Текст книги "Обреченная цитадель"

Отто Гюнше прошел в здание Генерального штаба. Коридоры были пустынны. Спустился в блиндаж фюрера. Опять пусто. Неприбранно, повсюду валялись бумаги, обрывки газет, прочий мусор, как если бы помещение покидали в большой спешке.

Штурмбаннфюрер Гюнше поднялся вверх по десятиметровой лестнице и увидел, как из двухэтажного здания, где размещался фюрер с Евой Браун, вышел крупный плечистый шарфюрер, в котором Отто Гюнше узнал ординарца Гитлера.

– Что здесь происходит, Ганц? Где фюрер?

Увидев личного адъютанта Адольфа Гитлера, шарфюрер распрямился в свой немалый рост и громко произнес:

– Господин штурмбаннфюрер, фюрер со своим штабом срочно выехал из Ставки на станцию близ Гисена. Оттуда он направляется в Берлин.

Действительно на станции около Гисена стоял поезд фюрера, на котором в случае крайней необходимости он мог бы оставить Бад-Наугай и выехать в Берлин. Вот только никто не мог предполагать, что отъезд может случиться столь быстро. Очевидно, у фюрера имелись весьма серьезные основания, чтобы поторопиться с отъездом. Ведь поначалу предполагалось, что он пробудет здесь достаточно долго.

– Сколько здесь человек?

– Нас шестеро ординарцев. Приберем Ставку, а потом также выезжаем в Берлин.

– Когда именно вы планируете выехать?

– Основную работу мы уже выполнили, думаем, что послезавтра мы отправляемся в Берлин.

– Тогда до встречи, – отвечал Гюнше и широким шагом направился к ожидавшей его машине.

Глава 6

Пусть дерутся за каждую улицу

Совещание затянулось, настенные часы пробили два часа ночи, но еще не успели обсудить даже и половину намеченных вопросов. Основным докладчиком был начальник штаба сухопутных войск генерал-полковник Гудериан, отрапортовавший о том, что значительная часть шестой танковой армии оставила свои позиции и двинулась по направлению к Восточному фронту. Пятая танковая армия, двигавшаяся следом, отступала с боями, нанося американским и британским соединениям серьезный урон.

Гейнц Гудериан вновь высказал уверенность, что русские будут наступать на фронте Вислы в ближайшие часы, и убеждал, что следует выстраивать эшелонированную оборону. Гитлер, пребывая в скверном настроении, сослался на прогноз Шустера Курта[28]28
  Руководитель метеослужбы в главном штабе военной авиации.


[Закрыть], утверждавшего, что в ближайшие часы несколько дней будет нелетная погода, а русские вряд ли отважатся наступать без поддержки авиации.

Генерал-полковник Гейнц Гудериан, отличавшийся большим личным мужеством, один из немногих, кто отваживался возражать Гитлеру, сказал, что русские не всегда наступают с поддержкой авиации, чаще их наступление сопровождается массированной артподготовкой.

На какое-то время в блиндаже Адольфа Гитлера повисла гнетущая тишина. Гитлер, не любивший возражений и в лучшие времена, в последние месяцы и вовсе не терпел пререканий – нередко срывался на крик. Случалось, что командующие армиями, а то и фронтами после напряженного разговора с Гитлером лишались всех постов и отправлялись в резерв.

Присутствующие помнили случай, произошедший с Гейнцем Гудерианом в декабре сорок первого, когда он предложил Гитлеру ограничить наступление, за что тот отправил его в резерв до февраля 1943-го. По возвращении Гудериан был назначен генеральным инспектором танковых войск, а с июля сорок четвертого возглавил штаб сухопутных войск.

Знавшие фюрера понимали, что в этот самый момент в его душе бушуют десятибалльные штормы, и его показное спокойствие потребовало немало волевых усилий. Неужели за затянувшимся молчанием фюрера последует более суровое наказание?

– Я знаю ваше мнение, Гудериан, – на удивление спокойным голосом проговорил Адольф Гитлер, вот только левая рука, дрожавшая более обычного, свидетельствовала о его крайней взволнованности. – Но оно ошибочно. Я соглашусь с вами, что наступление русских состоится, но это произойдет не скоро. У них для этого просто нет резервов. К Висле уже подтягиваются наши свежие дивизии, чтобы сорвать возможное наступление русских. А потом, если русские осмелятся войти на территорию Германии, то она станет для них могилой! На борьбу с большевиками поднимется весь немецкий народ! Каждый мальчик станет настоящим солдатом! Мы сделаем все возможное, чтобы защитить свой дом. Вы поняли меня, Гудериан?

– Да, мой фюрер.

Совещание завершилось безо всяких последствий для генерал-полковника Гудериана. Рейхсканцлер, выглядевший в этот вечер особенно усталым, сразу ушел к себе в комнату и более не показывался.

В эту ночь фюреру спалось скверно. Донимали воспоминания Первой мировой войны, на которой он получил тяжелое ранение, последствия которого чувствовал и поныне. Припоминалось пребывание в тюрьме, после которого он вышел уже сложившимся политиком. Далее было стремительное восхождение к власти. Обожание нации…

Под самое утро рейхсканцлера разбудил взволнованный голос его личного камердинера штурмфюрера СС Гейнца Линге…

В окружении Адольфа Гитлера Гейнц Линге оказался далеко не случайно. За год до прихода фюрера к власти он вступил в НСДАП и СС, а несколькими месяцами позже был принят на службу в полк «Лейбштандарт СС Адольф Гитлер». После обучения в школе гостиничного бизнеса его после тщательнейшей проверки направили ординарцем Гитлера, а вскоре он стал его личным слугой, получив звание штурмфюрера СС.

Ему полагалось находиться рядом с фюрером все двадцать четыре часа в сутки, Линге входил в его ближайшее окружение и являлся тем человеком, которому Гитлер доверял безгранично.

– Что там у тебя, Линге? – спросил фюрер, открыв глаза.

– Вас ожидает генерал-полковник Гудериан, у него для вас важное сообщение.

По взволнованному лицу камердинера фюрер понимал, что произошло нечто серьезное.

– Похоже, что Гудериан меня просто преследует… Хорошо, пусть подождет несколько минут. Я сейчас приведу себя в порядок.

Лейнц Линге немедленно удалился.

С момента переезда Ставки в Бад-Наухайм поменялся устоявшийся распорядок дня. Обычно доктор Теодор Морель делал фюреру по утрам бодрящий укол. Почувствовав себя лучше, Адольф Гитлер тщательно брился, а потом, никуда не торопясь, завтракал в одиночестве и просматривал ежедневную прессу.

Но сегодняшнее утро не для чтения газет. Обязательный укол тоже можно будет сделать попозже. За дверью, вышагивая из угла в угол, ожидая его появления, находился начальник штаба сухопутных войск генерал-полковник Гудериан. Несмотря на бронированную дверь, разделяющую их, Гитлер почти физически чувствовал его близкое присутствие.

Сбросив одеяло, Гитлер поднялся и, набросив на плечи халат, направился в умывальную комнату. Следовало тщательно побриться, смыть холодной водой остатки вчерашней усталости и бодрым шагом выйти к начальнику штаба. В последние месяцы Германия переживает не лучшие времена, но это не повод, чтобы скверно выглядеть. Фюрер обязан одним своим видом внушать подчиненным веру в свой военный гений и в близкую победу Третьего рейха. Нужно немного перетерпеть, дать возможность ученым подготовить «оружие возмездия», и тогда произойдет перелом в войне. Физикам-ядерщикам нужно немного времени, чтобы завершить проект до конца. Его можно выкроить, если ежедневно задерживать русских на фронтах войны: пусть на день, на час, на минуту. Но держать! Для этого нужно постоянно контратаковать, превращать города в крепости, усилить оборонительные рубежи, держаться за каждый метр земли!

К своей одежде фюрер относился, как рыцарь к доспехам. Она должна подчеркивать его влияние, пусть даже если он находится наедине с камердинером, показать, что он является главой объединенного немецкого народа. Никаких шорт и голых коленей, которые могли бы указать на его австрийское происхождение. Он фюрер для всех немцев!

Одевшись в униформу – во френч, брюки с кожаными карманами и повязав галстук, Адольф Гитлер прошел в кабинет и позвал слугу:

– Пусть Гудериан заходит.

– Слушаюсь, мой фюрер, – произнес Линке и мгновенно удалился.

В кабинет порывисто вошел генерал-полковник Гудериан, выглядевший невероятно взволнованным. Вскинув руку, он энергично поприветствовал рейхсканцлера, а потом возбужденно заговорил:

– Мой фюрер, три часа назад русские перешли в наступление по всему фронту, от Балтийского моря до Карпат. Более всего они успели продвинуться в районе Вислы. Началу наступления предшествовала мощная артподготовка, особенно интенсивный огонь проводился на участках прорыва. Огневой вал артиллерийского огня шел от переднего края и в глубину обороны. Наши резервы, подтянутые к передовой, оказались в зоне ураганного артиллерийского огня. Уже в первый час артналета были разгромлены дивизии первого эшелона и те, что находились в резерве. Наша эшелонированная оборона разрушена, и русские танки стремительно двинулись в сторону Одера.

– А что в таком случае делают Харпе[29]29
  Генерал-полковник Йозеф Харпе 17 января 1945 года снят с должности и отправлен в резерв командования сухопутных сил после прорыва советских войск в ходе Висло-Одерской операции как один из основных виновников.


[Закрыть] и Шернер[30]30
  С 16 января 1945 г. генерал-полковник Фердинанд Шернер командующий группой армий «Центр».


[Закрыть]? – Генерал-полковник Шернер был особо доверенным лицом Гитлера. Но в этот раз в словах фюрера прозвучало откровенное раздражение. – Почему они не налаживают оборону?

– Только что я разговаривал с генерал-полковником Шернером. Он сказал, что они делают все возможное, чтобы наладить оборону. Но у противника подавляющее превосходство в живой силе и технике. Фронт наступления русских неизменно расширяется. В настоящее время в районе Вислы он составляет около ста километров и достигает около сорока километров в глубину. Думаю, что наступление русских будет продолжаться.

– Мы немедленно выезжаем в Берлин! Отдайте распоряжение, чтобы все были готовы выехать не позже чем через час!

– Слушаюсь, мой фюрер.

– В Ставке останутся только несколько человек моих ординарцев. Пусть приберут здесь все как следует. Закроют Ставку, а потом немедленно едут за нами в Берлин. Передайте Харпе и Шернеру, что я ценю их мужество и прекрасно понимаю трудности, с которыми им пришлось столкнуться. Пусть дерутся за каждую улицу, за каждый дом. Всеми возможными силами затрудняют продвижение русских на день, на час, на минуту. Мы должны срочно организовать оборону и не пустить русских в глубину территории.

– Разрешите исполнять?

– Исполняйте! – произнес Адольф Гитлер.

Часть 2
Визит к Сталину

Глава 7

13 января 1945 года. «Москва, Кремль, товарищу Сталину»

Михаил Велесов включил трофейный приемник, и комнату заполнил размеренный и торжественный голос диктора Всесоюзного радио Юрия Левитана:

– «Войска Первого Украинского фронта, перейдя в наступление двенадцатого января из района западнее Сандомира, несмотря на плохие условия погоды, исключающие боевую поддержку авиации, прорвали сильно укрепленную оборону противника на фронте протяжением сорок километров.

Решающее значение в прорыве обороны противника имело мощное и хорошо организованное наступление.

В ходе наступления наши войска штурмом овладели сильными опорными пунктами обороны противника Шидлув, Стопница, Хмельник… За двенадцатое января войска на всех фронтах подбили и уничтожили тридцать пять немецких танков. В воздушных боях и огнем зенитной артиллерии сбито восемь самолетов противника…»

Велесов подошел к карте, висевшей на стене у самого окна, и отметил границы наступления советских войск. Совсем скоро армия подойдет к старой границе между Германией и Польшей. Дальше продвижение Красной Армии может замедлиться, потому что на их пути будут стоять города-крепости, вобравшие в себя самые лучшие инженерные решения обороны.

В Средние века большинство из крепостей и вовсе считались неприступными. Даже сейчас они не утратили своего оборонного значения. Одна такая крепость, вставшая на пути продвижения вражеских войск, может задержать целую дивизию, а то и не одну. Оборонные сооружения строили лучшие умы прошлых исторических эпох, все свое умение, весь талант был направлен на то, чтобы не дать противнику проникнуть в крепость и нанести ему максимальный урон в живой силе. Надежная крепость имеет множество уровней защиты, первый из них – глубокий ров, часто совершенно непреодолимый для пехоты. Перед ним выложены многометровые пласты вырытой земли, подъем на которые нередко усложняется вкопанным в грунт остро заточенным, пригнанным друг к другу частоколом. К воротам на внешней стене ведет деревянный мост, перекинутый через ров, который в случае опасности можно будет сжечь или поднять на цепях специальными механизмами, укрытыми в толще стен. Часто такой мост служит дополнительным укреплением для ворот.

Стены крепости могут быть настолько крепкими, что от них отскакивают даже современные снаряды. А ведь кроме внешних стен присутствуют еще ряды внутренних коридоров, перегородок, перемычек, которые тоже предстояло преодолеть. Нападающий, оказавшись в коридорах между внутренними стенами, часто становится уязвимой мишенью. Противник может быть завален камнями, его могут сразить стрелой. А расстояние между стенами часто настолько узкое, что невозможно воспользоваться ни копьем, ни луком, ни перекинутой лестницей. А есть еще бойницы, через которые по наступающим производится беспрестанный огонь.

По углам городских стен построены сторожевые башенки, позволявшие вести фронтальный огонь по тем, кто уже успел взобраться на стены. А внутри крепости, часто разделенной на отсеки, каждый из которых приходится брать приступом, имеется немало секретов – ям, колодцев, западней, ловушек, лишавших нападавших жизни.

Брать крепость – это целая наука, тут с ходу и нахрапом не возьмешь. Существуют правила, которым нужно следовать, иначе только погубишь множество народу, а крепость так и не возьмешь. Совершенно не случайно именно в крепостях сосредоточены крупные силы противника.

Город, построенный вокруг крепости, также был создан для того, чтобы нанести наступающему противнику как можно больший урон в живой силе. Строились средневековые немецкие города примерно по одной схеме. В центре располагалась крепость со Старым городом, состоящим из множества узких улочек-лабиринтов, каждая из которых могла стать ловушкой для атакующих. К Старому городу вплотную подступал Новый город, улицы которого, радиально строенные, были направлены к самому центру, способствующие продольному обстрелу. Крыши на зданиях ставились плоскими, на которых можно было занимать выгодные позиции, чтобы обливать нападавших кипящей смолой, заваливать глыбами и обстреливать из луков.

Планировка и архитектура домов были подчинены единственной цели – достойно противостоять неприятелю и нанести ему значительный урон. Многочисленные парки и скверы были предназначены для того, чтобы искусно замаскировать в них живую силу и технику оборонявшихся. В городе всегда имеется немало площадей, на которых удобно можно было обустроить огневые позиции для минометов и артиллерии. А средневековые здания с толстыми кирпичными стенами идеально подходят для того, чтобы организовать в них крепкие опорные пункты, способные обрушить на противника валовую систему огня. Оборудованные огневые точки в таких крепостях-зданиях, имеющих дополнительные инженерные сооружения защиты, превращали некогда жилищный массив в хорошо укрепленный узел сопротивления.

Близко стоящие дома также играли на руку обороняющимся. Проламывая стены в смежных зданиях и заборы между дворами, можно было скрытно передвигаться из одного конца улицы в другой; заходить в тыл противника и наносить ему неожиданные сокрушающие удары, поражать его там, где он совершенно не ожидает нападения.

Кирпичные дома с узенькими небольшими оконцами были больше предназначены для ведения огня, чем для проникновения солнечного света, – все они походили на настоящие долговременные огневые точки, весьма хорошо укрытые, труднопоражаемые, идеально подходящие для обороны. Поэтому, когда советские войска войдут в город, то встретят на своем пути хорошо организованную и продуманную оборону.

Каждый архитектурный памятник не просто красота, радующая глаз неискушенного созерцателя, мало понимающего в крепостных постройках, это в первую очередь сплав блестящей инженерной мысли фортификационного строительства Средних веков со строительным талантом выдающихся мастеров современности, идеально использующих искусственную и полевую фортификацию для оборудования огневых позиций.

На стороне осажденных крепкий камень, под защитой которого гарнизон крепости чувствует себя в безопасности. Мощные многометровые стены, строившиеся веками, – сплав бетона и брони – доведены до идеального состояния в противостоянии огневой мощи противника. Их трудно разрушить даже современными осадными орудиями. При взятии крепостных ворот и проникновении в город нет гарантии в том, что нападавшие сумеют взять город, ведь биться придется за каждую улицу, за каждый дом, за каждый этаж. Зачастую штурмующие имеют смутное представление об инженерной мысли немецкой долговременной фортификации и потому несут большие потери.

Теперь на пути продвижения советских войск была крепость Познань.

Если советские войска будут продвигаться столь же стремительно, как предыдущие несколько дней, то через неделю они будут стоять перед стенами города-крепости. Вряд ли танковым соединениям удастся взять Познань с ходу. Немецкие правители за многие столетия средневековую крепость превратили в шедевр современной фортификации, смешав бетон с железом. Познань – настоящий город-крепость, созданный польской и немецкой инженерной мыслью, чтобы противостоять самому изобретательному штурму.

Крепость Познань была старой. Первые упоминания о ней относятся к концу десятого века как о сильнейшем фортификационном сооружении своего времени. Но вот современный ее облик, сделавший ее по-настоящему крепкой, доведенный до логического конца, был исполнен в конце девятнадцатого века.

С присущей немцам обстоятельностью, опираясь на весь многовековый опыт фортификационных сооружений Средневековья, с применением новейших материалов – железобетона и брони вокруг крепости возвели еще цепь фортов, с общей длинной оборонительной линией, связывающей форты, почти до тридцати километров. Форты были возведены от крепости на расстоянии до пяти километров, а между ними были построены дополнительные укрепления, делающие невозможным дальнейшее продвижение неприятеля. На возвышенности – гением немецкой инженерной фортификационной мысли – в северной части города была возведена Цитадель, которую опоясывали крепостные стены толщиной в несколько метров, представляющие собой разносторонний вытянутый шестиугольник, примыкавший своим флангом к реке.

С крепостью-городом Познань Михаил Велесов познакомился десять лет назад, когда писал диссертационную работу о средневековых западноевропейских крепостях. Его научный руководитель профессор Бритлинг, преподававший архитектуру в Московском строительном институте еще до революции, был большим знатоком немецких фортификационных сооружений и каким-то немыслимым образом сумел выбить для своего любимого ученика поездку в город-крепость для дальнейшего сбора фактического материала.

О том, чтобы попасть в крепость, не могло быть и речи, в ней размещался польский гарнизон. Несколько раз, ссылаясь на научные исследования, Михаил Велесов подавал просьбу на имя начальника гарнизона на посещение крепости, но ответа не получал. Единственное, что ему оставалось, так это работать в архивах: копировать чертежи старых строений, искать интересные решения в архитектуре и детально изучать историю крепости. В свободное время он ходил вдоль стен и любовался фортификационными сооружениями. Даже с расстояния в несколько километров строения внушали уважение к возведенной мощи. И вот когда, казалось бы, надежда на посещение крепости рухнула, неожиданно в гостиницу, где он остановился, пришел офицер, великолепно говоривший по-русски. Представившись капитаном Збигневом Полынским, он сообщил, что его просьба удовлетворена, и молодой ученый может совершить экскурсию в крепость.

– Вот спасибо! – не сумел удержать ликования Велесов. – Когда?

Польский офицер, не удивленный возгласу гостя, понимающе улыбнулся:

– Вы можете посетить крепость прямо сейчас. – И уже шутя, наслаждаясь некоторым замешательством Михаила, добавил: – Только давайте побыстрее, а то ворота могут закрыться, и нас уже не пустят.

От посещения крепости Михаил Велесов получил даже больше того, на что рассчитывал. Капитан Полынский провел его в самые затаенные уголки, позволил изнутри взглянуть на форты и даже отвел в Цитадель, усиленно охраняемую. Во время экскурсии у Велесова сложилось ощущение, что взять такую крепость будет невозможно. Разговоры о том, что она устарела уже к началу Первой мировой войны, явно не соответствовали действительности.

Велесов, вышагивая по раннесредневековой брусчатке, едва сдерживал мальчишеский восторг, а капитан лишь добродушно посматривал на своего подопечного, получая от его широко распахнутых глаз эмоциональное наслаждение.

Позже Михаил Велесов осознал, что это был тот самый случай, когда судьба совершает труднообъяснимый счастливый фортель, случающийся в судьбе человека лишь единожды. Год спустя он несколько раз делал запросы на предоставление рисунков или фотографий фортов, рассчитывая тем самым украсить ими текст диссертации, но всякий раз получал вежливый отказ. Только память, устроенная по принципу копировальной машины, стойко держала увиденные в крепости строительные и архитектурные решения.

Надо полагать, что, готовясь к продвижению Советской армии на восток, немцы многократно усилили крепость вооружением, включив в арсенал штурмовые орудия, минометы, танки; заминировали подступы к фортам. Без подробного плана крепости, без представления, где могли бы располагаться огневые точки, город Познань может стать непреодолимой преградой. Во всяком случае, консервами, крупами, сушеным мясом, галетами крепость обеспечена на несколько месяцев; в воде тоже нет надобности, потому что во внутренней части пробурены собственные артезианские скважины.

Михаил Велесов понимал, что обладает знаниями. Все они устроены по одному принципу, и, взяв один, поднабрав опыт, можно в короткий срок, а главное, с меньшими жертвами брать и другие немецкие города.

А что, если своими знаниями поделиться с командармами, которые вскоре будут штурмовать западноевропейские города-крепости? Ведь даже небольшой немецкий городок с малым гарнизоном может удерживать подле себя значительные силы. А если учитывать, что через каждый такой город проходят стратегические коммуникации – автомобильные дороги, железнодорожные сообщения, мосты, – то наступление Советской армии значительно замедлится.

Некоторое время Михаил Велесов еще размышлял, взвешивая все доводы «за» и «против», а потом, когда окончательно осознал, что по-другому просто невозможно, извлек из папки несколько чистых листов бумаги и принялся быстро, едва успевая за мыслью, писать письмо. Когда послание было написано, он внимательно его перечитал, нашел, что все написано верно и по-деловому, сложил его вчетверо и положил в конверт. На некоторое время ладонь, сжимавшая самопишущую ручку, зависла над конвертом, а потом, отбросив от себя последние сомнения, как ненужный сор, он уверенно написал короткий адрес:

«Москва, Кремль, товарищу Сталину».