драгоценный Кэмерон этого не делает? – поднял брови Гарри. – Он ангел?

– Во-первых, я не знаю, – пожала я плечами. – Во-вторых, даже если он станет это делать, то меня это не будет настолько волновать…

– Черт! – раздалось с верхотуры. – Отходите! Быстро!!!

С верхнего этажа сорвалась металлическая балка и упала вниз с ужасающим грохотом.

Этот грохот идеально совпал с грохотом орудий в моей голове. Тело выгнуло в пароксизме боли. Гром от взрывов отозвался фантомным мучительным ударом внутри черепа, и сразу онемела правая сторона лица. Прострелило болью правое плечо. Запекло бедро. Подвернулась левая нога.

Мое лицо исказилось страданием. Я падала. Падала бесконечно долго, и сознание никак не хотело уходить, показывая мне, как рухнул Кэмерон на выжженный безжалостным солнцем песок пустыни. И как белый песок становится красным…

Через три дня

– Ты должна поесть, Ди, – стоял надо мной Гарри с завернутым в пластик бутербродом из ближайшей забегаловки. – Ты ему сейчас ничем не поможешь, если уморишь себя.

– Я не хочу, – обхватив себя руками, раскачивалась я туда-сюда в коридоре военного госпиталя, где уже второй раз оперировали Кэмерона.

– Не хоти, но съешь! – настаивал мужчина, проводя у меня перед глазами ладонью. – Ты сделала все, что могла. Сейчас остается лишь ждать!

– Я должна сделать для него гораздо больше, – отмахнулась я от него. – Что-то я упустила…

– Что ты упустила?! – передразнил меня друг, плюхаясь рядом. – Ты ввалила в этот вшивый госпиталь кучу бабок и нового оборудования. Ты притащила самого крутого хирурга. Двух! – потряс он у меня перед носом двумя пальцами. – И чуть не выкрала третьего, но он вовремя улетел в отпуск. Ты не спишь четвертые сутки…

– Что ты от меня хочешь? – повернулась я в его сторону, потирая воспаленные глаза с распухшими веками.

– Да практически ничего, дорогая, – протянул он мне бутерброд. Произнес тихо, но отчетливо, с глубоким сердечным участием: – Просто поешь, и я умолкну до вечера.

– Ладно, – тяжело вздохнула я, – но ты принесешь мне кофе. Иначе есть не буду!

– Шантажистка, – поднялся и ушел в направлении больничного кофейного автомата мужчина.

– Мисс Доусон! – окликнул меня хирург в зеленой униформе, выходя из операционной.

– Слушаю вас, – поднялась я на ноги и сделала к нему пару неуверенных шагов. – Что с Кэмероном?

Врач посмотрел на меня глубокими темными глазами и ненадолго подвис, пытаясь сообразить, все же какое место в жизни раненого солдата официально я занимаю.

– Так что? – переспросила я.

– С ним все будет в порядке, – заверил меня известный хирург, которого я сманила сюда щедрой взяткой. – Конечно, дальше последует долгий восстановительный период, – продолжило медицинское светило. – Будут просто необходимы хороший физиотерапевт и массажист, но основное сделано…

– Можете посоветовать ему хороших специалистов? – перебила я его и зажала рот рукой. – Простите…

– Ничего, – устало кивнул врач, – я понимаю ваше состояние. Все данные я пришлю вам на телефон. Постарайтесь заранее договориться со специалистами, сейчас к ним большая очередь, очень много подобных случаев…

– Мистер Кадман? – По коридору размашистым шагом шел высокий массивный мужчина, похожий чертами лица и цветом волос на Кэмерона, в сопровождении миниатюрной заплаканной блондинки.

– Меня здесь не было, – быстро шепнула я хирургу. Скосила глаза. – Мы не в очень хороших отношениях, и я не хочу, чтобы из-за этого Кэмерон не получил должного ухода.

– Конечно, Джейн, – понятливо кивнул хирург. – Я сделаю все, как вы хотите. Но обязательно переговорите на эту тему с главным врачом, чтобы информация не всплыла раньше времени. – Он повернулся к пришедшим: – Да, чем могу помочь, сэр?

– Вы оперировали нашего сына, Кэмерона Маноло, – начал объяснять черноволосый мужчина в то время, как я тихо ускользнула, чтобы замести следы своего пребывания.

От меня уже действительно ничего не зависело. Сейчас все зависит от Кэмерона. И я могу лишь молить Бога, чтобы ему хватило сил…

Через два месяца

– Дорогая мисс Доусон, – льстиво начал подкатывать малосимпатичный мне политик с большим будущим и еще большими амбициями, – вы меня простите, но ваши расценки весьма велики. – Развел руками и потупил глазки. – Откуда у меня такие деньги?

– Вы действительно хотите, чтобы я вам рассказала точно и подробно – откуда? – удивленно подняла я брови, откидываясь на спинку стула в своем новом кабинете. Гарри все же уговорил меня купить пентхаус с условием, что там будет и наш офис. С этой точки зрения получалось достаточно выгодное вложение.

– Не то чтобы очень, – смущенно закашлялся импозантный мужчина. – Но все же, может быть, вы сделаете мне небольшую скидочку? – Он посмотрел на меня честными глазами и скромно показал пальцами, большим и указательным, крохотное расстояние. – Процентов девяносто, а?

– Все, что я могу сделать, – заверила я его, пытаясь не сорваться и не задушить клиента на галстуке от Гермес, – это показать вам выход…

– Ди! – заглянул к нам Гарри с телефонной трубкой в руке. – Мне неловко вас прерывать, но, похоже, это очень срочно…

– Извините, – встала я, направляясь к выходу, – я должна ответить. Вернусь через пару минут. Чай, кофе, другие напитки?

– Я бы не отказался от виски, – кивнул политик, пользуясь возможностью опустошить мой бар на халяву.

– Гарри, позаботься, пожалуйста, – попросила я, забирая у друга трубку и выходя в соседнюю комнату. Приложила к уху. – Да, я слушаю…

– Мисс Доусон, – раздался в телефоне голос физиотерапевта, – вы меня простите, ради бога, но, при всем моем к вам уважении, мое терпение на исходе.

– Снова проблемы? – тяжело вздохнула я, опускаясь на кушетку.

– Мой клиент просто отказывается выздоравливать, – возмущенно сообщил мне мистер Санчес. – Ведет себя скверно. Он полностью игнорирует мои рекомендации, отлынивает от занятий, кричит, швыряется всем, до чего может дотянуться… пару раз в меня попал… – Мужчина замолчал на некоторое время, глотая рвущиеся с языка ругательства.

Догадываюсь, что Кэм не букетами в него швырял, а как минимум увесистыми напольными вазами, костылями или ночными горшками. А рука у него набитая, тяжелая… в военных лагерях учат на совесть…

– Скажу вам… работать с ним очень неприятно.

– Это последствия травмы, – пробормотала я, сама себе не веря.

– Это последствия дурного характера, – поправил меня мужчина. – И, честное слово, как бы мне ни хотелось… у меня уже не хватает сил это выносить…

– Тройная оплата, – перебила я его. – За все время, что вы будете с ним. И если дотерпите до конца его лечения, то солидный бонус в половину всей суммы. Это ко всему медицинскому персоналу, работающему с Кэмероном, относится.

– По рукам, – повеселел Санчес, прикидывая, как он будет платить за обучение своего старшего сына и перекроет часть кредита за дом. – За такие деньги он может в меня швыряться чем угодно… – Довольный смешок: – Но я оставляю за собой право уклоняться.

– Главное, не убейте пациента до полного выздоровления, – жалобно попросила я медика и отключилась.

Когда я вернулась в кабинет, политик уже успел на треть опустошить бутылку коллекционного виски и разглагольствовал о благе народа и своих путях достижения этого. Правда, почему-то во всех случаях благо народа начиналось с него лично.

– Моя ставка, – ухмыльнулась я, подходя к клиенту и нависая над ним сверху, – только что увеличилась на полмиллиона. И это уже со всеми положенными скидками особо бедным. Будете платить или вылетите из обоймы?

Надо ли говорить, что средства были почти мгновенно переведены?

Через месяц

– Ди, – поймал меня на выходе из квартиры Гарри, – тебе звонит массажист. Похоже, парень собирается увольняться. По крайней мере, он поинтересовался, хотим ли мы получить имена тех, кто может его заменить.

– Что-то случилось, мистер Мак-Кинли? – вырвала я трубку у друга, собираясь выслушать про все выходки Кэмерона и огрести по полной программе.

– Случилось то, – заметно сдерживая возмущение, ядовито произнес обычно невозмутимый массажист с руками воистину золотыми, – что вся моя работа насмарку. Ваш подопечный просто не хочет, не желает ходить и жить. Он отказывается верить в излечение. Смотрит в потолок, ничего не ест, делать массаж и необходимые манипуляции мне не дает, протестует… что называется, себя медленно гробит. Мы не имеем права фиксировать больного, а иначе как с ним процедуры проводить?! И потому я категорически отказываюсь с ним работать под угрозой потери своей репутации, которой очень дорожу…

Я молча выслушала, не перебивая.

– Поймите, – продолжал Мак-Кинли, – контрактуры просто так, сами по себе не пройдут. Боли и рубцы тоже. Если упустить сейчас, дальше будет только хуже, причем намного. Если спаечный процесс зайдет слишком далеко, то…

– Могу я соблазнить вас дополнительной оплатой? – вздохнула я, соображая, чем еще можно взбодрить упавшего духом Кэма. При воспоминании о кардиомониторах, повязках и запахе антисептиков у меня начиналась паника. За этим стояли раны и кровь Кэма, которых я смертельно боялась.

– Нет, – спокойно и с достоинством отказался Мак-Кинли, – это не поможет. Я не могу брать деньги за то, что ничего не делаю. Потому что ваш подопечный просто не позволяет мне хоть что-то делать…

Мой взгляд упал на рассыпанные на столике гламурные журналы. Девушки на обложках были одеты очень смело, их тела казались практически оголенными… О! Придумала!

– Дайте мне неделю, – попросила я. От предвкушения мое сердце забилось быстрее. – Думаю, у меня есть способ заставить его проходить все необходимые процедуры с бешеным энтузиазмом.

– Неделя, – согласился со мной массажист и отключился.

– И что ты собираешься делать? – полюбопытствовал Гарри, который во время моего разговора растопырил уши и откровенно подслушивал возле двери.

– Скажи мне, друг, – медленно произнесла я, глядя на Фуарреза, – а кто у нас самый известный плейбой, которого постоянно преследуют папарацци?

– Марио Марино, – сразу назвал имя мужчина. – К тому же он, по слухам, еще и приплачивает газетчикам, чтобы постоянно быть на первых полосах таблоидов.

– Найди мне его телефон, – попросила я. – Я хочу назначить ему свидание. Срочно! Прямо сегодня вечером!

– Не вопрос, – пожал плечами Гарри, вытаскивая свою незаменимую потрепанную книжку. – Уже набираю… – И протянул мне сотовый.

– Марио? – пропела я в трубку, услышав бархатистый, хорошо поставленный голос. – Это вас беспокоит Джейн Доусон… Ди-Ди, если вы меня знаете… О! Как приятно… Да, конечно, можете помочь. Просто составьте мне сегодня компанию за ужином, если вы не заняты. Замечательно! Значит, в семь вечера! – И нажала отбой.

– Что-то еще? – выжидательно уставился на меня Гарри.

– Будь добр… – помедлила я, прикидывая в уме. – Закажи из любого бутика возмутительно открытое платье на грани скандала. Боюсь, я сама такое не куплю, просто рука не поднимется.

– Потом не обвиняй меня в предвзятости, – фыркнул друг, начиная листать свою любимую книжку в поисках телефонов бутиков. – Я куплю тебе такое платье, после которого у всех мужских портных в этом городе появится срочная работа по перешиву молний!

– Пошляк! – бросила я ему и отбыла на встречу с миссис Марни, общение с которой я бы не променяла за все блага мира. Пожилой женщине не так много осталось, и я хотела провести с ней столько времени, сколько могла.

– Деточка, – погладила меня по плечу старушка, – что-то случилось? Почему ты такая задумчивая?

– Да все как обычно, – усмехнулась я, не желая посвящать ее в свои проблемы. В последнее время отец Кэмерона внезапно начал активно интересоваться, откуда у его сына такая шикарная медицинская страховка, предусматривающая самых высококлассных специалистов и пребывание на одном из самых дорогих оздоровительных курортов мира. Хотя я очень качественно замела свои следы, но это совершенно не означает, что меня нельзя найти. И кто знает, как на мое вмешательство отреагирует его семья? Даже я могу только догадываться. Проверять мне не хочется.

– Ну, не хочешь говорить – не говори, – согласилась со мной пожилая женщина, присаживаясь рядом на диванчик. – Я очень надеюсь, что у тебя, солнышко, будет все в порядке.

– Я тоже на это надеюсь, – ласково улыбнулась я ей, ощущая исходящее от старушки материнское тепло и заботу. Нахмурилась. – Почему я никогда не вижу вашу семью? У них нет денег, чтобы к вам приехать?

– У них нет времени, – печально улыбнулась женщина. – Оказывается, самый большой дефицит в мире для сыновей и внуков – это время.

– Так неправильно, – пробормотала я. – Время быстротечно, и мы рискуем не сказать самых важных слов любимым.

– Это ты по своему опыту говоришь? – хитро сощурилась миссис Марни. – Какой мужчина заставляет тебя так напряженно вглядываться в завтра?

– Не только в завтра, – хмыкнула я, – но и послезавтра, и на месяц, и на год вперед.

– Значит, стоящий, – довольно кивнула старушка. – Плохой мужчина не заставляет тебя думать, как прожить свой день с ним. Такой заставляет думать, как прожить свой день без него.

Звякнул мой телефон, принимая текстовое сообщение от Гарри.

– Спасибо, – искренне сказала я, читая эсэмэску. – Мне, к сожалению, пора. Приду, как только смогу.

– Спасибо тебе, деточка, – расплылась в довольной улыбке женщина, утопив глаза в морщинах, – за то, что находишь время для старой бабки. Жалко лишь, мне тебя нечем отблагодарить.

– Просто оставайтесь со мной как можно дольше, – поцеловала я ее и ушла, чтобы привнести в свою жизнь некоторое разнообразие. Представила себе заранее реакцию Кэма и рассмеялась. Разнообразие? – о да!

Через час

– Ты действительно считаешь, – рассматривала я себя в зеркале, – что это именно платье, а не костюм для стриптиза?

Выбранное Фуаррезом платье было сшито из серебристого ламе, прекрасно оттеняющего мои глаза и волосы, и состояло из длинной юбки-лохмотьев и двух прикрывающих грудь полосок, сделанных из серебристых цепочек с синими камнями.

– Ты же хотела самое развратное, – хмыкнул друг, обходя меня по кругу. – По-моему, эффект достигнут. – Он прищурился, критически оценивая результат изысканий.

– Да уж, – уныло согласилась я с ним, поворачиваясь туда-сюда перед зеркалом, – развратнее только пойти голой. К тому же этот фасон совершенно не предусматривает нижнего белья, если не считать за него две вшитые полоски.

– Пусть это останется за кадром моего внимания, – захихикал Гарри и кивком указал на серебристые туфли с головокружительными каблуками. – Главное, не сверни себе на них шею до того момента, как твой возлюбленный возжелает сделать это своими руками.

– Добрый ты, – прошипела я, надевая обувь и чувствуя себя Пизанской башней. – Лучше проводи меня вниз, чтобы я не убилась раньше времени или меня не изнасиловали по дороге.

– Конечно, дорогая, – галантно предложил мне согнутую руку друг. – Я буду счастлив прочитать о тебе наутро в газетах.

– А уж Кэмерон-то как будет счастлив, – пробормотала я, пребывая в раздумьях – не хватила ли я лишку со своей придумкой.

Гарри набросил мне на плечи шелковую накидку, частично скрывающую мой провокационный наряд, и сопроводил меня вниз, где уже в нетерпении околачивался Марио.

– Надеюсь, – широко улыбнулась я своему кавалеру по необходимости, – у нас сегодня будет замечательный вечер!

И ведь не ошиблась. Все три часа, что мы с ним провели в ресторане, на меня пристально глазели посетители, мешая нам есть. То и дело щелкали вспышки камер, мешая нам спокойно беседовать. И все мужчины пытались пройти мимо меня, чтобы заглянуть сверху и убедиться, что моя грудь им только померещилась. И опять же мешая нам есть и беседовать!

– Знаете, Джейн, – поцеловал мне руку около моего дома Марио. Его лицо исказила легкая гримаса. – Вы, безусловно, прекрасны и обаятельны, но я не могу встречаться с девушкой, которую замечают вместо меня. Это травмирует мое раздутое эго.

– В любом случае, – подарила я ему формальную улыбку, – благодарю за замечательный вечер и желаю вашему эго не лопнуть. – И удалилась.

Утром я просмотрела свежую прессу и набрала номер мистера Мак-Кинли.

– Доброе утро. Надеюсь ваш подопечный начал свой день с газет? – зашла я немного издалека.

– Мой подопечный, – с видимым спокойствием сказал мне массажист, но в его голосе грохотали отзвуки чистой незамутненной радости, – сейчас активно разрабатывает свою ногу… после того как порвал все газеты в мелкие клочки, а часть из них съел… и очень экспрессивно кроет вас на все лады изящной словесностью. Особенно его почему-то возмутил тот снимок у машины, когда ветром подняло ваш подол до самого верха бедер. – Все так же флегматично (в трубку донеслось чье-то мужское хихиканье): – Хотя мы с Санчесом считаем, что у вас шикарные ноги.

– Э-э-эм, – запнулась я, начиная краснеть, – благодарю за комплимент. Рассчитываю, что сейчас выздоровление вашего пациента пойдет ускоренными темпами.

– Безусловно, – согласился мужчина. И после короткой паузы поинтересовался: – Когда вы в следующий раз приедете? Как всегда, в субботу?

– Конечно, – подтвердила я. – И, как всегда, мне бы не хотелось, чтобы Кэмерон меня видел. Вы же все устроите?

Ответ был традиционным:

– Разумеется, мисс. Разумеется…

Через три месяца

– Ты сегодня выглядишь очаровательно, дорогая, – обнял меня за талию Гарри, элегантный и утонченный в своем смокинге. – Замечательный вечер, правда? – Обвиняюще напомнил: – Первый с момента твоего подстроенного свидания!

– Мне кажется, это платье слишком открытое и вызывающее, – тихо ответила я ему на ухо. – Этот разрез до бедра вызывает жуткий выброс тестостерона и неконтролируемое слюноотделение у большей части присутствующих на этом рауте.

– Дорогуша, – хохотнул спутник, целуя меня в оголенное плечо. – Это не разрез, а ты сама заставляешь их пускать слюни. Ты просто не осознаешь своей красоты. К тому же после того платья, что ты надевала для Марио, это – образец целомудрия. Жалко, что ты спустила такой наряд в унитаз.

– Хорошо бы, чтобы и другие мою преувеличенную красоту тоже не осознавали, – поежилась я, надевая на лицо широкую улыбку и благожелательно кивая проходящему мимо сенатору. – Это создает ненужные проблемы и…

– Обворожительная мисс Доусон, – раздался у нас за спинами глубокий бархатный голос. – Разрешите невежливо прервать вашу, несомненно, увлекательную беседу и представить своего друга.

– Конечно, мистер Маркозо, – повернулась я к симпатизирующему мне политику и застыла, встретившись с холодным взглядом синих глаз. Замерла на секунду, хотя и ожидала этого. Вернее, я точно знала, что на этом приеме будет Кэмерон. Собственно, почему я сюда и пришла. Взяла себя в руки и улыбнулась: – Мы уже знакомы. Если я не ошибаюсь, мистер Маноло?

– Не ошибаетесь, мисс Доусон, – склонился над моей рукой Кэмерон.

Он изменился. Густую черную шевелюру украсила легкая седина. На правом виске появился красный шрам, чуть спускавшийся на щеку. К тому же он возмужал. Стали шире плечи, рукава элегантного смокинга не могли скрыть налитых мышц. Дикий зверь в гламурной упаковке.

Но претерпела изменения не только внешность. Изменилась его внутренняя суть. Доброжелательность и открытость превратились в замкнутость и недоверие. Появились холодность и надменность. И во многом это была исключительно моя вина.

Когда я видела его в процессе выздоровления, то в основном издали. Ближе подходить было опасно. И так мне все время казалось, что Кэм чувствует мое присутствие. Он постоянно смотрел в мою сторону. Был ли то инстинкт хищника или радар влюбленного?

– Рада вас видеть, мистер Маноло, – прощебетала я, собрав в кулак свою волю, чтобы не запустить жадные руки в его волосы, вспоминая их шелковистость.

– Чего не скажешь обо мне, мисс Доусон, – выпрямился Кэмерон. – Мне неприятно видеть, в кого вы превратились.

– Как вы смеете! – ахнул Гарри. – Вы сейчас оскорбляете даму!

– Где вы тут нашли даму? – усмехнулся Кэмерон, не сводя с меня пристального взгляда. – В этом вызывающем красном платье мисс Доусон похожа на бордельную шлюху!

И вот что я вам скажу: какой бы умной и уникальной ни была женщина, к какой бы расе ни принадлежала, какими бы возможностями ни обладала, она всегда остается женщиной и остро реагирует на неприкрытое оскорбление. Почему я должна быть исключением?

Исключением я быть не пожелала и от души отвесила ему звонкую пощечину. Молча. После чего посмотрела ему в глаза и развернулась на каблуках, направляясь к выходу из банкетного зала, кипя от злости.

Не то чтобы я хотела получить награду, но и такого наказания не заслужила. Почему мне казалось, что он все же должен понять необходимость моих действий? Почему я обожествляла его, в то время как он просто ходил по земле?

– Как вы могли себе такое позволить, Кэмерон? – возмутился сенатор. – Вы незаслуженно оскорбили женщину!

– Я всего лишь сказал правду вслух, – презрительно ответил ему Кэм.

– Не плачь, дорогая, – догнал меня Гарри, набрасывая на плечи палантин из норки. – Он того не стоит.

– Кто тебе сказал, что я плачу? – развернулась я к нему. Ткнула пальцем ему в грудь. – Запомни, Гарри, если я заплачу, то только на чьих-то похоронах! И это будут не мои похороны! Кстати, напомни мне завтра урыть этого мерзавца!

– Почему не сегодня? – осторожно спросил друг, выводя меня на крыльцо и давая знак подогнать машину.

– Потому что сегодня я его слишком глубоко зарою, – мрачно сказала я, раздумывая. – А мне вскоре захочется еще раз его откопать, чтобы сообщить, какой он беспросветный негодяй!

– Боже, Джейн, – хмыкнул Гарри. – Ты, оказывается, умеешь использовать подзаборные выражения. Где ты научилась такому чудному словечку?

– Не дразни меня, – зыркнула я в его сторону, усаживаясь в машину. – Или я ознакомлю тебя со всем моим обширным лексиконом в этой области. Ты себе не представляешь, сколько нехороших слов я знаю!

– Молчу, моя дикая кошка, – закатил глаза друг, усаживаясь рядом. – Иначе моя нежная натура просто не переживет такого стресса.

Пока я кипела гневом и негодованием, призывая на чью-то брюнетистую голову все возможные и невозможные кары, мы приехали к моему дому. Квартира была достаточно большой, чтобы Гарри изредка оставался ночевать, поддерживая свое реноме, и при этом не стеснял меня. У него была личная спальня на противоположном конце квартиры. И мы друг друга не беспокоили.

– Я пошла в душ! – рявкнула я, оказываясь дома. Расшвыряла в разные стороны туфли и, подхватив длинный подол, побежала в ванную комнату.

Там содрала с себя злополучное платье, постояла под горячими успокаивающими струями воды и пришла в себя, обретя внутреннее равновесие. После расчесала и высушила волосы, накинула на плечи белый шелковый халатик и вышла в гостиную, чтобы налить себе выпить. И замерла…

Посреди моей элегантной гостиной стоял Кэмерон, держа руки в карманах черных брюк. Галстук-бабочка был развязан и просто висел за воротником расстегнутой белой крахмальной рубашки.

– Твой любовник ушел, – совершенно спокойно сообщил мне Кэм, окидывая безучастным взглядом с головы до ног.

– Его можно было заставить уйти только тремя способами, – так же спокойно ответила я, подходя к бару и наливая себе выдержанный виски. – Пообещав изуродовать внешность, разорить или испортить его мужественную репутацию. Каким из этих трех способов ты воспользовался?

– Первыми двумя, – любезно поделился со мной нежданный гость. – Про третий я не знал.

– В следующий раз, – отпила я глоток из хрустального бокала, – просто скажи, что тебе нужно со мной поговорить. Не стоит так жестоко травмировать психику бедного Гарри, мне еще с ним работать…

– Следующего раза не будет, – процедил сквозь зубы Кэм, не сводя с меня пристального взгляда.

– Тогда зачем ты здесь? – делано изумилась я, приподнимая бровь. – Мог бы сообщить на вечере.

– Зачем? – фыркнул мужчина, начиная покачиваться с пятки на носок. – И так завтра все газеты будут пестреть нашими фотографиями.

– Не будут, – спокойно ответила я, накачиваясь виски.

– О! – криво ухмыльнулся Кэм. – Я же совсем забыл, кто ты…

– Ты совсем забыл, кто ты, – перебила я его. – Забыл, что ты мужчина, а не истеричка в штанах.

– Надеешься вывести меня из себя, – презрительно бросил Кэмерон, слегка меняясь в лице. – У тебя не получится.

– Правда? – широко открыла я глаза. – Ну да, разумеется. Ты же спокоен как удав. Это особенно заметно по тому, как пытаешься скрыть свою эрекцию, держа руки в карманах.

– Что тут такого особенного? – чуть смутился незваный гость. – Ты все еще очень красивая полураздетая женщина, а я все-таки мужчина.

– Может, будешь мужчиной без «все-таки»? – провоцировала я его на действие. Вспомнила: – Ой, прости, бога ради, совсем забыла… ты же пришел ко мне домой, чтобы сказать, насколько я тебе безразлична!

– Ты права, – неохотно признал Кэм, сжимая губы в тонкую суровую нить. – Я не забыл тебя. Я так долго пытался понять: почему? Перебирал в уме все наши встречи, искал, чем я мог тебя обидеть и оттолкнуть, но ничего не находил. И только потом понял, когда уви… – Он запнулся, не желая признаваться, что видел мои снимки в газетах. – Когда начал мыслить связно: тебе просто тогда захотелось кого-то свеженького, да? Признай, что я просто тебе надоел!

Я молчала. Потом отвернулась, поставила стакан на столик и обхватила себя руками. Глаза набухли слезами. Я не должна признаваться, нельзя ему говорить! Если скажу – ровно через две с половиной минуты Кэмерон Маноло, выскочив из дома в невменяемом состоянии, сядет и заведет машину. Еще через пять на большой скорости вылетит с дорожного полотна и врежется в бигборд. Через сутки реаниматологи зафиксируют смерть мозга, и этого не изменить.

– Это уже прошлое, – выпрямилась я, полуотвернувшись и не желая показывать свои слезы. Вместо этого схватила свой стакан и одним глотком выпила виски. И налила себе еще на палец. С Кэмероном сейчас можно было говорить лишь через такого посредника, как алкоголь.

Больно, когда бьют в открытую рану. И нечем ее прикрыть, потому что все отдала вот этому непреклонному человеку рядом. Мужчине, который просто не хочет понять причин моих поступков, ведь он знает не меня, а тот образ, который сам придумал и увидел.

Страшно признаться, но Кэмерон даже не пытался меня узнать. Да, я ему нравилась. Он был влюблен. Но знал ли он меня? Нет, не знал. Да и не мог по большому счету. У нас практически не было времени для разговоров по душам. Все заменял безудержный секс. Да и что я могла ему рассказать беспамятная?

Сейчас им движет обида отвергнутого мужчины, не давая трезво мыслить. И я ничего не могу изменить. Наше время еще не пришло. Все, что мне в итоге остается, – это не дать ему возможности наделать глупостей.

Правда, очень странно, что за долгий-долгий период я лишь единожды засветилась в прессе на свидании с кавалером, и меня тут же записали в шлюхи. Ни капли доверия, ни йоты понимания. Стоит ли такой человек моих страданий и усилий?

И ответила сама себе: не такой, как сейчас. Но такой, каким он будет в будущем. И ради этой призрачной надежды я вынесу многое…

– Прошлое? – рявкнул мужчина за моей спиной. – Ты думаешь, что для меня это прошлое? Нет, Джейн, – припечатал Кэмерон, – я ничего не забыл и не собираюсь этого делать. И вот что я тебе скажу… если ты еще хоть раз попытаешься ко мне приблизиться, я заставлю тебя заплатить за каждую секунду из этих бесконечно долгих месяцев!