Текст книги "Месть под парусами"

Глава 4

Сначала мне показалось, что я проснулась раньше сигнала будильника. Слишком уж сумрачно было за окном, как будто до восхода солнца было еще далеко. Однако, сверившись с электронным циферблатом на экране мобильника, я все-таки заставила себя подняться навстречу пасмурному утру.

Солнце сегодня и не думало выглядывать из-за плотных серых туч, наверное, не желало видеть всю эту серость. Мелкий дождь барабанил по подоконнику и рождал только одно желание: забраться обратно в постель и доспать хотя бы пару часов.

Я чувствовала, что совершенно не выспалась. Вечером засиделась допоздна, раздумывая над делом.

Из стопки возможных подозреваемых я убрала еще двоих: Нелличку и Настю. В этих женщинах не было и капли ненависти к Комарову, что способна была бы толкнуть на убийство. Нелличке по большому счету было все равно, чем жил Сергей Васильевич, ее интересы он своим существованием вроде бы никак не задевал. А Настя говорила о несостоявшемся любовнике абсолютно спокойно, без злости или даже простого раздражения, словно решила для себя: не сложилось и не надо. Да и мотив отсутствовал. За занудство не убивают.

Я душераздирающе зевнула, встряхнулась и потопала в душ. Как бы ни манила теплая постель, а пора было приводить себя в порядок и идти покорять мир в общем и «МедТех» в частности.

Нелличкин кабинет встретил меня уютным запахом свежеиспеченной сдобы.

– Танечка! Как я рада вас видеть! – Нелли Юрьевна осветила помещение широкой улыбкой и ямочками на щеках. – Замечательно, что вы заглянули, я как раз принесла пирожки с капустой. Присаживайтесь же! Сейчас будем пить чай!

Снова эта милая женщина так суетилась вокруг меня, что временами становилось немного неловко: я не понимала, чем успела вызвать такое искреннее расположение.

– О ком вы хотели бы сегодня поговорить? – спросила тем временем Нелличка, разливая чай в прозрачные пузатые чашки. – Или обо всех оставшихся?

– Нет, – я сразу отмела это предположение: – Я боюсь запутаться в информации. Это ведь для вас они за столько лет уже успели стать практически родными, но для меня эти люди вовсе не знакомы. Я пришла к вам спросить о Ермилове.

– Евгения Александровича у нас любят, – энергично покивала Нелличка. – Он какой-то солидный, что ли. Если бы я умела описывать людей, я бы назвала его надежным.

– Не умаляйте свои способности, Нелличка, – ничуть не покривила я против истины. – Комарова вы очень емко описали.

– Конечно, о мертвых либо хорошо, либо ничего, однако Сергей Васильевич Ермилову и в подметки не годился, – сказала как отрезала Нелли.

– У них были конфликты? – тут же насторожилась я.

Реакция Нелли Юрьевны была весьма красноречивой.

– Насчет рабочих моментов врать не буду, не знаю, хотя и слыхала краем уха, что не все ладно было. Но вот что касается личного… – Женщина задумчиво прикусила губу и замолчала, а я немного ее поторопила:

– Так что же о личном, Нелличка?

– Ну, слушайте! – Та наклонилась ближе ко мне, словно собираясь посвятить меня в страшную тайну, да только ее смартфон и сегодня целенаправленно мешал нашему разговору.

Разразившись громкой трелью, он завибрировал на гладкой поверхности стола. Краем глаза я заметила на дисплее крупные буквы «Дочь». Несмотря на лаконичную надпись, Нелличка была куда многословнее:

– Машенька, девочка моя! Я тебя умоляю, не пори горячку! У тебя получится прическа. Всегда получалась и сейчас получится. Знаю-знаю, как для тебя это важно! Но то, что прядка не держится, не значит, что нужно сразу волосы обрезать! Ты ее лаком сбрызни и уложи. Маша, ты у меня красавица. Даже если просто волосы по плечам распустишь, твой Мишка не устоит!

Еще какое-то время послушав девичий голос в трубке, Нелличка покачала головой и добавила:

– Ты у меня самая лучшая, дочь. Всегда об этом помни.

Она отключилась, отложила телефон в сторону и посмотрела на меня:

– Опять нам с вами толком поговорить не дают, Танечка. Не сердитесь? – и тем временем искушала, пододвигая ко мне небольшую керамическую тарелку с пирожками.

Я взяла угощение и откусила кусочек. Даже если бы я и сердилась на Нелличку по какой-то немыслимой причине, то после этого точно бы перестала. Нежный, словно воздушный пирожок с ароматной тушеной капустой как будто таял во рту.

Прикрыв глаза от удовольствия, я намеренно проговорилась:

– Неудивительно, что Вадим Романович аж голос потерял на мгновение, когда про пирожки с капустой услышал. Они у вас просто волшебные, Нелличка!

Женщина, заалев ушами, смущенно уточнила:

– А как Вадим узнал?

– Я проболталась. – Впрочем, мне ничуть не было стыдно, стоило только увидеть довольный блеск в Нелличкиных глазах.

Нелли Юрьевна с видимым усилием взяла себя в руки и, уставившись на собственные, сцепленные в замок, пальцы, заговорила, все еще периодически мелькая улыбкой:

– Дочка звонила, переживает, моя хорошая. – Было видно, что женщина пытается справиться со смущением, говоря о чем-то близком, родном, знакомом. – На свидание собирается с мальчиком, который давным-давно ей нравится. Я знаю этого ее Мишку. Он кажется вполне положительным, порядочным молодым человеком. Хотя, на мой материнский взгляд, вряд ли существует хоть кто-то, кто был бы достоин моей девочки. У нас отношения хорошие, доверительные. Я с самого Машиного детства знала, что у нее на сердце, о чем думает, чему радуется, чему печалится. Даже не знаю, бывало ли хоть что-то, что Машенька от меня бы скрыла. Получила двойку – рассказала. Выиграла на олимпиаде по биологии – рассказала. Хочет заниматься игрой на гитаре – рассказала. Мальчик понравился – ну, вы понимаете.

Нелли улыбнулась как-то особенно тепло, думая о дочери:

– Я могу говорить о своих детях бесконечно, но вам, конечно, интереснее узнать не об этом. Сейчас мы остановились на причине конфликта между Ермиловым и Комаровым, так ведь? – И продолжила, не дожидаясь моего согласного кивка: – Вы знали, Танечка, что Ермилов – зять Анатолия Борисовича?

– Зять? – переспросила я. – Но я думала, что у Гарина нет детей.

– Детей нет, – подтвердила Нелличка. – А вот горячо любимая младшая сестра Люба – есть. Анатолия Борисовича и Любушку воспитывали дедушка с бабушкой. Гарин с самого детства души в сестре не чаял и чувствовал за нее ответственность. И по сей день ничего между ними не изменилось. С Евгением Александровичем Любушка познакомилась во время учебы в университете. С тех пор они и не расставались. Знаете, Танечка, Евгений Александрович, может, и не красавец, зато с ним Любушка живет совершенно спокойно, уж не раз я ее видела, когда она к супругу заглядывала. Счастливую женщину видно сразу, она сияет. Видя свою сестру счастливой, Анатолий Борисович, конечно же, всегда очень тепло относился к зятю, всячески его поддерживал. И, откровенно говоря, я уверена, что Ермилов этого заслуживает, – и добавила без перехода: – Налить вам еще чаю, Танечка?

Я молча придвинула ближе к женщине свою чашку, уже рисуя в голове образ этого, незнакомого пока, Ермилова. И этот образ мне нравился.

А Нелли Юрьевна тем временем продолжала свой рассказ:

– Однажды Евгению Александровичу пришлось лететь в недельную командировку в Москву. Договариваться о поставках нашего оборудования в крупную сеть клиник. Уж не знаю, было ли так изначально решено или по ходу дела пришлось подкорректировать планы, да только задержался в столице Евгений Александрович почти на месяц. А вот на следующий день после возвращения Ермилова из Москвы мы имели честь наблюдать Комарова с живописным бланшем под глазом. Кажется, еще и ухо было распухшим, но утверждать не берусь.

Нелличка усмехнулась, а я уточнила:

– Комаров подрался с Ермиловым?

– Не думаю, что Комаров сопротивлялся или пытался как-то ответить. Да и правильно. Евгений Александрович хоть и невысокий, но плечистый, крепко сбитый, а уж силы в руках столько, что Любушку одной рукой запросто поднимает. Так что, если бы действительно имела место быть драка, одним бланшем Комаров бы не отделался. А насчет причины… До меня доходили слухи, что пока Евгений Александрович был в командировке, Комаров пытался подкатить к Любушке. Не знаю, как узнал об этом Ермилов, наверное, от жены. Вот и объяснил Сергею Васильевичу, что в их семью лучше не соваться.

– Решил проблему по-мужски, – понятливо проговорила я и спросила: – А после этого инцидента как они общались? Враждовали?

– Об этом вам лучше уточнить у самого Евгения Александровича, Танечка, – ответила Нелли. – До меня, конечно, постоянно доходят самые разные слухи, но часто они вовсе ничем не подтверждаются.

– Хорошо, это я спрошу, – улыбнулась я Нелличке. – Подскажете, когда лучше всего это сделать? В смысле, когда господин Ермилов бывает в офисе?

– Он же продажник, он почти всегда в офисе, не отходит от телефонов и компьютера, – ответила Нелли Юрьевна и предложила: – Я могу прямо сейчас набрать его секретарше и уточнить.

– Замечательно! – обрадовалась я. – Это было бы очень кстати.

А Нелличка тем временем достала свой мобильный, полистала телефонную книжку и спустя пару мгновений уже защебетала в трубку:

– Ксюша, здравствуй, моя хорошая! Евгений Александрович на месте? Ну я же не знаю, где ему еще быть! – засмеялась Нелли. – К нему хотела зайти Татьяна Александровна Иванова… А, ты наслышана? – Женщина прервала свои объяснения.

«Видимо, уже весь офис в курсе моего тут присутствия. Что ж, тем лучше, не нужно снова и снова всем рассказывать, кто я такая и что тут делаю», – хмыкнула я про себя, прислушиваясь к голосу Нелли.

Та, мимоходом выспросив про здоровье мамы незнакомой мне пока Ксюши, так же мимоходом дала пару советов, как лучше полоскать горло, наконец завершила разговор:

– Тогда Татьяна Александровна сейчас к вам подойдет. А пока они с твоим шефом будут беседовать, заглядывай ко мне на чай!

Она отложила телефон в сторону и объяснила мне свою последнюю фразу:

– Может оказаться, что вам лишние уши окажутся ни к чему. Да и ко всему прочему, может быть, мне удастся узнать у Ксюши еще что-нибудь интересное. В конце концов, кто, если не секретарша, всегда в курсе дел своего шефа.

Она пожала плечами, улыбаясь так легко, будто вот такая роль своеобразного шпиона для нее в порядке вещей.

Клятвенно заверив, что после разговора с Ермиловым я обязательно еще зайду к ней, я направилась было к Евгению Александровичу, открыла дверь и прямо на пороге столкнулась с Белых.

Вадим Романович даже если и смутился, то виду не показал, оставаясь таким же внешне отрешенным. Лишь слегка кивнул в знак приветствия. Я и без его вопросов решила рассказать, куда направляюсь.

– Я пойду с вами, – тут же отреагировал Белых, едва уловимо с тоской в светлых глазах покосившись на гостеприимно накрытый заботливой Нелличкой стол.

– Может, я и сама справлюсь, – ответила я, заметив, как сникла Нелли Юрьевна. – мы ведь находимся не где-нибудь, а в многолюдном офисе, где как минимум два человека знают, куда я направилась.

– Что вы как маленькая, ей-богу! Мы ведь это уже обсудили! – Вадим Романович недовольно поморщился. – Вы хотите поговорить с Ермиловым, потому что он пока в числе подозреваемых. Уж не думаете же вы, что я отпущу вас одну?

Я бы, наверное, поспорила, но не стала заострять, хотя после рассказа Неллички об этом человеке сомневалась в его причастности к убийству. Но раз Белых так хочется пройтись со мной, кто я такая, чтобы ему мешать?

Пока мы неторопливо шли по коридору по направлению к кабинету Евгения Александровича, я, то и дело косясь на четкий профиль шагающего рядом мужчины, раздумывала, действительно ли Белых думал, что Ермилов может быть убийцей? Или он просто постеснялся оставаться с Нелличкой наедине?

Думая о Вадиме Романовиче в таком контексте, я чуть было не фыркнула от сдерживаемого смеха, но если начистоту, сколько бывало таких случаев, когда с женщинами, которые им нравились, робели даже самые сильные мужчины. А то, что Нелличка нравилась Белых, тут к гадалке не ходи, все и так очевидно.

Впрочем, я пока решила отложить эту мысль, так как именно в этот момент мой взгляд уперся в табличку на двери: «Ермилов Евгений Александрович. Отдел продаж».

В небольшой приемной за небольшим же столом, удобно расположенным прямо около окна, бодро стучала по клавишам настолько миниатюрная девушка, что ее едва можно было увидеть за широким монитором.

Я тихо кашлянула, привлекая внимание, хотя она не могла не слышать, как мы вошли.

На мое покашливание так же не случилось никакой реакции. Вадим Романович еле слышно вздохнул и проговорил негромко, но довольно прохладно:

– Доброе утро, Ксения. Мы бы хотели увидеть Евгения Александровича.

Девушка выглянула из-за монитора, смерила меня нечитаемым взглядом, взглянула на Белых так, словно он ей лично задолжал немалую сумму денег, и прошла к кабинету, цокая по светлому ламинату невысокими каблучками классических лодочек.

Она буквально на минуту скрылась в кабинете начальника, как я поняла, доложить о нашем приходе. За это время Белых успел слегка склониться ко мне и проговорить едва слышно:

– Не обращайте внимания, Татьяна, она просто ревнует.

– Ко мне? – удивилась я. – Мы ведь с Ермиловым даже не знакомы.

– Мне порой кажется, что Ксения умудряется ревновать ко всем. И в этом случае пол – вторичен. Заметили, как она меня взглядом прожгла? Как рублем одарила.

Я почти успела подумать, что это странно, как секретарша Ермилова вернулась в приемную и сдержанно проговорила:

– Евгений Александрович вас ждет.

Я вошла первой, Вадим Романович тихо маячил за плечом.

Остановившись на пороге, я быстро огляделась по сторонам. Кабинет не отличался размерами и по планировке напоминал все те помещения, где мне уже удалось побывать. Хозяин кабинета сидел за массивным столом за раскрытым ноутбуком и перебирал какие-то бумаги. На звук наших шагов он приподнял голову и посмотрел на нас поверх стекол очков.

– Доброго дня, Татьяна Александровна, – и тут же добавил чуть насмешливо: – Ну и ты, Вадим, тоже здравствуй.

– Виделись, – не слишком вежливо огрызнулся Белых, но Ермилов, казалось, не обратил на это внимания.

– Мне не жалко лишний раз поздороваться, – снова снасмешничал Евгений Александрович и предложил, кивая в сторону даже на вид удобных кресел: – Присаживайтесь.

Я направилась к креслу, а вот Вадим Романович остался стоять на месте.

– Я просто проводил Татьяну к вам, господин Ермилов, – бесстрастно проговорил Белых. – Я не намерен мешать вашему разговору.

– Мне было бы даже интересно, каким волшебным образом ты мог бы нам помешать, – широко ухмыльнулся Евгений Александрович. – Татьяна Александровна не похожа на ту, кто станет отвлекаться от важного для нее разговора.

– Так неинтересно, – поддержала я легкий тон Ермилова. – Вы сразу все обо мне поняли!

Вадим Романович показательно закатил глаза и, ни слова не говоря, вышел за дверь.

Хозяин кабинета тут же посерьезнел:

– А теперь давайте перейдем к менее веселому. Вы пришли поинтересоваться, не таил ли я злобу на Комарова? Поспешу сэкономить ваше время и сразу отвечу: нет, не таил. Набил разок морду и больше не думал об этом. Да и то, ударил всего пару раз, даже не стараясь. Но, должен сказать, больше тот к Любушке не лез, видимо, я доходчиво все объяснил.

Пока он говорил, я исподтишка его разглядывала. Нелличка была права: Евгений Александрович производил на меня самое положительное впечатление.

Я смотрела на него, а в голову так и напрашивалось: «в меру упитанный мужчина в самом расцвете сил». Хотя упитанным его назвать можно было лишь с очень большой натяжкой. Несмотря на то что его широкие плечи обтягивал классический пиджак, казалось, весь Ермилов состоит из одних мускулов.

Я перевела взгляд на лицо и внезапно смутилась, поняв, что меня поймали за этим разглядыванием. Яркие синие глаза смотрели весело, коротко стриженный ёжик светлых волос задорно топорщился.

Я поймала себя на мысли, что скорее представила бы Ермилова в чистом поле, рядом с комбайном, собирающим урожай пшеницы, чем в тесном пиджаке за этим монументальным столом.

Я озвучила свою последнюю мысль, на что Евгений Александрович неоднозначно хмыкнул:

– Вы недалеки от истины, Татьяна. Я действительно родился и вырос в деревне, и мои отец и дед работали на полях. Но чем дальше, тем больше деревня вымирала, так что хотелось мне этого или нет, я уехал учиться в город. Здесь обосновался, познакомился с Любушкой, а после свадьбы принялся строить дом за городом. Затем перевез туда своих родителей. Мы чаще бываем у них, чем в городской квартире. Мама в невестке души не чает. – Теплая улыбка смягчила черты лица Ермилова. – Собственно, мама и рассказала мне о случайно услышанном разговоре, когда Комаров, воспользовавшись моим отсутствием, приехал в дом, чтобы увидеться с Любой. Наверное, он не знал, что это дом моих родителей. Жена даже на порог его не пустила, говорила с ним на крыльце. Тот обещал ей златые горы, пушистые меха и все звезды с неба. И по разговору становилось ясно, что это происходит уже не в первый раз. Знаете, Татьяна, я бы стерпел, что он называл меня валенком и колхозником, я ведь на самом деле горжусь своими корнями. Но очень уж меня задело, что он достает мою жену, которая, не желая меня волновать, оберегая мое душевное спокойствие, переживает все в себе. Сама. Моя нежная тоненькая Любушка осталась наедине с собой. Какой мужик после этого не дал бы в морду? Вот и я не удержался. Шум тогда на весь офис знатный стоял. Да, многие слышали, что я грозился свернуть ему шею, если еще раз увижу рядом с Любой. И свернул бы, уж поверьте. Но прямо глядя в глаза. А не вот так, по-крысиному, в темноте.

Ермилов замолчал, а я, покусав губу, спросила:

– Вы рассказывали об этом следователю?

– Конечно! – подтвердил Евгений Александрович. – Но все дело в том, что весь остаток вечера я не отходил от мангала. Паренек, который должен был обеспечить нас шашлыками, мало что понимал в процессе приготовления вкуснейшего мяса. Мое присутствие мог подтвердить каждый человек на том банкете.

– Раз вы совершенно и абсолютно выбываете из числа подозреваемых, зачем же рассказали мне о ссоре? – не смогла удержаться я от вопроса.

– Так было правильно, – пожал плечами Ермилов. – И проще. Нет никакого секрета в том, что тогда произошло. Вы все узнали и не станете себя накручивать. Мы с вами сэкономили кучу времени.

– Вы очень логичны, Евгений Александрович, однако я пришла спросить не об этом.

– О чем же? – Брови Ермилова удивленно взметнулись вверх.

– До меня дошли слухи еще об одном вашем конфликте с Комаровым, – не стала я томить неизвестностью своего собеседника. – Насколько мне известно, эта ссора произошла пару недель назад и очень выбила Сергея Васильевича из колеи.

– Пару недель, говорите… – Ермилов нахмурился, припоминая, а потом вдруг зашуршал бумагами на столе, приговаривая, как хорошо, что он не успел отдать отчеты Гарину.

Я молча наблюдала за действиями мужчины, задавая себе вопрос, что, собственно, происходит, когда Ермилов наконец нашел, что искал. Он протянул мне тонкую стопку документов со словами:

– Вот она, причина нашего конфликта.

Я пробежалась глазами по строчкам. Я мало что поняла из написанного, кроме того, что в данных документах перечислялись какие-то детали, а напротив значились их размеры.

– Я не понимаю, – честно призналась я Евгению Александровичу.

Он объяснил:

– Взгляните: в этой графе вписан продукт, а в графе рядом – его фактические параметры. И эти параметры не соответствуют нормам. Проще говоря, брак. Такая продукция должна отбраковываться еще в производственном цеху и пускаться на переработку. Но господин Комаров пускал отбраковку в оборот. Конечно, брак был незначительным, ничего критичного, иначе его махинации вскрылись бы уже давно, но тем не менее…

Ермилов помолчал и продолжил:

– У Анатолия Борисовича в Норильске есть друг, бывший сослуживец. Они дружат еще со времен службы в армии. Он давно уже звал Гарина к себе, мол, вдвоем веселее было бы работать. Сначала Анатолий Борисович не соглашался, пока не поставит на ноги «МедТех», а теперь, кажется, решился. И не просто решился, а захотел открыть в Норильске еще один филиал. Может быть, логичнее было бы отправить на новое место меня, я все-таки немного моложе и, наверное, здоровее, но он не хочет выдергивать меня из семьи. У меня здесь родители, налаженный быт, жена, которая, кстати, ждет ребенка. А сам он, как не раз говорил сам Гарин, ни к чему тут не привязан так, как к этой работе. И пусть ничего точно пока не решено, к этому бизнесу я привык относиться как к семейному. Мне не нравится, когда из-за копеечной наживы плюют на качество продукции, тем самым ставя под вопрос репутацию, нарабатываемую годами. Понимаете?

Я кивнула. Я действительно понимала, как неприятно было узнать Ермилову об этом мошенничестве. Но уточнить я должна была:

– И что же вы сделали, когда узнали? Сообщили в полицию?

– Не стал, – отрицательно качнул головой Евгений Александрович. – Не потому что тепло относился к Комарову, вовсе нет. Мне было неприятно думать, как могут отнестись наши постоянные потребители, когда узнают, что периодически им подсовывали не самый качественный товар. Я действительно беспокоюсь о нашей репутации. По этой же причине я не стал и настаивать на увольнении Комарова. Мне казалось более целесообразным приглядывать за ним на этом месте и не допустить, чтобы он начал пакостить где-то еще. А раз уж человек нечист на руку, то его не перевоспитать.

Ермилов замолчал, а я предположила:

– Исходя из всего сказанного, напрашивается вывод, что ему вас было бы гораздо выгоднее убрать, чем вам – его.

– Именно! – блеснул зубами в широкой улыбке Ермилов.

– Что ж, – я поднялась с удобного кресла, едва сдерживая желание как следует потянуться, – в таком случае не буду больше отвлекать вас от работы.

– Если что-то понадобится, вы всегда можете на меня рассчитывать, – проговорил Евгений Александрович и протянул мне свою визитку.

Он снова погрузился в работу, не обращая на меня внимания, чем я и воспользовалась, тихонько выскользнув за дверь.

За дверью кабинета меня уже поджидала хмурая, как сегодняшнее небо, Ксюша.

– Татьяна Александровна, – почти прошептала она столь тихо, чтобы ее не было слышно в кабинете. – Вы же не думаете всерьез, что Евгений Александрович виноват в этом кошмаре?

– А я не должна так думать? – без зазрения совести я ответила вопросом на вопрос.

– Он не мог! Вы не понимаете! Евгений Александрович совсем не такой человек! – И хоть эмоции Ксении били через край, ее голос оставался таким же тихим. – Он мне жизнь спас, чтоб вы знали!

– Даже так? – я вздернула бровь, хотя в душевных качествах Ермилова ничуть не сомневалась. – Расскажете?

Конечно, для дела эта история, может, и не имела значения, но мне было любопытно, чем Ермилов смог заслужить такое безоговорочное расположение юной девушки, столь рьяно сейчас его защищающей.

– Случилось это около трех лет назад, еще до того, как я переехала в Тарасов…

Ксюша рассказала, что после школы жила с теткой в соседнем райцентре. После того как окончила школу, девушка не смогла никуда пойти учиться, вынужденная работать, чтобы помогать единственной родственнице. Работала в небольшом магазинчике продавцом, там-то уж в специальной подготовке не было нужды. Этот магазинчик находился почти на выезде из города. На небольшой площади также расположилось несколько кафешек, чтобы проезжающим мимо водителям было где остановиться и перекусить. Торговля шла бойкая, и зачастую Ксения задерживалась допоздна, помогая напарнице справиться с потоком людей.

Однажды вечером, снова задержавшись дольше положенного, Ксюша уже направлялась к автобусной остановке, как вдруг ее внимание привлекла странная пара, сидящая в одной из припаркованных машин. Ксения сначала подумала, что сидящий за рулем парень крепко обнимает прижавшуюся к нему девушку. И только несколько мгновений спустя обратила внимание на широкую ладонь водителя, зажимающую рот пассажирки. Увидев, что их заметили, девушка широко распахнула глаза и сделала пару попыток вырваться из крепкого захвата.

Ксюша дернулась было к машине, но что-то ее остановило. Она сделала пару шагов назад от автомобиля, намереваясь вернуться в магазин и вызвать полицию, как вдруг натолкнулась на кого-то спиной. Обернувшись, увидела крепкого светловолосого мужчину, вопросительно глядящего на нее.

Ксюша тут же ткнула пальцем в ту, пугающую ее машину, едва выговорив:

– Помогите ей!

Мужчина не успел даже приблизиться, как диспозиция людей в машине резко изменилась. Парень убрал руку от лица девушки, а та как ни в чем не бывало поправила одежду и удобно уселась на пассажирском сиденье. Не успела Ксюша даже удивиться, как странный автомобиль уже сорвался с места, напоследок взвизгнув резиной по асфальту.

– Испугалась? – участливо поинтересовался случайный спаситель.

Ксения пожала плечами, сама до конца еще не осознав своих ощущений. Только гораздо позже, вернувшись в магазин, познакомившись наконец с выручившим ее мужчиной, оказавшимся, как я и думала, Евгением Александровичем, ее затрясло от переживаний. Особенно когда услышала от одного из постоянных покупателей душераздирающую историю о банде цыган, таким способом подманивающих хрупких девушек к своим автомобилям и затем их похищавшим.

Что в этой истории было правдой, а что выдумкой, Ксюша проверять не хотела. Побледнев от страха, девушка даже не сразу услышала, что предлагал ей ее сегодняшний знакомец. А тот, действуя под влиянием только одному ему понятных мотивов, предложил Ксении помочь с переездом в Тарасов.

– Он не только взял меня на работу и помог найти квартиру для нас с тетушкой, но и опекает теперь всячески, – рассказывала Ксюша. – Для меня до сих пор загадка, зачем ему это было нужно, но где-то внутри я чувствую, что только благодаря ему я смогла изменить свою жизнь к лучшему.

– Вы сказали, что Евгений Александрович спас вам жизнь, – напомнила я девушке.

– Так ведь этим своим вмешательством и спас! – воскликнула Ксюша, возмущенная моей непонятливостью. – Кто знает, что было бы потом. А если бы меня потом нашли те люди? Работу-то я бы не бросила, если бы не пришлось уехать. Так что так и знайте: Евгений Александрович точно не такой человек, который смог бы убить даже такого, как Сергей Васильевич! – вернулась девушка к волновавшей ее теме.

– Не переживайте, Ксения, – успокоила я свою собеседницу. – На самом деле у господина Ермилова очень крепкое алиби. Но тем не менее вашему шефу очень повезло с защитницей.

Ксюша смущенно покраснела и снова спряталась за широкий монитор. А мне не давала покоя история с машиной, что послужила толчком к знакомству Ермилова и Ксюши, и та история про цыган, рассказанная местным жителем. И пусть прошло уже много времени, но захотелось позвонить Кирьянову и рассказать об этом деле.

Я попросила девушку написать название города и номер телефона той ее напарницы из магазина. На всякий случай. Я не исключала, что данная информация может пригодиться.

Ксюша взяла из органайзера цветной стикер, написала на нем то, о чем я попросила, а также номер своего телефона и протянула мне. А у меня в голове внезапно возникла мысль, что где-то совсем недавно я также видела блок стикеров. И что-то с ними было не так. Но в тот момент меня отвлекло… А что меня отвлекло? Белых. Ноутбук. Кабинет Комарова. Его стол. Открытый ящик. Белые стикеры. На верхнем из них отпечатались какие-то слова и цифры, как бывает, если верхний листок обрывают, а следы остаются.

Поблагодарив девушку, оказавшуюся совсем не хмурой, а вполне даже дружелюбной, я быстрым шагом направилась к Вадиму Романовичу.

Белых обнаружился за своим любимым занятием: он снова застыл перед окном, рассматривая парковку.

Почему-то захотелось его поддеть, чем я не преминула воспользоваться:

– Вадим Романович, у вас есть камера, выходящая на эту сторону, чтобы захватывать парковку?

– Конечно! – Хозяин кабинета удивленно приподнял брови, словно удивляясь такому вопросу.

– А почему в таком случае вы сами выполняете ее роль?

Согласна, шутка получилась так себе, но я была довольна уже тем, как едва уловимо дрогнули уголки губ на этом бесстрастном лице.

– Вы ко мне по делу, Татьяна? – уточнил Вадим Романович, возвращая меня в действительность.

– Именно! – подтвердила я. – Мне нужно еще раз попасть в кабинет Комарова.

– Думаете, в прошлый раз мы что-то упустили? – удивился Белых.

– Я не уверена, – честно призналась я. – Но хотелось бы проверить. Сейчас я вам все расскажу.

Больше Вадим Романович не задавал вопросов, а просто достал ключи.

Блок белых стикеров так и лежал в ящике стола. Я достала их и слегка повернула к свету. Действительно, на верхнем из них отпечаталась какая-то надпись. Просто так ее было невозможно разглядеть, поэтому я воспользовалась старым проверенным способом. Вытащив из органайзера простой карандаш, я несколько раз черкнула по белой бумаге.

Метод, как обычно, сработал. Сквозь угольную черноту явственно проступили слова: «Моисеев, пятница, 17.30».

Я задумалась, не обращая внимания на уставившегося на меня Вадима Романовича, молча дожидавшегося хоть каких-нибудь объяснений.

В голове роилось несколько вопросов. Кто такой этот Моисеев? Впрочем, возможно, о нем что-то знал Белых. Пятница… Была ли это та пятница, за пару дней до банкета? Скорее всего. Если бы речь шла о более раннем времени, скорее всего, этот стикер был бы уже использован.

– Вадим Романович, – не стала медлить я с выяснением хотя бы одного момента, – вам знаком человек по фамилии Моисеев?

Я показала ему проявившуюся запись.

Белых задумался:

– Вполне вероятно. Если мне не изменяет память, кажется, именно эту фамилию носит бригадир в производственном цехе. Впрочем, уточнить эту информацию можно в пару кликов.

– И снова – производство. – Я задумчиво прикусила губу.

– А что не так с производством? – Белых выглядел удивленным.

Я рассказала Вадиму Романовичу о конфликте Ермилова и Комарова, спровоцированного мошенничеством последнего.

– Логично было бы предположить, – рассуждала я, – что сам Комаров эту схему провернуть не смог бы. Значит, ему нужен был человек, который имеет к производству самое прямое отношение. А куда уж прямее, чем бригадир смены? К тому же меня озадачил день недели. Состоялась ли встреча этих двоих практически перед убийством Комарова? Я полагаю, нужно это проверить.

– В таком случае мы должны сообщить Ермилову, – уверенно сказал Вадим Романович.

– Почему ему, а не Гарину?

– Потому что он вскоре собирается возглавить «МедТех» в Тарасове. Он пусть и разбирается. – Белых усмехнулся.